Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Ну, я ведь защитил вас, – заявил он с тем же презрительным смехом, за который я много лет назад так ненавидел его. – Что ж, ваш конвой заметно усилил базу, хоть вы и позволяете себе выказывать неудовольствие. И потом, – издевательски добавил он, – что вам до этих двух кораблей? Ваш-то личный цел и невредим, не так ли?

Эти его слова стали последней каплей. Несмотря на его вес, я вздернул его за лацканы мундира и потряс в воздухе, как треплющий крысу терьер.

– Ты трусливый убийца, вот ты кто, Саммерс! – взревел я, толкнув его в сторону кабинета. – Я хочу, чтобы тебя – и всего, что могло бы напоминать мне о тебе – не было в этом кабинете через метацикл. Ясно?

– Да как вы смеете дотрагиваться до моего мундира? – пискнул Саммерс.

– Это ты как смеешь носить эту форму, предатель? – рявкнул я, толкая его все дальше спиной вперед. – А теперь освободи этот кабинет от своего присутствия. У тебя на это уже меньше метацикла.

– Вы сошли с ума! – взвыл Саммерс, пытаясь прорваться к голофону.

– Я просто рассержен, – возразил я, отталкивая его от стола. – А теперь поторапливайся.

– А если нет? – спросил Саммерс, собирая остатки своей былой напыщенности.

Я молча расстегнул кобуру и достал из нее свой «Веннинг».

– А если нет, – ответил я, – я своими руками убью тебя за подлое убийство моих людей из конвоя.

– В-вы не посмеете! – взвизгнул Саммерс и снова бросился к голофону.

Прежде чем он успел дотронуться до него, я выпалил четыре раза, расплавив к матери Вута голофон и край стола, на котором он стоял. Потом – ради вящего эффекта – я превратил в головешки три стоявших у стола мягких вычурных кресла.

Кабинет наполнился едким дымом. Саммерс съежился в углу, словно прячась от обезумевшего маньяка – впрочем, боюсь, в то мгновение я был весьма близок к этому.

– Н-не убивайте меня, Б-брим! – всхлипнул он. С минуту я колебался, потом сунул бластер в кобуру.

– В вашем распоряжении остаток метацикла на то, чтобы убраться отсюда, – произнес я уже спокойнее. – И чтоб даже следа вашего не осталось. Я не желаю, чтобы здесь что-то напоминало мне о вас – и о том, как низко может пасть офицер. – Я повернулся и, стиснув зубы, вышел из кабинета в поисках ближайшего автомата с кф'кессом.

Найдя его, я налил себе чашку и сел за ближайший стол, но пить не стал, ибо нервы мои были на взводе и мне необходимо было успокоиться. В случае, если Саммерс все же встал бы в позу и остался в кабинете к моменту моего возвращения, я вполне мог исполнить свое обещание и укокошить его. И хотя я хотел, чтобы он верил в эту мою угрозу, поступить так на деле означало бы создать себе кучу проблем, совершенно лишних в то время, когда надо все силы бросить на восстановление боеспособности базы. Против меня работало не только время – а его у меня было даже меньше, чем меня предупреждали на Авалоне. Мне приходилось действовать в одиночку, не имея ни малейшего представления о том, насколько глубоко пустил здесь корни КМГС и на чью помощь я могу рассчитывать.

Многое зависело от этого типа, Уильямса, моего начштаба. Если я понял верно, и они с Саммерсом не сошлись характерами – а в таком случае он мог попасть на этот пост только благодаря своим способностям, – значит, я могу положиться на него в том, что касается оперативной работы. Собственно, если он не полный бездарь, у меня не было другого выхода, кроме как положиться на него. Начальник штаба – связующее звено между командующим и начальниками служб: оперативной, технической, медицинской и прочих; если бы мне по какой-то причине пришлось действовать в обход его, я бы набил себе кучу мозолей на всех местах, занимаясь чужой работой в ущерб своей собственной.

Покосившись на висевший на стене хроноиндикатор, я выждал еще пару геологических эпох, потом встал и направился обратно в свой кабинет узнать, что еще имеется для меня в запасе у судьбы.

