Текст книги "Сборник статей и интервью 2009г (v1.16)"

Автор книги: Борис Кагарлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 64 страниц)

Вряд ли мир вернется в черно-серо-красные 1930-е и, тем более, 1940-е. Новый мир будет расцвечен цветами возродившегося национализма, но доминирующими в нем станут зеленый – цвет ислама, красный – традиционный цвет левых, и коричневый – правых. Доброты человечеству это не прибавит…

Дмитрий Ливанов,Алексей Пономарев: Три императива технологической политики

Дмитрий Ливанов, ректор ГТУ «Московский институт стали и сплавов»

Алексей Пономарев, генеральный директор ОАО «Межведомственный аналитический центр»

Наша экономика находится в глубоком технологическом кризисе. В ближайшие десять лет решить эту проблему своими силами невозможно, поэтому сегодня нет альтернативы широкомасштабному использованию зарубежных технологий. Это потребует серьезной перестройки систем управления знаниями в компаниях и ведомствах, переподготовки кадров и модернизации образования

С этого материала мы начинаем серию публикаций на тему «Как России выбраться из технологического кризиса». То, что многие даже не слишком высокотехнологичные отрасли находятся у нас в плачевном состоянии, только усугубленном последним финансовым и экономическим спадом, объяснять не надо. Среди поздней советской и постсоветской элиты было широко распространено мнение, что за первичные ресурсы любые необходимые и сколь угодно высокие технологии можно и нужно купить. Однако надо отдавать себе отчет в том, что есть технологии, которыми с нами никто не поделится – просто потому, что они являются фактором глобальной конкурентоспособности. Поэтому одновременно с политикой модернизации и массированного заимствования технологий нам необходимо думать и о том, как на следующем шаге мы: а) сможем поддерживать обретенную конкурентоспособность, б) организуем прорыв на лидирующие позиции. И здесь представляется необходимым серьезное внимание обратить на успешные малые и средние технологические компании, появившиеся в стране за последние 20 лет. Они не слишком нуждаются в какой-либо модернизации, так как уже вполне соответствуют всем современным требованиям. Но в первой статье цикла речь не о них, авторы публикуемого материала концентрируются на макроэкономических и институциональных проблемах. Редакция надеется, что будут и другие мнения.

Развивающийся кризис остро поставил вопрос как о мерах сохранения бизнесов, так и об использовании грядущего передела всего мирового экономического пространства для занятия компаниями, отраслями и целыми национальными экономиками новых позиций. Наши многолетние дискуссии на тему инновационного развития экономики сегодня должны воплотиться в конкретные стратегии государства и бизнеса не только в отношении поддержки ликвидности и стимулирования спроса, но и в отношении технологического развития предприятий, рассчитывающих на продолжение борьбы за рынки в условиях кризиса и на активизацию этой борьбы на выходе их него.

Что же мы имеем сегодня, от какой базы отталкиваемся, каковы наши проблемы и преимущества? Так случилось, что последние два года сразу несколькими вполне уважаемыми организациями (ГУ-ВШЭ, РНЦ «Курчатовский институт» и другими) был выполнен ряд исследовательских работ, посвященных оценке технологической структуры российских отраслей, оценке спроса и предложения технологий, формированию прогнозов технологического развития секторов и экономики в целом. На наш взгляд, результаты этих работ вполне подтверждают сложившееся ощущение. За последние 15 лет технологическая база российской промышленности стала еще более многоукладной, а в ключевых отраслях, которые мы привыкли характеризовать как высокотехнологичные (машиностроение, приборостроение), отставание от развитых стран скорее увеличилось, чем уменьшилось.

Кроме того, ситуация современного кризиса для отечественной промышленности сильно отличается от кризиса конца 90?х. Еще десять лет назад российские предприятия обладали созданными в советское время мощностями, значительной частью незагруженными, но вполне пригодными для выпуска более или менее конкурентоспособной на внутреннем рынке продукции (да и продукты соответствующие еще были). Обвал рубля тогда существенно оживил промышленность, дал серьезный толчок импортозамещению, а уж те, кто сумел к этому времени прорваться на экспорт, оказались в весьма неплохом положении.

