Текст книги "Шпионаж под сакурой(СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Спустя считанные секунды оркестр снова замолчал. На сей раз навсегда.

– Готон-кун, – Накадзо старался ни секунды не упускать, – помоги Наэ-кун добраться до лифта. Я вас прикрою.

Не договорив, антрепренёр принялся от бедра стрелять по прикончившему немца каии. Пули пробивали тварь, заставляя ту отступать обратно к чёрному пятну. Но та с обычным для них упорством шла вперёд. Боли каии не чувствовали и смерть принимали легко.

Готон подскочила к поднимающейся с пола кореянке, помогла ей, и они вместе поспешили к лестнице.

– Бросайте винтовки, – крикнул им Накадзо. – В них больше нет нужды.

Готон отбросила Арисаку, стукнувшуюся об пол, ей практически приходилось тащить Наэ на себе. Кореянка едва ноги переставляла – удар немца, видимо, сильно повредил ей. Накадзо подхватил её винтовку, повесив на плечо стволом вниз. Он стрелял без остановки, стараясь как можно быстрее менять обоймы, отступал вслед за девушками к лестнице. Ему удавалось держать каии на расстоянии, но как долго это продлится, кто знает. Скоро наберётся достаточно тварей, они набьются в коридор, задние начнут давить на передних, как это не раз бывало в их давних схватках. Каии не ведали страха, но инстинкт самосохранения был присущ и им, так что лезть на верную смерть они не спешили, пока у них просто не оставалось иного выбора.

Так они отступали по коридору. Накадзо стрелял, Готон волокла Наэ уже по ступенькам. На стене рядом с ними растеклась новая лужа, откуда спешил выбраться каии. Передёрнув затвор, Накадзо несколько раз выстрелил в торчащую из лужи голову твари, добавил прикладом, втолкнув её обратно. На него тут же обрушились твари, толкавшиеся в коридоре. Двигаться каии могли очень быстро, и Накадзо пришлось отскочить на пару шагов, едва не толкнув спиной Готон и не сверзившись с лестницы, чтобы не попасть в их жуткие клешни. Припав на колено и пропустив чудовищную конечность над головой, антрепренёр расстрелял оставшиеся в магазине патроны в ближайшего каии. Монстр повалился, мешая напирающим сзади. Накадзо воспользовался этим, прыгнув через оставшиеся ступеньки.

– В лифт! – крикнул Готон и Наэ. – Скорее в лифт!

– А как же остальные? – прохрипела Готон. – Мы их бросаем?!

– Спасай Наэ-кун, – отрезал Накадзо, забивая в магазин последнюю обойму. – Только патроны оставьте. Кидайте их на пол. И быстрее, проклятье, быстрее!

Через всё фойе к ним бежали Дороши и Акамицу, Сатоми, несущая на руках потерявшую сознание Алису. Последним – Руднев, отстреливающийся сразу из двух пистолетов.

– Все в лифт! – мгновенно сориентировался Накадзо. – Дороши-кун, готовь эвакуацию. Уходим по второй ветке! У тебя не больше четверти часа!

– Но обычная процедура… – начала было девушка, но антрепренёр перебил её:

– Она тут неприменима! Четверть часа, – повторил он.

Девушки набились в лифт. Места для Накадзо и Руднева уже не оставалось.

– А как же Марина-сан, – крикнула Дороши уже из-за закрывающей решётки.

Сатоми же рванулась прочь из лифта.

– Здесь мой меч! Фамильное оружие! Я не могу его оставить тут!

Она попыталась разжать решётку, но Руднев силой втолкнул её обратно.

– Мы ещё вернёмся за твоим мечом, Сатоми-кун, – пообещал девушке Накадзо, закрывая решётку.

Готон потянула за ручку, и лифт поехал вниз.

Накадзо сдёрнул с плеча вторую винтовку, протянул её Рудневу.