* * *

К моему несказанному удовольствию, этого жукида Саммерса не было видно, Коттшелл сидел за своим столом, а рядом с ним стоял невысокий, крепко сложенный флотский офицер. Последний был одет в обычную рабочую форму: темно-синий жилет со множеством карманов и кармашков, брюки такого же цвета, белую рубашку, черный галстук и черные башмаки звездолетчика на магнитных подковках. Четыре золотые ленты на рукавах обозначали его ранг. Ничего другого я заключить из его внешности не мог.

– Капитан Джим Уильямс, начальник штаба, по вашему приказанию прибыл, господин адмирал, – доложил он, вытянувшись по стойке «смирно».

– Вольно, капитан, – откликнулся я, вглядываясь ему в глаза в надежде прочитать в них, кто он и что собой представляет. – Рад, что вы пришли без промедления.

Уильямс ответил мне совершенно лишенным улыбки взглядом. Теперь я обратил внимание на его округлые щеки, а также нос картошкой, настолько съехавший набок со своего законного места, что его, должно быть, ломали раз сто, не меньше. Вне всякого сомнения, это был тот еще прожженный тип, хотя собравшиеся у глаз морщинки выдавали, что основным и наиболее частым выражением лица его является все же улыбка. Не нужно было быть специалистом по ходовым системам, чтобы понять, что в последний раз эта улыбка имела место на лице только что.

– Видите ли, меня мало что держало в моем кабинете, господин адмирал, – ответил он. – Коттшелл, возможно, уже рассказал вам, что с тех пор как я здесь, я, можно сказать, не у дел.

– У Коттшелла не было возможности рассказать о чем-либо, – сказал я, – и ему это не предлагалось. Так что давайте-ка завалимся в мой новый кабинет, и вы просветите меня насчет того, что у вас здесь творится.

– То, что вы услышите, – предупредил меня Уильямс, когда мы направились к двери в кабинет командующего, – может вам не понравиться. – Он замер и нахмурился. – Э… адмирал, – заметил он. – Уж не дымом ли пахнет?

– Верно, – ответил я как мог небрежнее, отворяя дверь в кабинет. – Ничего страшного. Просто мы с Саммерсом не совсем друг другу понравились.

– Э… ясно, – сказал он, следом за мной проходя внутрь. Кабинет выглядел так, будто в нем разыгралось одно из содескийских наземных сражений. Не говоря уже о трех обугленных креслах и обгоревшем ковре вокруг них, стол, на потемневшем углу которого до сих пор красовался бесформенной массой расплавленный голофон, был тщательно выпотрошен. Весь пол был усеян бумагами. Большая часть картин со стен тоже исчезла, оставив от себя только чистые прямоугольники на слегка закопченной стене.

– Вут и его матушка! – вполголоса восхитился Уильямс. – Э… надеюсь, вы с Саммерсом не слишком фатально не понравились друг другу?

Я взял два уцелевших кресла и поставил их лицом друг к другу.

– Садитесь, начштаба, – сказал я. – Мне почему-то кажется, что вам положение дел на базе нравится не больше моего.

– Вы не ошибаетесь, адмирал, – ответил он. Похоже, парню пришлось здесь при Саммерсе нелегко. – Но я несу полную ответственность за то, что вы видите здесь, включая ответственность за то, что мне, как я ни пытался, не удалось противостоять приказам Саммерса – ни открыто, ни за его спиной.

– Я вам верю, – сказал я. – Я хочу задать вам кучу неприятных вопросов и не хочу от вас никаких уверток, ибо лично проверю все то, что вы мне расскажете. После этого мне хотелось бы услышать, как нам исправить положение в минимально возможный срок – и чем я мог бы помочь вам в этом.

Уильямс внимательно посмотрел на меня, потом на мгновение зажмурился.

