Текст книги "Кто следующий? Девятая директива"

Автор книги: Брайан Гарфилд

Соавторы: Адам Холл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

– Вероятно, происходило следующее: полицейские сквозь толпу сразу пробраться не смогли. Непосредственно к месту наезда на людей они подоспели позднее, да и тогда наверняка не сообразили еще, что же на самом деле случилось. Тем временем пассажиры в королевской машине как куклы не сидели, – кругом боль, смерть, агония… и они бросились помогать, вышли из машины, зная даже, что водитель убит. Это был сущий ад, кошмар, и одновременно – идеальная ситуация, чтобы кого-то похитить.

– Они отрабатывали слаженность не одну неделю. Куо – профессионал. Но послушай, Ломан, какие у нас шансы…

– Погоди, мне бы хотелось, чтобы ты продолжил с того, на чем остановился. Ты сказал, тебе подбросили ложный след – раз. Дали увидеть, как в храм доставили оружие – два. Куо специально неоднократно показывался тебе в нише – три. Ты, надеюсь, не шутил? Ты сам сказал, что они начали оба задания увязывать в одно.

– Но скажи, Ломан, как еще…

– Хорошо, допустим. Принимаю за малым исключением. Все обоснованно, логично, замечательно. Я лишь пытаюсь помочь тебе выстроить все до конца.

От его спокойствия меня начинало мутить. Задание доведено до конца, операция провалилась, но Персону не убили, следовательно, унывать не стоит, и Ломану можно отправляться восвояси и благополучно доложить о случившемся.

– Передай Лондону, – сказал я, – что это и есть мой отчет. Да не забудь включить в счет стоимость скрепок, а то они там еще, чего доброго, сна лишатся.

– Продолжая наш разговор, хочу спросить, – уравновешенность Ломана, казалось, не нарушит ничто, – по-твоему, они подготовили для тебя приманку, живой манекен, чтобы ты мог его без проблем уничтожить; отдали тебе на откуп того «седьмого», которым Куо согласился пожертвовать и которого первоначально в его команде не было, но зачем?

– Чтобы держать меня на безопасном расстоянии… не дать мне шанса узнать их подлинные планы… в конце концов, чтобы чем-то занять меня, когда все вокруг летит в тартарары…

– Но зачем? К чему им искать для тебя занятие? К чему вообще иметь тебя под боком живым, – а не убить на первом же этапе операции?

– Да откуда же я знаю, мать твою!

Ходившие до этого по комнате, ничего не видя и кляня все на чем свет стоит, мы неожиданно оказались стоящими друг к другу лицом. Мы не хотели, но так получилось.

– А может, ты им тоже был нужен? Так же, как и Персона?

Я уставился на Ломана, не зная, что возразить.

– Но почему тогда они не пришли и не схватили меня?

– Возможно, еще придут, – ответил он.

Глава 16
НОВОСТИ

Я изумленно смотрел на Ломана.

–  Сейчас?Но помилуй, все же кончилось. Они увели его, как цыган лошадь, выкрали превосходно.

Скривив губы, он отвернулся.

– Учитывая высокое положение Персоны, я бы хотел, чтобы ты в дальнейшем относился к тому, что случилось, как к преднамеренному похищению.

У меня невольно вырвался смешок, неестественный, как писк механической куклы.

– Преднамеренное похищение, – сказал я, – похищение… – словно пытаясь постичь полностью смысл его слов. – Послушай, Ломан, но чего они могли тогда хотеть от меня?Пришить этого головореза – подставку? Но он же был лишь винтиком, живым чучелом, послужившим мне мишенью. Ты думаешь, он что-то значил для Куо? Чушь. В толпе погибло не меньше дюжины совершенно посторонних людей, и этот, в нише, значил для монгола не больше любого из них…

Ломан круто повернулся.

– Неужели ты на самом делесчитаешь, что они стали бы изобретать такую изощреннейшую методику устранения тебя с дороги, чтобы ты только был чем-то занят и не мешал им, не имей они чьего-то особогоуказания, и указания весьма конкретного и определенного, о том, что твоя жизнь должна быть сохранена? Разве ты сам не признал тот факт, что расправиться с тобой могли не один раз?

