Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Не соединяйте со мной пока никого, ладно? – крикнул я ему в открытую дверь. Только после этого я позволил себе посмотреть на стол.

Она была запечатана в обычный для «личной, совершенно секретной» корреспонденции конверт из алого пластика. Прежде чем она попала на мой стол, кто-то в центре связи неизбежно принял ее, прогнал через дешифратор и прочитал, прежде чем запечатать в конверт. И уж наверняка этот «кто-то» не мог не шепнуть об этом своему другу, который все так же наверняка не мог не шепнуть об этом другому своему другу… Эта информация была не настолько секретной, чтобы представлять какую-то ценность для врага, и, конечно же, я никогда не смог бы доказать, что кто-либо из тех, с кем я встречался сегодня, и правда знал, что находится в этом конверте. Но слух об этом явно прошел, и – странное дело! – мне на это было в глубокой степени наплевать. Все равно рано или поздно об этом узнают все, так что какая разница?

Довольно долго я стоял у стола, просто глядя на эту треклятую штуковину. Почему-то мне не хотелось признаваться самому себе в том, что она в конце концов пришла. Потом, тряхнув головой, я брезгливо приложил к печати указательный и большой пальцы, подождал, пока они распознают рисунок и отворят конверт. Содержимое его я вынул двумя пальцами, словно оно было грязным и дурно пахло. В конверте обнаружилось три экземпляра одного и того же приказа.

СД-ВФ7АХОХКОХЙЯХЕЙОРИТУФФГЖЖЖАСДКЖФГ [ЛИЧНО/СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО]

ОТ: ВЕРХОВНЫЙ ВОЕННЫЙ ТРИБУНАЛ УПРАВЛЕНИЕ ВВТ

АДМИРАЛТЕЙСТВО

АСТЕРИОС-АВАЛОН

КОМУ: ВИЛФУ А. БРИМУ, К-АДМ, ВКУКУ. БИФ АТАЛАНТА, ГАДОР-ГЕЛИК

КАСАТЕЛЬНО: КАДР. ВОПР.

1. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО С 01 ДЕКАДА 52 014 СОГЛАСНО НАСТОЯЩЕЙ ДИРЕКТИВЕ ВЫ ОСВОБОЖДАЕТЕСЬ ОТ КОМАНДОВАНИЯ ВОЕННО-КОСМИЧЕСКОЙ БАЗОЙ ИМПЕРСКОГО ФЛОТА АТАЛАНТА (В СООТВ. СО СТ. 6783426-ВПУИФ, ПАРАГР. 5328–5365).

2. ВАМ НАДЛЕЖИТ ДОЛОЖИТЬ О ПРИБЫТИИ В РАСПОРЯЖЕНИЕ ВВТ В ВОЗМОЖНО КРАТЧАЙШИЙ СРОК, НО НЕ ПОЗДНЕЕ 10 ДЕКАДА 52 014 В КАЧЕСТВЕ ОТВЕТЧИКА НА ПРОЦЕССЕ ФКУКУГ098956/ДСФГ НАЧАЛОМ ПРОИЗВОДСТВА ОТ 01 ДЕКАДА 52 014.

3. ПЕРЕЛЕТ В СООТВЕТСТВИИ СО СТАТУСОМ КАДМ (СМ. СТ. 6783426ВПУИФ, ПАРАГР. 4234–5198/П.П. Б.В) ОРГАНИЗУЕТСЯ В ТРЕХДНЕВНЫЙ СРОК С ДАТЫ ЗАПРОСА.

4. НАЗНАЧЕННЫЙ ВАМ ЗАЩИТНИК СВЯЖЕТСЯ С ВАМИ ДО 22 ДЕКАДА 52 014.

ОТ ВЕРХОВНОГО ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА

ГЕРШАЛ КИМТУ, КПТ, И.Ф.

КОНЕЦ [ЛИЧНО, СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО]

СД-ВФ7АХОХКОХЙЯХЕЙОРИТУФФГЖЖЖАСДКЖФГ

Прошло довольно много времени, пока я заметил, что не дышу. А я-то, дурак, думал, что готов к этой проклятой штуке – Вут свидетель, меня достаточно предупреждали. А вот ведь с самого моего прилета с Авалона во мне теплилась идиотская надежда на то, что свершится какое-нибудь чудо. Но чуда не произошло, случилось то, что должно было случиться, и оглушило меня – сердцебиение, затрудненное дыхание! – сильнее, чем не раз бывало в прошлом, когда меня ранило. Ведь говорили же мне, что мне не позволят выиграть этот процесс, даже с помощью лучших адвокатов (а я получу действительно лучших – в этом я Онраду верил).

