Текст книги "В плену лживого солнца (СИ)"

Автор книги: Борис Токур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава 47

Белокаменная лестница храма-дворца давно приобрела неухоженный вид. Красивая статная женщина поднималась по истёртым ступеням, которые вслед её шагам тут же заметала песчаная позёмка.

Жизнь Джахи и её обманутых жителей проходила на глазах Неросфет. Когда-то она ушла из родного города, будучи в расцвете лет и полной сил. Сегодня, годы спустя, во дворец возвращалась старуха.

До сих пор она помнила всё, что задевал её взгляд. До мельчайшей детали, в подробностях. От царапинки в верхнем левом углу цветного панно до щербинки в стене сразу над дверью.

Бывшая обитель светлого бога преобразилась. Грязь и мерзость расползлись по коридорам, заполнив переходы и залы. Неросфет неспешно шла по неметёным полам, слушая, как под высокими сводами гуляют заунывные песнопения. Мягкие шаги тихо шелестели вдоль стен с остатками выцветших картин. В отходящих галереях звенел шорох осыпающейся мозаики.

Взгляд, проникающий сквозь любую преграду, не удержат никакие запреты и тайны.

Свидетельством преступлений безумца – рисунки на сумрачных стенах отвергнутой колыбели Этерны. Где кровь его бесчисленных жертв застыла в жутких потёках. Где в нижних туннелях осквернённого храма, куда много лет не проникал солнечный свет, до сих пор множится эхо фантомных страданий. Тех, кто пытался выбраться из подземелья, но так и остался, задушенный смертоносным дыханием чуждой сути.

Тонкие руки толкнули облезлые двери, и царица переступила порог.

В окружении безобразных старцев сидел иссохший «мертвец». Камень застывшим каскадом спускался со стен, тянулся по полу. Неподвижными корявыми пальцами он наполовину охватывал трон, почти касаясь обезображенных ног правителя. Серая зернистая крошка уже покрыла нижний край истлевшего одеяния.

Аршухан поднял голову, и на Неросфет уставилась жуткая деревянная маска. Под коричневой, источенной шрамами кожей проступали острые лицевые кости. В глазах правителя метнулся проблеск узнавания.

– А-а… это ты, – задребезжал его голос. – Пришла полюбоваться? – Он сделал попытку встать, но ослабленное годами и болезнью тело притянуло обратно. – Ждёшь моей смерти, чтобы вернуть себе трон?

Он заквохтал от жалкого смеха и едва не задохнулся, отплёвываясь и пытаясь откашляться. Грудь заходила от судорожных вздохов.

– Ничего мне от тебя не нужно, – спокойно произнесла Неросфет. – Для меня трон всегда принадлежал Музаффару, истинному правителю Áтон. А не тому, кто взялся обратить историю в прах.

Аршухана затрясло от негодования.

– Что?..

Вокруг зашептались жрецы и приближённые. Никто не смел встревать в разговор. Махнув рукой, правитель велел всем убраться. Фигуры в балахонах поспешно отошли, но остались неподалёку, застыв тенями между колоннами.

Неросфет с достоинством подняла голову.

– Никому не скрыть от древнего светила то, что рождается и умирает под его лучами. Не тебе, обычному смертному, стирать то, что выжжено на священном теле истории. И не тебе её править. – Глаза хранительницы, всё такие же синие и ясные, какими их запомнил Аршухан в последнюю встречу, ярко блеснули. – Ты всё разрушил. Иссушил источник истины, подменил Этерну скверной. Приносил сотни жертв и лил реками кровь своих подданных. Зачем?.. Чтобы подземные боги указали тебе путь к абсолютной власти над миром?!

– Ты могла разом со всем покончить, – проскрежетал бывший жрец. – Тебе всего лишь нужно было прийти ко мне и выдать тайну Сердца Джахи. Ты же предпочла гордо уйти, не заботясь о том, что станет с ато́нами.

– Я думала, есть предел у безумия, – покачала она головой. – Вижу, что ошибалась. Не тирану, обрекшему на погибель целое поколение, рассуждать о благополучии своего народа. И ты заблуждаешься. Даже если бы посадил меня в яму и держал там до конца моих дней, всё равно ничего не узнал бы. Мы лишь хранители вместилища. Истинное знание, которым оно заполнено, всевышний открывает избранным. Обладателем тайны стал первый ато́н. Музаффар, говоривший с богами. Но ты запер его в междумирье.

Аршухан с дрожью вцепился в посох.

– Кто?!! – прокаркал он, поднимаясь. – Кто и когда сказал, что наджджа не достоин быть избранным?!

