Текст книги "Дар Крома"

Автор книги: Блэйд Хок

Соавторы: Чертознай
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава VII

Туранец теперь был полностью уверен, это именно тот человек, которого он искал последние пять лет.

…Раньше он был воином, потом нашел себя на поприще контрабандиста. Причем не чурался ничего, что могло бы принести ему выгоду и барыш. И надо же было такому случиться, что среди обычных рабынь оказалась дочь иранистанского шаха, выкраденная из отчего дома. Не иначе Эрлик решил посмеяться над своим верным слугой – спустя седмицу ее купили в Султанапуре на рынке рабов. Купили, как оказалось почитатели Бога-паука, которые незамедлительно принесли ее в жертву своему мерзкому идолу, сначала разорвав ее на куски раскаленными крючьями, а потом, скормили то, что осталось мерзким тварям, о названии которых люди обычно старались не задумываться.

Иранистанский шах вне себя от горя приказал найти всех, кто причастен к незавидной участи своей дочери. Спустя три месяца убийцы нашли Исахана. Им оказались нипочем: ни высокая стена, окружающая поместье, ни свора собак, ни многочисленная охрана. Пройдя сквозь препоны, как горячий нож сквозь кусок масла, убийцы устроили настоящую бойню, отрабатывая иранистанские деньги. Из всей семьи Исахана в живых не осталось никого, его же оставили в живых. Чтобы познал горе потери близких сполна. Туранец знал, кто нанял асассинов, но о мести иранистанскому шаху, даже не задумывался. Он посвятил свою жизнь поискам исполнителей. Душа требовала отомстить хоть кому-то, и пусть шах недостижим (о его вероломстве, коварности и подозрительности не слышал только глухой) зато асассинов можно было попробовать разыскать.

Один из них врезался ему в память раскаленным клеймом – именно он, за несколько ударов сердца лишил жизни всех, кто был Исахану дорог. Лиц он не видел, их скрывали маски и капюшоны, но зато два вороненых меча поднимающиеся снова и снова являлись ему даже в кошмарах.

Исахан попробовал выйти на Черную Гильдию, но как оказалось, да и этого следовало ожидать, там никто на откровенность не шел. Его выставили спустя три минуты, после того как он задал уж слишком прямой вопрос. Жаловаться было бесполезно, дом арендовался уважаемым человеком, сама Гильдия была в другом месте. Но туранец не оставлял надежды и искал, искал и еще раз искал. Он забросил торговлю и почти все свое состояние потратил на получение сомнительных сведений об асассинах.

И вот теперь, спустя пять лет он снова увидел смертоносные клинки. На счастье Исахана бой парным оружием оставался все еще малоизвестным в странах по эту сторону от Вилаейета, поэтому найти их владельца, было только делом времени.

Зайдя в один из трактиров Бельверуса, он не поверил своим глазам, лица убийцы он не видел, но мечи точно были эти. Туранец был уже почти готов обнажить оружие, но тут ему пришло в голову что возможно этот сероглазый наемник и не виноват, может. Мечи похожи, но их мог делать просто один мастер, да и сам наемник мог взять оружие в качестве трофея. Туранец решил что надо бы с ним потолковать. Сероглазый выпил уже немало, может и не будет слишком подозрительным. Исахан приложился к бутыли, крепкий и терпкий напиток он проглотил будто воду, так велико было его волнение. Неужели он снова нашел след?

Но северный варвар, сидящий неподалеку, окончательно спятил и спутал все его планы. Завертелась круговерть…, а когда туранец пришел в себя, темноволосого боссонца уже не было.

Исахан был уверен, что боссонец отправится в Киммерию. Вот только какую дорогу наемник выберет, Исахан не знал. Но это было поправимо. Пришлось побегать, но к середине ночи возле всех четырех ворот стояли стражники, щедро одаренные золотом и наказом смотреть во все глаза.

Утром, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом, к нему примчался стражник, с вестью, что боссонец два часа назад выехал через Северные ворота.

Исахан немного подумав, признал, что один он может не справится – наемник мог заупрямиться, да и судя по тому как метает ножи, на него просто так не надавишь. К обеду туранец после долгих поисков нанял шестерых кофийских наемников, и с ними выехал из Бельверуса.

