Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Я повернул обратно к береговой линии, а башня тем временем пошатнулась и завалилась набок, похоронив под своими обломками комплекс управления базой. Было хорошо видно, как в радиусе никак не меньше кленета от нее содрогнулась земля. Клянусь грязной всклокоченной бородой Вута, теперь мне стало ясно, почему инструкция рекомендует запускать по одной цели не больше двух гиперторпед за один залп. Возможно, решил я, мне стоит переговорить об этом с моими торпедистами, когда мы вернемся домой – если, конечно, нам удастся это сделать. Впрочем, пока нам удалось оставаться целыми, уничтожив как минимум половину торондских систем управления в этой части галактики. Это не могло не сказаться на их боеспособности, по крайней мере на некоторое время.

Я в последний раз спикировал на базу. Весь порт теперь представлял собой нагромождение обломков кораблей, многие из которых еще горели, торча из воды вокруг обрушившихся доков. Погода, похоже, немного прояснилась. Я внимательно шарил взглядом по небу в поисках успевших взлететь вражеских кораблей. Они вполне могли взлететь – мы уже успели в этом убедиться. Разряды зенитных разлагателей все еще прочерчивали небо во всех направлениях. Ни одной цели, достойной новой атаки, я не увидел.

Что ж, пора было уходить. Враг наверняка успел вызвать подкрепления, а я не имел ни малейшего представления о том, сколько моих кораблей выжило после налета. Весь горизонт за кормой был покрыт дымами от пожаров, вспышками взрывов, над которыми торчало гнилым зубом основание рухнувшей башни. На моих глазах подстреленным фантастическим зверем обрушился один из огромных портовых кранов…

– Осторожно, «Темпо», – зенитки!.. – выкрикнул кто-то по радио.

Матерь Вута! Я несся прямо на мобильную платформу, которую полагал уничтоженной – и она как раз ожила! Они просто не могли промахнуться. Я лихорадочно врубил форсаж и повел корабль вертикально вверх. Почти сразу же вплотную к моему «Огню» прошли два разряда – так близко меня сегодня еще не накрывали. И все же они прошли мимо! Возможно, мое везение выручило меня в десятимиллионный раз. Я продолжал подъем…

Неожиданно корабль содрогнулся от двух сокрушительных ударов – БАЦ! БАЦ! Первый, дальше от мостика, швырнул нас в сторону. Из интеркома послышался чей-то визг – должно быть, попадание пришлось в один из боевых постов. Второй разряд угодил совсем рядом со мной. Броневые плиты обшивки раскалились докрасна от чудовищной энергии, и мостик на мгновение заволокло туманной дымкой, исчезнувшей вместе с вытекшим через пробоину воздухом. Потеря давления! Пульт управления просто исчез. С разбитой панели на меня смотрели только осколки стекла и погасшие дисплеи. Впрочем; меня гораздо больше занимала в тот момент моя левая нога. Из нее струйкой ударила кровь – и тут же стихла, когда скафандр передавил мне ногу жгутом чуть ниже колена. Да, попадание было нешуточным – ногу жгло как огнем. Визг из динамика все не смолкал; все, что я мог делать, – это не вторить этому бедолаге.

– Доложить о повреждениях! – процедил я сквозь стиснутые от боли зубы. – Срочно доложить о повреждениях!

– Трудно сказать, адмирал, – отозвался кто-то перехваченным от напряжения голосом. – Корпус горит. Судя по всему, это где-то в районе машинного отделения, но наверняка сказать мы не можем, пока не подберемся туда поближе.

– Отлично, – сказал я по возможности ровным голосом. – Держите меня в курсе.

– Есть, адмирал.

Дрянь дело. Главные ходовые системы «Красны-Пейч» сорок пятой модели с драгоценными гиперсветовыми кристаллами находились слишком близко к зоне пожара – возможно, горели именно они. Однако мы находились на расстоянии нескольких световых лет от дома, так что нам оставалось полагаться на то, что они действуют. В противном случае мы застрянем здесь – а это означает славную альтернативу между пассивным ожиданием окончания воздуха в спасательных пузырях и пленом.

– Синди! – окликнул я. – Что скажешь?

– Пока ничего нового, адмирал, – напряженным голосом ответила Робинсон. – Если верить показаниям приборов, все четыре ходовых в полной норме, но это всегда так, пока они выключены.

