Текст книги "Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров"
Автор книги: Борис Камов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
Володя стал слабеньким, льстиво-лгущим беллетристом с изысканностью манер одесского биндюжника[28]28
Биндюжник (по Большому толковому словарю русского языка, СПб.: Норинт, 1998) – портовый грузчик или ломовой извозчик. Считался эталоном беспардонности и неуклюжести.
[Закрыть]. В одной из книжек он написал, что обо всех перипетиях пребывания Гайдара на передовой под Киевом, особенно о подвигах Аркадия Петровича летом 1941 года, некие служивые люди регулярно докладывали самому члену Военного совета Юго-Западного фронта.
В 1960-е годы, когда начали печататься Володины «изделия», Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Совета Минстров СССР Никите Сергеевичу Хрущеву было приятно прочитать, что в самую тяжелую годину войны он будто бы по-отцовски тепло заботился о легендарном писателе.
А Миша вообще сделал блестящую (для стукача) карьеру. «Дело» о «Гайдаре – изменнике Родины» провалилось. Но старания Миши были высоко оценены. Специалисты с Лубянки подметили у молодого человека полное отсутствие совести и хватку охотничьей собаки. Миша получил официальную должность в полном соответствии со своим призванием. Он отбирал нa свой вкус деятелей театра, кино, литераторов и художников, которых приходилось выпускать за «железный занавес» в «целях поддержания дружбы между народами». И сочинял на них так называемые объективки.
Отрицательная «объективка» надолго или навсегда закрывала человеку путь за рубеж. Великая Галина Уланова, известная независимостью своего характера, только перед самым уходом со сцены попала в Англию. И потрясла весь Запад.
А гениального мудреца и комика Аркадия Райкина, главного критика социалистического строя, в советские времена долго не пускали дальше Польши. Ко всему этому малограмотный, капризный и по природе своей бездельник Миша приложил руку.
За сверхбдительность и беспорочную службу на столь уникальном поприще Мишу наградили орденом Ленина.
Несколько раз в своей жизни я Мишу видел. Он работал под полумаской общественного деятеля. Мы иногда сталкивались с ним на каком-либо мероприятии «в защиту мира». Знакомиться с ним я не хотел. И потом, человек я резкий, могу сказать что-нибудь, глядя прямо в глаза.
Это был упитанный, сумеречный человек. При мне он ни разу не улыбнулся. Глядя на Мишу, всегда казалось: он только что проиграл в карты месячную получку. Не исключаю: его что-то неотступно грызло.
Решимость Александра Фадеева
После войны возникла тупиковая и двусмысленная ситуация. С одной стороны, существовали подозрения спецслужб, что «Гайдар – изменник», которые как бы оставались государственной тайной. На основе этих засекреченных подозрений семье не выдавали документы о гибели мужа и отца. Вдова, Дора Матвеевна, сын Тимур, дочь Женя не получали полагающихся в таких случаях социальных льгот. Слухи о непроясненной судьбе автора «Тимура» продолжали ходить по Советскому Союзу.
С другой стороны, книги Гайдара с его портретами на обложке печатались огромными тиражами. Это приносило государству большой доход. Фильм «Тимур и его команда» не сходил с экрана по всей стране вот уже десять лет. По бессрочной доверенности, оставленной Аркадием Петровичем перед отъездом на фронт, близкие получали максимум 5 % от авторского гонорара. Или семье не платили совсем, но судиться с ворами-издателями не было возможности. Близкие Аркадия Петровича осознавали бесправность своего положения.
Дора Матвеевна Гайдар мне рассказывала, что однажды за отдельное издание рассказа «РВС» периферийное издательство перевело наследникам 17 рублей. Сама же книжка в магазине стоила 50 копеек. Издатели цинично пользовались двойным трагизмом ситуации, в которую попала семья писателя.
Миллионы тимуровцев помогали инвалидам и осиротевшим семьям, особенно в местностях, которые пострадали от оккупации.
А на окраине Леплявы маячила сиротливая, дождями прибитая могилка. В ней, по документам и многим свидетельствам, покоилось тело А. П. Гайдара. Там ли оно на самом деле – можно было проверить… Но учинить банальную эксгумацию – значило вызвать добавочные слухи и скандал.
