Текст книги "Отчаянные"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Я осторожно выложил готовый – идеально готовый – омлет на блюдо, замечательное резное блюдо из натурального камня. Дорогое, как и все в этом доме. Потом разложил ломтики жареной ветчины, украсил все это веточками местной зелени, которая росла на окне, и торжественно поставил блюдо на стол между двумя тарелками, которые Клавдия успела выставить на него.

– Но это же прекрасно! – воскликнула она, хлопая в ладоши с удивленной улыбкой. – Знаешь, Вилф Брим, – сказала она, облокотившись на стол и покручивая прядь волос пальцем, – ты действительно невозможен. – Она зажмурилась. – И чудесен.

– Не суди, пока не попробуешь омлет, – предостерег я. Странно, как забываешь про хлеб с сыром, стоит на столе появиться чему-то более капитальному.

Она сунула вилку в рот – по-женски изящно; впрочем, видно было, что она и впрямь проголодалась.

Не могу сказать, чтобы я умел готовить. Но уж яичницу я как-нибудь осилю. Я тоже углубился в еду. Очень скоро на столе не осталось ничего, кроме последнего ломтика хлеба.

Клавдия промокнула рот салфеткой и откинулась на спинку стула. Сил у нее явно прибавилось.

– Мне кажется, не стоит даже говорить, что мне очень понравилось, – сказала она.

– Все комплименты принимаются с благодарностью, – поклонился я, насколько позволял мне стол. Она улыбнулась.

– Нет, правда, это было совершенно восхитительно.

– Спасибо, – ответил я, против воли сияя гордой улыбкой. – Мне тоже так показалось. – Я взял ее за руку. – Ты как?

– Лучше с каждым циклом, – улыбнулась она в ответ.

– Вот и славно. – Я взял тарелки и собрался нести их в посудомоечную машину. Она остановила меня.

– Я уже выспалась немного, – сказала она. – А Нестерио вернется домой еще очень не скоро. Так что…

– Что? – спросил я, прислушиваясь к грохоту «Звездных Огней» над крышей. Она встала из-за стола.

– Брось тарелки. – Она повела меня с кухни обратно в гостиную. – Первая ночь после стольких лет разлуки оказалась сущей катастрофой – за исключением твоего омлета, конечно. Поэтому мне нужно объяснить тебе кое-что. Ты не против?

– Ну…

– Послушай, Вилф, – настойчиво продолжала она. – Я знаю тебя достаточно хорошо. Если бы ты не испытывал ко мне никаких особенных чувств, ты бы не задержался здесь ни тика, стоило бы тебе только убедиться в том, что я не умру.

Это ее заявление удивило меня, но только на мгновение. Передо мной была прежняя Клавдия.

– Да, – согласился я. – Возможно, и ушел бы.

– Раз так, мы будем видеться чаще, ведь так? Я кивнул.

– Надеюсь, – сказал я.

– Можешь не сомневаться. Но если в прежние годы ты видел только одну мою сторону – более или менее нормальную, «имперскую» Клавдию, – сегодня ты впервые познакомился с Клавдией «аталантской», которая порой ведет себя абсолютно вразрез с имперскими нормами. – Она внимательно посмотрела на меня. – Пойми, Вилф, тогда, много лет назад, когда мы с тобой были любовниками, у меня не имелось повода быть при тебе никем другим, кроме «имперской» Клавдии. Так было проще тебе, да и мне тоже; я до сих пор остаюсь таким человеком, когда на базе. Но когда имею дело с жителями Аталанты вроде Горгаса, я оборачиваюсь своей местной стороной. Это по-своему тоже привлекательная личность… по большей части. – Она помолчала немного, положив свою руку на мою, пока над крышей продолжали грохотать «Звездные Огни» – явно взлетая на форсаже. – Возможно, будь мы с тобой… ну… немного более… постоянными, что ли… я бы рано или поздно открылась тебе и другой своей стороной. Но по разным причинам мы такими не стали – и я не сделала этого. Что и привело меня к Горгасу Нестерио, стопроцентно исконному уроженцу Аталанты, человеку, все существование которого полностью подчинено местному образу жизни. Выходя за него замуж, я взяла на себя обязательства соблюдать традиции и социальные нормы моей родины. Не самые плохие обязательства для того, кто родился на Гелике. Они вполне удобны, как я уже сказала. Только, боюсь, не для имперского человека. Сегодня ты ощутил это на себе. Я покачал головой.

