Текст книги "Искра (ЛП)"

Автор книги: Бриджит Кеммерер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 30

Внезапно Лэйни обнаружила, что она пришла к размеренному ритму жизни.

Это было не слишком просто, из-за постоянного присвистывания в коридорах школы, шуточек на тему шрамов и фетиша по поводу огня. Хуже всего было тогда, когда она не понимала, о чем они вообще говорят, в этих случаях было стыдно и унизительно.

Тогда появился Габриэль, и она вспомнила, что не одинока.

Каждый день после четвертой пары они шли в библиотеку и делали математику. Габриэль стал разбираться в ней заметно лучше. Он схватывал не то чтобы на лету, но старался. И во время занятий, она видела, как он старается. Вместо того, чтобы тупо сутулиться на стуле или хмуро посматривать на доску, он реально уделял внимание вопросу. Когда он положил свою домашку в корзину для тетрадей на столе мисс Андерсон, он сделал это демонстративно, как будто с вызовом.

Так что вскоре он вернется в баскетбольную команду.

В какой-то мере это ее расстраивало. Ведь сейчас после последней пары он сидел с ней на трибуне, и они следили за тем, как играет Саймон. Через несколько недель у него и у самого начнутся тренировки, и она будет сидеть тут в одиночестве.

Габриэль делал замечания по поводу игры Саймона, о том, что ему следует улучшить. Когда Саймон взглянул на них, Лэйни быстро знаками объяснила ему замечания Габриэля.

Когда Габриэль понял, что она делает, он попросил ее показать ему несколько жестов.

Она чуть не свалилась с трибуны. Никто и никогда не просил ее показать, как объясняться на языке жестов.

Она показала ему несколько основных жестов, наиболее часто использующихся для критики, и пока он громко выкрикивал слова, она помогала ему скрестить пальцы в правильном положении.

Но вечерние посиделки в школьном спортзале не шли ни в какое сравнение с утренними встречами на ферме. Ей всегда нравилась прохладная тишина, простое уединение, когда на конюшне была только она и лошади. Но теперь каждый миг нес в себе предвкушение чего-то нового.

Габриэль появлялся каждое утро.

Он всегда выглядел восхитительно сексуально, его волосы были взъерошены от бега, на лице легкая щетина. Он говорил ей, что ему потребовалось вдвое больше времени, чтобы добраться до фермы, так как он бегал домой. Когда она посмотрела с недоумением, он покраснел и ответил:

– Я не хотел быть потной тряпкой, когда добегу сюда.

Затем он поцеловал ее так, что она чуть не забыла, как ее зовут, и прошептал ей на ушко:

– Но это нормально, если я буду потной тряпкой, когда убегу.

Он никогда не давил на нее, не требовал больше, чем она готова была ему дать. Его руки никогда не пересекали допустимые границы, он никогда даже не пытался запустить руки под ее одежду. Если она напрягалась от его прикосновений, он отступал.

Но сейчас, после того как несколько дней она вела себя исключительно как примерная девочка, ее воображение расшевелило в ней чувства плохой девчонки. Но что, если Габриэль почувствует ее шрамы и решит, что это отвратительно? Обсуждать с ним их в теории было совсем иначе, чем увидеть красную сморщенную кожу на ее животе.

Во вторник утром они лежали на холме, неподалеку от фермы. Лошадь паслась в нескольких метрах от них, по земле струился повод, закрепленный на уздечке. Было свежо, но солнце ласково согревало ее лицо, и ее разморило. Она не хотела закрывать глаза, боясь, что когда она их откроет, то обнаружит, что это то же воскресное утро, и окажется, что все это было просто сном.

Лошадь лениво фыркнула, когда бабочка уселась ей на морду, но потом продолжила жевать траву.

Габриэль повернулся и посмотрел на нее.

– Почему она не убегает?

Лэйни легко рассмеялась.

– Я продолжаю задавать себе этот же вопрос про тебя.

Он приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху. Он закрыл собой солнце, а его волосы упали ему на глаза.

– А я никуда не тороплюсь.

Ущипните меня.

– Это правда,– сказал он, бросив взгляд на лошадь, которая выщипывала пучки травы из земли. – Их тренируют как собак?

Лэйни захихикала.

– Нет, лошади – коллективные животные. Если они убегают куда-то, они потом возвращаются в конюшню.

