Текст книги "Палач и Черная птичка (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
5
ОПРЕДЕЛЕННО
СЛОАН
Это абсурд. Я идиотка.
Сижу в вестибюле гостиницы «Каннингем Инн», пытаясь сосредоточиться на той же странице в своей электронной читалке, на которой я застряла пять минут назад, раздумывая, сбежать отсюда или остаться.
Какого хрена я делаю со своей жизнью?
Это опасно.
И глупо.
Бред какой-то.
Но не могу заставить себя уйти.
Мои легкие наполняются ароматом сосновой соли и неверных решений, когда глубокий, нервный вздох срывается с моих губ. Заблокировав читалку, я откидываюсь на спинку и осматриваю тихий вестибюль, где моя единственная компания – угрюмый серый кот, который свирепо смотрит на меня из кожаного кресла рядом с незажженным камином. Комната устаревшая, но уютная, с панелями из темного дуба и старинным узорчатым ковром, который когда-то был бордового цвета. Антикварная мебель разнообразна, но отполирована и сверкает. Два чучела совы в полете охраняют выгоревшие на солнце репродукции скульптур Родена и разбросанные вдоль стены железные дороги и инструменты для добычи полезных ископаемых.
Я снова вздыхаю и смотрю на часы. Сейчас почти два часа ночи, и я должна быть уставшей, но это не так. Сегодня вечером было много суеты: от нарезки тела Майкла Нортмана и запихивания его в морозилку, пока я заказывала билет на рейс из Роли, до упаковки вещей за рекордные тридцать минут, и аренды машины для прибытия в Западную Вирджинию, пока Ларк отвозила меня в аэропорт. Когда я посетовала, что все это глупая затея, она ответила: «Может быть, но тебе правда следует выбраться и завести больше друзей».
«У меня есть друг», – сказала я. – «Ты».
«Больше, чем один, Слоан».
«Но он? Этот непонятный парень, Роуэн?..Правда?»
Я все еще слышу звонкое хихиканье Ларк, когда она с нежной улыбкой взглянула на мое замешательство.
«Завести еще одного друга, который может понять тебя настоящую, не так уж плохо», – сказала она, пожав плечами, и ее улыбка не потускнела под моим непоколебимым взглядом. «Ты не выпрыгнула из машины. Мы все еще едем в аэропорт. Так что да, я думаю, этот непонятный Роуэн теперь твой друг».
Может быть, мне следовало выпрыгнуть из машины.
Я стону, еще больше вжимаясь в кресло.
– Ее доводы бессмысленны, – говорю я кошке, проигрывая тот разговор с Ларк, кошка смотрит на меня в ответ с закипающей яростью.
– Пытаешься поглотить его душу, Черная Птичка?
Вздрогнув, я роняю читалку и поворачиваюсь к источнику едва уловимого ирландского акцента, прижимая руку к сердцу.
– Господи Иисусе, – шиплю я, когда Роуэн с ухмылкой выходит из тени у двери. У меня перехватывает дыхание, когда до меня доходит реальность того, что он здесь, действительно здесь. Роуэн выглядит точно так же, как и год назад. Возможно, я выглядела бы лучше при нашей первой встрече, если бы не провела последние несколько дней в отвратительной клетке рядом с разлагающимся телом. Не думаю, что его так уж сильно волновало отсутствие у меня макияжа, спутанные волосы или потрескавшиеся губы, учитывая, что он лишь пялился на мои сиськи. Вспоминая это, я краснею, и не от смущения.
Я проглатываю внезапный нервный ком в горле.
– Может, мне стоит поглотить кошачью душу? Моя только что вылетела из тела.
– Думаю, именно так у тебя и появились веснушки. Ты крала души.
– А я вижу, ты такой же веселый, как и при первой встрече, – закатываю глаза и наклоняюсь, чтобы поднять свою читалку, но Роуэн добирается до нее первым. – Отдай это, красавчик, – говорю я, когда он одаривает меня притягательной улыбкой, которая наполняет мои чувства и заглушает тревоги другим беспокойством. Прямой шрам на его губе выделяется, когда он дерзко улыбается.
– Интересно, что любит читать моя маленькая нервная птичка? – поддразнивает он, помахивая передо мной устройством.
Пренебрежительный смешок срывается с моих губ, хотя его слова проникают в мои вены и заливают щеки пунцовым жаром.
