Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Я поморщился: мои мозги, похоже, снова находились где-то явно ниже пояса.

– Извини, – вздохнул я. – У меня что, правда такой вид?

Она мягко улыбнулась.

– Трудно сказать, Вилф, – ответила она, хотя вид у нее самой был вполне одобрительный.

Я покосился на хроноиндикатор – время приближалось к полуночи.

– Как насчет позднего обеда в офицерском клубе?

– Забавно, – призналась она. – Мне и самой в голову пришла такая же мысль. Вот только…

– Только что?

– Ну, я как-то едва не забыла, что от офицерского клуба остались рожки да ножки.

Тытьчертовы облачники, вечно они выбирают самые важные цели!

– Есть какие-нибудь другие предложения?

– Ну, есть еще кафетерий в ангаре.

Я ухмыльнулся: во всей галактике вряд ли можно было сыскать менее романтическое место. Впрочем, когда тебя постоянно бомбят, с местами для тихих, романтичных свиданий вообще напряженка.

– Что ж, можно и там, – согласился я. – И потом, там меньше шансов, что я буду на тебя запрыгивать. Ну конечно, – продолжал я с видом заговорщика, покосившись на хроноиндикатор, – если там сейчас немного народа…

– Вилф Брим!

– Жду тебя там через пятнадцать циклов.

– Идет. Через пятнадцать циклов.

Я ухитрился уложиться в десять; она показалась примерно через тридцать. Почему-то я совсем не сердился на нее за опоздание, тем более что госпожа администратор порта обыкновенно славилась безукоризненной пунктуальностью. К тому же она показалась мне еще прекраснее, чем во время нашей последней встречи. Мне нестерпимо хотелось стиснуть ее в объятиях и покрыть ее губы поцелуями, но…

– Клавдия! Какая приятная встреча! – Мы старательно разыграли для обслуживающего персонала и нескольких поздних посетителей целый спектакль с рукопожатиями и всем таким. Не уверен, правда, что все нам так и поверили.

Пусть и не выдержанный в лучших традициях местной кухни, обед оказался на удивление приличным, особенно если учитывать непрекращающиеся бомбежки. Впрочем, я почти не замечал вкуса того, что нам подавали. Клавдия, похоже, тоже, поскольку мы сидели и болтали до тех пор, пока наш обед не простыл и не сделался совсем уж неаппетитным. У нас нашлось миллион тем для обсуждения. Однако, несмотря на относительную уединенность нашего столика, мы как-то избегали главного предмета, о котором собирались говорить – до тех пор, пока она не подняла голову и не посмотрела мне прямо в глаза.

– Что за чудный вечер у нас с тобой вышел, Вилф Брим.

– Знаешь, мне он тоже показался замечательным, – отвечал я.

– Рядом с тобой я ощущаю себя красавицей, – прошептала она, чуть покраснев.

– Ты и в самом деле прекраснее всех, Клавдия, – заверил я ее. – Но с теми чувствами, что я испытываю к тебе, я, наверное, не заметил бы, если бы это было и не так.

– Нам надо поговорить о твоих чувствах, – сказала она.

– Угу, – кивнул я. – Сам знаю. Боюсь, они доставляют тебе кучу сложностей.

Она снова заглянула мне в глаза.

– Ну, если честно, есть немного, Вилф, – призналась она. – Особенно после того, как я смирилась с тем фактом, что снова как девчонка влюблена в тебя, Каким-то образом мне удалось обуздать свои пошедшие вразнос чувства настолько, чтобы выдавить из себя:

– Я тоже люблю тебя, Клавдия. – Ах, если бы все было так просто… В нашем-то возрасте любовь означает нечто большее, чем просто пачкать простыни последствиями своих утех. – И это все еще доставляет тебе сложности? – спросил я.

Она покачала головой и слегка улыбнулась.

– Больше нет, – шепнула она.

– Тогда объясни, в чем дело, – предложил я, хотя сам до смерти боялся того, что она может сказать. – По мне так хорошо все, что не выбрасывает меня из твоей жизни.