Хотя на самом деле, если управляющая застанет ее лежащей на травке, притом, что лошадь свободно бродит без повода, она, скорее всего, выскажет ей пару слов.

– Как тогда, на тропинке, – сказал Габриэль.

Лэйни кивнула.

– В тот день, когда ты бегал.

Он фыркнул.

– Ты меня напугала тогда… этими объятиями.

Она чуть не рассмеялась на это, но потом вспомнила причину, по которой она бросилась обнимать его в первый раз. Он выглядел таким надломленным, расстроенным. Даже сейчас она видела в его глазах отблеск тех переживаний.

Несмотря на количество времени, проведенного вместе, она ни на миллиметр не приблизилась к разгадке его секретов.

Он поистине был мастером по части хранения секретов.

Это явно было что-то, связанное с его семьей, она была в этом уверена. Она никогда не видела его с братьями, но когда они упоминали их в разговоре, его голос всегда становился жестким. Несмотря на то, что она полюбила проводить время вместе с ним, она не переставала думать о том, что он приходит к ней потому, что старается избежать общения с братьями. Даже по утрам он растягивал время, как мог, пока она не осознавала, что и ей пора ставить спринтерские рекорды, чтобы добежать до дома и успеть в школу вовремя.

Она протянула руку и убрала прядь волос с его глаз. Он повернул голову и поцеловал ее в запястье.

Лэйни напомнила себе, что надо бы сконцентрироваться.

– Как это, когда у тебя брат-близнец?

Он закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос, и никогда не знал. – Он сделал паузу. – Я могу также спросить тебя, как это, когда у тебя нет брата-близнеца?

– Да ладно, – она поддразнила его, стараясь поднять его настроение. – Вы заканчиваете предложения друг за другом. Чувствуете боль, когда болит не у тебя.

Он фыркнул, он не притворялся.

– Нет.

– Вы с Ником все еще не разговариваете?

Он слегка пожал плечами.

Она почувствовала, что он немного отстранился от нее.

– Почему ты не расскажешь мне, что произошло?

Его взгляд стал жестче.

– Почему тебя это волнует?

Она скопировала его тон.

– Почему меня это не должно волновать?

Ей показалось, что он отмочит что-нибудь резкое ей в ответ. Она напряглась, ожидая слов, вырвавшихся в гневе.

Но он просто выдохнул, прокатился по траве и лег рядом с ней.

– Я не уверен даже, с какого места начать. Он привел Квин домой на ужин, и я просто… нашел повод для драки. Я даже не понимаю, зачем.

– Она тебе нравится?

– Нет, нет дело совсем не в этом. Мы не конфликтовали, но в тот раз как-то все вышло из-под контроля. Я почти... все могло быть хуже. Майкл и Крис разрешили конфликт. И Хантер тоже.

Конечно, там было много еще чего. Она считывала это между строк.

– Что еще, – спросила она.

Он смотрел в небо, практически на солнце. По идее, глазам должно было стать больно, но он даже не щурился.

– Все сложно.

– А ты попытайся объяснить.

Он нахмурился, и она подумала, что он не собирается больше ничего рассказывать. Но затем он повернулся и посмотрел на нее.

– Если бы я мог все сделать по-другому, но... Я не могу. Они не поймут. Особенно Ник. Я хочу сказать, что он почти идеален. Никогда не попадает в переделки, постоянно прикрывает мою задницу, когда я умудряюсь напортачить. – Он снова уставился на солнце. – Ты знаешь, он пострадал сразу после выпускного. Это была моя вина. Я даже не смог помочь ему. Он не обвиняет меня, но я-то знаю. Я просто…

– Ты винишь себя.

– Да.

– И ты злишься на него за то, что он не винит тебя.

Ее слова попали в точку, он посмотрел на нее.

– Угу. Как ты догадалась?

Лэйни думала о своей матери, о том, как сильно она ненавидит ее за то, что она бросила свою семью, и то, как она обвиняла себя за то, что не была идеальной дочкой.

– Поверь мне. Я обвиняю себя каждый день.

Габриэль ничего не ответил. Тишина внезапно стала гнетущей.

Она поняла только часть из того, что он говорил, но остальные детали могут подтянуться и попозже. Он вообще впервые рассказал хоть что-то, и она не хотела останавливать его.

– Ты пытался поговорить с Ником? – спросила она.

Габриэль дернулся.

– Да. Нет. Все сложно.