– Угу, – буркнул я. – Ясно. Спасибо. – Борясь с головокружением от потери крови, я продолжал вести корабль прочь от планеты, в космос. Следующим контрольным пунктом значилась по расписанию космическая дыра Вельтер/Эпсилон. Моему «Огню» под номером девятнадцать изрядно досталось от вражеских зениток, так что пора было идти домой. Если только это, конечно, было возможно. Я окинул взглядом мостик. На первый взгляд все вроде бы работало. Я прислушался к грохоту гравигенераторов, разгонявших нас до световой скорости. Нельзя сказать, чтобы они работали безупречно ровно, но с задачей своей они пока справлялись. Пока…

– Скорость ноль восемь «це», – доложила Синди Робинсон. – Подаю энергию на системы главного хода.

– Ноль восемь «це», энергию на главный ход, – подтвердил я. Для спокойствия души я собирался одновременно включить все четыре агрегата, как только наша скорость достигнет Девяноста пяти сотых световой. А потом… что ж, вот и посмотрим. Я щелкнул тумблером громкой связи. – Всем постам приготовиться к гиперсветовому режиму. Повторяю, всем постам приготовиться к гиперсветовому режиму. – Корабль замер, словно был пуст. Все заняли места согласно аварийному расписанию сразу же после вражеского попадания. Я вдруг ощутил страшную усталость…

– Скорость ноль восемьдесят пять «це»…

– Вас понял, ноль восемьдесят пять.

– Скорость ноль девять «це».

– Вас понял, ноль девять.

– Скорость ноль девяносто четыре «це»…

– Ноль девяносто четыре, приготовиться к запуску.

– Скорость ноль девяносто пять «це»… Я стиснул зубы и прислушался к гравигенераторам. Они работали на пределе мощности – еще немного, и им хана.

– Ноль девяносто пять, – подтвердил я получение информации и снова включил громкую связь. Теперь или никогда! – Внимание всем постам. Выходим на сверхсветовой режим. Питание на первый блок! – объявил я и врубил кристалл…

Ослепительная вспышка… Бедный старый НК-19! Несмотря на вес в тридцать четыре тысячи мильстоунов, «Огонь» содрогнулся как от удара исполинского молота. Жуткий удар показался еще страшнее, поскольку сопровождался абсолютной тишиной. Палуба вздыбилась и швырнула меня вбок так, что страховочные ремни даже сквозь скафандр впились в тело тупыми ножами. Гиперэкраны разлетелись мириадами сверкающих осколков, превратив панораму вокруг летящего на околосветовой скорости корабля в безумный вращающийся калейдоскоп цветовых пятен. На моих глазах один из понтонов оторвался, пулей устремился вперед, но почти сразу же взорвался клубком радиационного пожара, расшвыряв во все стороны плиты обшивки, люки и сорвавшиеся с креплений гравигенераторы. В отчаянной попытке спастись я закрыл лицо руками, и тут новый чудовищный удар швырнул остатки нашей рубки вбок с такой силой, что у меня не выдержали привязные ремни и меня вышвырнуло из кресла; казалось, при этом мне переломало все кости до единой. Сначала я полетел вперед (впрочем, «вперед» в этих условиях было понятием относительным). Забрало моего шлема ударилось обо что-то, чего я не успел разглядеть, потом моя многострадальная нога зацепилась за торчащий из рамы осколок гиперэкрана. Я ощутил, как сверхпрочная ткань боевого скафандра подается… рвется… На полуразбитом забрале моего шлема вспыхнула красная надпись «ПАДЕНИЕ ДАВЛЕНИЯ», а меня тем временем окончательно вышвырнуло из рубки и понесло в открытый космос. Пресвятая матерь Вута, мой «Звездный Огонь» раскололся пополам как орех! Мой скафандр отчаянно пытался задраить пробоины, но надпись «ПАДЕНИЕ ДАВЛЕНИЯ» упрямо продолжала мигать. Я изо всех сил пытался, вдохнуть. Потом, последним усилием угасающего сознания, заставил себя рвануть кольцо спасательного пузыря, и защитная оболочка, моя последняя надежда, окутала меня спасительным коконом. Легкие разрывались от нехватки воздуха! А потом меня захлестнула блаженная чернота…

Глава 6. Первый конвой

16–17октода 52 014 г. Борт транспортного судна «Желтая птица», курс на Аталанту

Мостик «Желтой птицы» оказался теснее, чем мне запомнилось по первому посещению. Возможно, так было потому, что теперь здесь находились члены экипажа, да и смотреть я мог с большим трудом, поскольку глаза у меня заплыли. Я сидел на откидном сиденье между двух рулевых постов. Рядом со мной стоял Барбюс, настойчиво предлагавший мне еще стакан сока, от одного вида которого меня начинало тошнить. Все же я выдавил из себя слова благодарности и заставил себя проглотить жидкость. Впрочем, это был значительный прогресс по сравнению с тем, что имело место всего несколько часов назад, когда у меня почти не оставалось надежды на то, что я вообще смогу когда-нибудь и что-нибудь пить.

