Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Ближе к восьми шум из вестибюля сделался почти оглушительным, и наша небольшая группа встречающих приготовилась к штурму. Ближе всех к дверям оказалась Джилл Томпкинс, глава технической службы базы; она стояла там в обществе одного из рулевых, уцелевших вместе со мной после налета на От'нар. То, как смотрелась она в парадном мундире, более чем компенсировало мой убогий вид в тот вечер. Следующим стоял Барт Ла-Салль под руку с пышной блондинкой, которую он приглядел в городе (надо сказать, по сравнению с Клавдией эта девица была не ах, даже несмотря на то что ее платье выставляло напоказ значительно больше). Далее шли Джим Уильямс и Адель Хью, секретарша Клавдии (вот она смотрелась очень даже неплохо в платье, пошитом не иначе как на какую-нибудь принцессу). Последними стояли мы с Клавдией. Ощущение у меня было такое, словно меня поставили к стенке.

Ровно в восемь дверь приоткрылась, и в щель, ухмыляясь, заглянул Коттшелл.

– Ну как, готовы? – возбужденно спросил он. Я повернулся к Клавдии и закатил глаза; одновременно с этим остальные промямлили что-то вроде «Угу» и «Пожалуй». Тяжело, однако, быть жертвой на алтаре светских манер…

– Тогда мужайтесь, – посоветовал Коттшелл, и двери распахнулись.

В общем, все оказалось даже хуже, чем я ожидал… впрочем, это уже совсем другая история.

* * *

С начала бала прошло уже почти полтора метацикла, и я совсем было уже собрался переползти в один из уютных, расположенных в подвале офицерского клуба баров. Мои многострадальные ноги, не говоря уже о стертой рукопожатиями до кровавых мозолей правой руке, отчаянно требовали хорошей дозы болеутоляющего, желательно хорошего урожая. Дело в том, что в силу каких-то неизвестных мне причин почти каждый козел из числа приглашенных на бал считал своим долгом перед Империей стискивать мою руку так, словно это не рука, а горло Негрола Трианского. Возможно, они делали это не из злого умысла – Вут свидетель, может, и я сам в аналогичной ситуации веду себя точно так же, по-идиотски? Зато теперь, когда официальная часть осталась позади, я находил мысль забиться в какое-нибудь местечко поукромнее, чтобы, так сказать, зализать свои раны, чертовски привлекательной. Ну, понятное дело, рано или поздно мне придется вернуться в зал – это я, конечно, понимал. Нравится это кому или нет, командуя базой, поневоле приходится заниматься и политикой; Вут свидетель, я и так свалил большую часть этой лабуды на плечи Коттшелла и Уильямса.

И, если уж на то пошло, с того момента, когда меня, чуть живого, достали из спасательного пузыря, прошло всего чуть больше двух суток…

– Эй, морячок, – нежным голосом проворковала мне на ухо Клавдия. – Тебя, я вижу, не слишком тянет танцевать, а?

– Как насчет выпить сейчас и повторить чуть позже? – предложил я, не без усилия отрывая свою многострадальную задницу от сиденья, чтобы уступить ей место.

– Видишь ли, – улыбнулась она в ответ, – я уже пропустила сегодня пару порций. Еще один – и может выйти перебор, а ты знаешь, чем это может закончиться.

– Ты отправишься баиньки, – ухмыльнулся я. – Верно?

– Ну, в общем, да, – согласилась она, слегка покраснев. – И это тоже.

– Извини, – смутился я. – А впрочем… Почему бы мне на этот раз не воспользоваться возможностью?

– Обещаешь?

– А то!

– Ну, раз так… – заявила она и уселась на мое место, абсолютно игнорируя тот факт, что подол ее задрался выше всех мыслимых пределов… правда, в баре было темно. – Раз так, не откажусь от еще одной дозы э'ланда.

Я ухмыльнулся и взгромоздился на тумбу между ней и пышногрудой рыжеволосой особой, оживленно болтавшей с капитаном из конвоя. Меня она при этом совершенно не замечала – что ж, оно и к лучшему.

– Один э'ланд, пожалуйста, – обратился я к стюарду и снова повернулся к Клавдии. – А теперь разрешишь поглазеть немного?