Он снова перевернулся на другую руку. Она ощущала его горячее дыхание сквозь куртку. Она хотела задержать дыхание, как будто малейшее движение могло спугнуть его, и он мог помчаться вниз по тропинке.

– Я думаю, я просто сорвался, – сказал он. – Иногда мне хочется, чтобы я никогда не начинал этот конфликт, но тогда это было какое-то помутнение рассудка, переломный момент. – Он придвинулся ближе, его голос набирал обороты.

– Понимаешь, ты перебираешь в голове события и добираешься до момента, который вовсе не казался важным в тот момент. Но потом ты восстанавливаешь все в памяти и понимаешь, что одно это мелкое решение перевернуло твою жизнь с ног на голову. Если бы я не злился тогда, мы бы не подрались. Если бы мы не подрались, я бы никогда не рванул оттуда той дорогой, которой я поехал. Если бы я не уехал оттуда, я бы не… – он запнулся.

Она посмотрела на него. Его глаза были широко открыты, грудь вздымалась от того, как он быстро дышал.

– Расскажи мне, – сказала она. – Просто расскажи мне.

Он дернулся и отвел взгляд.

– Это произошло в тот вечер, когда я подвез тебя до дома, – ответил он жестким голосом. – Я был в бешенстве. Я не мог нормально соображать. Я бы не… Я не могу. – Он сглотнул.

– Пожалуйста, – сказала она.

– Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Ненавидеть его? Что же это может быть? Он бы не что?

Он был зол. Был за рулем. Лэйни знала слишком много случаев из дел своего отца, так что ее воображение нарисовала ей множество разных картинок.

– Ты кого-то сбил? – прошептала она.

– Нет, – в его голосе послышался шок. – Нет, совсем наоборот.

Ладно, это позволило вычеркнуть предположения на тему происшествий, сбил и уехал. Я бы не… был с другой девчонкой? Она напряглась, дыхание сперло.

– У тебя есть кто-то еще?

– Что? – Он уставился на нее. – Что? Нет, нет, Лэйни, никого нет.

Он наклонился и легко коснулся губами ее губ. Он стал еще ближе к ней, его грудь слегка давила не нее.

– Пожалуйста, – сказал он, снова целуя ее. – Я тебя умоляю. Я никогда не обижу тебя так.

Его поцелуи были легкими, но настойчивыми, отчаянными, как будто он боялся, что она его оттолкнет в любой момент.

– Просто скажи мне. Я не, – начала она... – Я не буду ненавидеть тебя. Неважно, что произошло.

Он не двигался и пристально смотрел на нее. В его синих глазах была боль, страх, интерес. Она никогда не думала, что такой парень, как Габриэль, может выглядеть таким ранимым, особенно когда нависает над ней, а именно это он сейчас и делал.

Она пристально посмотрела на него.

– Ты доверяешь мне?

– Да, – сказал он. – Вопрос не в доверии. Я не хочу разочаровать тебя. – Его руки опустились на ее талию, удерживая ее напротив него.

Она замерла. Полтора сантиметра ткани были между его ладонью и ее кожей, покрытой шрамами.

Габриэль остановился, но она не убрала его руку.

– Ты доверяешь мне?

Она не могла дышать. Его голос был немного резким.

– Вопрос не в доверии. Я не хочу разочаровать тебя.

Он легко рассмеялся, и это разорвало нить напряжения, повисшую было между ними.

Внезапно вся ранимость исчезла.

– Ты сумасшедший.

Он положил руки ей на талию, она была в куртке, и все было вполне невинно. Он снова наклонился, и она была уверена, что он собирается поцеловать ее. Но его губы коснулись ее шеи. Она чувствовала его дыхание, его губы что-то шептали, и он легко покусывал ее вдоль линии подбородка. Когда его губы поймали мочку ее ушка, у нее перехватило дыхание, и она прижалась к нему, удивленная тем, как тепло растеклось по всему телу.

Его руки скользнули вдоль нее, удерживая ее крепче, и она задрожала, борясь с ощущением того, как сильно ей нравится это, и переживая, что он догадается об этом.

Габриэль слегка отклонился назад, ровно настолько, чтобы смотреть на нее. Солнце освещало его со спины, и яркие лучики играли в его волосах. Прохладный ветер скользнул по ее щекам и заставил прильнуть к нему, чтобы ощутить его тепло.

– Ты все еще должен мне секрет,– прошептала она.

