Текст книги "Палач и Черная птичка (ЛП)"

Автор книги: Бринн Уивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Ты звал меня. Словно что-то потерял. Я… – я сглатываю, и его прикосновение находит меня из тени, след покалывающего тепла течет вверх по моей руке и снова спускается вниз. – Я знала, ты не просто хотел, чтобы я осталась. Тебе это было нужно. Давненько во мне так не нуждались.

Его нежная ласка находит мою щеку, что контрастирует с жестокостью, оставившей шрамы на его костяшках пальцев той ночью.

– Наверное, сейчас это уже довольно очевидно, но я рад, что ты осталась.

– Я тоже, – наклоняюсь ближе и прижимаюсь к его губам, наслаждаясь его знакомым запахом и теплом. Когда отстраняюсь, говорю: – Можно мне задать вопрос несмотря на то, что я проиграла?

Смех Роуэна прерывает поцелуй в мой висок.

– Ладно, дам тебе поблажку. Но только один вопрос.

– Я помню, как ты шептал Фрэнсису что-то перед тем, как избить. Что ты сказал?

Пауза молчания между нами затягивается, и на мгновение кажется, что он не собирается отвечать. Роуэн просовывает руку под мою подушку и притягивает ближе, пока моя голова не оказывается у него на груди, его сердцебиение успокаивает в темноте.

– То же самое, что говорил тебе перед его смертью: «моё», – наконец произносит он. – Сказал, что ты моя.

Когда этот кусочек головоломки встает на место, мне немного больно, как будто сердце сейчас треснет, чтобы освободить место для него. Вроде и не верится как-то, что Роуэн все это время был уверен в нас, кем мы можем стать и в своих желаниях. Он терпеливо ждал, когда я догоню его.

Я запечатлеваю поцелуй на его груди и прижимаюсь щекой к его сердцу.

– Да. Наверное, так оно и есть.

Мои глаза медленно закрываются, и когда я открываю их в следующий раз, комната залита рассветом, который проникает сквозь решетчатые жалюзи.

Я все еще в объятиях Роуэна, его ноги переплетены с моими, рука обвивает мою талию. Он крепко спит. Я пользуюсь моментом, чтобы просто понаблюдать за подергиванием его век и ровным подъемом груди, а затем высвобождаюсь из его объятий и ускользаю прочь. Когда заканчиваю все дела в ванной, он еще не шевелится, поэтому я молча одеваюсь и оставляю его.

Запах кофе и сдобного теста тянет вниз по коридору. Когда я добираюсь до столовой, Роуз уже там, ее темные волосы заплетены в свободную косу, перекинутую через плечо, а перед ней стоит тарелка с вафлями. Она поднимает голову, когда я подхожу, и одаривает меня яркой улыбкой, ее большие карие глаза приветливы.

– Доброе утро, – говорит она. – На кухне много чего. Угощайся.

– Спасибо. И прости.

– За что? – говорит Роуз с полным ртом вафель. Ее взгляд мечется по сторонам, и она прищуривается на меня, как будто пытается понять, не обворовала ли я ее ночью.

– За то, что… кричали.

Роуз просто пожимает плечами и опускает взгляд на тарелку с едой.

– Милая, я живу в цирке с пятнадцати лет. Я могу спать на качелях, если придется.

Я фыркаю от смеха и иду дальше, беру с полки две кружки, чтобы налить кофе.

– Вчерашняя фраза про клоунов теперь обрела смысл.

– Ну, что бы там ни происходило, – говорит она, глупо, преувеличенно подмигивая, когда я встречаюсь с ней взглядом через кухонный остров, – я ничего не слышала. Но он… выглядит немного потрепанным.

Я поворачиваюсь, когда в столовую входит Фионн в пижаме, его волосы взъерошены, глаза полуприкрыты. Он тащится прямиком к холодильнику и достает бутылочку с пробиотиками. Когда я смотрю на Роуз, у нее озорная улыбка.

– Выспался, док? – спрашивает она. – Я спала как убитая. Хотя не уверена насчет Слоан и Роуэна.

Фионн бросает на нее мрачный взгляд. Но в нем есть скрытый жар.

– Прости, – говорю я, мои щеки пылают огнем. – Вы были так добры, что приняли нас без предупреждения. Мы не хотели вас… заводить… хм. И все такое.