Отряд на лошадях торопливой рысцой двигался уже третий день по направлению к Пограничью.

Северная Немедия отличалась своей нетронутой и суровой красотой. По обеим сторонам от дороги шла чащоба, огромные ели закрывали почти все небо. Поваленные деревья, бурелом, выцветшие за лето заросли бурого папоротника и нагромождения замшелых валунов не позволяли рассмотреть, что таилось в глубине чащи. Причем первый снег уже покрыл своим покрывалом неприглядство поздней осени. Дорога то ныряла в ложбины, то поднималась на холмы…

– Эй, Исахан!

С туранцем поравнялся главарь наемников, Алоний:

– Долго нам еще гнаться за этим ублюдком? Через пару дней уже появится Пограничье, а я там точно оказаться не хочу. Одни скалы, пустоши, да отребье, возомнившее себя баронами, – он сплюнул. – А спустя пару седмиц так вообще кругом одни сугробы будут, да дикие варвары.

– Не ной. Сам же слышал, как вчера на постоялом дворе сказали, что был боссонец тут. Нам его обогнать надо, пока он где-нибудь заночует, и завтра засаду организовать. На это-то у вас мозгов хватит?

Кофиец оскалился:

– Обижаешь! Мы его с лошади снимем, сам не заметит, аккуратно ленточкой перевяжем и тебе вручим. Хоть на костре его жарь потом, или внутренности по частям вынимай…

Исахан улыбнулся. «Пусть только заупрямиться боссонец». И сладкие картины пыток пронеслись у него перед глазами, уж он-то язык ему развяжет…

«А там кто знает, может и стоит дойти до варварского Бен Морга, кофийские наемники конечно воины неплохие, но к холоду не приспособлены совершенно. Исахану же приходились не один год проводить на северной оконечности Вилайета. Если повезет – надо попробовать нанять где-нибудь на границе с Пограничьем человек пять асиров-ваниров. Эти рубаки хоть куда, даже на снегу спать могут».

Тут же Алония с Исаханом догнал Аббас, здоровый, как бык, черноглазый кофиец.

И тут же какая-то сила опрокинула его на правую сторону, словно Аббас получил мощный удар кулаком. Грузное тело в доспехах рухнуло на дорогу, из головы кофийца торчала короткая арбалетная стрела. Кровь толчками стала вытекать из глубокой раны.

Наемники мгновенно попадали в снег, даже опытному стрелку требуется несколько секунд на перезарядку арбалета и прицеливание, опытные воины кожей чувствовали эти мгновения.

– Исахан, это засада! – прошипел Алоний. Место выбрано лучше не бывает, если бы у этих тварей были бы луки – нам бы верная смерть здесь! Но у них похоже один арбалет, на перезарядку время надо. А раз так, то мы еще побарахтаемся.

И уже громко кофиец заорал, взмахнув слегка изогнутым мечом воодушевляя своих людей:

– Возьмем этих тварей живым, а потом сдерем кожу! Хирз, Маниг, давайте наверх ложбины! А мы их отвлечем!

Алоний скользя по тонкому слою снега, на отсыревших листьях, красивым движением переметнулся к более толстому стволу дерева, попутно обзаведясь стрелой в круглом щите.

Оба наемника быстрыми перебежками двинулись в обход. Исахан, прячась за стволом ели, выглянул, ничего не видно, только стволы деревьев да припорошенные снегом листья. Еще один наемник неосторожно выглянул и тут же получил арбалетную стрелу в глаз. Ухо туранца уловило щелчок арбалета правее того места, где он лежал. Высовываться желания у него больше не было.

На смену тишине внезапно пришел лязг мечей. Наемники и Исахан сломя голову побежали наверх ложбины, скользя и цепляясь руками на чахлые дервца. На небольшой прогалине лежал Маниг лицом вверх с метательным ножом в шее, судорожно пытался защититься раненный Хирз. Его теснил к обрыву, тот самый сероглазый наемник из трактира. Да, на нем была маска, закрывающая нижнюю часть лица, но это был точно он.

Два вороненых меча размылись в воздухе и огромными ножницами упали на шею кофийца. Тот секунду стоял, колени неожиданно подломились, и он упал под ноги своему убийце. Алая кровь мгновенно окрасила снег. Наемный убийца обернулся к замершему туранцу, темно-серые глаза смотрели на него с издевкой. Над ухом у туранца раздался еле различимый свист рассекающего воздух ножа. Клинки на миг сплелись вместе, и нож упал на снег, не причинив вреда боссонцу.