– Порнушка с монстрами, это очевидно, – отвечаю я. Роуэн смеется, и мне удается выхватить устройство у него из рук, отчего он смеется еще сильнее. – У разумного человека-дракона есть два члена, и он знает, как ими пользоваться. И еще раздвоенный язык. И очень талантливый хвост. Так что не смейся надо мной.
– Дай почитаю. У меня в номере сломался телевизор, я нуждаюсь в подобном развлечении.
– Иди на хер, Палач, – я засовываю читалку под левую ягодицу и одариваю Роуэна убийственным взглядом. – Подожди секунду. Телевизор сломался? Когда ты сюда заселился?
Он пожимает плечами и с глухим стуком роняет свой рюкзак на пол, лукаво улыбаясь и опускаясь на кресло рядом со мной.
– Около сорока пяти минут назад. Ты, наверное, была в своем номере. Я ушел, чтобы найти немного выпивки. Кстати, мы соседи.
– Фантастика, – невозмутимо отвечаю я, закатывая глаза, что только заставляет его ухмыльнуться.
Роуэн расстегивает молнию на рюкзаке, открывая ее ровно настолько, чтобы показать бутылку красного вина, которая лежит внутри.
– Сейчас два часа ночи. Разве не все магазины закрыты?
– Кухня нет.
– Кухня тоже закрыта.
– Да…? Виноват, – Роуэн достает бутылку из сумки и откручивает завинчивающуюся крышку, его пристальный взгляд сливается с моим, когда он делает большой глоток. Мои глаза сужаются до щелочек, когда он подмигивает. – Только не говори, что ты расстроена из-за какой-то мелкой кражи.
– Нет, – усмехаюсь я. Мурашки пробегают по моей руке в тот краткий миг, когда наши пальцы переплетаются вокруг прохладного горлышка, когда я вырываю бутылку из его руки. – Я расстроена тем, что ты слишком долго не передаешь бутылку. И микробы еще свои распространяешь. Небось, пытаешься заразить меня, чтобы я заболела твоей мальчишеской оспой, а ты пойдешь и выиграешь наше соревнование.
– Мальчишеская оспа, – фыркает Роуэн, когда я делаю большой глоток и передаю бутылку обратно. Он не сводит с меня пристального взгляда, пока делает глоток, ухмылка на его лице все еще светится в глазах. – Ну что ж, – говорит он, с размаху протягивая мне бутылку, – теперь я от тебя подхватил девчачью сифу, так что мы квиты.
Я стараюсь не улыбаться, но это все равно происходит, и как только усмешка появляется на моих губах, глаза Роуэна светлеют, будто он отражает мое веселье в ответ. Нет, он улыбается сильнее.
Откидываюсь на спинку, внутри ощущение, будто мы виделись вчера. С ним так легко, даже когда я этого не хочу, совсем как в закусочной год назад. Несмотря на то, как сильно я старалась переключить свое внимание на что-то другое, оно продолжало возвращаться к нему. И сейчас ничего не изменилось. Он манит меня, как лучик света в темноте.
– Есть идеи, ради кого мы здесь? – спрашивает Роуэн, отрывая меня от мыслей, которые захлестнули с головой. Я делаю глоток вина и настороженно смотрю на него.
– Конечно.
– Под «конечно» ты подразумеваешь «совсем нет», верно?
– В значительной степени. А ты?
– Нет.
– И вообще, как Лаклан узнал об этом месте? И откуда мне знать, что он не даст тебе инфу, которая поможет тебе победить?
Роуэн насмешливо фыркает и забирает бутылку из моих пальцев, делая большой глоток, прежде чем ответить.
– Потому что, как я уже сказал, мой брат не заинтересован в том, чтобы я добился успеха. Если я проиграю, он сможет целый год тыкать мне в лицо, и будет наслаждаться каждой секундой издевательств, – когда Роуэн возвращает мне бутылку, то оглядывает комнату, его пристальный взгляд внимательно скользит по вещам, как будто он ищет скрытые камеры или гостей, но ничего нет. Я уже знаю, что мы единственные, кто зарегистрировался. Кроме владельца, парня по имени Фрэнсис, который живет в ухоженном домике в стиле второй империи с видом на гостиницу, мы единственные в отеле. Я уверена, что Роуэн тоже это понял, но он прав, что следует быть осторожнее. – Что касается того, почему он выбрал Западную Вирджинию, ну… скажем, что у него есть связи с некоторыми людьми, которые могут получить доступ к определенным файлам неких правительственных учреждений, и партнерами, которые могут кое-что подсказать.