– Что ж, почему бы и нет? – шепнула она. – Не имею ничего против.

– Да, только на что именно?

– А вот это на твое усмотрение, – с улыбкой ответила она. – В разумных пределах, конечно.

– Включая ноги, которые отказываются прятаться под платьем?

– Ну, – нахмурилась она, принимая от стюарда сосуд с питьем, – пожалуй.

Я подождал, пока стюард не займется другим клиентом, и только тогда в восхищении опустил глаза.

– Классные ноги, – вздохнул я.

– Ты так считаешь, правда? – спросила она, вытягивая их немного, чтобы самой критически осмотреть их.

– А то! – отвечал я, украдкой обнимая ее за талию. – Всегда такими были, такими и останутся.

– Угу, – прошептала она, опустив ресницы. – Я, можно сказать, годами холила и лелеяла это сокровище, Вилф Брим.

– Зачем лелеять? – беззаботно заметил я, отхлебнув логийского и снова невольно опуская взгляд на ее ноги. – Просто одним это дано природой, а другим нет.

Она игриво толкнула меня под локоть и одернула подол платья.

– Так ты только на это собирался глазеть?

– Надеюсь, с твоим бюстом все в порядке? – прошептал я. – А то я… это… непрочь.

Она задумчиво пригубила свой э'ланд, потом кивнула.

– Мой бюст, – произнесла она с серьезным видом, – это неприкосновенная святыня… как правило. Впрочем, в твоем случае я могу сделать исключение. – Она медленно сдвинула плечи вперед и оценивающе заглянула вниз, в декольте. – Так лучше? – спросила она, склонив голову набок.

Уж не знаю, что видели те, кто стоял у нас за спиной – да меня это не особенно и волновало. Главное, мне открылся такой вид, от которого сердце мое заколотилось в ритме огня скорострельного разлагателя.

– Борода Вута! – задыхаясь, прошептал я. – Он у тебя… это… просто исключительный, Клавдия!

– Знаешь, – заметила она, искоса глянув на меня. – Пожалуй, мне и самой нравится. Это было уже слишком.

– О Клавдия, – простонал я, не в силах больше сдерживать себя, и снова обнял ее за талию. – Как считаешь, может, нам…, ну… поехать потом куда-нибудь и… ах?..

– Что – ах? – спросила она.

– Ну, – замялся я, пока окончательно обезумевшая Вселенная вихрем вращалась вокруг меня. – Ну… Вут подери… Клавдия, скажи – ты… ты… ну пожалуйста, будь моей сегодня!

Она со вздохом закрыла глаза.

– Ох, Вилф! Ну да, я буду сегодня твоей. – Она взяла меня за руку. – Знаешь, я боялась, что ты так и не попросишь об этом. – Она огляделась по сторонам и хихикнула. – Ну наконец-то! Никаких больше голофонов. Никаких подростков, целующихся украдкой. – Горгас не ждет меня домой до завтра, так что я не отпущу тебя до самого твоего отлета на Авалон. Что скажешь на это?

Я ощутил слабость в коленках.

– Благодарение богам, – прошептал я, обращаясь скорее к самому себе, нежели к кому-то еще. Мне почти не верилось в такое везение. – Ты ведь знаешь, я хотел тебя вот уже много лет, – пробормотал я и осекся, ибо не находил подходящих слов; впрочем, может, это и к лучшему.

– Тогда пошли, Вилф Брим, – шепнула она, прижимая к моим губам свой надушенный палец. – Нам еще предстоит пожать уйму рук там, наверху, прежде чем мы сможем заняться чем-то более приятным. Так что давай уж лучше покончим с этим, пока меня еще держат ноги.

Это достаточно быстро привело меня в чувство. Действительно, до конца этого мучительного вечера нам обоим предстояло пожимать и пожимать руки прилетевшим с конвоем.

– Угу, – вздохнул я. – И пока у меня руки не отсохли. Она собиралась уже было соскользнуть с барной тумбы, но вдруг застыла с тревожным видом.

– Возможно, это покажется тебе странным, – сказала она, облокотившись на стойку, – но я наобещала тебе всего этого, исходя из того, что у тебя есть место, где наша нагота никого не смутит. Так у тебя есть… ну… предложения на этот счет?

