Текст книги "Палач и Черная птичка (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
12
ЗАГАДКА
СЛОАН
– Больше сисек.
– Серьезно?
– Больше. Сисек.
Я опускаю взгляд на свое черное платье и возвращаюсь к экрану ноутбука, где Ларк держит руки под грудью, приподнимая их.
С моих губ срывается глубокий вздох. Сердце бешено колотится последний час.
И остался всего час!
Мой пульс учащается вдвое.
– Действуй по-крупному или вали домой, Слоуни! – из динамика ноутбука доносится пение Ларк. – Сиськи!
Противоречивый стон вырывается из моей груди.
– Ладно…
– Вот это настрой!
Я издаю неуверенный смешок и иду к чемодану взять то, что Ларк называет «одеждой для экстренных случаев». Облегающее коктейльное бархатное платье кровавого цвета в винтажном стиле с отделкой из черного фестончатого кружева на низком вырезе. Оно облегает как вторая кожа. Я переодеваюсь, скрываясь из камеры, и надеваю пару простых черных туфель, любуясь своим отражением в зеркале в пол рядом с телевизором. Чувствую себя девушкой из ретро-фильма «пин-ап». Сделав глубокий вдох и в последний раз проведя руками по мягкой ткани, я подхожу к камере.
– Вот так, – говорит Ларк и радостно хлопает в ладоши, подпрыгивая на своей кровати. – На сто процентов. Волосы распусти. Наклей две золотистые звезды. На каждую грудь.
Ларк бы точно налетела на мои сиськи со своими наклейками, если бы была здесь. Она всегда носит их с собой, в основном для детей, с которыми работает музыкальным терапевтом, когда не выступает в разъездах, но не боится раздавать их и взрослым.
– Нервничаешь? – спрашивает она, когда я беру ноутбук с собой в ванную, чтобы заняться прической.
– Нет, конечно, нет, – невозмутимо отвечаю я, когда Ларк скептически приподнимает бровь. – Я чертовски напугана.
И волнуюсь. И дрожу. Еще меня немного подташнивает.
Прошло почти восемь месяцев с тех пор, как я в последний раз видела Роуэна. Первые шесть месяцев мы общались почти каждый день. Иногда просто короткими сообщениями. Иногда мемами или статьями, или забавными видео. Иногда долго разговаривали по видеосвязи. Но в последнее время, с тех пор как он начал работать над открытием второго ресторана, наше общение сократилось. Хотя я сразу отвечаю на его смс-ки, у него уходит неделя, чтобы отправить мне короткий ответ.
На первый взгляд, это кажется идеальной ситуацией. Меньше давления. Я не привыкла к людям вокруг себя. Даже когда мы с Ларк сблизились в интернате, мне потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к ней. Она чем-то похожа на Роуэна, тоже изматывала меня, пробираясь сквозь защиту, которую я держала вокруг своей одинокой натуры. Ее свет неудержим. Он проникал сквозь каждую щель. И теперь, через годы, прошедшие с нашей встречи, я скучаю по ней всякий раз, когда мы не вместе.
И как будто я скучаю по нему.
– Он будет в шоке от этих сисек, – говорит Ларк.
Я фыркаю от смеха.
– Не впервой, – моя улыбка быстро исчезает, когда я включаю щипцы для завивки и пальцами наношу на волосы немного лосьона для укладки. – Я не могу зацепить человека только сиськами.
– Ты убиваешь, и ему это нравится.
Я закатываю глаза и смотрю на нее сверху вниз через экран.
– Сиськи плюс убийство не равнозначны отношениям, Ларк. Странная математика.
Мы погружаемся в молчание, когда я начинаю завивать первые локоны. Она, конечно, шутит насчет убийства. Я знаю это. И я знаю, что чувствую к Роуэну. Чем больше мы общаемся, чем больше веселимся и играем, тем больше я привязываюсь. Но я чертовски напугана. Захотеть чего-то помимо дружбы с Роуэном, я боялась больше всего на свете.
На самом деле теперь меня мало что пугает, как будто ощущение притупилось. Так почему же боюсь этого? Почему это обжигает мою кожу, скользит по ладоням и заставляет сердце учащенно биться?
Я знаю почему.