Конец такому позорищу для литературного цеха и опасной бессмыслице решил положить первый секретарь Союза писателей СССР Александр Александрович Фадеев. Он близко знал Гайдара. Они вместе отдыхали на даче Р. И. Фраермана и Г. Паустовского в Солотче под Рязанью. Фадеев, случалось, обращался к Гайдару за помощью в запутанных ситуациях, которые возникали в писательской среде. Фадеев отчетливо понимал: Гайдар – не тот человек, который мог выйти навстречу гитлеровцам с высоко поднятыми руками, не подумав о семье, о судьбе своих книг… Такой сюжет выглядел слишком глупо. И Фадеев не побоялся рискнуть.
Летом 1947 года Александр Александрович разработал проект немалой сложности и опасности.
К нему он привлек тогдашнего первого секретаря ЦК ВЛКСМ А. Михайлова и нового главного редактора «Комсомольской гравды» Г. А. Жукова.
Неизвестно, согласились бы эти двое участвовать в рискованной затее, то есть вступать в конфликт с Лубянкой, но они тоже пребывали в двусмысленном положении. Обстановка в послевоенном Советском Союзе оставалась напряженной. Органы госбезопасности регулярно сообщали об арестах «фашистских пособников и наймитов». Кто на самом деле служил врагу, а кто поневоле остался на занятой врагом территории, понять было сложно. Подробным разбирательством причин на таких процессах судьи себя не утруждали.
Нарочито неясная обстановка вокруг имени и судьбы Гайдара легко могла лечь в основу похожего, но более громкого судебного процесса.
Намерению окончательно во всем разобраться воспротивилась та же Лубянка. Она по-прежнему была против «героизации А. П. Гайдара», но предъявить обличительные факты против него под предлогом их особой секретности чекисты отказывались.
Опять помогли материалы, доставленные Башкировым. Особенно фотоснимки. У многих влажнели глаза, когда им показывали фотографию и говорили:
– Вот этот прибитый дождями и снегами холмик – могила Гайдара. А вот на этом месте Аркадий Петрович был убит. Но он успел предупредить товарищей. На примере подвига Аркадия Петровича, на его книгах мы сумеем воспитать миллионы детей.
Лубянку государственные соображения не волновали.
Фадеев был вхож к Сталину. Александр Александрович был в числе немногих писателей, которым вождь полностью доверял. Для начала Фадеев обратился в ЦК партии, где у него было много приятелей и знакомых. Там согласились: давние подозрения в том, что А. П. Гайдар был пособником гитлеровцев, а теперь неизвестно где скрывается, никому не нужны. С этим нелепым положением необходимо покончить навсегда.
Предварительно решили вот что. Тело А. П. Гайдара должно быть доставлено в Москву. Церемонии перезахоронения надлежит стать общесоюзной героико-патриотической акцией. Но сразу стало очевидно, что проект такого масштаба может быть осуществлен только с личного согласия И. В. Сталина.
Фадеев пошел к Сталину. Вождь обладал ничего не забывающей памятью. Он вспомнил историю с публикацией «Тимура» в «Пионерской правде». Повесть ему понравилась. Но еще больше ему понравился фильм «Тимур и его команда». Как рассказывал режиссер-постановщик А. Е. Разумный, Сталин смотрел фильм дважды. Режиссерам в таких случаях полагалось быть рядом – на случай, если бы вождь захотел побеседовать или задать вопросы.
Акция, предложенная Фадеевым, Михайловым и Жуковым, получила безоговорочное одобрение Сталина. План действий был таким:
• вскрытие могилы на окраине Леплявы;
• официальное опознание тела с участием родственников и судмедэксперта;
• траурный митинг с возданием воинских почестей у гроба;
• доставка праха в Москву;
• вторичное захоронение тела на Новодевичьем кладбище.
Все, кроме вскрытия могилы, надлежало снять на пленку и показать в киножурнале «Новости дня». Телевидения тогда еще не было. «Новости дня» – это был самый главный в Советском Союзе информационный видеоряд.
Безмозглая дипломатия
Когда было получено разрешение И. В. Сталина, в учреждения Украины начали поступать телефонные звонки и письменные запросы из Москвы. Требовалось решить множество организационных проблем. Украинских руководителей, которым шесть лет не было никакого дела до могилы и праха писателя, внезапно схватила административная ревность.
