Текст книги "Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста"

Автор книги: Бриджес Винсент

Соавторы: Вайднер Джэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

Фулканелли в 8-й главе своей «Тайны соборов», посвященной Парижу, приводит список десяти наиболее известных Черных Мадонн, включая две самые знаменитые – Нотр-Дам в Рокамадуре («Любимый камень Света») и Нотр-Дам в Пюи, родном городе Адельмара, папского легата в Первом Крестовом походе, – и одновременно подчеркивает связи между Кибелой/Марией и священным камнем, относящиеся к I в. н. э. Фулканелли мог многое поведать о Черной Мадонне и ее волшебном молоке, в чем мы сможем убедиться в следующей главе, но, пожалуй, самым важным, что позволил себе сказать Фулканелли о Пресвятой Деве, является следующая фраза: «Совершенно очевидно, что то, что раскрывается здесь, – это сама сущность вещей… Сосуд, вмещающий Дух вещей, vas spirituale».

Если допустить, что Кибела и ее камень, а затем Грааль и Царица Грааля и, наконец, Шехина – это разные названия одной и той же сути, то сосуд Пресвятой Богородицы [172]172
  Любопытно, в соборе Святой Софии в Константинополе даже спустя несколько веков после захвата его турками в середине XV в. на сводах храма, превращенного победителями в мечеть, вопреки всем канонам и запретам ислама сохранялось прекрасное мозаичное изображение Пресвятой Девы Марии с Богомладенцем на руках. При входе в храм-мечеть доминирующее положение занимала каллиграфическая надпись, воспроизводящая айат (стих) Корана (3:37). В этом стихе рассказывается о рождении Марьям и ее воспитании Закарией. Еще более любопытно, что в Афганистане существует отдельно стоящий минарет (так называемый минарет Джам), все тулово которого сплошь исписано текстом суры «Марьям» из Корана. (Прим. пер.)


[Закрыть], заключающий в себе жизнетворный Дух, – это храм у вершины горы, пещера или грот. Это вместилище выступает в роли «дома», который позволяет эфирному духу коалесцировать (преобразиться) в материальный облик богини. Мы находим это в книге «Бахир», где в 4-м и 5-м стихах говорится, что «дом» построен мудростью и наполнен знанием, из которого вытекает поток гнозиса. Это – некий сверхъестественный храм, байит,или дом Иосифа, в котором жила Пречистая Дева до Рождества Христа. Он образован из сефиротЧохма (Мудрость) и Бина (Понимание), которая, в свою очередь, создает н е сефируДаат, или Знание. Даат – это полость или сосуд, в котором, когда он заполнен разумом, одушевляющим дух вещей, возникает отражение Кетер, или Божьей Головы, к которой невозможно приблизиться в материальном теле. Гнозис, знание, или София, заполненная светом пустота буддистов предельно близки к постижению божественного в той мере, в какой это вообще достижимо для нас.

Понимание этого позволяет понять смысл заключительной части романа Вольфрама – «Титуреля», написанного Вальтером фон Шарфенбергом. Грааль, как истинная сущность Богини, должен храниться в «сосуде» или храме, прежде чем София, или гнозис, сможет стать достаточно восприимчивой, чтобы принять ее благословение и чтобы мог родиться Христос Эммануил (что означает «С нами Бог»), Видение замка Грааля на горе Монсальват, описанное в «Титуреле», представляет собой эзотерические, внутренние спиритуальные мотивы, стоящие за всплеском строительства соборов. По-видимому, готические соборы были задуманы как вместилище духа Великой Богини, что превращало их в живые Граали, исцеляющие и преображающие всех, кто входил сквозь их порталы.

Что же касается их интерьера, то все – архитектоника, цветной переливающийся свет, льющийся сквозь громадные витражные окна, таинственные образы на фасадах – было рассчитано на то, чтобы пробудить в людях дремлющее чувство чуда, гнозиса, сакрального знания. В готических соборах, мистика которых связана с культом Кибелы, Великой Богини и Черных Мадонн, мы видим переплетение нитей, тянущихся от античной алхимии и всевозможных таинств в едином узле – мистерейоне,который должен был пронести это знание сквозь века. И величайшим из этих соборов Грааля по праву является «церковь философов» – знаменитый собор Нотр-Дам в Париже.

