Текст книги "Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров"
Автор книги: Борис Камов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
– Как такому взводу решились бы сдаться в плен «почти» 2000 человек – полк?
– И еще один вопрос, чисто технический (вдруг пригодится): сколько, по сведениям из ваших источников, понадобилось времени, чтобы отряд в 40 человек успел до начала наступления отрубить 2000 голов?
Ждать ответа бессмысленно.
Инструкция по широкомасштабным психологическим диверсиям рекомендует сочинять драматические сюжеты, имеющие сходство с реальными историческими фактами.
У тех, кто знаком с многострадальной отечественной историей, заявление, сделанное Дуняшиным, что Голиков холодным оружием казнил целый полк, вызывает только одну ассоциацию: Петр Великий, который, по словам А. С. Пушкина, «Россию поднял на дыбы».
В 1698 году царь Петр, напуганный бунтом стрельцов, решил навести ужас на всю Россию публичной, принародной казнью мятежников.
Чтобы стал понятен масштаб мероприятия, следует заметить, что работа заплечных дел мастера на самом деле очень тяжела. За границей эта профессия вообще была наследственной, чтобы молодые люди готовились к ней с детства. Знаю по «Запискам палача» Г. Сансона – главного потомственного исполнителя приговоров Парижа. Кстати, это был интеллигентный и начитанный человек, знаток музыки. В своей семье, кроме профессиональных навыков, он получил еще и хорошее воспитание. Г. Сансон без всякого смущения и неловкости вел светские и иные беседы с придворными и даже королями.
Из полезной книги Г. Сансона я вынес ясное понимание, что силы и нервы в его работе требовались недюжинные. «Иногда, – делился он своими профессиональными трудностями, – отрубить голову удается только с десятого взмаха меча».
У нас, в России, это хорошо понимал Петр Первый. К небывалой по масштабам казни он готовился долго. Согнал на Красную площадь, на Лобное место, армию и придворных. Головы стрельцам отсекались безостановочно. Для быстроты дела отсечения производились и в других местах Москвы. Тупились топоры – тяжелые, крепкого металла. Их специально изготовили в большом количестве. Пришедшие в негодность орудия тут же заменяли новыми или срочно отдавали точить. Как я выяснил, позвоночная кость очень прочна. И топоры, стукаясь о нее, быстро приходили в негодность. И что же?
Казни на Лобном месте возле Кремля и в застенках не прерывались ни днем, ни и ночью. Исполнителями приговоров стали сотни людей. Все – мужики отменного здоровья: «Богатыри – не вы!» Иные в одиночку, хвалясь своей силой, могли поднять на себе груженый воз. Так вот, ни один из них не сумел отрубить за раз более четырех-пяти голов. Многие вынужденные палачи, видя искалеченные тела и огромные лужи крови, тут же, возле эшафотов, падали в обморок. И больше для такой работы не годились.
Ужас обуял всю Россию. Стон прокатился по стране. Длилось это общенациональное несчастье три с половиной недели. И погибло на том правеже немногим более одной тысячи стрельцов.
Об этом в «Истории России с древнейших времен» пишет С. М. Соловьев[40]40
Соловьев С. М. Сочинения. В 18 т. / С. М. Соловьев. М.: Мысль. Кн. VII. Т. 13–14. 1991. С. 551–553.
[Закрыть].
Мне остается лишь добавить, что в деле отсечения голов пытливая человеческая мысль не топталась на месте. В конце XVIII века, во время Французской революции, врач и народный депутат Жозеф Гильотен изобрел гильотину – машину для отрубания головы. Сначала это великое изобретение было установлено на Гревской площади в Париже. Нож гильотины, который падал с большой высоты, весил 160 килограммов. Затем его два-три человека медленно подымали обратно воротом, как мы подымаем из колодца воду. Но даже при такой механизации профессиональные палачи успевали за день оставить без головы не более 60 человек[41]41
Хочу сказать два слова в защиту доктора Жозефа Гильотена. У доктора были самые лучшие намерения. Свою машину он изобрел не для казни, а для быстрой ампутации конечностей, которая производилась без наркоза. Спасительный эфир еще не изобрели. По замыслу, это был громадных размеров хирургический нож. Но революционеры, традиционно заботясь о «благе народа», нашли этому медицинскому инструменту более «полезное» применение.