– Не волнуйся, Черная птичка. С ним все будет в порядке. Доктор «Синие яйца» просто завидует.

Роуэн подходит к нам в спортивных штанах с низкой посадкой, а сверху ничего нет, кроме восхитительных мышц и татуировок. Я краснею во второй раз, когда он останавливается рядом со мной, целуя в висок.

– Оденься, неудачник, – ворчит Фионн, когда Роуэн хлопает его по спине и проталкивается мимо, чтобы взять молоко.

– Зачем? Я думаю, полезно периодически напоминать тебе, что, даже если ты тратишь целые дни на миллион подходов берпи, я все равно тебе зад надеру.

Фионн выглядит так, будто хочет возразить на это, но его взгляд скользит по мускулистому и покрытому шрамами телу старшего брата, потом он переосмысливает эту идею.

– Я же сказал не напрягаться, – возражает он. – Отдыхать. Никаких жестких… занятий спортом.

Ухмылка Роуэна – не что иное, как дьявольская.

– Мы не занимались спортом. Мы занимались сексом.

Роуз хихикает за столом и отправляет в рот еще один кусочек вафли.

– Офигеть. Я тащусь от них. Можно они останутся с нами?

– Нет, – Фионн пристально смотрит на Роуз, а затем на Роуэна, переключает внимание на меня, выражение его лица приобретает извиняющееся выражение. – Извини, но при нормальных обстоятельствах – что бывает часто, – вон тот придурок, – говорит он, тыча большим пальцем в сторону брата, – будет превращать мою жизнь в ад из-за того прозвища. Мне нужно спать по ночам. И тебе тоже. Вообще, тебе лучше взять отпуск на пару недель, пока руке не станет лучше.

– У меня впереди еще неделя отпуска, – отвечаю я. – Я не брала больничный почти два года, так что это не будет проблемой.

– Я все равно напишу тебе справку от врача, на всякий случай. И носи повязку столько, сколько сможешь. И запишись к физиотерапевту. Никакого поднятия тяжестей, никакого спорта, – говорит он, злобно смотря на Роуэна. Когда взгляд Фиона возвращается ко мне, его лоб озабоченно хмурится. – Кто-нибудь сможет помочь тебе дома, если что?

– Да, – отвечает Роуэн прежде, чем у меня появляется шанс хотя бы упомянуть имя Ларк. – У нее есть я.

Мой взгляд мечется между Роуэном и его братом. Неверие, волнение и беспокойство переплетаются в груди, как веревки.

– Ты едешь в Роли?

Роуэн ставит кофе на стойку. Его голубые глаза не отрываются от моих, цвета глубокого моря под солнцем. Нет дразнящей улыбки, нет веселой ухмылки, когда он подходит ближе и останавливается передо мной. Он наблюдает за движением своих пальцев, которые обводят контуры моей щеки.

Остальной мир исчезает.

– Нет, Слоан, – говорит он. – Я забираю тебя домой. В Бостон.

19
ВОЗРАЖЕНИЯ

СЛОАН

– О боже мой. Это ты.

Я смотрю направо, где Ларк стоит рядом со мной, думая, что это ее фанатка. Возможно, Ларк подписала контракт с небольшим инди-лейблом звукозаписи, но у нее много поклонников, и это не первый раз, когда ее узнают.

Но когда я перевожу взгляд на Мэг, администраторшу ресторана, она смотрит на меня.

У меня краснеют щеки.

– М-м-м… привет…?

– Прости. Когда ты приходила в прошлый раз, я совсем отвлеклась и забыла предупредить Роуэна, – красивые голубые глаза Мэг расширяются, когда она качает головой. – Мне все еще неловко.

– Ну, я не заказывала столик заранее, так что не за что извиняться.

– Но у тебя есть свой столик в «3 в вагоне», – говорит Мэг с милой, понимающей улыбкой. Она поднимает со своей планшетки зажим и протягивает мне лист бумаги.

Двенадцатый столик ПОСТОЯННО ЗАРЕЗЕРВИРОВАН для:

– любой брони на имя Слоан Сазерленд

– красивой черноволосой девушки с карими глазами и веснушками, рост примерно 175, одинокая, застенчивая, выглядит так, будто хочет убежать

Немедленно сообщайте Роуэну о любых бронях на это имя или о любых гостьях, подходящих под это описание.