Сегодня свободных современных мощностей практически нет. Продукты разработки 80?х на рынок не выведешь ни в каком кризисе. Но тучные времена создали предприятиям и проблемы, и преимущества. Без сомнения, серьезная проблема – расслабленность от выросших бюджетных потоков, преференций, протекционистских мер. Преимущество – начало масштабных программ технологической модернизации, причем в последние два-три года – довольно динамичных. Росли инвестиции, правда, в значительной части из федерального бюджета (так, по оценкам специалистов, в 2007 году в машиностроении госинвестиции составили более трети). Модернизация проводилась в основном на базе зарубежных технологий. Качество программ модернизации – различное, дефицит инжиниринговых компетенций – критический, динамика внедрения и эффективность использования новых технологий – тоскливые. В отсутствие осознанных программ реструктуризации и при дефиците кадров иначе просто быть не могло.

Инновационная активность большинства российских компаний находится на низком уровне. Созданные институты развития (Банк развития, Российская венчурная компания, Инвестиционный фонд, Роснано) пока не вышли на ожидаемый режим стимулирования инновационной активности. Инвестиции, сделанные за последние годы в развитие малого инновационного бизнеса, не могут быть масштабированы в реальном секторе по целому ряду причин, в том числе и из-за несовершенства инструментов инновационного развития и методов их администрирования. Увеличившиеся в последние годы государственные расходы на исследования и разработки привели не к масштабному формированию передовых промышленных технологий, а к снижению у государственных научных организаций и без того слабых финансовых стимулов к работе с бизнесом. В структуре внутренних затрат на исследования и разработки произошло замещение средств компаний бюджетными деньгами.

Отсюда императив первый. За межкризисный период технологическое отставание в промышленности в основном усилилось. Начатые программы модернизации – на взлете, рассчитаны по крайней мере на трех-пятилетнюю перспективу. Без масштабного технологического обновления шансов пережить кризис и поучаствовать в новом разделе рынка очень немного.

Как идет технологическая модернизация

В сырьевых отраслях наблюдается баланс двух тенденций. С одной стороны, желание компаний решить технологические проблемы за счет комплектных поставок западного оборудования с западным же сервисом. С другой – набирает обороты эффективная в целом ряде случаев формальная и неформальная система продвижения отечественной продукции под лозунгом Buy Russian. Важный элемент поддержания второй тенденции – качество и характер подготовки кадров всех уровней в отраслях, здоровый и нездоровый консерватизм в условиях минимальных требований к эффективности.

Рассматривая обрабатывающие отрасли, важно понимать, что модернизация охватывает два направления: новые продукты и новые технологии. Продукция советской разработки (транспортные средства, машины и оборудование, бытовая техника) давно неконкурентоспособна. Новые собственные разработки, в том числе модернизации старых моделей, есть, но их очень немного (исключение, надеемся, лучшая часть ОПК). В основном новый российский продукт – это сложное переплетение российских и зарубежных разработок и технологий. Задумавшись, авторы затруднились построить пример масштабного ввода на рынок чисто российского продукта, созданного на российской технологической линии.

Но отсутствие комплексных отечественных технологий не исчерпывает технических – не финансовых – проблем модернизации промышленности. Купить новый дорогой станок и производить запчасти к старому двигателю – есть (точнее, была до кризиса) и такая тенденция, увы, весьма популярная. Получить экономически эффективную производственную линию (речь идет, конечно, не об отверточной сборке), реализовать на ней выпуск новой конкурентоспособной продукции – это удавалось в последние годы очень немногим предприятиям. Причина – уровень организации промышленных бизнесов, недостаток проектных и инжиниринговых компетенций, слабая (или несовременная) подготовка персонала.