В кресле слева от меня развалился Делакруа, невозмутимо поглядывавший на показания приборов; справа сидела хрупкая миниатюрная темнокожая женщина, которая вела корабль с легкостью закаленного в космосе ветерана-космолетчика – несмотря на бушевавший за гиперэкранами гравитационный шторм, до предела сузивший безопасные для судоходства зоны этого сектора галактики. В гиперэкранах я видел четверку моих «Звездных Огней», не без труда одолевавших неблагоприятные условия в попытках не отстать от нашего корабля. Да, для транспортного корабля «Желтая птица» обладала отменными скоростными характеристиками!

И к тому же почти полной бесшумностью! Большую часть своей жизни я провел на боевых звездолетах – ну, если не считать молодость, связанную с дряхлыми рудовозами. И те, и другие проектировались без особой оглядки на условия работы экипажа. По крайней мере по части шума. Я почти не слышал рокота восьми мощных блоков главного хода, спрятанных где-то в недрах стремительного корпуса «Птицы».

– Вы уверены, что не позволите нашему судовому медику дать вам чего-нибудь, чтобы ваши ушибы не так вас беспокоили, адмирал? – Делакруа оторвался от своих приборов и смерил меня взглядом, каким обыкновенно глядят на умалишенного.

Я мотнул головой и тут же поморщился от боли. Впрочем, я не мог найти у себя ни одной части тела, которая бы не болела.

– Спасибо, шкипер, – с благодарностью отозвался я. – Однако, учитывая успех рейда Ла-Салля против торондского конвоя, мне наверняка понадобится все, что осталось от моих бедных мозгов. И, боюсь, сразу по приземлении. Поэтому я не могу позволить себе быть сонным.

Судя по первым донесениям, Ла-Салль добился оглушительного успеха, уничтожив никак не меньше половины конвоя и обратив в бегство оставшуюся его часть.

Делакруа кивнул, – Я вас понимаю, адмирал, – негромко произнес он, задумчиво глядя на то, как я пью свой сок. – Большая ответственность, не так ли?

– Можно сказать и так, – согласился я, поерзав в кресле в безуспешной попытке найти менее болезненную позу. Барбюс мигом оказался рядом со мной, поправляя подушки. – И еще уйма дел, – добавил я.

– Но вы ведь передали часть своих обязанностей на время рейда, правда?

– По возможности, – ответил я. – Но представьте себя на моем месте: если что-нибудь случится на базе в мое отсутствие, ответственность будет лежать все равно на мне.

– За жизнь подчиненных и все такое? Я зажмурился.

– Вот именно, – сказал я, размышляя о том, сколькими жизнями имперских космолетчиков я сам заплатил за успех своего рейда на От'нар. Если верить Барбюсу, наши потери составили восемь из двадцати четырех кораблей, и только тридцати одному из трехсот двадцати членов их экипажей удалось спастись – включая меня и еще двоих матросов с НК-19. Да и нам троим ни за что не удалось бы выбраться из этой заварухи живыми, если бы не Делакруа с его экипажем и навыками скрытных полетов в планетных системах. На протяжении целых десяти вахт они не прекращали наших поисков – и это всего в трех световых днях от От'нара! Возможно, нам помогло спастись только то смятение, что царило среди торондцев после успеха наших с Ла-Саллем операций, а также действия Барбюса, который явился на «Желтую птицу» в обществе девятнадцати вооруженных полицейских и без лишнего шума, но от этого не менее убедительно, заставил ее стартовать на поиск уцелевших.

– Воистину тяжкое бремя, – заметил Делакруа, возвращая меня к действительности. – Я как-то об этом не думал.

– Я думал, – вздохнул я, тряхнул головой в попытке прояснить мысли и сразу же пожалел об этом. Трудно сказать, что болело сильнее – голова или шея.