– Собирайте патроны, Руднев-сан, – сказал он, присаживаясь над разбросанными обоймами. – С пистолетами вам долго каии не сдержать.

В пистолете, что дала мне Акамицу, ещё оставались патроны, и я сунул его в карман, оружие Дороши с опустевшим магазином полетело на пол. Я присел рядом с Накадзо, набивая карманы куртки и брюк винтовочными обоймами. Тут же зарядил одной из них Арисаку, передёрнул затвор и, не поднимаясь, начал стрелять. Я всаживал пулю за пулей в наступающих каии, пытаясь припомнить, сколько примерно времени требуется лифту, чтобы проделать путь вниз и вернуться наверх. Ведь сейчас именно от этого зависело – жить нам с Накадзо или умереть тут. Ну, ещё и от того, как быстро мы с антрепренёром будем стрелять. В трёхметровую тушу, бугрящуюся чёрными мускулами, я бы попал и метров с пятидесяти, а они, к сожалению, были намного ближе к нам.

Столько стрелять мне не приходилось, наверное, с Гражданской. Я давно уже сбился со счёта прошедших минут. Стрелял, передёргивал затвор, снова стрелял. Когда вместо выстрела раздавался сухой щелчок, менял обойму и снова начинал стрелять. Рядом со мной Накадзо делал то же самое. Антрепренёр даже карманы обоймами набивать не стал, когда в магазине кончались патроны, он просто поднимал с пола ближайшую, заряжал её в винтовку и снова палил по наступающим каии.

Выше нас, в том коридоре, где ещё так недавно отстреливалась от врага Марина, часто стучали автоматные очереди и несколько раз звучали взрывы гранат, похоже, незваные гости не были товарищами Юримару. Каии наседали и на них. Что ж, за это можно было и поблагодарить нашего врага.

Эта мысль показалась мне в тот момент удивительно смешной. Я начал идиотски хихикать, едва сдерживаясь от того, чтобы не расхохотаться в голос. Благодарить Юримару. Он ведь был в союзе с незваными гостями в форме, ведь кричал же он что-то насчёт уговора и «сам за себя». Теперь его каии разоряют театр, но они же не дают незваным гостям прорваться туда, куда те хотят. Выходит, есть и от них польза. Новая мысль оказалась ещё более идиотской, и я рассмеялся уже в голос, не в силах сдерживаться больше.

Накадзо покосился на меня, но ничего не сказал.

Ютаро буквально скатился по лестнице, отмахиваясь от каии знакомым мечом. Это было оружие Сатоми. Юноша обращался с ним не столь ловко, как девушка, но для того чтобы прорваться через мешающих друг другу каии этого вполне хватало.

– Ты вовремя, Ютаро-кун! – крикнул ему Накадзо.

– А как же Марина? – спросил я. – Бросать своих – последнее дело!

– Думаю, она уже внизу, – бросил Накадзо. – Если жива, конечно, – мрачно добавил он.

– Не понимаю, – упрямо помотал головой я, вытаскивая из кармана брюк последнюю обойму.

– Нет времени объяснять, – отрезал Накадзо.

За нашими спинами раздался знакомый звонок – прибыл лифт.

– Бросать Марину нельзя! – выкрикнул я, расстреливая обойму в ближайшего каии.

– Вниз, Руднев-сан! – рявкнул мне Накадзо. – Это – приказ!

– Но… – снова попытался возразить я.

– Выполнять! – лязгнул сталью голос Накадзо. Это был уже не весёлый выпивоха антрепренёр, а тайса секретного подразделения «Щит».

Я подхватил с пола, наверное, последнюю обойму, загнал её в винтовку и за несколько секунд расстрелял все патроны. Отшвырнув оружие, нырнул в лифт. Ютаро и Накадзо не отстали от меня. Тайса захлопнул решётку перед носом рванувших к нам каии. Я дёрнул за рычаг – и лифт поехал вниз, оставляя врагов над нашими головами.