– Ты меня совсем запутала, – сказал я.

– Я почти договорила, – остановила она меня. – И если мне не удастся объяснить тебе то, что произошло сегодня ночью – и может произойти еще не раз, если мы будем продолжать встречаться, – плохо наше дело.

– Никогда, – возмутился я. Она улыбнулась.

– Никогда не говори «никогда», мой авалонский друг. То, что ты сказал сегодня – насчет того, что я напилась до такой степени, что любой нормальный имперский мужчина отвернулся бы от меня, – в Аталанте считается вполне приемлемым.

Я сделал попытку возразить, но она жестом остановила меня.

– Видишь ли, Вилф, – продолжала она, – я совершила сегодня большую ошибку. Впервые за все эти годы я рискнула смешать две культуры – с катастрофическими результатами. В душе я, боюсь, ожидала чего-то в этом роде. В знак уважения к тебе Горгасу стоило бы сегодня придерживаться имперских норм и обычаев. Увы, я просчиталась. Он так благоговейно боится тебя, что мог реагировать только как исконный житель Аталанты. И поверь мне, Вилф Брим, тебе была оказана большая честь.

– Ничего не понимаю, – в миллионный раз признался я.

– Я вижу, – кивнула она. – Вот почему наша с тобой дружба, возможно, целиком зависит от того, насколько терпимо ты сможешь себя держать, когда две наши культуры будут пересекаться – а это неизбежно произойдет. Горгас – хороший человек, Вилф. Он прекрасный, заботливый муж, преданно любящий меня. Он, конечно, не ультрасовременный межзвездный путешественник, но… – Она пожала плечами. – Для меня все могло обернуться и гораздо хуже.

– Не сомневаюсь, – беспомощно промямлил я.

– Ты, возможно, думаешь, что все это связано только с тремя быстро выпитыми бокалами э'ланда? Я кивнул.

– Ты, Вилф, производишь на Горгаса такое впечатление – ну как же, настоящий адмирал Имперского Флота, – что он ничего не может с собой поделать. В самый последний момент он спрятался за традиционные для Аталанты нормы мужского поведения, а я не посмела одергивать его при тебе. Он и так достаточно осрамился, а если бы я указала ему на его ошибку, это бы его окончательно добило.

– Но что же такого он пытался сделать? – спросил я.

– Оказать тебе самую большую честь, до которой мог додуматься, – ответила она.

– Честь? – удивился я. – Напоив тебя до такой степени, что ты не смогла приготовить обеда?

Она поморщилась.

– Нет, правда, – объяснила она. – Понимаешь, Горгас предлагал тебе меня… мое тело. Я – то единственное сокровище, которое он может предложить человеку, достойному – с его точки зрения – таких вещей, которые ему и не снились. Поэтому он пребывает в убеждении, что в настоящий момент мы с тобой занимаемся сексом, и я делаю все, что в моих силах, чтобы эта ночь осталась в твоей памяти. – Она слабо улыбнулась. – Ты должен чувствовать себя весьма польщенным, Вилф. Раньше он делал это лишь дважды.

Я закатил глаза.

– Лишь дважды? – переспросил я. Над головой снова грохотали взлетающие «Звездные Огни», но я их почти не слышал. – Ради Вута, Клавдия, как ты могла…

– Очень даже неплохо, – ответила она, глядя мне прямо в глаза. – Очень неплохо. Один из них даже высказал потом Горгасу свои комплименты. Не забывай, я была тогда «другой» Клавдией, так что проделала все, до чего смогла додуматься, включая, – она чуть покраснела, – кое-что из тех штучек, которые придумали мы с тобой вдвоем, Вилф Брим.

– Бог мой! – ахнул я, совершенно сбитый с толку.

– Я была хорошей женой, – сказала она. – Как была ею и сегодня ночью. Горгас очень гордился мной – а ведь это главное, не так ли?

