Текст книги "Дорога к звездам"

Автор книги: Борис Фрадкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

5

В плите весело потрескивали сухие дрова и плясали языки пламени. Очень хорошо после длительной лыжной прогулки по крепкому морозцу собраться плотным кружком друзей и сесть вокруг пышущего теплом очага. Серьезный и заметно похудевший Михаил сидел рядом с Яковом. Последнее время он зачастил к Якимовым. Здесь жили самые лучшие его друзья. Особенно нравилось ему беседовать с рассудительным Яковом, который так быстро осваивался у себя в литейном цехе. Михаила приняли на работу слесарем в электроцех. Ему трудно давалась эта универсальная профессия, требующая большой сноровки, терпения, острого глаза. Немало пришлось потерпеть Михаилу, прежде чем вытянуть на третий разряд. Но осваивал он свою профессию с ожесточением, не щадя сил, жертвуя обеденными перерывами, не стесняясь обращаться за помощью, краснея от насмешек соседей по верстаку и все-таки не унывал. Он старался сохранить невозмутимый вид. Однако огорчение против воли Михаила появлялось на его лице, особенно, когда мастер разносил его за испорченную деталь.

В цехе Михаил сейчас же записался в кружок по изучению истории партии. Его выбрали в редколлегию стенной газеты; уж очень откровенен был он в своих замечаниях, – говорил людям все, что о них думал. Вскоре в цехе заметили, что газета стала интереснее, злее к нерадивым, запестрела карикатурами. После первых же перевыборов редколлегии Михаила сделали редактором.

Оттого и сидел он сегодня у плиты прямее, чем прежде, немножко торжественный.

– Миша в начальники пошел, – заметил рыжий Алешка. – Теперь с него можно портрет писать.

– Видели мы твою писанину, – буркнул Михаил, – На самом видном месте лозунг висит, а в нем грамматическая ошибка: в слове «иной» два «н» вкатил.

– У Алешки головокружение от успехов, – пояснил Кузя.

Действительно, в инструментальном цехе, куда приняли Быкова, приметили его художественные способности и передали Алешку в распоряжение заводского художника. Теперь Алешка писал лозунги, разрисовывал витрины, Доски почета. Жизнь у него по сравнению с товарищами стала куда легче, и те на него за это немножко дулись. Затем ли пошли на завод?

– Ну, а когда у вас будет обсуждаться на комсомольском собрании вопрос насчет замены шин? – поинтересовался Михаил, обращаясь к Якову.

– И на заводе решил выдумывать? – удивился Алешка.

– Его сам начальник цеха поддерживает, – ответил за Якова Борис, раскрывая дверцу плиты, чтобы помешать в ней кочергой. Жар пламени заставил друзей отодвинуться вместе со стульями. По лицам их заплясали багровые отсветы. – А о девчонках и говорить нечего – глаз с него не сводят.

– Особенно та, глазастая? Да? – Кузя подтолкнул Якова.

– Заказ-то на новые устройства к вам в цех поступит, – сказал Яков Михаилу, не обращая внимания на Кузю.

– Нет уж, ты сначала про глазастую расскажи, – не отступал Кузя. – Мы с Алешкой сколько раз видели, как вы вместе с завода под ручку топаете и никого вокруг не замечаете. Любовь, что ли?

– Отстань, пожалуйста.

– Отстань, Кузя, – нахмурился Михаил. – А с заменами шин наши ребята тебя поддержат, Яша. Это уж точно. Тут и я постараюсь, как смогу

– Видал? – Яков подмигнул Борису. – Союзников-то сколько.

– А ракеты забросил? – неожиданно спросил Михаил.

– Нет, не забросил.

– Даже война не мешает? А что ты изучаешь?

Об этом Якову не хотелось сегодня рассказывать. Но друзья сидели очень плотным кружком, работа на заводе сделала их дружбу еще более прочной и задушевной. Подшучивая над самим собой, Яков рассказал, как чуть было не совершил «открытие».