Для меня это было равнозначно смертному приговору – концу всей моей вселенной. Много лет назад, после первой командировки в Аталанту, я стал жертвой затеянного КМГС так называемого СВС – сокращения вооруженных сил. Надо сказать, тогда я держался куда как лучше. Правда, тогда я был гораздо моложе, да и будущее представлялось мне далеко не таким мрачным – менее коррумпированным, что ли, – каким казалось теперь. Стиснув зубы, я заставил себя сесть и перечитал депешу во второй раз, потом в третий. Безразличные слова казенного послания ранили мне душу как кинжалы! В конце концов я отложил письмо и зажмурился, крепко вцепившись в край стола, будто это могло как-то защитить меня.

Должно быть, я просидел так не меньше половины метацикла, когда на моем пульте загудел зуммер голофона. Я совсем уже было собрался рявкнуть на Коттшелла, вопреки ясному приказу пропустившего звонок, но, открыв глаза, увидел в дисплее лицо Клавдии. Судя по выражению ее лица, она тоже все знала.

– Привет, Вилф, – мягко произнесла она. – Рада видеть тебя… благополучно вернувшимся.

Несмотря на все обстоятельства, я невольно улыбнулся. Конечно, любовь лишает человека разума, но… как я обнаружил только в то мгновение, она же может служить сильным болеутоляющим в момент отчаяния. У меня в голове мелькнула тысяча фраз для ответа, но, сидя пень-пнем перед голофоном, я выдавил из себя только: «Я тоже рад тебя видеть». Некоторое время мы оба сидели в неловком молчании, потом я просто взял со стола приказ и пожал плечами.

– Ты ведь уже слышала об этом, да?

Она кивнула.

– Д-да, – запинаясь, пробормотала она.

– Насколько я понимаю, об этом уже знает вся база?

– Ну… довольно многие – по крайней мере те, кто действительно переживает за тебя.

– Что ж, спасибо.

– Что ты собираешься делать, Вилф? – вдруг спросила она.

– Легкий вопрос, по крайней мере в том, что касается ближайшего будущего, – ответил я. – Я возвращаюсь на Авалон, чтобы предстать перед судом, который мне не позволено выиграть.

– Это я знаю, – сказала она, и по щеке ее скатилась слеза. – А потом?

– Тебе это известно не хуже меня, – вздохнул я. – Полагаю, этот мост я сожгу за собой, как только отправлюсь на суд.

Она негромко рассмеялась.

– Вилф Брим, – сказала она наконец. – Ты ведь всегда будешь невыносим, верно? Я снова заметил, что улыбаюсь.

– До тех пор, пока смогу себе это позволять, – отозвался я и тут же спохватился. – Когда мы можем увидеться?

– Сейчас же, – ответила она. – Поторопись.

– Где?

– Мне все равно. Найдем какое-нибудь подходящее место. Главное, чтобы мы были вместе каждое мгновение из тех, что отпущены нам богами.

Признаюсь, в то мгновение я не нашел бы во всей Вселенной ничего, чтобы возразить ей на это.

Стандартную неделю спустя я добил все дела, остававшиеся еще незавершенными – за исключением Клавдии, конечно, но это дело и не могло завершиться окончательно, ни тогда, ни потом… Я передал все нити управления базой в руки Уильямса, которого после некоторого нажима на Драммонда повысили в звании и назначили временно исполняющим обязанности командующего базой – до тех пор, пока эта свора на Авалоне не линчует меня, после чего командование перейдет к нему окончательно. В отличие от Клавдии с Барбюсом возникали кое-какие проблемы. Он так рассвирепел, что написал рапорт об отставке, который Драммонд благоразумно положил под сукно, чтобы дать мне время урезонить бедолагу.