На мгновение я зажмурился.

– Мне кажется, мне стоило бы воспользоваться такой возможностью, – простонал я.

– Ты бы сделал мне больно, поступи ты так, – возразила она и тут же ехидно улыбнулась. – Хотя с другой стороны, узнай Горгас, что мы этого не сделали, это причинит боль ему.

– Ты хочешь сказать, – сказал я, морщась, – что мне нужно делать вид, будто…

– Перестань, – перебила она меня. – Делай вид, какой тебе угодно. Можешь даже вспомнить кое-что из того, что мы проделывали много лет назад, если все-таки решишь соврать ему.

Я собрался было что-то ответить, но тут окна вдруг осветились ослепительными вспышками, лишив меня на мгновение дара речи от неожиданности.

– Орбитальные форты! – вскричала Клавдия. – На нас напали!

Спустя мгновение вспышки участились, потом еще – это открыли огонь наземные разлагатели. Теперь послышался и грохот выстрелов.

Сквозь канонаду я едва расслышал зуммер голофона.

Клавдия схватила трубку, нажала на кнопку «РАЗГОВОР», но круглый голографический дисплей остался темным – значит, разговор велся в приватном режиме. Сквозь грохот выстрелов до меня донесся голос Барбюса.

– Адмирал, вы здесь?

– Да, здесь!

– Я прислал за вами обоими глайдер, адмирал, – прокричал он. – Внизу, у подъезда!

Тут окна гостиной разлетелись тысячей осколков, а весь мир вокруг нас превратился в хаос из света и грохота…

Глава 4. Гонтор

33 гептада 52 014 г. База имперского флота, Аталанта, Гадор-Гелик

Я еще раз окинул взглядом собравшихся за большим штабным столом.

– Вопросы есть? – спросил я. – Все поняли, что от нас требуется?

Никто не раскрыл рта. Вид у всех был ошеломленный. Утреннее совещание затянулось до середины дневной вахты. Присутствовали: лейтенант-коммандер Джилл Томпкинс, новая начальница технической службы; коммандер Бартон Ла-Салль, глава летной службы; лейтенант Терри Уэстовер, начальник космической полиции; и, наконец, Клавдия в качестве администратора порта – не считая нас четверых. Вид у всех был изрядно невыспавшийся, особенно у Клавдии, явно боровшейся с сильной головной болью, на которую накладывалось потрясение от возложенной на базу тайной миссии.

– Что ж, раз так, – сказал я, закрывая дискуссию, – займемся делом. У нас уйма работы и очень мало времени на то, чтобы ее выполнить.

– Тем более что делать ее предстоит в условиях строжайшей секретности, – добавил Уильямс. Судя по всему, тайные операции не были его стихией, но как настоящий звездолетчик он взялся за дело без колебаний.

Пока участники совещания выходили из зала, Клавдия перевела взгляд покрасневших глаз на меня. Наша, так сказать, «дружба» явно не являлась ни для кого на базе тайной, так что я отвел ее в сторону.

– Ты как, ничего? – спросил я.

Она сокрушенно улыбнулась.

– Ничего; если не считать изрядного похмелья, – призналась она, осторожно покачав головой. – Этого, а также упавшего на соседний дом сбитого «Дампьера».

– У меня он тоже не идет из головы, – сказал я, отчаянно борясь с острым желанием взять ее за руку. Смерть прошла на волосок от нас – впрочем, живя в зоне боевых действий, надо быть к этому готовым. Им с Нестерио – боюсь, я так и не привыкну называть его иначе, чем по фамилии – придется заново стеклить окна, но в целом их дом остался почти невредим – чего нельзя было сказать о доме их покойного соседа.

Она нерешительно коснулась меня рукой, но тут же убрала ее.

– Так ты простишь меня? – спросила она.

– За что? – удивился я. – Если, конечно, мы не повторим всего этого – и поскорее.

– Борода Вута! – прошептала она, зажмурившись. – Уж не хочешь ли ты, чтобы я прошла через все это снова?

– Ну, – заметил я с улыбкой, – возможно, твой муж не захочет делиться тобой так скоро.