– Что это за возня внизу?! – обернулся через плечо Исаак, только что покончивший с дьявольским оркестром. Рука, погрузившаяся во тьму, теперь горела огнём, но фон Кемпфер старался не обращать внимания на боль.

– Театралы бегут, – отметил ему Мельхиор. Старший из фон Нейманов укрывался за спинами братьев. – Куда-то вниз. – Он поправил очки.

– Нам стоит последовать за ними, – заметил Исаак.

– Твари отрезали нас от марионеток, – сказал Мельхиор. – Те дерутся в окружении, и если я их брошу, то марионетки Дитриха вполне могут и сбежать. Они ведь только люди.

– Плевать на них, – отмахнулся фон Кемпфер. – Подорви своих бойцов, сумеешь сделать это на расстоянии?

– Ты силу взрыва себе представляешь, – поглядел на него поверх очков Мельхиор. – Если я одновременно подорву три оставшиеся марионетки, тут полтеатра на воздух взлетит.

– Эти твари скоро вскроют их, – отрезал Исаак, – и они рванут всё равно.

– Но мы к тому времени можем быть уже далеко, – Мельхиор снова поправил очки, что выдавало крайнюю степень нервного возбуждения. – Например, спустимся вслед за театралами по шахте лифта.

– Отходим к лифту, – решил фон Кемпфер. Ему было не слишком приятно признавать правоту Неймана, но сейчас была не та ситуация, чтобы мериться авторитетом.

– Я прикрою, – бросил через плечо Бальтазар.

– Не надо самопожертвований, – крикнул фон Кемпфер. – Мне нужны все вы!

– Я не склонен, – отмахнулся Бальтазар, обращая в кристаллы левую руку ринувшегося на его брата монстра, – к нему. – Конечность осыпалась, а средний фон Нейман мазнул рукой по груди твари. – Просто я уже покойник.

Залитая машинным маслом марионетка Мельхиора не успела перезарядить пистолет-пулемёт. Рука каии пробила ему грудь, клешни сжались на встроенной в тело эсэсовца бомбе. Взрыв прогремел через считанные секунды. Следом сдетонировали бомбы в телах остальных марионеток Мельхиора. Каии и живые эсэсовцы разлетелись в разные стороны, пламя охватило тяжёлые шторы и ковёр на полу. Распространялось оно очень быстро, устилавшие пол мёртвые каии горели как политые керосином дрова.

Взрывы швырнули Исаака и фон Нейманов обратно на лестницу. Больше всех досталось Мельхиору. Хоть он и стоял за спинами братьев, взрывной волной его отшвырнуло на десяток шагов, он спиной проломил перила и напоролся на обломки. Куски деревянных подпорок насквозь пробили его тело и окровавленные вышли из груди. Он жутко закашлялся кровью – и умер.

Остальным повезло больше. Исаак успел закрыться щитом, избежав травм, а Бальтазар и Каспар скатились по лестнице, быстро вскочив на ноги.

– Братец! – закричал Каспар, кидаясь к телу Мельхиора, свисающему с перил.

– Поздно, Каспар, – встал на его пути Бальтазар. – Брат мёртв!

При этом он старался не прикасаться к Каспару ладонями.

– Давайте, – бросил Бальтазар Исааку, – уходите. Я прикрою вас.

– Теперь каждый человек на счету, – отрезал фон Кемпфер.

Бальтазар показал ему ладони, покрытые слоем кристаллов.

– Об этом говорил ещё наш семейный врач, – объяснил он. – Длительное применение выделяемого моей кожей фермента, кристаллизующего белок, может повлиять и на моё тело. Кристаллизовать белки моего собственного тела. Я уже чувствую это. Жить мне осталось не слишком долго. Но прикрывать вас от новых тварей я ещё успею. Поторопитесь.