– Я знаю. – Его губы были нежны, как перышко. – Я знаю.

– Скажи мне.

– Тсс. – Он расстегнул ее куртку.

Она задрожала, и вовсе не прохладный воздух был тому причиной.

Он провел ладонью по ее щеке.

– Замерзла?

Она покачала головой, но ее дыхание было неровным.

Он поцеловал ее снова, и в это мгновение она почувствовала, словно ее пронзило электрическим разрядом. Она ощутила ласковое тепло солнечных лучей, ее накрыло пеленой чувств, и все ее мысли унеслись прочь. Движения его языка пробудили в ней легкий стон, и она зарылась руками в его волосы.

Она перестала следить за тем, куда и как двигаются его руки, полностью погрузившись в ощущение тепла его тела рядом с ней.

Затем он вытащил ее футболку из брюк, и солнечные лучи прокатились по обнаженной полоске ее живота.

У нее перехватило дыхание, и она прервала поцелуй, положив ладонь на его грудь, а другой рукой пытаясь натянуть футболку обратно.

– Эй, – сказал он. – Эй.

Он смотрел ей прямо в глаза, его руки были на ее лице, никакой опасности. Его голос был нежным.

– Лэйни, ты – это не только твои шрамы.

Он слегка отклонился, но его лицо было все еще достаточно близко. На его губах блуждала улыбка.

– И я клянусь тебе, я это говорю не для того, чтобы ты позволила мне больше.

Она засмеялась, но смех оказался больше похожим на всхлипывание, и она боялась, что она сейчас разревется.

Габриэль подвинулся ближе, большим пальцем он легко провел по ее щеке.

– Ты, правда, думаешь, что я сбегу, если увижу твои шрамы?

Она повернулась и посмотрела на него.

– Ты, правда, думаешь, что я сбегу, если узнаю твои секреты?

Улыбка сползла с его лица. Это напомнило ей о вечере пятницы, когда они сидели на крышке багажника его грузовика, когда они играли в правду и поступки. Когда она приняла решение прыгнуть, моля Бога, чтобы он поймал ее.

Она взяла его за руку и переместила ее со своей щеки на свою талию. Она задержала дыхание, когда его ладонь скользнула под ее футболку. Ее ладонь легла поверх его руки, удерживая ее на ее теле.

– Дыши, – прошептал он.

Она быстро покачала головой, и он рассмеялся.

Затем он вытащил руку из-под нее и провел ладонью по ее животу. Его пальцы легко танцевали вдоль края ее бюстгальтера.

Она сделала резкий вдох,

– Вот видишь?

Он наклонился к ее ушку и прошептал.

– Я все еще думаю, что ты очень красивая.

Она точно знала, что именно ощущали его руки, они находились как раз там, где шрамы переходили в то состояние, которое можно было бы описать, как расплавленная резина. Она все ждала, ждала, когда он отдернет руку назад, издаст какой-нибудь звук отвращения, шарахнется в сторону.

Вместо этого он поднял ее футболку повыше, наклонился к ней и начал целовать ее живот.

Каждая клеточка ее тела была объята пламенем. Ей казалось, что ей не хватит воздуха.

Особенно когда он легко начал покусывать ее кожу вдоль ребер.

В это мгновенье, он мог сказать ей, что он регулярно грабит банки, и ей было бы все равно. Или что он подпольный торговец оружием. Иностранный шпион.

Все, что она знала, это то, что одежда внезапно исчезла.

Она начала тянуть его толстовку за плечи, пытаясь стянуть ее с него через голову. Он снова рассмеялся, но в этот раз это был медленный сексуальный смех, и он помог ей освободить себя от одежды.

Содержимое его карманов посыпалось на нее, обнаженную, и она захихикала, подхватила ключи и его iPod и кинула их сверху на снятую толстовку. И тут ее пальцы наткнулись на что-то гладкое и металлическое.

Она нахмурилась, когда взяла это в руки.

– Зажигалка?

Габриэль уставился на зажигалку в ее руках с непонятным выражением лица. Взъерошенные волосы, смятая футболка. Вид немного потерянный, но в тоже время вызывающий. Он моментально выпустил "колючки" и был готов защищаться.

На мгновенье она подумала, что может быть его большой секрет был в том, что он курит. Но это никак не укладывалось в голове. Она никогда не видела, чтобы он курил, от него и от его одежды никогда не пахло сигаретами или травкой, и, черт возьми, они проводили вместе достаточно много времени, особенно в последние несколько дней.