Хочется отметить: представления, будто достаточно масштабно закупить новые производственные линии и запустить на них лицензионные продукты, и это обеспечит развитие российской промышленности, кажутся весьма упрощенными. Вряд ли в обозримой перспективе российская промышленность будет предлагать себя в качестве одной из мировых площадок для массового производства и конкурировать, например, с Юго-Восточной Азией. Но это отдельная история. Важно, что при действии ряда негативных факторов (климатических, территориальных) стратегия технологической модернизации, выбор продуктов – это серьезная компетенция системной интеграции (позволим себе воспользоваться этим модным термином). Такая компетенция предполагает умение разумно использовать зарубежные технологии, создавать базу для их долгосрочного развития и адаптации, развивать собственные заделы, формировать и реализовывать концепции новых продуктов. Масштабных примеров не много, но они есть. Один из самых ярких – региональный самолет SSJ, будем надеяться на его успех.

Чего ждать от российской науки

Растущее в последние годы финансирование из федерального бюджета исследований и разработок (двукратный рост в постоянных ценах с 2002?го по 2008 год) к пропорциональному улучшению ситуации не приводит.

Средний возраст исследователей в России не меняется с 1998 года, составляя критические 49 лет. Мы год за годом сдаем позиции в мировой конкуренции результатов фундаментальных исследований, уступая уже не только странам-лидерам, но и Китаю, Индии, Корее, Нидерландам, Австралии. Кратный рост ассигнований на фундаментальные исследования сопровождается уменьшением количества публикаций российских ученых и в целом снижением авторитета России как научной державы. В сфере технологического развития для нашей страны все более характерным становится профиль нетто-импортера технологий: выплаты по импорту технологий превышают поступления от их экспорта в три раза.

При этом говорить о недофинансировании российского сектора исследований и разработок уже нельзя. Речь идет о катастрофически низкой результативности этих затрат. Например, Россия инвестирует из государственного бюджета в сферу исследований и разработок почти в два с половиной раза больше, чем Канада, имея при этом примерно в два раза меньше публикаций в международно признаваемых научных изданиях, в четыре раза меньше цитирований, в десять раз меньше международных патентов и в три раза меньше поступлений от экспорта технологий (см. таблицу).

В чем причины сложившейся ситуации? Сохраняется архаичная структура государственных Академии наук и отраслевых НИИ, препятствующая развитию молодых талантов, научной мобильности и включению российской фундаментальной науки в мировой контекст. Малая глубина планирования российских промышленных компаний, неразвитость инвестиционных институтов, ориентированных на долгосрочные программы в реальном секторе экономики, не создают стимулов для развития негосударственного сектора исследований и разработок – основного мотора роста в инновационной экономике. Корпоративная наука существует лишь в немногих нишевых секторах, а значительная часть государственных научных организаций за последние годы еще более автономизировалась от реальной экономики, проедая советские технологические заделы и сосредоточив усилия на освоении увеличивающегося год от года бюджетного финансирования. Немногие сохранившиеся и развившие свой потенциал научные организации вследствие ограниченного системного спроса на отдельные свои разработки переориентировались на экспорт научных услуг. Администрирование большинства федеральных целевых программ научного и технологического профиля при росте бюджетных ассигнований не ориентировано на развитие реального частно-государственного партнерства. Требования по внебюджетному финансированию оказались малоэффективными, а в условиях кризиса на ближайшие годы станут и вовсе трудновыполнимыми.

В таких условиях ускорение реформирования госсектора науки становится все более актуальным. Это реформирование должно предполагать:

– стимулирование развития фундаментальных исследований в университетах, в том числе путем институциональной интеграции с сохранившими компетенции научно-исследовательскими институтами;

– ускоренное развитие негосударственного сектора исследований и разработок (даже в условиях кризиса) путем поддержки его инвестиционных программ создающимися институтами развития;

– перенос акцента со стимулирования предложения (бюджетное финансирование исследований и разработок в научных организациях) на стимулирование интереса бизнеса (в том числе государственных промышленных компаний) к исследованиям и разработкам, в частности широкое использование механизмов бюджетного софинансирования расходов компаний на НИОКР.