Потому что, кроме Ларк, никто не оставался со мной. Даже родители.
А если я не достойна этого?
– Эй, – говорит Ларк, ее мягкий голос – спасательный круг в потоке мрачных мыслей. – Все будет хорошо.
Я киваю. Мои глаза не отрываются от своего отражения, когда я накручиваю еще один локон на горячий металл.
Что, если я все неправильно поняла? Если эти чувства только в моей голове? Что, если он избегает меня? Что, если я непривлекательна? Если со мной что-то не так? А если я попытаюсь добиться чего-то большего с Роуэном и все испорчу? Если он никогда больше не захочет меня видеть? Я могу просто уехать сейчас же. А если уеду? Что, если, что, если, что, если…
– Слоан. Выбрось все из головы и поговори со мной.
Слезы застилают глаза, когда я опускаю их к экрану. Я проглатываю боль, которая нарастает в горле.
– У него светская жизнь, Ларк. Много друзей. Еще один ресторан, который почти готов к открытию. У него есть братья. А я просто… – я пожимаю плечами и провожу большим пальцем под ресницами. – Я не знаю, втиснусь ли во все это понимаешь?
– О, Слоуни, – Ларк прижимает руку к сердцу. Ее губа дрожит, но она придает лицу решительное выражение, когда берет свой ноутбук и приближает камеру. – Послушай меня. Ты потрясающая, Слоан Сазерленд. Ты великолепная, очень храбрая и преданная. Ты решаешь, и черт возьми, доводишь это до конца. Ты усердно работаешь. Ты забавная. Смешишь меня всегда. Не говоря уже о том, что ты до ужаса красивая. Великолепное лицо. Сиськи с золотыми звездами.
Мой смех выходит сдавленным. Я опускаю плойку и хватаюсь за край столешницы, качая головой и пытаясь дышать, несмотря на жжение в носу.
– Ты находила утешение в одиночестве, потому что у тебя не было выбора. Но как бы тебе это ни нравилось, ты не одинока, – продолжает Ларк. – Я знаю, ты напугана, но ты заслуживаешь быть счастливой. Так что для разнообразия прояви немного храбрости для себя. Роуэну чертовски повезло с тобой.
Я прикусываю губу и смотрю на свои побелевшие костяшки пальцев.
Ларк вздыхает.
– Я знаю, о чем ты думаешь, милая, – говорит она. – У тебя на лице написано. Ты самая лучшая, Слоан. Ведь я люблю тебя. И он тоже может полюбить, если ты дашь ему шанс. Он ведь говорил о тебе такие милые вещи тому каннибалу, да?
– Да, но он был под кайфом, понимаешь? К тому же, это было год назад. Он даже не помнит, что говорил.
– Может, и так, но он ведь попросил тебя проделать весь этот путь, чтобы повидаться, не так ли?
– Я перед ним в долгу. К тому же через два дня у него день рождения, и я не могла отказать.
– Милая, – говорит она, качая головой, – Роуэн мог бы попросить кого-угодно составить ему компанию. Но он попросил тебя.
Она права, он мог бы позвать кого-нибудь другого. Когда он позвонил в прошлом месяце, напоминая о выигрыше, который я ему задолжала за случай в Западной Вирджинии, он сказал, что для разнообразия хочет повеселиться на ежегодном торжестве «Лучшие в Бостоне».
«Ты единственный человек, с которым я могу по-настоящему веселиться», – сказал он, когда звонил по видеосвязи.
Я могла бы отказать. Время выбрано не идеально – завтра утром я должна первым делом отправиться на встречу в Мадрид. Но я не сопротивлялась. Честно говоря, я испытала облегчение, услышав его голос после нескольких недель практически безрезультатного общения. Я сказала ему, что выполню свою часть сделки, а затем сменила рейс, чтобы вылететь на встречу из Бостона, а не из своего города.
И вот теперь я здесь, готовлюсь провести вечер с Роуэном, понятия не имея, чего ожидать.
Я делаю глубокий вдох и разжимаю хватку на столешнице.
– Ты права.
– Я знаю. Как обычно, – говорит она. Я встречаюсь взглядом с Ларк через экран, и она подмигивает. – А теперь сделай прическу, нанеси немного макияжа и иди веселись. Ты это заслуживаешь.