Но зачем ему таскать с собой зажигалку, если он не курит?

Он все еще не произнес ни слова.

Лошадь фыркала, подняла голову, чтобы посмотреть на конюшню, и навострила уши. Она продвинулась вниз по поляне, но не слишком далеко, чтобы Лэйни начала беспокоиться.

Она оглянулась и посмотрела на Габриэля.

– Зажигалка? – спросила она снова, озадаченно. В глубине души она понимала, что время простых ответов закончилось. Это не моя, это брата, или Я нашел ее в лесу.

Может быть, что-то типа, она не работает, но она принадлежала моему отцу.

Габриэль вздохнул и убрал волосы с лица.

– Это, – сказал он, – часть моего секрета.

Лошадь зафыркала вновь, пощипывая траву. Она пугалась всего на свете.

Лэйни вздохнула, поднялась на ноги и застегнула куртку. Она поймала лошадиный повод и в попытке понять, в чем же кроется тайна Габриэля, прежде чем он успеет поменять тему, спросила ровным голосом. Хотя у нее и не было никаких предположений.

– C твоим секретом как-то связана зажигалка?

Он протянул руку, чтобы взять зажигалку из ее руки.

– Нет. С моим секретом как-то связаны огонь и пожары.

И в этот самый момент, крыша конюшни запылала.

Глава 31

Габриэль уставился на пламя, которое буквально начало стрелять сквозь крышу конюшни красными и оранжевыми всполохами. В небо повалил столп огня. В конюшне было полно легковоспламеняющегося барахла, снопы и деревянные перекрытия, и еще куча всего, что даже невозможно было себе представить. В этот раз огонь вовсе не гневался, что тут говорить, это был его праздник. Здание будет уничтожено буквально за минуты.

В конюшне что-то взорвалось. Он услышал крики, абсолютно нечеловеческий рев, ему хотелось заткнуть уши и не слышать этого.

Лошади.

Его сердце, казалось, выскочит из груди. Он же тянул энергию из солнца, его эмоции сегодня просто зашкаливали.

Неужели это мог сделать он?

Его прошлая оплошность с пожаром в лесу выглядела на фоне этого как мелкий пионерский костер.

Лэйни вся собралась и почему-то толкала его в грудь. Ее лошадь буквально танцевала на поводе, но Лэйни крепко ее держала. Она кричала, ее голос охрип.

Он внезапно осознал, что это ему она кричит уже некоторое время.

– Возьми ее, черт побери! Отведи ее в поле!

Она снова толкнула его в грудь.

Возьми ее. Лошадь. Пальцы Габриэля на автомате схватили поводья, когда животное встало на дыбы, чуть не выдернув веревку.

– Просто отведи ее к воротам! Лэйни закричала, указывая куда-то позади него.

Как будто он мог сделать то, что она хочет, и остаться не затоптанным лошадью. Эта лошадь весила больше тонны, и она тащила Габриэля по кругу, фыркая в панике, безумное сплетенье мускулов и копыт.

Габриэлю удалось добраться до ворот, каким-то образом исхитриться подцепить защелку прежде, чем лошадь развернулась и пихнула Габриэля так, что он ударился плечом об ограду. Габриэль выпустил поводья, но прежде чем он успел запаниковать, лошадь вылетела из ворот, взрывая копытами землю.

Но животное выбежало в специальный загон на поле, дальше бежать было некуда. Габриэль закрыл ворота.

Когда он обернулся, он обнаружил, что Лэйни исчезла.

Он осмотрелся кругом. Точно. Исчезла.

Теперь уже и из окон конюшни тоже валил дым. Лошади все еще кричали, били копытами в стены. Они были заперты в стойлах и были там словно в ловушке. Нет, нет... Лэйни не могла – она бы не стала, нет, но прежде чем он вообще осознал, что делает, его ноги уже несли его к конюшне.

Когда он подбежал к дверям, навстречу ему из стены дыма выбежала Лэйни, отчаянно кашляя. В каждой руке у нее были поводья, две лошади шли позади нее. На ее лице была сажа. Спина одной из лошадей были усыпана горящими обломками. Глаза у обеих лошадей были широко открыты, их ноги заплетались, подковами они скребли по цементному полу конюшни.

– Лэйни! – закричал он. – Не делай...

– Возьми их!