– Мне кажется, – сказал он со слабой улыбкой, – что меня наконец-то выпустили из здешней выгребной ямы. Что ж, адмирал, начнем. Я долго ждал этого момента…

* * *

Остаток дня мы с Уильямсом провели за разговором. Где-то в районе полудня Коттшелл принес нам сандвичи, а ближе к вечеру накрыл на остатках саммерсова стола более обстоятельный обед. К концу вечерней вахты я окончательно убедился в том, что Уильямс может оставаться моим начштаба столько, сколько пожелает. За время нашего разговора он не раз и не два пытался восстановить в моих глазах репутацию своих подчиненных: я услышал о сотнях попыток, предпринимавшихся на всех уровнях, обойти Саммерса и его приспешников – и все эти попытки неизменно заканчивались взысканиями и даже арестом и гауптвахтой. Разумеется, мои вопросы и ответы на них подтвердили ряд моих прежних подозрений насчет оперативной, технической и летной служб, каждой из которых заправляли закадычные дружки и бывшие однокашники контр-адмирала Имперского Флота У. Гротона Саммерса, все как один активисты Комитета Межгалактического Согласия. Конечно, мощь КМГС со времен Битвы за Авалон была уже не та, что в межвоенные годы, и большая часть самых активных его сторонников ушла теперь в подполье. Однако эта зараза – где по глупости, а где и по злому умыслу – продолжала еще разъедать часть нашего военного аппарата и, как видно было на примере Саммерса, все еще представляла собой значительную угрозу Империи.

Наконец – уже ближе к середине ночной вахты – я посмотрел на своего усталого начштаба и решил, что теперь полностью понимаю его: кто он есть и чего он хочет.

– Значит, таков разработанный вами план? – спросил я.

– Вот именно, адмирал, – кивнул он.

– Что ж, исчерпывающе, – заметил я, разливая по кружкам остаток кф'кесса из термоса. – Похоже, вы давно над ним трудились.

– С того самого дня, как Саммерс укатал меня на губу на неделю, – ухмыльнулся Уильямс. – Вот я и решил тогда: не может такой отстой длиться до бесконечности, так что, когда все это пройдет, мне лучше быть наготове – на случай, если найдется кто-нибудь, кому это будет интересно выслушать.

Я кивнул.

– И как, показался я вам заинтересованным слушателем?

– На мой взгляд, весьма, адмирал, – ответил он. – Скажите только слово, и я приведу все это в действие – сейчас же.

– Это многих удивит, – заметил я. – Вы уверены, что те, кого вы предлагаете назначить на места КМГСовцев, справятся с новыми обязанностями?

– Вы сами видели их досье, адмирал, – сказал Уильямс. – Или вас что-то в них смущает? Я сдался.

– Нет, – согласился я. – Ничего такого.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Уильямс. – Я провел уйму времени, подбирая эти кандидатуры. – Он похлопал по небольшому дисплею, который принес нам Коттшелл. – На этих людей я готов поставить весь остаток своей карьеры. А я еще не собираюсь в отставку.

Я кивнул.

– Что вы планируете сделать с людьми, от которых мы избавляемся?

– Они обладают властью, эти жукиды, – вздохнул он. – Лучше всего было бы предложить им льготный билет домой – если они согласятся убраться без шума. Ну а для любителей пошуметь всегда есть гауптвахта.

Это решение пришлось мне по душе.

– А что с остальными? – спросил я. – С теми, кто бездельничает, начиная с утренней вахты? Как вы думаете справляться с ними?

– Просто жестким руководством, – сказал Уильямс. – Поймите, мы здесь все до одного на этой базе заслуживаем трибунала хотя бы за то, что не смогли ничего поделать с Саммерсом. И ведь никто из нас не был глуп настолько, чтобы не видеть, что происходит. Мы все в ответе за ту задницу, в которой оказались, так что теперь нам всем придется пупок рвать, чтобы вылезти оттуда. Тут ведь как: или человек с нами, или ему не место на Флоте. Все просто. Людям довольно будет ясных приказов.

Большая часть из них – профессионалы, и им то, что творится здесь, так же не по душе, как вам или мне. Если они поймут, какой работы от них ждут, они ее выполнят. Клянусь бородой Вута, адмирал, они сделают ее в наилучшем виде. Вы же знаете Синих Курток.

Собственно, именно поэтому план Уильямса звучал так обещающе. По сути своей он основывался на людях и на том профессионализме, на котором держался весь наш Имперский Флот.

– Капитан, – сказал я. – Вам еще чертову кучу грязи разгребать до начала утренней вахты. Есть еще что-нибудь, чем я мог бы помочь вам?