А затем красным текстом, как будто это дописали позже:

Сразу же . Я НЕ ШУЧУ.

Слово «сразу же» подчеркнуто шесть раз.

– Это так мило, – говорит Ларк, кладя подбородок мне на плечо и читая записку, указывая на красный текст. – Словно он готов резать людей ради тебя. Это так Киано-романтично.

Я фыркаю от смеха, возвращая листочек Мэг.

– Во – первых, слово «Киано-романтично» – не существует. Во-вторых, Киану не режет людей в романтическом ключе.

– Режет в «Джон Уике».

– Конечно. Из-за собаки. Я бы не назвала это романтикой, Ларк.

Ларк пожимает плечами, одаривая Мэг лучезарной улыбкой.

– Столик на двоих, пожалуйста, для Слоан Сазерленд, черноволосой, веснушчатой красавицы ростом метр семьдесят пять, которая выглядит так, словно хочет убежать.

Мэг берет два меню и, улыбаясь, подзывает нас вперед.

– Идите за мной. Я сообщу шеф-повару, что вы здесь, как только усядетесь.

Ларк пищит и хватает меня за запястье, когда мы следуем за Мэг к кабинке, в которой я сидела больше года назад. Она, наверное, чувствует, как мой пульс бьется у нее в руке. Я пробыла у Роуэна две недели после продления отпуска, как рекомендовал Фионн. И этих двух недель с Роуэном было недостаточно.

Мое тело все еще было в синяках и побаливало, когда я уехала в Роли, чтобы собрать свои вещи и сдать дом в аренду. Я договорилась на работе о том, чтобы полностью перейти на удаленку, и каждый вечер и выходные разбирала все в контейнере, который почти не пользовался с тех пор, как мы начали игру. Прошло три недели с тех пор, как я видела Роуэна, и мое сердце почти готово выпрыгнуть из груди, пока секунды отсчитывают время до конца нашей разлуки.

Я не знаю, смогу ли жить с ним, каждый день работать из дома, обживаться в новом городе, пытаться превратить этот фундамент в нечто большее. Но хочу попробовать.

– Ты чересчур взволнована, – говорю я Ларк, пытаясь отвлечь внимание от своего бурлящего предвкушения, пока мы пробираемся через оживленный ресторан. Обеденный ажиотаж прошел, но полных столиков по-прежнему больше, чем пустых, многие посетители покончили с основными блюдами и перешли к десертам.

– Конечно, еще бы. Моя лучшая подруга влю-би-лась, а я впервые встречусь с ее мужчиной.

Я фыркаю.

– Я ничего не говорила о любви.

– Разве не ты тайком установила камеру на кухне?

– Это слежка, а не любовь.

– Одно и то же, только разными словами. И очевидно, что он тоже тебя обожает. Он знает мою малышку, – говорит она, указывая на кабинку, пока Мэг раскладывает меню на столе. – Идеальный выбор Слоуни. Скрытая кабинка и на равном расстоянии между выходами.

О, мой гребаный бог. Она права.

Ларк скользит на мягкое сиденье, Мэг исчезает, чтобы позвать Роуэна с кухни, а я все еще стою, как тупица, глазею на стол так, словно никогда его раньше не видела.

Он навсегда забронировал специальный столик в популярном ресторане. Он выбил дерьмо из эмо-извращенца за то, что тот подглядывал, как ты мастурбируешь. Он попросил какого-то соседского мальчишку принести тебе продукты.

Кого, черт возьми, ты обманываешь? Тебе не просто «больше, чем нравится» этот парень.

Ларк наклоняет голову, и между ее бровями появляется складка, когда ее взгляд блуждает по моему лицу.

– С тобой все в порядке, Слоуни? Выглядишь растерянной.

Я собираюсь кое-что сказать. Открываю рот, заикаюсь начать фразу, которая так и не материализуется. Она замирает у меня на языке, когда я слышу тонкий ирландский акцент, возвышающийся над разговорами посетителей и звоном столовых приборов о тарелки, бокалов о столы.

– Черная птичка, – произносит он достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь шум. Когда я оборачиваюсь, он проходит мимо столиков с посетителями, выглядя почти так же, как в прошлый раз, когда я приходила сюда, его поварской халат закатан до локтей, а белый фартук повязан вокруг талии. Но на этот раз на его лице нет выражения шока, только теплая улыбка и широко раскинутые руки. – Иди сюда.

