Текст книги "Дар Крома"

Автор книги: Блэйд Хок

Соавторы: Чертознай
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Турах пояснил:

– Это Трил, три дня назад на шатуна пошел. Неудачно. Подрал сильно его медведь, теперь раны гноятся и не заживают, медведь любит, чтоб мясо с душком было, потому, как когтями полоснул, да вовремя ты промыть не успел, считай почти мертвый.

Раненного варвара трясло в сильнейшей лихорадке, несмотря на то, что натоплено было очень сильно, и торфяной дым, перед тем как выйти из дыры в крыше собирался под самым потолком в густые клубы. Нинус внимательно всмотрелся в лицо Трила.

«Не, этот киммериец уже не жилец» – об этом говорил весь жизненный опыт Нинуса, но вслух он, конечно, ничего не сказал.

– Ладно, садись немедиец, – Турах указал на свернутые шкуры возле костровища. Жена принесла поджаренные куски свежей зайчатины и овсяные лепешки и Турах протянул палачу изрядный кусок тушки. Тому ничего не оставалось сделать, как принять еду.

Киммерийцы ели молча, запивая скудную еду водой из кувшина. Наконец сыновья Тураха вышли, а женщины удалились на другую половину дома выделывать шкуры.

– Смотри немедиец, – Турах разложил в одному ему ведомом порядке несколько камней возле очага и веточек. – Вот тут мы, – указательный палец ткнул на обломок гранита, – вот это Ванахейм, пойдешь сначала на север, до Утеса Оленя, ни с чем его не перепутаешь. Потом пойдешь вдоль горной гряды, долго идешь. Четыре дня не меньше. А затем увидишь ущелье, глубокое, будто вспоротое ножом тело. Вот вдоль него и иди. Встретишь клан Нахта, не говори, что я тебе дорогу объяснил, у нас вражда с ними. Если Кром будет к тебе милостив, на наших землях, спустя луну ты будешь уже у ваниров.

Хлопнула входная дверь, впуская какого-то киммерийца, в просторной меховой одежде, с посохом в руке.

– Я слышал у тебя беда – раздался скрипучий старческий голос.

– Да туир Мэйрхаун, проходи. Это немедиец, Нинус, путешествует в Ванахейм.

– Путешествие дело хорошее, особенно когда ноги молодые и крепкие, – ответствовал седой туир.

Сгорбленный старец потоптался у входа, стряхивая с сапог налипший снег. Потом Турах провел Мэйрхаун к сородичу, пораненному медведем. Туир лишь покачал головой, увидев раны Трила но, закатав, рука принялся что-то бормотать. На миг показалось, что его пальцы окутало синеватое свечение, но тут же погасло.

– Сейчас приготовлю отвар, будешь только им поить в течение трех дней.

Рука старика нырнула в сумку на боку, и он принялся кидать в котелок какие-то листья и ягоды Немедиец успел заметить два листочка земляники, горсть желудей, потом поднявшийся от воды пар скрыл остальные компоненты.

– Спасибо Мэйрхаун, – произнес Турах.

– Так я здесь именно для того, чтобы помогать, – улыбнулся туир. Меня вот странник заинтересовал. Так откуда ты и куда?

– Из Немедии в Ванахейм иду.

– Слыхал, слыхал про Немедию, большая страна, трудолюбивый народ. К сожалению, про ваниров того же сказать не могу.

Старец пригладил седую бороду. Голубые глаза старца встретились с взглядом желтых глаз Нинуса.

– Удовлетвори блажь старика, дай на твою ладонь гляну…

Нинусу очень не хотелось давать свою ладонь старому сморчку, но иного выхода не было.

Старик наклонился почти к самой ладони и тут же отпрянул, вцепившись в резной посох и, нервно сглотнул. Турах, нахмурившись лишь смотрел. Наконец старик протянул руку в сторону немедийца и что-то зашептал. Палач закричал от сильнейшей боли, казалось, тысячи жал скорпионов вонзились разом в его лицо. Немедийцу показалось, что его голову окутало просто жалящее облако боли, которое пронзает каждый дюйм его головы. Он почувствовал, как его охватывает гнев и ярость.