– Братец! – взвыл Каспар. – Братишка! Как же это так?! Мельхиор бросил нас! Теперь ещё и ты!

Бальтазар натянул кожаные перчатки и отвесил брату полновесную пощёчину. Лысая голова Каспара дёрнулась, из рассечённой ударом губы потекла струйка крови.

– Соберись, тряпка! – отчеканил Бальтазар. – Ты теперь последний из фон Нейманов! Покажи всем, чего стоит наш рыцарский род! Вперёд!

Каспар, который, казалось, готов был прямо сейчас расплакаться, действительно, подобрался, поднял голову, выпрямил спину.

– Хайль! – крикнул Бальтазар, вскидывая руку в салюте.

– Хайль! – ответили Каспар и Исаак.

Когда лифт с мягким толчком остановился, я вытащил из кармана пистолет Дороши, но Накадзо покачал головой.

– Внизу защита намного крепче, – сказал он, – и для того, чтобы пробить её недостаточно музыки и дьявольского колокольчика Юримару. Она выдерживала куда более серьёзные атаки.

Мы пренебрегли переодеванием и быстро зашагали по длинному коридору прямо к ангару доспехов духа. Девушки уже стояли рядом со своими машинами, и среди них я был удивлён увидеть Марину. Я едва удержался от того, чтобы кинуться к ней и схватить за руки. Ведь мы уже не были детьми, не понимающими различия между словами дружба, любовь и отношения. Подавив в себе этот порыв, я всё же подошёл к Марине, она обернулась.

Ютаро же направился к Сатоми, на ходу протягивая ей меч в лаковых ножнах.

– Я думал, с тобой случилась беда, – ничего умнее выдавить из себя я не сумел.

– Извини, что разочаровала тебя, – съязвила Марина, шутовски разведя руками.

– Я не желаю больше тебе смерти, – ответил я, почувствовав себя почему-то увереннее. – Мы теперь дерёмся плечом к плечу против страшного врага.

– У нас теперь не один враг, Руднев-сан, – усмехнулся подошедший к нам Накадзо. – Так что ещё повоюем. И на время войны я приказываю все ваши личные дрязги из прошлого отставить.

– Хай! – в один голос ответили мы с Мариной, переглянулись, и я едва не рассмеялся, глядя на неё.

В таких случаях гимназистка Марина Киришкина по прозвищу Маришка-Киришка показывала смотрящему на неё язык. Марина Киришима – сёи отряда «Труппа» только отвернулась и зашагала к своему доспеху духа.

– Кажется, Руднев-сан, – неожиданно усмехнулся Накадзо, – не все чувства к вам умерли в душе Марины-сан.

– Место для ненависти, думаю, там всегда найдётся, – пожал плечами я, сделав вид, что не понял весьма прозрачного намёка.

– Забирайтесь в свой доспех, – кивнул Накадзо. – «Кохэби» скоро отправляется. Дороши-кун отлично справилась с делом. Поезд отправляется через считанные минуты.

А вот у Сатоми и Ютаро всё прошло намного лучше. Руки юноши и девушки встретились на ножнах меча. Они замерли, глядя друг другу в глаза, будто герои шекспировской драмы или средневекового романа. Затем Сатоми мгновенно залилась краской и бегом бросилась к своему доспеху.

Я усмехнулся, глядя на них, и направился прямиком к своему «Коммунисту» и вскарабкался по лесенке в кабину. После всех перипетий и схваток сегодняшнего безумного дня, здесь я чувствовал себя прямо-таки уютно. Теперь пусть лезут каии хоть сотнями, очереди из ШВАКа и ДШК выкосят их очень быстро.

– «Кохэби» готов, – раздался по громкой связи голос Дороши. – Подводите доспехи к погрузочной площадке.

