Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Барбюс!

Послышались новые выстрелы. Кто-то закричал от боли. Затопали чьи-то башмаки. В каком-то ирале от меня полыхал ярким пламенем глайдер, так что меня начало припекать. Впрочем, пока я не спешил покидать свое убежище.

Потом я услышал голос Барбюса:

– Адмирал! Адмирал! Вы целы?

– Я здесь, шеф! – крикнул я в ответ. – Со мной все в порядке. Где, тытьподери, вы сами?

– Обхожу глайдер сзади, адмирал. Все под контролем. Вы только не выпалите в меня ненароком.

Я откатился наконец от глайдера. В коленях ощущалась такая слабость, что я не был уверен, смогу ли стоять. Я увидел бегущего ко мне Барбюса – как только может человек таких размеров двигаться так быстро? Он рывком поставил меня на ноги, крича при этом распоряжения полицейскому наряду; громкостью голоса он не уступал разъяренному содескийскому медведю.

Впрочем, я его почти не слышал. В поле один из «крестьян» помоложе стоял на коленях с поднятыми руками, и глаза его были размером с хорошие суповые тарелки при виде пяти нацеленных на него мощных лучевых пик. Другой, распластавшийся рядом с ним, не шевелился. Чуть дальше несколько полицейских, как гончие за лисой, гнались по полю за двумя «крестьянами» постарше.

Мужчина, которого застрелил я, лежал на спине, отброшенный разрядом бластера на несколько иралов назад. В груди его зияла дыра с обугленными краями. Меня чуть не стошнило. Хорошо еще, крови при таком ранении не было.

Труп позади глайдера явно был делом рук Барбюса. Никто другой во всей известной Вселенной не умел так метать нож.

Я заглянул в салон горящего глайдера, и меня едва не вырвало. Я поспешно отвернулся. Никто уже не мог бы помочь бедолаге Амброзу. Тут я застыл: папка! Я бросился к глайдеру и выхватил ее с заднего сиденья за мгновения до того, как его обшивка вспыхнула с силой, едва не сбившей меня с ног. Барбюс подхватил меня.

– Э… Простите, адмирал, – пробормотал он, осторожно ставя меня на ноги. Я тряхнул головой, злясь на себя за неосторожность.

– Ты опять спас мою тытьчертову жизнь, шеф, – сказал я ему. – И, знаешь, я тебе чертовски за это благодарен. Только подумай: что, если бы это случилось до твоего прибытия?

Барбюс опустился на колени, чтобы выдернуть свой кинжал из тела незадачливого убийцы.

– Даже и думать не хочу о таком, адмирал, – сказал он, вытирая лезвие о рукав покойника. Я положил руку ему на плечо.

– Ладно. Главное, ты был здесь, шеф, – сказал я. – Как это уже случалось не раз в прошлом. – Тут я нахмурился. – Только скажи, что это надоумило тебя отправиться за мной?

– Этот парень, Амброз, – ответил он, пряча кинжал в ножны, спрятанные в левой штанине. – Что-то в нем казалось мне подозрительным. И ведь я так и не смог узнать о нем ничего – даже по своим каналам. Вот я и решил, что малость перестраховаться не помешает. – Вид у него был озабоченный. – Ну тут я, правда, дал маху: решил держаться подальше, чтобы вам не мешать с делами. Думал, дескать, не мое это дело. Вот мы и не сразу подоспели, как началась заварушка.

Я понял намек.

– Обещаю тебе впредь вести себя осмотрительнее, шеф, – сказал я. – И это очень даже твое дело, поверь мне, тем более что оно весьма деликатное. Не будем говорить о нем здесь – я успею ознакомить тебя со всем, когда мы вернемся на базу.

Барбюс с облегчением кивнул.

– Спасибо, адмирал, – произнес он, потом повернулся к полицейским и принялся распоряжаться. Не прошло и цикла, как они подогнали глайдер, на котором приехали, и очень скоро мы двинулись обратно, на базу, разминувшись с пятеркой ехавших нам навстречу бронетранспортеров. Что ж, на войне, как на войне. Просто для меня эта война вступила в новую, еще менее приглядную, зато более смертоносную фазу.

* * *

Самое необходимое я сообщил Барбюсу еще по дороге, несмотря на угрожающие штампы «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». С пожилых крестьян – если они действительно крестьяне – возьмут подписку о неразглашении, а единственного оставшегося в живых из нападавших отвезли в управление космической полиции на допрос, хотя лично я не рассчитывал узнать от него слишком много, когда он расколется. Я почти не сомневался в том, что организаторы всего этого не до конца удавшегося покушения наняли для этой работы местных громил – Вут свидетель, в этом добре здесь недостатка не было, – которые не смогут выдать слишком много в случае провала.