– Признаюсь, я обдумывала такую возможность, – задумчиво произнесла она. – Но не дольше, чем пару тиков. Потерять тебя второй раз для меня было бы просто неприемлемо.

– Спасибо, – пробормотал я, готовый к любому ее решению – вплоть до бегства вдвоем.

– А если я скажу тебе, что не собираюсь бросать Горгаса, ты тоже будешь благодарить меня? – спросила она.

Я, конечно, боялся, что она может решить для себя что-нибудь в этом роде, но и это было неизмеримо лучше, чем потерять ее навсегда.

– Это я как-нибудь переживу, если только смогу хоть как-то встречаться с тобой, – возразил я. – А вот справитесь ли вы с Горгасом?

Она улыбнулась.

– Я справлюсь. А что до Горгаса, он просто ничего о нас не услышит, так что с ним тоже все в порядке. Наши с тобой отношения, Вилф – во всяком случае, интимная их часть, – его не касаются, и так все и должно остаться. – Она вдруг нахмурилась. – Что-то вид у тебя не очень веселый, – заметила она.

– Ну, мы все-таки не в кре'эль играем, – возразил я. – Всем известно, с чем мне приходится иметь дело. – Тут я потянулся через стол и взял ее за руку – плевать на всю остальную Вселенную, включая всех, находившихся в кафетерии. – Знаешь, я даже подумывал, не сбежать ли нам вдвоем… или о тому подобных глупостях… но спустя столько лет даже держать тебя за руку – чертовски здорово.

– Ox, Вилф, – сказала она, решительно отнимая руку и отодвигая ее в безопасное место, то есть на колени под столом. – Скоро ты сможешь рассчитывать на нечто большее, чем просто подержать меня за руку, тебе это прекрасно известно. – Она покраснела и негромко рассмеялась. – Но пока, любовник ты мой нетерпеливый, послушай-ка, что я тебе пытаюсь сказать. Я понимаю, что порой наши встречи будут редкими, очень редкими. Но уж если мы встретимся – а я обещаю тебе, что это будет так часто, как только возможно, – каждая такая ночь покажется нам все равно что первой. Замечательной, неповторимой, полной открытий! Мы с тобой никогда не привыкнем друг к другу до конца. Вилф, – продолжала она, сверля меня пристальным взглядом, – ты даже не представляешь себе, как я ненавижу слова «легкий флирт».

– К нам его и не отнесешь, – заверил я ее; до меня вдруг дошло, что жизнь ее на протяжении многих лет могла быть и не только приятной, несмотря на ее оптимистический характер. Возможно, этим и объяснялась угловатая мебель у нее дома, плохо соотносившаяся с той Клавдией, которую я знал. И тут случайно мелькнувшее у меня в голове слово «дома» обернулось неожиданной стороной, вернув меня к жестокой реальности: к Трахфорд. Сомнительно, чтобы в будущем мне предстояло жить хоть в отдаленной близости от Аталанты. Я стиснул зубы: нужно было сказать об этом Клавдии. Но не сейчас.

– Клавдия, – выпалил я, снова забывая обо всем на свете. – Как ты думаешь, может, нам сейчас найти где-нибудь место, чтобы побыть наедине хоть несколько циклов?

– Славная мысль, – согласилась она. – Тем более со времени нашей прошлой встречи прошло уже больше недели. Знаешь, совсем еще недавно я была не в настроении для этого, но, признаюсь, я совсем уже созрела. Я невольно рассмеялся.

– Созрела? Для чего?

Она отозвалась ослепительной улыбкой.

– А ты Отгадай!

– Дай подумать, – задумчиво сказал я, потерев переносицу. – Это что-то, что мы можем делать вместе?

– Еще как! – согласилась она с наигранно-серьезным видом. – Если будешь заниматься этим один слишком часто – ослепнешь. Помнится, мама когда-то предостерегала меня на этот счет.

– Гм, – заметил я, прилагая немалые усилия, чтобы удержаться от смеха. – Что ж, это дает мне довольно четкое представление о том, что у тебя на уме.

– Возможно, возможно… Так ты не против?