– Звучит сомнительно, – говорю я, ухмыляясь, когда Роуэн закатывает глаза в ответ на мое поддразнивание. – А чем занимается твой брат?
Роуэн откидывается на спинку кресла и постукивает по подлокотнику, пока его глаза следят за чертами моего лица. Их темно-синяя ласка вызывает румянец на щеках. Он смотрит на меня так, как никто другой не смотрит, как будто он не только пытается расшифровать мои мысли и мотивы. А словно пытается запомнить мельчайшие детали на коже, раскрыть каждый секрет, скрытый за моей плотью.
– Для нас это хобби, – говорит он, когда решает, что может спокойно ответить мне по этому поводу. – Для Лаклана это не развлечение. А профессия.
Я киваю. Теперь понятно, как он смог получить доступ к информации об уголовных расследованиях. Либо он работает на военных, либо на опасных людей с хорошими связями.
– Значит, ты уверен, что он не будет помогать тебе жульничать, – говорю я.
– Скорее, он тебе будет помогать жульничать.
– Он мне уже нравится, – моя улыбка становится ярче, когда Роуэн бросает на меня притворный взгляд. Я делаю глоток из бутылки и передаю ее ему. – А как насчет тебя? Наслаждаешься ресторанным бизнесом?
Роуэн с лукавой улыбкой поворачивается в мою сторону.
– Ты рыскала инфу обо мне, Черная Птичка?
– А ты будто не рыскал, – возражаю я.
– Виновен по всем пунктам обвинения, – Роуэн делает большой глоток вина и ставит бутылку на колено. Он мгновение наблюдает за мной, прежде чем кивнуть, его улыбка немного задумчива. – Да, наслаждаюсь. Нравится управлять собственной кухней. Никогда не стоишь на месте. Иногда безумно, но мне нравится. Я хорошо справляюсь с хаосом. Может быть, именно поэтому ты мне нравишься, – говорит он, подмигивая.
Я издаю смешок и закатываю глаза. Ну что за человек. Он все что угодно превратит в кокетство.
– Что за название такое? – спрашиваю я, не обращая внимания на его комментарий, кажется, это его нисколько не беспокоит. – Почему ты выбрал «3 в Вагоне»?
– Из-за братьев, – говорит Роуэн, и его улыбка снова приобретает ностальгическое выражение, когда взгляд падает на бутылку в руке. – Мы были подростками, когда покинули Слайго и приехали в Америку. Я помню, как Лаклан покупал билеты. Третье купе в вагоне. Для нас это было началом другой жизни.
– Прямо как ресторан, – говорю я, заканчивая цепочку мыслей, которую он оставил для меня. Его глаза светлеют, когда он кивает. – Мне нравится.
Роуэн передает бутылку мне. Наши пальцы соприкасаются на прохладном стекле. Прикосновение задерживается на мгновение дольше, чем следовало бы, но по какой-то причине я не хочу убирать руку.
«Это абсурд», – напоминаю себе. «Ты не знаешь этого человека».
Я выпрямляюсь, перевожу взгляд на стойку регистрации, видя Роуэна только краем глаза, когда пью из бутылки. Нужно возводить стены. Границы необходимы. Он из тех парней, которые пронесутся сквозь них бульдозером, если я ослаблю бдительность. И, в конце концов, это соревнование. Я должна искать только ту информацию, которая поможет мне победить.
Краем глаза вижу, как рука Роуэна подбирается ближе к моему креслу, и я поворачиваюсь, чтобы пригвоздить его взглядом. Нахальный ублюдок дарит мне свою самую невинную улыбку.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
– Думал украсть твою электронную читалку. Хочу почитать о человеке-драконе с двумя членами.
– Я сижу на ней. Дотронься до моей задницы, и я сломаю тебе руку, – говорю я, не в силах сдержать смех, когда он ритмично толкает меня.
– Я не буду. Толкну тебя и заберу, а потом с триумфом побегу в свою комнату, злобно хихикая.
– Скачай приложение, как обычный человек, и прочитай на своем телефоне, шизик.