В обществе Барбюса я вернулся в свой кабинет и принялся анализировать ситуацию. Амброз почти закончил инструктаж, когда его убили, так что план действий был у меня на руках. План, пара звездных карт, древняя книга и голодисплей. Тытьчертовски здорово, прямо замечательно! Ах да, еще установленный срок в двенадцать стандартных недель. Это было все, чем я пока располагал.

Чего у меня не было – так это обещанных карескрийцев. Для предстоящей операции они были жизненно необходимы, но единственная ниточка, что вела к ним, оказалась оборвана со смертью Амброза. И что теперь? Я вдруг вспомнил голоснимки Хоуп, особенно тот, на котором ее запечатлели, сидящей на коленях у…

– Коттшелл, – сказал я в микрофон. – Свяжите меня по надежному КА'ППА-каналу с руководством Флота на Авалоне. Я хочу говорить с генералом Гарри Драммондом из Адмиралтейства.

* * *

На установление связи ушло почти полметацикла, но в конце концов Коттшелл известил меня о том, что я могу говорить. Как известно, КА'ППА-связь до сих пор вместо нормального голографического изображения передает лишь текстовые сообщения, в военное время к тому же зашифрованные. Громоздкая, но вполне работоспособная система. Я включил свой голофон, и на его дисплее немедленно появились иероглифы:

АДМИРАЛТЕЙСТВО ДВТЧ ПОЖАЛУЙСТА ЗПТ СООБЩИТЕ ЗПТ КОГДА БУДЕТЕ ГОТОВЫ РАЗГОВОРУ ГЕНЕРАЛОМ ДРАММОНДОМ ТЧК

– Готов, – сказал я. Голофон перевел мой голос в текст и зашифровал, прежде чем переслать его на КА'ППА – передатчик базы.

ДРАММОНД ДВТЧ ПРИВЕТ ЗПТ ВИЛФ ТЧК СЛЫШАЛ ПРО ДЕЙТОНА ТЧК ПЛОХАЯ НОВОСТЬ ТЧК ЖДАЛ ТВОЕГО ЗВОНКА ТЧК ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ВПР

Я кратко описал ему случившееся, стараясь подбирать выражения помягче на случай, если они были хорошо знакомы. Потом перешел к делу:

– Я готов взяться за все, о чем мы с ним говорили, но не знаю, как связаться с карескрийцами – или с кем надо говорить. Можете помочь с этим?

ДРАММОНД ДВТЧ АГА ЗПТ ТЫ ОБРАТИЛСЯ АДРЕСУ ТЧК Я ТАК И ЗНАЛ ТЧК КАК РАЗ СОБИРАЛСЯ ЗВОНИТЬ ТЕБЕ ЗПТ НО ТЫ ОПЕРЕДИЛ ТЧК НИЧЕГО БОЛЬШЕ СКАЗАТЬ НЕ МОГУ ТЧК ИЗВИНИ ТЧК Я ВЕРНО ПОНЯЛ ЗПТ ЧТО ТЫ СОГЛАСЕН ПОЛОЖИТЬСЯ КАРЕСКРИЙЦЕВ ВПР

– Абсолютно верно, генерал, – сказал я. – Без них «Сапфир» окончится провалом.

ДРАММОНД ДВТЧ Я ТОЖЕ ТАК СЧИТАЮ ТЧК ХОРОШО ВОСКЛ ЖАЛЬ ЗПТ ЧТО ИМ НЕДОСТАЕТ ОПЫТА ЗПТ НО НИЧТО НЕ СОВЕРШЕННО ТЧК ПРОДОЛЖУ КОНТАКТ ЗПТ УСТАНОВЛЕННЫЙ ДЕЙТОНОМ ТЧК ПОЛКОВНИК АНДЕРСОН СВЯЖЕТСЯ ТОБОЙ БЛИЖАЙШИЕ ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ ТЧК

Из этого я заключил, что мне придется подождать. Отсчет времени на Флоте идет далеко не так же, как у всех остальных.

– Какого рода полномочиями он будет обладать? – спросил я.

