Текст книги "Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста"

Автор книги: Бриджес Винсент

Соавторы: Вайднер Джэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц)

Пророк Амос начал свое служение около 760 г. до н. э., и оно продолжалось с нарастающей активностью до тех пор, пока его пророчества не сбывались. Иеремия, пророк вавилонского пленения, живший ок. 600 г. до н. э., был первым, кто связал судьбу Израиля с конечными судьбами космоса. Он предрекал, что «небеса содрогнутся» от ужаса перед карой Божьей. Для тех, кому довелось пережить вавилонское пленение, эти пророчества звучали как обещание скорого конца света. Ведь все, что воспринималось евреями как знаки милости Божьей, – родина, Храм, царская власть, – было отнято и безвозвратно уничтожено.

Иезекииль, который был первосвященником во времена захвата Иерусалима вавилонянами, ознаменовал собой новую эпоху – эпоху пророков-апокалиптиков. Как и Иеремия, он предсказывал гибель израильского народа и разрушение Храма. Иезекииль использовал множество эзотерических символов – огненные колеса, сухие кости, колесницы, многоголовые ангелы совершенно фантастического вида – чтобы создать сюрреальный образ апокалипсического преображения. Он использовал почти все элементы, которые впоследствии применяли почти все позднейшие пророки при описании конца света, а также добавил несколько новых: явление царя из дома Давидова, который будет править всем человечеством; идею о избранных праведниках, которые спасутся; и, что самое важное для евреев того времени, – возрождение великого Храма в Иерусалиме, считавшегося обиталищем Бога. Этот образ материального, земного Нового Иерусалима лег в основу образа Храма в книге Откровения Иоанна Богослова и внес значительный вклад в формирование гностической идеи хилиазма.

Но подлинным создателем образа апокалипсического Мессии, в основе которого лежали идеи зороастризма, был Девтероисаия [34]34
  Установлено, что великому ветхозаветному пророку Исайе принадлежат только первые 40 глав книги, написанной от его имени. Последующие главы написаны явно после вавилонского пленения автором, условно именуемым Девтероисаией (в русской традиции – Второисаия). (Прим. пер.)


[Закрыть], современник пророка Иезекииля в изгнании. Идея воздаянии проникла в древнееврейскую эсхатологию именно в период пленения. Мессия, согласно пророчеству Зороастра (Заратустры), придет, чтобы начать последнюю войну против сил зла, сокрушить полчища тьмы. Девтероисаия, дополняя пророчество Иезекииля, утверждал, что Мессию, который будет выходцем из дома Давидова, не примут и подвергнут гонению. Его благую весть воспримут нееврееи и язычники, а не иудеи, но в конце концов именно евреи будут провозглашены Божьими избранниками. После этого будет заключен новый завет, и будут сотворены и явлены новое небо и новая земля. Пустыни превратятся в плодородные земли, и солнце уже не будет заходить над землей.

Именно таким был образ Мессии, повлиявший на образ мыслей и действия Иисуса. Создается впечатление, что Он намеренно «подстраивал» свое учение и проповедь в соответствии с ожиданиями, изложенными в пророчествах Девтероисаии. И люди из его ближайшего окружения, считавшие Его истинным Мессией, узнавали и понимали эти апокалипсические коннотации.

Общие представления о конце света, сложившиеся к тому времени, когда Иисус выступил с проповедью Своего учения, включали в себя сразу несколько ключевых компонентов. Первым знаком конца должны были стать восстания и мятежи в Израиле, народе Божьем, который поднимется против сил зла и Гога, царя тьмы. Гога иудейские фанатики единодушно отождествляли с Римской империей. Что касается восстаний, то они имели место еще за сто лет до рождения Иисуса Христа. Одно из них, во главе которого стоял Иуда Маккавей, едва не завершилось полным успехом. И все же любая попытка мятежа служила для римлян еще одним поводом продолжать свою политику железной хватки.

После восстания должен прийти День Господень, Страшный Суд, когда на грешных и нечестивых обрушится гнев Божий. Народ Израиля вновь воссоединится, и все изгнанники возвратятся из дальних краев и рассеяния. Мертвые воскреснут и тоже смогут присутствовать при последнем этапе земной истории – наступлении царства Мессии и установлении нового земного рая, в центре которого, естественно, будет возвышаться величественный Храм, воздвигнутый с помощью Божьей.

В этом контексте роль Мессии выглядела достаточно простой. Ему предстояло сокрушить силы царя зла, Демиурга, и установить на земле Золотой век. Теперь уже трудно с уверенностью сказать, как воспринимал себя и свои деяния сам Иисус на фоне этих ожиданий. Во время его земной жизни его высказывания никто не записывал. В последующие тридцать пять лет после его смерти его идеи продолжали жить только в устном бытовании, в проповедях миссионеров и учителей. В результате учение Иисуса спонтанно адаптировалось к конкретным ожиданиям слушателей и обращаемых. Петр, Павел и другие апостолы, а также кодификаторы Евангелий адаптировали Его учение к нуждам и интересам общин, среди которых они жили и проповедовали.