– Все верно, но сейчас?..

Он не ответил, и у меня было время подумать. Все случилось так быстро и было столько всего, чего я не видел и не понимал! Где-то на заднем плане, в тени, происходили вещи, которые и определили в конечном итоге рисунок игры, а я тем временем не думал ни о чем, кроме того, как приспособиться к прицелу и не сорвать в нужный момент спусковой крючок.

– Теперь, Квиллер, послушай меня.

Мне показалось, что в комнате похолодало, голова прояснилась и жар как будто пошел на убыль. Вся затея выглядела большой и значительной, потому что в ней замешана неординарная личность – Персона. Неужели же за этим стояло что-то еще большее? Бюро неспроста придерживалось правила: направляющий директор должен ограждать агента на задании от любой информации, которая непосредственно его не касается. Хорька запускают в нору и не говорят, ждет ли на другом конце собака.

– Послушай меня, – повторил Ломан. – Тебе пришлось сконцентрироваться на строго ограниченной и требующей высочайшей точности операции. Ты четко рассчитал всю механику, и заглянуть за пределы этой механики у тебя просто не было времени. Это понятно. Но скоро, очень скоро, ты поймешь, что в воздухе повис огромный знак вопроса: почему, с какой цельюпохитили Персону?

Я ни разу не подумал об этом, и он это знал. Здесь он подцепил меня, и, очевидно, это было для меня важно, иначе бы он молчал. Через некоторое время Ломан заговорил опять.

– С официальным персоналом посольства я выходил на контакт крайне редко и с величайшей осмотрительностью; то же самое касается и так называемых периферийных групп, действующих под его эгидой. Виния Мэйн ни о своей группе, ни о своем Задании ничего мне не говорила. Но, как обычно, что-то услышал тут, увидел там… Короче, до твоего сведения я хотел бы довести следующую информацию: Эм-Ай-6 работают по заданию, центральным объектом которого являешься ты. С момента прилета в Париж ты находишься под пристальным наблюдением и тебя охраняют. Наблюдение и охрана не будут сняты, пока не завершится миссия Куо, а это произойдет не раньше, чем Персона покинет Таиланд – имеется в виду, по принуждению. Команда Куо пошла на невероятные ухищрения, чтобы оставить тебя в живых, и они сделали это отнюдь не из гуманистических побуждений. Или ты думаешь иначе?

Мне представилось, как водовозка поливает улицу.

– В общем-то нет.

Вдруг Ломан сменил тон и заговорил негромко, но напористо.

– Посол вернулся с Линк-роуд, ты знаешь. Он находился в момент похищения Персоны на месте трагедии, и сейчас ему наверняка уже стало известно, что по твоему звонку в «номер шесть» полиция подняла тревогу. Он займется этим жестко и вплотную. Далее, через несколько часов запрет на информацию отменят и новость прокатится по Англии громом среди ясного неба – Персона бесследно исчез и ему, по общему мнению, грозит опасность. На Таиланд надавят, надавят со страшной силой, потребуют немедленно искупить грех и исправить ошибку. Высокопоставленный представитель Ее Величества во что бы то ни стало должен быть найден. Начнется охота самого крупного масштаба.

Он сделал паузу. Я молчал. Сознание обрело абсолютную ясность; остаточные мысли о державшей меня в высшем напряжении, но оказавшейся настолько поганой операции осели, словно нашли свою полочку. Пусть теперь с этим разбирается подсознание. Я вновь почувствовал свой мозг работоспособным.

Яркий, блестящий взгляд Ломана сверлил меня, руки рубили воздух, словно вбивая в мою голову, что он говорил.