– Сколько рейсов вы успели сделать? – спросил я, вспомнив, что вылетел с базы почти четверо стандартных суток назад.

– На сегодняшний день восемь, – ответил Делакруа. – Я как раз вернулся из восьмого и готовился к погрузке, когда этот ваш верзила захватил мое судно. – Он хмуро покосился на Барбюса. – Вы дорого заплатите за этот рейс, адмирал, – заявил он.

Все, что мне оставалось, – это пожать плечами. Должность командующего базой подразумевала помимо всего прочего ответственность за те случаи, когда парни вроде Барбюса начинают действовать по собственной инициативе. Что ж, мне еще напомнят это из Авалона. В этом я не сомневался, тем более что в результате этого спасли не чью-то, а мою собственную задницу. Возможно, решил я, когда какой-нибудь бессердечный чинуша из адмиралтейского отдела финансов прищучит меня за нецелевой расход средств, и я еще пожалею о том, что Делакруа сумел найти и подобрать мой спасательный пузырь. Я и еще двое с НК-19 оказались последними спасенными, и нас искали целые сутки. Я тяжело вздохнул.

– Сколько? – спросил я и посмотрел ему прямо в глаза.

Делакруа чуть улыбнулся. Странная вышла у него улыбка: почти одними глазами.

– Нисколько, адмирал, – произнес он и тряхнул головой, словно сам не верил тому, что говорит. – Ноль кредитов.

– Сколько-сколько кредитов? – переспросил я. – Что-то я не расслышал.

На лице его снова заиграла эта странная улыбка.

– Нисколько, адмирал, – повторил он. – Ноль целых ноль десятых кредита.

– Не понял, – выдавил я из себя. – Вы с меня ничего не просите?

Он пожал плечами.

– Спасательная операция не имеет ничего общего с коммерцией, – объяснил он, ткнув пальцем в Барбюса, который снова занял пост справа от меня. – Гораздо в большей степени она связана с преданностью… с преданностью, а еще с такими типами, как ваш Барбюс, готовыми пожертвовать мной, собой и моим кораблем ради одного только шанса спасти вас, адмирал. – Он негромко засмеялся. – Мне хотелось бы надеяться, что мой собственный экипаж тоже поступит так в схожей ситуации.

– Но…

– Подумайте сами, адмирал, – продолжал он. – Столь преданные люди так редки, что их можно считать вымирающим видом. Поэтому я не могу не вознаградить их за редкую преданность, а вас, адмирал, – за то, что заслужили ее.

Я посмотрел на Барбюса, который вдруг принялся внимательно изучать показания приборов на пульте перед собой, потом снова глянул на Делакруа.

– Не знаю, что и сказать, – пробормотал я, едва не лишившись голоса от избытка чувств.

– Вот ничего и не говорите, – сказал Делакруа с обыкновенной своей циничной улыбкой. – Просто так случилось, что я смог помочь вам.

– Что ж, – кивнул я с улыбкой и снова сморщился от боли. – А мне выпал случай поблагодарить вас, капитан. И я всегда буду помнить то расположение, которое вы выказали к шеф-сержанту Барбюсу…

Когда «Желтая птица» ошвартовалась у огромного комплекса грузового терминала Аталанты, Джим Уильямс уже ждал меня на причале. Что еще приятнее, я разглядел в толпе за его спиной лицо Клавдии. Правда, это послужило причиной изрядного моего смущения, когда мне пришлось прибегнуть к помощи Барбюса, чтобы проковылять вниз по трапу. Мне пришлось так худо, что ко времени, когда ноги мои ступили на причал, я всерьез начал задумываться о том, стоило ли мне прибегать к спасательному пузырю.

– Скажите, адмирал, у вас каждый бой кончается вот так? – с ухмылкой спросил у меня Уильямс, салютуя мне. – До сих пор я еще не видел, чтобы вы хоть с одной операции вернулись целым и невредимым.

Я отсалютовал в ответ.

– Ну, – рассудительно сказал я, – пожалуй, мне стоило быть поосторожнее, не так ли?

– Матерь Вута! – ахнул он, вглядевшись в мое лицо. – Ну и вид же у вас… не знаю, как и сказать. Один фингал под глазом чего стоит!

– Благодарю вас.

– Полагаю, результаты операции вам уже известны?