Я бросаю взгляд на Ларк, на ней широкая улыбка, в глазах пляшут огоньки. Она мотает головой в его сторону, и хотя я знаю, что, вероятно, выгляжу как влюбленный подросток, ничего не могу с собой поделать. Мое сердце бешено колотится где-то в горле. Будь на то воля, я бы уже бежала в его сторону.

Может, я и не бегу, но все равно иду. Быстро.

Когда мы встречаемся посреди ресторана, Роуэн обхватывает мое лицо ладонями и на мгновение просто впитывает детали моего лица, как будто смакует каждый нюанс. Он сияет, явно чувствуя себя в своей стихии в этом пространстве, его глаза сверкают, а в уголках появляются морщинки от широты его улыбки и глубины облегчения.

Наш поцелуй не затягивается. Но его тепло действует, наполняя каждую клеточку комфортом и потребностью в большем, чем мы можем сделать в данный момент.

– Выглядишь намного лучше, – говорит он, отстраняясь.

Я пожимаю плечами.

– Все еще немного побаливает, но скоро заживет.

– Как доехали?

– Уинстон ненавидел каждое мгновение поездки из Роли. Думаю, я еще неделю буду слышать его рычание во сне, но у тебя дома он успокоился. Чуть бесится, но уверена, что через день или два привыкнет. Я оставила вещи на полу в гостиной, так что на девяносто процентов уверена, что когда мы вернемся, мой кот в отместку изорвет весь багаж в клочья.

– У нас дома, – поправляет Роуэн и кладет руку мне на плечо, направляя нас обратно к кабинке. – Наш кот. Я уже сплю и вижу, как мы станем влиятельными лицами в области наполнителей кошачьих туалетов. Мы разбогатеем.

Я издаю смешок и закатываю глаза.

– Ты ужасен.

– Когда-нибудь ты полюбишь меня.

Один из моих шагов запинается.

Сегодня именно тот день.

Может быть, и вчера тоже. И за день до этого. А, может, уже давненько.

Не могу точно сказать, когда это началось, но не думаю, что когда-нибудь прекратится.

Я беру руку Роуэна, которая лежит на моем выздоравливающем плече, сустав все еще немного болит, но с каждым днем становится лучше. Когда я поднимаю на него взгляд, то пытаюсь подавить улыбку, но безуспешно.

– Да. Может быть.

Роуэн не переспрашивает, не требует большего, но я знаю, что он видит это во мне, как будто все написано в созвездии точек на моей коже, даже когда я пытаюсь отвести взгляд.

– Я же тебе говорил, – шепчет он, целуя меня в висок.

Ларк выскальзывает из кабинки и обнимает Роуэна так, как будто знает его много лет, и когда мы усаживаемся, между ними завязывается непринужденная беседа. Я притворяюсь, что изучаю меню. А на самом деле наблюдаю за ними с переполненным сердцем. Единственные два человека, которых я люблю в этом мире, сидят рядом друг с другом, создавая первые моменты дружбы, тоже своего рода фундамент, который, надеюсь, со временем будет только расти.

Может, у меня не так много людей, но у меня есть Ларк и Роуэн, и этого достаточно.

Мы делим трапезу вместе. Бутылку вина. На десерт разделяем инжирный Наполеон и сидим с чашечкой кофе, пока не уходят последние гости, а ресторан готовится к закрытию, чтобы подготовиться к ужину. Наши разговоры не прерываются. Смех не затихает. А когда приходит время расходиться, мы строим планы снова собраться вместе через несколько дней, пока Ларк будет в городе – живая музыка, ужин вне дома, может быть, прогуляться под парусом по гавани. Когда направляемся к выходу, Роуэн подмигивает мне, как будто все это часть его грандиозного плана заманить Ларк сюда.

Мы обнимаем ее на прощание у двери, у Роуэна оказывается наклейка золотой звезды на щеке, а Ларк, пританцовывая, уходит.

– Давай, нужна твоя помощь, – говорит он, беря меня за руку, когда Ларк сворачивает за угол двумя кварталами ниже, направляясь к своему отелю. Роуэн тащит меня за собой в противоположном направлении. – Очень важное дело, Черная птичка.