Своим современникам Иисус во многом казался магом и чудотворцем того народного типа, который был слишком хорошо знаком в Палестине. Простые люди видели в нем одного из великих магов, таких, как Аполлоний Тианский [35]35
  Предполагается, что Аполлоний Тианский родился в один год с Иисусом Христом. Изучал медицину, философию, был адептом новой пифагорейской школы. Много путешествовал в поисках новых источников тайных знаний. Изучал религии в Индии, Малой Азии, Греции, Италии и Испании. Многие императоры знали его лично и уважали его деятельность и эрудицию, но Домициан в 94 г. н. э. подверг Аполлония тюремному заключению. Аполлоний прожил около 100 лет и однажды исчез в неизвестном направлении из храма Олимпия, в котором ранее вел жизнь аскета и где его окружали многочисленные последователи. (Прим. пер.)


[Закрыть], о жизни и чудесах которого тоже было написано несколько жизнеописаний, весьма напоминавших Евангелия. Галилея, родина Иисуса, приняла иудаизм лишь совсем недавно, в I в. н. э. Однако галилеяне по-прежнему сохраняли сильную тягу к привычному язычеству. Понятно, что на таком фоне успех проповеди Иисуса в первую очередь зависел от его способности творить чудеса.

В Евангелии от Матфея рассказывается, что маги (в русской традиции – волхвы. – Прим. пер.),зороастрийские астрономы и философы, увидели на небе над Вифлеемом, городом, где родился Иисус, звезду и пришли поклониться ему. Эти волхвы (по версии другого Евангелия – цари) были персонажи, весьма напоминающие пророков, носителей вполне конкретного этического и эсхатологического учения, даже если в Евангелиях о нем ничего не сказано. В этом ряду Иисус также предстает мудрецом и волхвом, причем типа, хорошо известного в Древнем мире. Этот мудрец учит и возвещает приближение Царства Небесного, привлекает массу последователей и совершает разного рода магические чудеса. Коренное различие между Ним и, скажем, Аполлонием Тианским заключается в ориентированности Иисуса на иудейские мессианские представления и ожидания. Иисус подчеркнуто называет себя «Сын человеческий», что у Девтероисаии является эпитетом избавителя, страдающего и торжествующего Спасителя.

Но главная тайна, лежащая в основе этого учения, сокровенная тайна христианства, – это, конечно, время явления Царства Небесного. Не может быть никаких сомнений, что Иисус также вселил в души своих последователей убежденность в том, что конец мира близок. Его смерть и воскресение символизировали торжество праведности над злым князем мира сего, а возвращение после воскресения знаменовало наступление следующего этапа – Страшного Суда. Более того, Он даже обещал, что некоторые из находящихся рядом в том момент еще не познают телесной смерти, как Он вернется.

Если наступление конца мира ожидалось в любую минуту, то вполне понятно, что записывать учение и проповеди Иисуса не было никакой необходимости. Но через много лет, когда обещанный конец света все еще не наступал, старшие члены общины начали записывать Его учение. На основе этих ранних источников и возникли Евангелия. Так, наиболее раннее из Евангелий, Евангелие от Марка, написанное около 70 г. н. э., восходило к общему вероучительному документу, условно называемому Q, который служил для него источником сведений о жизни Иисуса. Матфей, автор следующего Евангелия, созданного между 80 и 100 гг. н. э., пользовался теми же источниками и сведениями, но обогатил их новыми оттенками смысла, продемонстрировав гораздо более высокий уровень осмысления древней эзотерической традиции.

Матфей донес до нас наиболее полную версию учения Иисуса о конце света и грядущем Царстве Небесном. Матфей показал себя проницательным адептом, постигшим тайну, лежащую в основе христианского учения, ибо именно благодаря его рассказу мы знаем о контактах Иисуса с Египтом, Вифлеемской звезде и приходе волхвов с Востока, избиении младенцев, отвержении и убийстве Мессии и многих других эпизодах, имеющих глубокий эзотерический смысл.

Что же касается тайны, то у Матфея о ней открыто говорится в рассказе о самом начале служения Иисуса. Матфей приводит цитату из Девтероисаии: «Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране в тени смертной, воссиял свет» (Мф. 4,16) [36]36
  Ср. у Исаии: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис. 9, 1–2). (Прим. пер.)


[Закрыть]. Иисус в рассказе Матфея, как бы дополняя и раскрывая это пророчество, призывает: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3,2) [37]37
  Авторы не вполне точны: эту фразу в Евангелии от Матфея произносит не Иисус, а Иоанн Предтеча. (Прим. пер.)


[Закрыть].