– Это не доставило нам удовольствия, – сказала она, тоже улыбнувшись.

– Нет, черт подери, – согласился я.

– Хорошо, Вилф. – Она подняла взгляд. – Только не забывай, что Клавдий две.

– Одну я помню уже много лет.

– Постараюсь сделать так, чтобы ты видел вторую как можно реже, – пообещала она, потом оглянулась – комната была пуста – и поцеловала меня в щеку. – Береги себя, Вилф, – прошептала она и вышла прежде, чем я успел произнести хоть слово.

После этого у нас с Барбюсом оставалось в распоряжении еще два метацикла на то, чтобы собрать вещи и сесть на «невидимку», который шел в разведку к Гонтору.

* * *

Перелет на борту тесного, идущего в «призрачном» режиме катера-«невидимки» занял три дня. Даже то, что я вычитал в книге Амброза, не подготовило меня к исполинским размерам идеально круглого астероида, висевшего перед нами на фоне звездного космоса. Ровная матовая каменная поверхность тускло отсвечивала в лучах Сюйкса-19. Расположенная на краю огромного скопления астероидов древняя крепость, казалось, была отлита из скальной породы, а не высечена из нее. Если верить прочитанному, изначальный размер астероида составлял больше десяти кленетов в диаметре. Строители крепости – кем бы они ни были – хаотически утыкали ее поверхность огромными матово-черными металлическими конструкциями, большая часть которых окружалась высокими, круглыми в плане стенами. Все это изрядно напоминало батареи исполинских разлагателей: огромные кристаллические шары висели над полусферами отражателей, с которыми они соединялись парой длинных ребристых стержней почти двести иралов в длину. Все установки соединялись кленетами бронированных кабелей и волноводов, на которых вырастали кусты причудливых антенн. У полюсов отдельные пучки кабелей соединялись в огромных башнеобразных конструкциях. Одна имела белую окраску, другая – красную; наверху каждой виднелись странные сочлененные манипуляторы. Каждая башня покоилась на большом черном диске, оторванном от скальной поверхности и установленном на массивных белых колоннах – судя по всему, изоляторах. Каждый диск был окружен пятью кольцами подобных «огневых позиций». Любопытное местечко, хотя безлюдное и полностью обесточенное. Насколько хватал взгляд, ничего не двигалось и не светилось. Абсолютно ничего.

Я уселся за пульт управления шлюпкой «невидимки», Барбюс – рядом, в правое кресло. За нашей спиной напряженно вглядывались в передние гиперэкраны пятеро из двадцати сопровождавших нас полицейских в боевых скафандрах.

– Ух ты!

– Нет, ты только посмотри на это!

– Клянусь бородой Вута, ничего подобного в жизни не видывал…

Усмехнувшись, я позволил им поболтать еще немного. Зрелище и впрямь было потрясающее; даже Барбюс изумленно топорщил брови под забралом своего шлема. Если верить древней книге – точнее, одной напечатанной в ней голографической схеме, – один из четырех основных причалов цитадели находился в том круглом сооружении, к которому я сейчас приближался. Что ж, похоже на то. Вблизи оно производило впечатление большого округлого здания – назовем его пузырьком, – увенчанного еще одним переплетением замысловатых антенн. На высоте примерно шестидесяти иралов из него вырастала угловатая башня, на верху которой виднелось полностью застекленное помещение. Облетев сооружение, я заметил, что примерно четверть его окружности окрашена светлее и вся усеяна воротами разных размеров – я насчитал их почти три десятка. Весь комплекс также был окружен «батареями разлагателей», прикрывавшими небольшую площадку, опаленную и закопченную так, словно она служила целью ожесточенного массированного огня. Я предположил, что в давние времена она служила местом посадки древних ракет на химическом и атомном топливе, какие повсеместно были основным транспортным средством до открытия Шелдоном Тревисом принципов сверхсветового полета.

– Что, попробуем какие-нибудь ворота из тех, что поменьше? – предложил я.

– На мой взгляд, стоит попробовать, адмирал, – согласился Барбюс. – Из того, что я вычитал в этой ихней книжке, там навроде как вход ежели не для людей, так хоть для управляемых аппаратов. – Он еще раз перелистал страницы из пожелтевшего от времени пластика. – И кой-какие из них вскрывали.