– Н-ну… – Я задумчиво наморщил лоб: мысль о подобном затруднении как-то не приходила мне прежде в голову. – Когда ты сказала об этом… э… пожалуй, нет. А у тебя… а?

– Только не у меня. Не забывай, я ведь замужем.

– Да, припоминаю, – буркнул я. – Ну, мы-то с тобой давно ко всему привыкли.

Она тряхнула головой и хихикнула., – Но уж наверняка сейчас не, старые добрые времена, когда мы могли завалиться ко мне домой всякий раз, как хотели перепихнуться, верно?

Я тоже невольно усмехнулся.

– Ну, не совсем, Клавдия, – согласился я. – Но, клянусь немытой бородой Вута, не можем же мы допустить, чтобы нам помешало что-то вроде этого, – Знаешь, Вилф Брим, – заявила она, продолжая хихикать, – те времена, когда я могла просто задрать юбку и валяться на траве, давно уже прошли. Кстати, если не ошибаюсь, в последний раз я занималась чем-то подобным именно с тобой, не так ли?

– Ну, не знаю, – возмутился я. – И потом, у тебя в те времена было много приятелей. Не сомневаюсь, любой из них был бы более чем счастлив…

– Но на сегодня, – перебила она меня, – ты единственный из любовников, что у меня остались. Так вот, я – скромная, среднего возраста директор космопорта Аталанты – нуждаюсь сейчас в кровати, чтобы заниматься в ней любовью. – Она улыбнулась и снова взяла меня за руку. – Особенно с учетом того, что я собираюсь заниматься этим с распутным командующим базой.

– Что ж, мысль представляется мне здравой, – согласился я. – Вот только где? Нет, я серьезно. Моя конуpa в общежитии офицеров-холостяков вполне мила, но очень уж тонкие там перегородки. Помнится, ты имела склонность… ну, скажем так, вести себя довольно шумно, стоило тебе возбудиться как следует.

– Пресвятая матерь Вута! – прошептала она и ткнула меня пальцем подвздох. – И это я слышу от тебя! Ты бы послушал себя самого ближе к финалу. Такими криками мертвого разбудишь.

– Ну, насчет мертвого не знаю, но уж все общежитие – это точно, – согласился я. – Так, ладно… думай, Брим, думай. Ну где же? – Я вдруг покосился на нее. – В конце концов, это все-таки твой город. Знаешь какое-нибудь подходящее место?

– Пожалуй, мы могли бы снять номер в гостинице, – предложила она, закуривая сигарету му'окко. – До замужества мне вроде бы неплохо удавалось изображать из себя добродетельную домохозяйку.

– Ну да, конечно, – сокрушенно вздохнул я. – Разумеется, ни одна собака в этом городе не узнает в нас директора порта и командующего базой – в наших костюмах-то!

– Да, пожалуй… Боюсь, нам не так-то просто будет не привлекать к себе лишнего внимания. – Она снова хихикнула. – Кстати, ты снова заглядываешь мне в декольте.

Я сокрушенно улыбнулся.

– Боюсь, если мы не найдем себе укромного места, и очень скоро, это все, чем мне придется удовольствоваться сегодня.

– А это было бы досадно, не так ли? – согласилась она, допивая свой э'ланд. – Видишь ли, сегодня я в настроении продемонстрировать свой бюст получше, чем успела до сих пор.

Я молча обдумал эти ее слова, потом без особого удовольствия допил свой бокал. Вышеупомянутый бюст снился мне вот уже не один год… ну, и некоторые другие части тела тоже. Думай, Брим, думай! Думай, тытьподери! И тут меня осенило.

– Пресвятая матерь Вута! – вскричал я, воздев глаза к потолку. – Где, ты сказала Горгасу, ты будешь ночевать нынче ночью?

Она пожала плечами.

– Ну, в комнатке при моем рабочем кабинете. С тех пор как ты поставил базу обратно на ноги, я частенько остаюсь спать там. Управлять портом вроде нашего приходится по шесть вахт без перерыва… да ты и сам это знаешь. И кстати, у меня нет возможности в первое же свободное окно прыгнуть на гравицикл и нестись в общежитие, чтобы соснуть на часок.