Что же касается меня, то мне оставалось, как говорится, только сделать ручкой. Рано утром следующего дня Джим Пейн и его «327-й» (он ворчал, что начинает ощущать себя личным шофером, только ливреи не хватает) должны были забрать меня на Авалон, где по истечении некоторого полного неприятностей периода времени я должен был начать новую, совершенно другую жизнь. Я ухитрился избежать прощального банкета, сославшись на «временный» характер отданных мною распоряжений, хотя все прекрасно понимали, что это всего лишь отговорка. Почему-то одна мысль о том, что все эти люди будут стараться делать вид, будто ничего не случилось, приводила меня в ужас. Я возвращался домой, но в яму, из которой не будет спасения, и ни я, ни кто другой ничего не мог с этим поделать. И главное, у нас с Клавдией имелись на этот вечер совершенно другие планы. Никакая, даже самая веселая и теплая вечеринка не могла бы сравниться с вечером наедине с ней, и потом, следующая такая возможность могла нам представиться очень и очень нескоро… если представится вообще.

Ближе к вечеру, разделавшись со всем, кроме нескольких последних «прости», я направил свой гравицикл на городской холм, к монастырю градгроутов. Я не знал, когда увижу Аталанту в следующий раз и удастся ли мне это вообще когда-нибудь, а лучший вид на город открывался именно от монастыря. Внизу подо мной раскинулась старая часть города, беспорядочное скопление выбеленных домишек с вкраплениями крошечных цветущих садиков. Большая часть улиц извивалась без какого-либо намека на систему, и сами они были так узки, что балконы расположенных напротив друг друга домов почти соприкасались. И слишком часто эти уютные, мирные кварталы прерывались отметинами выгоревших, лишенных крыш зданий, а улицы перегораживались грудами рухнувшего кирпича и камня. Ближе к основанию холма – и к базе – бомбежки стерли с лица земли целые кварталы более современных районов.

Наверняка кто-то там, в городе, обвинял в этих разрушениях лично меня. Однако даже гнусный трус Саммерс не смог бы спасти город от такой печальной участи. Война особенно беспощадна к стратегически важным городам вроде Аталанты. Впрочем, война беспощадна ко всем, к победителям и к побежденным.

Там и здесь я мог разглядеть похожие на игрушки трамваи, алыми букашками карабкавшиеся вверх или вниз по склону холма. Их пронзительные звонки, должно быть, слышно аж на самом Авалоне. Когда-то, в молодые годы, я сам любил кататься на них. В порту, как-то сразу сделавшемся ужасно тихим после отлета последнего конвоя на Гонтор, выруливало на старт звено «Звездных Огней». Они разбежались, оставляя за собой на воде вспененные следы, и легко взмыли в бездонную синеву неба. Черт, я с удовольствием провел бы последние метациклы за штурвалом одного из них…

Ничего, я держался столько, сколько мне позволили. Теперь война продолжалась дальше, но без меня. И это была уже заметно другая война, к чему я тоже приложил руку. Со времени падения Флюванны три года назад наша старая Империя вела оборонительную войну – грозная, но лишенная сил. Наши приготовления на Гонторе и рейд на От'нар изменили это. Теперь мы не только оборонялись, но и впервые с начала войны готовились к наступательным действиям. И первое такое наступление, вторжение на Флюванну с Гонтора – операция «Сапфир», – должно было начаться ровно через три стандартные недели. Отсчет времени до его начала уже пошел.

И приближение этого уже ощущалось по всей галактике. Провал попыток Ла-Карна развязать новую агрессию против флювийских планет – и наши приготовления к освобождению той их части, что Торонд захватил раньше – заставил верховное командование Лиги «временно» перебросить на оккупированную Флюванну войска и технику с других фронтов. Что ж, это не прошло облачникам даром: ослабив свои позиции на содескийских планетах, они начали отступать под давлением наших друзей, медведей с Содески, и, похоже, этот процесс принял уже необратимый характер. А совсем скоро мы сами перейдем в наступление, открыв второй фронт, – а это будет означать начало конца для Трианского и его приспешников…

И все же для меня война закончилась. Я исполнял свои обязанности так хорошо, как мог – Не всегда идеально, но всегда на пределе сил и способностей. Ну и еще, я все-таки жив, тогда как многие из тех, кто не уступал мне опытом, но уступал везением, погибли. У меня были победы, но были и поражения, и раны свои я получал наравне с остальными. Что ж, этого оказалось недостаточно. Скоро меня принесут в жертву политике, деньгам и власти – те, за кого я дрался! Ну конечно, те, кого интересует истина, узнают, что произошло на самом деле. Но по большому счету расправа надо мной не более чем легкая рябь на воде. Мой процесс будет обсуждаться день или два в офицерских клубах по всей Империи, а потом о нем забудут на фоне событий галактической войны и грядущего триумфа над Лигой. Но что бы ни готовила мне судьба, я знал, что всегда буду гордиться тем, что я сделал для приближения этой победы… и тем, что мне довелось служить с людьми Имперского Флота.