Затем она сунула ему в руки поводья, и он растерялся от того, что лошади буквально двигались на него.

Она вернулась в конюшню.

Он не смог быстро поймать поводья. Лошади рванулись на тропу, что проходила позади конюшни, ту самую тропу, где он впервые встретил Лэйни, тропу, что вела в лес к безопасности.

Он понятия не имел, была ли она права в своем мнении насчет поведения животных, но лес абсолютно точно был лучше, чем горящая конюшня. Он отпустил их и нырнул в облако дыма вслед за ней.

После солнечного света казалось, что в конюшне царит практически полная темнота. С потолка сыпались искры, падая на солому и опилки, поджигая их и создавая непрерывный пожар вдоль всего прохода. Большая часть огня была наверху, на сеновале, огонь мерцал и звал его следовать за собой сквозь дым.

Ты здесь! Пойдем, поиграем.

– Лэйни, – закричал он. Шум огня был живым, он полностью заглушал его голос. Лошади продолжали голосить в темноте, и этот звук, который начинался как паника, постепенно трансформировался в крик боли.

Он снова позвал ее по имени, упал на колени, внизу дым был менее плотный, но и это не помогало. Огонь нашел что-то новое, что можно было поджечь, и где-то слева загремели металлические банки. В воздухе повис запах химикатов.

Успокойся, умолял он.

Он не знал, насколько сильно помогало ему присутствие Хантера, насколько сильно его Стихия помогала ему сфокусировать свою силу.

Но сегодня все было слишком, чтобы он смог справиться в одиночку.

– Лэйни!

Ничего.

Как ему справиться с этим? Его контроль над огнем сегодня был не лучше, чем в тот день, когда он погубил своих родителей. И, похоже, сегодня все повторится.

Он метался по проходу из стороны в сторону, ощупывая руками все вокруг, вдруг она упала и лежит где-то здесь, не в состоянии подать знак. Он нашел массу всякого барахла, но, ни следа Лэйни. Он услышал грохот, и прежде чем он сообразил, что является источником грохота, что-то тяжелое свалилось прямо на него, сбив его с ног и отбросив в сторону. Ему в грудь ударили копыта, его голова ударилась об стену. Лошадь простучала подковами по цементному полу и затем скрылась в солнечных лучах.

Габриэль закашлялся и упал обратно на колени, не обращая внимания на боль в груди, и искры сверкающие у него в глазах. Он вполне заслуживал пары сломанных ребер. Контузии.

Он заслужил, чтобы его растоптали. До смерти.

– Лэйни!

С потолка непрерывно сыпались искры. На него обрушивались горящие угли, они падали на спину, на щеки, на руки.

Судя по стуку, в загоне оставалась еще одна лошадь. Всем ли им удалось выбраться? Или кто-то погиб в дыму, в огне.

Найдет ли он Лэйни, или уже только тело.

Так, прекратить.

Большая часть потолка обвалилась позади него, деревянный настил с грохотом упал в проход. Огонь полз по стенам, заглядывал в открытые загоны, цеплялся за настил из опилок и превращал его в огненный ковер.

Что если Лэйни вообще нет в проходе, что, если она лежит в одном из загонов?

Он умолял огонь, помоги мне. Где она?

Но огню было наплевать на людей. Его волновало только горение, разрушение, чистая энергия.

Снова раздался стук металла по бетону, и Габриэль отполз в сторону. Из сизой дымки появилось животное, сперва показалась голова, затем бока, покрытые сажей, и, наконец, хвост, за которым тянулось облако дыма.

Больше никто нигде не стучал.

Значит, кто-то выпустил эту лошадь.

– Лэйни!

Габриэль рванул вперед. Лошадь появилась в центре прохода, и он не мог понять, какую сторону проверить в первую очередь.

Эта возникшая тишина была ужасающей.

Он кинулся влево.

Закрытая дверца. Закрытая дверца. Открытая, но Лэйни нет. Может быть, она была открыта одной из лошадей, что выбежали первыми.

Жар обжигал его легкие. Он отказывался думать о том, что может происходить с Лэйни в этот момент.

Он стремглав бросился через проход. Закрытая. Закрытая. Закрытая, черт возьми, где она?

И в этот момент его руки наткнулись на что-то твердое.

Тело.

Она не двигалась. Не дышала. Когда он положил руку на ее лоб, он почувствовал влагу от крови, идущей от линии ее волос. Габриэль задыхался от дыма, от слез, от того, как бесконечно много раз он произносил ее имя. Он взял ее на руки, но она была словно кукла в его руках.