Рука сама собой выхватила топор и спустя миг, острое лезвие разрубило голову старику почти до самых губ. Два голубых глаза удивлено смотрели по обе стороны от лезвия топора. Со смачным хлюпаньем Нинус вырвал топор из раны, как раз вовремя, чтобы парировать удар меча Тураха.

Несколько минут оружие палача и киммерийца высекало искры, пока Турах не поскользнулся на разложенным им самим камнях, неловко взмахнув руками и упал. Сразу же сапог Нинуса оказался на запястье его правой руки. Лезвие топора размылось в мутную полосу и обрушилось на шею варвара. Кровь толчками стала покидать тело киммерийца.

Палач почувствовал свист сзади и кубарем перекатился по полу, но топор не выпустил. Свист издала рассекающая воздух рогатина, и кто знает, смогла бы металлическая пластина доспеха выдержать ее удар, проверять как-то не хотелось. Жена киммерийца остервенело пыталась пронзить этим охотничьим орудием палача. Выбрав момент, он ухватился рукой за древко и дернул, киммерийка потеряла равновесие и приземлилась прямо заботливо выставленное колено Нинуса. Женщина стояла, не в силах разогнуться от боли, следующий удар ногой опрокинул ее навзничь прямо в очаг, котелок с отваром покатился, расплескивая содержимое прямо на раскаленные камни костра. И тут же рогатина погрузилась в грудь киммерийке, пробила тело и глубоко ушла в слой пепла.

Возле груди палача мелькнуло лезвие скоблильного ножа в руках девушки-киммерийки, в одночасье лишившейся родителей. Шипя, как разъяренная кошка, она снова бросилась на Нинуса. Палач локтем засадив ей в грудь и шутя выбил нож из ладони. Ухватив киммерийку за горло, палач сжимал мощные пальцы, любуясь как вылазят из орбит глаза, текут слезы и судорожно хлопает рот, в поисках спасительного глотка воздуха. Осмотревшись по сторонам он нашел что искал. Ряд отпиленных рогов, судя по размерам и форме принадлежащих снежным козам, был забит в стену неподалеку от очага, видимо для того, чтобы сушить промокшие сапоги и одежду.

Одно движение мощной руки немедийца с висящим телом девушки и она повисла на стене, как приколотая бабочка в коллекции пуантенского барона, сотрясаясь от боли.

Тут же чья-то рука сомкнулась на сапоге, Нинус опустил глаза вниз. Трил, несмотря на свою слабость, успел доползти на палача и теперь пытался уронить его, рывком за ногу. Ухватив рукоять топора половчей, Нинус нанес мощный удар по голове безоружного варвара, вскрывая череп.

«Прав я был, не жилец он» краем сознания отметил мозг. Боль по-прежнему своими раскаленными шипами все еще терзала лицо Нинуса. И он без раздумий окунул лицо в бочку с водой, обтершись висящей тут же тряпицей. Стало немного легче.

Толстые стены и дверь не позволили выйти звукам схватки наружу. Немедиец осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Возле двери никого, но еще четыре человека где-то поблизости.

Не удержавшись, палач захватил ладонью комок снега и обтер им лицо. Боль постепенно стала отступать. Закрыв дверь назад, палач вытащил из тела киммерийки рогатину и быстро смотрел помещение, став владельцем еще одной. На стене висел охотничий лук, но им Нинус пренебрег. Не любил он такое оружие, откровенно говоря. Да и если киммерийцы вдруг разом полезут, на расстоянии в десять ярдов у него шансов будет очень мало.

Распахнулась входная дверь и, тут же Нинус сделал бросок. Бросок вышел отменный – рогатина пробила грудь северянина и отбросила уже мертвое тело от входа. Снаружи раздался крик ярости. И тут же заскочил другой сын Алги, но яркое солнце сыграло свою роль, пока он хлопал глазами, пытаясь разглядеть в полутьме врага, неизвестно откуда прилетевшая рогатина вонзилась ему в живот. Последнее что почувствовал молодой варвар, как лезвие широкого наконечника проворачивается в ране.

От этого увлекательного занятия, наматывания внутренностей на клинок, палача отвлек выпад мечом. Но долго мальчишка-киммериец не выдержал, сначала на излете ему немедиец отрубил руку, а когда тот схватился за обрубок, зажимая рану, нанес удар по спине, перерубая позвоночник.