Эпилог

11 декада 52 014 г. База имперского флота, Аталанта, Гадор-Гелик

Я сидел рядом с Джимом Пейном в кресле второго пилота его «327-го», выруливавшего по каналам подземного ангара Аталанты к открытым воротам и ожидавшему его за ними порту. По обе стороны канала выстроились, словно на смотр, «Звездные Огни» и «Василиски»… собственно, я подозреваю, что новый командующий базой и в самом деле учинил им смотр незадолго до нашего отлета. Экипажи и бригады обслуживания стояли шеренгами на причалах у своих судов и махали нам на прощание. За кормой – несмотря на все мои просьбы и даже приказы не делать из нашего отлета особого события – собралась на причале подземной стоянки целая толпа людей: Клавдия, Барбюс, Уильямс, Коттшелл, Ла-Салль, Томпкинс, Руссо и множество других, благодаря которым мое недолгое пребывание на Аталанте оказалось полным смысла (во всяком случае, с моей личной точки зрения). Этим утром, когда мы с Клавдией расставались в дверях маленькой комнатки, в которой мы провели нашу последнюю ночь, я не нашел слов прощания. И здесь, стоя у трапа, я просто помедлил, повернулся к притихшей толпе и молча вскинул руку в салюте, стиснув зубы, чтобы не дать обуревавшим меня эмоциям вырваться наружу и опозорить меня до конца моих дней. А потом я развернулся на пятках и деревянной походкой поднялся на борт.

Миновав бронированные ворота, мы оказались во главе выстроившихся клином «Звездных Огней» прощального эскорта, от чего глаза мои снова предательски защипало. Редкое изделие рук человеческих сравнится красотой со «Звездным Огнем». После того что показалось мне тысячей лет, мы вырулили на взлетную полосу и начали разгон, а «Звездные Огни» держали строй так, словно их связали стальными тросами. Спустя несколько мгновений мы оторвались от воды и почти вертикально ушли в космос. Я прилип к бортовым гиперэкранам, жадно вглядываясь напоследок в исчезающий за кормой город, где оставались люди, которых я любил. Расстроенный Пейн старался глядеть в другую сторону до тех пор, пока мы не вышли в открытый космос и «Звездные Огни» не отвернули домой.

Дав мне достаточно времени, чтобы прийти в себя, Пейн повернулся ко мне. В руке он держал конверт, и не простой. До начала последней войны мне несколько раз доводилось летать со специальными заданиями, перевозя курьеров с лиловыми конвертами вроде этого – с широкой пурпурной лентой и личными печатями принца Онрада.

– Генерал Драммонд передал мне это с королевским курьером перед самым взлетом с Авалона, – пояснил Пейн, держа конверт с такой почтительностью, словно он до сих пор оставался собственностью Онрада. – Генерал приказал мне передать это вам только после того, как мы выйдем в открытый космос.

– Э… спасибо, – удивленно пробормотал я. От Онрада? Что еще? Покачав головой, я взял конверт и положил его себе на колени, потом смотрел вдоль бесконечного тоннеля из несущихся нам навстречу звезд до тех пор, пока не совладал с желанием отшвырнуть конверт в дальний угол мостика. В конце концов я прижал большой и указательный пальцы к сенсорам печати. Хитрая автоматика подумала некоторое время, сверяя отпечатки моих пальцев, но наконец печать все же разошлась на две половины с легким звяканьем – такое слышишь, когда ломаешь тоненькую хрустальную палочку. Внутри оказался один-единственный листок… нет, не пластика, но настоящего пергамента, с текстом, написанным от руки настоящими чернилами! Под текстом красовалась еще одна лента и целых три печати из старомодного сургуча, какие монархи используют, подписывая документы вроде межзвездных договоров.

Августейшее повеление, сиречь декрет

Настоящим Мы, Онрад Пятый, Великий Галактический Император, Принц Звездного Скопления Регги, Законный Хранитель Небес, и прочая; и прочая, властию, данною Нам при коронации, повелеваем, скрепив это повеление своими печатями:

Отныне и присно. Наш верный подданный Вилф Анзор Брим да будет именоваться во всей обитаемой Вселенной не иначе как Лорд Брим, Первый Граф Грейсонский. В дополнение к сему титулу Мы назначаем ему из Наших Королевских владений пять обитаемых и две необитаемые планеты звезды Грейсон со всем имуществом, минералами, рентами, арендами и доходами, каковые планеты переходят навечно в его безраздельное владение. Дано в первый стандартный день Декада стандартного Имперского года 52 014.