[Закрыть].
А проворный Дуняшин приписал комбату Голикову две тысячи голов, наспех, между делом отрубленных за полчаса до начала никогда не проводившегося наступления. По Дуняшину получалось: далеко было великому государю Петру Алексеевичу Романову до восемнадцатилетнего командира батальона Аркадия Петровича Голикова. Далеко!
Между тем, статья Дуняшина в своей основе имела элементы правдоподобия, некий полуреальный каркас. Источником сенсационной публикации Дуняшина стала другая публикация. Вот она:
«На территории Ачинского уезда (Хакасии, где служил Голиков. – Б. К.)… появился кавалерийский отряд примерно в 250 сабель под командой полковника Олиферова. Отряд состоял из офицеров-колчаковцев, которые не рассчитывали на милосердие советской власти…
Олиферов имел легкие пушки… пулеметы и солидный обоз с награбленным на приисках золотом, церковной утварью, картинами старых мастеров и другими ценностями. Полковник собирался прорваться в Монголию.
План его стал известен нашему командованию… отряд Олиферова был перехвачен близ деревни Сорокиной Ачинского уезда. Колчаковцы попали под сокрушительный огонь. Многие офицеры были убиты. В том числе сам Олиферов». Остатки отряда «осели в тайге», о чем я еще расскажу.
Что любопытно в этом отрывке? Прежде всего то, что он взят из моей книги «Рывок в неведомое»[42]42
Камов Борис. Рывок в неведомое / Борис Камов. М.: Детская литература, 1991. С. 21.
[Закрыть]. А второе, что не менее ценно, отрывок помогает взглянуть на технологию вранья, которой одновременно с университетским преподавателем Бойко пользовался екатеринбургский журналист-«историк» Дуняшин.
За основу своей публикации Дуняшин взял реальный факт, но «творчески» его обогатил:
• численность офицерского отряда увеличил в восемь раз;
• намерения отряда Олиферова бежать из советской России в Монголию описал как готовность офицеров, прошедших мировую и Гражданскую войны, смиренно сложить оружие у ног восемнадцатилетнего мальчишки;
• гибель части отряда в жестоком бою, где до зубов вооруженные люди полковника Олиферова, контрразведчики, остатки «батальонов смерти», имели возможность сопротивляться и побеждать, заменил описанием массовой, кровожадной средневековой казни.
И все же самое интригующее не в этом.
Отряд в 250 сабель под командой полковника Олиферова (как следует из многочисленных документов) появился в Ачинском уезде Хакасии в феврале 1921 года (о чем сказано в той же книге «Рывок в неведомое»). Но из приказа политуправления Реввоенсовета республики видно: до 17 февраля 1921 года А. П. Голиков был слушателем Высшей стрелковой школы «Выстрел» в Москве, а уже 17 февраля «Голиков Аркадий Петрович (комбат), только что окончивший Высшую стрелковую школу „Выстрел“», был направлен «в распоряжение Центрального Комитета РКП».
Через две недели, в начале марта 1921 года, Аркадий Петрович уже командовал 23-м запасным полком в Воронеже. Насчитывал полк «4000 штыков»[43]43
Осыков Борис. Аркадий Гайдар. Литературная хроника / Борис Осыков. Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 1975. С. 35–36.
[Закрыть].
Иными словами, когда всего лишь двести пятьдесят (а не «почти» 2000) бывших колчаковцев во главе с полковником Олиферовым двинулись через Хакасию к монгольской границе, Аркадий Голиков находился за несколько тысяч километров от Ачинского уезда, в центре России.
До назначения в Хакасию Голикову оставалось еще более года.
Последнее. Когда М. Н. Тухачевский в 1920 году разбил в Сибири А. В. Колчака, советскому командованию сдалась вся боеспособная армия адмирала — сто двадцать тысяч человек. В Москве, когда об этом стало известно, растерялись. Там не знали, что с таким количеством пленных делать. Решали: «Расстрелять?! Посадить в концлагерь? Ждать, пока умрут с голода?» По счастью, додумались: «Отпустить по домам. Всех. Без суда и следствия».