– Куо знал, на что идет, с чем столкнется. Не имея разработанного до последних мелочей плана отхода, он бы в Бангкок не явился. Причем имеется в виду отход с заложником на руках. Задание Куо будет считаться успешно выполненным только после того, как Персону переправят из Таиланда на территорию той страны, что наняла монгола. Нет практически никаких сомнений в том, что сейчас он затаится, ляжет на дно в заранее приготовленном месте, и это будет здесь, в этом городе. Куо и вся его команда могут никуда не высовываться многие дни, даже недели, выжидая, когда начнут снимать облавы. Таким, по крайней мере, я представляю себе его альтернативный план.

Он отвернулся, и я понял зачем, когда он продолжил. Кормить похвалами букашку, глядя прямо на нее, ему не по душе.

– Для тебя будет утешением узнать, почему я назвал этот план альтернативным. Вероятнее всего, Куо рассчитывал на быстрый и немедленный отход, а таковой для него уже невозможен. Ставка делалась на то, что вряд ли кому-то придет в голову, будто одно из «мертвых» тел, отправленных на носилках к машине «скорой помощи», – на самом деле тело Персоны. Времени у них было бы более чем достаточно. Доехать на «скорой» до частного летного поля, взлететь и пересечь границу. Вроде бы нет проблем. Но! Твой звонок в «шестой номер» помешал этому. На «неотложках» всегда устанавливается рация, и с этой машины, – а она почти наверняка была угнана, – они имели возможность прослушивать радиообмен между полицейскими патрулями. Они вовремя узнали о выставленных повсюду постах, о том, что уже раскидывается сеть, и, действуя по заранее разработанному альтернативному плану, спрятались.

Ломан еще раз прошелся по комнате, постоял у меня за спиной, но я не поворачивался, и он обошел меня, развернулся и встал ко мне лицом. Комплименты окончены, стороны довольны.

– Сейчас, Квиллер, главное – понять, что операция продолжается до тех пор, пока Куо и его банда не вывезли пленника к границе. Твое положение не меняется. Исходя из собранных мною обрывков и намеков, могу сказать, что наблюдение и охрана со стороны Эм-Ай-6 тоже не отменяется, их задание тоже ещё не выполнено. Хоть они и наши соперники, но далеко не дураки и не идиоты.

Не сводя с меня взгляда, он начал в такт словам кивать головой, и от этого безудержная напористость в его голосе пропала.

– Я вижу, главное ты понял. До настоящей минуты Куо и его люди тебя не трогали и на жизнь твою не покушались. Я вовсе не хочу сказать, что, будучи опытным и хорошо подготовленным агентом, ты бы с ними не справился. Агентов этому специально учат. Но до сих пор, по мнению Эм-Ай-6, до этого момента у Куо была основательная причина держать тебя – как бы это получше выразиться – на консервации. А отсюда вытекает, что пока ты для Куо представляешь интерес, значишь что-то в их операции, наше задание остается в силе. Оно не закончится, пока нам не станет ясно, зачем Персону похитили и почему ты в связи с этим сохраняешься у них в резерве. Операция продолжается до тех пор, пока мы, в случае, если всех остальных постигнет неудача, не вернем ему свободу. Или до того момента, когда и у нас тоже ничего не получится.

Он снова оставил меня и отошел к окну.

Из коридора доносились смутные, неясные звуки: голоса, звонки, хлопанье дверей. Они говорили о беспорядке и беспокойстве. И я злился на себя за то, что мог все это предотвратить – беспокойство, и гром среди ясного английского неба, и кровавое месиво, смываемое водой из поливальной машины.

– Как много тебе уже было известно, Ломан?

Его невысокая фигура четко очерченным силуэтом выделялась на фоне светлого неба. Он даже не обернулся.

– У меня было множество отдельных кусочков, но они никак не складывались в целостную картину. Если бы я предполагал похищение, они бы, конечно, сложились, но мы этот вариант не рассматривали. С чего вдруг кому-то понадобилось его похищать? А так я уже пристроил большую часть этих кусочков. Но только большую часть.

– И все же я хочу знать одно. Как они вышли на мою схему? Откуда они узнали, что я готовлю упреждающее уничтожение их снайпера?

– Об этом тебе не следует беспокоиться.