При этом надо понимать, что даже при самом эффективном использовании обсуждаемых инструментов на масштабное, качественное улучшение ситуации уйдет как минимум десятилетие. Таким образом, в ближайшие десять лет поступление на рынок конкурентоспособных российских технологий будет весьма ограниченным, оно точно не покроет большей части потребностей в технологической модернизации, предъявляемых экономикой. Следовательно, широкомасштабное использование механизмов заимствований, адаптации и развития зарубежных технологий является абсолютно необходимым. Даже в условиях развивающегося кризиса и снижения возможностей финансирования технологического импорта представляется необходимым вновь обратиться к механизмам стимулирования импорта технологий в противовес импорту товаров.

Современная экономическая ситуация, развивающаяся рецессия требует дополнительного стимулирования спроса на технологическую модернизацию российских промышленных компаний. Необходимо формирование новых инструментов государственного регулирования (в том числе коррекция приоритетов в рамках деятельности институтов развития и федеральных целевых программ технологического профиля) в направлении создания комплексных проектов модернизации, развития инжиниринговых компетенций, системы переподготовки, глубокой интеграции вузов в реализацию этих проектов.

Итак, императив второй. В ближайшие десять лет поступление на рынок конкурентоспособных российских технологий будет весьма ограниченным, оно точно не покроет большей части потребностей в технологической модернизации, предъявляемых экономикой. Таким образом, не существует альтернативы широкомасштабному использованию зарубежных технологий в целях модернизации российской промышленности.

Риски адаптационной модели

Ограничения и риски при заимствовании новых технологий – популярная тема при обсуждении необходимости финансирования параллельных с западными научных разработок. И эта тема не надумана.

Угроза политических санкций в обозримой перспективе вряд ли исчезнет. Но и без политики ограничений много. Хорошо знают это авиастроители: попробуйте купить технологии или продукцию у фирм, на долгосрочную перспективу законтрактованных грандами отрасли. Не стоит забывать и о компаниях из Азии, держателях, между прочим, ключевых компетенций по отдельным узлам и системам для вполне мирной аэрокосмической продукции, которые с российскими предприятиями просто отказываются вступать в переговоры. Да и срыв сроков технологических поставок – совсем не исключительная ситуация. Это для крупнейших транснациональных корпораций средние технологические компании – надежные партнеры. А сдвинуть на год-другой поставки для российского машиностроительного предприятия (подумаешь, важный клиент) – дело почти обычное: угроза срыва производственной программы российского машиностроительного предприятия из-за провала запланированных поставок компонентов зарубежной компаний – совсем свежая докризисная история.

Тем не менее в ближайшие годы у нас нет иной основы для модернизации большей части промышленных компаний. Прогнозируемое снижение обменного курса рубля при одновременном сжатии спроса на промышленную продукцию не упрощает задачу реализации программ модернизации. Зато повышает финансовые риски инвестиций в оборудование и технологии. Основа этих рисков – низкая эффективность использования приобретаемых технологических комплексов вследствие неоптимальности программы модернизации, длительности и дороговизны внедрения, плохой организации производства, низкой (или не адаптированной к новым технологиям) квалификации персонала.

Как происходит заимствование технологий

Обсудим основные каналы заимствования технологий, то есть инструменты инновационного развития российской промышленности, на ближайшие 10-15 лет. Основной такой канал сегодня и в ближайшей перспективе – приобретение технологического оборудования и линий «под ключ», а также создание базы для адаптации, модернизации и развития производства с использованием приобретенных линий. Ключевой вопрос при принятии такого решения состоит в грамотном выборе комплекса конкретных технологий, определении стратегии его внедрения и в подготовке персонала для работы на создающемся производстве. Иногда технологическое развитие осуществляется путем приобретения лицензии и самостоятельной организации производства компанией – акцептором технологии. Этот путь сложнее, поскольку он предполагает более глубокую вовлеченность персонала компании в технологический проект. В последнее пятилетие стало актуальным приобретение за рубежом компаний – технологических доноров. Есть как положительные, так и отрицательные примеры таких поглощений, но оценка эффективности данного инструмента управления технологическим уровнем российских производств пока преждевременна. Наконец, большое значение для повышения технологической культуры компании имеет наем иностранных специалистов – носителей знаний.