Церковь философов

Среди толпы верующих, присутствовавших 11 июня 1144 г. на освящении церкви в аббатстве Сен-Дени, был и молодой парижский студент, старавшийся пробраться вперед сквозь густые ряды иерархов церкви. Наши знания о ранних годах жизни Мориса де Сюлли – это был он – крайне скудны. Родившийся в городке Сюлли-на-Луаре, в семье незнатных родителей, он некоторое время учился в аббатстве Флери, а затем, в возрасте примерно семнадцати лет, отправился в Париж, чтобы учиться в тамошнем университете на левом берегу. Как и большинство жителей Парижа в тот день, Морис проследовал по пути паломников, вспоминая о мученичестве св. Дени, от места пыток святого в восточной оконечности острова Иль-де-ла-Сите до темницы, где святой томился в заключении (она находилась неподалеку от нынешнего цветочного рынка), а затем поднялся вместе с всеми по склону на вершину холма Монмартр к Мартириуму. Оттуда можно было совершить приятную прогулку до самых стен аббатства. На этом нелегком пути некоторые верующие непременно чувствовали, что их мольбы услышаны и святой Дени исцелил их

Давайте представим себе, как двадцатичетырехлетний Морис, работая локтями, протискивается сквозь толпу к новой церкви, чтобы хоть краешком глаза увидеть праздничную мессу, которую торжественно служили девятнадцать епископов, собравшихся перед золочеными алтарями. Самому аббату Сугерию казалось, что толпа собравшихся «считала себя принадлежащей скорее к хору небесных ангелов, чем людей, и что торжество имело скорее божественный, чем человеческий характер». Оно действительно произвело сильнейшее впечатление на молодого клирика Мориса. Меньше чем за двадцать лет Морис вознесся из полной безвестности к вершинам церковной власти, сделавшись епископом Парижским, доверенным лицом королей. По пути он, возможно, прикидывал в уме, как на этом месте можно воздвигнуть громадный новый собор, который заменит обветшавшие старые церкви на Иль-де-ла-Сите. Этот новый собор, посвященной Богоматери, вознесется над руинами античных языческих храмов в честь Матроны и кельтского Меркурия, а также маловыразительными соборами Хильдеберта I, короля из династии Меровингов.

Когда Хлотарь I превратил Париж в новый центр христианизации франков, церковь все еще свято сохраняла свою восходящую к мистическим школам традицию, проводя четкую грань между теми, кто принял крещение, и некрещеными. Некрещеных перед началом главной части таинства просили покинуть храм [173]173
  В Средние века литургия делилась на две части: литургию оглашенных, на которой могли присутствовать и катехумены (слав,оглашенные), то есть верующие, готовящиеся к крещению, и литургию верных, на которой могли оставаться только те, кто уже был крещен и не находился под епитимьей и разного рода прещениями. Перед началом литургии верных диакон или кто-то из клириков возглашал: «Елицы оглашении, изыдите», и все некрещеные должны были покинуть центральную часть храма, где совершалось таинство Евхаристии. (Прим. пер.)


[Закрыть], и поэтому во многих церквах имелись особые крытые галереи, или притворы, где верующие, еще не сподобившиеся принять крещение, могли спокойно молиться, не нарушая покоя основной части паствы. В V в. этот обычай трансформировался в практику возведения двух отдельных кафедральных соборов, то есть храмов, где находились кафедры епископов. В одном из таких храмов помещались еще некрещеные верующие, а в другом восседали епископы, клирики и представители элиты верующих, которые допускались до принятия св. причастия [174]174
  В православной и католической традиции существуют различные практики приобщения Св. Даров. В православной церкви верующие приобщаются Тела и Крови Спасителя под видом хлеба и вина, а в католической причастие под обоими видами принимают только клирики, тогда как миряне причащаются только облатками, то есть Тела под видом хлеба. (Прим. пер.)


[Закрыть].

Хильдеберт I действительно возвел на острове Иль-де-ла-Си-те два разных собора – Сент-Этьен, представлявший собой большую, протяженную церковь для большинства простых членов общины, тогда как меньшая по размерам церковь Богоматери предназначалась для молитвенных собраний крещеной элиты и клира. Таким образом, собор Нотр-Дам в Париже с самого начала выполнял роль храма посвященных. Более того, судя по алтарю, найденному в крипте XI в., мы вправе полагать, что внутреннее ядро Меровингской церкви придерживалось, мягко говоря, весьма специфической концепции христианства, в частности, практикуя почитание богини, напоминающей древнеегипетскую Исиду. Таким образом, собор Нотр-Дам служил связующим звеном с весьма архаичными мистериями и таинствами, которые христианство, по официальной версии, заменило и искоренило.