Неросфет оставалась совершенно спокойной.

– Сумасшедший старик, ты так ничего и не понял. Ни муж, ни первый ато́н – правитель. Но тот, кого боги сочтут достойным. Способным сохранить и умножить. Пусть он был бы обычный рыбак или пахарь. Постой… – она выгнула бровь, – неужели ты до сих пор жаждешь познания древней тайны?

Аршухан затаил дыхание. Огонёк, мелькнувший в давно погасших глазах, подсказал Неросфет, что она угадала.

– Алчешь? – посмотрела она с сомнением. С напряжённым ожиданием глядя на бывшую царицу, он с силой вцепился в золотое навершие посоха. – Что ж, будет по-твоему. Но тебе нужно кое-что знать. Для беседы со Светом потребуется вскрыть собственную душу. Решишься обратить взор внутрь себя, я укажу путь в Сердце Джахи. Вот только искра божья даётся не каждому. Получишь то, чем заполнена.

Аршухан глянул на Неросфет с недоверчивым прищуром, силясь понять, о чём она говорила. На лице мелькнуло нечто сродни догадке, которую постепенно стал замещать страх. Бывший жрец выпрямил спину и мелко затряс головой.

– Н-нет…

– Ты так жаждал обладать этой тайной, полагая что обретёшь власть и могущество, каких не знал ни один из земных царей. Но всю жизнь искал не то и не там. Истина всегда была рядом с тобой, и она легче пухового пёрышка.

Правитель сделал над собой усилие и с трудом сошёл с трона. Опираясь о посох, сделал нетвёрдый шаг к Неросфет.

– Не смей, – зашипел он в бессильной злобе и истерично вскричал: – Не с-м-е-е-й!!

– Вижу страшный итог твоей жизни, Аршухан, принёсший в Храм Солнца голову могущественного правителя Боуло.

– Меня не трогают твои проклятия! – потянулся он к ней костлявыми пальцами.

Бледные губы Неросфет изогнула тонкая усмешка.

– Это воля Светила. Тому, кто прошёл не своим путём и забрал чужое. Следующему по стопам великого воина.

Аршухан сделал ещё один шаг, но внезапно упал на колени. Из груди вырвался визгливый вопль. Пол храма стал мелко подрагивать.

– Сколько бы периодов не отмерило высокое светило, истина выйдет на свет.

Аршухана начал душить кашель. Задыхаясь, он схватился за ворот, свободной рукой продолжая тянуться к царице.

– Будет новое время, – шептала та, отстранённо глядя на человека у ног, – будет новое Солнце, но тебя поглотит тёмный Шуддаг.

Глянцевый пол под Аршуханом с треском покрылся сетью трещин, просел. Взвихрилась пыль, охватывая дрожащие колени. Серый поток песка и камней со звонким шорохом устремился вверх по одеждам, сковывая члены, обездвиживая, ломая сопротивление. С ужасом глядя на происходящее, приближённые правителя с воплями бросились вон из храма. Остался только дробный перестук камней и мученические стариковские стоны.

– Не станет твоим Великое Знание. Будет только один, кому покорится извечная тайна. Но это будешь не ты.

Внутри сдавленной грудины ещё трепыхалось сердце. Наделённый силой камень заживо замуровывал Аршухана невзрачным серым саркофагом. Дошёл до плеч, обернул шею и взобрался по щекам к затылку. В момент, когда каменные щупальца занырнули в рот, последний крик предателя оборвался.

На месте бывшего правителя стояла на коленях «скульптура» с протянутой рукой. Лицо навсегда застыло в маске ужаса, из разверстого рта исторгался немой вопль.

– Награда за сотни отнятых жизней – вечная в камне, – произнесла Неросфет и отступила.

Бросив последний взгляд на предателя и убийцу, она направилась через галерею залов к площади, где, привлечённые грохотом, собирались редкие группы джахиян. Она остановилась на верхней ступени портала и, обратившись к горожанам, велела выточить из гранитной стены чёрный саркофаг и нанести на врата погребального зала золотую надпись-предупреждение.

Пока она говорила, от обращённого в статую Аршухана по полу змеились каменные потоки. Разрастаясь и ветвясь, они лезли по стенам, охватывая всё вокруг, словно зараза, и укутывая храм тяжёлыми неразъёмными объятьями.

Царица повернулась к служителям бывшей обители Солнца и распорядилась:

– Как всё будет сделано, выложите в туннеле надёжную стену, чтобы никто туда не проник.