– Ни о чем другом не думал с того момента, как вышел из твоего кабинета тем утром, – признался я. – Но если то, что я слышал насчет Горгаса, – правда, мы вновь возвращаемся к старой проблеме: «где?» Насколько я помню, ты не горела желанием просто задирать юбку и…

– Нет, – быстро сказала она. – И до сих пор не горю. – Она хихикнула. – Кстати, последний раз, когда я занималась этим на травке, было именно с тобой. Это я точно помню.

– Так уж точно? – усомнился я.

– Дневник, – пояснила она.

– Будь я проклят, – восхитился я. – Кстати, ты записала там, было это хорошо или нет?

– Вполне неплохо, если не считать пятен от травы.

– В таком случае нам не остается ничего, кроме одного из наших глайдеров, – вздохнул я.

– Или спасательного пузыря.

– Чего?

Она ухмыльнулась.

– Спасательного пузыря, – повторила она. – Уверена, ты не забыл, насколько хороши они для кое-каких ситуаций. Я, во всяком случае, помню.

Я кивнул.

– Что ж, я как раз знаю, где у нас целый склад спасательных пузырей. И даже код от замка помню. Сойдет?

И это сошло. Странное дело, но стоило нам оказаться там, и мне даже не слишком пришлось уговаривать ее раздеться. Правда, на этот раз нас никто за этим занятием не застукал…

* * *

Где-то в разгар следующего утра в дверях моего кабинета возник широко улыбающийся Уильямс.

– Тут к нам кое-какие гости, – объявил он. Я оторвался от рапорта, который писал на случай немедленной передачи дел новому командующему, если Авалон вдруг потребует мою голову.

– А я-то думал, тытьчертовы облачники бомбили нас всего метацикл назад, – раздраженно буркнул я.

– Эти гости настроены дружелюбно, – сказал он. – По крайней мере на первый взгляд.

– Кто еще?

– Как насчет пары эскадрилий этих новых карескрийских истребителей? – спросил он.

За всеми своими делами я как-то почти забыл про карескрийцев. Черт, одна мысль о них могла бы поднять мне настроение…

– Когда? – спросил я.

– Прямо сейчас, – ответил Уильямс.

Я покосился на свой хроноиндикатор и нахмурился.

– Почему это «сейчас», – удивился я. – Мне казалось, они не ожидались раньше вечера.

– Ну, – ухмыльнулся Уильямс, – они ошиблись в расчетах. Можете их за это наказать. – Он прикусил губу и уставился на дисплей своего коммуникатора. – Собственно, – добавил он через пару мгновений, – они уже сошли с орбиты и заходят на посадку. Не хотите посмотреть, а?

– Сами знаете, что хочу, – сказал я. – У вас есть наготове глайдер?

– На стоянке, – ответил он. – Идемте. Мы понеслись на стоянку как пара школьников. Уильямс сорвал машину с места и погнал ее в сторону лифта. Я только охнул, когда он на бешеной скорости огибал перегораживавшие дорогу тут и там груды обломков, некоторые из которых еще горели.

– Нам повезло, – заметил я, – что кому-то пришла в голову мысль перенести хоть часть базы под землю. Чертовы облачники чего-чего, а бомбить умеют. Не будь этого ангара, нам пришлось бы до сих пор торчать наверху – тем из нас, кто оставался бы еще жив.

Мрачно кивнув, Уильямс завел глайдер в кабину лифта, и мы устремились вниз сквозь сотню иралов гранита, защищавшего основное помещение базы. Зато, когда мы выехали из лифта внизу, дорога оказалась безукоризненно ровной и без соринки.

– Здорово вы накрутили ребят из отдела обеспечения, – заметил я. – По крайней мере это место напоминает сейчас военно-космическую базу, а не свалку.

– Ну, это не везде, – вздохнул Уильямс. – Впрочем, я здесь вообще практически ни при чем – Джилл Томпкинс сама вытянула это. Все, что пришлось сделать мне, – это выставить взашей ее предшественника, засранца из КМГС. Признаюсь, сделал это с огромным удовольствием.