Чтобы приблизиться к рассмотрению этой тайны, нам придется на какое-то время выйти за рамки христианства и обратиться к рассмотрению другого древнеегипетского магического текста. На этот раз это будет знаменитый Парижский папирус, одна из жемчужин, найденных в Египте учеными [38]38
  Наполеон захватил с собой в Египетский поход не столько ученых, сколько специалистов по антиквариату. Кстати сказать, пока его образованные мародеры грабили усыпальницы фараонов, солдатня «великого корсиканца» развлекалась, паля из пушек по Большому Сфинксу. Их ядра причинили древнему памятнику куда больше разрушений, чем предыдущие четыре тысячелетия. Впрочем, понятно, что главным мотивом этого странного похода в Египет были не только жажда сокровищ и дерзкие мессианские претензии («Из Египта призвал Я сына Моего»), но и стремление обрести древние эзотерические знания, якобы дававшие власть над миром, или хотя бы установить контакт с тогдашними носителями подобных тайн. (Прим. пер.)


[Закрыть], сопровождавшими Наполеона. В IV папирусе, строки 725–830, мы находим описание ритуала, цель которого – достижение бессмертия путем… вдыхания света. Ученику предписывается сперва совершать в течение семи дней приготовительные обряды, а затем провести три дня в полной темноте. Утром одиннадцатого дня посвящаемый, обратившись лицом к восходящему солнцу, произносил такое моление: «Первоисток всех истоков… преобрази тело мое… [чтобы] я мог вновь приобщиться к бессмертному началу… чтобы я мог переродиться в мыслях моих… и чтобы дух святой мог дышать во мне».

С этими словами посвящаемый вдыхал первые лучи восходящего солнца и, как считалось, покидал свое тело и воспарял на небеса, преисполнившись света. «Поскольку я – Сын [Солнца], я выхожу за пределы моей души. Я есмь [магический символ Солнца]».

В Мф. 5, 14 Иисус прямо заявляет: «Вы – свет миру». Это своего рода аллюзия на слова Изумрудной таблички, которые как бы ставят знак равенства между успешным преображением и спонтанной вспышкой света (см. Приложение А). Молитва Господня, приводимая в Мф. 6, 9– 13, также перекликается с Изумрудной табличкой: «на земле, как на небе» (Евангелие) и «что вверху, то и внизу» (Изумрудная табличка). Для тех же, кто достигнет Царства Небесного, утверждает Иисус, небо и земля, то, что вверху, и то, что внизу, станут одним и тем же. Главы 24 и 25 уже явно несут на себе отпечаток апокалипсиса. В них, в частности, говорится: «солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются» (Мф. 24, 29). Иисус также говорит нам, что перед возвращением Сына Человеческого «как было во дни Ноя, так будет» (Мф. 24, 37), за исключением того, что никто не будет знать ни дня, ни часа, когда все это произойдет [39]39
  «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мф. 24, 36). (Прим. пер.)


[Закрыть]. Никто, за исключением посвященных.

В Мф. 24,43–44 [40]40
  «Но это вы знаете, что, если бы ведал хозяин дома, в какую стражу придет вор, то бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего. Потому и вы будьте готовы, ибо в который час не думаете, придет Сын Человеческий» (Мф. 24, 43–44). (Прим. пер.)


[Закрыть]сказано, что те, кто последует за Сыном Человеческим, смогут сами определить время то и поэтому им следует готовиться и ждать. Когда же Он возвратится (Мф. 25, 31) [41]41
  «Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую сторону, а козлов – по левую» (Мф. 25, 31–32). (Прим. пер.)


[Закрыть], Он отделит одних от других, овец – от козлов, руководствуясь состраданием и милосердием к своим верным последователям.

У того же Матфея мы находим и рассказ о том, как Мария Магдалина оказалась первой свидетельницей Воскресения, рассказ, в котором также фигурирует метафора света. Евангелист пишет, что «вид его [ангела. – Прим. пер.] был как молния» (Мф. 28, 3) и Мария поначалу не узнала его. Рассказ Матфея о Воскресении завершается описанием явления Христа в Галилее, во время которого Он возвестил ученикам Своим великую заповедь, последняя строка которой звучит как сокровенная тайна: «се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 20).

Таким образом, в основе учения христианства мы видим преображение, которое по природе своей носит характер алхимического действа, а также упоминание о конце времен. Гностики заимствовали у христианства один из важных моментов, в центре которого – знание о возвращении и конечном торжестве над злобным Демиургом и его темницей. Надежда, полученная учениками, остается обетованием, исходящим от самого ядра учения Иисуса. Как полагали гностики, Мессия открыл им путь в бессмертие.

Но Демиург в тот же миг вновь закрыл его.