Я проверил гравитацию. Счетчик показывал девятнадцать стандартных единиц – нормально для объекта такой массы. Я кивнул сам себе, притормозил шлюпку и плавно опустил ее приблизительно в пятидесяти иралах от причудливого нагромождения непонятных круглых предметов на высоких мачтах, выстроившихся перед зданием с этой его стороны. Переключив гравигенераторы на режим зависания, я перещелкнул тумблер входного люка в положение «ОТКР». Не знаю, почему, но меня не покидало такое чувство, что уходить отсюда нам придется в спешке. Мы выбрались – точнее, «выплыли» наружу: я первый, за мной Барбюс, а уже следом за ним полицейские. Двое последних тащили автономную систему жизнеобеспечения, рассчитанную на пять суток. Остальные были вооружены новейшими микрорадиационными счетчиками пятой модели, способными уловить даже самые слабые следы биологической жизни или чего угодно подобного на расстоянии в пятьсот иралов, даже через толщу скалы.

Мы огляделись по сторонам, потом неестественно большими скачками направились к этим шарам на палках, чем бы они ни были. Как и ожидалось, за годы археологических исследований часть дверей была бесцеремонно взломана. Другие, опаленные и оплавленные, носили следы других, менее успешных попыток вскрыть их.

– Похоже, эти древние знали толк в броневой защите, – заметил я. Непонятно, конечно, почему исследователи сосредоточили все свои усилия не на том, как отворить двери, а на том, как прорваться сквозь них. Впрочем, откуда знать это мне, простому рулевому…

– И то сказать, крепко сработано, – с усмешкой согласился Барбюс. – Поди, уходя, они просто захлопнули двери, потому как не вижу, чтоб попытки подобрать ключик привели к чему путному.

Мы задержались ненадолго, пока наши спутники не проверили показания своих счетчиков. Уровень микрорадиации практически равнялся нулю. Потом мы включили нашлемные фонари на полную мощность и через взломанную дверь вошли в колоссальный зал, который мог бы служить залом аудиенций у богов. Под потолком безжизненно зависли в паутине направляющих и проводов пустые трамваи-монорельсы, явно спроектированные для перевозки существ, сильно отличающихся от людей. Мы с Барбюсом сверились со своей книгой.

– Следующая, – сказал Барбюс. Я согласно кивнул.

Следующая дверь – точнее, серия дверей более человеческого размера за искореженной бронеплитой, давным-давно вскрытой с помощью какого-то гидравлического тарана – вела в просторный, но более подобающий человеческим размерам вестибюль. Несколько трамваев поменьше терпеливо, как это могут одни только машины, ожидали пассажиров, покинувших крепость тысячелетия назад. Рельсы, к которым они были подвешены, также уходили в зияющие чернотой туннели, однако наши археологи уделили им больше внимания, так как по меньшей мере часть их была разведана и нанесена на схемы. Амброз снабдил меня великолепным комплектом карт. За время перелета из Аталанты я загрузил эту информацию в компьютеры всех скафандров, так что схемы можно было проецировать на забрала шлемов.

Мы потратили несколько циклов на то, чтобы сориентироваться, потом трое полицейских со счетчиками направились в туннели, ведущие к основным помещениям. Двое других остались дежурить в зале, а мы с Барбюсом двинулись по туннелю в зону, более других напоминавшую энергоблок.

Туда мы добирались почти два метацикла. Ориентир – трамвайный рельс, напоминавший в разрезе пятиконечную звезду – висел в нескольких иралах над нашими головами, при этом похожие на кочергу подвесы заделывались, похоже, в толщу скалы. В одном месте стены туннеля потемнели от гари, а часть кабелей так и осталась порванной в результате какой-то серьезной аварии. Похоже, здесь столкнулись лоб в лоб два трамвая – не иначе, древние обитатели крепости были подвержены лихачеству ничуть не меньше, чем мои современники. И все это время меня не оставляло ощущение того, что вот-вот из-за поворота вынырнут огни несущегося нам навстречу трамвая. Динь-динь… Береги свою задницу…

Как и обещала карта в компьютере моего скафандра, дверь напротив пятой трамвайной остановки оказалась вскрыта каким-то гидравлическим механизмом. Археологи – во всяком случае, те, что обследовали эту крепость – явно преуспели больше в разрушении, нежели в сохранении ее для истории. Впрочем, что понимаю в археологии я, простой рулевой? Тем не менее все эти повреждения меня изрядно раздражали.