Онрад V

К пергаменту был немного криво прилеплен обычный желтый листок-памятка, на которой чернилами было нацарапано:

Брим.

Может, этот титул, который я только что создал, поможет тебе легче пережить несправедливый военный трибунал и все, что с ним связано. Ты не сомневайся, что незаслуженное пятно с твоего имени будет когда-нибудь снято. Это я тебе говорю.

А пока что, мой друг и подданный, если ты думаешь, что для тебя война на этом кончилась, то ты очень ошибаешься. Следующее назначение ты получишь непосредственно от меня, и можешь мне поверить – такое, что у тебя глаза на лоб полезут.

Онрад.

Краткий справочник по имперским единицам измерения
Подготовлено для гостей Центральной Галактики
ГАЛАКТИЧЕСКИМ АЛЬМАНАХОМ
(И МАЛОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИЕЙ)

Даты:

Почти повсюду в Центральной Галактике используется Стандартный Имперский Календарь, составленный на основе локального календаря Авалона. Год этого календаря содержит четыреста дней, разделенных на десять месяцев:

Унад, Диад, Триад, Тетрад, Пентад, Гексад, Гептад, Октад, Нонад и Декад; каждый месяц состоит из сорока дней, разделенных на четыре десятидневные недели. Даты выражаются в формате [день]/[год] – например, 131/52013, или [день][месяц][год], например, 11 триада 51 203 года.

Единицы измерения времени:

Тик = Продолжительность мигания человеческого глаза, умноженная на 1,5. (Исторический смысл)

Цикл = 50 тиков.

Метацикл = 50 циклов.

Время суток:

Повсюду в Центральной Галактике время суток исчисляется на основе локальных суток Авалона и делится на шесть четырехметацикловых «вахт»: рассветная, утренняя, дневная, вечерняя, сумеречная, ночная. Там, где возможно, они согласуются с местным временем, но если период обращения планеты вокруг своей оси слишком мал или велик, используются доли стандартного дня или кратные ему величины. Время дня обычно записывается в виде [начальная вахта]: [метацикл]: [цикл]: [тик] и может быть сокращено как угодно. В разговорной речи обычно называют вахту и число метациклов от одного до трех, за которым может быть указано число циклов, например: два утренней вахты или три двадцать пять ночной. В разговоре также часто используется слово «полметацикла» – это значит двадцать пять циклов.

Стандартные сутки повсеместно равны авалонским суткам продолжительностью в шесть вахт.

Стандартная неделя равна десяти авалонским суткам.

Другие единицы измерения:

Мми = миллиирал, одна тысячная ирала.

Палец = одна десятая человеческой стопы (см, ниже).

Ирал = производная от древней единицы, основанной на «средней» длине человеческой стопы.

Кленет = 5500 иралов.

Мильстоун = масса одного Стандартного Мельничного Жернова (см. Имперский Музей, Авалон).

Направления на поверхности планеты:

«К свету», «Восток» = по направлению вращения планеты.

«К ночи», «Запад» = против вращения планеты.

«Бореаль», «Север» = к левому полюсу планеты, если смотреть «к свету».

«Аустраль», «Юг» = к правому полюсу планеты, если смотреть «к свету».

Направления в космосе:

Направление в открытом космосе указывается в градусах (градус – одна четырехсотая часть окружности). Нулевая отметка совпадает с носом звездолета – это направление именуется также «красным». Остальные «цветные» направления включают в себя «оранжевое» (прибл. 66,6 град.), «желтое» (прибл. 133,2 град.), «зеленое» (прибл. 199,8 град.), «синее» (прибл. 266,4 град.) и «фиолетовое» (330 град.). Направления определяются положением корабля и обыкновенно сопровождаются словами «зенит» или «надир», обозначающими «верх» и «низ» в зависимости от ориентации бортовой системы искусственной гравитации.

Таким образом, звездолет, приближающийся с направления 330 град, и «сверху», будет находиться в «синем зените». Звездолет же, приближающийся с направления 390 град, и «снизу», будет находиться относительно вашего корабля в «красно-красном надире».