Был создан неофициальный штаб по… перехвату тела Гайдара. В операции участвовали: Совет министров УССР, ЦК комсомола Украины, Союз писателей Украины. Негласно – ЦК партии. А также целый ряд учреждений Киева и Киевской области (к ней после войны отошли город Канев и его окрестности).
Совсем недавно (октябрь 2008 года) мне стали доступны неизвестные ранее документы. Познакомлю вас с одним из них – письмом секретаря ЦК комсомола Украины (по школам) А. Сушана.
Оно адресовано секретарю ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановичу[29]29
Лазарь Моисеевич Каганович (1893–1991) – один из главных сподвижников И. В. Сталина. «Третье лицо в государстве». Единственный человек в Советском Союзе, который был награжден девятью орденами Ленина – самой высокой наградой государства. В 1947 году – заместитель председателя Совета министров СССР.
[Закрыть] в Москву. Письмо безграмотное.
А. Сушан пишет: «В боях за освобождение (?! – Б. К.) Украины 26 октября 1941 года на левом берегу Днепра погиб писатель Аркадий Гайдар». Отчество не указано. Отчества секретарь ЦК комсомола по школам не знает.
Он также путает оборонительные бои 1941 года (когда требовалось Украину не отдавать) с освободительными боями 1943–1944 годов, когда пришлось те же города и села отбивать обратно.
А. Сушан ни разу не был на могиле Аркадия Петровича. Это видно по тому, что он плетет насчет обстоятельств гибели писателя. В насквозь лживом письме полно фигур умолчания.
А. Сушан ни словом не обмолвился насчет того, что в тот момент, когда Москва решила активно вмешаться в посмертную судьбу А. П. Гайдара, украинские чиновники задумали сделать все зависящее от них, чтобы не отдавать тело писателя.
Доводы (легальные!) приводились такие:
• «каневские комсомольцы и пионеры свято охраняли могилу писателя-бойца». Это было враньем. Могила была заброшена;
• «у них завязалась переписка с семьей А. Гайдара». Может быть;
• «12 сентября к нам (куда? к кому? – Б. К.) приехал сын А. Гайдара Тимур с просьбой оказать ему помощь в перенесении праха А. Гайдара в г. Канев и похоронить его в городском парке». Получалось, что это была частная просьба Тимура.
А. Сушан продолжал: «Мы (кто именно? – Б. К.) считаем своим долгом отдать должное памяти… писателя-воина и… вносим такое предложение: поручить комиссии в составе: тт. Корнейчук А. Е. (ответственный), Нежинский Н. Н., Олейник 3., Сушан А. И., Мжаванадзе В. Н. 30 сентября (1947 года. – Б. К.) перенесение праха писателя А. Гайдара в городской парк, похороны его и закладку памятника в виде мемориальной доски.
Тов. Бажан Н. Н. дал свое согласие на проведение похорон.
Просим Вашего указания»[30]30
Арзамасский государственный литературно-мемориальный музей А. П. Гайдара. Ф. 7531. Оп. 2. Ед. хр. 27.
[Закрыть].
Документ походил на фрагмент «Записок сумасшедшего». Мелкий чиновник аппарата ЦК комсомола Украины оповещал одно из главных лиц в Советском Союзе, что Совет министров Украины, отвечая на просьбу осиротевшего Тимура Гайдара, дал согласие на перенесение праха Аркадия Гайдара из Леплявы в мало кому тогда знакомый Канев, то есть на расстояние нескольких километров. И это решение поддержали местные писатели, создав свою комиссию.
Почему же Совет министров Украины не сообщил об этом Кагановичу напрямую? Или почему того же самого не сделал Союз писателей во главе с прославленным в ту пору драматургом Александром Корнейчуком, автором известнейшей в годы войны пьесы «Фронт»?
Письмо служило разведывательным зондом. Если бы такое же письмо направил Кагановичу Совет министров Украины, а Москва ответила отказом, то получился бы большой скандал. А здесь заранее был подготовлен стрелочник, о котором можно было бы сказать, что письмо – его личная инициатива.