– Давай на камень-ножницы-бумага.
– Ни за что.
– Давай же, Черная птичка. Я хочу узнать о писюнах драконо-человека.
Он снова тычет меня в бицепс, и я хихикаю, когда до нас доносится посторонний звук. Резко возникает ощущение, что мы были в мыльном пузыре, который только что лопнул. Для меня это ненормально, и появление Фрэнсиса на стойке регистрации – шок для моего организма. Обычно я очень хорошо ориентируюсь в том, что меня окружает. Но Роуэн запер меня в другом мире, как будто кроме нас ничего больше не существовало. И по какой-то причине это было похоже на облегчение, на передышку от постоянного давления поиска опасности, таящейся в тени.
– Привет, чувак. Я надеюсь, мы никому не помешали, – говорит Роуэн. Он даже не пытается спрятать бутылку вина, которую держит на колене, другой рукой обхватив подлокотник моего кресла.
Взгляд Фрэнсиса перебегает с вина на Роуэна, его губы сжимаются в натянутой улыбке.
– Нет, вовсе нет. Вы здесь единственные гости. Я зашел забрать Уинстона Черча на ночь, – отвечает он, кивая в сторону кота, все еще свернувшегося калачиком у камина. Фрэнсис проводит рукой по своему розовому галстуку, и его взгляд мечется между нами. – У нас не слишком оживленное место, да и в этом районе появляются новые заведения. Сейчас у всех есть AirBnB5, люди пытаются подзаработать.
Я указываю в сторону вестибюля.
– Мне здесь нравится. Есть некое очарование. Хотя, кажется, Уинстон готов расцарапать мне лицо, если я слишком близко подойду.
– Нет, он безобиден, – Фрэнсис проводит рукой по своей копне темных волос и подходит к коту, который бросает на него неодобрительный взгляд и шипит, прежде чем перевести свои желтые кошачьи глаза на меня. Я не уверена, хочет ли он спасения от Фрэнсиса или просто хочет посверлить меня взглядом, но его ворчание пропадает, когда Фрэнсис подхватывает его серое тело на руки. – Вы, ребята, навещаете кого-то в этом районе? Или просто проезжали мимо?
– Это наш ежегодный пеший поход, – отвечаю я. – Каждый год мы выбираем новое место, обычно где-нибудь «в стороне от протоптанных дорожек», так сказать.
Фрэнсис кивает, поглаживая кота по голове.
– Здесь есть несколько отличных местных трасс. Элк-Ривер – хорошее место для начала. По мостам можно рассмотреть живописную природу. Будьте осторожны, если пойдете в сторону Дэвис-Крик. Там легко заблудиться. В прошлом году пропал турист, его так и не нашли. И это было не впервые.
– Спасибо, чувак. Мы постараемся быть осторожными, – говорит Роуэн тоном, который вежливо говорит: «Пожалуйста, отвали нафиг». Фрэнсис понимает намек и кивает каждому из нас.
– Хорошего вечера, ребята. Не стесняйтесь звонить, если что-нибудь понадобится, – говорит он, затем машет нам лапой Уинстона, уходя.
Наши слова благодарности следуют за ним, когда он исчезает в коридоре справа от вестибюля. Мгновение спустя до нас доносится звук закрывающейся вдалеке двери.
– Он выглядит так, будто рожден пикапить девушек с тупой аватаркой, непохожей на себя, и ведет стримы на "Twitch" или что-то в этом роде, а не управлять отелем непонятно где, – ворчит Роуэн. Он не сводит взгляда с коридора и дергает подлокотник моего кресла в попытке придвинуть его.
– В чем твоя проблема? – спрашиваю я сквозь смех, когда он притягивает меня ближе. – Тоже хочешь розовый галстук или что?
Роуэн усмехается и переводит свой тяжелый взгляд на меня, снова двигая кресло.
– Нет. Господи. А теперь дай почитать про драконий член, Черная птичка.
– Ни за что, – мне удается встать с кресла с читалкой, и я, насмешливо помахав ей в его сторону, отступаю в сторону наших комнат. – Спокойной ночи, шизик. Я иду спать. Знаешь, кто рано встает, тому Бог подает. Можно запланировать пеший поход в Дэвис-Крик. Мальчики не допускаются, если у них нет чешуи и склонности к размножению.