Если какие-то сомнения и оставались у Исахана, они исчезли как утренний туман под лучами солнца.

– Ты! прорычал туранец. – Можете покалечить, но он должен быть живым! – заорал он кофийцам.

Спустя миг и на прогалине началась схватка. Туранец никогда не жаловался на отсутствие опыта в мечном деле. Но проклятого убийцу явно натаскивал не один мастер, он переходил из одного стиля боя в другой почти мгновенно. Исахана вывел из схватки расчетливый удар эфесом в нос, не смертельным, но выводящим из строя почти сразу. Кофийский наемник не уследил, как лезвие в левой ладони убийцы крутнулось на обратный хват, и тут же перечеркнуло вену на шее незадачливого воина. Оставшийся в живых Алоний попытался достать боссонца в длинном выпаде – кончик изогнутого офирского меча бессильно чиркнул по кольчуге. А секундой позже убийца оказался у него за спиной, нанес мощный рубящий удар подмышку и тут же другой меч отрубил вторую руку по локоть. Крик из хрипящего горла оборвал добивающий удар.

Исахан ненавидяще смотрел на врага, ярость застилала ему глаза, подняв тяжелый ятаган, он вихрем налетел на убийцу. И тут же его оружие внезапно выпало из ладони. Не веря своим глазам, он уставился на руку. Мощный удар рассек сухожилия на запястье. Туранец выхватил длинный кинжал левой рукой и попытался ударить боссонца. Тот без труда отбил удар и, поймав на захват лезвие кинжала, вырвал его из рук. Туранец, что было сил побежал, надеясь скрыться среди леса. Вдруг мощный толчок сотряс его тело. Исахан недоумевающее посмотрел вниз. Так и есть, из живота торчало на две ладони лезвие обоюдоострого меча. Простая кожаная броня с набитыми металлическими пластинками не смогла защитить туранца.

– Ну что же, одним претендентом на могущество Крома меньше. – Раздался спокойный голос за его спиной.

«Да у него и дыхание не сбилось» – мимоходом подумал Исахан.

Ангир сдвинул на шею маску, закрывавшую его лицо до самых глаз.

– Убийца! – выдохнул туранец.

– Разумеется, к тому же смею думать не самый плохой.

Боссонец обошел Исахана и отстраненно смотрел на него.

– И чего тебе не сиделось в своих степях? Надоело жрать сайгаков и сусликов?

– Помнишь Султанапур, пять лет назад? Загородное поместье «Восходящего солнца» на берегу Вилайета?

Ангир на пару секунд задумался и, почти сразу, ухмылка осветила его лицо. Он вспомнил:

– То-то я смотрю, что лицо знакомое! Маешься мщением, недоумок?

– Ты отнял все, что у меня было!

– Тебе надо быть разборчивей в торговле рабами. Иногда они говорят правду.

Исахан только плюнул кровью во врага.

– Тебя кто-то предупредил?

– Нет. – Боссонец издал смешок, – я просто нашел местечко поуютнее, возле дороги, думаю, может, кто из знакомых проедет. А тут и ты появился со своим отребьем, мститель…

– Будь ты проклят ублюдок, порождение шакала и …

– Знал бы ты, сколько я раз я это уже слышал.

– Чтоб твой мозг выжрали гиены, чтобы в твоих глазницах копошились змеи, а пауки выводили потомство…

– Какой ты недоброжелательный.

Туранец глухо вскрикнул, когда боссонец вытащил рывком острую сталь у него из спины.

– Твоя мать…

Удар тяжелым сапогом в лицо оборвал начинающуюся речь туранца.

– Хорош на сегодня, – сказал Ангир. – Знаешь, что я решил с тобой сделать? Сейчас расскажу. Змей тут нет, да и гиен тоже, зато есть волки и росомахи, а если тебе совсем не повезет, то тобой закусит кабан. Говорят, за минуту он съедает фунт-полтора мяса. Так что будешь подыхать не очень долго, в конце концов, с такой раной в животе до завтрашнего восхода солнца ты не доживешь. А там как повезет.