– Все-таки тяжело тебе одному над такой проблемой трудиться, – посочувствовал Михаил. – Завидую твоему терпению.

– Действительно, – согласился Алешка.

– А на Луну я все-таки полетел бы, – Михаил погладил подбородок, который приходилось теперь брить почти каждую неделю.

– Полетел бы?

– Честное комсомольское!

И тут Яше пришла мысль предложить товарищам работать вместе над созданием межпланетного корабля. Как бы это было замечательно! Их дружба проверена годами, сомневаться в ней не приходится. Такие все настоящие ребята. Особенно по душе был ему строгий и рассудительный Михаил. Тот ничего не обращал в шутку.

Яков высказал свою мысль вслух.

Его слова не были встречены радостным шумом, как случалось в школе, когда он предлагал новую затею. Борис принялся подбрасывать дрова в плиту. Береста на поленьях затрещала, ожила, начала свертываться в кольца.

– Не-е-ет,– потягиваясь, первым отказался Алешка. – Я на Луну не полечу, я боюсь высоко подниматься, у меня голова кружится. А потом чего там делать?

– Я бы полетел, – повторил Михаил, – ни черта не побоялся бы. Но вот насчет научной работы… ты это напрасно, Яков, нам предлагаешь. Тут, понимаешь, надо, чтобы душа к ней лежала, чтобы от нее в тебе все горело, как… вот в плите. Ну сам полюбуйся: что за исследователи из Кузи и Алешки? Кузе уже выговор по цеху за опоздание на работу вкатили. Война идет, а он все хи-хи-хи, да ха-ха-ха. Станок вчера сломал.

– Ладно, – огрызнулся Кузя, – не в твоем цехе работаем.

– Ясно? – Михаил многозначительно посмотрел на Якова.

– Станок неисправным был, оттого и сломался, – начал оправдываться Кузя.

– Перед запуском осмотреть полагается, грамотный человек.

Друзья продолжали препираться, а Яков, вздохнув тайком, уставился на пламя в печи. Ему стало грустно. Как хорошо было бы иметь товарища с общей мечтой… Ну, ничего, когда-нибудь будут и такие друзья.

…Перед комсомольским собранием Яков еще раз побывал у Гобермана. Они долго беседовали над раскрытым чертежом контактного приспособления.

– Значит, борьба пойдет за остановку печей. – Гоберман рассеянно перебрасывал в руке карандаш. – Серьезная задача, очень. Тут не только цех, весь завод против нас поднимется. Потеря стали, а выигрыша в продукции никакого.

– Используем остановку печей для загрузки, – заметил Яков,

– Пятнадцать минут. – Гоберман подчеркнул число «15» на поле чертежа. – Но при самой интенсивной работе на одну печь потребуется не меньше двух, трех часов.

– Верно, – Яша растерянно посмотрел, как ловко перебрасывают карандаш толстые короткие пальцы Гобермана. – Что же делать?

– Думать. – Гоберман бросил карандаш на стол и начал свертывать чертеж. – Думать, Яков, нужно. Необходимо произвести замену вообще не останавливая печей.

– Не останавливая печей! На ходу! – У Яши загорелись глаза. – Правда, вот же выход.

– Выход… Еще далеко не выход. Чтобы снять шины, необходимо выключить печь. Тут как ни вертись, самого себя за волосы не поднимешь.

– Правда…

Яша зашел в комитет комсомола и сказал, что снимает с повестки дня сегодняшнего собрания вопрос о замене шин.

В отделении Яша посоветовался с Полуниным. Мастер сказал: «Задумано хорошо, только лучше и не просить. Печи останавливать никто не даст», – то есть, собственно, ничего не сказал, Стешенко, слышавший этот разговор, с беспокойством посмотрел на Яшу и на Полунина.

– Вы бы вот подумали, как на час раньше плавку давать, – проворчал он, – а переделка не к спеху.