Это было одно из самых великих по своей гуманности решений, принятых за всю историю существования советской власти. Потом она, эта власть, подобных рыцарско-мушкетерских порывов себе не позволяла.
Таким образом, отряду в 2000 белых офицеров и солдат в Ачинско-Минусинском районе в 1922 году тоже неоткуда было взяться. Люди со следами погон на гимнастерках (красные погон не носили!) после безостановочной шестилетней войны разъехались, разлетелись по домам еще в 1920 году.
Что теперь можно сказать о взбудоражившей всю Россию статье, опубликованной в газете «На смену»? Что один негодяй ее написал, а другие напечатали и перепечатали.
Но лживые публикации, осквернения памяти А. П. Гайдара продолжались. Так появился…
Могильный вор из Тольятти
Журнал «Журналист» в № 6 за 2002 год поместил статью С. Мельника из Тольятти. Означенный господин заявил: по его сведениям, А. П. Гайдар 26 октября 1941 года не был убит гитлеровцами, а добровольно сдался в плен. В доказательство автор внеочередной сенсации поведал следующую историю.
Ему в руки попали дневники одного человека, который в годы войны находился в немецком концлагере. Человек вел там записи. В тексте дневника мелькнула фамилия Гайдар.
По категоричному утверждению Мельника речь, без сомнения, шла об Аркадии Петровиче Гайдаре. О ком же еще могла идти речь в стране, которая в 1941 году насчитывала всего 200 000 000 человек? Если согласиться с версией журналиста из Тольятти, судьба писателя в этом случае складывалась следующим образом.
В октябре 1941-го Гайдар остался жив. В марте 1945-го он все еще был жив. Мало того, по записям в том же дневнике, в марте 1945 года Аркадий Петрович будто бы собирался поступить в армию генерала Власова. Того самого, который в сентябре 1941-го едва не раздавил Гайдара гусеницами танка. Лично.
«Гайдар из дневника» не просто военнопленный. В самом конце войны, когда уже была близка победа, у него возникло сильное желание начать воевать со своими, то есть стрелять по своим. Мотив столь серьезного, поворотного решения: «Хоть с голода там (то есть у Власова. – Б. К.) не сдохнешь». Я уже не говорю о том, что характер персонажа, которого нам представил Мельник, резко отличается от всего, что нам было известно об авторе «Школы» из других источников.
Но деваться некуда. Присмотримся к доводам тольяттинской версии.
Имя и отчество означенного «Гайдара из дневника» не названы. Год и место рождения, характер занятий в мирное время, обстоятельства и место пленения – тоже. Иными словами, ни одной зацепки, кроме сходства фамилий. А насчет убедительности обличений на основе одной только фамилии разговор у нас только что был.
Еще одна знакомая нам особенность новейших гайдароведческих «открытий».
Чем спорить: «Тот это Гайдар или просто однофамилец?» – расспросить бы автора дневника: «Что это был за человек? Как выглядел? Похож ли на известные портреты? Что этот Гайдар про себя рассказывал? Успел ли записаться во власовцы?» И главный вопрос: «Что же вы, уважаемый товарищ, располагая такими важными сведениями, шесть десятилетий молчали?»
В самом деле. После бесчисленных, по преимуществу лживых, ссылок на несуществующие источники наконец-то объявился живой свидетель, который все объяснит и расскажет.
Да вот привычная беда: свидетель, автор дневника, который прожил после окончания войны шестьдесят с лишним лет, вдруг взял да и умер. А пока жил, никто ни о чем, включая С. Мельника, его не спрашивал. Как писал А. С. Пушкин: «Народ любить умеет только мертвых». Но мы уже успели убедиться: тоже не всех.
Что еще примечательно у тольяттинского публикатора? Он так решительно явился на страницы журнала «Журналист» со своей двустрочной информацией, будто подарил человечеству десятитомную «Гайдаровскую энциклопедию».
А чтобы пустая, ничем не подкрепленная версия обрела убедительность, Мельник заявил: «Никаких достоверных документов, подтверждающих факт гибели писателя, не сохранилось (курсив мой. – Б. К.)».