Она сошла со ступеней и направилась через площадь. Позади, в стенах осквернённого храма с треском поползли разломы. С грохотом стали падать колонны и перекрытия.

«Они украли мой мир. Джахи. Моя прекрасная Джахи. Ты станешь пленом для тех, кто пошёл за предателем и поверил ложному богу. Ты полностью сотрёшь следы быстро забывших истинного спасителя и навеки останешься просто памятником светлого мира».

За спиной сменялись картины эпох, теряя краски и рассыхаясь. Поток времени ускорился, песчаные вихри слоями стирали рисунки прошлого. Последовательно, один за одним. Сердце Джахи, которую постепенно покинули жители, остановилось на многие тысячелетия. Чтобы однажды на очередном витке временной спирали пришёл новый избранный.

Тело под непомерной тяжестью. Горло сжато удавкой. Рёбра сдавливает каменный плен – не развернуться на полный вздох.

Но он всё ещё жив. В сознании.

Бредёт во тьме наугад. Идёт, увязая в густой черноте.

Боль притупилась. Одна ломота и усталость разливаются по пленённому телу.

Только где он?

Черноту прорезают багровые молнии. Вспыхивают и разбегаются стрелами, высвечивая под низким набухающим небом другую пустыню – мрачную и холодную.

Он слышит бой барабанов. Близко, за тем багровым туманом. Бой громовой и тяжёлый. Такие удары может издавать только могучее исполинское сердце.

И там же вой. Это они. Он явственно ощущает их злобу и лютую ненависть. Они рядом, но не подходят. Не решаются подойти. Боятся, но боятся совсем не его.

Он пытается сделать шаг и вроде бы делает, но кончаются силы. Он падает и остаётся лежать.

Он неподвижен. Пленён. Стиснут так, словно обёрнут камнем.

Небо над ним вспыхивает двумя алыми месяцами, и с высоты прилетает густой низкий рокот. Оно изучает. Долго. Неспешно. А потом ему остаётся равнодушно наблюдать, как оно налетает со стремительностью урагана. Как острыми лезвиями вспарывает кожу. Как ледяным щупом раздвигает рёбра и нещадно сжимает сердце.

Он холодеет. Смертельный яд сочится по губам, скользким жалом проникает в нутро. Желания бороться нет. Пальцы слабеют, теряют чувствительность, начинают коченеть. И вскоре он понимает, что их больше нет. Как и всего остального.

А вокруг алым жаром наливается пространство. Но этот жар его не согреет. Его, чудовищного грешника, добровольно обменявшего душу на мёртвый холодный камень. С презрением отвергнувшего бесценный дар созидателя и осознанно выбравшего путь в никуда.

Назад дороги не будет. Попавший сюда лишается всякого шанса. Воплощение в новой жизни не для бездушных.

Он навечно вольётся в общий хор ужаса и дикого ора. В мир, где правит тёмная энергия разрушения.

Иной мир неумолимо тянет к себе. Нет. Не тянет. Призывает. Настойчиво и властно.

Теперь он понимает, где он. Он знал про него всегда. Имя ему Шуддаг – спящий Хаос. Хозяин вечной равнодушно-холодной Тьмы.

Глава 48

Электронное табло отсчитывало день за днём.

Ещё один.

Ещё один.

Ещё один.

Ещё один…

Душа ни к чему не лежала, из рук всё валилось.

Она отключила всё, что могло потревожить. Осталась в тишине и начала погружаться в дикое уныние. Поняла, больше не выдержит. Отошла от окна, села за стол и разбудила ноутбук. Но так и не притронулась.

Закрыла. Встала.

Легла на диван. Подтянула колени к груди.

С улицы прилетели бойкие жизнерадостные ритмы. Вытащив из-под головы подушку, положила сверху и прижала к ушам.

…

Календарь отсчитал очередную дату. За окном постепенно менялась природа. Лин провела пальцем по стеклу вслед за дорожкой дождя, безучастно посмотрела на скачущих через лужи прохожих.

И обернулась на неожиданный звонок. Сердце отчаянно забилось. С робкой надеждой она подошла к двери. Со страхом открыла…

А потом бессильно лупила кулаками по твёрдой груди под знакомой экипировкой.

– Как ты мог! Почему столько времени…

Не выдержав, она разрыдалась. Прижав её к груди, Росс шепнул что-то успокаивающее и печально посмотрел мимо неё. Вдаль. На бледный рассвет за окном.

И смежил веки…

Он открыл глаза. За окном по-прежнему предрассветное небо. Такое же, как тогда, когда за спиной раздались лёгкие шаги и в стекле отразилось лицо подошедшей Си.