– Которой из двух? – с улыбкой спросил я. – Все, что мне известно, – это то, что Ла-Салль и его ребята хорошенько взгрели торондцев, не дав конвою прийти по назначению.

– Взгрели по первое число, – кивнул Уильямс. – До оккупированной Флюванны не дошел ни один торондский корабль, и, похоже, больше половины их уничтожены. Как раз сейчас ребята из разведки заняты подтверждением результатов.

– А что с теми, которым удалось улизнуть? – спросил я.

– Часть их получила серьезные повреждения, – ответил он. – Ла-Салль продолжает преследование, однако даже если некоторым из них и удастся вернуться на базу, груз, который они несут, никак не попадет к нужному времени в нужное место – а это в войне вроде нашей дорого стоит.

– Что ж, согласен, – кивнул я. – Выходит, мы одержали победу.

– Даже две, – поправил меня Уильямс. – Вы тоже оставили базу в От'наре далеко не в полном порядке. Я ухмыльнулся.

– Ага, – согласился я. – Похоже, ближайшую пару дней нам не обязательно туда возвращаться. Уильямс улыбнулся в ответ.

– Возможно, не стоит. Судя по последним данным разведки, вы добились прямо-таки невероятных результатов: От'нар невозможно будет использовать в качестве базы для вторжения по меньшей мере шесть стандартных недель. Вы здорово прищемили им хвост, адмирал.

– Спасибо, Джим, – с чувством произнес я. – Вот бы только этот хвост подольше оставался прищемленным, ибо это стоило нам не одной жизни, не говоря уже о кораблях.

– Эти люди не первые, кто погиб на этой войне, – угрюмо произнес Уильямс. – И наверняка не последние. Так что, сокрушаясь по поводу потерь, Вилф Брим, не забывайте, что сами едва не попали в их число.

Прежде чем я нашелся, что ответить на это, нюха моего коснулся аромат духов. Рядом со мной стояла Клавдия, не без интереса разглядывавшая мое лицо.

– Клянусь бородой Вута, ну и вид же у вас, адмирал Брим, – заметила она, протягивая мне руку чисто профессиональным жестом.

– Добрый день, чертовски рад вас видеть, госпожа администратор, – с немного кривой от боли ухмылкой отвечал я. Только коснувшись ее руки, я наконец понял одну простую вещь: я жив! Я не погиб в этом чертовом спасательном пузыре. – Н-нет, Клавдия, я действительно рад видеть тебя, – пробормотал я, совершенно утратив контроль над своими эмоциями.

– Да тебя трясет, – заметила она, с неподдельной тревогой сжав мою руку.

Стараясь удержать непроизвольные слезы, совершенно некстати наворачивавшиеся на глаза, я прикусил губу и постепенно взял себя в руки.

– Все в порядке, – выдавил я из себя. – Так, минутная слабость.

– Может, мне подбросить тебя до… – предложила она и покосилась на Барбюса – тот стоял в паре иралов за моей спиной, явно готовый подхватить меня в случае, если я начну падать.

– Он едет прямиком в госпиталь, – твердо заявил Уильямс.

Я мотнул головой.

– Нет. Я в порядке, Джим, – сказал я. – Правда. Мне просто надо посидеть пару циклов. Штаб для этого вполне сойдет.

– Что ж, мой глайдер как раз под рукой, – сообщила Клавдия, махнув в сторону потрепанной частной машины, припаркованной в самом центре служебной стоянки, как раз на красной надписи «СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА». – Давайте, шеф, помогите мне усадить его, а там уж он сам решит, куда хочет ехать.

Прежде чем я успел сообразить, что происходит, Барбюс с ухмылкой подхватил меня под руку и усадил как маленького на пассажирское сиденье глайдера.

– Спасибо, шеф, – только и смог сказать я.

– Адмирал, – прошептал он. – Как вы себя чувствуете?

– Как куча дерьма, по которой проехался каток, дружище, – признался я. – Но смотреть на госпожу администратора куда приятнее, чем на вас вместе с Уильямсом. Согласен?

Барбюс снова ухмыльнулся.

– Может, все-таки лучше в лазарет? – спросил он.

– Туда ты отвезешь меня позже. А пока мне срочно надо в штаб. Я ведь не забыл, что первый конвой с Авалона приходит завтра, хоть вы об этом и не упоминали.

Барбюс отдал честь и подмигнул.