– Угу, – согласился я. – Ясно.

– А с чего это ты… – начала было она, и тут же лицо ее осветилось улыбкой. – Ох, боже мой, Вилф, ну конечно! Как это я сама не догадалась?

– А это возможно?

– Балбес ты! Ну конечно, возможно. Все ведь сегодня здесь.

– Но не может же там вообще не быть охраны. Она рассмеялась.

– Вилф, – сказала она. – Возможно, на всей этой планете вообще не найдется такого места, куда мы с тобой могли бы пойти так, чтобы по меньшей мере кто-нибудь не догадался, что у нас на уме.

– Угу, – повторил я. Почему-то мне вспомнилось нынешнее посещение «Селерона».

– По крайней мере, – продолжала она, – запершись там, мы будем хоть на время наедине. И потом, у меня там неплохая кровать. Для наших целей сойдет.

– Неужели такая большая? – усомнился я.

– Я же сказала, сойдет, – заявила она, решительно поднимаясь со своего места. – Правда, если у тебя есть возражения…

– Абсолютно никаких, – заверил я ее, и мы направились обратно в зал. – Только вот разделаемся сначала с политикой, будь она неладна…

Глава 7. Операция «Эппеид»

19–21 октада 52 014 г. Маршрут Аталанта-Авалон, космическое пространство Эффервикского доминиона

Мне уже приходилось раз летать на штурмовике 327-й модели – во время командировки на содескийский фронт. Однако этот, второй полет произвел на меня еще более сильное впечатление. Под управлением лейтенант-коммандера Джима Пейна и его веснушчатого второго пилота, лейтенанта Неды Грин мы неслись к центру галактики всего полтора стандартных дня, но яркая точка тройной звезды – Астерийской Триады – уже виднелась на наших гиперэкранах.

Важнее было другое: уже через несколько метациклов после отлета с Гадор-Гелика мы летели в межзвездном пространстве, находившемся под контролем противника. Не могу сказать, чтобы это слишком беспокоило меня, пока мы проходили звездные системы Торонда – нашими стараниями у них хватало пока дел и без нас. Но я ожидал любых пакостей с момента, когда мы вошли во владения древних цивилизаций оккупированного Лигой Эффервика.

Странное дело, но ничего так и не произошло, хотя, судя по показаниям датчиков на нашем корпусе, неприятельские станции слежения несколько раз засекали нас, хотя и на очень короткое время. Помнится, это удивило меня тогда: каждый раз лучи вражеских станций ловили нас на считанные мгновения, достаточные только для беглого опознания, а потом станция меняла режим, отпуская нас. Похоже было, при размахе военных действий в этом секторе галактики одинокий нарушитель их мало беспокоил – особенно нарушитель нашего размера. Поэтому, набравшись наглости и держась за те немногие деревянные предметы, что имелись на борту катера, мы продолжали упрямо держать прежний курс.

Так продолжалось до самого Янрепа, где нас – совершенно неожиданно – засек заметно более мощный луч станции слежения. Такова была его интенсивность, что наши датчики буквально взвыли от перегрузки. В жизни не видел ничего подобного. Нигде и никогда. И, судя по показаниям приборов, источник этого излучения находился чертовски далеко от нас – в большой звездной системе Бакса, на противоположном краю Эффервика. Видно, у кого-то за пультом какой-то новой станции обнаружения и раннего предупреждения наш маленький кораблик вызвал определенный интерес. Это заставило меня задуматься: уж не показывает ли эта станция своим операторам нечто, недоступное другим?

Ответа на этот вопрос я не нашел, однако с этого момента спокойному полету пришел конец. Не прошло и цикла, как Кэндлуокс, круглолицая блондинка за пультом наблюдения, доложила, что нам наперехват идет пара быстроходных судов, судя по скорости, «Горн-Хоффов». Скорее всего они стартовали с Ни'раппа, укрепленного космопорта на Янрепе, захваченного облачниками на первой фазе войны скорее из чистого интереса, ибо особого стратегического значения он не имел.

Я покосился на Пейна. Он прикусил губу и вместе с Грин подал дополнительную энергию на восемь кристаллов главного хода, расположенных в обтекателях по бокам основного корпуса. Очень скоро приборы, показывающие нашу скорость, зашкалило, так что об ее истинном значении мы могли только догадываться. Впрочем, ее хватило на то, чтобы до поры до времени оторваться от облачников.