Меровингский Нотр-Дам был разрушен в 856 г. в результате нападения викингов. Храм был быстро восстановлен и служил бастионом при успешной обороне острова от тех же викингов в 885–886 гг. После разгрома, учиненного викингами, собор Сент-Этьен навсегда потерял свой прежний статус епископского кафедрального собора, уступив его Нотр-Дам. К сожалению, мы не располагаем сколько-нибудь подробными описаниями того, как выглядел Нотр-Дам в эпоху Каролингов. Более того, не сохранилось буквально ни единого камня, позволяющего судить о его внешнем облике. Это место было выбрано Морисом де Сюлли для строительства кафедрального собора в новом стиле, и все находившиеся на нем постройки были снесены до основания, точнее – до фундаментов и крипт римской богини Матроны, или Кибелы.

Планировка нового собора началась в 1160 г., сразу же, как только Морис бы избран епископом Парижским. Первый камень в основание собора – произошло это в день весеннего равноденствия 1163 г. – заложил папа римский Александр III, находившийся тогда в Париже. Папа, оказавшийся в изгнании во Франции в результате первой франко-итальянской церковной схизмы, публично объявил об освящении собора Сен-Жермен в Пре, бывшей церкви Сен-Винсента и Святого Креста. Церемония в честь закладки первого камня нового собора носила приватный, но торжественный характер, и епископ Морис Парижский с энтузиазмом приступил к строительству. Вскоре были возведены хоры, а к 1182 г. был построен и освящен верхний алтарь. В 1185 г., в наполовину не завершенном соборе Нотр-Дам патриарх Иерусалимский выступил с проповедью, в которой призвал к началу Третьего Крестового похода. К моменту кончины Мориса де Сюлли, последовавшей в 1196 г., был практически завершен главный неф, за исключением крыши, возведение которой, по завещанию Мориса, было оплачено из личных средств епископа.

На рубеже XIII в. начались работы по отделке западного фасада, ив 1220 г. фасад был завершен до уровня Галереи Царей. Около 1230 г. под влиянием недавно воздвигнутого собора в Шартре были добавлены легкие контрфорсы и проведена некоторая реконструкция нефа. Между внешними контрфорсами были устроены капеллы, и началось строительство южной башни над уровнем галереи. Ее возведение завершилось в 1240 г., и строители приступили к возведению северной башни. В 1245 г. обе башни достигли своей теперешней высоты, и в 1248 г. в соборе был установлен первый колокол – «Гильом». По завершении в 1250 г. работ в главном нефе началась отделка фасадов трансепта. Эти работы были закончены в 1270 г. Еще двадцать лет ушло на возведение капелл и контрфорсов вокруг хоров, а также на некоторую перестройку главного алтаря. К началу XIV в. все основные работы по возведению Нотр-Дам, не считая отделки интерьера, были завершены.

Хотя строительные работы продолжались более века после его кончины, Мориса де Сюлли смело можно считать главным инициатором и автором всего проекта строительства Нотр-Дам. Проект западного фасада и даже некоторые детали его скульптурного убранства были созданы задолго до начала строительства самих стен. Некоторые статуи были исполнены в 1170-е годы, вскоре после начала «нулевого цикла» возведения собора. Фасады трансепта были спроектированы позже, но в основе их проекта лежало то же мистическое видение, которое вдохновляло епископа Мориса. И хотя мы располагаем документальными свидетельствами того, что тамплиеры финансировали только строительство портала святой праведной Анны, матери Пресвятой Девы, на южной башне западного фасада, нам представляется далеко не случайным тот факт, что сразу же после расправы над тамплиерами, учиненной королем Филиппом IV, все главные работы по возведению Нотр-Дам внезапно были приостановлены.