«Не останавливая печей…» Мысль пришлась по душе Яше. От нее веяло героизмом. Но как это сделать? Гоберман сказал – это все равно, что поднять самого себя за волосы… Для того, чтобы поставить контактные устройства, нужно снять шины. Ток по воздуху к электродам не подашь, печь по щучьему велению работать не будет.

Мысль о замене шин без выключения печи завладела Яшей настолько, что на время заслонила даже ракетную технику. С этой навязчивой идеей он ходил по городу, по цеху, по комнатам квартиры. Он видел каретки с электродами во сне и в тарелке супа за обедом, в книге, которую читал.

Однажды, сидя в кабине третьей печи, он вдруг оборвал разговор с Любой, посмотрел на нее ошалелыми глазами и, хлопнув себя по коленям, тихо засмеялся. Смех его был счастливым, на щеках расцвел румянец, появились ямочки.

– Любка, – сказал он, – нашел! Честное слово, нашел!

– Неужели? – Любе не нужно было расспрашивать, она не поняла. Выскочив из кабины, Яша стал смотреть на печь.

Да, все это было не только возможно, но вместе с тем до смешного просто. Снимать шины? А для чего? Бог с ними, пусть себе стоят на здоровье. Вот, пожалуйста, обе стороны каретки совершенно одинаковы. Шины идут по правой стороне, а контактное устройство они поведут по левой, не трогая шин и, значит, не выключая печи.

Яша возвратился в кабину и в двух словах объяснил Любе свою мысль.

– Какой ты у меня необыкновенный, Яшка, – девушка посмотрела на Якова с гордостью. – Можно, я тебя поцелую? И пусть все смотрят. Яшка, ты куда? – она схватила его за рукав.

– В конструкторское – к Гоберману!

– Яшка, ой, Яшка, и я с тобой! Слышишь? Я тоже хочу. Все это так замечательно! Борис! Бо-о-орька! – завопила она, высунувшись из кабины.

Борис, стоявший на дальнем краю площадки, подошел к третьей печи.

– Чего тебе? – спросил он. – Трансформатор взорвался, что ли?

– Вставай к пульту! – приказала Люба. – Яше плохо, я его в здравпункт отведу. Постоишь, ну?

– А чего брешешь? – Борис покосился на нетерпеливое лицо товарища. – Вид у него нормальный. Задумали чего-нибудь?

– У меня идея, – пояснил Яша.

– Так бы сразу и сказали.

Он похлопал глазами вслед Яше и Любе, которые, взявшись за руки, уже затопали вниз по железной лесенке. «Хорошо, вас Кашин не видит, – подумал Борис, – а то бы он показал вам идею».

Гоберман усадил Яшу и Любу за стол и попросил разрешения закончить работу.

– Ничего, мы немножко подождем, – сказал Яша.

У Любы глаза разбежались от множества чертежных досок на ажурных металлических подставках. От наколотой на доску чертежной бумаги и от двух рядов широких окон по обе стороны длинного зала в помещении казалось светлее, чем на улице.

Поверх ближайшей к столу доски на Любу уставился белобрысый плечистый парень с завитыми волосами. «Модник… – девушка презрительно усмехнулась, – ротозей». Она повернулась в другую сторону. Но оттуда на нее смотрело сразу четыре пары мужских глаз. А девушки-чертежницы с безмолвным восхищением рассматривали ее косы.

– Итак? – Гоберман расписался в чертеже, который проверял. – Придумал?

– Он такое придумал, – ответила Люба за Яшу, однако с досадой убедилась, что растеряла все слова, которые собиралась выпалить конструктору, – такое придумал… Мы, девушки, его поддержим. По ночам будем работать.

– Посмотрим, – Аркадий Исаевич сдержанно улыбнулся.

Выслушав Яшу, он стал очень серьезным и побежал за чертежом печи. Вернулся он с ворохом синек. Тут были чертежи кареток, электродержателей и других узлов печи.