Следуя подсказкам наших компьютеров, мы успешно пробрались по замысловатому лабиринту коридоров и пандусов и наконец дошли до трех больших сводчатых помещений – таких высоких, что лучи нашлемных фонарей едва достигали их верхней точки. Помещения располагались в вершинах правильного треугольника и соединялись проходами, достаточно широкими, чтобы разместить по их стенам целые батареи больших распределительных щитов. Помещения оказались пусты, а генераторы (которые, по моему разумению, находились в них раньше) – демонтированы, однако пучки кабелей вели к тому, что я определил как резервные источники энергии. Казалось, покидая крепость, древние инженеры рассчитывали вернуться когда-нибудь с новым, более современным оборудованием.

Еще больший интерес представлял собой целый блок смежных с этими помещений, в которых размещались системы управления энергетикой крепости. Впрочем, только в одном из них стояли в три ряда пульты, и вид они имели такой, словно на протяжении последней тысячи или около того лет они не заинтересовали никого, включая и археологов-разрушителей. Те немногие тумблеры, верньеры и кнопки, что на них имелись, явно создавались в расчете на руки человекоподобных существ, однако большая часть контрольных дисплеев пряталась под темными стеклами, так что понять их назначение я не мог. Возможно, они подсвечивались во время работы и соединялись с центром управления, расположенным где-то в другом месте.

Барбюс тем временем изучал висевшую на стене схему, такую огромную, что его нашлемный фонарь мог высветить не больше одного ее сектора за раз. Я вспомнил, что в той голокнижке, что дал мне перед своей ужасной смертью Амброз, о ней говорилось.

– Ну, и что ты об этом думаешь? – спросил я его.

– Честно говоря, адмирал, покуда не знаю, – признался гигант. – Навроде как блок-схема какая.

– Может, схема сети? – предположил я, направив луч своего фонаря на соседний сектор.

– Чтой-то в этом роде, – рассеянно согласился он. – На разводку электропитания смахивает. – Он ткнул пальцем в большой, расположенный в центре значок: три окружности, объединенные треугольником, от которых отходили основные пучки кабелей. – Кажись, эти три круга означают те три комнаты, что мы проходили по дороге сюда.

Я кивнул.

– Ну, раз так, – задумчиво произнес Барбюс, – сдается мне, бригада хоть вполовину обученных электриков приведет эту крепость в чувство без особого труда. Да и машины эти ихние вроде как годны к работе. – Он упер руки в бока и покачнулся на пятках, словно читая лекцию. – Окромя тех, что трогали археологи, конечно – тем место разве что на свалке. Ну и еще то, что воздуха и света здесь не было: значит, и разлагаться здесь ничего не могло.

Что ж, это звучало убедительно, хоть я, конечно, не электрик. Ну конечно, я знаю то, что мне необходимо для управления звездолетом – возможно, даже чуть больше: все-таки не первый год в космосе. Однако Барбюс – совсем другое дело. Наставниками его были лучшие профессора с Содески, так что в разных там устройствах он разбирался не хуже инженера. Он внимательно вчитывался в схему, снова и снова проводя по ней лучом своего фонаря. В конце концов он вздохнул и включил записывающее устройство своего скафандра.

– Пошлю-ка я, пожалуй, кой-какие голокартинки нашим умникам с лабораторий, что на Астериосе-Протее, – сказал он. – Ежели я не ошибаюсь, мы оживим эту штуковину раньше, чем кто и надеялся.

Через несколько метациклов мы, как и было условленно, вернулись на поверхность. Проверки оснащенных счетчиками полицейских показали, что крепость совершенно необитаема. Доклады с остававшегося на орбите «невидимки» подтверждали, что за то время, что мы находились внутри, на поверхности ничего не изменилось – и не шевелилось. Что ж, вот бы так и дальше, подумал я, не забывая, однако, выводы из законов Вута, гласящие: дела идут наперекосяк в обратной пропорции к кажущейся легкости работы.