Подняв облако возмущенных гравитонов, мы затормозили у огромных бронированных ворот ангара, выбрались из глайдера и поспешили на смотровую площадку, вырубленную в скальном массиве в нескольких иралах выше линии прилива. За всеми своими делами я даже не заметил, какое прекрасное стояло утро: с моря веял свежий ветер, по небу бежали пухлые облачка, морские птицы гонялись друг за дружкой. Вдали, оставив за собой два длинных пенных следа, оторвалась от воды пара «Звездных Огней». Когда бы не следы разрушений – и десятки обгоревших полузатопленных остовов в акватории, – это мгновение вполне могло бы стать одним из тех, когда забываешь о том, что вокруг бушует война. Увы, передо мной стояло слишком много проблем, чтобы сполна насладиться этим мгновением.

– Вам что-нибудь известно об этих людях? – спросил я.

– Ничего, – с усмешкой признался Уильямс. – Если не считать того, что я чертовски рад тому, что они здесь.

По опыту я ожидал их через год, что дало бы нам пару месяцев на то, чтобы подготовиться к их встрече.

– Угу, – согласился я. – Я тоже представлял это себе примерно так.

– Ну, не знаю уж, что такого вы сотворили там, на Авалоне, но это здорово ускорило события, – заметил Уильямс. – Сначала ко мне принесся, высунув язык, один из парней с КА'ППА-связи, размахивая депешей от этого полковника Андерсона – вы упоминали это имя на совещании, а потом – бац! – две эскадрильи из… как там ее… пятьдесят шестой истребительной группы, да еще транспорт, под завязку набитый запчастями, и то, и другое в полудне пути от нас. – Он рассмеялся. – Ну, должен признаться, нам пришлось пошевелиться немного. Подготовили тридцать три причальных места – всего шестнадцать пирсов. Похоже, их корабли не маленькие, если к одному пирсу становится не больше двух, а уж их «малый транспорт» так и вообще влезает только один.

– А мне интересно, с чего это они назвали истребители «Василисками», – сказал я, нахмурившись. – И еще одно: кто такой этот полковник Андерсон? Какое вообще отношение имеет тип из сухопутных войск к звездолетам?

– Я наводил справки, – пояснил Уильямс. – Насколько я понял, у карескрийцев вообще нет флота – во всей Империи имеется только один, наш Флот, а они сохраняют какое-то подобие независимости. Поэтому организационно они относятся к Экспедиционному Корпусу. – Он усмехнулся. – Выходит, они формально подчиняются старине Хагбуту с Авалона, но поскольку тот ходового кристалла от штурвала не отличит, они фактически предоставлены самим себе.

Я закатил глаза. С первых моих лет на Флоте судьба не раз сталкивала меня с генералом (засл.) Гастуджоном Хагбутом, Хтм. И.В.А., К.О.Ж., Имперский Экспедиционный Корпус. Я надеялся, что наша с ним прошлая встреча окажется и последней, но… Что ж, может, на этот раз мне еще повезло. Тут в небе раздался жуткий грохот.

– Пресвятая матерь Вута! – вскричал Уильямс. Я и этого не успел сказать. Пара за парой с неба посыпались самые устрашающие корабли, которых мне только приходилось видеть: шумные, каплеобразные, с плоским дном. Они совершенно не походили на элегантные стремительные «Звездные Огни» или на угловатые боевые суда облачников и торондцев. Похоже, это и были обещанные «Василиски». Широкие массивные мостики напоминали угрожающе сдвинутые брови; по бортам и на днище громоздились массивные орудийные башни. Больше всего они напомнили мне тяжелые грузовики, да и маневрировать они, похоже, могли примерно с тем же изяществом. Даже если этой цели служили у них по несколько маневровых двигателей (не может же нечто, столь массивное, обходиться всего одним!), сомнительно, чтобы виражи и горки давались им легко. Впрочем, несмотря на внешность, большие серебристые машины выполнили последний разворот и устремились к посадочной прямой с неожиданной для таких туш – а также для предполагаемой неопытности экипажей – легкостью. Что ж, по крайней мере искусством группового пилотажа эти карескрийцы явно овладели!

Последним посадку совершил транспортный корабль с запасными частями – еще одна машина, создатели которой безжалостно пожертвовали всем, включая красоту, ради эффективности. Когда она вырулила с полосы и замерла, вдавив в водную гладь отпечаток своей гравитационной подушки, я повернулся к Уильямсу.