– Правильная мысль, – похвалил Гоберман Яшу, – безусловно выполнимая. Теперь наши позиции обеспечивают выигрыш сражения, как говорят военные. Когда у вас комсомольское собрание? Послезавтра? Ну так слушайте, что я вам подскажу… Впрочем, девушка, – он взглянул на Любу, – уже догадалась. Предложите организовать комсомольскую фронтовую бригаду. Борьба за безаварийную работу механизмов цеха.

– Правильно! – подхватила Люба. – Мы организуем бригаду! Вот это идея. За регулировщиц я ручаюсь, они все запишутся. Сгорим на печи, а сделаем.

– Зачем же гореть? Продумать нужно будет, как не гореть и лучше организовать работу. Мы в свою очередь возьмем над вами шефство. Вместе будем пробивать препятствия.

6

По совести сказать, Яша изрядно робел, входя в кабинет Андронова. Если бы он только забежал сюда на минутку за визой на спецовку или на однодневное увольнение… Нет, его пригласили на деловое совещание. А комсорг, Саша Агеев, формовщик, узкоглазый, удивительно жизнерадостный юноша, у которого на все случаи жизни имелись прибаутки и народные пословицы, сказал накануне:

– Ты заварил кашу, тебе и пробу снимать. Будешь информировать Андронова. За поддержку не беспокойся, обеспечим.

Вместе с Яшей в кабинет зашли Глазков – начальник плавильного отделения – человек пожилой, в больших роговых очках с полными растянутыми губами, старший электрик Кашин, Полунин, Гоберман, Саша Агеев.

Андронов разговаривал то по одному, то по другому телефону, на кого-то кричал, кому-то приказывал, обрывал разговор коротким окриком и швырял трубку на рычаг аппарата. Одновременно он успевал читать и подписывать бумаги в раскрытой папке.

Освободившись от телефонов и захлопнув папку, он провел ладонью по лицу и поднял усталые глаза.

– Садитесь.

Вошедшие сели вокруг длинного стола для заседаний, Андронов встал и перешел тоже к нему. Был он широк в кости, ступал твердо, неторопливо.

Всем видом своим Андронов вызывал у Яши острое чувство антипатии. Из начальника цеха так и выпирала наружу грубая подавляющая сила. Яша понял, что никогда бы не решился отказаться выполнить приказание Андронова.

– Итак? – спросил он, глядя сразу на всех собравшихся. – Кто докладывает?

Саша Агеев толкнул локтем Якимова. Яша встал.

От волнения он даже заикался. Сердце у него застучало. Яша вдруг пожелал очутиться за стенами этого кабинета, вдалеке от холодных, сверлящих глаз Андронова.

Рассказ оказался настолько бессвязен, что Гоберман, откинувшись на спинку стула, сделал круглые удивленные глаза.

– Яснее, яснее, – нетерпеливо перебил Андронов Яшу, – я не кусаюсь. Шины, контактное устройство… Ничего не понимаю.

Окрик и немигающие прищуренные глаза совсем спутали мысли Яши, он опустил голову и стал теребить конец скатерти. Кашин затрясся от смеха, но Глазков спокойно и внимательно смотрел на оплошавшего докладчика, словно все шло так, как должно было идти.

– Я понял так, что Якимов предлагает заменить шины более совершенной и надежной конструкцией, разработанной в конструкторском бюро нашего завода, – сказал Глазков.

И его спокойствие, как это ни странно, стало передаваться Яше. В Глазкове Яша угадал друга и союзника.

– Да, – сказал он уже тверже, – я предлагаю заменить шины, они горят все чаще. К тому же конструкция эта устарела…

Юноша дал успокоиться своему разошедшемуся сердцу, собрался с мыслями. Он говорил теперь, глядя только на Глазкова, будто больше никого и не было в комнате. И все пошло совсем по-другому. Гоберман облегченно вздохнул, ближе придвинулся к столу.

– Вот оно что, – буркнул Андронов, – шины выбросить… На горячую печь надоело лазить, сразу решили сгореть, сообща. А хитрая затея. – Андронов посмотрел на Кашина. – Как ты думаешь, старший?