Боссонец с трудом взвалил тело туранца на жеребца и, не обращая внимания на стоны Исахана, повел лошадь по едва заметной тропинке вглубь леса.

– Ну, как, мститель? Эта полянка тебе по душе?

И с этими словами скинул смертельно раненого туранца на снег.

– Береги себя, не простудись! – услышал туранец последние слова удаляющего боссонца.

Холод проникал все сильнее и сильнее. Порезы на сухожилиях Исахан уже не чувствовал. От раны в животе боль росла с каждой минутой. Теряя сознание от холода и боли, угасающий взгляд Исахана успел увидеть двух матерых волков, выбежавших на поляну. Сердце туранца перестало биться еще до того как клыки зверей стали терзать его плоть.

Глава VIII

Солнце стояло высоко в зените, когда Шанго ступил, наконец, на землю аквилонского королевства, в очередной раз удивившись разительному контрасту двух соседних культур, который можно было так ясно увидеть только здесь, на границе. Строгому безразличию и относительному порядку немедийского королевства противостоял легкий беспорядок и простота правил подданных короля Хагена. Аквилонские солдаты, не скрываясь, глазели на чернокожего наемника, охотно вступали с ним в беседы и попутно закидывали его вопросами. Сколько раз Шанго не бывал в этой стране, и постоянно цвет его кожи вызывал бурю восторгов у местного населения! Через эти разговоры он, в том числе, узнал и об изменениях в немедийско-аквилонских отношениях, чему ничуть не удивился.

«Ну, ничего не изменилось», – улыбнувшись, подумал Шанго, покинув, наконец, пограничную заставу.

Ничего не изменилось и в его оценках. Аквилония нравилась Шанго гораздо больше Немедии. Да, жизнь здесь порой непроста…. Корона не всегда справляется с упрямством баронов и это иногда приводит к анархии на местах, увеличению налогов и разгулу бандитских вольниц. И, конечно, от этого больше всего страдал простой народ. Однако, лично для Шанго это означало, что если ему когда-то наскучат странствия, если он устанет от войн, то работа, а значит и доход, в этой стране, для него и по нему, всегда найдется. Учитывая же уровень развития королевства, на деле демонстрируемый размерами сумм, которые готовы выкладывать наниматели, то голодать здесь уроженец племени Мабинти явно не будет. Да и с другой стороны, несмотря на относительную несвободу в верованиях (культ Митры старался подавить, и довольно успешно, другие религии) Аквилония характеризовалась относительной свободой нравов. А это уже играло для Шанго немаловажную роль.

Места, через которые наемник сейчас проезжал, были не очень богатыми. Шанго не знал, какому вельможе принадлежали эти земли, однако было очевидно, что не очень крупному и могущественному. Минуя деревню за деревней, Шанго увидел множество разнообразных лиц – веселых, хмурых, приветливых, злобных, но общей чертой всех этих крестьян была усталость. Только очень идеалистичный человек мог бы назвать этих людей счастливыми.

Наступил вечер и Шанго подогнал лошадь, чтобы быстрее добраться до знакомого постоялого двора. Не то, чтобы его пугала ночевка на природе, однако сон в теплой постели всегда предпочтительнее и приятнее. Да и, потом, ближе к ночи сильно похолодало. Вот показались знакомые ориентиры – камень возле дороги, сухое дерево и, улыбнувшись своим мыслям, Шанго собрался пустить лошадь еще быстрее. Однако вечернюю тишину разорвал знакомый голос.

– Стойте! Во имя пресвятого Митры, стойте! – продравшись сквозь кусты и ветки на дорогу выбежал человек. Мужчина был весьма молод, грязен, одет явно не по сезону, да и то, во что он был одет, было надорвано во многих местах.

– Хималус? – нахмурившись, Шанго остановил лошадь и соскочил на землю. – Что случилось? Что ты здесь делаешь?

– Господин Шанго, это счастье, что вы здесь! – Мужчина даже немного прослезился и сбивчиво принялся говорить:

– Это какой-то ужас! Они пришли, начали все бить, ломать, резать! – он запнулся на мгновение, затем, всхлипнув, выдавил: – Мать…

– Погоди. Я вижу, что произошло что-то очень нехорошее. Но возьми себя в руки! Давай с толком, поспокойнея!

