Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Как всегда, в кабаре, – ответила она. Я покосился на хроноиндикатор.

– Ты сегодня здорово задержалась на работе, – заметил я.

– Я здесь ни при чем, – возразила она. – Это все новый командующий базой. Так закрутил гайки, что я почти каждый день возвращаюсь домой позже обычного. Нет, ты только представь себе – пришлось потратить на него чуть не полдня, и все только ради того, чтобы показать ему какой-то там транспортный корабль. Можешь в такое поверить?

– Гм, – глубокомысленно хмыкнул я, стараясь не обращать внимания на то, как задрался подол ее платья, когда она выбиралась из машины. Интересно, случайно это у нее вышло или нет? – Но уж вряд ли бы ты подрядилась на такую работу, если бы тебе самой не было приятно, а?

– Ну, Вилф Брим! – возмутилась она. – Как тебе только такое в голову могло прийти?

– Право же, не знаю, – вздохнул я, тщетно стараясь удержаться от улыбки до ушей. – Просто мне показалось, что капитан Делакруа произвел большое впечатление и на тебя. – Произнося эти слова, я распахнул перед ней дверь, пропуская ее в вестибюль офицерского клуба. Здесь уютно пахло вкусной едой, спиртным и дымом сигарет му'окко. Я махнул рукой стюарду, чтобы тот проводил нас к столику. Стоило все-таки дослужиться до адмирала, чтобы тебя обслуживали вдвое быстрее, чем когда ты был всего лишь лейтенантом…

– Клянусь Вутом, он чертовски сексуален, ведь правда? – хихикнула она.

– Тебе виднее, – отвечал я. – Поверю тебе на слово.

– Я так и знала, что ты это скажешь, – пробормотала она.

Меню в этот поздний час не отличалось разнообразием. На этот раз я не забывал ее пристрастия к э'ланду, однако она выбрала бутылку логийского. Обеденный зал офицерского клуба был наполовину пуст, так что в нем царила приятная тишина, удобная для тихого разговора. На столах горели свечи; местные музыканты негромко наигрывали что-то лирическое. Напротив меня за столом сидела одна из самых прекрасных женщин в моей жизни – увы, замужем за совсем другим. Ничего не оставалось: пришлось стряхнуть с себя наваждение, пока я не наговорил каких-нибудь глупостей.

– Н-ну и что ты о нем думаешь? – в отчаянии спросил я.

– О ком, о Делакруа? – переспросила она так, словно я мог говорить о ком-нибудь другом.

– Угу, – кивнул я. – Как считаешь, с ним можно работать?

Она подумала немного, потягивая свое вино.

– Ты имеешь в виду, когда он одет? – спросила она с наигранным неудовольствием.

– Когда он одет, – подтвердил я, оживленно кивая. – Это очень существенное обстоятельство.

Она поставила на стол свой бокал и посмотрела на меня с той легкой улыбкой, которая всегда появлялась у нее на лице, когда она точно знала, о чем я думаю, потом чуть нахмурилась.

– Любопытный тип, – сказала она, глядя мне в лицо. – Что-то в нем мне нравится, но не разберусь точно что. Мне почему-то кажется, что ты тоже испытываешь к нему что-то похожее. Может, это то, как смотрит на него его команда – если, конечно, это у них искреннее. Как на отца, хотя он вовсе не стар.

– Не знаю, хорошо это или плохо, – заметил я, делая жест рукой с зажатым в ней куском хлеба. – Ну, например, если он – пиратский царек, и они все восхищаются им за его кровожадность.

Она закатила глаза.

– Я серьезно, Вилф, – умоляющим тоном произнесла она.

– Я тоже говорю совершенно серьезно, – возразил я со вздохом. – Но знаешь, Клавдия, я не мог не обратить внимания на одну вещь. За всю свою жизнь я, можно сказать, не встречал таких капитанов, чтобы у них был довольный экипаж и чтобы им при этом нельзя было доверять. Каким бы большим ни был звездолет, он все равно слишком мал для того, чтобы хранить на нем что-то в тайне от других. Так что будем считать это очком в его пользу.

– Мне нравится и то, в каком порядке он содержит свой корабль, – добавила Клавдия, когда официанты принесли первое. – Я понимаю, судно совсем еще новое, но ведь оно не само себя чистит, верно?