Уильямс ухмыльнулся.

– Только ваш приказ приниматься за работу, адмирал.

– Считайте, что вы его получили.

– Раз так, адмирал, с вашего позволения я вернусь к себе. Если уж разгребать дерьмо, так лучше не откладывая. Для кой-какой работы полночь – лучшее время. Если удача будет сопутствовать нам, утром, по дороге на службу, вы уже увидите хотя бы некоторые изменения.

– Обязательно посмотрю, – заверил я, провожая его в вестибюль. Коттшелл спал за своим столом, уронив голову на руки. – Похоже, не одни мы припозднились сегодня, – добавил я.

– Старина Хатуэй – мужик что надо, – заметил Уильямс, посмотрев на меня в упор. – Никому из нас даже не представить себе, каково ему пришлось, работая на Саммерса. Адмирал не особенно церемонился с теми, кто находился в его власти.

– Об этом я как-то не думал, – сказал я, невольно вздрогнув.

– Коттшелл ни за что не признается в этом, – продолжал Уильямс. – В своем роде он тоже стреляный воробей. И если уж кто-то и знает все входы и выходы этой базы и как подобрать к ним ключ – так это он.

– Я рад, что вы мне это сказали, – вздохнул я, мысленно отвесив себе плюху.

– Мне так показалось, что вам это будет интересно, – кивнул он, напяливая остроконечную форменную шапку с одним пояском из золотых дубовых листьев. – Если что, я буду у себя, адмирал, – не стесняйтесь беспокоить. – С этими словами он повернулся и, тихо ступая, миновал стол Коттшелла и вышел в коридор.

На полметацикла я вернулся в свой кабинет и по портативному голофону связался с командирами моих квадов – так, на всякий случай. Они были готовы. Потом я тихо подошел к столу Коттшелла и осторожно тронул его за плечо.

– П-простите, господин адмирал, – пробормотал он, сонно помотав головой. – Я, должно быть, задремал.

– Вам не за что извиняться, – возразил я. – Во всяком случае, я не вижу за вами никакого греха. Напротив, я рад, что вы здесь. Хотя вы вовсе не обязаны задерживаться так поздно.

Коттшелл поправил съехавший на сторону старомодный галстук и пожал плечами.

– Нет, господин адмирал, в этом вы ошибаетесь. Это моя обязанность.

Решение пришло ко мне как-то само собой; я надеялся только, что оно не запоздало.

– Мистер Коттшелл, – сказал я. – Возможно ли такое, чтобы моя утренняя реплика насчет личного секретаря адмирала Саммерса прошла мимо ваших ушей?

Коттшелл улыбнулся.

– Я полагаю, адмирал, что я ее не расслышал как следует.

– Спасибо, – вздохнул я. – Если вы останетесь, я постараюсь свести подобные оплошности к минимуму – даже если буду пребывать в сильном раздражении, как это было утром.

– Я буду рад остаться на службе, адмирал, – снова улыбнулся Коттшелл.

– Тогда я благодарен вам вдвойне, – сказал я. – И зовите меня Вилф.

Лицо Коттшелла просветлело.

– Благодарю вас, э… Вилф, – произнес он, крепко пожимая мне руку. – Я приложу все усилия, чтобы вы не пожалели о своем решении.

– Начали вы уже неплохо, – ответил я. – А на сегодня давайте-ка закругляться. Только перед уходом пошлите кого-нибудь прибрать бардак в моем, так сказать, кабинете. Потом… Потом я хочу поговорить со всеми офицерами базы – без исключения. Пусть это будет три ноль-ноль утренней вахты – согласуйте это с Уильямсом. Что дальше – решим по обстоятельствам. Идет?

– Отлично, адмирал… э… Вилф, – отозвался он. – День, похоже, будет не менее хлопотный. Буду ждать его с нетерпением.