– Привет, – обронил он тогда, не оборачиваясь.

– Знаешь, Эд, – на плечо легла ладонь, – каждый из нас однажды сталкивается с обратной стороной работы Аргуса. Это неприятно. Ты только не забывай, мы – гарантия их спокойной жизни и не имеем права пересекать черту.

– Не все, – возразил он упрямо.

Она невесело усмехнулась.

– Не все, да. Но за всё время на такое оказался способен только один человек. – Она мягко похлопала его по плечу и отстранилась. – И ты знаешь, что было дальше.

– Виктор такой же, как его дед. С ним могла быть только та женщина, которая ради него перевернула бы свою жизнь с ног на голову. На такое решится не каждая. Тебе ли это не знать.

Губы Мо тронула горькая улыбка.

– А ты жестокий, Эд.

– Мы все такие, Си. Все.

Промолчав, она отступила. Покачала головой и покинула медицинский блок.

Он остался один, продолжая смотреть на предрассветное небо…

Тонкая полоса зари отразилась в глазах. Заглушив отголосок того разговора, Росс сжал рот в твёрдую линию. Руки толкнули защитный экран. В лицо бросился прохладный ветер, шевельнул отросшие волосы.

Росс глубоко вдохнул, ощущая упоительную свежесть наступающего утра. Затем сел за стол, включил планшет и начал торопливо печатать.

Пальцы застыли над панелью. Одним движением всё стёрли. Опять принялись набирать текст. И снова всё стёрли. Он обхватил затылок и зажмурился. Откатившись от стола, вскрыл ящик, пошуршал внутри и вытащил старую картонную папку. Смёл ладонью белесую пыль. Раскрыл. Извлёк пожелтевший лист бумаги. Почему-то вместо электронного письма ему захотелось оставить Лин послание от руки. Это был внезапный порыв, острое желание. Оно зрело где-то внутри, и Эд неосознанно ему поддался.

Порывшись в письменных принадлежностях – гусиных перьях, графитовых палочках, стилусах – он выбрал и расписал старенькую шариковую ручку, подкатился к столу, расправил перед собой лист и задумался.

Она вздрогнула и проснулась. Это был всего лишь сон.

Всего… лишь… сон…

В дверь позвонили, и душа вновь встрепенулась. А, может, всё-таки…

Боясь спугнуть хрупкую, как огонёк свечи, тень надежды, Алина робко подошла к двери. Со страхом открыла. Сердце тут же упало. Доброжелательно улыбаясь, соседка протянула конверт без обратного адреса.

– По ошибке попало в мой ящик, – сказала она и пожала плечами.

Алина взяла письмо и, поблагодарив, закрыла дверь. Прошла в комнату, вскрыла конверт, извлекла жёлтый листок бумаги и стала читать.

А потом лёгкий лист выпал из ослабевших пальцев и спланировал к ногам.

«Здравствуй, Лин.

Ты, наверное, будешь меня ненавидеть. И за то, что не сообщил о своём спасении, и за то, что не дал о себе знать. Как и за то, что просто не пришёл и не поговорил с тобой. Имеешь полное право.

А вот я не имею права втягивать тебя в свою жизнь, у меня её фактически нет. Только надеюсь, что однажды поймёшь.

Поверь, Лин, у тебя всё ещё будет, всё обязательно будет. Я даже тебе завидую…

…но попытайся меня…» – ручка замерла над листком.

Нет. Он ни о чём не станет её просить. Просить её о чём-либо он не имеет права.

Он даже не знал, зачем написал ей. Просто порыв. Неосознанный и внезапный.

Перед мысленным взором вереницей кадров пролетели события тех дней. Он вспомнил, как, теряя надежду и засыпая от недостатка кислорода, внезапно ощутил, как вокруг шевелится песок. Как сыплются на ноги мелкие острые камни. Как руки сослуживцев вытаскивают его на солнце. Такое ослепительно-яркое, что первые минуты он не мог открыть глаза и только кивал на вопросы друзей да как дурак невпопад улыбался.

А дальше полёт до дома – всё как в тумане – и угроза Севера в действии, когда, будучи запертым в капсулу восстановления функций мозга, он надолго выпал из действительности. Иначе было никак. Бесконтрольный процесс совмещения сознаний губителен для тех, кто только в начале постижения собственного потенциала.

Вернувшись к жизни, он вновь ощутил себя полным сил, свободным и готовым к работе. Только на душе было муторно. Время ушло. Получается, так и должно быть. Или он всё неверно понял. Разберётся потом.