– Верно.

– Но, – продолжала она, сделав жест поднятым кубком, – все это ерунда по сравнению с тем впечатлением, которое он произвел на Барбюса, так ведь?

Я ухмыльнулся.

– Ты ведь меня знаешь, – сказал я. – В общем-то, все равно, нравится он мне или нет – главное, считаю ли я, что он справится с этой работой.

– Ну и как ты считаешь?

– Я уже принял решение, – заявил я, наполняя опустевшие кубки.

– Спасибо… Ты хочешь сказать, сегодня днем?

– Когда Барбюс приехал к месту их стоянки, Делакруа уже подготовил корабль к взлету. В общем, он сумел удивить даже шефа. Все завершилось пару метациклов назад.

– И что? – спросила она, глядя на меня поверх кубка.

– Барбюс сказал, это было потрясающе. Делакруа посадил его на откидное место за пультом управления, сам поднял звездолет в космос и провел его сквозь одно из тех опасных скоплений астероидов у Нартина-11 и такой легкостью, будто месяцами тренировался, отрабатывая этот курс. Мы назвали ему место полета только перед стартом.

– И почему это я не удивляюсь? – с улыбкой заметила Клавдия.

– Наверное, потому же, почему это не удивило и меня, – ответил я. – В него веришь, раз увидев.

– Значит, он получил эту работу? – спросила она.

– Еще нет, – улыбнулся я.

Клавдия подняла на меня удивленный взгляд.

– Тогда в чем дело? – спросила она. – Разве Барбюс его не одобрил?

– Еще как одобрил, – заверил я ее. – Но ведь Делакруа далеко не дурак. Он прекрасно понимает, что у него лучшие команда и корабль – лучших мне в этом углу галактики не найти. И я поручил Барбюсу убедиться в том, что тот понимает весь риск этой операции. Не могу же я держать это от него в тайне, верно? Ну и, разумеется, тот просит за свои услуги целое состояние.

– А он того стоит? – спросила она, допивая вино.

– Угу, – кивнул я. – Еще как стоит.

– Тогда что тебе мешает? Я рассмеялся.

– Я хочу, чтобы он еще ночь помозговал над своей ценой. Завтра он получит контракт, но я не хочу, чтобы ему казалось, будто он получил его слишком легко. В противном случае за следующий рейс он может запросить больше, а всякой цене есть свой предел. Она улыбнулась.

– Да, – согласилась она. А потом вдруг снова наступила неловкая тишина. Мы снова сидели вдвоем в полутемном зале, играла тихая музыка, а между нами стояла бутылка вина.

Правда, честно говоря, я чувствовал себя гораздо спокойнее. Единственное, что меня тревожило, – это то, что мне стоило большого труда отводить взгляд от бюста Клавдии: меня почему-то очень волновало, сохранил ли он ту восхитительную форму, что имел лет пятнадцать назад, когда я смотрел на него без всяких помех в виде какой-либо одежды.

– Ты снова глазеешь, – прошептала Клавдия; глаза ее сияли так, как в минуты наивысшего счастья. – Глазеешь так же, как тогда…

– Пойман на месте преступления, – вздохнул я. Она закурила свою сигарету му'окко.

– Ну и о чем же ты тогда думаешь? – спросила она с легкой улыбкой, окутавшись клубом ароматного дыма.

– Тебе правда хочется знать? – переспросил я. Она кивнула, глядя на меня прищуренными глазами.

– Я думаю о том… ну… – замялся я, краснея, – что мне интересно, изменились ли… ну… это… с тех пор, как я видел их последний раз.

– Правда интересно?

– Э… правда.

– Что ж, – ответила она, критически глядя на себя. – Чуть-чуть отвисли, конечно. Немножко увеличились в размере – так я, клянусь Вутом, и сама не уменьшилась. – Она подняла взгляд и улыбнулась. – Во всех остальных отношениях они более или менее те же, какими были в те времена, когда… когда мы вместе развлекались с ними.