– Что ж, значит, так. Только с вашего позволения, адмирал, на всякий случай не повредит, если госпожа директор поведет машину медленнее… и дорогу выберет поровнее, ладно?

Я покосился на Клавдию.

– Ты не спешишь?

– Я повезу тебя чертовски осторожно, – пообещала она.

Уильямс тоже улыбнулся.

– А вас, шеф, подбросить до штаба? – предложил он.

– Но уж меня-то, капитан, вы не отправите в лазарет? – с наигранной тревогой спросил Барбюс.

– Видите, что я имел в виду, адмирал? – спросил Уильямс, закатив глаза. – Стоит вам отлучиться на пару дней, и вся дисциплина идет псу под хвост.

– Я непременно поработаю в этом направлении, когда будет время, – пообещал я.

– Надеюсь, – кивнул Уильямс. – Идемте, шеф, попробуем поработать, пока он не доберется до штаба.

* * *

– О тебе уже говорили как о погибшем, – заметила Клавдия; при этом юбка ее задралась так, что дух захватывало. У меня даже мелькнула мысль, не нарочно ли она это проделывает. – Экипажи двух «Огней», уходивших от планеты следом за вами, – продолжала она, – видели все, что произошло. Они утверждали, что ваш корабль просто разорвало пополам.

– Эти безмозглые жукиды не заметили наших спасательных пузырей, – буркнул я. – Мы же специально учим людей следить за такими вещами. Все было бы гораздо проще, если бы они только… – У меня перехватило дыхание.

– Ладно. Главное – ты вернулся, – сказала она, крепко сжав мою руку. Потом посмотрела на меня, перехватила мой взгляд и улыбнулась. – Кому бы я позволяла глазеть вот так на мои ноги, если бы с тобой что-нибудь случилось, Вилф Брим?

– Да любому мужику в галактике, – предположил я. Она покачала головой.

– Я позволяю юбке задираться только тогда, когда рядом ты. – Она искоса посмотрела на меня.

– Это еще надо проверить, – не сдавался я.

– Нет, правда, – возразила она. – Я вообще не делала этого ни разу до встречи с тобой. Помнишь, когда я подвозила тебя с того склада? Я помню.

– Разве такое можно забыть?

– Надеюсь, что ты не забыл.

– И ты все еще не против, чтобы я глядел? – спросил я, хотя прекрасно знал, что она ответит на это.

– Я бы сочла себя смертельно обиженной, если бы ты не глядел.

Я снова взял ее за руку, горячую и мягкую.

– Я тоже счел бы себя смертельно обиженным, если бы ты не хотела от меня этого, – признался я, потом тряхнул головой и некоторое время смотрел в пол, стараясь совладать с собой.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Угу, – ответил я. – Я в порядке. Я тревожусь за нас обоих. Мне кажется, все оборачивается не совсем так, как мы ожидали. Или я ошибаюсь?

Она снова посмотрела на меня искоса, потом одернула юбку на коленях. Глайдер уже сворачивал к главному въезду на базу.

– Если честно, не знаю, чего именно я ожидала, – призналась она. – Возможно, мне стоило бы подумать об этом раньше. – Она на мгновение прикусила губу. – Если тебя это интересует, мое нынешнее состояние мало чем отличается от того, в котором я находилась полтора десятка лет назад.

– Приятно это услышать, Клавдия, – пробормотал я. – Да и я сам за это время так и не забыл тебя.

– Значит, вот до чего мы докатились, – вздохнула она. – Пара стареющих влюбленных, нерешительно переминающихся с ноги на ногу. Ни дать ни взять подростки, предел мечтаний которых – целоваться за спиной у родителей…

– Ну, по крайней мере на этот раз мы хоть переминаемся, – возразил я, прикладывая свой пропуск к сканеру, когда мы притормозили у пропускного пункта. – Лично я был вовсе даже не против завалиться к тебе тогда, во второй свой приезд в Аталанту, когда я прилетел сюда зайцем, – еще до того, как меня впутали во все эти гонки на Кубок Митчелла. Но ты тогда только-только вышла за Нестерио, так что мы даже не говорили о… о нас.

– Я все думаю, что было бы, если бы медведи тогда не уговорили тебя летать на гоночных «Шеррингтонах», – сказала она, глядя на то, как светофор перед нами меняет свет с красного на зеленый.