150 лет, отделяющие торжественное освящение храма аббатства Сен-Дени от репрессий против тамплиеров, знаменуют собой важную эпоху в строительстве соборов. В конце XIV в. первоначально мощный импульс по созданию грандиозных каменных монументов, таких, как Нотр-Дам, заметно ослабел, в результате чего многие из них остались незавершенными. Этот упадок еще больше усугубила эпидемия «черной смерти» (чумы), свирепствовавшая в Европе во второй половине XIV в. Готические постройки XV в. представляют собой по большей части небольшие церкви, такие, как церковь Сен-Жак-ла-Бушери, возведенная по проекту Никола Фламеля, и частные жилые дома, например, особняк Лальемана в Бурже. Понятно, что мистическая, мистериальная составляющая архитектуры после страшных катастроф XIV в. ушла в андеграунд.

Однако Нотр-Дам выстоял. По событиям, окружавшим его строительство, можно проследить всю историю Франции со всеми ее взлетами и падениями. Так, защитная решетка хоров была возведена буквально накануне разгула «черной смерти», свирепствовавшей по всей Европе. В ходе Столетней войны Париж, как и вся Франция, пережил тяжелые времена. Это затянувшееся соперничество между Францией Капетингов и Англией Плантагенетов в значительной мере явилось внешним проявлением закулисной борьбы между тамплиерами и рыцарями Сиона, поддерживавшими противоположные стороны. Нотр-Дам в Париже видел похороны безумного короля Карла VI, который в 1422 г. лишил своего сына наследных прав на престол в пользу Англии. Девять лет спустя, в 1431 г., английский король Генрих VI был торжественно коронован в соборе Нотр-Дам в Париже и провозглашен королем Франции.

К несчастью для Генриха, в эти девять лет знаменитая Иоанна (Жанна) д’Арк, вассал Рене Анжуйского, вознамерилась переписать историю. Благодаря ее вмешательству, а также искусным тактическим действиям герцога Рене осада Орлеана была снята, и Карл VII был коронован в Реймсе в качестве короля Франции. В 1436 г. он освободил от англичан Париж В последующие 346 лет после этого дня каждый год в первую пятницу после Пасхи в соборе Нотр-Дам в Париже звучал гимн Те Deum [175]175
  Те Deum («Те Deum laudamus» – лат.) – «Тебя Бога Хвалим (Прим. пер.)


[Закрыть]в память освобождения столицы Франции от английских оккупантов. К тому времени, когда Карл VII скончался в 1461 г., ничто во всей Франции, за исключением все еще оккупированного порта Кале, не напоминало о недавнем засилье Плантагенетов. Кстати, похороны короля, как и похороны его сумасбродного отца, состоялись в Париже, в соборе Нотр-Дам.

В XV в. знаменитый собор по-прежнему пользовался особым почетом, но вокруг него все явственнее слышалось веяние перемен. Слово готическийприменительно к стилю lux continuaсоборов в Сен-Дени и Нотр-Дам впервые было употреблено еще при жизни Карла VII. Самопровозглашенный архитектурный гений, итальянский зодчий Леон Батиста Альберти, превратно понял слово «гот», употребленное аббатом Сугерием в его средневековом значении, означавшем еврей,посчитав, что оно означает простонародный (грубый)и происходит от готов – названия одного из племен варваров, захвативших Рим в 410 г. н. э. В результате подобной путаницы в понятиях Альберти счел этот великолепный стиль, характеризующийся гиперболизмом форм и выразительных средств, проявлением фантастической безвкусицы грубых варваров. Фулканелли пишет, что этот мутант пережил века, хотя более точным определением особенностей этого стиля был бы термин ожшалъ (стрельчатый),то есть образуемый стрельчатыми арками, ибо он более верно определяет внутренний смысл архитектоники соборов. Готическое искусство соборов, по мнению Фулканелли, – это особый тайный язык, своего рода магия, одушевляющая мертвый камень строений, претворяя его в заполненный светом мистический опыт переживания откровения.

Представления об эпохе Средневековья как о варварстве долгое время служили одним из оправданий панегириков Ренессансу с его акцентом на строгие классические формы. В XVI в. эти старые соборы воспринимались как символ влияния и могущества католической церкви, но когда лавина протестов против диктата Рима усилилась, готические соборы и том числе – Нотр-Дам в Париже быстро сделались объектом нападок В 1548 г. Нотр-Дам был разграблен гугенотами. Именно его окрестности стали в 1572 г. ареной знаменитой Варфоломеевской ночи – кровавой резни гугенотов, спровоцированной намечавшимся браком Генриха IV и Маргариты (Марго) Валуа.