Откровение, антихрист и хилиазм

Вскоре после написания Евангелий автор, назвавшийся Иоанном и, по-видимому, представлявший собой одно и то же лицо с апостолом Иоанном Зеведеевым, записал явленное ему видение, которого он удостоился, находясь в заключении на острове Патмос в Эгейском море. Со временем это апокалипсическое видение, или Откровение Иоанна, стало официальной и ортодоксальной точкой зрения церкви на конец света, в первую очередь – потому, что оно отождествлялось с любимым апостолом Христа – Иоанном, автором одного из Евангелий. Дарованное ему откровение стало Откровением, принятым апостольской церковью, которая сомкнула свои ряды в борьбе против гностиков и римских язычников.

В ранней церкви бытовало много различных вариантов Апокалипсиса, как, впрочем, и множество Евангелий. Собственно говоря, корпус апокалипсической литературы начал формироваться еще со времен ветхозаветных пророков – Иезекииля и Даниила. Многие из этих текстов, некоторые из них нередко встречаются среди свитков Мертвого моря, считающихся сегодня остатками некогда обширной библиотеки иерусалимского Храма, были найдены лишь в середине XX в. При изучении этих источников становится понятно, почему ранняя церковь, боровшаяся за единство всех христиан, предпочла Откровение Иоанна Богослова, провозгласив его аутентичным пророчеством и изображением конца света.

Иудеохристианство не пережило разрушения Храма в 70 г. н. э. В Евангелиях, написанных уже после этой апокалипсической катастрофы, перед нами предстает образ христианства, утратившего связь со своими мессианскими корнями и ставшего универсальной религией мистериально-таинственного типа. Три так называемых синоптических Евангелия, то есть Евангелия от Матфея, от Марка и от Луки, были составлены в качестве обоснования ключевого вопроса формирующейся церкви – о том, кто обладает верховным авторитетом и властью в этом движении. Ответ Евангелий однозначен: легитимной властью в церкви могут обладать только апостолы и их канонические преемники.

В начале II в. мы уже видим первые начатки ортодоксии. По мере распространения апостольских Евангелий быстро возникла организационная структура для надзора за общинами верующих. Священники, совершавшие церемонии (богослужения), были ответственны перед епископами, которые, в свою очередь, был подотчетны апостолам [42]42
  Высшим авторитетом в ранней церкви пользовались апостолы, рукополагавшие епископов. Только епископы имели право совершать все таинства церкви, в том числе и высшее – Евхаристию. В качестве помощников епископов выступали диаконы и младшие диаконы – иподьяконы. Впоследствии, когда число общин резко увеличилось, епископы стали рукополагать своих «заместителей» – хорепископов (аналог викарных епископов, служивших исключительно в сельской местности) и пресвитеров (аналог современных иереев). Роль курьеров при епископах выполняли «апостолы» (посланники), а при пресвитерах те же функции выполняли аколуфы. Особое место занимали анагносты – чтецы, имевшие в древности весьма высокий статус. Кроме них, в ранней церкви существовал и особый, внеиерархический ранг христиан-харизматиков – пророки. Во II и III вв., в эпоху особенно жестоких гонений, сложился еще один околоцерковный ранг – мученики, которые претерпели страдания за Христа и, кровью запечатлев свою веру, выжили и продолжили проповедь. Существовало особое правило, по которому собор мучеников считался выше собора епископов. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Таким образом, вертикальная цепь власти просматривалась вполне определенно. Бог послал в мир Христа, который призвал апостолов. Именно на них Он возложил ответственность за Свою церковь, а они, в свою очередь, получили право назначать глав отдельных христианских общин.

Однако в Римской империи получили широкое распространение и группы, исповедовавшие мистические аспекты христианства и активно смешивавшиеся с другими течениями, например гностицизмом, в основе которого лежали чисто языческие верования. Это породило широкое течение в христианстве, которое оказалось весьма далеким от простого апостольского понимания духовной власти. В частности, гностики настаивали, что каждый священник и епископ должен обладать личным опытом непосредственного общения со Христом. Подобная неопосредованная версия христианства, естественно, носила более эксклюзивный, элитарный характер, чем простые апостольские гарантии безусловного спасения при условии правильной веры и послушания.

Ортодоксальное апостольское христианство превратилось в массовое направление в конце II в., тогда как многочисленные группировки гностиков все более и более дробились, превращаясь в замкнутые сообщества адептов (посвященных). Другие религиозные системы, воплощавшие идеи спасения и во многом напоминавшие христианство, такие, как митраизм, пытались соперничать с ним и боролись за поддержку имперских властей. К 180 г., когда Ириней завершил составление списка общепризнанных христианских канонических книг Нового Завета, включив в него и Откровение Иоанна Богослова, ортодоксальное христианство уже сплотилось в могущественную общественно-политическую силу. На протяжении следующего столетия, несмотря на постоянные жестокие преследования со стороны римских императоров, церковь неуклонно наращивала свое могущество и влияние. Гонения начала IV в. [43]43
  Имеется в виду так называемое Диоклетианово гонение, когда император Гай Аврелий Валерий Диоклетиан (284–313) казнил десятки тысяч христиан и в том числе – свою супругу, императрицу Александру, которая была тайной христианкой. (Прим. пер.)