Письмо из Киева, разумеется, было переслано Александру Фадееву. «Каневский вариант» абсолютно не устраивал Москву, то есть Союз писателей СССР, ЦК ВЛКСМ и редакцию «Комсомольской правды». Фадееву, Михайлову и Жукову нужно было публичное, официальное и всесоюзное признание того факта, что А. П. Гайдар мертв, что он погиб героем. Только такая акция могла положить конец шестилетним молчаливым угрозам со стороны Лубянки.
Вполне вероятно, что А. Сушан вскоре после отправки письма остался без работы. Столица на его послание ответила решительным отказом, объяснив: прах всеми любимого писателя, который столько сделал для страны, должен покоиться в Москве.
Москва ни на один пункт не изменила своих планов. Министерство путей сообщения выделило обещанные два вагона. В одном, в рефрижераторе, должен был следовать гроб с телом Гайдара. В другом – официальная делегация Союза писателей СССР и близкие Аркадия Петровича.
Очень сложным оказалось составление графика движения этого двухвагонного состава на обратном пути. Вагоны должны были прицеплять и отцеплять в связи с остановками и митингами, которые планировались по пути в Москву. Здесь предполагались многочисленные варианты, о которых должны были знать диспетчерские службы на местах.
Далеко не простым был и участок пути от Киевского вокзала до Новодевичьего кладбища. Поскольку не было жесткого графика движения двухвагонного состава, невозможно было четко спрогнозировать график движения артиллерийского лафета с гробом писателя-партизана и похоронной процессии по центральным улицам Москвы в сторону Новодевичьего кладбища, второго по значению после Кремлевской стены.
С Украины в столицу нашей Родины должен был вернуться прах национального героя.
(По такому же сценарию через много лет был доставлен в Москву прах Неизвестного солдата. Только поезд заменили бронетранспортером. Останки Неизвестного солдата сегодня покоятся у Кремлевской стены.)
В назначенное сентябрьское утро 1947 года все было готово к проведению сложной церемонии. Начаться она должна была в Лепляве. Отсюда траурному кортежу надлежало проследовать на лодках в Канев.
Выбор транспорта имел свою предысторию. Леплява и Канев находятся на разных берегах Днепра. В 1941 году их соединял мост, о котором Гайдар писал в одноименном очерке. Но мост перед отступлением Красной армии был взорван и за два с лишним года после войны не восстановлен. Из Леплявы в Канев можно было попасть только на катере или весельной лодке.
В Каневе готовился большой митинг. После, уже на машинах, кортеж должен был проследовать до станции Шевченко, где стояли спецвагоны[31]31
В Каневе железнодорожной станции не было.
[Закрыть]. Их могли прицепить к любому поезду, который направлялся в Москву.
А в Москве в это же время готовились к заключительной части. Она должна была быть такой: встреча поезда с траурными вагонами на Киевском вокзале. Гроб с телом А. П. Гайдара, участника войны Гражданской и героя войны Отечественной, устанавливают на артиллерийский лафет. Траурное шествие через всю Москву к Новодевичьему кладбищу. Митинг с трансляцией но радио. Ружейный салют. Гроб опускают в землю на месте вечного, окончательного упокоения.
ЦК КПУ – Полтавскому обкому: «Тело А. П. Гайдара не отдавать!»
За полчаса до начала грандиозной церемонии, которая должна была пройти по территории двух братских республик Советского Союза, некий партийный клерк, пряча глаза, оповестил руководство московской писательской делегации о том, что в разработанный план торжественных мероприятий внесены небольшие поправки. Местное руководство, а конкретно Киевский обком Коммунистической партии Украины, на своем вчерашнем, ночном заседании постановил: прах А. П. Гайдара за пределы области не увозить, а «заховать» его здесь, то есть в городе Каневе.
Ночью случайно нашлось и место: на высоком приднепровском берегу, на окраине городского парка. Тут в свое время предполагалось похоронить самого Тараса Шевченко. Потом для Тараса Григорьевича нашли другое пристанище. На старом же, не использованном, теперь будет покоиться знаменитый русский писатель Аркадий Гайдар. Это станет символом великой дружбы двух народов, двух литератур.
Кстати, могила в парке уже вырыта. Место красивое. Грунт песчаный. Вам понравится. Дай бог всем нам такое же.