Ее маленькая рука с безукоризненно наманикюренными ногтями лежала на скатерти совсем рядом с моей, и мне нестерпимо захотелось ощутить ее тепло, мягкость кожи. Какое-то мгновение в голове моей не было ничего, кроме воспоминаний о больших упругих грудях с напрягшимися розовыми сосками…

– Клавдия, Клавдия, Клавдия! – прошептал я сквозь зубы. – Ну почему ты так… так… так чертовски прекрасна Вдруг рука ее накрыла мою – теплая и мягкая, как я и ожидал.

– Вилф, – прошептала она, задыхаясь. – Ничего не могу с собой поделать. Не стоило мне пить столько…

– Тебя тошнит? – встревожился я, хватаясь за носовой платок.

– Да не тошнит, болван ты этакий! – прошипела она отчаянным шепотом, почти зажмурившись – Мне невтерпеж. Мочи нет, как я тебя хочу. Ты заводишь меня, Вилф Брим, – заводишь так, как ни один другой мужчина, ни до, ни после встречи с тобой.

Я заглянул в это прекрасное раскрасневшееся лицо и ощутил знакомый настойчивый зуд в паху. Вся Вселенная вдруг сгустилась вокруг нас, а я беспомощно искал подходящие слова, и тут…

– Э… госпожа администратор, – нерешительно пробормотал чей-то голос. – Вас… э… просит к телефону мистер Нестерио.

Глава 5. От'нар

13 октада 52 014 г. База имперского флота, Аталанта, Гадор-Гелик

Всю ночь мне не спалось, поэтому ближе к утру я вышел в подземный ангар, где полным ходом шли последние приготовления к операции. Ла-Салль и его эскадрильи вылетели на перехват торондского конвоя всего несколько метациклов назад, и теперь невыспавшиеся техники спешно готовили к вылету наши «Огни» и «Непокорные». В ангаре стоял лязг и грохот, оружейники подвешивали на внешние держатели гиперторпеды. Я даже не пытался понять, как у них хватает на это сил: ни у кого из бригад наземного обслуживания не было возможности выспаться на протяжении всей недели, остававшейся до начала операции. Хорошо еще, торондцы почти не мешали нам. Поскольку мы свели к минимуму внешние проявления проходивших на базе преобразований, они только изредка напоминали о себе, и их налеты (одиночные и не приносящие особого ущерба) отбивались нами также достаточно вяло Ничего, сегодня мы еще покажем им свою подлинную мощь – в самый последний момент. Первый конвой с Авалона ожидался через четыре дня, так что времени восполнить потери от нашего рейда у противника уже не оставалось.

Все «Огни» и «Непокорные», ощетинившиеся гиперторпедами для атак по наземным целям, были ошвартованы в одном углу пещеры. До сих пор мне ни разу еще не приходилось видеть наши стремительные перехватчики, увешанные зловещего вида торпедами – по четыре на каждый боковой понтон, и при первом взгляде на них я решил, что эта стадия операции, какой бы короткой она ни была, мне вряд ли понравится. Вид «Звездные Огни» имели перегруженный, а чудовищные гиперторпеды никак не вязались с их стремительными обводами. А может, полетав на этих элегантных звездолетах столько лет, я просто сделался слишком сентиментальным. И все же мне казалось, что одно дело – атаковать наземные цели специально спроектированными для этого штурмовиками вроде содескийских «Ростовиков», но совсем другое – заставлять выступать в этой роли сравнительно легкие и уязвимые звездолеты.

Прошлой ночью я стоял на причале с Маршей Келли, рулевым одного из участвовавших в операции «Огней», и смотрел на увешанные торпедами перехватчики.

– Что скажешь, Марша, нравится тебе лететь на дело вот с этим? – спросил я.

– Не слишком, адмирал, – ответила она. Рыжая, болезненно худая, вся в веснушках, она тем не менее вспыхивала как фейерверк, когда смеялась. Помимо этого свойства в ее послужном списке числилось девятнадцать сбитых кораблей Лиги и Торонда, и она была ветераном Битвы за Авалон. Подобно большинству ее коллег, она с самого начала не испытывала особого восторга по поводу переделок; тем не менее она не позволяла себе ворчать. Только отдельные высказывания выдавали ее чувства. – Если бы вместо этих уродливых штуковин у нас имелись подвесные баки для увеличения радиуса полета, мы бы могли нормально охранять наши конвои, а не изображать колонну груженных камнями грузовиков…

Увы, вся эта идея принадлежала не кому-нибудь, а мне, и я мог бы ожидать подобной реакции.