Видимо, в этот раз мы поедем по-человечески: в вагонах, а не трясясь внутри доспехов духа. Хотя, быть может, трястись в них сейчас куда безопасней. На погрузочной площадке несколько ребят мастера Тонга установили аппарель, по которой доспехи один за другим поднимались на открытые платформы и шагали по ним, занимая свои места. Я оказался самым нерасторопным, потому мне досталась последняя платформа. Как только я установил свой доспех, рабочие занялись разборкой аппарели.

Мы выбрались из доспехов и попрыгали с платформ, направились к Накадзо и Дороши.

– Первые два вагона для нас, – сообщил нам антрепренёр.

– Нам бы и одного хватило, – протянула задумчиво Наэ, – зачем ещё нагружать рельсы?

– Потому что при возможной атаке, – откровенно ответила ей Марина, – меньше шансов, что накроют сразу всех пилотов доспехов духа. И будет ещё кому воевать с Юримару и немцами.

– Какими ещё немцами? – удивилась Наэ.

– Всё потом, – отрезал Накадзо. – Садимся в вагоны таким порядком. Я, Ютаро-кун, Готон-сан и Асахико-кун, а также Дороши-сан и Акамицу-сан, в первый вагон. Руднев-сан, Марина-сан, Сатоми-кун, Наэ-кун и Алиса-тян, второй. Декораторы поедут в крытом грузовом вагоне.

– Но… – Я даже не понял, кто это сказал, потому что Накадзо оборвал его «стальным» голосом тайса:

– Отставить разговоры! По вагонам!

Меня, как человека военного, после такого окрика ноги сами понесли к указанному вагону. Марина шагала рядом. Но не прошли мы половины пути до дверей вагона, как я увидел шагающего к декораторам Бокия. Я развернулся в его сторону, потянул из кармана пистолет Акамицу.

– Пантелеймон! – крикнула мне Марина, от волнения почему-то перешедшая на русский. – Что это значит?!

Я не обратил на её слова никакого внимания. Меня интересовал только Бокий. Теперь я заметил, что одет он был немного не так, как тот, кому Дороши выстрелом разнесла голову в фойе. Надо было выяснить всё и как можно скорее – тащить за собой марионетку Юримару в новое убежище было смертельно опасно. Не доходя нескольких шагов до Бокия, я вскинул оружие и навёл его на Глеба Ивановича.

– Стойте, Ви Мин! – крикнул я ему. – Ни шагу! Пошевелитесь – получите пулю без разговоров!

– Погодите, – сгорбился Бокий, поднимая руки. – Не стреляйте. Я всё объясню.

– Сделайте это быстро! – рявкнул я, про себя гадая, действительно ли остались патроны в пистолете и если магазин пуст, то что делать в этом случае.

– За это значит, Руднев-сан?! – крикнул мне в спину Накадзо.

– Я помню этого корейца, – вместо меня ответила Дороши. – В нём жил злобный дух тьмы, которым управлял Юримару. Я убила его.

– Я всё объясню, – продолжал быстро говорить Бокий. – Я всё могу объяснить.

– Вы обещали сделать это ещё до всей это чертовщины, – напомнил я. – Говорите уже.

– Думаю, я смогу лучше него объяснить это, – раздался знакомый до боли голос Юримару.

Из кармана брюк Бокия потянулся чёрный дымок. Он быстро взвился над его головой и в считанные секунды соткался в фигуру, обернувшуюся седовласым самураем.

Я тут же перевёл пистолет, нацелив его на лоб Юримару.

– Ты ещё в фойе расстрелял все пули, Руднев-сан, – усмехнулся тот. – Да и стрелять в меня бесполезно теперь.

– Все в поезд, быстро! – крикнул Накадзо и протянул руку Сатоми. – Дай мне свой меч, Сатоми-кун, я сумею задержать Юримару.

– Ты был не из самых лучших фехтовальщиков в нашем отряде, – заметил седовласый самурай, кладя руки на мечи. – И в те времена ты не справился бы со мной, а теперь – и подавно. Ты не сможешь подарить своим девчонкам и пары секунд.