Нинус предусмотрительно прищурил глаза и выскочил наружу, оставался только один северянин, младший сын Тураха. Слепящий снег ослепил его, но лишь на мгновение. Напротив палача стоял мальчишка лет четырнадцати, сжимая тяжелый кинжал. Он едва сдерживал ярость и боль. Наверняка уже сообразил, что к чему, если чужак выходит из его дома с окровавленным топором. Глаза мальчишки излучали ненависть. Ну конечно, по меркам киммерийцев это одно из самых тяжких преступлений. Вместе разделить еду и кров и тут же убить хозяев…

Сжав рукоять кинжала так, что костяшки побелели, он кинулся в атаку. Конечно, он понимал, что справиться с отнюдь немаленьким немедийцем у него вряд ли получиться, конечно, знал что это, скорее всего его последние шаги. Но с каким-то диким упрямством все равно пошел в атаку.

Рука метнулась к животу, метя ударить между пластин доспеха. Хотя под ними все равно еще кольчужная сетка и толстая подкладка. Палач, без труда перехватил запястье и сжимал его до тех пор, пока оно не хрустнуло переломанными костями. Кровь потекла из прокушенной губы мальчишки-варвара, но крик он сдержал. Кинжал выпал из его руки и, переворачиваясь в воздухе, утонул в глубоком снегу. Через секунду длинный восьмидюймовый шип на обухе топора вонзился киммерийцу в глаз. Оттолкнув тело, палач обеими руками зачерпнул снега и опять вытер лицо колючим снегом..

«Проклятый ублюдок, туир! Наверно все-таки заподозрил что-то неладное. Потому и начал чары наводить, скотина. Может его предупредил кто-то? Или старый пень увидел, что меня ждет на Бен Морге успех?»

Закончив раздумья плевком, на остывающее тело подростка Нинус затопал назад.

Вернувшегося в дом палача встретил запах горелого мяса. Огонь костра рыжим пламенем пировал на теле жены Тураха, поднимался густой смрад к потолку. Но на такие мелочи Нинус давным-давно перестал обращать внимание. «Приходилось и не такое видеть».

Полазив по бочкам и ящикам, немедиец набрал овечьего сыра, овсяных лепешек и изрядный кусок свежей кабанятины. Нинус принюхался, похоже не самец, от мяса самца смердит так что как не вываривай все равно мерзкий запах слышно. Теплая медвежья шкура тоже перешла во владение палача. Прежняя, которую он использовал для ночлега уже сильно обтрепалась от ночевки на камнях.

«Спасибо за гостеприимство, ублюдки!» – отдал дань уважения немедиец и направился в сторону поблескивающему ледниками где-то далеко впереди Бен Моргу.

Глава XIX

Боссонец еще издалека услышал громкую речь. На киммерийский говор не похоже… неслышно крадучись наемник двигался вперед.

«Асиры. Пять человек. Как и все северяне эти были заняты обычным своим делом – грабили своих соседей, в данном случае киммерийцев. Наверно это просто разведочный отряд, проверяют где можно поживиться и не получить киммерийским мечом в заросшее рыжей бородой рыло. Только их что-то мало для отряда, обычно меньше десятка-другого их не бывает.

А кто там? Киммерийцы, похоже целая семья, то ли двигались на зимовку в становища и деревни своего клана, то ли еще куда… Теперь лежат связанные. Об их участи у Ангира вопросов не возникало, сначала пытки, потому что ни один из этих примороженных киммерийцев по своей воле ничего не расскажет. Ну а потом естественно мучительная смерть.

Нергал с ними, киммерийцами, надо обойти их…»

К свисту заунывного ветра добавился тонкий посвист рассекающего воздух стального лезвия. Боссонец, почувствовавший вонючий запах сыра несколько минут назад, мгновенно перекатился и одним движением развязал узел ремня заплечного мешка, избавляясь от ноши. Двое асиров сумели подобраться почти вплотную. «Вот ублюдки!»

Варвары не ожидали такой прыти и на мгновение замерли. Ангир рассматривал варваров с чисто практическим интересом, выискивая слабые места на теле, не закрытые доспехами.