– Я тоже часто задумываюсь об этом, – признался я, салютуя в ответ отдавшему мне честь часовому. – Что ж, это всего одна из миллионов дорог, которые мы можем выбрать – или не выбрать. Чего уж сейчас гадать, как все могло обернуться? Да и так ли это важно?

– Что действительно важно, – возразила она, подруливая ко входу в здание штаба, – так это то, что нам с тобой надо выполнить важную работу, и выполнить ее хорошо. К тому же делать ее нам придется вместе. А раз так… что ж, я просто намерена жить по возможности спокойно, а там – будь что будет. Во всяком случае, убегать от этого мне как-то несолидно.

– Ну спасибо, – вздохнул я. – Знаешь, я и сам немного устал бегать.

Черт, я мог бы обнять ее, но не осмелился: слишком уж много народа было кругом.

Пару циклов мы просто сидели молча. Первой заговорила Клавдия; лицо ее было спокойным, словно мы обсуждали деловые вопросы.

– Если ты немедленно не уберешься из этого глайдера, Вилф Брим, – сказала она, – то, что может произойти в следующие несколько минут, сильно смутит нас обоих… не говоря уже о том, что изрядно укрепит те слухи, что начали распространяться с тех пор, как нас застукали в том экспериментальном пузыре.

– Знаешь, мне тоже почему-то так показалось, – согласился я.

– В таком случае до свидания, адмирал, – решительно произнесла она. – Пока.

Угу… Я отворил дверцу и – черт, больно-то как! – выполз из глайдера на мостовую. Колени мои подогнулись, и мне пришлось ухватиться за дверцу. Должно быть, я застонал, поскольку она взяла меня за руку.

– Ты в порядке? – спросила она. – Может, лучше все-таки в госпиталь?

Я мотнул головой.

– Сдюжу, – буркнул я. – Надо просто привыкнуть немного.

– Похоже, тебе привыкать и привыкать, – спокойно заметила она.

– Сам знаю, – ответил я. – Но это что: видела бы ты меня сразу после спасательного пузыря.

– Вилф Брим, ты решительно невыносим!

– Это я тоже уже слышал, – вздохнул я, подмигнул ей и, собравшись с силами, оторвался от глайдера и поковылял к себе в кабинет. Часовые у входа замешкались, отдавая мне честь; впрочем, возможно, их выбило из колеи то, что по дороге от глайдера к дверям я дважды чуть не упал…

Остаток дня я с подачи Уильямса встречался с уймой людей, имена половины которых все равно не уместились у меня в голове. Возрождение базы шло полным ходом, и теперь мы даже не особенно скрывали это от торондцев – если они не заметили наших усилий до сих пор, то теперь им и подавно не до этого. Собственно, на мою долю осталось только принимать определяющие решения, тогда как всю рутину и вообще большую часть работы взял на себя неутомимый Уильямс.

К вечеру папка с неотложными делами опустела. Это относилось и к проблемам, связанным со скорым прибытием с Авалона конвоя на Гонтор. Последние стандартные сутки конвой шел под надежной охраной наших «Звездных Огней», да и в Аталанте он должен был задержаться всего на два дня для пополнения припасов, после чего вылетал дальше. Даже одно обслуживание такого количества кораблей уже представляло собой, мягко выражаясь, непростую задачу, однако благодаря Джиму и Клавдии, хорошенько потрудившимся в мое отсутствие, к их приему все было готово. Все службы порта – как военные, так и гражданские – только и ждали их прибытия.

Единственный подвох, которого я мог ожидать, исходил от командующего конвоем адмирала Саххарро – точнее, вице-адмирала Имперского Флота графа Бассала Саххарро. Из присланной им депеши следовало, что вечером после прибытия конвоя он собирается закатить парадный бал – и это в разгар войны, которую мы даже еще не выигрываем! Однако когда кому-то, обладающему влиянием Саххарро, втемяшится в голову любая, пусть даже самая бредовая мысль, он обычно добивается своего. Так что, хотели мы этого или нет, бал нам пришлось организовывать. И вот тут я возблагодарил Вута и всю его братию за то, что они послали мне Коттшелла! Я перепоручил заботы обо всей этой ерунде ему, и он ушел в них с головой; к нему шло в этот день даже больше народа, чем ко мне. Похоже, это поручение ему даже понравилось…

Наконец все дела подошли к концу и Джим великодушно предложил подбросить меня домой. Я совсем уже было собрался принять его предложение – если верить д-ру Лазарю, главному врачу госпиталя, мне противопоказано было водить гравицикл по меньшей мере еще две стандартные недели, – и тут вдруг у меня на столе зазвонил голофон, а на дисплее обозначились надписи: «СРОЧНЫЙ РАЗГОВОР ПО КА'ППА-СВЯЗИ» и «ЛИЧНО, СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».