Делегация Союза писателей СССР испытала потрясение. Было очевидно, что решение состоялось не вчера и преследовало (говоря теперешним языком) коммерчески рекламные цели в надежде на серьезные инвестиции. Обком не мог принять такое решение самостоятельно. Это означало, что согласие оставить прах писателя А. П. Гайдара на Украине дал Первый секретарь ЦК партии Украины Никита Сергеевич Хрущев.
Чтобы пресечь инициативу Хрущева, требовалось вмешательство И. В. Сталина. Только оно не могло произойти за час-полтора. Одна из причин: Сталин работал по ночам и просыпался поздно.
А в Лепляве и Каневе уже собрались тысячи людей. Многие приехали на машинах, подводах и даже пришли пешком еще ночью. Это все учли организаторы акции по перехвату тела писателя.
Московской делегации оставалось только сообщить о случившемся Фадееву, чтобы отменить все приготовления на маршруте от Канева до Москвы и в самой Москве.
Шифровка: «Москва. КГБ СССР.
Давние агентурные сведения подтвердились.
Могила А. П. Гайдара пуста»
Московскую делегацию возглавили детские писатели Лев Кассиль и Сергей Михалков. Киевских литераторов представлял лауреат Сталинской премии Виктор Некрасов, автор знаменитого романа «В окопах Сталинграда». Он писал на русском языке.
Другие местные писатели, в том числе члены комиссии во главе с Александром Корнейчуком, от участия в церемонии воздержались. Они уже знали, что прах московского письменника будет похоронен не в Москве, а в Каневе. И были этим почему-то глубоко обижены… на Гайдара. Вероятно, каждый из них втайне надеялся сам лечь в эту могилу. А Гайдар у них этот кусок земли перехватил.
Московские писатели, Виктор Некрасов, родственники Аркадия Петровича, среди которых находились сестра, Наталья Петровна Полякова, сын Тимур, его мать, Лия Лазаревна Соломянская, а также представители спецслужб, фотографы и судмедэксперт были доставлены в Лепляву. Возле железнодорожного одноколейного полотна, рядом с будкой путевого обходчика темнел невысокий могильный холм. Над ним высился простой замшелый крест, к которому была приколочена сосновая некрашеная доска: «А. П. ГАЙДАР. Писатель и воин, пулеметчик партизанского отряда. Погиб 26 октября 1941 года».
Крест и доску установил еще в 1944 году капитан Башкиров. Было очевидно, что ни одна начальственная нога с той поры к могиле не приближалась и никакого интереса к писателю не проявляла.
Еще накануне в Лепляву стали съезжаться жители из окрестных сел. Многие ночевали в палатках, под возами или под открытым небом у костров. Леплява напоминала громадный цыганский табор. Люди хотели проводить в последний путь Гайдара. Сотни колхозников знали его лично – видели издали, слушали его рассказы, сидели за одним столом, делились хлебом, картошкой и салом. Теперь же, греясь у огня в ожидании рассвета, они обменивались воспоминаниями. Каждому было что поведать и чем удивить в своем рассказе соседа по бивуаку.
Почетные гости, а также лица неясной деловой принадлежности выстроились в заметном отдалении. Вскрытие могилы – зрелище не для слабонервных, даже если в ней покоится замечательный человек. Метрах в десяти негромко урчала полуторка – фургон с длинными, покачивающимися антеннами. С телефонами в области дело обстояло туго. Армейский фургон пригнали для оперативной связи. Такая же полуторка стояла в Каневе.
Раздалась команда. Из реденького леса вышла группа матросов. Это были речники. Все – с новенькими лопатами. Матросы бережно выдернули крест и положили его в сторонке. Потом без лишних слов вонзили заступы в землю. Грунт был легкий, песчаный, сухой. Через несколько минут на том месте, где недавно высился крест, образовалась просторная и глубокая яма. Тела Гайдара в ней не было.
Вот когда московским писателям и представителям спецслужб, которые не спускали глаз с могилы и с тех, кто стоял вокруг нее, припомнились давние сообщения, что писатель А. П. Гайдар перебежал на сторону гитлеровцев, после чего сам регулярно информировал Москву о своей мнимой гибели.