Иными словами, документы о том, где и при каких обстоятельствах погиб писатель, совсем недавно еще имелись. Бумаги эти существовали. Но перед самым появлением статьи Мельника все до последнего листка куда-то исчезли. Что случилось с А. П. Гайдаром на войне, кроме как у Мельника, теперь узнать негде.
Но я уже рассказывал, что на протяжении шести лет, с сентября 1941 до сентября 1947 года, шло непрерывное официальное выяснение: как сложилась судьба Гайдара после падения Киева.
Документы на эту тему поступали и оседали в спецотделах Союза писателей СССР, редакции газеты «Комсомольская правда», Центрального комитета ВЛКСМ. Я уже не говорю о «деле», которое завела Лубянка.
Для тех, кто этого не знает (включая С. Мельника!), сообщаю: с 6 августа 1962 по осень 1982 года (20 лет!) я собирал свидетельства сотен людей на всей территории Советского Союза о последних 127 днях жизни Аркадия Петровича. Я храню в надежном месте две папки письменных свидетельств. А еще у меня лежит километров двадцать магнитной пленки с рассказами бывших окруженцев и бывших партизан; катушек пятьдесят фотопленки: боевые товарищи Гайдара, лагерь под Леплявой, насыпь возле будки путевого обходчика. Именно здесь Аркадий Петрович 26 октября был убит и пролежал несколько часов, пока немцы сгоняли местных жителей для его опознания. Люди Гайдара узнавали, но никто не выдал. Никто не назвал его имени.
Поэтому заявление Мельника, что документы «не сохранились», вранье. У меня все цело.
А еще существует Библиотека-музей А. П. Гайдара в Каневе. Ее директор Василий Афанасьевич Береза произвел похожую собирательскую работу независимо от меня. В библиотеке тоже все цело.
Сохранился архив издательства «Детская литература», которое считалось «Домом А. П. Гайдара».
Надеюсь, мыши не сгрызли бумаги и в хранилищах Главного разведывательного управления Генерального штаба. В 1943 году группа разведчиков под командованием старшего лейтенанта И. Гончаренко отправилась со специальным заданием под Лепляву, чтобы узнать о судьбе писателя. Имеется еще пара-тройка учреждений, где документов на эту тему хватает. Скажем, в бывшем Главном политическом управлении Советской армии и Советского флота. Так что если у Мельника возникнет желание сравнить наши с ним базы данных, – мне есть куда его послать…
А вам, уважаемый читатель, я могу предложить мой обстоятельный ответ С. Мельнику в «Журналисте» № 8 за тот же год; подборку документов в сборниках «Писатели на войне», «В редакцию не вернулся…», «Строка, оборванная пулей»; мои книги «Партизанской тропой Гайдара», «Сумка Гайдара», «Гайдар» в серии ЖЗЛ. В них также опубликованы многие документы.
В список можно включить и мою документальную повесть о последних днях А. П. Гайдара «Двое из тех четверых». Повесть из номера в номер печатала «Пионерская правда». Тираж газеты в ту пору составлял 10 000 000 (десять миллионов!) экземпляров.
А еще имеется документальный телевизионный фильм «Партизанской тропой Гайдара». Там боевые друзья рассказывают о каждом шаге Аркадия Петровича 26 октября 1941 года, стоя на том самом месте, где случилась стычка с гитлеровцами и где писателя-партизана настигла смерть. Этот фильм благополучно хранится в архивах Российского телевидения. Пленка, слава богу, не скукожилась. Ленту последнее время, кстати, показывают все чаще. Фрагменты из нее разошлись по множеству других документальных фильмов. Они включены и в ленту «Скачущий впереди», снятую телеканалом «Культура» к 100-летию со дня рождения Аркадия Петровича. Киноцитаты уже невозможно собрать и сжечь, дабы подтвердилась версия С. Мельника о полном и бесповоротном исчезновении всех свидетельств о солдатской судьбе А. П. Гайдара.
В лице господина Мельника мы имеем еще одного мистификатора «по вызову» и рыночного «наперсточника». С базаров, насколько мне известно, «наперсточников» прогнали. Многие, вероятно, от бескормицы пристроились к гайдароведению.