Хималус кивнул, судорожно, но глубоко вздохнул пару раз, огляделся вокруг, а потом сказал:

– Давайте не здесь. Они сюда не ходят, но мало ли, вдруг, – он взял лошадь за уздцы и повел ее в чащу, – пойдемте скорее.

Некоторое время они пробирались через лесной бурелом, а потом вышли на небольшую полянку, в центре которой горел небольшой бездымный костер. Невдалеке от него виднелся наспех сложенный шалаш. Около огня сидели несколько человек – пожилой мужчина и две женщины. Они испуганно встали при появлении Шанго.

– Тихо, тихо. Это друг, – успокоил их Хималус.

Из шалаша выглянула молодая женщина с грудным ребенком в руках и, заливаясь слезами, подбежала к наемнику.

– Господин Шанго, – всхлипывая, проговорила она, – я так рада!

– Все будет хорошо Уна, – сказал южанин и провел ей ладонью по волосам. – Ваш? – он посмотрел на ребенка. – Мальчик?

Уна кивнула, улыбнувшись сквозь слезы.

– Как зовут?

– Инальтий.

– Хорошо, – проговорил Шанго, затем повернувшись к молодому человеку продолжил, – а теперь Хималус, рассказывай, что произошло. Где отец?

– Убили, – мрачно сказал тот и сел рядом с костром, махнув рукой чернокожему, чтобы тот сделал то же самое, – и мать тоже.

– Кто?

– Лихие люди.

– Подробнее Хималус!

Постепенно, слово за слово, Шанго выдавил из него рассказ. Дня два назад, к постоялому двору, хозяином которого был отец Хималуса, подъехал вооруженный отряд. Постояльцев не было, поэтому в зале были только его отец с матерью. Прибывшие сразу стали вести себя нагло. Потребовали еды и выпивки. Почувствовав неладное, хозяин приказал жене, чтобы она, когда пойдет за снедью, велела родным и слугам спрятаться в подвале….

– Больше живыми я их не видел, – сказал Хималус. – Только потом.… Во дворе, – он всхлипнул. – Что там наверху творилось, я не знаю. Но было очень шумно. Что-то ломалось. Кто-то кричал. Я хотел выйти помочь, но, – он посмотрел на жену, – Уна не отпустила.

Ближе к ночи, когда наверху стало немного тише, Хималус осторожно вышел посмотреть, что произошло. Бандиты не покинули дом. Зато упились по-свински. Некоторые валялись прямо на полу, кто-то пел, некоторые дрались. Парень понял, что пора уходить. Хоть их пока никто не искал, он был уверен, что ситуация изменится утром, когда бандиты начнут осматривать верхние комнаты и поймут, что там живет больше, чем два человека. Хималус вывел жену и слуг через задний выход, взял, что мог из необходимого и увел всех в лес. Беглецы надеялись, что негодяи пограбят и уйдут, однако те решили остаться. Место действительно было хорошим для бандитов. Многие путники проезжали через постоялый двор, поскольку он стоял на единственной дороге, что вела из этих мест в Немедию. Бандиты поставили дозорных – когда человек приближается, те смотрит, кто едет, и потом скачут рассказывать обо всем своим.

– До первого вооруженного отряда, – сказал Шанго. – Впрочем, гонцы, наверное, и для этого нужны.

– Наверное. Я пытался остановить людей, предупредить, – Хималус вытянул ладони и погрел их у огня. – Выборочно конечно, ведь не знаешь – случайно можно и на дружков этих уродов нарваться. Но никто еще не остановился, кроме вас. Пешком до заставы я пойти не решаюсь. Просто не могу оставить Уну и остальных! Да и ближайшая деревня тоже слишком далеко. А кроме меня – некому. Но, теперь-то все наладится, вы ведь съездите, приведете солдат?

– Может, и приведу, – проговорил южанин. – Но пока хочу сам посмотреть, что, да как. Не пугайся, – он усмехнулся, посмотрев на испуганное лицо молодого человека. – Все будет хорошо.