Для московской делегации отсутствие тела оказалось вторым потрясением на протяжении одного часа.
Кто-то посоветовал: «Надо копать пошире! Не может быть». Матросы начали копать шире. Картина осталась прежней. На окраине Леплявы началась форменная паника. Взвыла полуторка. На ней лихорадочно заработал передатчик, сообщая о случившемся во все руководящие инстанции – местные, то есть каневские, а также киевские и московские.
Героиня-партизанка в 1947 году пряталась от властей в заброшенном партизанском лагере
Где на самом деле похоронен Гайдар, в Лепляве мог знать только один человек – Афанасия Федоровна Степанец. Ее муж и родной брат были бойцами того же отряда, в котором состоял Аркадий Петрович. Немцы их позднее расстреляли. Сама Афанасия Федоровна за самоотверженность и помощь отряду, бойцов которого она кормила и обстирывала, была после победы награждена несколькими боевыми медалями.
Когда партизанский отряд был разбит, командование, покидая эти места, на случай своей гибели доверило женщине главную тайну…
Но вскоре после окончания войны Афанасия Федоровна была осуждена. Ее обвинили в краже колхозного хлеба, хотя вся деревня знала, что она ни в чем не виновата и ни одной горсти зерна не брала. В доме оставались малолетние дети (их было четверо!), Афанасия Федоровна опасалась, что они могут умереть с голоду и бежала из исправительного лагеря в Лепляву. Ей пригодился опыт разведчицы, но оставаться дома было нельзя. Афанасия Федоровна поселилась в старом партизанском лагере, в котором осенью 1941-го находились ее муж, родной брат и Аркадий Петрович. По ночам Афанасия Федоровна приходила домой. Варила обед и стирала. Об этом знала вся деревня. Но никто не выдал, не донес.
Когда во время раскопок обнаружилось, что могила Аркадия Петровича пуста, младший из сыновей, Витя Степанец (в 1941 году он дружил с Гайдаром, был его ординарцем), помчался в лес. Он бежал не останавливаясь несколько километров. Витя объяснил матери, что случилось. Плача от обиды и бессилия, что она должна в такой момент прятаться, женщина начертила прутиком на земле, в каком секретном месте возле насыпи покоится Аркадий Петрович.
В ночь после гибели Гайдара партизаны пришли на окраину деревни. На случай, если бы гитлеровцы задумали осквернить тело писателя, товарищи сровняли настоящую могилу с землей, а взамен, в стороне, возвели другую, фальшивую. Ее-то и раскопали матросы.
С криком: «Я знаю, я знаю, где захован Гайдар!» – Витя примчался к насыпи на окраине Леплявы. Но к этому времени молодые матросы Днепровской флотилии, все – читатели Гайдара, перепахали лопатами поляну вдоль насыпи и обнаружили тело Аркадия Петровича.
Оно хорошо сохранилось – как мощи святых в Киево-Печерской лавре, которые нетленно покоятся веками: такой там грунт и климат. С расстояния в несколько метров (ближе подойти не рискнула) сестра писателя, Наталья Петровна, узнала массивную фигуру брата, его светлые волосы и черты лица. Она подтвердила: «Да, это Аркадий».
Затем приступил к делу Абрам Розенберг – судмедэксперт из Киева… Его снабдили большой пачкой крупноформатных снимков. Все совпало. Это из официального заключения о патологоанатомическом вскрытии, произведенном Розенбергом, стало известно, что одна-единственная пуля от немецкого крупнокалиберного пулемета МГ-34 попала Аркадию Петровичу прямо в сердце, но оно оказалось такое большое, такое могучее, что и с пробитым сердцем Гайдар еще какое-то время жил и слышал, что происходило вокруг.
… Те же матросы бережно перенесли тело любимого писателя и положили его в гроб, который по днепровской воде и доставили в Канев.
А когда над свежей могилой вырос холм из цветов, прибежала потрясенная, заплаканная женщина. Она с криком бросилась на холм. Это была Дора Матвеевна Гайдар.
В Москве по злобному наущению одного человека ей сообщили, будто бы похороны состоятся днем позже. Она приехала заранее, полагая, что последнее свидание с мужем произойдет лишь на следующее утро.