ДРАММОНД ДВТЧ ТАКИМИ ЖЕ ВЫСОКИМИ ЗПТ КАК У ТЕБЯ ЗПТ НО МЕНЬШЕЙ ПОЛНОТОЙ ИНФОРМАЦИИ ТЧК ТЫ САМ РЕШИШЬ ЗПТ КОМУ И ЧЕГО ЗНАТЬ ТЧК ВСЕ ТЕПЕРЬ ТВОИХ РУКАХ ЗПТ ЖУКИД ВЕЗУЧИЙ ТЧК

– Прямо лопаюсь от радости, – послал я. Потом невольно ухмыльнулся: все это и впрямь начинало захватывать меня. – Славная вышла картинка вас с Хоуп, – передал я.

ДРАММОНД ДВТЧ ЭТА ТВОЯ ДЕВИЦА ЕЩЕ РАЗОБЬЕТ НЕ ОДНО СЕРДЦЕ ТЧК ЧЕРТОВСКИ УДАЧНО ЗПТ ЧТО ОНА ПОХОЖА СВОЮ МАТЬ.

– Согласен. Имеете сказать что-нибудь еще?

ДРАММОНД ДВТЧ ТЫ ЗНАЕШЬ ВСЕ ЗПТ ЧТО И Я ТЧК УДАЧИ И ВСЕГО ТАКОГО ТЧК

– Спасибо, – передал я. – Конец передачи. – Я нажал на кнопку «РАЗЪЕДИНИТЬ», и экран погас. Некоторое время я сидел, молча глядя в стену, пока голова не перестала идти кругом. С чего начать? Надо формировать подразделения космической полиции с тем, чтобы они прошли хоть какую-то подготовку, прежде чем займут Гонтор. Само собой, до того кому-то предстояло узнать про старую крепость достаточно, чтобы осуществлять эту подготовку. Им нужно будет оружие посерьезнее обычных бластеров или лучевых пик. Если вдруг случится так, что торондцы пронюхают о происходящем, полиции придется обороняться от превосходящих сил противника – даже с учетом того, что оборонять им предстоит почти неприступное укрепление. Кроме того, оставались вопросы транспортировки. И все это предстояло обсудить с гражданским администратором порта… которая, кстати, пригласила меня на обед!

Я бросил взгляд на хроноиндикатор. Завершался третий час вечерней вахты – черт! Когда успел пролететь день?

– Коттшелл! Будьте добры, свяжите меня срочно с кабинетом директора порта.

– Сейчас же, адмирал. С кем вы хотите говорить?

– Прошу прощения, – спохватился я. – С Клавдией Нестерио – если она, конечно, еще на работе.

В ожидании звонка я морщился. Терпеть не могу забывать о личных мероприятиях. Проклятие! Наконец на дисплее возникло миниатюрное изображение ее головы и плеч… по крайней мере она улыбалась.

– Насколько я поняла, у тебя выдался тяжелый день, – заметила Клавдия. Она была столь прекрасна, что я испытывал сильное желание протянуть руку и коснуться ее.

– О! – Я невольно нахмурился. – И что ты слышала? – Я-то надеялся, что полностью засекретил случившееся.

– Так, слухи.

– Ну, например?

– Перестрелка в пригороде, – сказала она с немного встревоженным видом. – Я слышала, что ты в ней участвовал.

Я кивнул. Конечно, не мог же я наложить на это гриф «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» до тех пор, пока не вернулся на базу, а слухи об этом успели распространиться раньше.

– Угу, – усмехнулся я. – Если в природе и имеется что-то, что распространяется быстрее гипердрайва, то это слухи.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Все, если не считать расстроенных чувств.

– Расстроенных чувств? – переспросила она. – Из-за перестрелки?

– Из-за сегодняшнего обеда. К черту перестрелку. Она закатила глаза.

– Вилф Брим, – произнесла она. – За все эти годы ты не изменился ни на йоту. Ты совершенно невозможен.

– Означает ли это, что обед мне не светит? – спросил я. – Я понимаю, я здорово опоздал.

– Я же сказала, что мы сядем за обед поздно, если придется, – ответила она. – Ты еще не передумал?

– Ни в коем случае, – спохватился я. – Я просто боялся, что слишком опоздал.

– Дай мне время, – она посмотрела куда-то в сторону, – скажем… полтора метацикла. – Она сморщила нос. – Нет, не выйдет. Ты все равно не знаешь, где я сейчас живу.

– Я могу найти по адресу, – возразил я.

– Мне проще подхватить тебя по пути домой. Встретимся через пятнадцать циклов у входа в штаб.

– Как я потом вернусь?

– Точно так же, – улыбнулась она. – Это недалеко. Идет?