… Мельник попытался украсть у Гайдара последнее достояние, какое только может иметь мертвый человек: честное имя на камне и право безмятежно покоиться в земле.
«Открытие» Мельника могло иметь драматические последствия. Прах писателя-партизана мог подвергнуться скандально-унизительным действиям.
Способен ли понять С. Мельник и те, кто готовил его к этой информационной диверсии, что такого рода «игры» выходят за рамки дел земных и поступают в юрисдикцию Неба?
Помните, у Михаила Юрьевича Лермонтова (дальнего, но кровного родственника Аркадия Петровича):
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь…
Здесь тот самый случай.
Великое родство
Вернусь ненадолго к дальнему великому родству.
По отцовской линии Голиковы происходили из крестьян: пахали землю, служили по четверть века в солдатах, занимались популярным, искусным, но малоприбыльным щепным промыслом.
Мать будущего писателя, Наталья Аркадьевна Салькова, была из дворянской семьи. Первый упоминаемый в русских летописях предок ее был Захарий Сальков. Первые сведения о нем относятся к 1600 году. Жил он в городе Парфеньеве, что в Костромской губернии, и отвечал за сохранность и боеспособность городской крепости. Проявив храбрость и воинское мастерство во время осады Парфеньева, Захарий Сальков был пожалован поместьем, чуть позже ему была вручена грамота о даровании дворянского звания.
Аркадий Петрович в одном из ранних фельетонов упомянул вскользь о своем дальнем предке. Товарищи и читатели сочли это опасное заявление озорством. После 1917 года дворян в России преследовали.
Русская ветвь рода Лермонтовых вела свое начало от выходца из Шотландии Джорджа (Юрья) Лермонта, вероятно, ровесника Захария Салькова.
Не буду сейчас выстраивать всю цепочку. Представлю главный связующий узел.
Елизавета Матвеевна Лермонтова, двоюродная сестра прадеда поэта, вышла замуж за Никиту Яковлевича Баскакова.
Их дочь, Марфа Никитична, стала женой Ивана Васильевича Салькова, прадеда Натальи Аркадьевны, матери Аркадия Петровича.
В результате сложных генеалогических жизнесплетений Аркадий Петрович Голиков-Гайдар оказался внучатым племянником Михаила Юрьевича Лермонтова. Но в четвертом поколении[44]44
Первым родство семейств Сальковых и Лермонтовых обнаружил в древних летописях историк-любитель, ветеран Великой Отечественной войны, участник Сталинградской и Берлинской битв Дмитрий Федорович Белоруков.
[Закрыть].
Известно ли было Аркадию Петровичу об удивительном родстве? Никаких прямых свидетельств тому нет.
В раннем детстве Аркадий Голиков точно знал, что все мужчины в семье Сальковых выбирали военную службу, удостаивались за храбрость и верную службу России высоких наград.
Мать возила Аркадия и его сестер в Киев, к своему отцу, обедневшему дворянину и невысокого чина офицеру. Говорил ли дед старшему внуку о знатности рода Сальковых (в прошлом!), об удивительном родстве? Вряд ли. Внук тогда еще был очень мал.
Рассказывала ли мать? И это вряд ли. Она всю жизнь тяжело переживала разрыв со своим отцом из-за раннего брака «с мужиком», Петром Голиковым. Тем более что брак получился не очень-то счастливым и не слишком материально обеспеченным.
Я лично выдвигаю две равноправные, рабочие версии.
Одна – простенькая. Да, Аркаша о родстве знал. Отсюда (отчасти) любовь к поэзии, потребность читать стихи для души и со сцены. Аркадий Голиков, ученик реального училища, выступал с чтением стихов во всех учебных заведениях Арзамаса (было их там, правда, не слишком много), за что его прозвали «декламатором из реального». Естественно, что особое внимание декламатор уделял творчеству знаменитого предка.
Версия вторая. Аркадий Голиков ничего не знал о дальнем родстве. В этом случае в жизни и судьбе автора «Школы», независимо от него самого, начинают проступать удивительные детали. Они заставляют думать, что между Михаилом Юрьевичем Лермонтовым и Аркадием Петровичем Голиковым существовала не только кровная, но и кармическая связь. Судите сами.