Тем временем мы с помощью остальных шлюпок с «невидимки» переправили на поверхность пятнадцать полицейских, составивших первый, временный гарнизон крепости. Одновременно с этим мы принялись обследовать наружные сооружения цитадели, впечатлявшие не меньше, чем те, что находились у нас под ногами. Мы нашли несколько просторных ангаров и складских помещений, явно спроектированных для хранения крупных предметов и хорошо защищенных толстенной броней. Ни одно из них не было заперто снаружи, зато все двери, ведущие из них во внутренние помещения крепости, оказались на замке. Я не имел ни малейшего представления о том, что хранилось здесь раньше, зато для того чтобы прятать здесь «Звездные Огни» и бронированные штурмовики, они подходили идеально.

Те из нас, кому предстояло возвращаться на Авалон, провели ночь на борту «невидимки», а рано утром снова вылетели на астероид посмотреть, как там идут дела у остальных. Я невольно усмехнулся: сорвиголовы, которых мы завербовали на это ответственное задание, похоже, получали от него удовольствие! Они успели соединить свои индивидуальные пузыри в некое подобие большой палатки, а когда мы вошли к ним через один из шлюзов, они как раз разливали по кружкам очень даже недурной кф'кесс. Я собрался было подняться наверх и осмотреть одну из батарей разлагателей, когда через рацию дежурного полицейского ко мне пришел вызов с «невидимки».

– Личная, совершенно секретная КА'ППА-грамма адмиралу Бриму, с пометкой «срочно»!

– Спасибо, – передал я на корабль. – Возвращаюсь немедленно. – Я повернулся к Барбюсу. – Что, летишь со мной?

– Я тут, пожалуй, огляжусь еще немного, адмирал, – ответил он.

– Ладно, тогда встретимся на борту, – сказал я, забираясь в шлюпку. Через двадцать циклов я уже входил в рубку связи «невидимки».

2ИВХГЖ14ЮЮКЛВНХЙВОВО Е32ЮЮ85215ФУ

(СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО «САПФИР»)

ОТ: ДЖ. УИЛЬЯМС, КПТ, БАЗА ИМПЕРСКОЮ ФЛОТА АТАЛАНТА

КОМУ: В. А. БРИМУ, КАДМ, БОРТ НЕВДМ Б-908

1. РАЗВЕДИСТОЧНИКИ АВАЛОНЕ СООБЩАЮТ ПРЕДСТОЯЩЕМ ВЫХОДЕ КОНВОЯ ТОРОНДЦЕВ СОСТАВЕ МИНИМУМ 8 СКОРОСТНЫХ ТРАНСПОРТОВ ВОЙСКАМИ СНАРЯЖЕНИЕМ ПЛЮС ОХРАНЕНИЕ КУРСОМ ФЛЮВАН-НУТЧК РАСЧЕТНОЕ ВРЕМЯ СТАРТА 12 СТАНДАРТНЫХ ДНЕЙ ТЧК 2. ПОЛУЧЕННАЯ ДЕПЕША АДМИРАЛТЕЙСТВА РЕКОМЕНДУЕТ ПЕРЕХВАТ СИЛАМИ БАЗЫ АТАЛАНТА ТЧК 3. НУЖДАЮСЬ ИНСТРУКЦИЯХ ТЧК

(КОНЕЦ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО «САПФИР»)

2ИВХГЖ14ЮЮКЛВНХЙВОВО Е32ЮЮ85215ФУ

За всю мою жизнь мне еще не приходилось получать составленного в более деликатных выражениях послания, на деле гласившего: «Немедленно тащи свою задницу сюда и принимай командование!» Источники Барбюса, как всегда, не ошибались: Джим Уильямс был подлинным сокровищем. Я отослал ему по КА'ППА-связи подтверждение получения его депеши и отдал приказ всем отлетающим обратно немедленно подниматься на борт.