Ларк ловит мой воздушный поцелуй, притворяется, что прижимает его к своей щеке, отправляя мне ответный. Она одаривает меня своей яркой улыбкой, а затем отключает видеозвонок. Я включаю музыку, плейлист с песнями Ларк, смешанными с другими, которые напоминают мне о ней. И я думаю о ней. О всем, что она сказала. И насколько богаче стала моя жизнь с тех пор, как она стала ее частью.
Я уже готова выходить, сижу на краю кровати с подпрыгивающим коленом, когда Роуэн пишет, что он внизу.
Последний раз смотрю в зеркало, а затем выхожу за дверь, крепко сжимая в руке клатч. Поездка на лифте – самая долгая в моей жизни. Когда дверь наконец открывается, он – первое, что я вижу в вестибюле отеля, стоит широкой спиной ко мне, голова опущена.
У меня в сумке звенит телефон. Я вытаскиваю его и читаю сообщение.
Я буду симпатичным мальчиком в черном костюме.
Вижу. Но не знаю, что теперь говорить, лишь бы ты не зазнался.
Роуэн вскидывает голову и поворачивается ко мне лицом. Он так красив, что у меня перехватывает дыхание. Его волосы зачесаны назад, костюм идеально сидит, ботинки начищены до блеска, мгновенный шок сменяется сияющей улыбкой. Он убирает телефон в карман, шагая через вестибюль, не сводя с меня глаз.
Когда он останавливается в пределах досягаемости, оглядывает каждый дюйм моего тела, беззастенчиво оценивая. Я чувствую его пристальный взгляд везде. Мои губы, малиново-красные. Волосы волнами собранные с одной стороны сверкающей заколкой в виде звездочки. Шея, сбрызнутая духами «Serge Lutens Five O'Clock Gingembre» и украшенная простым золотым ожерельем. Неудивительно, что его внимание задерживается на груди, скользя вниз, к пальцам ног, и снова вверх.
– Ты выглядишь… – он качает головой. Сглатывает. Переминается с ноги на ногу. – Ты выглядишь великолепно, Черная птичка. Я так рад тебя видеть.
Он сокращает расстояние между нами и заключает меня в объятия, а я хватаю его в ответ, мои глаза закрываются, я глубоко вдыхаю его аромат, теплый шалфей, лимон и легкий привкус специй. Впервые за последние несколько часов мое сердце замедляет биение, хотя оно все еще отдается в костях тяжелыми ударами. Что-то в этом кажется чужеродным, но в то же время правильным.
Роуэн выпускает меня из своих объятий, но держит мои плечи в своих теплых ладонях. А потом его губы прижимаются к моей шее, там, где учащается пульс. У меня перехватывает дыхание, когда поцелуй затягивается на мгновение, ровно настолько, чтобы запечатлеться в моей памяти навечно.
В воздухе между нами возникает электрический разряд, когда он отстраняется, смотря на меня сверху вниз с кривой улыбкой. Как мужчина может одновременно выглядеть таким самоуверенным и краснеть, я понятия не имею, но это опьяняет.
– Я бы поцеловал тебя в щечку, – говорит он, проводя пальцами по моей коже в том месте, где были прижаты его губы. – Но не хотел испортить макияж.
Мои губы растягиваются в улыбке, которая так и просится наружу. Я знаю, он видит, как в моих глазах пляшет веселье.
– Что задумал, красавчик?
– Заставить тебя краснеть, конечно, – он подмигивает мне, а затем берет за руку, казалось бы, ничего не понимая в какофонии мыслей, которые проносятся в моей голове от простого прикосновения его ладони. – Пойдем. Машина ждет. У нас будет веселая ночка, Черная птичка. Гарантирую.
Роуэн ведет нас к дверям вестибюля и круговой дорожке, где припаркован затемненный «Эскалейд», водитель ждет у задней пассажирской двери, которую открывает при нашем приближении. Роуэн держит меня за руку, пока я забираюсь в машину, потом обходит ее с другой стороны, а затем мы едем в отель «Omni Boston» в морском порту, – место проведения торжественного мероприятия.