Я опять подумал о Пангсапе. Нет, не годится. Пангсапа выдал нам маршрут кортежа и сообщил про седьмого в команде Куо. Уже тогда мне следовало задуматься – седьмой человек мог означать подставку.

Раздался телефонный звонок, Ломан снял трубку. Я снова обвел комнату взглядом, только теперь замечая в первый раз многие детали обстановки: две конторки, пишущая машинка, магнитофон, сейф в стене.

– Я узнаю, – сказал Ломан и нажал какой-то рычажок внутренней связи. – Мисс Мэйн? Вас к телефону.

До того, как она вошла, я успел спросить:

– Но ведь все поступающие звонки блокируются?

– У Эм-Ай-6 своя линия. – Он направился к двери, а я подумал, что было бы неплохо, если бы в Бюро когда-нибудь поняли, что приличный местный центр является для любой миссии жизненной необходимостью. Мастерские гранильщиков самоцветов, сараи с воздушными змеями, комнаты, откуда нас выпихивают при каждом телефонном звонке, сидели у меня в печенках.

Она вошла и посмотрела не на меня, а на Ломана.

– Оставайтесь, прошу вас. Я потревожу вас буквально на две минуты.

Ломан замешкался. Пока она шла к телефону, я спросил его:

– Все-таки, что это такое– «номер шесть»?

Он понял, что отделаться от меня будет трудно.

– Это своего рода расчетно-пропускной пункт для тех групп, что не значатся официально в штате посольства, а в любом практическом отношении он принадлежит Эм-Ай-6. Отсюда и соответствующий номер.

Ничего, кроме да и нет, она не говорила. Разговаривали в основном на другом конце провода. Я спросил у Ломана:

– Но какого черта мы принимаем одолжения от Эм-Ай-6?

Он был очень терпелив.

– А какой более подходящий способ контакта ты мог бы предложить? Тем более, что сейчас ты стал объектом их покровительства.

– Почему ты позволил им сделать это?

– Когда организация, пользующаяся доброй славой, предлагает защиту моему агенту, я не отказываюсь. Не исключено, что наступит день, когда они сослужат тебе хорошую службу.

Он тоже прислушивался, как она разговаривает, но это было бесполезно. Она, должно быть, знала, что это за звонок, иначе непременно попросила бы выйти.

Я взглянул на нее, и в этот же самый момент она посмотрела в мою сторону. Наши взгляды встретились. Я поспешил отвернуться и задать Ломану следующий вопрос:

– А сам-то атташе в своем офисе бывает?

– Как правило, он там и находится. Но иногда позволяет ей приводить людей, с ними беседуют, если нужно – проверяют…

– Страшно представить, сколько времени, наверное, он проводит в сортире. Бедный атташе.

– Позволь напомнить, – продолжил Ломан, – сил и средств у них гораздо больше, чем у нас. И они на легальном положении.

Когда она положила трубку, мы уже не разговаривали.

Виния Мэйн сказала:

– Первые новости только что прошли по радио Таиланда.

Ломан был само внимание.

– Теперь это облетит весь мир.

Она слабо улыбнулась.

– Рано или поздно это произошло бы. – И, косо глядя на меня, добавила: – Брошенная машина «скорой помощи» обнаружена. Примерно за час до выезда кортежа из дворца было доложено, что в ней отказала рация. От кого исходил сигнал – сведений пока нет. Через полчаса поступило сообщение об угоне. И вот сейчас ее нашли. Санитары и водитель убиты и сброшены в Клонг-Маха-Нак. Предварительно их раздели, униформу забрали.

Она все время двигалась по комнате таким образом, что правая сторона ее лица была обращена к окну.

– Поиски ведутся? – спросил Ломан.

– Да, конечно. – Виния Мэйн посмотрела на моего директора как на человека, который интересуется тем, что все и так уже знают. – Брошены все силы – «Метрополитен», особые части, угрозыск, вспомогательное службы, дивизион по борьбе с преступностью и радиофицированные подразделения по подавлению беспорядков. Армию тоже привлекли – король издал чрезвычайный декрет. Части коммандос возвращены в казармы.