– В поезд! – крикнул Накадзо, которому Сатоми, не задумываясь, вложила в руку меч в ножнах.

Я всё же рискнул не поверить Юримару – и выстрелил ему в голову. Пистолет дёрнулся в моей руке, я увидел, как во лбу его появляется аккуратное отверстие, следом разлетается кровавыми брызгами затылок. И только после этого услышал выстрел. Пистолет встал на задержку – теперь точно магазин пуст.

– Этого под арест, – бросил Накадзо, указывая на Бокия, – после с ним разберёмся. И бегом в поезд! Марш!

Декораторы попытались схватить Бокия, но тот ловко вывернулся из их рук и бросился к двери в дальнем конце ангара.

– Отставить! – крикнул Накадзо бросившимся было вслед декораторам. – Уходим отсюда!

Марина уже стояла в дверях нашего вагона. Она отступила в сторону, вскинула револьвер и выпустила оставшиеся в барабане патроны в замершего Юримару. Тяжёлые пули отбросили седовласого самурая. Он упал на пол, но почти сразу начал подниматься. Я запрыгнул в вагон, едва не толкнув Марину. Она вовремя успела отступить внутрь вагона. Я оказался последним, кто оставался на платформе, так что нам оставалось только закрыть двери.

– Марина-сан, – обратился я к девушке, – у тебя патроны еще остались к револьверу?

– Последние только что выпустила, – развела она руками, рассеяно бросив оружие на одно из кресел.

Поезд дёрнулся и тронулся в вперёд, быстро набирая обороты. На платформе прозвучал взрыв, нас ощутимо тряхнуло, пришлось хвататься за спинки кресел, чтобы не упасть.

Поезд набирал скорость, унося нас из гибнущего театра. Сердце отчего-то защемило. Театр за несколько прошедших месяцев стал для меня почти домом. А ведь слишком долго жил почти кочевой жизнью красного командира, воспринимая каждое новое место дислокации, как временное, не прикипая к нему, что называется, всей душой. С театром же вышло совсем иначе, сам не знаю, как и почему. Быть может, дело в людях.

Новый взрыв тряхнул поезд, заставляя нас забраться в кресла. Как-то само собой вышло, что я плюхнулся рядом с Мариной. Только между нами оставалось свободное кресло с лежащим на нём револьвером. Прямо-таки Тристанов меч.

Я поделился этим с Мариной. Она долго глядела на меня, выискивая в моих словах подвох, а после рассмеялась от души. Легко и весело. Несмотря ни на что.

Юримару поднялся с пола, стерев с лица кровь. Он не думал, что обычные пули, не начинённые под завязку ненавистью, могут причинить ему столько вреда. Видимо, новое перерождение, что он прошёл в фойе театра, временно ослабило его. Теперь ему оставалось только глядеть вслед уезжающему поезду. Бежать вслед за ним по рельсам было бы попросту глупо.

Он не обратил внимания на взрывы, прогремевшие наверху и отдавшиеся тут основательным сотрясением стен и пола. Да и на выбравшихся из шахты лифта Исаака и Каспара тоже. Равно как и на старающегося не попадаться ему на глаза Бокия. Глеб Иванович подбирался к помещению со странными машинами, перемигивающимися экранами и рычагами.

– Я думал нас тут будут ждать, – произнёс фон Кемпфер, меж пальцев которого мелькали небольшие вихри тьмы.

– Я вас не жду, – отмахнулся Юримару, даже не оборачиваясь к немцам. – Мне тут и делать-то, собственно, нечего. Вам просто не повезло.

Он резко развернулся к ним, выхватывая меч. В сторону немцев устремился широкий хищно изогнутый полумесяц тьмы, сорвавшийся с клинка. Кемпфер закрыл их с Каспаром щитом. Они оба на мгновение скрылись в облаке непроглядной темноты. Когда же она рассеялась, рядом с Исааком стоял второй Юримару, только без оружия. Даже одежда каким-то чудом сменилась на просторное кимоно.