Добровольцы из всех огневых расчетов дни и ночи напролет проводили в тренажерах, совершенствуя свои навыки. В результате почти все они начали демонстрировать снайперскую меткость, но, разумеется, ни один тренажер не в состоянии воссоздать реальную боевую обстановку с ее провоцирующими ошибки стрессами. До тех пор, пока человеку не доведется испытать все это на собственной шкуре, любые результаты тренировок могут считаться только лишь теоретическими. А большинству моих экипажей такая операция, как атака наземных целей, была в новинку.

Я покосился на свой хроноиндикатор – возможно, несколько нервно. До предстартового инструктажа участвующих в операции экипажей оставалось меньше метацикла. Я достаточно понюхал пороха, чтобы израсходовать восемь с половиной жизней из девяти, приписываемых молвой местным саблекотам – Felis Rothbaris. Но к предстартовой горячке все равно не привык – разве что закалился.

На мостике моего «Огня» все еще колдовали над пультами управления техники. В глубине корпуса негромко, но ровно рокотали силовые генераторы – механики проводили последнюю проверку двигателей и волноводов, ибо ходовым системам предстояло хорошенько поработать на форсаже.

Я вышел обратно на причал. Пора. Я направился в просторный и шумный кафетерий подземного ангара, в котором всегда пахло жидкостью для мытья посуды. Пока я наливал себе кружку горячего кф'кесса, сонная пожилая тетка наложила на поджаренный тост шмат омлета, пару знаменитых рокоццианских сосисок и подвинула тарелку ко мне. Ошпарив пальцы горячим кф'кессом, я отнес все это на свободный столик, избегая при этом встречаться взглядом с каждым, кто мог бы полезть с разговорами. Не то чтобы я боялся разговоров – просто мне хотелось насладиться последними мирными циклами, пока мир вокруг меня не сошел с ума снова, как он имел обыкновение делать почти каждый день с момента моего прибытия сюда. Тем более что нынешний день обещал выдаться безумнее прочих.

За завтраком я думал о Делакруа и его «Желтой птице», которые неслись сейчас к Гонтору с шестью полуразобранными «Огнями» в трюме. Это был их второй рейс. Еще несколько, и торондцы начнут проявлять интерес к одиночному кораблю, совершающему регулярные перелеты на таком удалении от проторенных трасс. Вот тогда он начнет на деле отрабатывать те безумные деньги, что он запросил за свои услуги. Я задумчиво отодвинул тарелку. До сих пор в том, что касалось его характера, я полагался только на свое чутье. Множество людей из тех, что я встречал за свою жизнь, при первом же признаке опасности просто-напросто пустились бы наутек, опорожнив трюмы для большей скорости. Именно поэтому я набил «Желтую птицу» под завязку. До тех пор, пока я не узнаю Камерона Делакруа получше, мне придется положиться лишь на то, что по крайней мере несколько первых рейсов пройдут благополучно.

Наконец мой хроноиндикатор показал, что до начала инструктажа осталось ровно пять циклов, и тут же это подтвердил голос из репродукторов. Пора!

Услышав это объявление, большая часть завтракавших поднялась из-за столиков (подобно мне, почти все сидели по одному). Все так же, поодиночке или маленькими группками, выходили они в коридор и молча направлялись к месту инструктажа. Рулевые, канониры, штурманы – все они в эти последние циклы перед вылетом оставались наедине со своими раздумьями. Очень и очень скоро нам предстояло или доказать, что наши предпосылки были верны, или потерпеть неудачу в битве, которая вполне могла оказаться решающей в этой войне.

Стены небольшого уютного фойе были сплошь увешаны голографическими схемами, картами, таблицами и данными разведки. Небольшая дверь в углу, охранявшаяся двумя часовыми с лучевыми пиками на изготовку, вела в конференц-зал. Мне бы и в голову не пришло ставить перед ней часовых, но спецы из отдела психологической подготовки решили, что это с самого начала настроит людей на нужный лад – так, во всяком случае, посоветовала мне их начальница, лейтенант Брюстер, пухлая неулыбчивая зануда, что (если верить слухам) не мешало ее любовным успехам как в университете на Аталанте, так и здесь, на базе. Так или иначе, поскольку это ничуть не мешало ее основным обязанностям, Уильямс обыкновенно внимательно прислушивался к ее советам.