[Закрыть], отличавшиеся особой свирепостью, стали последней попыткой удержать от полного падения авторитет императорской власти и языческих культов. Это было вызвано громадным распространением христианства, апеллировавшего непосредственно к Божьей власти, исполнителями которой считались епископы апостольского поставления.

Книга Откровения, надписанная авторитетным именем апостола Иоанна, несет на себе явный отпечаток гностицизма. Иоанн был любимым учеником Иисуса, который на Тайной Вечере возлежал рядом с ним. В тексте Откровения Христос через Иоанна обращается к семи церквям в Малой Азии, наставляя и духовно укрепляя христиан, а также предупреждая их о грядущей эпохе гонений. Затем, внезапно изменив тон, Христос обращается к Иоанну: «Взойди сюда, я покажу тебе, чему надлежит быть после сего» (Откр. 4, 1). Иоанн поднимается к небесному престолу и видит серафимов, которых упоминал еще пророк Иезекииль. Кроме того, он видит Агнца, который поочередно взламывает (в русской традиции – снимает) семь печатей и открывает перед Тайнозрителем картины будущего.

Это очень длинное, сложное и причудливое видение имело своей целью укрепить верных, не желавших уступать нажиму властей и поклоняться императору [44]44
  В Римской империи существовал государственный культ правящего императора, а его власть считалась священной. Некоторые императоры шли еще дальше, провозглашая себя богами. В их честь возводились храмы, и все подданные империи были обязаны приносить им жертвы, как богам. Естественно, что для христиан, поклонявшихся Единому Богу, это было худшим из кощунств. Кстати, своего рода мини-идолом императора считалась даже монета с его изображением, почему наиболее упорные христиане отказывались даже брать в руки такие монеты. Ср. знаменитую притчу о динарии кесаря. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Некоторые из церквей, к которым устами Иоанна обращался Христос, склонялись к политике компромисса с римскими властями. «Зверем», упоминаемым в Откровении, был не кто иной, как император Нерон [45]45
  Основанием для такого утверждения служила гематрия (числовое значение) букв имени и титула Нерона (Nero Caesarus). При замене римских букв еврейскими получалось 606, что объясняется тем, что в римском написании имя Нерона выглядело как Неро, а в еврейском счете буква «н» имела числовое значение 60. Показательно, что в ранних греческих и латинских списках Апокалипсиса в качестве числа зверя фигурировало именно 606, а не 666, появившееся позднее, в результате изменения написания имени Нерона. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Он был образом Демиурга на земле. Более того, он был сатаной, императором и ложным богом в одном лице. Но многие из христиан были готовы пойти на компромисс с полубезумным императором. Этому, по свидетельству Откровения Иоанна, следовало положить конец, ибо последняя битва между Богом и сатаной неминуема и близка. Сатана, в образе римской державы, собирался усилить гонения против верных христиан, но они должны были выстоять и выдержать все, даже перед лицом смерти. Никакого духовного вреда враг причинить им не может, хотя ух тела подвергнутся мучениям. Однако верные обязательно получат воздаяние, когда Христос возвратится, чтобы покарать грешников.

Адским Зверем, упоминаемым в Откровении, часто считалась вся римская империя, а императору и загадочной блуднице Вавилонской отводилась роль антихриста. Когда Христос возвратится в качестве Царя Царей, Он поведет все небесное воинство в последний бой против Зверя и его слуг – земных царей. В видении Иоанна Христос побеждает и устанавливает тысячелетнее царство праведных. Это – единственное место в Новом Завете, где упоминается тысячелетнее правление Христа. После этого сатана восстанет из преисподней и поднимется против Христа. Тогда Бог пошлет с небес огонь, и сатана, апокалипсический Зверь и ложный пророк окончательно погибнут в огненном озере.

Таков сценарий Страшного Суда. Покарав грешников и воскресив святых и праведников, Бог будет вновь жить среди людей. Он сотворит новое небо и новую землю, а также Новый Иерусалим. В этом Новом Иерусалиме не будет никакого видимого храма; более того, там не нужны будут солнце и луна. Присутствие Самого Бога и Христа создаст там такое ослепительное сияние, что никакой тьмы там просто не будет. Из центра этого дивного города будут истекать воды реки жизни. На берегу этой реки будет стоять вечно плодоносящее Древо Жизни. Избранные же узрят лицо Бога и, став бессмертными, будут править «веки вечные».