– Через пятнадцать циклов, – пообещал я. – У главного входа. – Я выключил голофон и сидел чурбан-чурбаном, думая о том, как много значит для меня эта встреча даже после всего того, что я пережил за прошедший день. Нужно успокоиться немного, одернул я себя. В конце концов, она замужем. И хотя за прошедшие годы это обстоятельство меньше всего волновало меня в моих отношениях с женщинами, Клавдия Вальмонт-Нестерио – это совсем другое дело.

Я тряхнул головой.

Потом вернулся к делам. Как бы там ни было, а наутро меня ждал новый рабочий день. В конце концов я взял свою фуражку и вышел из-за стола, не приводя его в порядок. У стола Коттшелла я задержался.

– Завтра утром мне в первую очередь надо будет встретиться с Уильямсом в конференц-зале, – сказал я. – Скажем, в полпервого утренней вахты. Передайте ему, я догадываюсь, что это ломает его график, но он меня поймет, когда услышит, что я скажу. – Я немного подумал. – Пригласите туда также шеф-сержанта Барбюса. Ах да, и постарайтесь найти себе замену на это время, поскольку вы мне тоже там будете нужны. Хорошо?

– Хорошо, адмирал.

Я покосился на хроноиндикатор и двинулся к дверям, и тут…

– Э… адмирал? – На лице Коттшелла отразилось легкое замешательство.

– В чем дело?

– Вот это. – Он кивнул в сторону букета живых цветов. Похоже, их доставили в приемную буквально только что. – Мне казалось, вы можете захотеть взять с собой вот это.

Я нахмурился.

– Не понимаю, о чем это вы, – заявил я, хотя прекрасно понимал.

– В таком случае, адмирал, – вздохнул Коттшелл, быстро убирая букет под стол, – прошу вас, не обращайте на меня внимания; Я наверняка ошибся.

Я ощутил себя немного не в своей тарелке. Терпеть не могу, когда кто-то сует нос в мои личные дела – а уж Вальмонт-Нестерио была из всех моих личных дел едва ли не самым личным. Я уже совсем было собрался высказать ему все это, но, подумав, сдержался.

– С чего это вы вдруг решили, что мне понадобятся цветы? – спросил я.

Коттшелл смотрел на меня так же невозмутимо, как если бы я спрашивал у него погоду.

– Потому, – как ни в чем не бывало ответил он, – что по времени и адресату звонка я сделал вывод, что сегодня вечером вы в первый раз со времени прибытия сюда обедаете с госпожой администратором порта. И поскольку известно, что когда-то вы были… э… близкими друзьями, я решил, что цветы могут оказаться кстати на случай, если вы, адмирал, не успеете купить букет сами.

Я застыл как вкопанный. Разумеется, он был совершенно прав, и действия его не выходили за рамки обязанностей хорошего личного секретаря. У меня никогда еще не было личного секретаря. Я тряхнул головой. Моя злость куда-то улетучилась, сменившись признательностью.

– Чертовски предусмотрительно с вашей стороны, Коттшелл, – сказал я, протягивая ему руку. – Я, право же, очень благодарен вам за цветы. Сколько я вам должен?

Протягивая мне цветы, Коттшелл покосился на свой хроноиндикатор.

– У вас осталось совсем мало времени, адмирал, – сказал он. – Я рассчитаюсь с вами утром.

Клавдия подрулила к подъезду в то самое мгновение, когда часовой отдал честь и распахнул дверь, выпуская меня из штаба. Цветы ей понравились, и я бессовестным образом принимал ее незаслуженные комплименты всю дорогу до ее новой квартиры.

Горгас Нестерио, муж Клавдии (они были женаты уже десять лет), встретил нас у дверей их нового дома с ослепительной улыбкой.

– Добро пожаловать в наши скромные апартаменты, – прогрохотал он голосом низким и достаточно зычным, чтобы от него сотрясалась мебель. Одетый в яркие национальные одежды, он мало изменился со времени нашей первой встречи пятнадцать лет назад. Массивный, смуглый, с пышной черной бородой, он был одет в причудливо расшитый красный костюм с двумя рядами сияющих медных пуговиц, спускающихся от высокого кружевного воротничка до короткой, покрытой разноцветными узорами юбки. Широкий, украшенный самоцветами пояс перехватывал его талию, и на нем висел под правой рукой длинный кинжал с серебряной рукояткой. При виде последнего меня посетила неуютная мысль: известно ли ему, какими забавами занимались мы когда-то с его женой? Наряд довершали длинные лакированные туфли с загнутыми вверх кончиками, забавно смотревшиеся на его мускулистых волосатых ногах. От него пахло парфюмерными маслами, кожей и мускусом. При этом вид у него был такой, что он без труда мог бы вышвырнуть меня вон с силой, достаточной для того, чтобы я летел кувырком до самой базы – в случае, если я буду слишком откровенно пялить глаза на его жену. У меня не возникало ни малейших сомнений на тот счет, где именно Клавдия столь успешно черпала жизненные силы все эти годы.