Она повторяла то, что ей передали по телефону. Мне это надоело.

– Послушай-ка, долго еще твоя контора будет путаться у меня под ногами?

Ломан как будто проглотил лимон, и мне сразу стало легче.

Слегка выгнув красивую шею и склонив голову набок, она сидела вполоборота ко мне, в глазах у нее прыгали огоньки, но я не был удостоен даже взгляда.

– Мы не хотим потерять тебя, – и снова не посмотрела, обращалась как к какому-то творению Франкенштейна.

– Придется потерять. Я намерен «закопаться».

Не знаю, что бы я говорил, не сиди с нами Ломан. Что-нибудь другое, наверное. Или то же самое, только иначе.

– Мы будем делать все, что сможем, – она говорила спокойно, – потому что это важно.

Конечно, это было глупо и мне не следовало давать себе волю, но, начав, я уже не мог остановиться!

– Есть причина?

У Ломана вытянулось лицо.

– Есть, – ответила она. – Мы знаем, для чего было устроено похищение. А вы?

Глава 17
ЛИ

Город находился на осадном положении.

На всех главных точках выезда из него установили контрольно-пропускные пункты, укомплектованные частями таиландской Королевской армии. Покидающие город транспортные средства должны были миновать заслон: противотанковые заграждения, пулеметные вышки и несколько рядов колючей проволоки. Выпускали за пределы Бангкока только после того, как все документы были внимательнейшим образом изучены представителями особой службы, а автомобили подвергнуты суровому обыску.

Пассажирским автобусам восемнадцати международных авиалиний, курсирующим в аэропорт «Дон Муанг» и обратно, после прохождения контроля на выезде давался моторизованный полицейский эскорт; каждый пассажир перед тем, как сесть в автобус, проходил негласную проверку на благонадежность – просеивание проводилось в офисах авиакомпаний, расположенных в центре города. Автобусное, железнодорожное и все другие виды сообщений для обычных жителей Таиланда оказались нарушенными. Путешественников, въезжающих в Бангкок, сразу предупреждали, что при получении разрешения на выезд из города возможны длительные задержки.

В качестве подкрепления к Бангкоку были стянуты подразделения спецвойск США, постоянно находящиеся в стране. Предложение передать некоторые формирования и технику под прямое командование штаба армии Таиланда, поступившее от правительства Соединенных Штатов, было немедленно и с благодарностью принято. Рисовые поля прочесывали пехотные поисковые подразделения. Они были оснащены радиостанциями и поддерживали непрерывную связь с несущими круглосуточное дежурство военными вертолетами.

С северной стороны Кратумбана дежурили катера ВМФ. Они отвечали за весь речной и морской транспорт, направлявшийся на юг вниз по реке Чао-Пхрая-ривер. Каждое судно и суденышко дополнительно проверялось речной полицией. Вглубь материка от Бангкока судоходство по реке было перекрыто на южной оконечности Нонтабури – на обоих берегах там установили по пулеметному гнезду, а акватория реки патрулировалась небольшой флотилией инспекторских судов, и все они имели на борту вооружение.

Вокруг аэропорта «Дон Муанг» установили оцепление. На все другие взлетно-посадочные полосы и воздушно-диспетчерские пункты в южных провинциях, а также всем владельцам частных самолетов дали строжайшую команду не поднимать в воздух ни одну машину, слить топливо из баков, снять роторные распределители и в случае любой попытки неустановленными лицами приблизиться к ангарам или к стояночным площадкам докладывать немедленно.

Флаги в осажденном городе приспустили. Пять тысяч полицейских из северной и южной «Бангкок Метрополитен полис» совместно с приданными им силами приступили к систематическим поискам. Обыскивали каждую комнату в каждом доме на каждой улице. Патрули курсировали по городу днем и ночью. Схема обвального прочесывания была разработана в городском управлении движением транспорта с таким расчетом, чтобы не остался неосмотренным ни один угол.