* * *

Сознание медленно возвращалось к Вераксу. Постепенно, наряду со все нарастающей болью в теле, шумом в ушах, жжением в носу, забитом засохшей кровью, он начал чувствовать и окружающий мир. В том месте, где Авлий сейчас находился, было шумно: кто-то стонал, кто-то кричал, а кто-то смеялся и громко разговаривал. Все эти звуки неприятно отдавались в голове рыцаря, еще больше усиливая его и так невыносимые мучения. С трудом разлепив свои глаза, рыцарь попытался увидеть, что с ним произошло и где он находится.

Как того и следовало ожидать, с него сняли всю броню и верхнюю одежду, оставив только исподнее. Руки его были связаны за спиной, а веревка была прикручена к чему-то позади него, так, что он висел, еле касаясь бедрами пола. Ноги тоже были замотаны так, что он с трудом бы встал даже если бы был совершенно здоров. Сейчас же он не мог даже пошевелиться. Впрочем, подумалось ему, это даже к добру. Прекратив попытки двигаться, он начал тихонько выглядывать своих мучителей. Находился Веракс в достаточно просторном помещении. В нем он сразу узнал зал того самого постоялого двора, к которому и направлялся до нападения. На улице стояла поздняя ночь, и помещение было освещено всем, что попалось под руку желающим сделать здесь посветлее: c десяток свечей, несколько лучин, пара факелов, жарко пылающий очаг. Многое вокруг было поломано. Несколько уцелевших столов со скамьями было перетащено ближе к стойке, где обычно располагались хозяева. Рядом с ней, прямо в углу, была свалена куча вещей, среди которых Лют разглядел и часть своих поножей. За стойкой стояли два оборванца, видимо разоряющие запасы хозяйской выпивки. Они часто прикладывались к кружкам и время от времени что-то ободряюще кричали еще одной парочке, расположившейся рядом с камином, где также был поставлен стол и пара стульев. Только это место было обустроено явно не для выпивки. К одному из тяжелых стульев со спинкой, веревками был жестко примотан босой человек в богатой одежде, вернее в том, что от нее осталось. На самом столе были разложены железные предметы и состояние связанного человека не оставляло никаких сомнений в их предназначении. Они были нужны, для того, чтобы мучить. На стол присел и что-то втолковывал жертве мощный черноволосый мужчина, так заросший, что в этой гриве и бороде было трудно разглядеть нос и глаза. Его голос Веракс узнал. Это был тот самый человек, что приказал его «успокоить». Около пыточного стола околачивался еще один тип. Низкорослый, криворожий, он держал в одной руке молоток, в другой железный штырь, очень похожий на обрезанный арбалетный болт, и припрыгивал, нетерпеливо ожидая приказа своего главаря.

– Ты, это, – сказал Заросший жертве, – кончай молчать-то! И не таких, как ты кололи. Сам посуди – ведь жить лучше, чем умереть. Вон глянь, ты ведь не хочешь, рядом вот с этим лечь? – он кивнул на какую-то бесформенную вещь, лежащую неподалеку, в которой Веракс опознал изувеченное окровавленное тело.

– А что! – крикнул один из типов за стойкой. – Давай их посватаем! Нам все равно, а им приятно. – Он, и его приятель заржали.

– Кончайте зубоскалить, болваны, – беззлобно произнес Заросший, – вынесите лучше эту дрянь. Вонять скоро начнет.

– Позже, атаман, нам интересно, что с этим будет. Дай посмотреть.

Заросший махнул рукой – ладно, мол, и продолжил уже обращаясь к связанному:

– Ну, так что? Парни вон дело предлагают!

Человек сглотнул, но продолжил молчать.

Атаман посмотрел на него немного, а затем буркнул низкорослому:

– Давай, помоги ему. Осторожно.

Человек с молотком глупо ухмыльнулся, закивал, присел рядом жертвой, поднес железный штырь к одной из его ног и изо всей силы ударил. Раздался чудовищный крик, через несколько мгновений сменившийся нескончаемым воем.

– Ты кретин, Кривой! – вспылив, заявил Заросший, пытаясь перекричать стенания несчастного, и ударил палача ладонью по затылку. – Я же тебе ясным языком сказал – осторожно! Ты зачем ему палец отрубил?

– Я, – заикаясь, под гогот своих товарищей, проговорил Кривой, – ст-т-тарался а-а-аккуратнее. Кто же в-в-иноват, что о-он ногой д-дернул!