– Я тоже, – сказал я, хотя сам не был так уж уверен в том, что говорю правду…

Глава 2. Когда ты в меньшинстве

16–31 гептада 52 014 г. База имперского флота, Аталанта, Гадор-Гелик

Той ночью мне удалось соснуть только на неполный метацикл. Сразу поел.; начала утренней вахты меня разбудили бой колоколов, вой сирен… и жуткий, сотрясающий землю грохот скорострельных разлагателей. Втиснувшись в боевой скафандр, я выскочил в коридор и через рвущуюся мне навстречу в укрытие перепуганную толпу пробился к выходу. Когда я прыгнул в заиндевевшее – чертов местный холод! – седло своего гравицикла и запустил генератор, нападающие уже миновали заградительный огонь орбитальных фортов. На полной скорости я погнал машину к лифту подземного ангара.

Спустившись в пещеру, я даже не дождался, пока створки лифта разойдутся окончательно, и сразу же направил гравицикл по захламленному причалу туда, где были ошвартованы наши «Огни». Как мы и договорились с их командирами накануне, экипажи находились на борту, на боевых постах, генераторы грохотали на холостом ходу, а швартовы были готовы к немедленной отдаче.

– Отдать концы! – рявкнул я вахтенному, ныряя в люк своего «Огня» и захлопывая его за собой, едва успев отпихнуть ногой трап.

– Идем на перехват, адмирал? – с довольной ухмылкой спросил меня старший канонир, когда я, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел на мостик.

– Еще как идем! – крикнул я через плечо.

– Все находятся на местах, адмирал, и готовы к старту, – доложил Толберт с пульта управления огнем. Над моим командирским пультом уже материализовалось три круглых голографических дисплея. Я натянул ранец спасательного пузыря и плюхнулся в свое кресло.

– Красный два к старту готов, адмирал, – доложил Харрис.

– Красный три готов, адмирал, – эхом отозвался Кимпль.

– Красный четыре, адмирал, – буркнул Белл, вообще избегавший лишних слов.

Я пристегнул ремни и наскоро пробежал взглядом по пульту – времени на полную проверку у меня не было. Большая часть индикаторов светилась зеленым, а – Вут свидетель – в те первые годы Второй войны мне редко доводилось летать на полностью исправных «Огнях».

– Порядок, – передал я трем своим рулевым. – Красный один тоже готов. Выруливаем! – Я щелкнул тумблером внутренней связи. – Отдать носовые и кормовые, живо!

Четыре зеленых силовых луча, связывавших «Звездный Огонь» с оптическими клюзами на причале, разом погасли, и я осторожно, на минимальных оборотах генераторов, вывел свой «Огонь» в центральный канал. Три остальных корабля моего квада следовали в тесном строю за мной, не зажигая габаритных огней. Я ощущал, как впрыскивается в мою кровь адреналин, учащая биение пульса – как всегда перед боевым вылетом.

– Приготовиться к переходу на искусственную гравитацию! – скомандовал я, щелкнул тумблером и сразу же – как всегда – едва не расстался с содержимым своего желудка. Усилием воли вернув его на положенное место, я сосредоточился на следующей по очередности задаче: массивных створках ворот, все еще наглухо закрывавших выход из подземного ангара. Я ожидал этого. Уильямс физически не мог поменять положение вещей так быстро.

Я набрал на пульте код вахтенного офицера на выходе – специально выучил его накануне на случай подобной оказии. На дисплее появилось перепуганное лицо дежурного коммандера.

– Открыть ворота, коммандер! – рявкнул я, стараясь тем не менее держать себя по возможности в руках. – На нас напали!

– Полученные мною приказы гласят, чтобы при налетах противника ворота оставались закрытыми, – упрямо возразил коммандер.

– Кто отдавал эти приказы?

– Капитан Харпер, начальник технической службы.

– Фамилия Брим вам что-нибудь говорит? – спросил я, заставляя себя хотя бы внешне успокоиться. Все было готово к бою, все гормоны уже бурлили в крови, так что в том, что мне хотелось укокошить этого жукида, не было ничего неестественного.

– Адмирал Брим? Новый командующий базой?

– Вот именно, коммандер, – сказал я. – А теперь вот что: приказы Саммерса отменяются, а вы, мистер, откроете ворота – и немедленно!

– Прошу прощения, адмирал. Для отмены предыдущего приказа мне необходимо подтверждение в письменной форме.

Я кивнул. Я уже видел мысленно этого ублюдка, подвешенного к воротам за яйца, если только Уильямс не избавится от него прежде.