– Какое еще дело?

– Увидишь.

– Ты не уберешь наклейку с лица?

Роуэн усмехается.

– Нет. Я так красивее.

Через четыре квартала и один поворот Роуэн останавливает меня. Хотя я спрашиваю, что он делает и где мы находимся, он уклоняется от вопросов. Вместо ответа он заходит за спину, закрывая ладонями мои глаза, толкая вперед. Я хочу подколоть его насчет того, что не собираюсь идти пешком через весь Бостон с закрытыми глазами, когда мы останавливаемся, поворачивая налево.

– Готова? – спрашивает он.

Я киваю.

Он убирает руки от моих глаз.

Передо мной фасад кирпичного здания, где новый черный навес натянут над зоной отдыха на открытом воздухе, на свежевыкрашенной террасе еще нет стульев. Интерьер закончен, роскошные детали мебели и столы из темного дерева сочетаются с открытой кирпичной кладкой и неожиданными оттенками бирюзового декора. Массивные папоротники мягко колышутся на ветру от кондиционера, скрытого среди промышленной сети черных стальных балок и воздуховодов на потолке. Здесь красиво и элегантно, но в то же время уютно.

А через весь фасад ресторана, над дверью и навесом, тянется массивная вывеска.

«Палач & Черная птичка».

– Роуэн… – я подхожу на шаг ближе, разглядывая надпись, красивого ворона из кованого железа и мясницкий тесак, расположенные за первыми буквами. – Ты серьезно?

– Тебе нравится?

– Это невероятно. Очень нравится.

– Что ж, это большое облегчение, учитывая, что до открытия осталось две недели. Места забронированы до Рождества. Было бы неловко все отменять, – со вспышкой улыбки он берет меня за руку и тащит к двери, где на большом плакате подробно рассказывается о предстоящем торжественном открытии и указаны контактные данные. Он отпирает ее и придерживает дверь, чтобы я вошла внутрь, нас встречает запах свежей краски и новой мебели. – Но мне все равно нужна твоя помощь.

Когда мы направляемся на кухню, Роуэн указывает на детали, украшения, которые отражают вкусы его братьев, например, бурбон «Weller's» за стойкой бара, когда Фионн придет на открытие, или фирменные кожаные подставки, изготовленные Лакланом. Но я тоже везде. Огромное черное крыло с замысловатыми перьями на стене над кабинками – именно там, где я хотела бы сидеть. Черно-белые картины местных художников, изображающих воронов, на каждой из них присутствует мясницкий нож или разделочная доска.

Там не только я. А мы.

Я останавливаю Роуэна в центре комнаты. Его взгляд скользит по моему лицу и опускается к шее, когда у меня в горле возникает жгучий комок.

– Ты… – это все, что мне удается выдавить из себя. Я жестом указываю между нами, а затем на помещение. – Это…?

Роуэн пытается подавить смех, когда понимающая ухмылка расползается по его губам.

– Красноречиво. Это еще одна ситуация «мужчина-парень»? Надеюсь, однажды ты придумаешь что-то…

– Я люблю тебя, Роуэн, – выпаливаю я. Мне требуется всего мгновение, чтобы заметить шок на его лице, потом я бросаюсь к нему, заключая его крепкое тело в свои объятия. Его сердце колотится у меня под ухом, когда я прижимаюсь лицом к его груди.

Его руки обвиваются вокруг меня, одна рука запускается в волосы, он целует меня в макушку.

– Я тоже люблю тебя, Слоан. Очень сильно. Но ресторан, думаю, уже сам все сказал за меня.

Я смеюсь ему в грудь и просовываю руку между нами, чтобы поймать слезинку, пока она не упала.

– Я вроде как уловила фишку. Но засомневалась. Возможно, из-за вывески у входа.

Роуэн отстраняется, теплыми руками обнимая за плечи. Когда он смотрит на меня сверху вниз, я вижу, как все мои чувства отражаются в его слабой улыбке и нежных глазах. Я испытываю облегчение, зная, что могу любить и быть любимой, после долгих лет размышлений о том, насколько я сломлена, что в моем сердце оставалось место только для мести и одиночества. И мне кажется, я вижу, как освобождение от этого бремени отражается и в глазах Роуэна.

– Пойдем, – говорит он после быстрого поцелуя в мои губы. – Мне правда нужна помощь.