При всех обстоятельствах, повторим, только грамотное, творческое инжиниринговое решение может обеспечить эффективность сделанного приобретения, реализовать «преимущества отстающих» особенно в условиях прогнозируемой на ближайшие годы рецессии. Но обучение персонала, сочетание эффективной базовой подготовки студентов и динамичной системы переподготовки – это инвариантное требование при любой стратегии и тактике приобретения и внедрения современной технологии.

Технологизация образования

Модернизация со значительной долей технологического заимствования требует серьезной подготовки – развития профильных инжиниринговых компетенций, реструктуризации производства, серьезной программы переподготовки разных категорий персонала. На голом месте инжиниринговые компетенции создать трудно. Отечественный сектор исследований и разработок, ведущие технические вузы – естественная основа. Задействована она пока слабо. А развитие такой инжиниринговой культуры на базе упомянутых игроков – это и серьезная основа выбора приоритетов, продвижения, использования зарубежного опыта для российских разработчиков. Сегодня такие конструкции – предприятия, зарубежные технологии, западный и российский инжиниринг, отечественные разработчики, вузы – начинают складываться, например, в сфере разработки и производства новых материалов. Пока это редкость, но только при наличии подобных конструкций риски заимствований станут приемлемыми.

Именно потому, что основным видом технологического проекта, реализуемого отечественной промышленной компанией в ближайшие 10-15 лет, будет проект заимствования и адаптации к российским условиям созданных за рубежом технологий, импорта и освоения соответствующего технологического оборудования, необходимы новые подходы к обучению специалистов – инженеров и технологов. Используя терминологию группы «Онэксим», необходима масштабная «технологизация» начального, среднего и высшего профессионального технического образования на основе обучения, нацеленного на освоения передовых (и не самых передовых, но «не наших») технологий, даже если они пока не применяются в России.

В области высшего образования основным инструментом развития станут технологические магистратуры, разработанные с участием и в интересах компаний, реализующих проекты технологического обновления. От советской отраслевой структуры экономики российская высшая школа унаследовала около 650 узких специальностей. Это привело к тому, что более 50% выпускников технических вузов не работают по специальности, а знания студентов устаревают раньше, чем они успевают получить диплом. Переход на двухуровневую систему дает нам шанс найти баланс между универсализмом и специализацией, объемом естественнонаучных знаний и способностью переучиваться в соответствии со сменой технологических укладов. Следствием этого станет и изменение технологии самого образования: переход от традиционной лекционно-семинарской модели к новым образовательным технологиям – проектам, тренингам, деловым играм.

В условиях экономической рецессии особую актуальность приобретут короткие программы технологической переподготовки, институциональной базой которых должны стать центры технологического обучения, создаваемые вузами совместно с международными инжиниринговыми компаниями – поставщиками технологических решений на российский рынок. Необходимым условием эффективности новых подходов в технологическом образовании станет широкое привлечение к преподаванию иностранных специалистов – носителей современной технологической культуры – с одновременной массовой переподготовкой преподавателей российских техникумов, училищ и вузов технического профиля.

Как мы уже упоминали, создание инжиниринговых компетенций может стать важным стимулом развития интеграционных процессов между вузами и российскими научно-исследовательскими институтами и конструкторскими бюро. Но только с широким участием зарубежных специалистов, только в рамках реальных проектов модернизации российских предприятий может быть создана основа серьезного скачка компетентности российских специалистов и преподавателей.