Клентий, поэт-гностик начала II в., уже знал Откровение Иоанна Богослова и ввел его в свой собственный опус, который сегодня давно утрачен, за исключением содержащихся в нем неодобрительных отзывов о хилиазме [46]46
  Слово «хилиазм» происходит от греческого «хилиа», что означает «тысяча». Любопытно, что этот же корень присутствует и в имени знаменитого греческого героя Ахилла, которое, по всей видимости, было даже не именем собственным, а скорее воинским званием – «тысячник» или, говоря в стиле библейской лексики, «тысяченачальник». (Прим. пер.)


[Закрыть], приводимых у Оригена. Клентий придерживался учения о том, что тысячелетнее царство, предсказанное в Откровении Иоанна Богослова, будет представлять собой вполне материальный, земной рай, в котором человеческие чувства «будут испытывать удовольствие и наслаждение… Празднества в честь брачных торжеств будут продолжаться ровно 1000 лет».

Ориген, христианский апологет И в., стал первым крупным христианским мыслителем, который отверг обычные представления о материальном рае как воплощении Царства Небесного на земле. Ориген заменил буквальное понимание Откровения и коллективный характер Апокалипсиса идеей духовного и индивидуального, личного преображения [47]47
  Ориген, по рождению – египтянин, был приверженцем александрийской школы толкования Св. Писания, предполагавшей мета-форически-символическое прочтение текста, раскрытие его сокровенного смысла через систему иносказаний. Александрийцы полагали, что существует несколько (до 4) уровней содержания, причем высший раскрывается только посвященными посвященным. В этом они следовали традиции древних эзотерических школ. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Ориген утверждал, что небесный праздник, о котором пророчески возвещено в Откровении и который пришелся по нраву сторонникам хилиазма, следует понимать как духовную пищу, исходящую от Христа.

Однако опровергнуть идею материального, земного Нового Иерусалима, возведенного из золота и драгоценных камней, оказалось крайне сложно. Хилиазм продолжал существовать где-то на обочине христианской мысли еще добрую тысячу лет. Как мы увидим, идея о материальном преображении, сопровождающем конец света, со временем стала главной тайной западного оккультизма. Что касается алхимии, то там процесс превращения изучался отдельно, по крайней мере – в эзотерическом плане, от гностицизма и его хилиастических корней. Один из крупнейших авторитетов в области алхимии (видимо, за единственным и блистательным исключением Джона Ди), Фулканелли прямо указывает нам на взаимосвязь между алхимией и эсхатологией [48]48
  Так называемые Енохианские тексты Джона Ди представляют собой сочетание алхимических образов и апокалипсического содержания. Более подробно об этом см. в книге Джеффри Джеймса «Енохианская магия Джона Ди». Об алхимических текстах Джона Ди см. книгу Гордона Джеймса «Секреты Джона Ди». (Прим. авт.)


[Закрыть].

Анонимный маг из Фив, похороненный вместе со своим экземпляром Изумрудной скрижали, жил в начале II в. до н. э. и был младшим современником псевдо-Клеопатры и Клентия. Его премудрый папирус, вполне вероятно, мог принести немало практической пользы алхимикам-теоретикам позднеклассической эпохи, таким, как Олимпиодор и Стефан Александрийский. Стефан, живший в VII в. и посвятивший свой труд «Семь лекций по химии» императору Западной Римской империи Ираклию, представляет собой как бы разделительную линию между классическим периодом возникновения алхимии и новым миром христианской ортодоксии [49]49
  Под ортодоксией в большинстве случаев авторы понимают раннее православие, в значительной мере оформившееся еще до эпохи вселенских соборов и выработки догматических вероучительных формул. Ближе к концу I в. н. э., при сохранении евхаристического единства Западной и Восточной Церквей, приверженцы Римской кафедры стали именовать себя католиками, а духовенство четырех Восточных патриархатов (Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского) – сторонниками ортодоксии, т. е. собственно православными. (Прим. пер.)


[Закрыть]. В то время как на Востоке христианизированная греческая герменевтика служила своего рода спиритуалистической «отдушиной» для мистически настроенных образованных монахов, на Западе подобные взгляды беспощадно преследовались. Церковь видела в них прямое преемство с языческими идеалами, безвозвратно ушедшими в прошлое.

Западное христианство и даже некоторые из самих алхимиков полагали, что изучение сокровенных тайн природы – это грех и кощунство. Оно сродни запретному плоду с Древа познания в Эдемском саду и, наконец, составляет собой часть тех запретных знаний, которые принесли человечеству падшие ангелы. Обретение тайных знаний, подобно вкушению запретного плода, позволяет человеку приблизиться к Богу. Если верить Изумрудной табличке, получается, что алхимия обладает тайной творчества, независимого от Бога.

Соблазнившись этой возможностью, поздние алхимики, начиная с Олимпиодора (V в.) [50]50
  Олимпиодор – ранневизантийский историк, поэт, по убеждениям – язычник. Уроженец Фив. (Прим. пер.)