– Очень вычурно, Палач, – говорю я, проводя рукой по кожаному сиденью. – Знаешь, мы могли бы поехать на такси.
Роуэн ловит мою руку и удерживает ее на пустом сиденье между нами, пока я пытаюсь спрятать удивление на лице.
– Я не повезу самую красивую девушку вечера на светское мероприятие года на гребаной «Хонде Аккорд».
– А что не так с «Хондой Аккорд»? – спрашиваю я, когда стайка бабочек танцует по моей грудной клетке. – У меня такая машина.
Роуэн усмехается и закатывает глаза.
– Не-а. Ты ездишь на серебристой «БМВ третьей серии».
– Сталкер.
– Кстати, ты припозднилась с заменой масла.
– Нет.
– Врушка. Последние три недели машина буквально твердила тебе: «Смени ебучее масло, варварша».
Я заливаюсь смехом и хлопаю Роуэна по руке.
– Откуда ты знаешь?
Он улыбается и пожимает плечами.
– У меня свои способы, – его телефон звенит в кармане куртки, и он отпускает мою руку, чтобы, нахмурившись, прочитать сообщение. – Я подумал, будет неплохо для разнообразия потратиться. А то будто застрял в яме, решая проблему за проблемой между двумя ресторанами. Я бы не отказался провести веселую ночь со своей лучшей подругой.
Мое сердце подпрыгивает в груди, как будто оно повернулось не в ту сторону. Как будто все так, как надо. Держание за руку. Поцелуй на шее. Может быть, я слишком много смысла придаю этим маленьким жестам.
Что, если все это только в моей голове?
Я прочищаю горло и выпрямляю спину, кладя обе руки на сверкающий клатч, лежащий у меня на коленях.
– Как дела на новом месте?
Роуэн наклоняет голову из стороны в сторону, его внимание сосредоточено на экране телефона, когда он набирает ответ.
– Не так уж плохо. Много работы. Готовимся к запуску в октябре, но модернизация электрооборудования оказалась непростой задачей.
– Как Дэвид? Хорошо справляется?
При этих словах он издает смешок, блокируя экран, убирая телефон в карман.
– Вообще-то, здорово. Недавно я попросил Лаклана еще раз поискать какие-нибудь заявления о пропаже людей, подходящих под его описание, но по-прежнему ничего нет. Дэвид отличный помощник. Он аккуратно моет посуду. Надежный. Его заселили в новый пансионат – они привозят его и забирают каждую смену, когда кто-то из кухонного персонала не может подвезти. Все правда хорошо.
– Я рада, – говорю я с улыбкой, убирая волосы с плеча, за этим движением Роуэн следит с большим интересом, а потом переводит взгляд на городские улицы, проплывающие мимо окна.
– Я тоже. Хоть что-то нормальное в ресторане. Последние несколько месяцев похожи на кровавый цирк. Я знаю, что это часть природы бизнеса – дерьмо происходит и нужно все исправлять. Что-то неизбежно идет не так. Просто… в последнее время кажется, что это слишком часто случается.
Я кладу руку на запястье Роуэна, и он смотрит на прикосновение, потом встречается со мной взглядом, нахмурив брови.
– Эй, зато ты получишь награду сегодня вечером. Третий год подряд, да? Я знаю, что управлять сложно, но ты все равно справляешься.
Выражение лица Роуэна смягчается, и впервые я замечаю едва уловимые признаки стресса на его лице, намек на темные круги под глазами.
– И если что-то пойдет не так, я знаю, что поможет, – говорю я с мудрым кивком, когда он наклоняет голову. Его глаза смотрят на мою ямочку и сужаются. – Салат с говядиной Нисуаз.
Роуэн стонет.
– С домашней дижонской заправкой.
– Черная птичка
– И, может быть, немного…
– Не говори этого…
– Печенья и сливочного мороженого на десерт.
Он тычет меня в ребра, и я издаю какой-то звук, которого никогда раньше не издавала.
– Ты знаешь, что с тех пор я не могу есть мороженое? – спрашивает он, пока я хихикаю под натиском тычков. – Раньше я его обожал, большое тебе спасибо.