– Блин, я как на зло забыл дома свою пижаму с динозавриками, – Роуэн вздыхает, затем наклоняет бутылку в мою сторону, прежде чем откинуться на спинку кресла. Его улыбка теплая, глаза сияют, несмотря на поздний час. – Увидимся завтра, Черная птичка.
Помахав на прощание, я поворачиваюсь и иду в свой номер.
Лежу в постели, уставившись в потолок, когда мой телефон звенит с текстовым сообщением.
Спокойной ночи. Отгоняй клопов.
Зуб даю, они там есть.
Я ухмыляюсь в темноте. А потом засыпаю.
6
ДЕЛО
РОУЭН
Я до сих пор не понял, за кем, черт возьми, мы охотимся.
С другой стороны, Слоан тоже не знает.
Двойной плюс: она терпеть не может, когда я указываю на это.
Я стучу в дверь Слоан и засовываю руки в карманы, стараясь выглядеть беспечным, несмотря на бурю возбуждения в груди. Когда она открывает, ее лицо сразу же становится мрачным и хмурым.
– Ждешь кого-то другого? – спрашиваю я с ухмылкой.
– Нет, – фыркает она, как будто это самая нелепая идея на свете, что какой-то другой парень может захотеть прийти в девять часов вечера в четверг. Ну, в деревне Айвидейл выбор невелик. – Я знаю, что ты пришел позлорадствовать.
Я театрально ахаю.
– Да я бы никогда, – улыбаюсь еще шире, и взгляд Слоан опускается на мои губы. Ей нравится притворяться, что на самом деле она не хочет узнавать меня получше, но каждый раз, когда ее взгляд останавливается на моем шраме, между ее бровями появляется маленькая складочка. – Если впустишь, расскажу, как у меня появился этот шрам, на который ты не перестаешь пялиться.
Взгляд, который она бросает на меня, полон чистого ужаса. Румянец поднимается по ее шее, щеки краснеют.
– Я не… я не… – она фыркает и вздергивает подбородок. – Ты ужасен.
Ярость в сочетании с застенчивостью… ее смертоносность конкурирует с замешательством. Она чертовски очаровательная. Мне требуется все мужество, чтобы не рассмеяться, и она это видит.
Слоан перегибается через порог, вцепившись пальцами в край двери, пытаясь не дать мне заглянуть внутрь ее комнаты. Ее яростный взгляд обшаривает мое лицо.
– Ты же знаешь, я киллерша, – шипит она. – Я могу вломиться в твою комнату, пока ты спишь, и высосать твои глазные яблоки прямо из головы пылесосом, которым Фрэнсис счищает кошачью шерсть с уродского ковра в вестибюле.
– Я уверен в твоих угрозах, Черная птичка. Без сомнений, – моя улыбка становится шире, и я поднимаю руки в знак перемирия, хотя Слоан, похоже, это не убедило. – Так ты пригласишь меня войти или как?
– Вообще-то, нет, – Слоан выхватывает карточку-ключ из держателя рядом с дверью и засовывает ее в задний карман своих джинсов, проходя мимо меня. Дверь за ней закрывается с громким щелчком. – Мне пора.
Мои ноги словно приклеились к полу, когда я смотрю, как Слоан шагает по коридору, перекидывая на ходу ремешок рюкзака через плечо.
– Пора… что? – я бегу за ней трусцой и подстраиваюсь под ее шаг, изучая ее профиль, пока она шествует по коридору с самодовольной ухмылкой. – Пора? Куда?
– Куда-то, Роуэн. Или ты забыл, что это соревнование? – спрашивает она, пытается скрыть растущую ухмылку, но не может.
Мое сердце колотится о грудную клетку, когда я понимаю, что она немного больше принарядилась, чем обычно. Белый кашемировый свитер. Ее макияж такой же, как в последние три дня с тех пор, как мы приехали, подводка для глаз, черная тушь и матовая красная помада, но она сменила свои многочисленные серьги на другой набор золотых украшений, некоторые с камнями, которые сияют под ее темными локонами.
У меня пересыхает во рту.
– Ты пошла на свидание? – спрашиваю я, когда мы поворачиваем за угол и направляемся к широкой лестнице, ведущей в вестибюль.
Слоан вздыхает.
– Я бы не назвала это свиданием…
– Тогда куда ты? Ну, знаешь, типа… в целях безопасности и все такое…
Слоан фыркает.