– Кретин, – повторил атаман и, встав со стола, отшвырнул ногой отделенную часть тела несчастного. Затем обратился к уже тихо скулящему связанному, – Нет, ну с кем приходится работать! Слушай, дружок, давай еще раз. Кто ты такой? Откуда приехал? Куда едешь? И что означает эта белиберда? – он взял со стола кусок пергамента и потряс ею перед лицом жертвы.

Человек помотал головой.

– Ну что за упрямец. Кривой – еще раз! Только железку убери подальше.

Низкорослый кивнул и со всего маху ударил жертве по ноге молотком. Раздался хруст костей, краткий вскрик, а затем человек затих, потеряв сознание.

– Что отрубился, что ли? – атаман взял человека ладонью за подбородок и потряс. – Ну и хлипкий народец же пошел! Кто-нибудь принесите воды.

Один из стоявших за стойкой головорезов подошел к пыточному столу и вылил на голову потерявшему сознание остатки своей выпивки. И тут же получил кулаком по физиономии от своего грозного главаря.

– За что? – простонал он.

– Я тебе сказал воды принести! Теперь здесь пивом вонять будет!

– Т-такой расход хор-рошего нап-п-итка. И н-не жалко? – добавил Кривой.

– Так там еще бочки три, только этого пива, – защищаясь, проговорил наказанный бандит. – Еще много…

– Заткнись! – прервал его атаман. – Быстро на улицу! Принеси ведро холодной воды. Воды, понял?

Разбойник кивнул и быстро кинувшись выполнять приказ, скоро вернулся с ведром.

– Теперь аккуратно, чтобы не попасть в очаг, облей нашего друга, – проговорил заросший. – А сейчас, – сказал он когда, дело было закончено, – принеси еще ведро.

Пленник начал приходить в себя и принялся тихо стонать от боли. Атман с размаху дал ему пощечину.

– Если тебе проще, – сказал он, – можем по очереди. Один вопрос – один ответ. Не будет ответа, тебе споет железную песню наш добрый друг Кривой.

– Да, – донеслось со стойки, – добрейший человек этот наш Кривой. И мухи не обидит!

– Только крылья оторвет и лапки выдернет. Но не обидит, – заметил второй. Оба комментатора засмеялись. Кривой довольно осклабился.

– Ну, вот видишь, как его у нас любят, – сказал атаман. – Начнем, пожалуй. Кто ты такой? Ну? – прикрикнул он, глядя на дергающую челюстью жертву. – Отвечай. Считаю до трех. Раз, два, три. Давай, Кривой!

– Стойте, стойте, – закричал связанный, – я все скажу. Все! – он всхлипнул.

– Ну, вот и хорошо! – довольно прогудел атаман. – Как говорится, надо только найти правильный ключик к душе человека. Выкладывай!

– Меня зовут Фиско

– Из Немедии едешь?

– Да.

– Далеко забралась, немедийская рожа, – ухмыльнулся атаман.

– Я не немедиец.

– А кто?

– Из Коринфии я.

– Это где еще? Знатный?

Фиско отрицательно покачал головой.

– Нет, ну что за недоумок, – вновь вставила свое меткое замечание «стойка», – мог бы хотя бы соврать. К Нергалу ты нам тогда сдался живой? Выкупа за тебя не получишь. Ты думаешь, мы тебя бесплатно возить по Аквилонии будем?

– Н-ну з-з-аачем его п-пугать? – осуждающе проговорил Кривой.

– У меня богатая семья! – быстро сказал Фиско.

– Молодец, вот это хорошо! – довольно воскликнул Заросший. – А теперь к самому интересному, – он похлопал связанного по спине. – Ведь не просто так ты такое расстояние проехал. Так куда ты едешь, и что означают эти сказки про животных?

– К-какие сказки? – удивился Фиско.

– В бумаге твоей, – атаман взял пергамент и поднял его повыше.

– Меня попросили доставить это письмо в Тарантию. Я и не знаю, что там написано. Я вообще больше ничего не знаю!

– Ну, может быть, а может быть, ты врешь, собака, – медленно проговорил бандит. – Так ведь мы тебе сейчас его прочитаем, и ты нам подробно объяснишь, что это копошение в засранном зверинце означает, – он повертел письмо в руках, а затем пиханул Кривому сказав, – читай еще раз, грамотный.