«Кольчуги. Придется колоть… пара бронзовых пластин, закрывающих плечи и по одной на груди – такие пластины моим мечам не взять. Обычные шлемы, закрывающие макушку. Оружие – секиры, это хуже – удар секиры отбить очень сложно, по крайне мере моим оружием. Нергал! Эти красавцы столько золота нацепили, любая офирская графиня бы визжала от радости. Правда ни одной графине столько побрякушек и не унести».

– Эй, ублюдки белобрысые! Говорят, что если асира поставить на четвереньки, в нос кольцо продеть и надеть шлем с рогами, тогда асира от коровы не отличить, проверим?

Переглянувшись, северяне напали. Воздух застонал от мощных замахов секир. Ангир несколько раз увернулся, затем получил мощный удар обухом в грудь. Его отбросило в снег, если бы не кольчатый нагрудник принявший удар на себя, лежал бы он с проломленными ребрами. Извернувшись между лезвиями секир, боссонец полоснул мечами по ногам обоих асиров, подрубая связки на коленях. Оба с воем упали. Ангир одним броском со спины встал на ноги. И ударом сверху вниз пробил глазницу асира, вороненое лезвие провернулось в ране. Другой варвар вскочил и принялся звать на помощь:

– Эгир, сюда!

«Вот ублюдок!» Ангир ушел от неловкого удара припадающего на ногу варвара и нанес мощный удар по шее врага. Отрубленная голова покатилась по снегу, теряя по пути шлем.

Тут же показалась подмога в лице шести варваров. Не рассуждая, боссонец достал несколько горошин и бросил их в рот.

Иногда приходилось собирать все силы организма в кулак и вот эти горошины отлично помогали. Горошины представляли собой смесь смолы дерева юлак, камеди зеленого мака, и еще какой-то на редкость мерзкой дряни, вроде яда стигийского скорпиона. Но, тем не менее, на несколько минут смесь дарила ярость, повышенную реакцию, нечувствительность к боли.

Горький противный вкус заполнил, казалось весь рот, но тут же он почувствовал, как на него накатывает волна превосходства над врагами и презрение к своей боли.

Ангир спокойно ждал асиров. Воткнул в снег мечи, и одним движением снял и отбросил плащ. Варвары удивленно остановились, рассматривая боссонца. Как опытные воины они сразу смекнули, что перед ними такой же, как они, воин. Причем сей воин предпочитал не бежать сломя голову от шести человек, а принять бой. А это уже заставляет задуматься.

– Эгир, – обратился молодой асир к старшему. – Позволь мне! Я разделаю эту свинью за десять ударов меча!

– Десять говоришь… – старший задумался.

– Не сможет за десять. Три против одного не сможет! – заспорили остальные асиры.

– По рукам Хунд. Ранн, он твой! – принял решение варвар.

Ранн обрадовано издал боевой клич и выхватив тяжелый клинок. Особо не мудря с фехтовальной техникой, асир взмахнул своим оружием, намереваясь располовинить незнакомца. Боссонец дождался, пока меч начнет двигаться вниз и сделал шаг в сторону, одновременно нанося удар ногой по запястью Рана. Варвар взвыл и из парализованной руки сам собой выпал меч. И тут же после краткого замаха сапог боссонца влепился в лицо асира. Появившийся в руках засапожный нож за считанные мгновения снял скальп с Рана. Длинные светлые патлы на лоскуте кожи он отбросил в сторону как тряпку.

Ангир вытащил мечи из снега и с показным презрением закинул один меч в ножны.

– Два меча на пятерых асирских свиней слишком много.