– Думаешь, меня это смутит? – приподнял бровь настоящий Юримару.

– Ну уж точно маленькая девочка не смутила бы, – усмехнулся Каспар, голос которого теперь в точности копировал голос Юримару вплоть до мельчайших интонаций. – Но ты считаешь мою силу двойника слишком убогой. Её действие намного глубже.

Каспар взмахнул рукой, тьма завертелась вокруг его пальцев и чёрной лентой устремилась к Юримару.

– Сила хороша, – ответил тот, – применение убого.

Он коротко полоснул по ленте мечом, рассёк её надвое. Половинки ленты устремились к Каспару, потерявшему над ними контроль. Исаак едва успел снова прикрыть его щитом. А когда тьма щита рассеялась, Кемпфер увидел, как оседает на пол Каспар, уже в своём подлинном облике. Юримару стоял в паре шагов от него, распластав последнего фон Неймана коротким мечом. Из разрубленной груди Каспара хлестала кровь, заливая чёрную униформу и кимоно Юримару.

В такие моменты всё зависело только от его реакции, и Исаак фон Кемпфер умел реагировать мгновенно. Он отступил на шаг и обрушил на Юримару десятки небольших чёрных молний. Они впились в тело седовласого самурая, парализуя его, заставляя мышцы трястись в отвратительном треморе. На теле Юримару начали открываться полученные в сегодняшнем сражении раны. Кровь и чёрная жидкость, напоминающая нефть, вперемешку полились из них, он упал на колени, попытался опереться на меч, но руки плохо слушались его из-за тремора.

Но и силы Исаака были не бесконечны. Поток молний быстро иссяк. Кемпфер приготовил новое заклятье и уже хотел обрушить его на Юримару. Однако седовласый самурай, превозмогая остаточный тремор, перекатился через плечо назад и взмахнул коротким клинком крест-накрест. Два полумесяца тьмы устремились к Исааку, тот вынужден был ударить своим заклятьем, более всего напоминавшим чёрным молот, по ним, а не в Юримару. И почти тут же на скорую руку скроив несколько цепей того же безрадостного оттенка, швырнул их в Юримару. Седовласый самурай в последний миг успел перерубить летящие к нему с разных сторон цепи.

Не давая ему опомниться, Исаак хотел сотворить ещё одно заклятье. Но тьма неожиданно отказалась слушаться его. А по полу простучали деревянные подошвы.

– Довольно, Юримару, – на плечо седовласого самурая опустилась тонкая рука с длинные холёными пальцами. – Пора уходить отсюда. Вы слишком взбаламутили тонкий мир сегодня. Монахи Асакуса Канон ещё не ворвались сюда только из-за пожара, охватившего театр. Но его скоро потушат.

– Ты как всегда права, Кагэро, – ответил загадочной женщине Юримару, выпрямляясь. – Наши дела здесь окончены, герр Исаак, а затевать личную войну, действительно, нет времени.

Они с Кагэро направились к чёрной арке портала, открывшегося на месте двери в соседний зал. Но на полпути Юримару обернулся и весело произнёс:

– Не хотелось бы, чтобы твои усилия оказались совсем уж напрасны, герр Исаак. – Лучшие образцы кристаллов духа, что тут есть, встроены в машины, стоящие в тренировочном зале. Не ошибёшься, они больше всего напоминают доспехи духа, только частично утопленные в стену.

С мехами, в которых, по словам Юримару, находились кристаллы духа, пришлось изрядно повозиться. Первый они с Бокием даже повредить умудрились, слишком азартно вскрывая подручным инструментом панели на фальшброне мехов. Разделив поровну кристаллы, Бокий и фон Кемпфер вместе направились в порт. После всех событий в Токио выбираться обоим придётся нелегальным путём, а пока до поры лучше всего отсидеться в пакгаузах, пока хоть немного не утихнет шумиха, вызванная событиями в театре.