– «Л-л-лев и т-тиг-р, – начал тот, заикаясь и по слогам, проговаривать слова, – г-г-го-то-вы вци… вцеп-п-иться д-д-друг д-дру-гу в глот-ки из-за д-добы-ч-чи. П-пус-кай лисица б-быст-ро т-т-тя-нет к-кусок мя-са». Все, – закончил он, – ч-ч-чушь какая-то!

– Ну? – сказал атаман, ударив в ножке стула к которому был привязан пленник. – Выкладывай!

По лицу Фиско было заметно, что он что-то понял, но, тем не менее, ответил бандитам так:

– Действительно, ерунда, какая-то! Нечего мне сказать. Я гонец, ничего я не знаю и не понимаю.

– Та-а-ак, – протянул атаман, – Кривой, начинай!

– Нет! – запричитал пленник, увидев, как криворожий взял молоток и наклонился к его ногам, – Нет! Не надо! Я ничего не знаю! Пожалуйста, будьте милосердны!

Кривой посмотрел на атамана, но тот покачал головой, бей, мол. И палач начал бить. Пленный вопил от боли и, захлебываясь слюной, продолжал уверять палачей в своем незнании. После пятого удара он вновь потерял сознание. Его облили водой и мучения продолжились снова. Наблюдавшему за этим Авлию стало нехорошо, он закрыл глаза и постарался не слушать, но, разумеется, ничего у него из этого не получилось.

Когда в очередной раз жертва потеряла сознание, в зал заглянул еще один бандит, спустившийся сверху.

– Атаман, нельзя ли потише, – робко начал он, – ребята там спать пытаются, а вы тут шумите.

– Что, тебя крайним назначили? – злобно сказал Заросший, – Сейчас тебя вместо этого болвана посажу, – пошел вот отсюда! Передай смельчакам, что на Серых Равнинах отоспятся.

Бандита, как ветром сдуло.

– Атаман, – сказал один из бандитов у стойки, которым тоже стало явно не по себе от разыгравшегося перед ними зрелища, – может он, и вправду ничего не знает. Кривой и так уже из его ног месиво сделал. Как мы его потом таскать будем? Ты же выкуп за него хочешь.

– Ну, хорошо, – произнес атаман, – Кривой, разбуди его.

На этот раз жертва приходила в сознание долго. Настолько долго, что Веракс уже подумал, что пленник умер от страданий. Тем не менее, настойчивая работа Кривого дала результат, и, воя от боли, Фиско вновь взглянул в глаза своим мучителям.

– Знаешь, – сказал атаман, – парни тебе поверили. Я не поверил. А они поверили. Я послушаю пока своих ребят. Ничего не знаешь, ничего не понимаешь? Хорошо. Тогда скажи, кому ты это письмо вез? Куда конкретно в Тарантии, ты собирался его доставить?

Фиско побледнел, как бумага и задрожал, как осенний лист.

– В…в…в….в…в. – начал он.

– Ну! – рявкнул атаман.

– В неб-бесный д-двор-рец. Королю луны.

Несколько мгновений в помещении стояла полная тишина. Нарушил ее Кривой:

– Ат-т-таман, к-кажись он с-с-с ума с-сошел.

– Точно, – добавила «стойка», – свихнулся!

– Не сошел он с ума! – заорал атаман. – Эта свинья надо мной издевается! Что, характер захотел показать?

– Нет, н-нет, – залепетал Фиско. Он хотел сказать что-то еще, но ужас не позволял ему больше произнести ни слова.

– Кривой, отрежь ему ухо! Медленно!

Низкорослый взял со стола тесак, схватил Фиско за правое ухо, и даже немного с сочувствием ему сказал:

– Ради Б-б-бэла, т-только не д-д-дергайся!

Затем он начал пилить. Пленник принялся вопить:

– Это все, что я знаю….

Потом он замолчал – видимо действительно что-то помутилось у него в голове – и попытался быстро встать со стула. Судорожно извиваясь, он приподнялся, а затем, покачнувшись, навалился всем телом на своего палача. Все эти действия окончилась плачевно. Тесак, находившийся в руках Кривого, отсек остаток уха коринфийца и глубоко вошел его шею. Фиско похрипел немного, подергался и затих.