Увы, та же самая спасительная скорость стала причиной того, что мы сделались более чем заметными на фоне космической черноты. Дело в том, что на максимальной тяге за кристаллами «Красны-Пейч» остаются длинные желто-зеленые шлейфы выхлопа, часто достигающие в длину сотен кленетов. Большинство судов, оснащенных кристаллами типа «Чародей», например наши «Звездные Огни», оборудуются глушителями, предотвращающими это нежелательное явление. К сожалению, на кораблях 327-й модели их нет – те самые семь процентов мощности, что отбирались бы глушителями, и сообщают им ту скорость, без которой «Горн-Хоффы» давно уже превратили бы нас в облачко элементарных частиц. Пока же нам удавалось держаться впереди, изображая из себя небольшую зеленую комету, видимую любому кораблю на расстоянии световых суток от нас.

– Они отворачивают, – доложила Кэндлуокс несколько охрипшим голосом.

– Правда? – поинтересовался Пейн, не отрывая взгляда от приборов. – Что ж, адмирал, полагаю, мы можем перевести дух.

– Повторите, – мрачно буркнул я.

– Нет, – возразил Пейн и ткнул пальцем в гиперэкраны. – Посмотрите сами.

Я привстал из-за пульта, посмотрел на экраны и с облегчением вздохнул.

– В жизни не видел картины приятнее, – прошептал я. Прямо по курсу звездное поле, составлявшее Викеанскую туманность, резко обрывалось, а далеко впереди мерцали совсем уже далекие звезды – родные и обещавшие относительную безопасность. А еще через метацикл мы сбросили скорость до обычной крейсерской, и с боков к нам пристроилась дюжина с иголочки новых «Звездных Огней» боевого охранения. Казалось, ничего не произошло… впрочем, с учетом обстоятельств, так ведь оно и было? Ну, или почти так…

* * *

Астерийская Триада представляет собой три большие звезды, вокруг которых обращаются пять самых, возможно, влиятельных планет известной Вселенной. Астериос-Протей, целиком отведенный научным разработкам, вот уже тысячу лет служащим основой технологического процветания Империи; Астериос-Мелия, центр паутины торговых сетей, опутывающих всю галактику; Астериос-Ариэль, узел связи, объединяющей такое количество абонентов, что узнать точное их число никто и не пытался;

Астериос-Гелиос, пангалактическая гавань; и, наконец, Астериос-Авалон, историческая столица Великой Галактической Империи Онрада V. Ни одна из этих планет так и не стала для меня родиной, но в разное время я ухитрялся с большим или меньшим удовольствием обретаться на всех пяти. И все же каждый раз, возвращаясь сюда после длительного перерыва, я с трудом удерживал слезы волнения.

Наш катер летел над улицами и проспектами самой столицы. Снижаться к посадочной полосе на озере Мерсин нам пришлось в густой облачности, из которой мы вынырнули над длинным, обсаженным густой зеленью бульваром Космоса – его легко можно было отличить от других улиц по колоритным, украшенным башнями дворцам на пересечениях с радиальными магистралями.

В месте, где бульвар пересекается с мемориальной аллеей Эмрис, я разглядел огромный дворец Лордглен, где я останавливался – точнее, считалось, что останавливался – в первую свою официальную командировку в столицу. Именно здесь разгорелся наш безумный, невозможный роман с Марго Эффервик – роман, который до сих пор оказывал воздействие на мою жизнь, – возможно, именно он послужил косвенной причиной, что Клавдия вышла за Нестерио.