Барбюс прилетел с последней шлюпкой. Он сказал, что поработал еще в загадочном энергоблоке, собирая дополнительную информацию. Приятно было видеть моего старого друга столь увлеченным работой; он неплохо потрудился над своим образованием.

Обратный перелет в Аталанту прошел без приключений – с одним весьма неприятным исключением. Где-то на первой трети нашего предположительно пустынного маршрута мы засекли целых восемь дальних патрульных кораблей торондцев – слишком много, чтобы считать это простым совпадением. Ни один из них, впрочем, не испускал N-излучения, способного сбить настройку приборов, делающих наш корабль невидимым для противника: они улавливали лучи неприятельских систем обнаружения, обрабатывали их в мощных бортовых процессорах и отсылали обратно противнику так, словно нас нету в помине.

Однако одно уже то, что столько неприятельских судов патрулируют в секторе, который не должен был бы представлять для противника особого интереса, лишний раз напомнило мне о том, как важно соблюдение мер секретности в военное время. Я мало сомневался в том, что и торондцы, и облачники неплохо осведомлены о наших планах относительно Гонтора; иначе с какой стати они расправились тогда с Дейтоном? Это делало еще более сложной стоявшую передо мной задачу: как закрепиться в старой крепости или, если уж на то пошло, как перебросить на нее целую армию для вторжения? Уж никак не перевозя ее на «невидимках» по двадцать – двадцать пять полицейских за рейс!

Впрочем, всему свое время. Худо-бедно, я разместил в крепости квартирьеров, так что процесс, можно сказать, пошел, и быстрее он не пойдет, как бы я ни пыхтел. Первый конвой вылетит с Авалона через восемь дней – сначала на Бралтар, потом – через Аталанту – на Гон-тор. Вот так всегда: дают тебе вроде как дополнительную работу, а она на поверку оказывается важнее основной;

Вот она, флотская жизнь, как бы Там ни расписывали ее вербовщики…

* * *

– Я подумал, что вы там недогружены работой, – крикнул мне Уильямс, стоило мне сойти с трапа и в первый раз за неделю с лишним набрать полную грудь свежего воздуха. – Испугался, что вы заскучаете, адмирал, вот и отбил вам ту депешу. – Он усмехнулся. – Готов поспорить, вам и так не терпелось домой.

– Я бы не ставил на это последние деньги, – с хитрой ухмылкой возразил я, глядя на Барбюса – тот бегом бросился к трамваю, чтобы немедленно переслать информацию на Авалон. – У нас серьезные неприятности. – Я и впрямь не имел ни малейшего представления о том, как наладить транспортный мост между Аталантой и Гонтором.

Допустим даже, что мне удастся разместить на Гонторе одну-две эскадрильи «Звездных Огней» – если переброшу их туда незаметно для противника. Но даже в этом случае транспортным судам придется целые сутки идти без серьезного прикрытия, И еще, конечно, надо было что-то делать с этим торондским конвоем. Благодарение Вуту, с такими мелочами могут справиться и люди вроде Ла-Салля.

Я забрался в глайдер к Уильямсу, и он рванул в сторону штаба.

– Ну и как там? – поинтересовался он.

– Чертовски впечатляюще, – ответил я. – Идеальное место для размещения сил вторжения. Вот только проблема в другом.

– Как их туда доставить? – предположил Уильямс.

– Как их туда доставить целиком, – поправил я его, поморщившись. – У нашего «невидимки» на дорогу до Гонтора ушло три дня, а ведь скорость у него примерно такая же, как у конвоев с Авалона. Если у нас не будет кораблей сопровождения с большим радиусом действия, конец пути им придется идти без охраны – двое полных суток, никак не меньше. И не только отсюда на Гонтор, но и сюда с Бралтара. И уж тогда-то торондцы их пощиплют как следует.

Уильямс согласно кивнул.

– А как насчет тех обещанных карескрийцев?

– Даже если они и прибыли бы сюда сегодня, у них нет боевого опыта, – пожал я плечами. Всему свое время, и главной моей задачей теперь будет закрепиться на Гонторе, пока ничего не произошло. – Вам не удалось найти никакого транспортника, согласного ходить на Гонтор? – спросил я.