Энергия дышала в воздухе вокруг него. Он был в отчаянии, полон противоречивых чувств, держа на руках безжизненную девушку.

Ему хотелось лечь на землю и умереть рядом с ней.

Но горькая ирония была в том, что он мог лежать здесь вечно, и огонь никогда не причинит ему боль, не нанесет ему вреда.

Слишком много энергии здесь, прямо рядом с ним, словно для того, чтобы он ее использовал. Он мог сравнять с землей лес вокруг них, мог уничтожить целый город.

Но он не мог спасти одну жизнь.

Он провел рукой по ее шее, проверяя пульс, которого, он знал, уже нет. Его пальцы скользнули по кровоподтекам, и он зарыдал.

Кровь.

Он помнил тот вечер, когда отец Бекки хотел убить их всех, когда они стояли по пояс в воде, и Крис был уверен, что Бекка умерла. Они тогда вытащили ее раненое тело из поврежденной машины. Кровь была повсюду. Крис стеклом порезал себе руку и приложил свою кровь к ее.

Он наполнил ее своей силой.

Она поправилась.

Она выжила.

Но Бекка была Стихией, она – Пятый элемент, как и Хантер. Имело ли это какое-то значение? Знало ли тогда ее тело, что надо подтянуть энергию у Криса, чтобы вылечить себя?

Габриэль понятия не имел. Но он уже бил костяшками пальцев об неровный цементный пол в проходе, ощущая, как обдирается кожа.

Он уже подстрекал огонь гореть ярче и сильнее, он уже черпал энергию из него, вытягивал силу из окружавшего его ада.

Энергия кольцами окружала его, в поисках выхода. Он чувствовал силу, как будто он мог снести все здание к черту. Как будто он мог уничтожить целый район. Даже город. Как будто энергия лилась из кончиков его пальцев с такой силой, словно не одно солнце, а сотни питали его.

Габриэль сжал руку в кулак и приложил костяшки пальцев ко лбу Лэйни, кровь к крови.

И затем он направил всю эту энергию на нее.

Тело Лэйни дернулось так сильно, что ее практически подбросило. Но после этого она не зашевелилась.

– Лэйни! – Он подхватил ее под руки. Ее голова легла на его плечо. – Лэйни?

Ничего.

Волна рыданий снова накатила на него.

И тут ее тело дернулось еще раз, не так безумно, как в первый раз.

Она начала кашлять.

– Твою ж мать, – сказал он.

И тогда он побежал, стараясь выбраться из конюшни прежде, чем беснующийся огонь, который он распалил, уничтожит все вокруг них.

Он положил ее на траву под яркое солнце, там, где минут пятнадцать назад они лежали вместе. Лошади сгруппировались стадом вдоль ограды, кто-то внутри, кто-то снаружи. На некоторых была кровь, от некоторых сильно пахло подгоревшей шерстью.

Но больше всего он беспокоился о Лэйни. Ее одежда была черной от сажи, на ее лице были потеки крови.

Но он больше не видел пореза у нее на лбу вдоль линии волос. И она больше не кашляла, просто жадно глотала воздух большими вдохами.

Он слышал сирены.

– Поговори со мной, – попросил он. Это прозвучало, как будто он плакал. – Лэйни, пожалуйста. Поговори со мной.

Затем она закашляла.

– Они… они выбрались?

У него не хватало духу, чтобы сказать ей, что не всем удалось это сделать.

Он сделал глубокий вдох, готовясь соврать.

Но она схватила его за руку так, что ее ногти почти впились в его кожу.

– Правду, – прокашляла она.

Он уставился на нее. И покачал головой.

Она зарыдала.

– Мне очень жаль, – сказал он, задыхаясь от слов. – Мне очень жаль…

Звук сирен стал ближе. Мигающие огни пробивались сквозь деревья в дальней части владений.

Он не мог дольше оставаться здесь.

– Лэйни, – сказал он. – Мне нужно уйти.

Она уставилась на него. Ее взгляд был пронизывающим, сквозь слезы была видна настороженность.

– Мне жаль, – прошептал он.

– Я знала, что ты убежишь, – сказала она.

Слова ударили словно пощечина. Он развернулся.

Но она была права. И он побежал, как будто за ним гнался сам дьявол.