На несколько циклов я дал волю памяти, и она унесла меня на двадцать лет назад, в тот вечер, когда я впервые повстречался с Ее Королевским Высочеством, Марго Эффервик, принцессой Эффервикских доминионов и кузиной Онрада, нынешнего правителя Империи. Это случилось на небольшой офицерской вечеринке на борту К.И.Ф. «Свирепый», моего первого корабля. Марго была тогда простым лейтенантом, хотя и весьма деятельным, как я вскоре узнал. И если эта высокая, восхитительно сложенная женщина и не была самой красивой из всех, с кем сводила меня судьба за эти годы, образ ее все еще продолжал глубоко волновать мою душу. Даже теперь, два десятка лет спустя, я словно видел ее такой, какой была она в тот вечер: искусно завитые пряди золотых волос, мягкий, выразительный взгляд голубых глаз, светившихся живым умом… Кожа у нее была почти болезненно бледна, что только подчеркивалось чуть подрумяненными скулами. А когда она улыбалась, брови ее хмурились с очарованием, которое невозможно описать словами. Влажные губы, длинные, словно точеные ноги, маленькая грудь… эх! Я прикусил губу.

Довольно скоро после той встречи мы сделались любовниками. Она была наследной принцессой Эффервика, одного из самых богатых доминионов Империи, а я – простолюдином из самого нищего захолустья, какое только можно вообразить. Некоторое время безумие захлестнувшей галактику войны помогало нам не замечать зиявшей между нашими общественными положениями пропасти. Впрочем, реальность взяла свое, и очень скоро, ибо Марго сочеталась браком с Роганом Ла-Карном, Бароном Торондским – брак этот имел целью укрепить узы, связывавшие тогда его обширные владения с Империей, и стоял за ним не кто иной, как ныне отрекшийся от трона Император Грейффин IV.

Мы с Марго продолжали по возможности встречаться и после этого, озаряя нашу жизнь редкими вспышками невероятной страсти. Боюсь, именно эти вспышки ослепили меня в свое время настолько, что я не использовал возможности завоевать потрясающую женщину из Аталанты по имени Клавдия Вальмонт.

В общем, эта связь продолжала тянуться еще несколько лет – даже после наступления внезапного мира, вернувшего прежнее деление на касты и классы. Однако в конце концов рождение ребенка от Ла-Карна, а еще более ее пристрастие к разрушительному наркотическому зелью облачников, тайм-траве, оборвали существовавшие между нами незримые нити, оставив только дремавшую глубоко у меня в душе боль. В какой-то момент стремление Ла-Карна выпендриться перед новыми господами из Лиги обратило то, что осталось у Марго от чувства долга, против него, и она с маленьким сыном бежала на оккупированные Лигой планеты звездной системы Эффервика, где возглавила нарастающую партизанскую борьбу. Однако теперь, через год после удачного похищения Ла-Карном их сына, я даже не знал, жива ли она. Как не знал, впрочем, и того, осталось ли между нами что-либо, кроме воспоминаний…

Я тряхнул головой и заставил себя вернуться к реальности. Мы неслись уже над полностью остекленной Эсториальской Библиотекой, где двести с лишним лет назад Хобина Копп впервые зачитала свой революционный Корстенский Манифест Прав и Обязанностей. Меньше чем в кленете прямо по курсу уже виднелась Кортленд-Плаза с величественными Хантингдонскими Вратами. Бульвар Корегиум вел от них к парадному подъезду Имперского дворца. Одно из его крыльев до сих пор стояло в лесах после прямого попадания вражеского разлагателя, убившего мать Хоуп. Хорошо еще, сама Хоуп пережила Битву за Авалон, чтобы сохранить неповторимую красоту матери и передать ее грядущим поколениям. Вот если бы еще не убогое карескрийское происхождение ее отца…

Слишком много воспоминаний – я снова заставил себя вернуться к сегодняшнему дню. Впереди уже виднелось озеро Мерсин, и Пейн положил наш «327-й» на посадочный курс. По правому борту мелькнул замок Кимбер, где Каго Йа-Холл сочинил свою «Хмурую Вселенную» и прочие ставшие классикой произведения. А вон блеснула золотом и серебром Башня Марвы с трубчатыми стенами и причудливыми витыми галереями. Вскоре остался за кормой и Большой Актитовый канал, а мы уже стремительно снижались над Монументом Дестерио. Приметы войны виднелись здесь явственнее: изрытые воронками мостовые, пустые коробки стен с провалившимися крышами и груды бетонных обломков наглядно демонстрировали непрекращающиеся попытки облачников покарать город, до сих пор устоявший перед самыми отчаянными штурмами. А потом перед нами остались только надвигающийся на нас со скоростью сто семьдесят пять кленетов в метацикл бульвар Верекер, а за ним – озеро. По левому борту подавлял все остальные сооружения своими размерами Большой Имперский космопорт. Еще через несколько мгновений мы совершили посадку, такую плавную, какой я ни за что бы не ожидал от нашего быстрого капризного звездолета.