– Хитрая, – согласился Кашин. – Шины горят – полбеды. А если эдакая штуковина сгорит – беда большая будет. Тут за пятнадцать минут не заменишь.

Удар был очень точный и сильный. Яша растерянно посмотрел на Гобермана, но тот подмигнул в ответ: «Не падай, мол, духом».

– Умная затея, – возразил Глазков.

– Нет в ней ничего умного, – настаивал Кашин. – Площадь контакта останется той же самой, значит, нарушение контакта будет, как было и на шинах.

– Но вы не учитываете метод крепления, – заметил Гоберман.

– Идея, разумеется, умная, – сказал Андронов, – и глупо с ней не соглашаться.

Обрадованный Яша покосился на Кашина. Нет, в бесцветных глазах старшего электрика не видно ничего: ни смущения, ни гнева. Сидит спокойный, бесстрастный.

– Рискованный эксперимент, – процедил он только сквозь зубы.

– Вот еще, – возразил Яша, – эксперимент… Без всякого эксперимента сделаем. И без риска.

Андронов метнул на него грозный взгляд, словно негодуя, что такой мальчишка вмешивается в разговор взрослых. Яша понял и не решился продолжать.

– А ты что скажешь, комсорг?

– Единодушно поддерживаем предложение Якимова, Валентин Трофимович. Хорошо придумано, своевременно. Совсем невмоготу становится дежурным электрикам – легче к чертям в ад лезть, чем эти шины менять. А проверить можно. Тут полный контакт науки и практики. Из комсомольцев в плавильном фронтовую бригаду организуем.

– Выдержат ли ваши «фронтовики»? – усмехнулся Андронов. – Не сдрейфят ли? За неделю такой работы не провернуть.

– Раньше провернем, – набравшись храбрости, заверил Яша Андронова. – Мы подготовку проведем, под колпаком будем работать.

– Под каким там еще колпаком?

Вместе с Андроновым на Яшу посмотрели все сидевшие за столом.

– А я вот в книгах нашел совет ремонтникам на горячих печах: над кареткой укрепить колпак из листового железа, а в него сверху сжатый воздух направить. Намного легче будет.

– Вот чего мы до сих пор сообразить не могли! – воскликнул Глазков. – Сколько люди мучаются во время этой проклятой замены. Кашин, слышишь? Ты-то в книги не смотришь, что ли?

– У него глаза моложе, – отшутился Кашин, – зорче.

– Та-ак, – узенькие глаза Андронова вовсе сомкнулись. Из-под густых бровей на Яшу поблескивали две серые черточки. – Полунин, слово за тобой.

– Не выдержат, Валентин Трофимович, – неожиданно для Яши заявил сменный мастер, который накануне горячо одобрял контактное устройство. – Печи все равно останавливать придется. Якимов сгоряча да по неопытности вас убеждает. И вообще весь этот шум напрасно. Шины больше горят от того, что монтеры у нас неопытные…

– Как это не выдержат? – крикнул Яша. – Как это сгоряча?

– Якимов, тихо, – Андронов положил ладонь на стол. – Не перебивай, когда начальство говорит. Продолжай, Полунин. – В голосе его послышалась насмешка.

– Монтеры, я говорю, неопытные, – уже не так уверенно продолжал Полунин, бросая вопросительные взгляды на Кашина. – Тот же Якимов. На заводе без году неделя, молоток в руках держать не умеет, а туда же… – Кашин утвердительно наклонил голову. Полунин продолжал: – Хоть с колпаком, хоть без колпака больше пяти минут на печи не выстоять. Конечно, ежели охота кровь носом пускать…

– Кончил? – перебил его Андронов. – Или имеются более веские доводы? Черт знает, какую чепуху ты городишь, Полунин. Можно подумать, что замена шин для тебя самое дорогое дело. Гоберман, покажи чертежи своего изобретения.

Развернутый чертеж положили перед Андроновым. Он потребовал объяснений. Вот у кого следовало поучиться Яше! Гоберман шел от узла к узлу, от детали к детали. Ни одного лишнего слова, будто книгу читал.