– Ну и что скажете? Уильямс пожал плечами.

– Я, конечно, не рулевой, – сказал он, – но эти их «Василиски» достаточно велики. Как-то это скажется в бою?

– Не знаю, – признался я, оглянувшись на акваторию порта – карескрийцы уже перестроились по четыре в ряд и устремились в нашу сторону. – Черт, им потребуется отменная маневренность, если они надеются тягаться с облачниками… и выжить, чтобы рассказать об этом.

Первая четверка свернула к открытым воротам ангара; швартовые команды уже выбрались из люков на скользкие от морской пены палубы и хлопотали у оптических клюзов в своих тяжелых защитных рукавицах и магнитных башмаках. Движения их были профессионально-уверенными. Уильямс сказал что-то в срой коммуникатор, и по гавани, прокатился оглушительный грохот салюта из пятнадцати орудий, соответствующего рангу капитана. Мгновение спустя разлагатели верхних башен головной четверки «Василисков» развернулись вертикально вверх, и берег содрогнулся от залпа двадцати стволов – приветствия контр-адмиралу, то есть мне.

– Признаюсь, по крайней мере вид у них впечатляющий, – заметил Уильямс.

– Будем надеяться, что и в бою он останется таким же, – добавил я.

Спустя считанные мгновения первая четверка поравнялась с нами. На борту каждого «Василиска», сразу за бортовой башней-спонсоном красовалась карескрийская эмблема: Имперская Комета на фоне красно-белого полосатого знамени. Зажав уши от нестерпимого грохота, я поднял взгляд на мостик ближнего ко мне корабля – черт, да там сидела целая толпа народа! Один из них помахал нам рукой-. Того, что располагалось ниже гиперэкранов, я, конечно, не видел, но и так похоже было, что команда размещалась на мостике прямо-таки в царских условиях по сравнению с нашими «Звездными Огнями». Конечно, в условиях боя комфорт – понятие относительное. На мой взгляд, наиболее комфортно себя чувствуешь, когда всыпал противнику по первое число, а сам возвращаешься на базу по возможности невредимым.

Наполовину оглохнув, мы стояли на смотровой площадке до тех пор, пока все тридцать два боевых корабля, а за ними с иголочки новый транспорт не миновали ворота ангара. Только после этого мы нехотя вернулись в то, что осталось от штаба, к миллиону ожидавших нас там вопросов. Черт, теперь их сделалось уже миллион тридцать два…

Глава 10. ГОНТОР

32 октада – 10 декада 52 014 г. База имперского флота, Аталанта, Гадор-Гелик

Тем же вечером я познакомился с полковником Андерсоном, карескрийским командиром. Коттшелл проводил его и Уильямса в мой новый, чертовски тесный и заваленный бумагами кабинет.

– Добро пожаловать на свалку нашей базы, – пригласил я, махнув рукой в сторону притащенных сюда ради такой оказии кресел.

Андерсон следом за Уильямсом сел, огляделся по сторонам и ухмыльнулся.

– Судя по кабинету, у его хозяина хлопот полон рот, – заметил он. – Что ж, надеюсь, мы хоть часть их снимем с ваших плеч.

Он был невысок ростом, жилист, начинал лысеть и седеть одновременно. Взгляд голубых глаз его гипнотизировал настолько, что нетрудно было понять, почему именно ему доверили возглавить первую боевую эскадрилью с Карескрии. Если только я не разучился разбираться в людях по внешности, он обладал и необходимой твердостью, и изрядным терпением.

– Как насчет сопровождения конвоев? – предложил я.

– Затем и прилетели, – улыбнулся Андерсон.

– Когда, по вашему мнению, вы сможете приступить? Андерсон расплылся в ухмылке.

– Капитан Уильямс уже предупреждал меня, что вы не постесняетесь задать этот вопрос.

– Я объяснил ему, что мы тут в самом пекле, – с усмешкой пояснил Уильямс. – Он ответил, что заметил некоторые признаки этого.