– Класс! – восхищенно признался я Пейну. Плохо это или хорошо, я вернулся домой.

* * *

На причале военной базы меня ожидал глайдер, который прислал за мной Драммонд. Очень мило с его стороны, особенно если учесть обычные для военного времени сложности с транспортом. Прежде чем Коупер – веснушчатый шофер-сержант – повернул машину в, сторону Адмиралтейства, я упросил его подбросить Пейна и Грин до офицерского общежития. Я уговорил его выбрать длинный путь, чтобы привести мысли в порядок после головокружительного перелета через полгалактики.

Собственно, все это время я безуспешно пытался выбросить из головы Клавдию, однако мысли мои с самого нашего отлета из Аталанты упорно возвращались к той волшебной ночи, которую я провел у нее в кабинете. На мгновение я зажмурился, чтобы дать отдохнуть усталым глазам, и память сразу же понесла меня назад, в тот недавний вечер в офицерском клубе…

После нашего безумного разговора в баре мы с Клавдией вернулись наверх исполнять свои более похожие на пытку обязанности радушных хозяев. Это мы делали как вместе, так и порознь, старательно изображая на лицах радушные улыбки. Нельзя сказать, чтобы это давалось нам слишком легко. Всем не терпелось быть замеченными при событии, имевшем шанс войти в историю – особенно старому козлу Саххарро, тут же положившему глаз на Клавдию (правда, как и подавляющее большинство присутствовавших на балу старших офицеров).

Исполняя свой долг, я тратил бесценное время на мучительно долгие беседы (сводившиеся, правда, по большей части к монологам) с капитанами конвоя, выслушивая их истории, заботы и байки, в большинстве своем довольно избитые. Наверное, в другой ситуации я бы получил от этих разговоров удовольствие: рулевому всегда найдется о чем поговорить с другим рулевым, и я в этом плане не исключение. Однако клянусь немытой бородой Вута, не в случае, когда самая желанная женщина в галактике ждет, чтобы я сорвал с нее одежды и занялся с ней любовью! Черт, да я чуть с ума не сходил! Одно хорошо: от досады я почти не замечал боли в своей многострадальной руке, которой приходилось несладко.

Клавдии первой удалось отделаться от своих официальных обязанностей, и она двинулась к выходу, делая мне знаки глазами. Я же никак не мог оборвать разговор со своим собеседником… уж не помню, кто это был. Стоило мне освободиться и ринуться в ее сторону, как ее уже окружило несколько жеребцов в парадных мундирах, которым не терпелось побеседовать с могущественным портовым администратором и которые явно лелеяли тайное желание того, что было обещано мне! И так несколько раз!

Кончилось тем, что мы в отчаянии укрылись в служебной комнатке при баре. Клавдия предложила, что удерет к себе в офис при первом же удобном случае, не дожидаясь меня, а я подъеду туда, как только буду уверен, что она уже там.

Умница Клавдия! План оказался прост и – благодарение Вуту – сработал!

Я сразу же позвонил в гараж и отпустил Руссо с лимузином, не дожидаясь конца вечера: от клуба до дирекции порта было всего несколько циклов ходьбы, да и хлопот всем меньше. В общем, в очередной раз пойманный с потрохами посреди вестибюля, на этот раз двумя жирными чинушами из аталантской мэрии, и делая вид, что смеюсь их плоским шуткам, я смотрел, как долговязый шофер усаживает Клавдию на заднее сиденье казенного глайдера и увозит ее в предрассветные сумерки. А еще через пару циклов я тоже вырвался на волю и потребовал у гардеробщика свою фуражку.