Роуэн ведет меня на кухню, где под встроенными светильниками на свежевыкрашенном потолке поблескивают совершенно новые бытовые приборы и столешницы из нержавеющей стали. Сначала он направляется к ряду крючков, на которых висят фартуки, и бросает один мне, потом исчезает в холодильнике.

– Что мы делаем? – спрашиваю я, когда он возвращается с ингредиентами, сложенными на подносе, который ставит на стойку рядом со мной.

– Строим космический корабль, – он ухмыляется, когда я бросаю на него равнодушный взгляд. – Готовим, очевидно же. Я все еще подбираю обеденное меню на неделю открытия. Мне нужна твоя помощь.

– Я думала, мы уже выяснили, что готовка – не моя сильная сторона.

– Нет, мы выяснили, что ты прекрасно готовишь, нам просто нужно делать это вместе.

И мы делаем.

Мы начинаем с более простых вещей, например, готовим заправку «red wine vinaigrette» для салата и овощи для супа. Затем переходим к более сложным блюдам – свиной корейке с кольцами лука-шалота, филе лосося со сливочным соусом. И наблюдать за тем, как Роуэн делится своим искусством с такой страстью и уверенностью, все равно что вводить афродизиак прямо в мои вены. Мое желание к нему становится все сильнее с каждым проходящим мгновением, а он настолько погружен в дело, что, кажется, не замечает никаких признаков.

От этого я хочу его еще больше.

Мы пробуем блюда, которые готовим, и Роуэн прижимает золотую звезду со своей щеки к верхней части свежей страницы в испачканном блокноте с загнутыми уголками, где он записывает идеи и отзывы обо всем, что мы готовим. А потом объявляет, что пришло время для десерта, блюда, в котором он больше всего нуждается в помощи. Когда я пытаюсь возразить, что наелась, он отшучивается.

– Я знаю, ты можешь больше, – говорит он с ухмылкой, затем направляется к холодильнику.

Он возвращается с другим подносом, но на этот раз торт «Павлова», крем-брюле и шоколадный кекс уже приготовлены. Их просто нужно подать и добавить сиропы, что Роуэн делает быстро и аккуратно, затем ставит блюда передо мной на стойку. Делает шаг назад и пристально смотрит вдоль всего моего тела. Я чувствую жар в груди, как будто он до боли дергает за невидимую струну.

– Встань лицом к стойке и задери платье, Слоан.

Мои трусики мгновенно становятся влажными, еще до того, как мозг переваривает слова, как будто мое тело знает, что произойдет, раньше, чем разум. Я прерывисто втягиваю воздух, и мой рот приоткрывается, но я не знаю, что сказать.

Роуэн приподнимает брови и бросает взгляд в сторону прилавка.

– Думаешь, я не заметил, как ты одернула платье, а потом наклонилась, показывая сиськи, когда мы готовили соус из белого вина? Я всегда обращаю на тебя внимание, Слоан. А теперь делай, что тебе говорят.

Я с содроганием выдыхаю, хватаюсь за подол платья и задираю его вверх по бедрам, поворачиваясь лицом к стойке из нержавеющей стали, полированная поверхность холодит мою разгоряченную кожу. Тепло Роуэна окутывает спину, когда встает сзади, проводя мозолистой ладонью вверх по моей ноге и по округлости задницы.

Он оттягивает мои трусики в сторону и приставляет свой член, затем скользит в меня одним движением под мой вздох.

А потом просто остается там, неподвижный, по самый лобок в моей киске.

Всхлип застревает у меня в горле. Клитор пульсирует, умоляя о трении, влагалище отчаянно нуждается в движении. Я пытаюсь снова двинуться вперед и назад, но между непреклонной силой Роуэна и острым краем стойки, упирающимся в бедра, деваться некуда.

– Нет, – приказывает он, когда я пытаюсь снова. – Расслабься, Слоан.

Сдавленный стон срывается с моих губ.

– И как, черт возьми, мне это сделать?

Роуэн хихикает, не понимая, насколько меня сжигает желание, а каждая клеточка сгорает от потребности в большем

– Просто попробуй. Посмотрим, куда это заведет.

Мой пульс отбивает бешенный ритм, дыхание прерывистое и неровное. Когда я перестаю пытаться пошевелиться, Роуэн кладет подбородок мне на плечо и берет десертную ложку.