Я не пошел прямо в зал. Вместо этого я свернул в маленькую служебную комнатку, где Барбюс молча налил мне кружку кф'кесса. Как командующий базой я мог войти только после того, как все усядутся по местам и Джим Уильямс объявит о моем появлении. Я заглянул в зал через прозрачное только с моей стороны окошко и невольно поежился. Все в помещении было подчинено единственной цели – добиться того, чтобы человек, едва ступив в него, проникся серьезностью предстоящей задачи. Если, конечно, он не проникся ею прежде. Первым, что видел входящий прямо от входа, была здоровая, во всю стену голокарта сектора, в котором располагался объект атаки. От'нар и его малая звезда, Кегги, находились в одном углу, Гадор-Гелик – в другом. Пульсирующий алый пунктир предстоящего перелета связывал Гадор с точкой в космосе, расположенной в нескольких световых годах от Гальвоня-19 (там, кстати, находился давным-давно заброшенный перевалочный центр), после чего сворачивал влево, к центру комнаты, огибал Контирнские скопления астероидов, делал еще один крутой поворот и устремлялся прямо на цель. Траектория обратного перелета на Гадор вела через космическую дыру Вельтер/Эпсилон, чья мощная гравитация помогала сократить расход энергии. Дорога была не из легких, а, скажем, у Вельтера – так и просто опасная, но, Вут подери, время было военное, а эффект планируемой операции стоил риска и даже жертв.

Экипажи входили в помещение с электронными планшетками под мышкой, с кружками кф'кесса в руках; в какофонии звуков преобладали цоканье магнитных подковок на башмаках и щелканье зажигалок. Под потолком клубился дым от множества нервно зажатых в пальцах камарговых сигарет. Там же покачивались на магнитных подвесках макеты боевых кораблей всех воюющих сторон:

«Звездные Огни», «Непокорные», «Ойггайпы», «Горн-Хоффы», «Дампьеры», ЗБЛ-4, Ку-Ф2, «Гантейзеры», «Цахтвагеры»… Я имел дело со всеми ними и многими другими. На стенах висели топографические изображения «Дампьеров» и «Ойггайпов» – машин, с которыми нам скорее всего предстояло встретиться в этой операции. Их снимали со всех ракурсов; яркие пометки выделяли наиболее уязвимые места в зависимости от типа разлагателя. Кто-то развесил соответствующие случаю памятные лозунги:

НЕ ПОДСТАВЛЯЙ ОБЛАЧНИКАМ БОК И ХВОСТ НЕ ПРЕСЛЕДУЙ ПОДБИТОГО ПРОТИВНИКА – ДРУГОЙ ТАКОЙ ЖЕ МОЖЕТ АТАКОВАТЬ ТЕБЯ СЗАДИ ЛУЧШЕ ВЕРНУТЬСЯ НА БАЗУ С НЕПОДТВЕРЖДЕННОЙ ПОБЕДОЙ, ЧЕМ ОКАЗАТЬСЯ СБИТЫМ С ПОДТВЕРЖДЕННОЙ СМОТРИ ПО сторонам! ТЕБЯ СОБЬЕТ ТОТ, КОТОРОГО ТЫ НЕ ВИДИШЬ!

НЕ ПЕРЕГОВАРИВАЙТЕСЬ ПО КА'ППА-СВЯЗИ НЕ ЗАБИВАЙТЕ ЭФИР ЕСЛИ ВАС СБИЛИ НАД НЕПРИЯТЕЛЬСКОЙ ТЕРРИТОРИЕЙ, ПОСТАРАЙТЕСЬ БЕЖАТЬ ЕСЛИ ЭТО НЕВОЗМОЖНО, НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЛЮКОВ

Последние трое припозднившихся заняли свои места, расплескивая еще больше кф'кесса, чем остальные, Уильямс кивнул мне, и я шагнул в зал.