[Закрыть], сфокусировали внимание на символах Древа Познания и змеи, охраняющей его, видя в них своего рода ключи к творению. Отчасти этот интерес обусловлен влиянием гностических сект, в частности офитов, которые поклонялись змее, обитавшей в Эдемском саду, как творцу мудрости. Мудрость же была дана человеку, чтобы освободиться от власти демиурга Йалдабаота. Со временем символы, подобные змею Уроборосу, девизом которого служила формула «Сумма всей философии», стали наиболее почитаемыми во всей алхимической традиции.

Однако эти символы явно не могли помочь гностическим сектам пережить гонения со стороны христианских ортодоксов в IV и V вв. н. э. Они неизменно навлекали гнев реформаторов. В конце IV в. император Феодосий приказал разрушить языческие храмы. Так, был предан огню Серапеум [51]51
  Серапеум – после введения в Александрии культа Сераписа главное святилище этого бога также стало называться Серапеумом. Разрушен христианами в 391 г. н. э. (Прим. пер.)


[Закрыть]в Александрии со всей его огромной библиотекой уникальных древних текстов. Ипатия [52]52
  Ипатия (ок. 370–415 гг. н. э.) – греческий математик, философ, дочь математика Теона из Александрии. Была главой Александрийского мусейона. Последовательница неоплатонизма в духе Ямвлиха, автор комментариев к трудам Аполлония из Перги и Диофанта. После убийства Ипатии в 415 г. христианскими фанатиками математическая школа в Александрии угасла. (Прим. пер.)


[Закрыть], последняя женщина – выдающийся философ и алхимик, сумела спасти часть книг из библиотеки и некоторое время продолжала свои эзотерические изыскания. Однако убийство Ипатии в 415 г. положило конец проповеди язычества в Египте. Уцелевшие ученые бежали в Афины, где Юстиниан [53]53
  Юстиниан (482–565) – византийский император в 527–565 гг. Век Юстиниана считается Золотым веком византийской культуры. Он сам написал ряд песнопений, до сих пор входящих в богослужебный круг Православной церкви. Борясь с язычеством, Юстиниан в 529 г. закрыл Афинскую школу – центр языческого неоплатонизма. При нем бы составлен знаменитый кодекс Юстиниана – свод законов римского права и возведен храм Святой Софии в Константинополе. Официально канонизирован как святой. (Прим. пер.)


[Закрыть]в 529 г. окончательно покончил с их изысканиями.

В эпоху, когда над всей Западной Европой опустилась ночь, в Константинополе наступил – правда, очень непродолжительный – герменевтический Ренессанс. Многие старинные рукописи, переписанные и скомпилированные греками-язычниками, начали стекаться во Францию, где их активно скупал Франциск I, загадочный король эпохи позднего Средневековья. Много веков спустя, будучи студентом и изучая искусство, Фулканелли считал эти манускрипты чрезвычайно ценными. Мы можем предположить, что благодаря им ему удалось найти некоторые символические ключи, в частности, изображение змеи мудрости и идею тройного превращения, о которых мы только что говорили.

Фрагментарность античных знаний привела к возникновению многих неразрешимых тупиков и тщетных поисков. Контролировать время трансформации (превращения) оказалось куда более важным, чем трансформировать само время.

Константин и ортодоксальный христианский Апокалипсис

Даже приверженцы хилиазма и другие гностики охотно соглашались с Ипполитом, епископом Порто, который по итогам своих вычислений истории мира пришел к выводу, что Римская империя могла быть только державой антихриста. Ипполит полагал, что его вычисления убедительно показывают, что до Апокалипсиса [54]54
  Апокалипсис (греч. «откровение») – книга Откровение Иоанна Богослова, в которой изображены картины конца мировой истории и гибели мира. Поэтому слово «апокалипсис» стало синонимом конца света и обычно используется именно в этом смысле. (Прим. пер.)


[Закрыть]остается какой-нибудь век или век с небольшим. Это было провозглашено как добрая весть. Дело в том, что христиане не слишком преуспели в своей миссии – обращении всех языческих народов в Христову веру. Они сознавали, что им нужно на это еще какое-то время, прежде чем наступит конец.

В первые два с половиной века бытия и развития христианства императорский Рим выступал в роли его величайшего врага, правившего от имени злого князя мира сего – Антихриста. Но затем, в конце второго десятилетия IV в., произошло нечто странное и неожиданное. Мнимый князь мира одержал победу в битве у ворот Рима и приписал свою победу… помощи Христа. Битва у Мульвиева моста сделала Константина императором, а вместе с ним христианство стало государственной религией.