Театры, кинозалы и дансинги закрылись. В рестораны ходить перестали. По ночам уже не играла музыка. Золотые купола храмов в скорбном молчании парили над замершими деревьями. Город онемел. Жители ужаснулись, осознав, что его улицы небезопасны. Страх за судьбу пропавшего высокого гостя и неутешное горе по погибшим повергли людей в отчаяние.

При наезде королевского автомобиля на праздничную толпу лишились жизни четырнадцать человек, а к концу того же дня умерли еще и трое раненых. Поминальная служба была назначена на следующий день, и она должна была состояться в Королевском дворце.

О реакции мировой общественности узнавали ежечасно из выпусков последних известий. Приходили телеграммы. Дополнительных новостей из Бангкока практически не было.

– Ясно, что это эффекта не даст, – сказал мне Пангсапа. – Конечно, будут прилагаться все усилия… и крайняя озабоченность безопасностью такого высокочтимого британского деятеля должна быть выражена, народ и весь мир другого и не ждут – вот они и начали поиски. Всех на ноги подняли. Хорошо. Так и нужно. Но эффекта это не даст.

Он вызвал меня через посольство, когда я еще находился в «шестом номере», и я пришел к нему, никуда по дороге не заворачивая. Я готов был ухватиться за любую соломинку, за малейшую крупицу информации, от кого угодно, лишь бы выйти на какой-нибудь след.

– Ты полагаешь, они все еще держат его в городе? – спросил я.

– Естественно.

Он сидел на подушках в черном халате, где-то курились благовония, и мне показалось – я пришел в Дельфы. [45]45
  Дельфы – древнегреческий город с храмом, где вещал оракул Аполлона (Прим. пер.).


[Закрыть]Вынужденное бездействие в момент, когда действие жизненно необходимо, порождает напрасные надежды. Вряд ли у Пангсапы для меня что-то есть.

– Ближайший аэродром в часе езды, – заметил я.

– Слишком далеко. Они не могли успеть туда до того, как началась охота на «скорую». А поменять машину времени не было. Они по-прежнему в городе. Можно сколько угодно гонять войска и вертолеты, собрать их со всей Азии – толку не будет. Армиям для передвижений нужно пространство. В более благоприятном положении полиция – в подвалах, разрушенных святилищах и заброшенных доках может повезти скорее. Но во всем городе только два человека имеют более или менее реальный шанс найти того, кого вы так осмотрительно именуете Персоной. Я имею в виду нас с тобой.

Что-то в его облике изменилось. То ли глаза, то ли голос, то ли манера сидеть, определить это я не мог. Поэтому начал следить за ним внимательнее.

– Ты, – Пангсапа говорил немного нараспев, – знаешь Куо и его братию лучше любого в Бангкоке. Полиция следила за ними лишь несколько дней, да и то посменно, ты же их серьезно изучал и был один. В конце концов, у тебя имелись в отношении Куо определенные намерения, диктовавшие необходимость вести наблюдение как можно ближе, чего не скажешь о блюстителях порядка. – Желтые, как топазы, глаза смотрели в сторону. Вопрос: как много ему известно? – Ну а что касается меня, – ровная песенка звучала дальше, – то в моем распоряжении такие источники информации, заткнуть которые у нашей уважаемой полиции вряд ли получится. Я говорю о том, что принято называть «преступным миром», «дном». – И вдруг он добавил, прямо и открыто: – Не понимаю, почему это слово обычно относят именно к городам. «Дно» есть у каждого человека – часть его души, куда посторонним нет доступа.

Изменилось что-то и в его глазах, и в голосе, и в позе. Однако я все еще не мог определиться.

– Что бы там ни было, мистер Квиллер, вдвоем мы представляем из себя весьма грозную силу. У нас огромное преимущество. Жаль было бы потерять его. – Пангсапа наклонился ко мне. – Нам необходимо держаться друг друга. Сейчас на меня работают люди, и я не ошибусь, если скажу, что на данном этапе они работают на нас. Расспрашивают тех, до кого полиции не добраться – а если доберутся, получат лапшу на уши, – и ищут в таких местах, о которых официальные власти даже не подозревают. К сожалению, не могу сказать, когда у меня будет информация для тебя. Может, завтра. А может, и через пять минут после твоего ухода.