Варвары издавая воинственные кличи обрушились на боссонца, показывая приличный уровень владения мечом. Вот только их мастерство было рассчитано на таких же, как они владельцев тяжелых мечей и секир. С мастерством кхитайских мечников они конечно знакомы не были, и надо было применить то, чего они видеть не могли, а стало быть, и могли споткнуться на защите. Анигру пришлось постоянно перемещаться, не давая себя окружить, чередовать верхние и нижние стойки, надеясь сбить с толку варваров. Что и произошло, один асир не заметил как из, казалось бы, неудобного положения левый меч боссонца полоснул его по глазам, разрубая переносицу. Завизжав, как свинья на бойне, он поднес руки к вытекшим глазам, словно мог что-то увидеть. Другой асир оставил низ живота открытым и Ангир ударом снизу вверх рассек бедро с внутренней стороны. И когда враг упал на одно колено, разрубил ему голову. Эгир не уследил за кульбитом врага и получил мощный удар в переносицу, мгновенно пошедшие слезы не дали ему защититься от следующего удара. Меч ассассина пробил его шею насквозь.

Один из варваров попытался продырявить живот боссонцу копьем. Тот отмахнул навершие копья вместе со стальным наконечником и опустил меч на незащищенные пальцы асира. Варвар с воем откатился, но тут же вытянул меч здоровой рукой.

Броском, перешедшим в перекат, Ангир увеличил дистанцию между собой и врагами. Несмотря на схватку, он дышал совсем не тяжело. От асиров же клубами поднимался пар.

– Так что ублюдки? Сдавайтесь в плен, мне нужны хорошие рабы. Обещаю кормить как породистых свиней, репой и объедками со своего стола. Буду держать вас обоих на племя, подсаживать свиней, а потом продавать, и я искренне надеюсь, что потомство унаследует мозги свиней, а не ваши, асирьи. Сами посудите, зачем свинье куриные мозги? – Ангир издевательски засмеялся.

Покалеченный варвар с яростью, не помня себя, сорвал с себя доспехи. Боссонец сообразил, что это один из берсерков и лишь ждал ошибки. От человека в ярости ее долго ждать не пришлось. Первый же замах был очень сильным, Ангир пропустил удар мимо себя и наотмашь полоснул мечом по морде заросшей бородой. Но асир долго не страдал, поскольку второй удар рассек горло.

Остался лишь Хунд, и он не верил своим глазам. С ним было пять воинов и, спустя всего несколько минут, в живых остался только он один.

Боссонец быстрым шагом направился к нему. Впервые за несколько лет Хунд почувствовал холодок по спине, прямо вдоль хребта. В последний раз он такое чувствовал, когда видел гигантского кракена десять зим назад, в море Запада. Намереваясь продать свою жизнь подороже асир решительно вытянул свой клинок и подхватил уже изрядно изрубленный щит. Он-то его и подвел, после града ударов обрушенных врагом щит просто начал разламываться. Хунд не верил своим глазам – его щит, сбитый крест-накрест из двух слоев толстых дубовых досок, рассыпался на глазах. Асир отбросил изрубленный щит, и покрепче ухватил ладонь меча обоими руками.

Варвар был достаточно опытным бойцом, убившим уже не один десяток воинов, но сейчас едва успевает отражать удары тонкого и гибкого клинка какого-то бродяги! Долго асир сопротивляться не мог и почти не удивился, когда вороненый клинок вонзился в печень, следующий удар, эфесом в нос опрокинул варвара в снег. Варвар попытался подняться, чтобы хотя бы умереть стоя, с высоко поднятой головой и тут же обнаружил сапог наемника у себя на горле.

– Стой, мерзавец!

В пятидесяти ярдах от него находились не меньше двадцати асиров.

– Оставь его, и мы тебя отпустим.

Между говорившим и лежавшим на снегу явно прослеживалось семейное родство. Причем лежавший был лет на двадцать моложе кричавшего асира. Ангир знал цену подобным обещаниям. И боссонец вместо ответа кончиком меча проткнул глаз вопящему асиру.

– Назовись подлый ублюдок! Воскликнул асир, – я хочу знать, чей череп будет у меня вместо плевательницы!

Ангир тем временем проткнул второй глаз.

– Он мне нужен живым, – орал, брызгая слюной, предводитель асиров.

Варвары нестройной гурьбой попытались напасть. Но и без того быстрая реакция боссонца, подстегнутая зельем сделала его поистине недостижимым для смертоносной стали. Глаза северян успевали заметить лишь размытый силуэт врага, да услышать свист рассекающей морозный воздух стали. Тяжелое оружие варваров не могло поспеть за быстрыми, как бросок росомахи, движениями Ангира. Три асира за считанные мгновения превратились просто в куски мяса.