– Ты думаешь, я нуждаюсь в твоей защите, красавчик?
Нет. Но также и да.
– Я должен пойти с тобой, просто на всякий случай. Вдруг все произойдет как с Бриско, – говорю я, когда мы входим в вестибюль. Слоан останавливается и поворачивается ко мне лицом.
– Нет, Роуэн, ты не пойдешь. А если это свидание? Будет неловко, – она похлопывает меня по груди и улыбается. – Не волнуйся, потом расскажу тебе обо всех кровавых подробностях.
В последний раз хлопнув меня по груди, что на самом деле больше похоже на пощечину, она поворачивается и уходит.
– Но… это я должен был злорадствовать, – кричу я ей вслед, когда она подходит к выходу из вестибюля.
– Извини, но мне не жаль, – дразнит она, показывает средний палец, проскальзывая за дверь, оставив после себя лишь гулкий стук.
Я стою, ошеломленный. Волна замешательства, беспокойства и ревности захлестывает мою грудь. Одним махом я наполнился океаном эмоций.
Какого хрена?
– Слоан, – кричу я ей вслед, направляясь к двери. Резко распахиваю ее, она ударяется о дверной стопор с удовлетворительным стуком. – Слоан, черт возьми…
Смотрю налево и направо. Задерживаю дыхание и прислушиваюсь.
Ничего.
Провожу рукой по по волосам. Я не уверен, что меня больше раздражает: то, что я, возможно, проигрываю в нашей первой игре, или то, что Слоан, возможно, на свидании с каким-то придурком.
Я напрягаюсь, стараясь услышать что-нибудь, кроме сверчков, но Слоан по-прежнему не слышно и не видно.
– Блять.
Бросаюсь к двери вестибюля и сильно распахиваю ее, возвращаюсь в отель и направляюсь в свой номер. Я прохаживаюсь там некоторое время, обдумывая свои варианты. Может быть, стоит пойти, найти местный паб и напиться в стельку. Что, если она столкнется с кем-то вроде Бриско или Уотсона? Бриско то повезло в тот раз – чувак был жирный, как гребаный валун. Но Уотсон – хитрый ублюдок. Что, если такой же, как он, загонит ее в угол?
Что, если она в ловушке и я не смогу ее найти? Что, если она позовет на помощь, а я буду пьяный в стельку в баре, распевая «Проселочные дороги»?
Никогда не думал, что буду расхаживать по комнате, переживая из-за местонахождения гребаной Ткачихи Сфер, с бешено колотящимся сердцем, потными ладонями, беспокоясь, не пострадает ли она.
Звон входящего сообщения – единственное, что останавливает меня от того, чтобы проделать дыру в полу.
Я в порядке.
Я фыркаю.
Я и не переживал.
Полная ложь, очевидно. Я сажусь на край кровати, пытаясь подавить желание продолжить бегать по комнате, дергая коленом.
О, хорошо.
В таком случае, не жди меня!
– Какого хрена…
Я с трудом сдерживаю желание швырнуть телефон об стену, решив вместо этого сжать его железной хваткой и ударить кулаком по матрасу. Кстати, колотить кулаком по гребаному матрасу – дико неудовлетворительно.
Поэтому я продолжаю расхаживать взад-вперед.
Через некоторое время я отказываюсь от беготни и пытаюсь провести кое-какие исследования в окрестностях, но почти ничего не нахожу, как и за последние три дня. Единственное, что я нашел, – это несколько новостных статей. Случайные истории, не связанные друг с другом. Пропавший турист, как и сказал Фрэнсис. Еще одно мертвое тело в овраге. Автомобиль с нью-йоркскими номерами выловили из реки Канава. Как, черт возьми, Лаклан догадался, что в этом районе орудует серийный убийца, я понятия не имею. На самом деле, я начинаю думать, что он отправил нас сюда от балды.
Я сдаюсь и плюхаюсь на кровать, уставившись в потолок.
Три часа спустя я, наконец, слышу тихий щелчок закрывающейся двери Слоан, когда она заходит в соседний номер.
Три гребаных часа.