– Джим не совсем верно выразился, – сказал я. – Мы в этом пекле по самые уши, так что у нас почти нет времени на боевую подготовку ваших экипажей.

– Примерно то же говорил мне генерал Драммонд, когда присылал нам приказ лететь сюда немедленно.

– И что же?

– Адмирал. – Драммонд как-то сразу посерьезнел. – Я могу ответить вам только то же, что ответил тогда Драммонду: мы готовы к бою настолько, насколько это возможно, покуда по нам никто не стрелял боевыми. Это отвечает на ваш вопрос?

– Во всем, за исключением одной детали, – сказал я.

– Какой именно, сэр?

– Как лично вы относитесь к возможности того, что по вам будут стрелять?

Андерсон посмотрел на меня в упор.

– Чем скорее, тем лучше, адмирал. Чем скорее, тем лучше.

Я кивнул.

– В таком случае начнем вводить вас в курс, начиная с завтрашнего дня, – объявил я. – Как только ваши экипажи немного отоспятся после перелета. Встретимся в ангаре в полтретьего – Гадор будет стоять уже высоко, а облачники закончат утренний налет. Я направлю к вам рулевых и канониров поопытнее для инструктажа при вывозных полетах. Потом слетаем и обсудим результат. Идет?

– Полтретьего, – кивнул Андерсон. – Сколько моих судов вы хотите поднять в воздух?

– Все, – сказал я. – Человек десять рулевых я как-нибудь найду… и еще мы выделим несколько «Звездных Огней» в сопровождение на случай, если облачники тоже захотят поучаствовать в этом мероприятии.

– Что ж, нет возражений, – кивнул Андерсон. – Полагаю, наши все будут благодарны за сопровождение, хотя навряд ли кто в этом признается.

– Это я могу понять, – улыбнулся я. – Только будь я на их месте, я бы все-таки признался.

* * *

Когда на следующий день я спустился в ангар, там уже собрались все, кто накануне приземлился с эскадрильями пятьдесят шестой истребительной группы – все до единого рулевые, все корабельные псы, даже такелажники с транспортного корабля. Никто из, них и впрямь не бывал еще в настоящем бою, поскольку все до одного в неподдельном восторге таращились на все, что их окружало – особенно на наши «Звездные Огни». Похоже, это оказалось для них настоящим потрясением. Контраст между нашими изящными маленькими перехватчиками и массивными «Василисками» был прямо-таки разительным. «Огни» отличались меньшими размерами, изяществом и даже на вид казались легче – какими бы грозными и смертоносными ни оборачивались в бою. Однако различия заключались не только в конструкции. Наши «Огни» прошли горнило сражений. Их разлагатели потемнели и покрылись пятнами обгоревшей краски от долгой стрельбы, так же как некогда зеркально-гладкие корпуса покрылись вмятинами, шрамами от попаданий вражеских разлагателей и отметинами мела в тех местах, что подлежали ремонту. В противоположность им «Василиски» сияли чистотой и новизной. И правда, все, что им довелось пережить до сих пор, – это перелет с Карескрии да еще учебные бои в родном космосе. Они не нюхали пороха в той же степени, в которой наши «Огни» его перебрали.

Я захватил с собой шестнадцать рулевых из 71-й группы и столько же канониров. Каждому из них не терпелось полетать на этих тяжелых шумных машинах. Как я и ожидал, полковник Андерсон махнул мне рукой из открытого гиперэкрана своего корабля, Е-73, «Подружка Шефа».

– Заходите, адмирал, – крикнул он мне, откинув забрало своего боевого скафандра – не обычного для Флота синего, но серо-зеленого цвета. – Кф'кесс еще горячий. Как и положено на родине.