– Я не виновата, – хриплю я, когда он, наконец, перестает. – Просто хотела убедиться, что ты ознакомлен с ингредиентами, на случай, если бы захотелось чего-нибудь сладенького в дополнение к прекрасному ужину.
– Конечно. Верю.
Автомобиль замедляет ход и сворачивает к месту проведения мероприятия, останавливаясь перед стеклянным зданием, куда прибывают другие участники торжества в мерцающих платьях и костюмах. Я дергаю за подол своего платья там, где оно доходит чуть ниже колена, как будто это волшебным образом удлинит его. Водитель держит мою дверцу открытой, ожидая, что я подам ему руку и выйду из машины, но я этого не делаю.
– Тут нет особого дресс-кода, – говорит Роуэн, просовывая руку между моей спинкой и сиденьем, подталкивая меня к двери. – И клянусь, ты могла бы надеть мешок из-под картошки, и все равно была бы самой красивой девушкой. Платье потрясающее, Черная птичка. Идеально сидит.
Бросив последний неуверенный взгляд на Роуэна, я беру водителя за руку и выскальзываю на свежий воздух, в весеннем бризе чувствуется запах моря. Рука Роуэна ложится мне на поясницу, как только мы выходим из машины, мое сердце подскакивает к горлу и застревает там с каждым шагом.
Бальный зал украшен ярко-белой расцветкой и украшениями в виде тропических цветов, мы находим наши места в центре второго ряда от сцены, обрамленной светильниками темно-розового и голубого оттенков. В нескольких барах разливают напитки, и группы людей смеются и болтают возле своих столиков, фоновая музыка играет из динамиков по периметру зала. Группа настраивает инструменты на нижней сцене, где под приглушенным верхним освещением поблескивает танцпол.
Мы берем напитки, пробираясь сквозь растущую толпу, которая змеится между столиками. Там друзья и знакомые Роуэна. Рестораторы, юристы, профессиональные спортсмены. Постоянные клиенты. Редкие гости. Роуэн в своей стихии, сияет ярче, чем разноцветные прожекторы, мелькающие над головой. У него легкая улыбка, теплый смех. Его энергия заразительна. Несмотря на то, что он способен убить любого без угрызений совести, он все равно успокаивающе действует на людей, его маска непогрешима.
Возможно, это стихия Роуэна, но точно не моя.
Светская беседа обычно дается мне легче, когда я охочусь, потому что у меня есть цель, план, как заманить человека. Мне трудно общаться с людьми, когда я знаю, что они не придурки, заслуживающие смерти. Но с Роуэном все кажется проще. Он помогает мне завязать первые знакомства с другими людьми. Найти точки соприкосновения. «У тебя новый альбом выходит? Поздравляю, а ты знал, что Слоан – близкая подруга Ларк Монтегю?» или «Слоан утром уезжает в Мадрид на встречу, ты же была там в прошлом году?» А потом вливаюсь в толпу как с разбегу, как будто я не просто «плюс один». Он помогает мне выйти за пределы зоны комфорта, не подталкивая к краю.
И все это время его нежное прикосновение служит мне якорем. На пояснице, когда мы стоим. На локте или руке, когда мы двигаемся. И на протяжении всего ужина он продолжает проверять, как я, даже несмотря на то, что мы сидим рядом, улыбкой, или взглядом, или одним пальцем, который скользит по моему запястью. Когда называют его имя, он выходит на сцену и забирает свой стеклянный трофей за лучший ресторан во время церемонии награждения, и даже тогда он подмигивает мне и криво ухмыляется.
А боль, затаившаяся глубоко в моей груди, разгорается все сильнее с каждым проходящим мгновением.
Когда ужин заканчивается, начинает играть оркестр. Некоторые люди переходят на танцпол, другие остаются поболтать за своими столиками. Роуэн направляется к бару, чтобы принести нам еще по порции выпивки, и по пути увлекается разговором. А я увлекаюсь историями и анекдотами наших товарищей по столу.
Но мой взгляд останавливается на высоком красивом мужчине, который высасывает весь воздух из комнаты, как из ада.
Он знает мои самые темные секреты. Я знаю его. Мы монстры, и, возможно, не заслуживаем того, что есть у других людей. Счастье. Привязанность. Любовь. Но я не могу избавиться от своих чувств, когда смотрю на каждую грань Роуэна, от его ярчайшего света до самой глубокой, самой опасной тьмы. Может быть, я не заслуживаю этого. Но очень хочу. Я хочу от него большего.