– Что ж, коммандер, решайте, – рявкнул я. – Чтобы взлететь, мне придется взорвать эти ворота к чертовой матери. Вы уверены, что хотите, чтобы я сделал это?

– Откуда м-мне знать, ч-что вы адмирал Брим?

– Пока что неоткуда, – согласился я, заметив маленькую будочку справа от ворот; из единственного окошка ее струился свет. – Кстати… не ваш ли это пост справа от створок?

– Мой, – последовал ответ. – И не вздумайте ломиться ко мне, это вам не поможет. Я вас просто не пущу.

– Отлично, – ответил я, наконец-то Совладав со своим гневом – этот жалкий жукид был просто сопливым мальчишкой, а не настоящим звездолетчиком. – Правда, – добавил я, – вы, возможно, сами предпочтете покинуть помещение. Не думаю, чтобы вам захотелось оставаться так близко от зоны поражения, когда мы разрядим в ворота свои четыресташестимиллиираловые разлагатели.

– Чечетыресташестимиллиираловые? – поперхнулся он. – Вы намерены…

– Открыть огонь, – мягко подтвердил я. – По воротам. Не сомневаюсь, вам известно, что эти разлагатели предназначены для использования в открытом космосе, так что взрывная волна и температура от разрыва в замкнутом помещении вроде этого будут особенно разрушительны. – Я включил посадочные огни, ярко высветив цель.

На лице коммандера появилось странное выражение.

– Пресвятая матерь Вута! – ахнул он неожиданно высоким голосом. – Но вы же не… Ведь нет?

– У вас три тика на то, чтобы покинуть опасную зону! – рявкнул я, добавив оборотов генераторам. – Или открывайте ворота – или нет. Решайте сами. Так или иначе, мы взлетим! – Не отрываясь от дисплея связи, я щелкнул тумблером внутренней связи. – Старший канонир! – вызвал я Толберта.

– Я, адмирал!

– Толберт, по моей команде открывайте огонь по воротам! – рявкнул я, выводя генераторы на взлетный режим. «Звездный Огонь» вздрогнул и устремился вперед по каналу.

* * *

Небо над Аталантой было безоблачным, и город лежал под нами во всей своей красе – широко раскинувшийся порт, десять каналов, сомкнувшихся правильными окружностями вокруг городского холма, и все это заливалось ярким светом двух самых ярких лун Гелика, Монкрифа и Лакура. Я покосился на альтиметр: высота 280 000 иралов и продолжает стремительно расти. Даже с ограничениями, вызванными переделками для перегона по дальнему маршруту, «Звездные Огни» оставались потрясающими перехватчиками.

– Эгей! – послышался из динамика голос Кимпля. – Множество целей в синем секторе, в зените.

– Понял, – откликнулся я и повернулся к Толберту. – Роб, – сказал я. – Открывай огонь по своему усмотрению.

Сидевший за моей спиной Толберт управлял огнем единственного разлагателя нижней башни и двух – верхней. Пока нам ничего не оставалось, как использовать лишь половину из двенадцати 406-миллиираловых разлагателей «Огня», если дело дойдет до боя. Впрочем, к этому времени я не сомневался уже, что его нам не избежать.

– Есть стрелять по усмотрению, – отозвался Толберт немного напряженным голосом. Я знал, что ему не приходилось еще бывать в настоящем бою, и надеялся только, что он быстро справится со своей неуверенностью. При нашей нехватке сил каждому приходилось держаться ветераном.

Я включил питание своего прицела и запустил программу проверки трех носовых разлагателей, огнем которых управлял я. Индикаторы готовности всех трех засветились зеленым светом.