– Э… спасибо, Горгас, – сказал я, ощущая себя ужасно маленьким и бессильным. – Быть здесь для меня – редкая честь.

– Не желаете ли выпить, друг мой? – предложил Нестерио.

– С удовольствием, – согласился я. – Только чего-нибудь не слишком крепкого. Скажем, вина.

– Конечно, – кивнул Нестерио, остановился перед богато инкрустированным баром и отворил створку, за которой выстроился ряд винных бутылок. Он снял с полки древнюю на вид бутылку и пристальнее пригляделся к ней. – Мне кажется, вы найдете это интересным, адмирал, – Кантрель пятого года; логийское, разумеется. Чуть сладковатое, с фруктовым ароматом. Говорят, в нем ощущается та эпоха.

Я согласно кивнул и принялся глядеть, как он умело откупоривает старинный сосуд и наполняет хрустальный кубок.

Вслед за этим он поставил рядом с ним два высоких узких бокала и наполнил их прозрачной жидкостью из красивого хрустального графина.

– Э'ланд, – пояснил он, словно я забыл местный крепкий напиток.

Я снова кивнул. Теперь я вспомнил, что именно этот напиток Клавдия пила у себя дома. И как это я мог забыть про него тогда, в офицерском клубе, когда заказал ей вино. Тут и она сама вернулась с кухни с цветами, красиво расставленными в высокой вазе, и поставила их на бар.

– Предлагаю тост за почетных гостей и старую дружбу, – объявил Нестерио, поднимая свой бокал. Клавдия подняла свой.

– За почетных гостей и возобновленную дружбу, – поправила она.

Я наскоро собрался с мыслями, встал и поднял свой кубок.

– Я пью за супругов Нестерио, – объявил я. – Старые друзья: да будет ваша жизнь согрета и освещена счастьем!

Оба Нестерио осушили свои бокалы одним глотком, я же едва успел пригубить вина, на поверку и впрямь оказавшегося превосходным.

Я рассмеялся.

– Только не заставляйте меня спешить так с этим сокровищем. – Я качнул вино в кубке. – И да простите меня, если местные обычаи требуют иного.

– Тогда это двойная честь для нас, – отвечал Нестерио, снова наполняя два их бокала. – Предлагаю второй тост: на этот раз за старых друзей, которые ценят хорошее вино.

Клавдия бросила на меня короткий взгляд, словно пытаясь сказать мне что-то, чего я так и не понял.

– За испытанных временем друзей, которые ценят хорошее вино, – повторила она.

Я снова встал, подняв свой кубок.

– За испытанных друзей и хорошее вино. – Я сделал еще глоток, и, пока я поднес кубок к носу насладиться букетом, Нестерио в третий раз наполнил бокалы. Я обратил внимание на то, что Клавдия прячет от меня глаза.

– Я предлагаю выпить за Императора! – объявил Нестерио, поднимая свой бокал и выжидающе глядя на Клавдию.

– За Онрада Пятого, – отозвалась она, поднимая бокал, но продолжая избегать встречаться со мной взглядом, – Великого Галактического Императора, Принца Звездного Скопления Регги, Законного Хранителя Небес.

– За Онрада, – просто сказал я. Супруги Нестерио осушили уже третий за пятнадцать циклов бокал э'ланда. Совершенно сбитый с толку, я сделал еще один глоток вина и принялся ждать, что последует дальше.

– А теперь, – неожиданно заявил Нестерио, – меня ждут дела у меня в кабаре. – Он обнял Клавдию за плечи, привлек к себе и запечатлел на ее губах влажный звучный поцелуй. Потом, повернув ее так, словно она была каким-нибудь манекеном, он… ну, это выглядело так, словно он вручал ее мне. – Ты окажешь адмиралу Бриму все гостеприимство, какое я сам оказал бы ему, не случись у меня сегодня неотложных дел, – сказал он.

– Э… д-да, конечно, Горгас, – ответила она, заметно покраснев.

Он рассмеялся.