– Такая хорошая девочка, Черная птичка, – воркует он мне на ухо, погружая ложку в крем-брюле и поднося ее к моим приоткрытым губам. – А хорошие девочки получают награды.

Сливочный десерт и терпкая ягодная посыпка невероятны на вкус. Роуэн замирает, пока я смакую.

– Понравилось? – спрашивает он.

– Д-да.

– Чего-нибудь не хватает?

– Я… – черт, я не знаю. Не могу ясно мыслить, когда его толстый и твердый член в моей киске, возбуждение скользит у входа, а клитор требует облегчения. Когда я качаю головой, он, кажется, понимает, что я имею в виду «нет», хотя сама не уверена.

– Закрой глаза. Попробуй еще раз.

Я делаю, как просит Роуэн, и закрываю глаза. Ароматы сахара и свежих ягод наполняют мои ноздри, ароматы, которые я не заметила в прошлый раз. Роуэн проводит кончиком ложки по моим губам, размазывая, потом сует в рот.

– Что чувствуешь? – шепчет Роуэн на ухо.

– Сливки. Ваниль. Карамель. Клубнику и малину, – отвечаю я, мои глаза все еще закрыты. Такое чувство, что я парю, но не вне своего тела, а в таких местах внутри себя, которые я никогда раньше не видела и не ощущала. Внутри есть еще одно царство, о существовании которого я не подозревала. Как будто я оторвана от остального мира, но присутствую в нем больше, чем когда-либо. Каждое ощущение становится более четким при отсутствии постороннего шума.

– Чего не хватает? – Роуэн пробует снова.

– Ничего. Но… – я качаю головой. Рука Роуэна скользит вниз по моей руке, заверяя, что с ним мои слова в безопасности. – Но это не уникально.

– Ты права, – отвечает он. Снисходительный поцелуй задерживается на моей шее, пока его член дергается внутри меня. Я замечаю каждое его движение, как его губы отрываются от моей кожи, как поднимается и опускается его грудь, прижимающаяся к моей спине. – Это не уникально. Это такое же крем-брюле, как и любое другое в городе. Нужно что-то другое. Что-то новое.

– Торстен Харрис предложил бы…

– Черная птичка, – говорит Роуэн, подкрепляя свое предупреждение укусом за мочку уха. – Даже не думай заканчивать это предложение, иначе тебе придется здорово поплатиться.

Мои глаза остаются закрытыми, когда я улыбаюсь.

– Я обожаю твои наказания.

– Это ты сейчас так говоришь. Но я могу оставаться в твоей маленькой тугой киске часами, а вот ты нет, если я не буду позволять тебе кончить, – Роуэн двигает бедрами, всего лишь намек на движение, которое разжигает мое отчаянное желание. – А теперь будь моей хорошей птичкой и назови любой фрукт. Первое, что приходит на ум.

Я даже не думаю об этом. Просто говорю.

– Хурма.

На мгновение воцаряется тишина. Роуэн расслабляется позади меня, как будто сдерживаемое напряжение в его груди улетучилось.

– Да. Хурма. Отличная идея, любимая.

А потом выскальзывает из меня.

Я открываю глаза и оборачиваюсь, когда он делает шаг назад, засовывая свою эрекцию обратно в трусы, и натягивая штаны. Мое дыхание становится прерывистым. В его глазах жар и желание, но он сдерживает их. Не так, как я. Моя отчаянная потребность в большем написана на лице.

– Ты же сказал, что хорошие девочки получают награду, – говорю я низким и хрипловатым голосом.

Медленная улыбка приподнимает уголки губ Роуэна там, где его шрам прямой линией проходит по коже.

– Верно. Я так и сказал. Иди в ресторан и садись на свой столик.

– Который из них мой?

– Узнаешь.

Он подмигивает мне и начинает собирать неиспользованные ингредиенты на поднос. Я наблюдаю за ним мгновение, прежде чем он кивает в сторону двери и говорит, что придет, как только закончит.

Я выхожу в тускло освещенное помещение и направляюсь к кабинкам под черным крылом, прикрепленным к стене. Когда перевожу взгляд между парадными дверьми и табличкой с указанием аварийного выхода рядом с уборными и дверью на кухню, становится очевидно, какой из них я бы выбрала – кабинку, расположенную прямо под вершиной раздвинутого крыла.