Затем началось уже чисто техническое обсуждение: как оформить заказы на изготовление в электроцех, и без того перегруженный срочными заданиями, как обезопасить работающих на включенной печи людей, кому поручить изготовление колпака.

А когда и с этим разобрались, Андронов сказал Яше:

– Бригаду ты будешь организовывать.

– Я?! – ахнул Яша.

– Обсудишь совместно с Кашиным план работы. Когда все будет подготовлено, доложишь.

Он так и сказал: «доложишь», а не «доложите», возлагая основную ответственность на него, на Яшу.

Яше стало не по себе, он испуганно оглянулся на Глазкова, на Гобермана – и увидел их спокойные, ободряющие лица,

– Порядок, – шепнул ему Саша Агеев, – вон какое тебе доверие.

Яша вспомнил, что и в отделении у него есть друзья: Люба, Катя, Борис, Стешенко…

– Хорошо, Валентин Трофимович, – сказал он негромко, но твердо.

– Справишься?

– Справлюсь.

Андронов поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. А за дверями кабинета Кашин взял Яшу под руку.

– Что ж, душа горячая, – сказал он, – давай вместе дело делать. Чувствую, что ссориться мы с тобой будем частенько, да лишь бы на пользу общему делу. Так, а?

7

В бригаду записалось четыре электромонтера, три регулировщицы и три подручных сталевара – всего десять человек. Вообще желающих было больше, но на первое время и для десяти человек дело нашлось не сразу. Яша, бригадир, был одиннадцатым. Он вместе с Кашиным составил очень подробный план работ. Решили попробовать сначала на одной печи, прикинули, кому что поручить.

Кашин взялся провернуть заказы на изготовление контактных устройств Гобермана. Он проявил немало энергии, чтобы получить визу главного инженера завода. Без этой визы электроцех заказа не принимал, отговаривался срочной работой.

Эти дни Якимова и Кашина часто видели вместе: то у печи, за обсуждением предстоящей замены шин, то за столом – за изучением чертежей устройства. Яша мог только позавидовать технической грамотности старшего электрика. Кашин видел в чертеже все, он читал его как раскрытую книгу. Тут было чему поучиться.

К замене первой шины приступили только в середине марта – электроцех задержал изготовление контактных устройств.

Предсказание Полунина почти оправдалось. Колпак и сжатый воздух намного облегчили работу при замене шин. А вот когда ставили устройства, колпак работал слабо и находиться на печи больше десяти минут не удавалось: глаза забивало пылью, которую вздымала струя сжатого воздуха. От пыли перехватывало дыхание. Одежда превращалась в раскаленную жесть и начинала дымиться, ключи и напильники накалялись и жгли пальцы сквозь брезентовые рукавицы.

Самой выносливой оказалась Люба. Она могла оставаться на печи больше четверти часа, ухитряясь выполнять работу, которая была не для ее девичьих рук. Она первой закончила разделку отверстия под болт крепления устройства. Яше понадобилось подправлять после нее очень немного.

– Хороша у тебя помощница, – говорил Кашин Якимову, – со всех сторон хороша. Не перевести ли мне ее из регулировщиц в монтеры? А? Как ты считаешь?

– Нет уж, – пугался Яша, – хватит с нее и этого. Не девичья это работа.

Между Якимовым и старшим электриком установились если и не дружеские, то, по крайней мере, очень неплохие отношения. Они укрепились после неприятного случая, который произошел во время вечерней смены.

Смена уже подходила к концу, шел двенадцатый час ночи. Печи работали нормально. Яша договаривался с Любой о том, чтобы завтра пойти в лес на лыжах. Вдруг прибежал подручный с первой печи. Там регулировщицей работала Катя.

– Иди скорее, – попросил он Яшу, – печь стоит.

– Что случилось? – спросил Яша, входя в кабину первой печи.

– Смотри, – Катя включила рубильник и повернула рукоятки на пульте.