– Так и будешь прятаться за спинами своих собак, гнусный поедатель селедки? – издевательски вопросил боссонец. Значит, правду говорят, что асиры только тогда воины, когда их в десять раз больше, чем их врагов?

– Стоять! Я сам его возьму! – гневный окрик предводителя асиров остановил готовых броситься на боссонца варваров.

Сердито отпихнув двух своих воинов, он вышел из выстроившихся полукругом воинов. Глаза его вылезали из орбит, изо рта шла пена. Он с яростью грыз край деревянного щита и судорожно сжимал рукоять огромного боевого молота. Таким только раз достаточно точно ударить и человек останется в лучшем случае калекой. Но любая схватка требует прежде всего сосредоточенности, а не ярости. Поэтому боссонец лишь усмехнулся такому поведению, способному нагнать страх лишь на неопытных воинов.

Боссонец встал напротив асира, который чем дальше, тем больше приходил в ярость, и терял всякую схожесть с человеком.

Внезапно, казалось, будто из ниоткуда полезли киммерийцы. Только еще минуту назад казалось никого кроме асиров и боссонца здесь не было, а теперь как из под земли повылазили киммерийцы. Десятка три, не меньше. Предводитель асиров затравленными глазами смотрел на резню. Внезапность атаки и превосходство в численности сыграли свою главную роль. Заскрежетам зубами, он обернулся к Ангиру и впился зубами в измочаленный край щита. Терпкий вкус древесины наполнил его рот. Внезапно боссонец опустил меч и размылся в смазанную полосу. Асир почувствовал, как длинные пальцы проклятого ублюдка вбили его глаза внутрь черепа.

– Загляни, собака, в плевательницу изнутри – прошептал ему на ухо боссонец. Стонущий от сильнейшей боли и от ощущения безысходности асир ползал по снегу, никак не принимая слепоту.

Ангир огляделся вокруг, киммерийцы закончили схватку и молча добивали раненных. Двое черноволосых варваров уже распутывали веревки связанных сородичей. Самый пожилой из связанных решительно тыча рукой в его сторону что-то говорил воинам. Боссонец дотянулся до плаща и, положив его рядом с собой, устало уселся на первый же поваленный ствол лиственницы.

Действие горошин постепенно заканчивалось, и нахлынувшие ощущения требовали выхода. Наемник громко и безумно засмеялся, глядя на судорожные метания ослепшего асира. Он напоминали ему жука с оторванной головой, который никак не поймет, куда ему идти…

Ослепленный первым асир оклемался и последовал примеру своего сородича – стал так же лазить по снегу и проклинать все и вся. Столкновение обоих асиров лбами вызвало новую вспышку безумного смеха. Боссонец шатаясь от безудержного хохота, подошел к ослепленным асирам и, ухватив за бороду каждому перерезал горло. Негоже оставлять в живых врагов, эти-то ему уже не опасны, но с бытующей на Севере «кровной местью», широко распространенной среди киммерийцев и гипербореев, асиров и ваниров, ему проблемы в будущем ни к чему.

Пошарив по карманам плаща, боссонец нашел фляжку с вином и приложился к ней, делая изрядный глоток. Перед глазами Ангира появились два киммерийца, пристально разглядывая наемника.

Боссонец равнодушно посмотрел в глаза варварам и протянул фляжку. Киммериец помедлив один миг ее принял и, сделав глоток, одобрительно качнул головой.

– Пойдем с нами, чужестранец.

Ангир кивнул и ценой великих усилий заставил себя подняться. Он не помнил, сколько они шли, усилием воли боссонец загнал себя в полубессознательное состояние и лишь в каком-то полусне переставлял ноги. Вроде бы еще только-только он слышал скрип снега, дыхание рядом шедших людей и запахи леса, и тут уже лежит на скамье, в полутемном помещении.

Первым что он увидел и осознал были закопченные балки потолка, откуда—то несло свежей стряпней. Живот громко заворчал, напоминая о себе.

– Горм, чужестранец очнулся!

Серые глаза гильдейца нашли говорившую, девчонка лет пятнадцати, значит на самом деле еще меньше. У варваров дети взрослеют куда быстрее, чем дети выросшие в цивилизации.