Помимо того факта, что она могла бы выиграть нашу игру за такое количество времени, она также могла бы сделать множество других вещей. Например, побывать на свидании. Может быть, она ужинала где-нибудь, ведь в этом отеле лишь замороженный горошек, несоленые, пережаренные свиные отбивные, от которых у меня, вероятно, еще до конца недели сломаются зубы.
…Может быть, она переспала с каким-нибудь парнем.
Из моего горла вырывается стон, и я переворачиваюсь, чтобы задохнуться в цветочном узоре дешевого одеяла из полиэстера.
– Роуэн, ты гребаный придурок, – рычу я в безразличный матрас. – Эта игра уже меня бесит, а прошло лишь три дня.
Словно по сигналу, из соседней комнаты доносятся звуки музыки.
Громкость слабая, но я могу разобрать несколько слов сквозь тонкие, как бумага, стены, а затем звук голоса Слоан, когда она подпевает.
Хотя я рад, что она вернулась целой и невредимой, я все равно накрываю голову подушкой и пытаюсь приглушить звук, в основном, чтобы не пойти туда и не потребовать объяснений, что она задумала, хотя это, черт возьми, не мое дело, и я, возможно, не хочу этого знать.
Подушка, конечно, не помогает. И не только потому, что она тонкая, как салфетка. А потому, что я напрягаюсь и слушаю, хотя притворяюсь, что нет.
Песня меняется, и тихий голос Слоан исчезает.
Отсутствие ее звука тянется бесконечно, царапая мой череп. Вопреки здравому смыслу, я скатываюсь с кровати и направляюсь к разделяющей нас стене, прежде чем наклониться вперед и прижаться ухом к выцветшим дамасским обоям.
Музыка звучит немного четче, громкость по-прежнему низкая. Я слышу, как скрипит ее матрас. А затем тихое жужжание.
– Иисус, Мария и Иосиф, – шепчу я, проводя руками по лицу. Чего бы я только не отдал, чтобы оказаться сейчас в той комнате. Хриплый стон Слоан воспламеняет мою кровь. Мой член уже чертовски тверд, как камень.
Я хочу отойти от стены. Я действительно пытаюсь. Начинаю отстраняться, когда слышу, как с ее губ слетает одно-единственное слово.
Роуэн.
Или, может быть, Шоун. Или Коуэн. Или Смоун. Не понимаю. Поэтому, пусть будет Роуэн.
Моя кровь, блять, бурлит как вулкан. Сердце бешено колотится. Каждая клеточка тела кричит от желания. Требуется вся сила воли, чтобы уйти от стены, но затем слышу что-то странное, доносящееся чуть дальше в стене.
Тихий стон.
Я крадусь к источнику звука.
Еще один стон. Искаженный шепот. Когда прижимаю ухо, все еще улавливаю слабое жужжание игрушки Слоан. Но гораздо ближе слышен характерный звук, как кто-то дрочит.
Я отшатываюсь от стены и замечаю выступ. Примерно на две трети ниже задней части номера, есть прямой угол, где стена углубляется в жилое пространство. Я иду туда, делая каждый шаг осторожно и бесшумно.
Пятка. Носок. Пятка. Носок.
Останавливаюсь у выступа стены и прижимаюсь ухом к медной раме картины.
Мужской шепот доносится до меня сквозь ритмичный звук дрочки.
– Да, детка… вот так…
Ярость разливается по венам.
Я отступаю назад и осматриваю комнату в поисках, чем разрушить эту гребаную стену, или буду долбить голыми руками. Мой взгляд падает на прикроватную тумбочку и застывает там. Если бы неодушевленные предметы обладали чувствами, латунная лампа рядом с кроватью обделалась бы.
Подхожу к ней и выдергиваю шнур из розетки, сжимая подножку, как бейсбольную биту, и поворачиваюсь к той части стены, где спрятался извращенец. Я как раз собираюсь сделать первый замах, когда глаза на картине резко открываются. Настоящая пара человеческих глаз смотрит на меня в ответ и расширяется от тревоги.
– О черт, – шепчет мужской голос.
Мой мгновенный шок сменяется яростью, когда глаза исчезают, оставляя после себя темные и пустые дыры.
– Ублюдок.
Я бросаюсь к стене и разбиваю картину своим оружием, открывая крошечное, скрытое пространство, когда тонкий холст поддается, а за ним ничего нет. Я даже не замечаю другого мужчину – я только слышу, как он удирает прочь, как гребаная крыса.