Стрелки крайних амперметров поползли плавно, а у среднего стрелка сразу скакнула до упора. Сигнальная лампа замигала и погасла, за стеной глухо ударил сработавший масляный выключатель.

– Выключай! – приказал Яша. – Электрод лег на шихту, короткое замыкание. Видно, с мотором что-то случилось.

Но мотор оказался в полной исправности.

– Что такое? – спросил подоспевший Полунин.

Яша объяснил.

– Мотор проверил?

– Проверил, все в порядке.

Вместе они осмотрели проводку к мотору. И в ней повреждений не было.

– Не врет ли амперметр? – усомнился Полунин.

Тогда бы масляный выключатель не сработал.

Все-таки снова включили печь. Снова мигнула сигнальная лампочка, и пол слегка вздрогнул от удара масляного выключателя за стеной. Якимов оказался прав: реле работало только на опускание электрода, который уперся теперь в не расплавленную еще шихту и создал короткое замыкание.

– Вот так история. – Полунин почесал за ухом. – Нет чтобы днем такому случиться. Теперь, наверное, и Кашина не найдешь.

– Реле, – сказал Яша.

– И без тебя вижу, – огрызнулся Полунин.

Яша схватил отвертку и шагнул к щиту.

– Куда?

– Искать неисправность.

– Стой! Не смей!

– Да ведь печь стоит.

– Не твое дело. Сивков! – крикнул Полунин подошедшему Борису. – Поищи Кашина.

– Он еще два часа тому назад домой ушел.

– Вот черт! Звони тогда ему по телефону.

Борис побежал вверх по лесенке в служебное помещение.

– А мы будем сидеть у моря и ждать погоды? – усмехнулся Яша. – Пока еще наш старший доберется до комбината, добрый час пройдет.

– Ты еще сопляк, – огрызнулся сменный мастер. – А мне нет расчета ссориться с Кашиным. Знаешь, что он со мной сделает?

– Ну?

– Прямой дорогой на фронт. И на года мои не посмотрит, и что семья, ему тоже наплевать.

– Так вот в чем дело… – протянул Яша и вновь рванулся к щиту.

– Башку размолочу! – Полунин схватил молоток.

– Какого черта печь не включаете? – ворвался в кабину сталевар.

За ним ввалились подручные. Полунин, широко расставив ноги, загораживал собой щит. Перед ним лицом к лицу стоял Яков. Один сжимал в руке молоток, другой – отвертку. В позе их было нечто такое, что заставило замолчать сталевара и подручных.

– Сейчас придет Кашин и все будет в порядке, – сказал Полунин сталевару.

В это время появился Борис.

– Не дозвонился, – сказал он. – Никто не отвечает.

– Ну? – У Якова дергались губы. – Продолжаем ждать? Или я сейчас вышвырну тебя из кабины?

– Что здесь происходит? – спросил вдруг знакомый густой голос.

Все, кто был в кабине, разом обернулись. В дверях, заложив руки за спину, стоял Андронов.

– Я спрашиваю, почему печь остановили?

– В автоматике неисправность, Валентин Трофимович. – Полунин поспешно опустил молоток. – Кашина ждем.

– Где он?

– Н-не знаю…

– То есть как это не знаешь? – спросил Андронов негромким, но таким голосом, от которого Яша поежился. – Рехнулся, что ли? Да, может, твоего Кашина давно собаки съели?

– Валентин Трофимович, – обратился Яша к начальнику цеха, – я могу устранить неполадку в реле, но… вот… Полунин не разрешает.

Андронов исподлобья посмотрел на сменного мастера, подумал, потом перевел глаза на Якимова.

– Устраняй, – бросил он коротко.

Яша решительно оттеснил плечом Полунина и подошел к щиту. Он знал, что на него смотрят все, кто находится в кабине. Он чувствовал на себе и стальные полоски глаз Андронова. Конечно, Яша очень волновался, но недаром же он столько времени потратил на изучение системы автоматики. Вот теперь ему дают возможность проверить свои знания, что ж, он рад и этому, он попробует. А если неисправность найти не удастся, не убьют же его за это.