Ангир с трудом встал с грубо сколоченной лавки, и обвел глазами помещение: длинный вытянутый зал, похоже, был единственной комнатой. Примерно ярдов пятнадцать на пятьдесят. Покатую крышу поддерживали прокопченные стропила, опирающиеся на толстые столбы. На этих же столбах в изобилии висят черепа животных. Горят три больших костра, от одного и тянет едой, возле другого лежал он сам. Возле каждого очага большая поленица дров. Несколько маленьких окошек, затянутых бычьими пузырями, судя по их высоте расположения дом киммерийцев наполовину вкопан в землю. Что, в общем-то обычно для Севера. Шкуры на стенах, вдоль стен лавки. И что самое главное, его оружие и мешок тут же рядом. Засапожные кинжалы тоже на месте.

Подошел степенный киммериец, лет пятидесяти с короткой окладистой бородой. Обычная одежда варваров – меховые сапоги и безрукавка, кожаные штаны, шерстяная нижняя рубаха. Обнаженные предплечья, бугрящиеся жилами, как корни ясеня, покрывали выглядывающие из под закатанной на рукавах шерстяной рубахи, замысловатые татуировки. Только если на руках тех, киммерийцев, поперших на рожон из-за козы, татуировки напоминали животных, то эти больше на переплетения дубовых листьев:

– Я – Горм, главный в этой деревне.

– Ангир.

– На купца ты похож не больше чем ворон на глухаря, стало быть…

– Наемник.

Горм кивнул. И сделал жест хлопочущим у костра женщинам. Через несколько минут лавка украсилась широкой доской, видимо выполняющей роль подноса, и деревянной же тарелкой с хорошим куском оленины. Пара пышных лепешек и огромный кувшин пива дополнили сочное мясо. Боссонец уловил любопытные взгляды варваров сидящих у центрального костра с глиняными кружками.

Ангир вопросил киммерийца:

– Горм, ты не против, если выйдем на свежий воздух?

Старейшина кивнул. Боссонец поднял импровизированный поднос и пошел за киммерийцем. Путь долгим не был, Горм остановился у лавки, накрытой толстой бараньей шкурой и сделала приглашающий жест.

Ангир уже давно не видел свежего пива и пышного хлеба, но из вежливости предложил:

– Раздели со мной еду, Горм. В моей стране не принято, чтобы гость ел, а хозяин нет.

Старейшина усмехнулся, сел рядом и разлил по кружкам пенящуюся жидкость и, утерев пену со рта, проговорил:

– Ты не плохой воин Ангир, мы видели, как ты сражался. Но что ты тут делаешь, в Киммерии?

Серые глаза настороженно изучали Ангира.

«Такому лучше не лгать, сразу раскусит. А правду говорить нельзя…»

– Врать я тебе не стану, а правды сказать не могу.

– По крайне мере честно.

Киммериец немного поразмыслил и сказал, подтвердив догадки боссонца.

– Мы киммерийцы правдивы даже с врагами и сразу чувствуем ложь. Уличенные в ней обязаны покинуть свой клан. Но тем не менее ты доказал, что зла нашему клану, клану Канахов, ты не желаешь. Держи.

Горм протянул вещицу, похожую на амулет, только на полированном деревянном кружке была вырезана всего одна руна.

– Пока ты на землях нашего клана, можешь ничего не бояться. Только не снимай его. А теперь расскажи старику, что нового на землях юга?

Утолив интерес старейшины, боссонец принялся набивать рот свежей едой. Наконец когда в животе стало тяжело, ассассин с любопытством рассматривал деревню киммерийцев. Почти дюжина домов, правда тот из которого они вышли был самым большим. На крышах навален толстый слой земли и дерна. Откуда-то донеслось блеяние баранов, видимо держат отару-другую овец. Порыв ветра принес запах горячего металла – и кузня видимо у них есть. «Не так уж плохо живут киммерийцы» решил Ангир.