Нервы. Вот что в нем изменилось. Игра нервов. Глаза двигались пусть чуточку, но быстрее обычного; университетские речевые обороты давались труднее, а азиатская напевность и шепелявость вышли из-под контроля; неподвижность позы лотоса утомляла… Пангсапа нервничал.

Однако я не видел причины этого.

– Мой вопрос элементарней прост, – сказал он. – Как и где я могу тебя найти, при необходимости незамедлительного контакта?

Точно так же, как существует разумный, рассчитанный риск, существует и разумное доверие. Более того: иногда это одно и тоже. Довериться Пангсапе до определенной степени было разумно и рискнуть стоило. Когда задание подходит к завершающей стадии, такое случается почти всегда: степень опасности, которой ты себя подвергаешь, увеличивается, потому что приходится рисковать все больше и больше. Противник замечен, ты его засек и он это знает, ты провоцируешь его и сам оказываешься в таком же положении, ты у него на мушке, ибо противнику тоже отчаянно хочется выжить.

Но выжить обоим нельзя.

– «Пакчонг», – ответил я.

Заваруха на Линк-роуд произошла лишь несколько часов тому назад, и я опять стал бездомным, потому что срок пребывания в списанном здании подошел к концу. Теперь Эм-Ай-6 знали по меньшей мере с полдюжины мест, где они смогут, если потребуется меня найти, так отчего бы не устроиться пока в «Пакчонге»? Проспать ночь-другую в нормальной кровати – заманчиво, черт побери!

– Но ты там будешь не постоянно.

– Ломан всегда в курсе.

– А если господина Ломана по этому номеру не окажется? – Он благоразумно избегал упоминания «номера шесть».

– Это, пожалуй, все. – Сой-Суэк-3 я решил не давать.

– Будет ли мне тогда позволено выйти на тебя через господина Варапхана?

Я не ответил. Я следил за собой – на лице ничего не отразилось. Он наверняка ожидал увидеть удивление, а я не хотел показать, что совершенно ошарашен.

Надежная явочная квартира – это не шутка: это краеугольный камень безопасности, а брешь в системе безопасности может испортить все задание и привести тебя к гибели. Когда обстоятельства складываются удачно, ты обращаешься в местный Центр, но все время на него полагаться нельзя. Бывает, что положение круто меняется и ты прыгаешь, как заяц. Явочная квартира – это твой дом и зачастую единственное место, где можно укрыться. Это святыня, она неприкосновенна. Убежище на крайний случай.

– Как ты узнал, Пангсапа?

Потому что он знал. И бесполезно было непонимающе спрашивать, кто такой господин Варапхан. Он знал.

Раньше я никогда не видел, как Пангсапа сердился. Внешне это почти не проявилось: он сидел так же неподвижно, говорил тем же тоном. Гнев и раздражение у представителей его расы – это внезапное холодное отчуждение, не более того, но и не менее.

– Пожалуйста, не забывай, что господин Ломан дал тебе мое имя и он же дал тебе имя Варапхана. Насколько ты доверяешь собственному направляющему директору? – Желтые глаза смотрели на меня не мигая.

– Хорошо, – сказал я. – Значит, найдешь меня либо в «Пакчонге», либо через Ломана, либо через Варапхана.

Свое раздражение я тоже не выказал. Ломан не говорил ему о Варапхане. Я был уверен. Явочная квартира – это не пустой звук. Пангсапа приставил за мной «хвост» – это уже было что-то новое. Он был информатором, а это не активный контингент. Информаторами бывают уличные торговцы, клерки, метрдотели, мелкие спекулянты, биржевые маклеры, дворники – кто угодно. Их бизнес – раскрыть уши и слушать, покупать и продавать услышанное, и они занимаются им помимо основной профессии.

Они не ведут слежку.