– Командующий базой! – объявил он, и голос его потонул в скрипе отодвигаемых стульев, когда все повскакивали по стойке «смирно»

– Садитесь, ребята, – произнес я по возможности беззаботнее и занял место за кафедрой. Времени оставалось в обрез, так что я сразу перешел к делу – Пожалуй, пора объяснить вам, к чему вас, готовили на утомительных тренировках и зачем мы увешали ваши красивые перехватчики гиперторпедами. Нынче утром мы вылетаем на бомбежку торондской базы на От'наре, имея целью уничтожить как можно больше их боевых судов, пока они стоят ошвартованными на земле. Чем больше их вы постреляете, тем меньше их будет стрелять в вас в бою, в космосе.

По рядам слушателей пробежал возбужденный шепот, и я заметил несколько одобрительных кивков. Интересно, как бы они отнеслись к моим словам, поведай я им все – чего я делать, само собой, не имел права. Если кого-то из них возьмут в плен, он может проговориться под пыткой, а тогда под угрозой окажется вся операция «Сапфир», о которой торондцы пока еще не знали.

– По данным разведки и аналитическим расчетам, на базе сейчас находится примерно сто шестьдесят «Дампьеров», – продолжал я, когда стихли неизбежные шепот и покашливание. – Часть из них в момент нашей атаки может находиться в космосе, но большинство должны стоять у причалов, если только системы их дальнего обнаружения не лучше, чем мы полагаем. За время, пока мы будем находиться над целью, они вполне могут послать на помощь еще шестьдесят – сто двадцать «Дампьеров» и «Ойггайпов», но если вы управитесь быстро, к моменту их прибытия на поле боя вы будете на полпути к дому. Вопросы есть? Вопросов не оказалось.

– Раз так, перейдем к конкретным указаниям, – продолжал я, пока все готовили свои планшеты. Почему они не могли сделать это еще садясь, оставалось для меня загадкой; впрочем, люди никогда не переставали меня удивлять. И, похоже, никогда не перестанут. – Я сам поведу шестьсот четырнадцатую эскадрилью, – продолжал я. – Наш позывной – «Молот». Капитан Линдеманн поведет восьмерку «Непокорных» из пятьсот десятой эскадрильи; позывной – «Дрель». Мой личный позывной – «Темпо». Взлетаем эскадрами, плотным строем с векторов девятнадцать и двадцать четыре. Начало предстартового прогрева генераторов – три ноль-ноль утренней вахты для «Молота» и три ноль-две для «Дрели». Взлет в три десять. Круг для сверки связи и ориентации; в три двадцать ложимся на курс. Все ясно?

Вопросов не оказалось. По крайней мере рук никто не поднимал.

Я кивнул.

– Что ж, хорошо, – сказал я. – До полудня летим в тени Гадора, потом сворачиваем на Контирнские скопления. Если все пойдет как надо, мы прибудем туда в два ноль-пять пополудни и оттуда свернем прямиком на От'нар. Начиная с Гальвоня, «Дрель» держится в кленете справа от меня, затем занимает позицию в кленете над нами и чуть правее. Как только минуем астероиды, я качну свой корабль с борта на борт – это будет сигнал занять боевое построение и сбавить скорость до оптимальной для атаки. Все поняли?

Вопросов снова не последовало. Я подождал, пока они не кончат записывать.

– Я понимаю, что это вам вдалбливали с самого начала тренировок, – продолжал я, – и все же повторяю еще раз: все переговоры, как по КА'ППА-связи, так и по радио, категорически запрещаются до тех пор, пока мы не сбросим скорость ниже световой и я не дам сигнал к атаке. Сигнал будет состоять из одного-единственного слова «АТАКА!». После этого атакуем цели так, как отрабатывалось на тренировках.

Я сделал паузу, чтобы убедиться, что все поняли приказ. Вопросов не последовало. Что ж, ладно.

– Нам стоило больших трудов выдать ваши тренировки за подготовку совершенно другой операции, – сказал я в заключение. – И нам придется лететь в опасно плотном строю, чтобы избежать преждевременного обнаружения неприятелем. Поэтому мне очень не хотелось бы, чтобы какой-нибудь балбес испортил нам весь спектакль, брякнув что-нибудь не вовремя на всю Вселенную. Само собой разумеется, ваши КА'ППА-станции должны постоянно работать в режиме приема, чтобы услышать мою команду.