Но если бы не эта просрочка, благодаря которой он многое передумал, мог совершить ошибку. Возможно, самую большую в жизни. Им нельзя – Мо права. Он даже в собственном будущем не уверен, чтобы вдобавок брать на себя ответственность за чужую жизнь.

…

Росс покинул квартиру, спустился в фойе и остановился у отдельного ящика с логотипом компании «Вещи Старого Мира» и надписью: «С любовью и заботой, мы всегда будем рядом!»

Постоял, набираясь решительности. Как это всё-таки странно – от этого мига зависело очень многое.

И он мог бы всё изменить… прямо сейчас.

Отринув эмоции, Эд сбросил письмо в прорезь и выдохнул – не прошло даже мига, того самого мига…

… годы назад Лин уже всё прочла.

Он постоял, прислушиваясь к ощущениям.

Ну что ж, объяснять ничего не придётся. К примеру, куда делся целый кусок его жизни длительностью в семь долгих лет, в котором о Лин он знать ничего не знал. Как не знал о той экспедиции.

В той истории напуганных таинственным зверем учёных успели вывезти из опасного района задолго до выброса, который в те годы так и не случился. Раскопки закрыли. Таинственный убийца больше не появлялся. Тьма вернулась в свой мир ожидать лучшего момента. Аномалия на годы притихла как затихает коварный неизлечимый недуг.

Но недавно брешь снова проснулась. Болезнь оказалась слишком запущенной, и, чтобы её искоренить, потребовалось отправиться в прошлое.

Они ничего не меняют в реальности, таков наказ основателей «Аргуса». Всего лишь исправляют ошибки, порождённые в ходе неестественного явления.

Об остальном в «Аргусе» не переживали. С учёными поработали спецы – ювелирно отсекли ненужные воспоминания о первоначальной истории. Людей вернули на место «где взяли», и они продолжили жить, как и жили, навсегда потеряв из виду двух прибывших на замену рабочих.

Правда, вернулись не все. Любую проблему нужно решать вовремя. Начиная с «того первого» дня, когда о ней становится известно. Чтобы не понадобилось потом прикладывать запредельные силы. А главное, чтобы никого не пришлось терять.

Свой мир легко изменить. При желании. Создавая намерения и отсылая их в прошлое, влиять на ход событий в будущем. Но нельзя изменить то, что от тебя не зависит. Что живёт за пределами и по иным законам. Там другие опоры, оси, смыслы, идеи. И кто-то прямо сейчас, находясь в ином состоянии и живя собственной жизнью, бесстрастно наблюдает, как ты меняешь свою. Хрустальный шар над раскрытой ладонью. Чей-то сгусток застывшего времени посреди вращения чужой бесконечности.

Эд хлопнул ладонью по перилам. Минуя лифты, вышел на лестницу и взбежал на крышу, где в ожидании хозяина застоялась аэрокапсула. Он погладил литой бок, вскрыл дверцу и сел в кресло пилота. Пальцы привычно прошлись по панели управления, приводя систему в рабочее состояние. Поверх обзорного экрана наложилась проекция с показаниями приборов. Пискнув, в уголке информационного табло развернулось окошко.

– Агент Росс, – на экран выплыло изображение главы организации, – Аргус благодарит вас за службу. Отличная работа, сынок!

Лишь на мгновение Эду показалось, что взгляд старика смягчился. Но нет. Действительно показалось. Глава «Аргуса» деловито сложил руки на столе. Росс понял, что за этим последует, и внутренне усмехнулся, когда услышал:

– Но с отдыхом придётся повременить.

Эд продолжал пристально смотреть на невозмутимо-строгое лицо властного старика.

– У нас чрезвычайная ситуация, – говорил тот, тщательно скрывая эмоции. – Для вас есть срочное задание, дело касается чёрного артефакта. В горах Алтая наблюдатель засёк объект «АФ-20/10». Нужно приложить все усилия, чтобы Алтайский Феномен не попал к конкурентам. Не упустите его в этот раз.

Старик замолчал и выжидающе посмотрел на Росса. Эд выпрямил спину и потянулся к рычагу управления.

– Понял, – сказал он подчёркнуто-равнодушно, принимая игру и также тщательно скрывая чувства. – Готов приступить. Выдвигаюсь немедленно.

Покинув чрево ангара, аэромобиль описал широкую дугу в развороте и, сверкнув гладкими боками, рванул на запад. А позади, световой волной скатывая сизую тьму, знамением нового дня над миром вставало солнце.