– Красные, приготовиться, – передал я, следя за приближающимся противником. – Приготовиться отвернуть влево! – Я заложил неглубокий левый вираж и посмотрел на верхние гиперэкраны. Из стены заградительного огня градгроутских фортов вынырнула группа из двадцати примерно кораблей. Они шли иралах в 30 000 выше нашей маленькой эскадрильи. На таком расстоянии я не мог еще определить их типа, но предполагал увидеть «Дампьеры ДА-79» или последние «Ойггайпы-912». Во всяком случае, это были торондцы – их эскадрильи заполнили уже полнеба. Повинуясь интуиции, я потуже затянул ремни, пригнулся и переключил рулевое управление в режим «высокая чувствительность». Мы сильно уступали в численности, но я, во всяком случае, был полностью готов к бою и чувствовал себя на все сто. К моменту, когда огонь градгроутских фортов стих, мои мышцы напряглись от возбуждения еще сильнее. Сегодняшний бой будет протекать вплотную к поверхности планеты на околосветовых скоростях. Для любого рулевого это серьезное испытание его способностей. При сверхсветовых скоростях слишком многое зависит от характеристик корабля, однако в нынешней ситуации бой превращался в поединок экипажей. Я улыбнулся – вся моя нервозность сменилась ровным, лишенным эмоций спокойствием. Я был готов. По левому борту от меня Мат Харрис придвинул свой «Огонь» ближе к моему левому понтону. Чуть выше и правее меня Кимпль с Беллом тоже сблизились.

Я повел свой корабль вверх по широкой спирали. Вот оно! Первая группа из десятка торондцев рассыпалась веером и нырнула нам навстречу.

– Отворот влево и вверх! – скомандовал я и двинул газ до отказа вперед. «Звездный Огонь» откликнулся на это как породистый конь, взбрыкнув и до боли притиснув нас к спинкам кресел.

Первая волна нападавших состояла из «Ойггайпов» – возможно, лучших боевых кораблей из всех, построенных торондцами. Они почти не уступали кораблям облачников, но разница все же ощущалась. Мой «Огонь» поднимался почти вертикально шутихой на огненно-зеленом хвосте гравитационного выхлопа. Первая цепочка вражеских кораблей уже пикировала на Аталанту, не подозревая о нашем приближении, и тут мы свалились им на хвост.

Похоже, эти кретины не включали своих систем предупреждения – а может быть, они просто не давали себе труда смотреть на их индикаторы. Я одернул себя, напомнив, что они все равно опасны и что подавляющее превосходство в огневой мощи остается на их стороне.

Сблизившись с первыми «Ойггайпами» на дистанцию огня, я дал залп по их ведущему, и фюзеляж его осветился вспышками прямых попаданий. Сюрприз! Когда мы проносились мимо, Толберт успел изрешетить его выстрелами башенных орудий, и тот отвалил в сторону, оставляя за собой шлейф радиационного пожара.

Два других «Ойггайпа», наконец заметив нас, заложили крутой вираж, заходя мне в лоб, и их 326-миллиира-ловые орудия «Бредо-САФАТ» выплюнули длинные сияющие щупальца плазмы, промелькнувшие прямо под нашими понтонами. С моего мостика казалось, будто все небо заполнено кораблями, по большей части с опознавательными знаками Торонда: черные треугольники в окантовке из широкой желтой полосы.

Зато мы не испытывали недостатка в целях! Их было так много, что я скорее ощущал их массу, нежели видел их конкретные очертания в этом водовороте. Только время от времени мой взгляд все-таки выделял одного из них.

Как это случилось сейчас.

На этот раз это оказался «Дампьер», круживший в стороне от схватки, пока его рулевой высматривал цель. Я невольно ухмыльнулся: внезапность и малое число все еще работали на нас, и это дорого обходилось торондцам. Я поймал «Дампьера» в рамку своего прицела, но тут Толберт выпалил в другую группу «Ойггайпов».

Даже самый безалаберный торондец не смог бы не заметить этого. И он заметил. Он заложил крутой вираж, потом сделал попытку уйти на форсаже в открытый космос. Однако в спешке он забыл все правила управления гравитацией, не дав своим силовым блокам времени перестроиться для такого маневра. Тяжелая машина вдруг завертелась кувырком, потеряв управление, и тут Толберт не сплоховал. Мы с ним разрядили все шесть наших разлагателей одновременно, и цепочка разрывов прошлась по фюзеляжу «Дампьера» от носа до дюз. Он содрогнулся и начал распадаться на части. Гиперэкраны его мостика разлетелись мелкими осколками. В следующее мгновение его машинное отделение и дюзы исчезли в ослепительной вспышке – белом, красноватом по краям огненном шаре, от которого разлетались во все стороны раскаленные обломки. Чтобы избежать столкновения, мне пришлось заложить крутой вираж, и я успел еще увидеть, как его носовая часть, оставляя за собой шлейф радиационного пожара, огненной кометой падает в океан. Ни одного спасательного пузыря за ним не осталось.