– Не позволяй ему уйти, пока он не допьет всего вина. Мало кто в этом городе способен оценить его букет. – Вслед за этим он повернулся ко мне и поклонился. – Возможно, как-нибудь в другой вечер нам и удастся спокойно посидеть втроем, адмирал, – произнес он, пристально… нет, скорее понимающе глядя мне в глаза. – Насколько я понимаю, вы с моей женой давние друзья; поэтому, мне кажется, вам найдется, что вспомнить вместе. – С этими словами он накинул темно-зеленый плащ, распахнул входную дверь и, низко и даже изысканно поклонившись Клавдии… вышел.

Довольно долго мы стояли вдвоем, молча и глядя куда угодно, только не друг на друга. Наконец Клавдия с несколько ошеломленным видом повернулась ко мне.

– Пожалуйста, извини, Вилф, – произнесла она. – Я никак не думала, что он сделает это сегодня со мной. Я подошел к ней и осторожно взял ее за руку.

– Простить за что, Клавдия?

– Вилф, Вилф, Вилф, – вздохнула она. – Ты ведь так и не узнал Аталанты как следует, верно?

– Не понимаю, о чем это ты, – ответил я, неожиданно встревожившись… сам не знаю чему.

Язык ее начал вдруг заплетаться, и я помог ей сесть, положив руку на плечо. Как-то плохо верилось в то, что кто-то столь миниатюрный мог выпить столько э'ланда за такое короткое время.

– Чего я не узнал? – осторожно спросил я, уставившись в пол. Она взяла меня за руку, потом тряхнула головой.

– Ничего, Вилф, – ответила она. – М-не не стоило ничего говорить. Забудь, что я вообще открывала рот.

– Конечно, Клавдия, – согласился я. Пожалуй, спорить и впрямь было не время.

Несколько мгновений она молча смотрела на меня снизу вверх. На глазах ее навернулись слезы, но в целом она более или менее владела собой.

– Еще голоден? – спросила она. Я удивился.

– А ты?

– Я п-первая спросила.

– Ну, если на то пошло, то да, – ответил я. Она неловко улыбнулась.

– Я тоже, – призналась она. – И, если ты еще не забыл, это я обещала накормить тебя обедом.

– Обещала, но…

– Никаких «но», Вилф Брим, – возмутилась она, – Может, я и пьяна, дьявол подери, но готовить все равно могу… с твоей помощью.

– Все, чем могу.

– Тогда помоги мне пройти на кухню, – сказала она, подавая мне руку. – Клянусь всем, что мне свято: никто – даже Нестерио с его дружками – не помешает мне отобедать с тобой, Вилф Брим. Я ждала этого больше двенадцати лет!

Я закинул ее руку себе на плечо и наполовину отвел, наполовину отнес на кухню. Э'ланд явно продолжал оказывать на нее свое действие, но она боролась с ним, и не без успеха.

– С-сюда, в кресло, Вилф, – сказала она. – И подвинь его к столу. Сейчас выветрится…

Я сделал все, как она просила. Глаза ее оставались полуприкрытыми.

– Черт бы побрал его, – пробормотала она. – Черт побери его и всех мужчин, когда-либо рожденных на Гелике! – Она вдруг упала лицом на стол.

Я взялся одной рукой ей под плечи, второй под колени и осторожно уложил на кушетку, укрыв теплым местным пледом, знакомым мне еще по старым временам. Волосы каштановым ореолом разметались по подушке – это зрелище мне тоже было знакомо.

– Не уходи, Вилф, – прошептала она чуть слышно. – Я протрезвею, обещаю тебе.

– Я не ухожу, – сказал я, придвигая кресло. Я осторожно погладил ее по руке.

– Боже, как мне жаль, – вдруг простонала она.

– Тс-с-с.

– Я ведь не такая, – с жаром произнесла она. – Совсем не такая!

– Все хорошо. – Я изо всех сил пытался успокоить ее.

– Пожалуйста, не бросай меня, Вилф… – Она внезапно стихла и уснула, тяжело дыша во сне.

Я проверил ее пульс. Немного учащенный, но в пределах нормы. Я подошел к другому концу кушетки, приподнял плед и снял с ее ног сандалии. Маленькие красивые ноги… насколько я помнил, боявшиеся щекотки. Я вернулся в свое кресло и заметил откупоренную бутылку вина. Я взял ее и закупорил. Вино почему-то не привлекало меня. В холодильнике я нашел масло и острый сыр, а в хлебнице – хлеб с хрустящей корочкой. Подобные лакомства не раз служили мне обедом – и весьма неплохим обедом. Я сделал себе несколько сандвичей, нагрузил ими тарелку и отнес ее в гостиную, откуда мог следить за спящей Клавдией. Потом посмотрел на бутылку, передумал и наполнил кубок доверху. Конечно, это ничем не напоминало тот обед, на который я рассчитывал, зато я остался наедине с ней – в конце концов, разве не за этим в первую очередь я пришел сюда? И хотя она сейчас не думала обо мне или о моем присутствии, смотреть на нее было куда приятнее, чем на стены моего кабинета. Я осушил кубок, налил себе еще и, скинув башмаки, устроился поудобнее в кресле, прислушиваясь к грохоту взлетавших из порта «Звездных Огней». День у меня выдался и впрямь нелегкий. Я зажмурился на мгновение, чтобы дать отдохнуть усталым векам…

* * *

– Вилф?