Оба рано начали сочинять.
Оба стали офицерами.
Оба служили на Кавказе.
При разных масштабах дарования литературное творчество обоих родственников стало явлением общенациональной и многонациональной культуры.
Лермонтов прожил 27 лет.
Гайдар – 37 лет.
Оба погибли «с свинцом в груди».
Лермонтов после нелепой ссоры был застрелен на дуэли.
Голиков после нелепого конфликта едва не был застрелен своим командиром полка, а затем едва не был расстрелян по приговору военного трибунала[45]45
См. главу данной книги «Три недели в ожидании расстрела».
[Закрыть].
Лермонтов погиб в 1841 году.
Голиков-Гайдар – в 1941 году.
Разница во времени – ровно сто лет.
Меня от совпадений берет оторопь. Это значит, что в отношениях между людьми не бывает ничего бесследного, даже если люди никогда не встречались и между ними пролегли века…
Газетная шпана из города Сарова
Рядом с Арзамасом, где прошли детство и юность Аркадия Гайдара, есть древний город Саров. С ним связаны два события в истории России. Тут жил великий праведник Серафим Саровский. Умирая, за 70 лет до октября 1917 года, он предсказал гибель царской семьи. Николай Второй знал, что трагедия произойдет в 1918 году.
Каково было не только упреждающее, но и мобилизующее значение этого предсказания, я объясняю во втором томе своей книги «Реальность чуда. Записки целителя», над которым сейчас работаю.
В Сарове жил и работал Андрей Дмитриевич Сахаров, который с группой великих отечественных физиков создал водородную бомбу. Эта бомба еще в 1950-е годы удержала американских «стратегов» от решения применить против нас ядерное оружие. Детище Сахарова оберегает Россию и по сей день.
В противном случае нашу страну еще в 1950-е годы ждала бы трагедия Хиросимы и Нагасаки, Югославии, а также Ирака вместе взятых. «Американская демократия» непредсказуема.
А еще выходит в Сарове газета «Старый город». В ней появилась статья И. Макарова «Из жизни Мальчиша-Кибальчиша». Творение по интонации глумливое, а по содержанию цельнокраденое. Оно состоит из раскавыченных цитат, взятых из «Соленого озера».
Это, как я уже говорил, последняя книга известного писателя Владимира Солоухина. «Соленое озеро» считается главным, якобы документально доказанным обвинением против комбата и комполка А. П. Голикова. Здесь будто бы собраны самые разящие, неопровержимые факты.
Насколько Солоухин убедителен в роли прокурора-гайдароведа, нам в скором времени предстоит разобраться…
Я бы перешагнул через статью И. Макарова в газете «Старый город», как я перешагиваю через лужи или плоские «грибы», которые оставляет коровье стадо, если бы не одна ошарашивающая деталь в этой публикации.
К статье Макарова был приложен портрет. На четверть газетной полосы. Раньше так подавали только снимки членов Политбюро.
Верхняя часть лица на портрете – широкий лоб, веселые, добрые глаза – совершенно точно принадлежала Аркадию Петровичу Гайдару. А нижняя плавно перетекала в клыкастую собачью морду.
Мало кто из читателей газеты понял, что перед ними не просто фотокомпьютерное хулиганство. Во времена Ивана Грозного собачья голова служила символом опричнины, символом власти Малюты Скуратова, который по прямому указанию Ивана Грозного занимался поголовным истреблением древних боярских семейств.
Фотомонтаж стал актом группового глумления газетных хулиганов над погибшим участником минувшей войны.
Статья и портрет не имеют никакого отношения к истории, литературе или к журналистике России. Зато они имеют прямое отношение к Уголовному кодексу РФ, в частности к статье 129 «Клевета».
Появление клеветнических статей и хулиганских коллажных рисунков возможно было только в обстановке полной юридической безнаказанности. Но безнаказанность закончилась.
Называю имена главных участников этой глумливой акции:
• текст Игоря Макарова;
• коллаж с собачьей мордой изготовлен «художником» Б. (вероятно, Борисом) Морозовым;
• подписала номер в печать Лейла Гурьянова.