И последнее. Поскольку слабые позиции отечественных высших учебных заведений на мировых рынках знаний и технологий – основная проблема нашего высшего образования, активное вовлечение ведущих университетов в процессы научной и технологической модернизации отечественной экономики является главным условием хотя бы частичного восстановления международного авторитета российского высшего образования.

Поэтому императив третий. С учетом действующей адаптационной модели технологического развития требуется от стимулирования инновационного предложения перейти к стимулированию спроса и масштабному пересмотру программ инженерного образования.

Татьяна Гурова: Неолиберальная интрижка

Татьяна Гурова, первый заместитель главного редактора журнала «Эксперт»

Выращивание конкурентоспособной национальной экономики – это сложная многолетняя работа, требующая союза государства и бизнеса. Эта деятельность больше похожа на брак, чем на флирт

Сегодня, когда паника первых месяцев кризиса схлынула, в околоправительственных кругах вновь начались теоретические дискуссии о пользе и возможностях чистого либерализма. К сожалению, в этих дискуссиях либерализм зачастую подается в таком учебно-книжном варианте, что и сам он дискредитируется, и антикризисная политика, на нем основанная, может оказаться слишком жестокой по отношению к российской экономике. И вообще удивительно, что уже почти двадцать лет, начиная с 1991 года, мы все вынуждены с грустью вспоминать фразу, якобы сказанную Милтоном Фридманом по поводу замысла российского либерализма: «Видимо, эти люди в детстве очень хорошо питались».

Опять конкурентоспособность

В чем состоят базовые постулаты очередной либеральной волны?

Первое и главное – российская экономика неконкурентоспособна, за время кризиса все остальные страны обязательно нарастят свою конкурентоспособность, и мы должны. Но мы не сделаем этого, если будем слишком сильно раскручивать кредитную активность. Рынок должен очиститься. На место тех компаний, которые оказались неэффективными, придут новые, эффективные. И тогда мы станем конкурентоспоcобны.

Этому тезису противостоит другой – контрлиберальный: мы не можем позволить себе разорение градообразующих компаний, потому что у нас вымрут целые города. Поэтому, какими бы ни были эти компании по эффективности, мы должны их поддержать. Попытаемся разобраться в этом конфликте тезисов.

С постулата о необходимости повысить конкурентоспособность российской экономики, кажется, начинало свою деятельность Министерство экономического развития 2000 года. И тот факт, что мы опять возвращаемся к нему девять лет спустя, с той же интонацией, заставляет проанализировать, почему благие цели не были реализованы. Главных причин, на мой взгляд, было две: дефицит денег и дефицит времени. Российская экономика всегда жила в условиях дефицита денег, и это было главным тормозом модернизации хозяйства. Как бы ни хотелось, нельзя построить новый завод, не имея кредита. Мне могут возразить, что Европа тоже начинала с очень ограниченного денежного предложения – и ничего, построила эффективный капитализм. Это так. Но, когда Европа начинала, она ни с кем не конкурировала, а российские игроки вынуждены конкурировать с уже существующими европейскими и прочими иностранцами, имеющими колоссальное преимущество в доступности капитала для развития на своих национальных рынках. Так что, не ставя перед собой цели расширения кредита, нельзя ни вывести экономику из кризиса, ни добиться роста ее конкурентоспособности. При этом стоит обратить внимание на то, что у нас в России уже пять месяцев продолжается сжатие денежной массы. И если до сих пор оно было оправданно – надо было дать рынку пережить панику, то дальнейшее сжатие уже опасно. При таком сильном уменьшении предложения денег денежные рынки локализуются, и выживут в этих условиях не самые конкурентоспособные, а случайные.