Все это заняло не больше пары тиков – а торондцев еще оставалось более чем достаточно! Справа по борту один из наших «Огней» оторвался от строя, устремляясь за другим «Ойггайпом». Отразив несколько скоротечных атак, я спикировал за ним, чтобы прикрыть его. «Звездный Огонь» открыл стрельбу: шесть пульсирующих, сияющих пучков смертоносной энергии устремилось от него к вражескому кораблю. И в то же самое мгновение над моими гиперэкранами мелькнула тень. Я поднял взгляд – меньше чем в ста иралах над нами прошел раскаленным метеором «Дампьер». Он промахнулся по нам, но теперь заходил на новую цель.

Я инстинктивно убавил тягу генераторов, чуть довернул корабль, поймав «Дампьер» в прицел, и практически в упор открыл огонь из трех своих разлагателей, влепив заряд плазмы прямо перед его силовыми камерами. «Дампьер» дернулся, отчаянно вильнул влево, а потом фюзеляж его, рассыпав фонтаны искр, развалился пополам и почти сразу же остался у нас за кормой.

Я едва успел оправиться от этого сюрприза, как мне на хвост сели целых шесть «Дампьеров», окруженных нимбами белых гравитационных выхлопов. Они неслись на меня полным ходом. Пока Толберт отстреливался от них из башенных разлагателей, я вел свою машину, повинуясь исключительно инстинкту. Сначала я двинул сектор газа вперед до риски «БОЕВОЙ ФОРСАЖ», потом назад, на «НОРМАТИВНАЯ ТЯГА», потом снова вперед до отказа до «АВАРИЙНЫЙ ФОРСАЖ». За всю свою жизнь я пользовался этим приемом всего несколько раз, но каждый раз с потрясающим результатом. И он не замедлил последовать. Мой «Огонь» устремился вперед с оглушительным ревом гравигенераторов, от которого содрогнулась несущая конструкция корабля. Как ни старалась гравитационная система, чувство было такое, будто меня размазали по спинке кресла. За считанные тики времени я удвоил скорость, оставив преследователей позади так резко, словно они разом налетели на невидимую стену. Ф-фу, наша жизнь действительно висела на волоске…

БАЦ! Корабль отчаянно дернулся, потом завалился влево так, словно в него врезался крупный метеор. Из динамика внутренней связи послышался чей-то захлебывающийся вскрик, оборванный вторым попаданием.

Ослепительные взрывы где-то прямо передо мной отшвырнули меня назад, едва не порвав привязные ремни. Уши пронзило острой болью, когда мостик разгерметизировался, и я инстинктивно попытался закрыть лицо руками… вот только левое плечо отказывалось меня слушаться. Хорошо хоть, оно пока не болело. Мой боевой скафандр с шипением загерметизировал пробоину, из которой вырвалось облачко замерзших кристалликов крови – моей крови!

Я попытался дотянуться до ручек управления, но меня снова ослепила боль. Я скосил глаза – у меня из плеча торчал острый обломок обшивки и левая рука наотрез отказывалась повиноваться. Я ощущал только, как струится из раны в скафандр горячая кровь, накапливаясь в левой перчатке. Чего я не знал пока – так это того, сколько еще времени пройдет, прежде чем потеря крови начнет сказываться. Стиснув зубы, вися вниз головой – забарахлила система искусственной гравитации, – я постарался не обращать внимания на боль, снова потянулся вперед – рука, казалось, весила мильстоун! – и на этот раз мне все же удалось дотянуться до пульта. Точнее, до того, что от него осталось. Какой-то разбитый индикатор свисал на проводе, и из-за него бойко сыпались искры, отдаваясь в моем шлемофоне треском статических разрядов. Впрочем, генераторы продолжали работать – по крайней мере какая-то часть их, – но и их мощности хватало только на то, чтобы не дать нам упасть. Я попробовал порулить, и корабль неохотно, но отозвался на мои движения.