Я задержался еще на мгновение поздравить Коттшелла – он вполне заслужил этого – и вышел из дверей в прохладную ночь, навстречу свободе. Со мной вышли еще несколько человек; я вежливо отклонил предложения подбросить меня, потом глубоко вдохнул свежий воздух и посмотрел на звезды, ярко светившие в ясном небе. Четверка «Звездных Огней» взмыла в воздух и с грохотом прошла над головой в тесном строю, мелькнув красными и зелеными габаритными огнями. Рука у меня болела еще сильнее, чем ноги, в голове шумело, и мне хотелось никогда, никогда больше даже не видеть длинную череду рук, которые надо пожимать. Но я и сам не заметил, как прошагал те четверть кленета, что отделяли клуб от гражданской администрации порта. В конце концов, не каждую ночь самая прекрасная женщина в жизни ждет тебя так, как ждала меня Клавдия!

Пульс мой участился как у зеленого школьника, когда я сунул свой пропуск под нос гражданскому охраннику, расписался в журнале посетителей и – наконец-то! – зашагал по освещенным только дежурными лампами коридорам к кабинету Клавдии. Шаги мои гулко отдавались в тишине ночного здания.

Свернув за последний угол (директорский кабинет располагался, разумеется, в самом дальнем конце коридора), я увидел, что дверь открыта и она ждет меня; белое платье ее казалось в полумраке почти прозрачным. А после мне казалось, что я не иду, а парю, не касаясь пола – до того я боялся проснуться и обнаружить, что все это мне только снится. Но она протянула ко мне руки, и, стоило мне коснуться ее в первый раз, как я поверил в то, что все это не сон.

Должно быть, целую вечность мы стояли, обнявшись, в облаке ее духов, пока я заново привыкал к прикосновению ее груди к моей. Потом, словно очнувшись, я закрыл за собой дверь и тщательно запер ее изнутри…

* * *

– Адмирал Брим? – окликнул меня Коупер, и я вздрогнул от неожиданности.

– Э… да? – отозвался я, возвращаясь в сегодняшний день. Я выглянул в окошко – мы проезжали уже площадь Локорно, ибо прямо перед глазами маячил невообразимо высокий и узкий постамент памятника Гондору Бемусу. Невероятно, но юному Коуперу удалось каким-то образом одолеть обычные для этого времени пробки и плавно затормозить перед изукрашенной барочными завитушками громадой Имперского Адмиралтейства. Должен признаться, и мастерство юного Коупера, и само здание произвели на меня немалое впечатление.

Одной из отличительных особенностей Авалона как города является то, что всеобщие законы изменения здесь загадочным образом не действуют. Допотопные серые здания, которым в любой другой столице полагалось бы пойти на слом еще много веков назад, продолжали с гордостью исполнять свой долг, пусть даже их первоначальное назначение давным-давно забылось. Огромные, увенчанные куполами храмы, построенные в качестве обителей полузабытых богов, все еще царственно возвышались над более приземленными соседними постройками, и в них продолжали толпиться болтливые туристы. Величественные дворцы и жилые здания до сих пор тянулись к небесам своими причудливо изукрашенными фасадами. Но даже среди всего этого архитектурного зверинца выделялось уставленным в небо указующим (а может, угрожающим?) перстом серое, уродливое, но все же весьма и весьма почитаемое здание Адмиралтейства.

Выбираясь из лимузина, я сунул Коуперу стопку кредиток. Вообще-то законом это не поощряется… ну что ж, даже штабным водителям не мешает иногда обедать получше обычного. После этого я пересек кишащий пешеходами тротуар и оказался у подножия печально известной адмиралтейской лестницы. Согласно легенде, много лет, а то и веков, назад в кронах древних деревьев, которыми была обсажена лестница, поселилась небольшая стая пидвингов – жирных неряшливых птиц размером с небольшую собаку. Эти пернатые находят себе пропитание на городских помойках, причем поглощают отходы в огромных количествах, при этом отходы от жизнедеятельности выделяются в количествах, едва ли не больших. В силу одним им известных причин место это пришлось им по вкусу. Несмотря на героические попытки адмиралтейского интендантства противостоять этому, они поселились здесь навсегда. И преуспели в этом. Всякий раз, когда интенданты изобретали новое средство против пидвингов, на сцене возникала какая-нибудь природоохранная организация и запрещала его как опасное для окружающей среды в целом. В результате как быстро расплодившиеся птички, так и следы их жизнедеятельности сделались неотъемлемым атрибутом Имперского Адмиралтейства.