Когда опускаюсь на сиденье, на поверхности стола вижу строку, написанную простым курсивом. «Кабинка черной птички», – написано там.

Мой палец обводит каждую букву, пока я рассматриваю каждую деталь. Тепло растекается по венам, когда слышу звук открывающейся кухонной двери.

– Я же сказал сесть на стол, – говорит Роуэн, направляясь в мою сторону. Я перевожу взгляд с него на окна, расположенные вдоль фасада ресторана, и обратно. Предвкушение разливается по венам потоком адреналина.

– Но…

– Залезай, Слоан. Быстро.

Огонь пробегает по коже, когда я указываю в сторону передней части ресторана. Роуэн останавливается рядом с кабинкой со строгим выражением лица, которое говорит о том, что он явно не желает принимать во внимание любые протесты, которые я собираюсь высказать, но это не останавливает меня от спора.

– Я только что видела, как женщина с пакетами проходила мимо, – говорю я. – Она не была бы рада это увидеть. Никто не будет рад.

– Конечно, они будут рады. А если и нет, есть важная деталь, которую ты, возможно, упустила: Мне. Похуй. Ты используешь свое стоп-слово?

– Нет.

Руки Роуэна прижимаются к поверхности, когда он наклоняется ближе, пригвоздив меня взглядом.

– Тогда залезай на ебучий стол, Слоан.

Я поднимаюсь на поверхность, повернувшись спиной к ряду окон, чувствуя, как гулко бьется сердце, и все это время не сводя с него глаз. Когда устраиваюсь, Роуэн скользит по мягкой скамье, пока не оказывается прямо передо мной. Я поймана в ловушку его взгляда, наша связь неразрывна, ни один из нас не двигается. Кажется, ему нравится, что я жду его указаний, так же сильно, как мне нравится им подчиняться.

– Задери платье до талии, – говорит он, его глаза темнеют и наполняются похотью. Я делаю, как он говорит, но не тороплюсь, скользя подолом по коже. – Раздвинь ноги пошире.

Взгляд Роуэна остается прикованным к моим влажным трусикам и очертаниям пирсинга под тканью, пока я раздвигаю бедра так широко, как только могу. Он обхватывает мои колени и подталкивает немного ближе к центру стола.

– Помнишь, что я тебе говорил? – спрашивает он, не отрывая взгляда от моих бедер.

Я киваю.

– Что ты вылижешь меня прямо на столе в ресторане.

– Чертовски верно, Черная птичка. И я так умирал от жажды этого прекрасного блюда.

Роуэн оттягивает мои трусики в сторону, опускает голову и наслаждается.

Он не лгал. Там могли мимо проходить люди. Они могли бы пялиться в окно. Они могли бы сидеть за соседним столиком, а ему, блять, все равно. Он вылизывает мою киску так, словно это его последний прием пищи в жизни. Уделяет внимание каждому пирсингу и посасывает клитор. Погружает свой язык в мое влагалище и стонет. Сжимает пальцы на моих бедрах до синяков, что только усиливает мое желание.

И если кто-то смотрит, мне тоже насрать.

Я крепко сжимаю волосы Роуэна в кулаке и двигаю его к себе, чтобы прижаться своей киской к его лицу. Я вознаграждена гортанным рычанием, и два пальца погружаются в мое влагалище, мгновенный ритм и его умелые прикосновения приближают меня к развязке. Моя задница скрипит о дерево, когда он бросается вперед и поглощает меня, тело и душу.

Я разрываюсь на части, выкрикивая имя Роуэна, пачкая его пальцы и лицо. И он не оставляет мне времени оправиться от сильного оргазма, стягивает трусики вниз по ногам и бросает их на пол. Резко снимает с себя штаны с трусами и скользит в меня.

– Проклятье, Слоан, – выдавливает он с первым толчком. Я уже понимаю, что не пройдет много времени, прежде чем я развалюсь на части во второй раз. – Я пиздец как сильно по тебе скучал. Без тебя здесь был сущий ад.

– Я рядом, – шепчу я. Одной рукой провожу по его волосам, а другой скольжу под его поварской халат, обводя мышцы его спины. Он отклоняется немного, стягивая ткань через голову, и я касаюсь каждой напряженной мышцы и неровного шрама.