Эта внезапная перемена ситуации казалась чудом самим христианам. Дело в том, что первые годы IV в. были ознаменованы жесточайшими гонениями на христиан за все время существования Римской империи. Римляне заставляли публично отрекаться от веры даже епископов. Христианство начало уходить в подполье, особенно в восточной части империи. На Западе же жестокие преследования, наоборот, способствовали увеличению числа христиан. Константин воспользовался этим фактом как орудием в политической борьбе. Как он сам рассказывал впоследствии своему биографу, историку Евсевию Кесарийскому, его доброе отношение к христианству обеспечило ему поддержку дополнительной дюжины легионов.

Флавий Валерий Константин, или Константин, был человеком, захватившим власть в империи вполне в духе традиции своих великих предшественников – Гая Юлия Цезаря и Октавиана Августа. Будучи сыном одного из четырех имперских «цезарей», назначенных последним великим императором-язычником – Диоклетианом, Константин прокладывал себе путь к власти через паутину политических интриг, возникших в результате отречения Диоклетиана от власти в 305 г. н. э. Вечером 27 октября 312 г. Константин ловким ходом запер в ловушку своего последнего соперника в борьбе за императорский престол – Максенция, люто ненавидевшего христиан. Произошло это на берегу Тибра, в местности Сакса Рубра (Красные скалы), и единственным путем к спасению оставался Мульвиев мост.

По сути, эта битва решила судьбы не только империи, но и христианства, которые отныне оказались тесно переплетены. Расставляя свои легионы накануне вечером перед сражением, Константин увидел в небе поразившее его видение: огромный пылающий крест и греческие слова еп toutoi nika,то есть «сим знаком победишь». В ночь перед битвой Константин видел сон, будто Христос явился ему и повелел водрузить пылающий крест на боевой штандарт [55]55
  Римский штандарт представлял собой древко с перекладиной, украшенной конскими хвостами, серебряными и золотыми декоративными элементами, эмблемой легиона и пр. Сверху древко часто венчало изображение орла – символа императорской власти, считавшегося сакральным. Поэтому появление креста на знамени Константина не выглядело чем-то необычным: император решил перед боем укрепить свои позиции, заручившись еще одним могущественным оберегом, в данном случае – христианской монограммой «ХР», трактованной и использованной как языческий талисман на удачу. Со времен Константина римское знамя стало именоваться лабарум и сохраняло главные атрибуты христианской символики. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Проснувшись, Константин позвал своего кузнеца. Он рассказал ему о своем сне и приказал спешно сделать новое знамя, на котором следовало укрепить две греческие буквы (X и Р), наложенные одна на другую в виде монограммы, как показано на ил. 3 3 А и 3 3 В.

_{Ил. 3.3.}

_{А. Символ (знамение), который Константин увидел в небе и изобразил его на своем боевом штандарте.}

_{В. Обратите внимание на его сходство с рисунком на алтарной плите. Луксор, II в. н. э. (Коптский музей, Каир.)}

Под этим новым знаменем армия Константина сбросила легионы Максенция в Тибр, в водах которого большинство его воинов погибли. Константин победоносно вступил в Рим и был провозглашен императором Запада. Итак, Гог, или Гог и Магог, согласно еврейской эсхатологии – злобный правитель мира, по крайней мере номинально стал христианином.

Вскоре после своей победы, в начале 313 г., Константин встретился с императором Восточной империи, Луцинием, и издал эдикт, подтверждающий религиозную толерантность, провозглашенную одним из четырех «цезарей», или тетрархов, назначенных еще Диоклетианом, и распространявшуюся на все существовавшие в империи религии, в том числе и христианство. Это было концом длительной эпохи гонений и одновременно началом стремительного взлета влияния православного христианства.

К 323 г. Константину наконец удалось объединить военным путем обе половины империи. Вскоре он перенес столицу вновь сплотившейся империи в Византий, вскоре названный в его честь Константинополем. Православное христианство вскоре стало официальной государственной религией.

Константин, действуя в соответствии с откровением, данным ему в видении, одержал победу. По настоянию церкви в отношении Константина христианам следовало проявлять послушание и готовность к сотрудничеству. Императору нужна была универсальная религия, с помощью которой он мог бы духовно сплотить свою огромную империю, и христианству в этом смысле выпал счастливый билет.

Но едва лишь Константин дал официальное благословение православию, перед ним возникла новая угроза. Это была самая мощная и опасная ересь в истории христианства. Благочестивый и аскетически настроенный александрийский пресвитер по имени Арий поверг своего епископа в замешательство своим неправославным суждением о природе Христа. Арий утверждал, что Христос не во всем един с Богом-Творцом, а являет Собой лишь Логос, первое и наиболее совершенное из Божьих творений. Поскольку Христос реально жил во времени, то есть, другими словами, родился, жил и умер на кресте, Он не мог быть со-вечным Отцу. Его творение произошло неким таинственным образом, и поэтому Христос не единосущенОтцу. Что касается Святого Духа, то Он являлся Богом в еще меньшей степени, чем Христос, поскольку якобы был творением Христа и, таким образом, был вдвое дальше, чем Он, удален от сущности Божьей.