Религиозные распри на долгие восемьдесят лет практически парализовали общественную жизнь Франции. Людовик XIII в 1638 г. дал обет в случае рождения у него наследника перестроить и украсить главный алтарь в Нотр-Дам. В конце того же года под туманными сводами собора вновь зазвучал Те Deum в честь появления на свет долгожданного сына и наследника – будущего Людовика XIV, прозванного «король-Солнце». Впоследствии, уже на закате своего долгого правления, Людовик решил почтить память своего отца и исполнить данный им обет: богато украсить алтарь. В 1711 г. во время строительных работ в крипте собора была найдена галло-римская вотивная [176]176
  Вотивный – жертвенный, принесенный в храм или на алтарь по обету, в знак благодарности богам за помощь и благосклонность. (Прим. пер.)


[Закрыть]колонна. Благодаря изображениям, сохранившимся на колонне, мы можем составить представление о духовных ценностях древности и архаической святости этого места.

Так, алтарный камень был центром древнего римского храма в честь Матроны, который, в свою очередь, был воздвигнут на месте более древнего храма Парок, богинь судьбы, которые, согласно мифу, пряли нить рока. В этом качестве он мог рассматриваться в качестве символической модели кубического камня Великой Матери. Изображения Зевса, Эсуса, Гефеста и Великой Матери, сохранившиеся на колонне, символизировали группу из четырех кабиров, или алхимиков-посвященных. Гефест, или Вулкан, как мы уже упоминали, считался отцом кабиров, а Зевс одновременно был отцом, сыном и супругом-любовником Великой Матери. Эсус, обычно отождествляемый с кельтским Геркулесом, – персонаж более проблематичный, особенно если вспомнить, что Электра, самофракийская жрица Великой Богини, была матерью-родоначальницей линии аргивян, в том числе – великих героев Персея и Ясона. В этом контексте Эсус-Ясон становится первым искателем Грааля, одиноким рыцарем, странствующим в поисках камня Богини.

Что касается XVIII в., то он в целом не проявил особого почтения к старому собору. Многочисленные подновления причинили серьезный ущерб первоначальному интерьеру. На хорах были демонтированы стеклянные витражи, основа мистической концепции света, а форма окон в знаменитой готической розе на фасаде была изменена. Кроме того, свою тяжелую руку приложила и Великая революция 1789 г. – собор был превращен в Храм Разума, и значительная часть прежнего декоративного убранства была уничтожена. В 1793 г. «свободные граждане» сбросили с галереи изваяния царей Израильских, а убранство западного фасада также получило серьезные повреждения.

Придя к власти, Наполеон восстановил отношения с церковью и в 1804 г. в том же соборе Нотр-Дам короновался императором Франции. В 1811 г. в Нотр-Дам под звуки все того же гимна Те Deum малолетний сын корсиканца был провозглашен королем Рима, а сам «император» обдумывал планы широкомасштабного вторжения в Россию. В последующие несколько лет Наполеон успел дважды побывать в ссылке, а в Париже тоже дважды была восстановлена, свергнута и вновь восстановлена законная монархия. Избрание в 1830 г. королем Луи Филиппа, получившего статус конституционного монарха, означало очередной поворот в судьбе Нотр-Дам.

В 1820—1830-е годы молодой Виктор Гюго со всем пылом своего романтического пафоса дерзнул пролить свет на перипетии средневековой истории Нотр-Дам. Его роман «Собор Парижской Богоматери», опубликованный в 1831 г., сразу же стал общеевропейским «хитом» и повлек за собой сумасшедшую моду на готику [177]177
  Любопытная деталь: при восстановлении Водовзводной и Никольской башен и Филаретовской пристройки Московского Кремля, взорванных при отступлении наполеоновскими варварами, были использованы отдельные элементы готической архитектуры. Правда, это было сделано еще до выхода в свет «Собора Парижской Богоматери*. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Английским читателям этот шедевр известен под названием «Горбун собора Нотр-Дам», в честь его главного персонажа, соборного звонаря Квазимодо [178]178
  Квазимодо (лат.Quasimodo – буквально «псевдообраз») – персонаж, являющий собой, по признанию самого автора, одну из оживших химер и горгулий из декоративного убранства Нотр-Дам. С другой стороны, в нем можно видеть подобие Голема, созданного архидьяконом-чернокнижником. Любопытно, что големы, это порождение каббалистической мечты о уподоблении Богу, в легендах всегда выходят из-под контроля создавшего их раввина и даже восстают против него. (Прим. пер.)