Если вы столкнетесь с неполадками и решите вернуться на базу, качните понтонами – или плавниками, если вы летите на «Непокорном» – и только потом включайте аварийный канал КА'ППА-связи. Но не пользуйтесь им без крайней нужды. Вута ради, держите свои рты на замке, если не хотите, чтобы нам устроили горячую встречу.

Я заметил среди слушателей несколько недовольных лиц, но возражать мне никто все же не стал.

– И наконец, – добавил я, – последний совет. Если по дороге к цели приборы покажут неисправность хотя бы одной из ваших гиперторпед – до того, как вы сами поставите их на боевой взвод, – дайте сигнал своему командиру и отворачивайте домой, чтобы сбросить ее на нашем обычном стрельбище. Нам не нужны торпеды, свободно болтающиеся в пространстве в ожидании, пока на них напорется какой-нибудь случайный странник. И помните, что если вы все-таки взорветесь сами, КА'ППА-энергия от ваших ходовых кристаллов долетит до противника куда быстрее, чем мы, и весь эффект внезапности пойдет саблекоту под хвост.

Последнее замечание вызвало не один удивленный взгляд в зале. Забавно: мы принимаем КА'ППА-связь как нечто само собой разумеющееся. КА'ППА-связь получила такое распространение и сделалась столь жизненно важной для той пангалактической цивилизации, в которой мы живем, что мы редко задумываемся о ее природе или о той опасности, которую она может порой представлять в военное время.

– Итак, большую часть главной фазы нашей операции мы проведем в атмосфере, что, вполне возможно, означает воздушные бои. Не забывайте докладывать мне обо всех подозрительных судах – говоря медленно и внятно, называя при этом свои позывные. В случае боя держитесь вместе; если дело примет совсем уж серьезный оборот, старайтесь держаться по крайней мере парами. Это жизненно важно. Ведомые ни на мгновение не должны забывать, что они отвечают за прикрытие ведущих. Прорывайтесь к врагу, но не забывайте про тыл, иначе в любой момент вы можете обнаружить висящего у вас на хвосте «Дампьера».

Что ж, в основном все. Оставались только мелкие детали. Я назвал им траекторию обратного перелета, частоты аварийных каналов КА'ППА-связи: одни – для тех, кто рассчитывает дотянуть до дома, другие – для тех, кто не в состоянии сделать это и полагается только на спасательные пузыри. Потом мы все сверили свои хроноиндикаторы с большим дисплеем на стене. Ну, вроде бы все…

– Держите ухо востро и удачи вам всем! Через несколько циклов все уже спешили к своим шкафчикам в раздевалке.

Я старательно вывернул карманы, вынимая из них все личные вещи и Кладя на их место то, что могло бы нам помочь на неприятельской территории: фальшивые документы, торондская валюта, НЗ, миниатюрный передатчик… Не слишком много, но достаточно для того, чтобы подарить сбитому звезд олетчику шанс на выживание. Потом я напялил поверх комбинезона боевой скафандр, включил системы жизнеобеспечения и аварийной защиты и затянул манжеты на лодыжках и запястьях. Натянул толстые шерстяные носки, потом гермосапоги и наглухо пристегнул их к скафандру. Сунул в ножны на бедре охотничий нож, запустил программу самопроверки своего допотопного бластера – индикатор показал, что «Веннинг» заряжен полностью и готов к бою. Я сунул его в кобуру на правом боку и застегнул портупею. В последнюю очередь я надел перчатки и шлем и только после этого проверил работу систем скафандра. На внутренней поверхности забрала высветилась голографическая надпись «ВСЕ СИСТЕМЫ ФУНКЦИОНИРУЮТ НОРМАЛЬНО». Двое техников помогли мне напялить ранец со спасательным пузырем, затянуть лямки и проверить показания его индикаторов. Я очень и очень надеялся, что воспользоваться им мне не придется. Напоследок я проверил, не забыл ли чего в шкафчике – во всяком случае, на глаза ничего не попалось, – и вышел в ангар к своему «Звездному Огню» с номером 19 на борту.