Вопль Слоан перекрывает хаос, череда ее ругательств сливается в неразбериху.
– Роуэн Кейн, ты долбанный ирландский извращенец, ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ты делаешь, я ТЕБЯ УРОЮ…
– Нет, нет, нет, – протестую я, хотя она не слышит меня из-за продолжающейся череды ругательств, а теперь и звуков удара. Должно быть, она швыряет свои вещи в стену. Мое воображение мгновенно представляет как в меня летит вибратор, когда тяжелый удар обрушивается на гипсокартон. Я, спотыкаясь, выхожу в коридор, все еще сжимая лампу в руке, мчусь к ее комнате и колочу в дверь. Она распахивается еще до того, как я успеваю постучать в третий раз.
Слоан чертовски зла.
– В стене был человек, – выпаливаю я.
– Я знаю, – рычит она, толкая меня обеими руками. – Его зовут Роуэн Кейн, и у него нет гребаных границ, потому что он чмошный извращенец…
– Нет, я клянусь…
– Ты подглядывал, как я кончаю?
– Нет, – протестую я, но она смотрит на меня так, словно совершенно не убеждена в моей правде. Моему делу не помогает то, что на ней крошечные шортики и маечка на бретельках, и она, вероятно, слышит, как в моей голове на повторе звучит сигнал тревоги «без лифчика». – Ладно, я слышал тебя, но я отошел от стены…
– Роуэн…
– А потом я услышал кое-что еще, – говорю я, хватая ее за запястье свободной рукой. Тащу ее за собой. Она извивается и протестует, но я отказываюсь отпускать ее. – Ты права, кто-то наблюдал за тобой через стену. И он убежал прежде, чем я успел разглядеть его лицо, даже не успел лампой по башке дать.
Мы останавливаемся у зияющей дыры, где криво висит разрушенная картина, и я отпускаю запястье Слоан, чтобы она могла заглянуть в узкое пространство между двумя нашими номерами. Она наклоняется, разглядывая потайной коридор.
– Мразь, – шепчет она.
– Видишь? Я же говорил.
Слоан поворачивается ко мне, скрестив руки на груди. Я ожидаю увидеть гнев или подозрение, но не блестящие глаза, танцующие в тусклом свете, и убийственную ухмылку, которая скользит по ее губам.
– Я так и знала, черт возьми.
Мгновение спустя Слоан проходит мимо меня.
– Подожди… что происходит? – я следую за ней и останавливаюсь у ее двери, пока она натягивает клетчатую рубашку, не застегивая пуговицы. Она натягивает кроссовки и поднимает с пола свой охотничий нож, а затем снова проталкивается мимо меня, направляясь по коридору к лестнице. Я швыряю лампу в ее комнату, та разбивается, и бегу за ней, догоняя, пока она торопливо спускается по лестнице.
– Что ты делаешь?
– Трясу сиськами, Роуэн. На что это похоже?
– Ты…что?
– Преследую этого ублюдка, вот что.
– Кого?
– Фрэнсиса, – говорит она, врываясь в вестибюль. – Фрэнсиса Росса.
Все кусочки встают на свои места, и в поле зрения появляется картинка. Машина в реке. Нью-Йоркские номера. Когда жертвы терялись и оказывались в «Каннингем Инн», он наблюдал за ними. И иногда убивал.
Он наблюдал за Слоан. Может быть, он бы попытался убить ее.
Ярость окрашивает мое зрение в красный цвет, когда мы вырываемся из вестибюля в ночь.
Мысль о том, что он мог причинить ей боль, сталкивается с другим осознанием, останавливая меня как вкопанного на парковке, когда Слоан несется вперед по мощеной дорожке, которая огибает отель и ведет к домику сторожа.
– Этот эмо-подражатель-долбоящер в розовом галстуке и есть убийца? И ты ходила на свидание с этим придурком?
Слоан фыркает от смеха, но не останавливается.
– Отвратительно.
– Слоан…
– Это соревнование, Палач, – говорит она, дойдя до угла отеля. Она даже не оглядывается через плечо, показывает мне средний палец и уходит, сказав на прощание два слова: – Иди нахуй.
Слоан заворачивает за угол с дьявольским смехом, ее бегущие шаги поглощаются тенью.
– Черта с два, – шиплю я.
А потом убегаю вслед за ней в ночь.