Я открыл глаза. Мгновение я испуганно оглядывался по сторонам, потом все вспомнил. Она встревоженно смотрела на меня, стоя рядом с моим креслом на коленях и держа меня за руку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Униженной, – тихо ответила она.

– Брось. Не стоит.

Она на мгновение зажмурилась.

– Кто бы на моем месте не чувствовал унижения? – спросила она.

На это у меня не нашлось ответа. Я накрыл ее ладонь своей.

– Давай забудем об этом, – предложил я. Потом бросил взгляд на дорогой хроноиндикатор над плитой: два ночи.

Она перехватила мой взгляд.

– Боюсь, для обеда немного поздновато, – вздохнула она.

– Ты еще голодна? – спросил я.

Она с сомнением посмотрела на меня.

– Да, – призналась она. – Боюсь, что голодна.

– Тогда как ты себя чувствуешь?

– Ну, ничего. Немного сонно, но…

– Но хорошая доза еды поможет справиться и с этим?

– Именно это я и хотела сказать.

– Составить тебе компанию?

– Ты это серьезно? После…

– Ну разумеется, серьезно. – Я махнул рукой в сторону крошек на тарелке. – До сих пор у меня во рту не было ничего, кроме легкой закуски. Сыр, конечно, потрясающий, но… скажем так… я пришел сюда в расчете на что-то более основательное.

– Как насчет яичницы с ветчиной?

– Настоящий имперский пир. – Я сделал оживленный жест рукой. – Если мне, конечно, разрешат готовить.

– Н-но, Вилф, не могу же я…

– Скажи это Вуту, – усмехнулся я. – Ну, конечно, если Нестерио, вернувшись, не возмутится при виде меня, ковыряющегося на его кухне.

– Начнем с того, – буркнула она, – что это моя кухня. А во-вторых, он не вернется до завтрашнего вечера, уж поверь мне.

– Ты это серьезно?

В глазах ее появилось ехидное выражение.

– Совершенно серьезно, – кивнула она. – Нет, правда. Я встал и помог встать ей. Мы очень осторожно переместились на кухню.

– Садись сюда, – махнул я в сторону кресла, и она послушно села.

До сих пор я как-то не обращал внимания на обстановку кухни. Как и все в их доме, она оборудована по высшему разряду, но какая-то… жесткая, что ли? Это ничем не напоминало то уютное, женственное убежище, которое запомнилось мне со времен ее незамужней жизни.

– Только тебе придется говорить мне, что и где здесь находится, – сказал я. – Начнем с ветчины и яиц.

– В холодильнике, – сказала она. – На средней полке. Я нашел подходящую сковородку, потом порылся на полках у плиты и нашел все остальное сам. Взял хлеб, хлебную доску и нож и отнес к ней.

– Вот, – сказал я. – Можешь помочь. – Я кинул ветчину на сковородку и собирался взбивать яйца, когда услышал за спиной ее голос.

– Мне не верится, что ты не разочаровался во мне, – сказала она.

Я отложил яйца и перевернул ломтик ветчины на сковороде.

– Боюсь, что я очень похож на тебя. Я, черт возьми, тоже ждал этого почти тринадцать лет.

– Не этого.

– Ну, встречи с тобой, – поправился я.

– Неужели тебе не противно видеть меня такой пьяной, что я даже не могу…

Я снова перевернул ветчину.

– Ну, не могу сказать, чтобы это мне было безразлично, – ответил я. – Но, как бы это сказать… мне почему-то кажется, что нынче вечером я видел не совсем обычную Клавдию. Так ведь?

– Одну из Клавдий, – сказала она, нарезая хлеб преувеличенно осторожными движениями человека, все еще находящегося под градусом, но понимающего это.

– Ясно, – отозвался я, оценивая, насколько подрумянилась ветчина… еще тик или два – и будет в самый раз. – И сколько же всего Клавдий?

– Всего две Клавдии, – ответила она. – До сих пор ты был знаком только с одной Клавдией – профессионалкой.