– Можете подождать еще пару циклов, пока я разберусь с этим? – крикнул я в приемную Джиму.

– Давайте, адмирал, я поболтаю пока с Коттшеллом, – отозвался Уильямс. – Не спешите.

Я буркнул ему «спасибо» и хлопнул рукой по клавише разговора. На дисплее моего голофона немедленно вспыхнула надпись:

АДМИРАЛТЕЙСТВО ТЧК ПОДТВЕРДИТЕ ГОТОВНОСТЬ ГОВОРИТЬ ГЕНЕРАЛОМ ДРАММОНДОМ ТЧК

Зам-мечательно, подумал я. Просто замечательно. Что еще?

– Готов, – буркнул я в микрофон.

ДРАММОНД ДВТЧ ПРИВЕТ ЗПТ ВИЛФ ТЧК СЛЫХАЛ ЗПТ ТЕБЯ ВСЕ ДЕФ ТАКИ НАШЛИ НЫНЧЕ УТРОМ ВСКЛ УЙМА НАРОДА ЗДЕСЬ АВАЛОНЕ ПЬЮТ ТВОЕ ЗДОРОВЬЕ ТЧК ОНРАД ДАЖЕ ЗАКАТИЛ ПИР ТЧК СКАЗАЛ ЗПТ ЖАЛЬ ЗПТ ЧТО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРИСУТСТВОВАТЬ САМ ЗПТ НО ОН БУДЕТ ПИТЬ ДВОИХ ТЧК ЧЕРТОВСКИ ГЛУБОКАЯ МЫСЛЬ ДЛЯ ИМПЕРАТОРА ТЧК ТЫ КАК ВОПР

– В смысле самочувствия или насчет Онрада?

ДРАММОНД ДВТЧ НЕ ДУРИ ТЧК КАК СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ ВОПР

– Побаливает немного тут и там, но в общем жив. Спасибо.

ДРАММОНД ДВТЧ ЧТО ГОВОРИТ ДОКТОР ЛАЗАРЬ ВОПР

– Говорит, что я своими руками себя гроблю.

ДРАММОНД ДВТЧ ЭТО ОН ТАК ВСЕМ ГОВОРИТ ТЧК НО ХОТЬ ВЕСТИ ЗВЕЗДОЛЕТ ТЫ МОЖЕШЬ ВОПР

– По Лазарю или как?

ДРАММОНД ДВТЧ РАЗУМЕЕТСЯ ЗПТ НЕ ПО ДОКТОРУ ТЧК ЧТО ОН СКАЖЕТ ЗПТ Я ЗНАЮ И ТАК ТЧК КАК САМ СЧИТАЕШЬ ВОПР

Этот вопрос заставил меня ненадолго задуматься.

– Да, – ответил я. – Наверняка смогу, если потребуется.

ДРАММОНД ДВТЧ ЗНАЧИТ ЛИ ЭТО ЗПТ ЧТО ТЫ ПОВЕДЕШЬ ЕГО ТАК ЖЕ ХОРОШО ЗПТ КАК ДО ТОГО ЗПТ КАК ТЕБЕ ЗАДНИЦУ ОТСТРЕЛИЛИ ВОПР

Над этим мне тоже пришлось подумать: внутренний голос подсказал мне, что отвечать надо искренне. Драммонд не стал бы спрашивать просто так. Поразмыслив, я все же решил ответить утвердительно.

– Лучше, – продиктовал я записывающему устройству КА'ППА-передатчика.

ДРАММОНД ДВТЧ ЭТО ОТНИМЕТ ТЕБЯ КАКОЕ ДЕФ ТО ВРЕМЯ ТЧК

– Не сомневаюсь.

ДРАММОНД ДВТЧ ДАЮ ТЕБЕ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ИЗБЕЖАТЬ ЭТОГО ТЧК

– За кого вы меня принимаете?

ДРАММОНД ДВТЧ ТЕБЕ СВОРАЧИВАТЬ ГОЛОВУ ЗПТ НЕ МНЕ ТЧК

– Что вы от меня хотите?