Другой важный фактор, от которого зависит конкурентоспособность компании, – ее возраст. Для создания эффективной конкурентоспособной компании требуется время. Есть в либеральных учебниках, например, такая вещь, как «кривая обучения». Она показывает, что со временем на осуществление одной и той же операции затрачивается все меньше ресурсов. Это означает, что любая компания со временем становится более эффективной. Но, чтобы это время иметь, компании нужны длинные кредиты, которых у нас никогда не было. Поэтому так мало у нас новых модернизированных компаний. Проводя недавно масштабное исследование среднего бизнеса в России, мы увидели, что структура среднего бизнеса по составу компаний сильно меняется год от года. Из 100% компаний за пять любых лет умирает 40%. И это при том, что в первые годы из этих 40% половина может расти очень быстрыми темпами. Это означает, что компании не успевают вырасти, у них не хватает денежного ресурса, чтобы преодолеть неизбежно возникающие сложности. О том же свидетельствует и размер наших средних компаний – они в среднем в десять раз меньше своих западных аналогов. Еще осенью «Деловая Россия» давала оценку возможных потерь компаний в течение этого кризиса – она составляла те самые 40%. Потерять так много – жалко. Это ведь потери не абстрактных неэффективных компаний, это потери реального капитала, кем-то с трудом созданного или развитого, реального капитала, который есть сумма оборудования, технологий, навыков и рыночных связей, которые были накоплены нашими предпринимателями за предыдущие годы. Если этот капитал будет разрушен, кому-то придется все начинать с начала. И самое интересное, что они окажутся все в тех же условиях: они никому не известны, у них нет кредитной истории, денег взаймы взять сложно, иностранцы давят на собственном рынке.

То есть мы опять пойдем по тому же порочному кругу. При этом хочется заметить, что концепция конкурентоспособности в условиях жестких денежных ограничений за десять лет не позволила возникнуть в России таким несложным и высокооборачиваемым производствам (существующим во всех странах мира), как производство одежды, обуви, посуды, техники для дома, ткацким производствам, деревообработке, производству бумаги. Что там говорить, заботящиеся о своем имидже производители зубной пасты вынуждены везти упаковку (!) из Японии. О какой конкурентоспособности тут можно говорить?

Представляется, что, желая сделать конкурентоспособной экономику, необходимо прежде всего думать о расширении денежного рынка, о предложении кредита, о протекционизме. Более того, все страны, которые, как считают истинные либералы, выйдут из кризиса с возросшей конкурентоспособностью, думают именно о расширении денежного рынка и о протекционизме. И это не только США, о чем на прошлой неделе прямо заявил Обама. Европа, Китай – все будут делать это.

Нужен ли нам дефицит бюджета

Второй тезис новой либеральной концепции: нельзя допустить большого дефицита бюджета. Впрочем, пока цифры дефицита звучат очень приличные – до 5%, и это радует, но тем не менее проанализируем эту опасность.

Конечно, очень страшно переходить от профицитного бюджета к дефицитному, но кажется, что главное здесь не цифра, а понимание, откуда исходит опасность и какая преследуется цель. Страх перед дефицитом – это наследие 90?х. Но надо оценить, как сильно изменилась наша экономика за это время. Налоговые сборы, уровень реального налогообложения бизнеса очень высоки. Государство имеет вполне стабильные источники пополнения бюджета, чего не было в 90?е. Так что страх надо бы преодолеть.

Цель. В условиях высокой конъюнктуры мы держали профицитный бюджет, чтобы не было инфляции. Разве ее не было? А если бы построили дороги или вложили бы государственные деньги в субсидирование закупок энергосберегающего оборудования – разве не логично предположить, что тогда за счет снижения издержек у нас снизилась бы инфляция? Логично. А социальная стабильность в городах-миллионниках, развитое здравоохранение, хорошие школы, большой рынок арендного жилья, развитый оборонный комплекс – разве все эти следствия дефицита бюджета не сделали ли бы нашу страну более конкурентоспособной и в экономическом, и в социальном смысле этого слова? Черт возьми, странно, что мы никогда, ни на одном слушании в парламенте не обсуждали тему дефицита или профицита бюджета с этой, нормальной, человеческой точки зрения.