Пора! Я снял сковороду с огня и принялся перекладывать ветчину на тарелку.

– Мне кажется, эту Клавдию я любил большую часть моей взрослой жизни, – признался я. Слив со сковородки часть жира, я убавил огонь и обернулся к ней. – А кто такая другая Клавдия? – спросил я. – Та, с которой я еще незнаком?

– Был незнаком до вчерашнего дня, – поправила она меня.

Я дал сковороде остыть немного, обдумывая при этом ее слова. Нельзя сказать, чтобы раньше она не была при мне пьяной. В славные старые времена мы с ней частенько наклюкивались, это я помнил очень даже хорошо. Но никогда до потери чувств, как сегодня. Ни разу. Мы находили ночами занятие интереснее, чем просто дрыхнуть без задних ног. Я снова поставил сковороду на огонь и посмотрел на нее.

– Может, расскажешь мне что-нибудь о ней? – попросил я.

– Ты уверен, что хочешь это знать? – ответила она вопросом на вопрос. Я кивнул.

– Угу, – произнес я вслух. Было совершенно ясно, что ей нужно рассказать мне об этом.

– Ты ведь знаешь, что я родом с Гелика? – начала она. – Я росла здесь, в Аталанте.

Я вылил яйца на сковороду и прислушался к их шипению – все как надо.

– Ты говорила мне это как-то раз, – ответил я.

– Ну так вот, между жизнью в Аталанте – особенно в старых ее районах – и жизнью на военной базе существует большая разница. Такая, что тебе и не снилось.

Я обдумал это, пока яйца запекались. Вилф, Вилф, Вилф. Ты ведь так и не узнал Аталанты как следует, верно? Я посмотрел на нее и нахмурился, словно впервые увидел ее.

– Расскажи, – попросил я.

– Обычаи, – сказала она. – Обычаи, которым не одна тысяча лет.

Ну этого я точно узнать не успел. Как-то недосуг было: то бои, то еще что…

– Я живу в двух мирах, Вилф, – быстро произнесла она. – В двух мирах с двумя образами жизни, несопоставимыми, как вода с маслом. И до вчерашнего дня я никогда не пыталась мешать их. Мне-то казалось, что после стольких лет я смогу как-нибудь справиться с этим. Но, как видишь, мне это не удалось. – Она привстала и заглянула в сковороду. – Тебе надо перевернуть это, – заметила она. – Я подожду.

Она была права: омлет практически созрел для того, чтобы его переворачивали. Ну… сейчас или никогда! Затаив дыхание, я осторожно снял сковороду с огня. Потом встал устойчивее и сосредоточил все свои мысли и чувства на сковороде. Вот что отличает дилетантов от подлинных мастеров омлетного дела. Я чуть опустил руку. Спокойно… Вот он, момент истины! Движение руки, омлет соскользнул со сковородки… величаво взмыл в воздух, перевернулся румяным пузом вверх… Поймал! Удержал! Остановил движение! Небрежным движением я поставил сковороду обратно на огонь и гордо поцеловал кончики пальцев. Класс! Я перевел дух.

– Боюсь, я не понимаю, что тебе не удалось вчера вечером, – сказал я наконец, пытаясь возобновить прерванный разговор. – Или того, что ты пыталась смешать. Ну, допустим, ты выпила чуть больше э'ланда, чем стоило бы, но, если подумать, разве не напивались мы с тобой вдвоем и раньше?

– Ох, Вилф, – вздохнула она. – Ты ведь не видел прежде настоящей Аталанты, правда?

– Чего? – переспросил я. – Это я-то не видел Аталанты?

– Настоящей, исконной Аталанты, – поправила она меня. – До сих пор я еще не встречала ни одного имперца, который знал бы ее.

– Мне кажется, – возразил я, – я видел исконную Аталанту, и не раз. Помнишь, как мы с тобой встречались у Нестерио? Уж если это не исконная Аталанта, то я не знаю, какой она должна быть.

Она улыбнулась.

– Ты знаешь местный язык?

– Ты сама знаешь, что не знаю, – ответил я.

– Значит, ты упустил саму суть того, что видел, – сказала она. – Каким бы чутким ты ни был, Вилф Брим, наша культура настолько далека от авалонской, что ты никогда не улавливал больше, чем поверхностные намеки. – Она снова заглянула в сковородку. – Пожалуй, я окрепла настолько, что могу принести тарелки, – заметила она, вставая и осторожно подходя к большому серванту. – Возьми блюдо рядом с плитой.