Внезапно я извиняюсь, выхожу из-за стола и направляюсь к нему, даже не успев сообразить, что буду делать. Он стоит ко мне спиной, в одной руке мой бокал шампанского, в другой – стакан виски со льдом. Он разговаривает с супружеской парой и еще одним мужчиной, которого представил мне как инвестиционного брокера. Я останавливаюсь прямо за ним, и когда в разговоре наступает пауза, я кладу руку на рукав Роуэна, мой разум словно раскалывается надвое, как будто я наблюдаю за собой вне тела.
– Хэй, извини, – говорит он с застенчивой улыбкой, передавая мне бокал. – Мы разговорились о бизнесе.
– Конечно, я не хотела вас прерывать, – я начинаю отступать, но Роуэн хватает меня за запястье. Он говорит, что я не помешала, но я улавливаю только одно или два слова за музыкой и оглушительным стуком своего сердца. Я сглатываю, мои глаза задерживаются на его губах, пока не удается поднять их и встретиться с ним взглядом. – Не хочешь потанцевать? Со мной?..
Мгновенное удивление Роуэна улетучивается, когда его внимание переключается на танцпол, в глазах загорается искра, а уголок губ приподнимается. Это напоминает дьявольскую улыбочку, как когда каннибал предложил посетить сад. Глаза Роуэна снова встречаются с моими и мерцают.
– Конечно, – говорит он. Он забирает у меня из рук бокал и ставит наши напитки на ближайший столик, ведя нас сквозь толпу.
Когда мы приближаемся к танцполу, группа заканчивает одну песню и начинает другую, темп медленнее, но все еще немного энергичный, с романтичной ноткой. Некоторые уходят за напитками. Другие разбиваются на пары. На мгновение мне кажется, что Роуэн вернется к столу или обернется, чтобы оценить мою реакцию, но он этого не делает. Он продвигается вперед, сжимая мою руку в своей, пока мы не оказываемся на танцполе среди пар, лицом друг к другу.
– Ты, по-любому, отлично танцуешь, как на зло, – говорю я, когда его правая рука скользит по моему бедру, а левая высоко держит мою правую, его хватка теплая и уверенная.
Роуэн улыбается мне сверху вниз и начинает вести. Ничего необычного, ничего эффектного. Просто синхронность, как будто мы подходим друг другу, под музыку.
– И у тебя все равно получится лучше, чем у меня, да?
Я улыбаюсь, и улыбка Роуэна становится еще ярче, затем я поднимаю наши соединенные руки. Он чуть вращает меня, выпускает из хватки и снова притягивает ближе со смешком.
– Может быть. Или, может, мы оба хороши, – говорю я и удерживаю его взгляд так долго, как только могу, а потом куда-то за его плечо.
Песня продолжает звучать, и я чувствую каждое малейшее изменение заряда в воздухе. Рука Роуэна на моей спине превращается в объятие. Моя рука на его предплечье обхватывает его за плечо. Его грудь касается моей при каждом вдохе. Когда его дыхание согревает мою шею там, где волосы откинуты назад, я закрываю глаза. Наклоняю голову. Я хочу еще одного поцелуя на шее, прямо там, где бьется пульс, понять, что это не просто момент из прошлого, аномалия.
– Слоан… – произносит он мне на ухо, когда мы плавно поворачиваемся.
– Да, – шепчу я, это простое слово срывается с моего прерывистого дыхания.
– Ты готова по-настоящему повеселиться?
Мои глаза распахиваются. Голос Роуэна ровный и ясный. Окольный. Не такой, как у меня, задыхающийся от нужды и неистовых желаний.
Я ничего не говорю, отстраняясь, показывая ему замешательство и вопросы, отражающиеся в моих нахмуренных бровях. Его дьявольская улыбка вернулась. Улыбка, полная тайн.
– Лысый мужчина в очках и красном галстуке. Ты должна видеть его через мое плечо, – говорит он.