Режиссер-документалист Гатаулина построила свой фильм о Гайдаре на подлогах
В недрах телерадиокомпании «Цивилизация» был сфабрикован и неоднократно показан по Первому каналу фильм об А. П. Гайдаре. Автор сценария и режиссер – Гузалия Гатаулина. Текст читает Лев Николаев.
После двух просмотров ленты я ощутил, как беден русский язык, чтобы дать полновесную оценку этому киноизделию. Ограничусь перечислением фактов.
О первоначальном замысле
Режиссер Гатаулина в интервью «Известиям» заявила, что идея сделать фильм пришла к ней самой.
А ее подельник, ведущий фильма, телеакадемик Лев Николаев уже в другом интервью сообщил, что лента заказная. И назвал заказчика.
Имя Непосредственного заказчика свидетельствует о том, что за его спиной стоит Прячущийся заказчик. Перед нами редкий случай, когда деньги пахнут. Причем тем самым.
Значит, в действительности Гатаулину наняли, арендовали для определенной цели – поддержать издыхающую, двадцатилетнюю кампанию против Голикова-Гайдара.
Изобразительный ряд
За исключением нескольких планов, где неизвестно зачем присутствует парнишка, похожий на молодого Гайдара, остальное все склеено-слеплено с помощью сканера и компьютера в полутемной монтажной.
Слеплено из чужих работ: бедной, случайной кинохроники 1920-х годов; фильмов по книгам Гайдара; новейших лент о самом Гайдаре. Например, Гатаулина, не краснея, вмонтировала в свою ленту минимум половину фильма Олега Вакуловского «Скачущий впереди». Мелькают фотографии «гайдаровских мест», позаимствованные из моих книг. И все это с бесконечными повторами.
Объяснение простое: режиссеру нечего было сказать и показать. А время для документального фильма было отпущено громадное: больше часа. Это при том, что существуют выдающиеся ленты, которые идут всего одну минуту. Но Прячущийся заказчик не мелочился.
Идея фильма
Репортеру «Известий» Гатаулина заявила:
– Просто хотелось для самой себя понять парадокс: как 14-летний подросток вершил судьбы других людей и даже целых народов России.
На манер своих «бумажных» предшественников Гатаулина пытается взвалить трагедию всей Гражданской войны в России на одного человека, на мальчишку-командира.
Но перед тем как начать лепить свой фильм из чужих обрезков, режиссер не удосужилась прочитать хотя бы полуторастраничную «Биографию» А. П. Гайдара. Гатаулина не знает ни одного конкретного факта. Единственное, что осело в ее памяти: в 14 лет Аркадий Голиков уже носил военную форму. Сделав такое «открытие», Гатаулина стала конструировать биографию Голикова по своему скромному разумению, то есть возвела будущего писателя в ранг великого полководца Александра Македонского, который в юные годы завоевал половину планеты.
Между тем, Аркадию Голикову 14 лет исполнилось в 1917 году. Еще не существовало самой Красной армии. А «вершитель судеб целых народов» учился в это время в четвертом классе Арзамасского реального училища, о чем я уже сообщал другому мошеннику – трусу С. Р. из журнала «Современник».
А. П. Голиков-Гайдар действительно был невероятно одаренным мальчиком, но все же не настолько, чтобы держать в руках судьбы миллионов людей, сидючи за изрезанной школьной партой и с тревогой думая: «Вызовут меня сейчас к доске или не вызовут?»
Когда же Аркадий Голиков вступил в Красную армию, а в 17 лет (не в 14!) достиг должности командира полка и начальника боевого района, он и тут не имел отношения к судьбам «целых народов».
Полномочиями, которыми Гатаулина наделила в фильме четырнадцатилетнего Аркашу Голикова, в Гражданскую войну в совокупности обладали четыре человека: Ленин, Троцкий, Орджоникидзе, который отвечал за политическую ситуацию на Кавказе, и позднее Сталин.
Подобной власти не было у председателя Реввоенсовета РСФСР, то есть наркома обороны, Фрунзе. Не было у гениального полководца Тухачевского. Тот и другой обязаны были только исполнять приказы.