Утренняя вахта, два сорок пять. Я сидел за пультом управления, намертво привязанный к креслу силовыми петлями и – на аварийный случай – еще и ремнями безопасности. Завершая предстартовую проверку систем, я покосился на Синди Робинсон, бортмеханика, проделывавшую то же самое: в делах безопасности двойная проверка не помешает, хотя и раздражает кажущейся бессмысленностью. Очень уж времени жалко.

Доложился командир БЧ-2 – все бортовые системы вооружения в норме и готовы к бою. Потом доложил о готовности штурман. Наконец, последовал доклад бортмеханика. Порядок. На палубе хлопотали техники, в последний раз проверявшие обшивку, люки и подвеску гиперторпед. На редкость уродливые штуки, подумал я, глядя в боковые гиперэкраны; впрочем, если они хотя бы наполовину так эффективны, как можно судить по их внешности, торондцев ждет отменная порка.

Я оглянулся на ряд застывших у причала «Огней», готовых к взлету. Последние члены экипажей бежали по трапам, зажав под мышкой звездные карты и летные перчатки. По причалу выруливали на свои места пожарные и санитарные глайдеры. Близилось время старта.

Утренняя вахта, два сорок восемь. Казалось, все в ангаре замерло в ожидании старта. Я не мог слышать, что происходит за бортом, но, полагаю, тишина там стояла мертвая.

Утренняя вахта, три ноль-ноль. Я осмотрелся по сторонам: насколько я мог видеть, все причалы опустели.

– Что, Синди, заводимся? – спросил я, повернувшись налево.

При этих словах на мостике тоже воцарилась тишина, словно все слушали наш с ней диалог.

– Завожу, шкипер, – отозвалась Робинсон чуть охрипшим голосом и положила палец на светившуюся багровым светом кнопку «ВКЛ» у себя на пульте.

– Запустить правый генератор! – скомандовал я.

Робинсон коснулась пальцами кнопки, и та послушно сменила цвет сначала на желтый, а потом и на зеленый.

– Запуск правого генератора, – эхом отозвалась она.

– Все ли чисто по правому борту? – спросил я – скорее по привычке, нежели по необходимости. Я и сам прекрасно знал, что на причале пусто.

– По правому все чисто, – отозвалась она.

– Тогда поехали! – произнес я с возбуждением, которое за годы, что я провел в космосе, так и не перестало охватывать меня перед стартом. Я включил управление первым генератором в правом понтоне. Когда автоматика завершила тысячу и одну операцию проверки систем, я перевел сектор гравиэнергии в положение «ХОЛОСТОЙ ХОД», а управление тягой на «НЕЙТРАЛЬ». Потом чуть двинул вперед рычаг подачи энергии, щелкнул тумблером питания в положение «ПЕРВИЧНАЯ» и «АВТОНОМНАЯ», а потом щелкнул переключателем гравиэнергии и прикоснулся пальцами к трем из пяти пусковых кнопок. Цифры на дисплее показывали положенный нормой уровень нагрузки в девяносто один, квардогенератор был готов к запуску! Я надавил педаль стартера. Разрядник правого понтона чихнул раз, другой, третий… и могучий механизм заработал, тряхнув весь корабль и окутав причал облаком искрящихся гравитонов.

– Огня вроде не видно, – пошутила расплывшаяся в ухмылке до ушей Робинсон. Что ж, пока все шло как положено.

– Приятно слышать, – крикнул я, перекрывая рычание генератора, почти сразу же сменившееся низким басовитым рокотом. Я покачал головой. Ох уж эти механики – с ними нелегко, но без них еще хуже. Приходится, тытьподери, терпеть.

Остальные пять генераторов завелись с той же легкостью, и я невольно рассмеялся. Саммерс, поди, помер бы, увидев, во что мы превратили его службу технического обеспечения за каких-то несколько недель.

Причал снова заполнился взявшимися словно ниоткуда швартовыми командами в серебряных защитных скафандрах и тяжелых рукавицах. Они закрывали последние люки, убирали кабели и прочищали оптические клюзы.

– Всем постам приготовиться, – скомандовал я по внутренней связи. – Переключаемся на искусственную гравитацию. – Я затаил дыхание… щелкнул тумблером… и мой завтрак остался при мне. Ура! – Швартовая команда! – продолжал я. – Отдать носовые и кормовые!