Снимая крышку реле, Яша мысленно пробежал по схеме автоматики. Он помнил ее, ибо вычертил своими руками. Характер неисправности уже позволял ему догадываться, в каком узле она скрыта.

И догадка не обманула его.

Приказывая себе не спешить и не волноваться, Яша стал прощупывать деталь за деталью. Коснувшись контактной пластинки, он чуть не вскрикнул от радости. Пластинка не прижималась к пятке. На пружинке, которая была чуть потолще бумажной полоски, ослаб крошечный винтик – только и всего. Смешно, что такая ничтожная деталь наделала столько хлопот. Два поворота отвертки – и неисправность устранена. Даже Борис, стоявший рядом с Яшей, не сумел заметить, что, собственно, тот сделал.

Яша закрыл крышку реле и крикнул Кате:

– Включай!

Печь заработала нормально. Стрелка среднего амперметра вела себя мирно, и сигнальная лампа горела не мигая. Андронов, не сказав ни слова, пошел вдоль пролета. Сталевар, обозвав Полунина «шляпой», тоже вышел из кабины вместе с подручными.

До самого конца смены Полунин избегал Якимова, а при встрече отводил глаза в сторону. Да и Якову было как-то не по себе, словно он в чем-то виноват перед сменным мастером. Ведь до сих пор юноше не приходилось противопоставлять свою волю воле человека, который старше его и выше по положению.

Только сдав смену и направляясь к выходу из цеха, Полунин бросил обиженно:

– Ну, видать, и характер у тебя.

– Какой же?

– Да не как у людей.

– Плохой, что ли?

Полунин презрительно махнул рукой и поспешил затеряться в толпе, выходившей из ворот цеха.

На следующий день Андронов вызвал Яшу к себе. Он посмотрел на юношу долгим испытующим взглядом.

– Садись. Рассказывай, как у тебя с заменой шин. Слушая, он барабанил пальцами по столу.

– Та-ак… хорошо. Так вот, Якимов, назначаю тебя сменным мастером-электриком. Примешь смену у Полунина.

– Меня?! – Яша вскочил со стула.

– Нет, Илью-пророка. Глухой, что ли? Приказ уже подписан. Можешь идти.

Яша направился к дверям кабинета.

– Самого главного не сказал, – остановил его голос Андронова. – С работой справишься? Не боишься?

– «А чего мне бояться? – Яша пожал плечами. – Люди кругом хорошие, помогут, если что. Работу я люблю, лучшей не сыщешь.

– Ишь ты, какой влюбленный. Автоматику кто тебе рассказал? Кашин? Гоберман?

– Ни тот, ни другой, Валентин Трофимович. Я ее контрабандой освоил.

– Голову морочишь? Что это за контрабанда?

Яша, запинаясь на каждом слове, рассказал. Андронов опять забарабанил пальцами по столу, губы его чуть дернулись в улыбке:

– Иди.

В тот же день к Андронову был вызван Кашин. О чем беседовали начальник цеха и старший электрик, осталось неизвестным, но только, возвратившись в отделение, Кашин на виду у всего народа крепко встряхнул руку Якимова, сказал: «Спас ты меня, молодец. Не исправили бы реле – пропали. Поздравляю с назначением, искренне рад за тебя». Но на лице его не было и тени радости. Наоборот, оно показалось Яше очень странным, угрожающим. Да ведь не задумываться же над таким пустяком?

Когда Полунин узнал о назначении Якимова мастером и о своем понижении, он бросил Яше только одно слово:

– Напросился?

Больше всех назначению Яши обрадовалась, разумеется, Люба. Она так сияла от счастья, будто это не Яшу, а ее назначили мастером.

– Яшка! – всплеснула она руками. – Ты теперь мой начальник? Ой, как мне поздравить тебя, даже не знаю.

– Кра-со-та, – протянул Борис.

На душе у Яши было светло и немножко бестолково.