На него, конечно, косились и дети лет восьми, что пытались попасть из лука в пенек неподалеку, и две девушки-киммерийки несшие полные ведра воды в дом. Но иного ожидать было сложно. А тут хоть какое-то развлечение…

«Наверно все-таки по большому счету врут о киммерийцах купцы, дорога длинная вот и сочиняют небылицы. Эти вот варвары – совершенно обычные люди, не то, что тот спятивший берсерк в „Червленом щите“. Хотя это везде так, чего не знают, допридумывают люди. Некоторые, например, на полном серьезе же считают что у любого ассасина чуть ли не татуировка во всю спину с какой-то гнусной тварью или черепами, а то и надпись „убийца“, или как „особо одаренные“ болтают, чуть ли ни какие-то особые кольца-перстни, по которым ассасины отличают друг друга». Губы боссонца расплылись в ухмылке. Так считают только идиоты, что убийцам нужно чем-то обязательно выделяться, серьгой в ухе, золотым перстнем-печаткой, или еще чем-то аляпистым и бессмысленным. Это все равно, что надеть табличку «асассин» на шею и выйти на улицу.

На деле все гораздо проще, никто из асасинов даже если узнает своего собрата без причины к нему не подойдет, да и с причиной не всегда. Что там говорить о незнакомых…. А опытный, имеющий на своем счету не один десяток собственноручно зарезанных людей и так увидит «собрата», по глазам. Это только, кажется что глаза у всех одинаковые, и у воинов, и у асасинов, вроде и те и те кровь проливают. Проливают, только кровь разная, убить безоружного и возможно и невиновного тоже не каждый сможет. Он, Ангир, мог. За что и имел все что хотел. Правда вопреки обывательскому мнению деньги направо – налево не разбрасывал, драгоценностями оружие и одежду не увешивал, не видел нужды наряжаться павлином.

Тут мысли Ангира снова вернулись к киммерийцам.

– Горм, почему вы живете такими небольшими семьями? Дать отпор впятером-шестером нескольким десяткам очень сложно.

– Да, но так жили наши предки. И мы так живем. И наш бог – Кром, вон оттуда, – старейшина махнул рукой в сторону рукой, с Бен Морга смотрит за нами. Наш народ, киммерийцы, живет обычно небольшими семьями, и лишь с поздней осени до середины весны мы снова собираемся вместе. Зимы у нас тяжелые, по-другому никак. А здесь сам погляди, старейшина обвел рукой деревню, – И частокол есть и колодец, и кузница, и теплых домов достаточно. Да и отпор можно дать хоть другим кланам, хоть асирам-ванирам.

Ангир кивнул, запомнив, куда указал Горм. «Что ж, значит, карта не врет, примерно на северо-восток и надо будет идти».

Горм отхлебнул из деревянной кружки и продолжил:

– Весной люди разойдутся кто куда, одни пойдут скотину пасти, другие – охотиться. Часть людей останется здесь. Чтобы в случае чего можно было прийти на подмогу любой семье нашего клана. Так и живем, Ангир.

Тут неожиданно подошел тот самый киммериец, лежавший связанным со своей семьей во время схватки. Крепкий мужик лет сорока. Варвар не стал ничего говорить, какие тут нужны слова? И так все понятно.

Киммериец благодарно пожал руку боссонцу и всмотрелся в его лицо, словно запоминая. Ангир проводил фигуру удаляющегося киммерийца взглядом.

– Ладно, Горм, давай еще по одной.

* * *

Боссонец сидел со старейшиной пока не замерцали первые звезды в темном небе. Потом Ангира усадили за стол и наравне со всеми наложили еды. Ассассин несмотря на вроде бы недавно утоленный голов снова почувствовал ворчание живота.

Еда была простая, без изысков (какие изыски в Киммерии?) но удивительно вкусная: свежая баранина, соленые маслята, копченая оленина, пышный хлеб…. Только овсяную кашу боссонец проигнорировал.

Ангир конечно понимал, что черноволосые варвары так едят отнюдь не каждый день, но раз уж еда на столе, не станешь же отказываться, да еще и когда такое обильное угощение вполне заслуженно?!

Киммерийцы пили много, но что удивительно оставались сдержанными, никто не горланил разудалые песни и не орал, никто не лез драку и не падал без чувств на пол. Просто удивительно, что даже в такие минуты варвары остаются верными себе, сдержанными и настороже.