Дора Матвеевна знала о предстоящей эксгумации, была готова при любых обстоятельствах увидеть мужа, прикоснуться к нему, попрощаться с ним.
Но сбылось вещее предсказание Аркадия Петровича:
– Знаешь, Дорик, когда я умру, тебя и близко к моей могиле не подпустят.
В одном Аркадий Петрович ошибся: к могильному холму подпустили.
…Только получив копию акта эксгумации, редактор «Комсомолки» Георгий Александрович Жуков выдал семье справку о «гибели военного корреспондента газеты "Комсомольская правда" Аркадия Петровича Гайдара».
После судмедэкспертизы газета решилась наконец пренебречь никем не доказанной версией и опубликовала статью В. Шумова и И. Костенко о героизме и гибели А. П. Гайдара. Случилось это через шесть лет после фактической смерти Аркадия Петровича и три года спустя после экспедиции и отчета капитана Башкирова.
На могиле А. П. Гайдара в городском парке Канева через некоторое время появился памятник. Бюст к нему изготовил самодеятельный художник, участник войны, летчик.
Так закончилась первая клеветническая кампания, затеянная против автора «Тимура» тремя бездарными и трусливыми журналистами[32]32
Третьим клеветником, как помнит читатель, был фоторепортер Дима. Рассказ о нем требует отдельной главы, которую я опускаю.
[Закрыть]. Чтобы опровергнуть их вранье, понадобились годы и усилия сотен людей.
* * *
За 115 лет до истории с Аркадием Гайдаром поэт Александр Сергеевич Пушкин поведал трагическую историю про Сальери и Моцарта. Они сочиняли музыку.
Сальери был способным человеком, но чтобы его сочли за гения, он решил убрать «гуляку Моцарта». И – подсыпал яду. Потом Сальери все страдал: правда ли, что «гений и злодейство – две вещи несовместные»?
История показала: правда. Кто сегодня помнит про Мишу, Володю и Диму? Я тоже не хочу называть их полных имен.
А мой внук, Дмитрий Сергеевич Камов, шестнадцати лет, недавно впервые прочитал «Судьбу барабанщика». До этого внук был очень занят: велосипеды, роликовые коньки, компьютер и т. д. Дима сильно этому удивился – ему книга здорово понравилась. Он накидал мне потом множество вопросов.
Так что Гайдару и Моцарту жить еще долго.
«Благодарность» по-украински
История с перезахоронением тела А. П. Гайдара в 1947 году получила свое постыдное продолжение в 1995-м. В газетах Украины одна за другой начали появляться статьи местных националистов под общим заголовком: «Москаль Аркадий Гайдар оскверняет священную землю нашего Тараса».
Оргвывод, который предлагался: «Гайдар, геть с шевченковской земли!»
Призыв был омерзителен еще и потому, что все четверо партизан, которых Гайдар спас ценой своей жизни 26 октября 1941 года, были родом с Украины. Двое – из Черкасской области, лейтенант С. Ф. Абрамов был харьковчанином; другой лейтенант, В. И. Скрыпник, родился и вырос в городе Гайсине Винницкой области…
А приехал Гайдар на «землю Тараса», чтобы участвовать в обороне Киева.
Но атрофия совести поразила не только «украинских братьев». Когда началась тамошняя кампания: «Гайдар, геть!..», о которой с осуждением сообщали и наши центральные газеты, ни одна государственная или общественная организация в России не подняла свой голос в защиту писателя и погибшего солдата.
За А. П. Гайдара, останки которого украинские националисты могли запросто выбросить из могилы, НЕ заступились:
• Союз писателей России;
• Союз журналистов России;
• редакция газеты «Комсомольская правда»;
• Министерство культуры РФ;
• Президент России.
Ситуация вокруг праха писателя никого в Москве не возмутила. Никакой «национальной гордости великороссов» ни в чьей грудной клетке не возникло. Никто не проявил готовности взять под свою защиту и перевезти останки Гайдара с «благодарной» Украины, в бою за которую он погиб, на родную, как мы теперь видим, такую же «благодарную» российскую землю.
А ведь каждый чиновник, каждый постсоветский стряпчий в детстве читал «Тимура»!
* * *
Простите нас всех, Аркадий Петрович!