– Приготовьте мне две кружки, – отвечал я и поспешил вверх по трапу. Какой бы нищей и захудалой провинцией Империи ни была Карескрия, но кф'кесс даже императоры предпочитают именно карескрийский (не говоря уже о том, что летают они на кораблях, корпуса которых изготовлены из металла, добытого на рудниках карескрийских астероидов). Внутри (как ни странно, входной вестибюль оказался неожиданно маленьким для такого гиганта) меня встретила пара вахтенных, отсалютовавших мне и проводивших меня в коридор с движущимся полом. И уж совсем неподготовленным оказался я к простору на мостике, хоть накануне и разглядывал корабль снаружи. Обычно мы, набившись на мостик «Звездного Огня» вчетвером – рулевой, канонир, бортмеханик и штурман, – ощущаем себя то ли сельдями в бочке, то ли неотъемлемыми деталями звездолета. Напротив, мостик «Василиска» размерами почти не уступал мостику «Желтой птицы» Делакруа. В первом ряду сидели оба пилота и один из трех бортмехаников. За их спиной размещались в два ряда остальные механики, двое канониров и штурман! Прямо-таки линкор, тытьподери! От одной возможности оказаться в бою на такой дикой машине меня почему-то бросило в дрожь: нам и на наших изящных «Звездных Огнях» приходилось нелегко в бою с «Горн-Хоффами» облачников, а уж это чудище пятисот иралов в длину не шло с ним ни в какое сравнение. Натуральный летающий храм! Улыбающийся Андерсон протягивал мне дымящуюся кружку кф'кесса и знакомил меня с командой на мостике, а я прилагал все свои усилия к тому, чтобы обуревавшие меня эмоции не отразились на моем лице. Ничего себе, «команда» – толпа, да и только, мрачно заметил я про себя. Второй пилот почтительно уступил мне место. Я взгромоздился в кресло, показавшееся мне троном Онрада, и подключил свой боевой скафандр к его разъемам. Слева – чуть не в кленете от меня – развалился в своем кресле Андерсон; сам-то он, похоже, ощущал себя в этой дворцовой роскоши как дома.

– Устроились, адмирал? – спросил он. Какого черта – что я, на линкорах не бывал, что ли?

– Готов, полковник, – отозвался я с широкой улыбкой… во всяком случае, я очень на это надеялся. Благодарение Вуту, у меня хватило благоразумия выслать вперед эскадрилью «Звездных Огней». Очень уж мне не хотелось в случае налета облачников оказаться пойманным как в ловушке в этой бронированной дылде – прежде чем меня спишут в расход, я еще рассчитывал на пару вечеров с Клавдией!

Пока Андерсон хлопотал с предстартовой проверкой, я сделал попытку подогнать свое кресло. Впрочем, как я ни старался, все равно ощущал себя в нем неуютно – очень уж много свободного места. В конце концов я туго-натуго затянул привязные ремни – пусть они резали мне плечи и промежность, зато это хоть немного успокаивало. Потом закрыл и загерметизировал забрало шлема, приготовившись к худшему. По крайней мере летать эти штуковины все-таки могли: я сам видел это накануне.

Краем глаза я заметил, как Андерсон щелкнул тумблером. Где-то глубоко в недрах «Подружки» послышалось завывание – довольно-таки громкое, словно там раскручивался огромный стартер. На моем пульте вспыхнул и запульсировал красный огонек. Вой нарастал и становился гуще, пока не сменился жутким гортанным рыком, от которого содрогнулся даже огромный корпус звездолета. Впрочем, рык быстро снизил тональность, превратившись в басовитый рокот, проникавший мне под скафандр и сотрясавший мелкой вибрацией палубу под ногами. Больше всего это походило на чуть приглушенный грохот содескийского боевого краулера, на полном газу несущегося по заснеженному полю… или на шум трамвая-экспресса, минующего без остановки подземную станцию. Я с опаской покосился на Андерсона, а тот тем временем проделал эту же операцию еще раз. Снова вой сменился костедробительным рыком, понизившимся затем до рокота, слившегося с шумом первого ходового генератора, – только теперь шум этот сделался вдвое громче. А потом все это повторилось еще четыре раза! Когда грохот шестого исполинского генератора влился в общую какофонию, я уже радовался хотя бы тому, что боевой скафандр помимо всего прочего служит и целям шумозащиты. Как бы то ни было, если судить по шуму и грохоту, этот «Василиск» был готов к взлету. Я глянул на показания приборов: если не считать размеров, грохота и вибраций, все казалось в норме. По крайней мере по показаниям приборов «Подружка» ничем не отличалась от нормального звездолета.