Мой взгляд скользит по танцполу и останавливается на подтянутом мужчине лет пятидесяти пяти в хорошо сшитом дизайнерском костюме. Он танцует с женщиной примерно его возраста, ее светлые волосы зачесаны назад в изящную прическу.
Я киваю.
– Его зовут доктор Стефан Ростис, – губы Роуэна касаются моего уха, затем он шепчет: – И он серийный убийца. За пятнадцать лет работы в Бостоне он убил по меньшей мере шестерых своих пациентов. Возможно, и больше, когда жил во Флориде. И мы можем убрать его вместе. Сегодня вечером.
Мои шаги становятся деревянными. Кусочки, которые я собирала в своей голове воедино, внезапно распадаются на части и складываются в другую картину. Я все неправильно поняла. Это было лишь у меня в голове.
Я оказалась неправа во всем.
Наши шаги замедляются и останавливаются. Роуэн отстраняется и оглядывает меня, в его глазах все еще светится возбуждение.
– У меня есть отличный план. Он никогда не засиживается допоздна на таких мероприятиях. Мы можем схватить его и вернуться сюда так, чтобы наше отсутствие никто не заметил. Идеальное алиби.
– Я… эм… – мысли умирают, не успев сорваться с моего языка, и я прочищаю горло, чтобы попробовать еще раз, надеясь, что смогу придать своему голосу силу, которой просто нет. – Я одета не по случаю, – уклоняюсь я, глядя на красный бархат, мерцающий во вспышках огней.
– Я сделаю всю грязную работу.
Кажется, это первый раз, когда я не в восторге от перспективы убить еще одного убийцу. Наверное, просто это не то, чего я ожидала. Не так я хотела провести этот вечер.
– Эй, ты в порядке? – спрашивает Роуэн. – Я думал, ты выбрала цвет платья специально, ну знаешь, кроваво-красный и все такое, – но я, конечно, прослежу, чтобы оно не пострадало.
Мое сердце сжимается, как бумага, смятая в кулаке.
– Но если ты не хочешь… – продолжает он, его голос затихает по мере того, как беспокойство и, возможно, разочарование отягощают каждый вздох. Кажется, он осознает, что мы совсем не сошлись во мнениях, когда говорит: – Я думал, когда сказал, что мы можем «по-настоящему повеселиться», ты поняла, о чем я.
– Нет, на самом деле не поняла. Но теперь да.
Пауза между нами кажется длиною в тысячу лет. Большим пальцем Роуэн приподнимает мой подбородок, я все еще рассматриваю платье, но вынуждена встретиться с ним взглядом.
Замешательство залегло у него между бровей. Его пристальный взгляд осматривает мое лицо – мои раскрасневшиеся щеки и остекленевшие глаза, губы, сжатые в напряженную линию.
– Ты… ты не знала, что я это имел в виду? – спрашивает он.
– Поразительно, но «я хочу по-настоящему повеселиться» не переводится в «я хочу вместе кого-нибудь убить», может, у тебя гугл-переводчик сломался.
– И ты все равно пришла?
Я сглатываю и пытаюсь отвести взгляд, но он не позволяет. Он занимает все пространство в каждом из моих чувств, и не важно, как сильно я хочу, чтобы меня засосало в пустоту, Роуэн удерживает меня прямо здесь.
Ясность и недоверие переплетаются в его меняющемся выражении лица. Он пытается сложить свою собственную разбитую головоломку обратно, вырисовывается новая картина.
– Срань господня… – его произнесенные шепотом слова едва слышны за голосами и музыкой, которые окружают нас, но я чувствую их, как будто они шипами вонзились в мою кожу. Его хватка на моем подбородке усиливается, и он подходит ближе, нависая надо мной, его глаза мечутся между моими. – Слоан, – шепчет он. – Ты правда здесь.
Я не уверена, что это означает. Но не спрашиваю. Не тогда, когда его взгляд задерживается на моих губах, когда они приоткрываются на дрожащем выдохе. Его другая рука медленно поднимается, чтобы убрать волосы с моего плеча, кончики пальцев посылают электрические искры, когда обводят изгиб моей шеи.
Он наклоняется ближе. Его глаза не отрываются от моих. Губы всего в нескольких сантиметрах от моих…
И тут у него звонит телефон со звуком сирены.