Бокий радушно пригласил Кемпфера в своё убежище, где спрятал по прибытии одежду.

Была уже глубокая ночь, когда они уселись на сырой пол пакгауза.

– Ну, вот всё и закончилось для нас, – сказал Бокий. – Хотя вас, наверное, по голове не погладят. Весь отряд угробил, всё же.

– Со мной не раз такое случалось, – отмахнулся фон Кемпфер. – Мне жаль лишь Дитриха и немного Гудериана. Лучшего помощника, чем Лоэнгрин найти сложно, а Клык был отличным телохранителем.

– Ты очень утилитарно подходишь к людям, – усмехнулся Бокий.

– Иначе не умею, – пожал плечами немец. – Люди, вещи, особенной разницы между ними я никогда не находил. Главное, насколько они полезны и как долго прослужат мне.

– Насчёт вещей, – попросил у него Глеб Иванович, – вы не могли бы отдать мне ваш пистолет. У вас есть ваше колдовство, или чем вы там этого самурая лупили, а мне бы оружие не помешало сейчас.

– Берите, – Исаак вынул из внутреннего кармана Браунинг и кинул его Бокию. – Не понимаю даже, зачем вы его мне возвращали. Он мне и в двадцать первом был не слишком нужен, а теперь и подавно.

Бокий проверил оружие, вынув магазин и защёлкнув его обратно в ручку.

Исаак встал, чтобы размять ноги и спину. Он лишь на мгновение выпустил Бокия из поля зрения – и тут же прогремел выстрел. Пуля угодила фон Кемпферу в живот. Он переломился пополам, и следующие две пули пробили ему ключицу и грудь. Кемпфер выпрямился, уставившись на сидящего на полу с невозмутимым лицом Бокия. А тот продолжал всаживать в него пулю за пулей. Исаак отступил на несколько шагов и сполз по влажной стенке сарая, оставляя на ней широкий грязно-красный след.

– Как? – только и смог выдавить из себя Исаак.

– Мне было известно, куда именно вы, герр фон Кемпфер, отправляетесь и зачем, – честно ответил умирающему Бокий, – иностранный отдел сработал очень хорошо. Вот я и решил воспользоваться оказией, да и на Родине мне стало уж очень неуютно. Вот и решил исчезнуть на какое-то время. Теперь же, вернувшись с кристаллами духа, я существенно подниму реноме своего отдела и достать меня будет уже намного сложнее.

– Но… – прохрипел фон Кемпфер, но у него горлом пошла кровь, и продолжить фразу он не смог.

– Образцов такого качества, герр Исаак, – усмехнулся Бокий, – всегда мало. Часть сдам сразу, часть – придержу.

Исаак уже мог только хрипеть, а Бокий отвечал на незаданные им вопросы.

– Пули в пистолете выплавлены из старинных мечей, – сказал он, – пришлось парочку переплавить для этого. Они напились в своё время вдоволь кровушки, и впитали столько боли, гнева и страха, что могут уничтожить не только тебя, не смотря на всю твою магию.

Бокий поднялся, подошёл к Исааку и принялся шарить у него по карманам. Вынул небольшую коробку с кристаллами и пачку любимых фон Кемпфером сигарок.

– Я ведь намерено протащил сюда твой пистолет, – сказал он, прикуривая сигарку, затягиваясь и вставляя её в синеющие губы Исаака, – и отдал тоже специально. Кто же отдаст оружие в руки врага, которого собираешься из него же и прикончить? Очевидная глупость, но ты купился на этот трюк. Не ожидал такой вот подлости от меня в последний момент. А зря.

Последние слова он произносил, глядя в уже мёртвые глаза Исаака Фердинанда фон Кемпфера.