Я повернулся к Андерсону – тот выжидающе смотрел на меня.

– С вашего позволения, адмирал? Черт, а я-то думал, я всего лишь пассажир…

– Будьте добры, – с улыбкой отозвался я.

– Всем постам приготовиться к взлету! – рявкнул Андерсон в микрофон внутренней связи. – Всем постам приготовиться к взлету. Переключаюсь на искусственную гравитацию.

Проклятие! За всеми своими переживаниями я как-то совсем забыл про это. Завтрак, который я съел с Уильямсом меньше метацикла назад, чуть не вылетел обратно, оставшись там, где ему и положено было оставаться, лишь чудом. Прямо по курсу отворились массивные ворота ангара, открывая нам выход в порт. Пока я прислушивался к переговорам Андерсона с другими судами, силовые швартовые лучи мигнули и погасли, и мы плавно отошли от стенки. Мгновения спустя мы уже двигались по одному из главных каналов навстречу дневному свету.

Не знаю, с какого момента все, происходившее вокруг, перестало меня тревожить. Возможно, это произошло после того, как диспетчер дал нам разрешение на взлет. Андерсон перевел секторы газа на максимальную тягу – подтверждение этому загорелось на дисплее моего шлема – и я скорее ощутил, чем услышал, как взревели шесть чудовищных ходовых генераторов «Ттарп и Йехтыкв», а ускорение, несмотря на искусственную гравитацию, расплющило меня по спинке кресла. «Василиск» не просто начал разгон по взлетной полосе – нет, его швырнуло вперед огромным серебряным ядром, вспоровшим утреннюю зыбь отпечатком своего гравитационного следа. Рядом с нами поддерживали безукоризненный строй еще три «Василиска», а порт и город за кормой скрылись за чудовищными столбами пены и брызг.

Вскоре чутье рулевого подсказало мне, что этот здоровенный корабль вот-вот будет готов взлетать; я буквально ощущал, как отдаляется от нас поверхность воды, как сглаживаются волны под корпусом. Андерсон потянул на себя колонку управления рулевыми двигателями. «Василиск» задрал нос; мощные гравигенераторы победно взревели свою торжествующую песнь, и мы с неожиданным для меня ускорением устремились вверх, в космос – не прежде, правда, чем обошла нас на подъеме пара «Звездных Огней». Судя по выхлопу из их дюз, они шли даже не на максимальной тяге. Мне сделалось не по себе. Наши «Звездные Огни» лишь ненамного превосходили скороподъемностью те «Горн-Хоффы», с которыми им приходилось драться каждый день. Очевидно, если «Василиски» и их экипажи рассчитывают хоть как-то противостоять облачникам, им придется использовать для этого тактику, совершенно отличную от той, что использовали мы до сих пор.

На протяжении следующего метацикла карескрийские рулевые демонстрировали все возможности своих судов.

Выйдя на просторы космоса, те оказались неожиданно мощными и стремительными – как только им удалось одолеть свою чудовищную инерцию. Да, эти корабли не создавались для того, чтобы ввязываться в маневренные поединки с противником; их целью было налететь на полной скорости и сполна использовать чудовищную огневую мощь, которой снабдили их карескрийские конструкторы, примерно втрое большую, чем у «Звездных Огней» 9-й модели. И попытайся рулевой-облачник уйти от «Василиска» в направлении его курса, его можно было бы считать покойником. Что еще важнее, теперь у нас имелся боевой корабль с радиусом действия, достаточным для сопровождения конвоев в глубине контролируемого противником космического пространства – куда вот-вот готов был переместиться центр военных событий по мере того, как наша истерзанная Империя начинала переходить от оборонительных действий к наступательным.

Я не знаю ни одного настоящего рулевого, которому нравилось бы кататься простым пассажиром на чужом мостике, однако стоило мне заскучать немного, как нас вдруг атаковали! Словно по волшебству пространство вокруг нашего «Василиска» покрылось белыми вспышками, большинство которых пришлось в неприятной близости от нас. Я сразу понял, что это такое – разрывы разлагателей, – но не был уверен в том, что это же понял и полковник.