Куо был профессиональным убийцей, но он сыграл, похищение. Пангсапа занимался контрабандой наркотиков и на стороне промышлял как информатор: Но сейчас он сам запустил машину. И именно поэтомуказался сегодня другим, именно поэтомунервы выползали из него через швы халата, а напряжение чувствовалось несмотря на позу лотоса и шепелявую напевность.

Подчеркнуто выговаривая каждое слово, он сказал:

– Я дал вам маршрут процессии. Сообщил о лишнем человеке в команде Куо. Могу сообщить что-то еще. А там уж ваше дело – сумеете воспользоваться или нет.

– Пангсапа, я готов и согласен взять все. Но ты по-прежнему не называешь цену.

– А зачем? Платить придется не тебе.

Выйдя от Пангсапы и пройдя половину квартала, я услышал, что сзади тормозит автомобиль. Уловив этот звук, я резко развернулся, потому что в такой ситуации сделать можно только одно: встречать машину в лоб и следить за окнами, обращенными на тротуар.

Отражения уличных фонарей быстро скользили по металлической крыше. Автомобиль приближался. Я смотрел на окна машины. Из них ничего не торчало. Кроме водителя, в машине, никого не было.

Остановившись рядом, она протянула руку через сиденье для пассажира и открыла дверцу. Я сел, не говоря ни слова. Машину она вела легко и уверенно, мы не торопясь катились по пустынным улицам. Кинотеатры и большинство ресторанов были погружены во тьму, и единственным пятном света на Чароен-Крунг-роуд оставался полицейский участок, где на освещенной прожекторами площадке собрались на очередной инструктаж патрульные экипажи. Нам махнули, полицейский заглянул в салон и тут же кивком разрешил ехать дальше.

Большего сделать они все равно не смогли бы: они проверяли каждого, обыскивали каждый дом, ставили под сомнение все, что видят. У них не было направления, как не было его и у меня. Можно опросить свидетелей трагедии, взять у них письменные показания, но это – работа вхолостую: зная, что от него требуется вспомнить что-нибудь, человек невольно напрягается и, дабы не предстать в глазах полиции слабоумным простачком, выдумывает и перевирает факты. Такие показания даже хуже чем бесполезны в силу своей подсознательной фиктивности.

Можно извлечь, да и наверняка уже извлекли пулю из головы водителя. Но это тоже ни к чему не приведет – ствола, из которого она выпущена, никогда не найдут. Куо – профессионал. Можно дать объявление и разыскать тех, кто фотографировал в это время, – и снова вытянуть пустой билет. Изучение любительских снимков врезающегося в толпу автомобиля ничего не даст, а фотографы прессы располагались на специально огороженных местах под навесами. На Линк-роуд такого места не было. Все вхолостую. Все пусто.

Даже с моей наблюдательной позиции на верхнем этаже списанного дома я мало что видел. И бинокль не помог.

Но прекращать попытки, безусловно, не стоило. Иногда такая вот рутинная работа, где все решается числом и массовостью, может окупиться. И уж в любом случае – «крайняя озабоченность должна быть проявлена».

Южная Сатхорн-роуд, параллельно слева тянется Клонг. На пальцах у нее не было ни одного кольца – пальцы длинные, кожа, наверное, мягкая и прохладная, руки нежно лежат на твердой оплетке рулевого колеса. Время от времени я ловил в лобовом стекле ее отражение – лицо-призрак, бесшумно летящее вдоль мертвых улиц.

Придумывать и делать что-то было слишком поздно. Уловки и подколки не сработают – хоть как ее назови, хоть сучкой, хоть меченой. Не поможет ни ненависть, ни обращение к Ломану с просьбой убрать ее подальше с дороги. Ломан сказал же: «Ты уже второй раз про нее спрашиваешь». Надо мне было сразу и заткнуться, прямо там.

Северная Сатхорн, проехали иммиграционную службу. Это была дорога к отелю «Пакчонг» – мой последний известный ей адрес. Потом я скрылся, и они меня потеряли на целых три дня. Какого дьявола ее туда понесло? Впрочем, действительно – слишком поздно. Да я и не хотел ехать еще куда-то.