«Документальное» наполнение фильма
В подтверждение того, что Голиков «вершил судьбы народов», Гатаулина в своем фильме сообщает, будто зимой 1923 года, служа в Хакасии, Голиков готовился устроить массовое утопление местного населения на Большом озере.
Сообщение очень интересно. Прежде всего тем, что с лета 1922 года Голиков был отстранен от командования боевым районом в Хакасии.
Далее Гатаулина сообщает, будто бы Голикова уволили из Красной армии еще в Красноярске, то есть в 1922 году. Но в любом предисловии к произведениям А. П. Гайдара можно прочесть: из Красноярска комбат Голиков уехал в Москву, в отпуск – сдавать экзамены в Академию Генерального штаба.
Но и после того, как обнаружилось, что Голиков болен, его долго никто не увольнял. Лично М. В. Фрунзе дважды продлевал ему полугодовой отпуск с полным содержанием, чтобы молодой командир имел время выздороветь и остался служить в Красной армии.
М. В. Фрунзе подписал документы об увольнении А. П. Голикова в бессрочный отпуск по состоянию здоровья только 19 апреля 1924 года.
«Секреты» режиссерской профессии
Ведущий фильма, тележурналист Лев Николаев, торжественно-бархатным голосом объявил с экрана:
– Вспоминает Анастасия Ивановна Янгулова, жительница села Сарала в Хакасии.
Звучит немолодой, но бодрый женский голос с акцентом:
– Он (видимо, Голиков. – Б. К.) расстрелял родного брата моего мужа – Ильи Прокопьевича, голову отрезал, положил вместе с руками (отрезанными! – Б. К.) в мешок кожаный и отправил родным. Дядю моего родного утопил в реке. Привяжет к шее камень и топит. Говорят (?), он утопил там 120 человек.
Рассказ потрясающий.
В нем прорывается садистский восточный «победительный» фольклор, где головы множеству людей отрезают так же легко и деловито, как режут перед ужином баранов.
Подобные ритуалы складывались веками, а то и тысячелетиями. Они возникли задолго до рождения славянских и европейских наций. Многие просуществовали до наших дней. Между тем участники антигайдаровской кампании вот уже два десятилетия пытаются приписать садизм Древнего Востока православному россиянину Аркадию Гайдару.
Были в истории человечества длинные застойные эпохи, когда обитатели земли подыхали от скуки. Одним из главных развлечений и зрелищ во многих странах сделалось неторопливое истязание живого человека.
Детей и взрослых безостановочно приносили в жертву. Казнью громадных толп отмечали праздники и торжественные даты. Свежеотрубленными головами играли в мяч.
За неимением времени и места сошлюсь на исторически близкие нам примеры.
В годы Второй мировой войны возродился самурайский ритуальный садизм. Он вошел в обиход японских медиков и японских офицеров.
В порабощенной Маньчжурии врачи ставили так называемые жесткие (без анестезии!) эксперименты на пленных. Живых людей терзали, как лягушек. Это было доказано во время послевоенных судебных процессов.
На процессах по делу японских военных преступников впервые стало известно об особо садистском ритуале: если в плен к японцам попадал американский летчик, его приглашали на офицерский пир. Пленный сидел за тем же столом, что и враги. Ему оказывали внимание и уважение, как герою. Пилота угощали изысканными блюдами и предлагали выпить ритуальную пиалу саке, японской рисовой водки… Американец не знал, что присутствует на собственных похоронах и собственных поминках одновременно.
Затем наступал главный момент церемонии.
Заокеанскому гостю делали местный наркоз. В присутствии всех гостей хирург вырезал пленному летчику печень. Считалось, что печень врага является «сосудом храбрости». Если «отхлебнуть» из этого сосуда, храбрость побежденного врага перейдет к победителю.
Каждый японский офицер получал за столом кровоточащий кусок печени и съедал его…
Высшей точкой людоедского (в буквальном смысле!) ритуала становилось вот что: американский летчик в последние мгновения жизни еще успевал увидеть: его враги на его глазах едят его же еще теплую печень.