[Закрыть], но на самом деле роман посвящен судьбе самого собора. Действие книги происходит в 1480 г., в поворотный момент его истории, когда традиционные формы уступают место более новым, а книги в камне – страницам, отпечатанным на бумаге.

Одним из юных парижан, на которых роман Гюго произвел ошеломляющее впечатление, был семнадцатилетний студент архитектурного факультета Эжен Эммануэль Виолле-ле-Дюк. В последующие тридцать лет его имя стало настоящим синонимом реставрации. Ле-Дюк, которому едва перевалило за двадцать, был назначен сотрудником национальной комиссии по охране исторических памятников. Благодаря романтическим страницам Гюго в душах многих французов пробудилось новое чувство – забота о реликвиях далекого прошлого.

Глава этой комиссии, Проспер Мериме, более известный как автор новеллы «Кармен», обратил внимание на юного архитектора и направил его на изучение тонкостей средневекового строительного искусства. Вскоре Виолле-ле-Дюку были поручены самые трудные проекты комиссии, число которых иногда доходило до двадцати. В 1845 г. он был назначен архитектором по реставрации собора Нотр-Дам в Париже и следующие двадцать лет посвятил разработке проекта реставрационных работ. Более продуманной подготовки нельзя было и ожидать.

Собор Нотр-Дам в его сегодняшнем виде, каким его описывает Фулканелли, – это, по сути, творение и реконструкция Виолле-ле-Дюка. От вершины реконструированной флашетты,где красуется статуя святого Фомы, имеющая странное сходство с самим Виолле-ле-Дюком, до последних конструктивных деталей и элементов декора – на всем видны следы прикосновения рук реставратора. Готика у него видится сквозь призму романтизма, и для пуристов типа Фулканелли результаты трудов реставратора кажутся просто удручающими. Однако реконструкция, осуществленная Виолле-ле-Дюком, не просто восстановила Нотр-Дам, а вернула собор на его законное место в национальном сознании французов.

Беатификация Иоанны д’Арк, являющаяся первым шагом к ее прославлению в лике святых, состоялась в том же Нотр-Дам в Париже в 1909 г. В день объявления об окончании войны в 1918 г. в соборе также была отслужена месса и исполнен Те Deum. Ко времени выхода в свет «Тайны соборов», опубликованной в 1926 г., собор Нотр-Дам в Париже пользовался высоким официальным статусом, но общественное сознание игнорировало его. Официальное провозглашение отделения церкви от государства в 1905 г. превратило вопрос о религии во Франции в нечто вроде тихой заводи для интеллектуалов. Книга Фулканелли привлекла внимание общественности к тому аспекту мистико-эстетического содержания соборов, которому угрожала опасность быть полностью забытым. Романтическое переосмысление готики в стиле Виолле-ле-Дюка до сих пор сохраняет в прикровенном виде то важное философское учение, которое Фулканелли назвал алхимией [179]179
  Любопытные и глубокие суждения о сущности храмового строительства и его роли в эзотерических традициях высказал в своей капитальной апологетике «Былое и думы» знаменитый русский мыслитель и писатель А.И. Герцен: «Нет ни одного искусства, которое было бы роднее мистицизму, как зодчество; отвлеченное, геометрическое, немо-музыкальное, бесстрастное, оно живет символикой, образом, намеком. Простые линии, их гармоническое сочетание, ритм, числовые отношения представляют собой нечто таинственное и вместе с тем неполное. Здание, храм не заключают сами в себе своей цели, как статуя или картина, поэма или симфония; здание ищет обитателя… В стенах храма, в его сводах и колоннах, в его портале и фасаде, в его фундаменте и куполе должно быть отпечатлено божество, обитающее в нем, так, как извилины мозга отпечатываются на костяном черепе. Египетские храмы были их священные книги. Обелиски – проповеди на большой дороге. Соломонов храм – построенная Библия, так, как храм святого Петра – построенный выход из католицизма, начало светского мира, начало расстрижения рода человеческого. Само построение храмов было всегда так полно мистических обрядов, иносказаний, таинственных посвящений, что средневековые строители считали себя чем-то особенным, каким-то духовенством, преемниками строителей Соломонова храма и составляли между собой тайные артели каменщиков, перешедшие впоследствии в масонство». (Прим. пер.)


[Закрыть].