– Блять, – шипит он, его проклятие задевает мои губы. Он отстраняется, несостоявшийся поцелуй теряется в другом измерении, еще один Палач и Черная птичка в другом мире давно целуются.
Но в этом мире рука Роуэна опускается с моего лица, его глаза закрываются. Он вынимает телефон и принимает вызов.
– В чем дело? – спрашивает он, пытаясь сдержать разочарованный вздох. – Что значит «взорвался»?.. Господи, что за хрень? Все в порядке…? – Роуэн проводит рукой по своим волосам, зачесанным назад, теперь они растрепанные. Его глаза останавливаются на мне с темной интенсивностью. – Я уже в пути. Готовьте все, что понадобится.
– Прозвучало не очень хорошо, – говорю я с горько-сладкой улыбкой, когда он отключает звонок.
– Мне нужно идти. Прямо сейчас. Прости.
– Я могу помочь…
– Нет, – говорит он неожиданно твердым голосом. Его рука находит мою и удерживает, извиняясь за свой резкий тон. – Плита в кондитерском отделе буквально взорвалась. Слава богу, черт возьми, никто не пострадал. Я не хочу, чтобы ты и близко подходила туда. Нельзя, Слоан.
Я киваю и пытаюсь улыбнуться.
– Мне жаль, что ночь приняла такой оборот.
– Мне тоже. Мне ужасно жаль, – говорит он с глубокой складкой между бровями и качает головой. – Оставайся и развлекайся. Я поеду на такси в ресторан, пришлю водителя, чтобы ты могла вернуться в отель, когда захочешь.
Его рука ложится мне на затылок, и он запечатлевает поцелуй на моем лбу. Прикосновение отзывается эхом еще долго после того, как его губы исчезают.
У меня болит грудь, когда он делает шаг назад и опускает руку. Улыбка Роуэна слабая, его брови нахмурены.
– Пока, Черная птичка.
– Пока, Палач.
Я наблюдаю, как он отступает, едва не натыкаясь на людей, его глаза сливаются с моими, пока он не заставляет себя повернуться. А я все смотрю, ноги приросли к полу, руки сцеплены вместе, статуя среди стробоскопов и кружащихся вокруг людей.
Только подойдя к дверям, Роуэн оборачивается. Его глаза находят мои. Я одариваю его мимолетной улыбкой. Он проводит рукой по своему лицу, и на нем остается свирепое, решительное выражение. Он делает два шага в моем направлении, но резко останавливается, его плечи опускаются, когда он достает телефон из кармана куртки. Бросив последний, обреченный взгляд в мою сторону, он принимает еще один вызов и поворачивается, чтобы уйти.
Пять минут спустя на мой телефон приходит смс-ка с номером водителя.
Я ухожу, как только получаю ее.
Когда возвращаюсь в отель, то сразу же готовлюсь ко сну и забираюсь под хрустящее постельное белье, засыпая почти мгновенно, как будто мой мозг и сердце пробежали марафон. Встаю незадолго до будильника, выписываюсь через сорок пять минут после пробуждения, выхожу из отеля «Хилтон», чтобы поехать в аэропорт «Логан», когда у меня в руке звенит телефон.
Уже скучаю по тебе.
От эмоций у меня перехватывает горло. Я долго смотрю на экран, прежде чем набрать ответ.
Я тоже скучаю по тебе.
Планы на август не сорвались? Я не обижусь, если ты не сможешь, правда.
Знаю, у тебя много дел.
Я полностью готова к отказу. А как иначе? Учитывая, что строится новый ресторан, а старый, похоже, трещит по швам, разумно ожидать, что он захочет отсрочки на год. Я буду опустошена? Конечно. Но пойму ли? Конечно.
Черная птичка…
Многоточия его входящего ответа заставляют неподвижно стоять на дорожке.
Я сам готов взорвать этот ресторан, но наши планы не изменю. Увидимся в августе.
И смени масло, ты, чертова варварша!
Я кладу телефон в карман и проглатываю жжение, подкатывающее к горлу, а затем продолжаю идти, готовая пережить следующие несколько месяцев. Может быть, готовая попробовать еще раз.
Что, если я просто попробую еще раз?
Что, если.
