Текст книги "За пределами просветления"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 41 страниц)

– Вы немного опоздали, – ответил Гаутама Будда. – Если бы это произошло десять лет назад, вы бы не вернулись домой живыми. Я тоже воин. Здесь было бы кровопролитие, ни один человек в этой толпе не остался бы в живых. Но вы немного опоздали.

Как раз перед этим мы были в другой деревне, и там люди встретили нас сладостями и фруктами. А мы сказали: «Мы принимаем пищу только один раз в день, и мы уже ели сегодня, поэтому будьте так любезны, отнесите все это обратно. Мы благодарны вам». Как вы думаете, что они сделали с этими сладостями и фруктами?

Кто-то сказал:

– Должно быть, они разделили их между собой, должно быть, они сами съели их.

– Вы разумные люди, – сказал Будда. – Поступите так же: все, что вы принесли, я не принимаю – оставьте это себе. Ведь, если я не принимаю ваши оскорбления, вы не можете оскорбить меня, это двухсторонний процесс. Вы можете говорить что угодно, но если я не принимаю это, вы просто сотрясаете воздух. Так что идите по домам и говорите все это друг другу, наслаждайтесь. А я приду снова через два дня, будьте готовы.

Они были потрясены, и они не могли поверить – что это за человек? Когда люди Гаутамы Будды продолжили свой путь, Ананда сказал Будде:

– Это уже слишком. Были моменты, когда я был готов наброситься на них с кулаками! Только ради тебя я сдерживал это искушение.

Будда сказал – запомните это – он сказал:

– То, что говорили эти люди, не причинило мне боли. А то, что говоришь ты, меня ранит. Ты находишься рядом со мной столько лет, и все же ты недостаточно осознан, чтобы знать, что принимать, а что не принимать? Разве ты не видишь разницы?

Я не хочу, чтобы вы стали посланниками, я хочу, чтобы вы стали посланием.

А это возможно только в том случае, если вы совершенно эгоистичны. Поэтому, прежде чем начать помогать другим, вы должны помочь самим себе, прежде чем начать делать просветленными других людей, вы сами должны стать просветленным.

Вот что в моем понимании значит быть эгоистичным.

Все, что вы хотите распространять, должно быть вашим живым опытом.

Третий вопрос:

Ошо,

Эти дни здесь с тобой, несомненно, являются самыми прекрасными в моей жизни. Ничего не надо делать, так много времени для того, чтобы молча сидеть в саду, в своей комнате и наблюдать за тем, как деревья танцуют на ветру, сверкая в солнечных лучах… Так много красоты.

Мой ум наконец-то привыкает к идее, что он должен быть отключен. Я так спокоен, так счастлив. Сейчас, сегодня, снова двигаясь внутрь по этому пути безмолвия, когда мои мысли уплывают прочь и меня окружает пустота, я осознаю внутри себя некое напряжение, как будто я держусь за что-то.

Скажи, за что я держусь и как мне отпустить это?

Нетрудно понять, за что ты держишься, что за едва уловимое напряжение скрывается внутри тебя.

Ты чувствуешь себя таким спокойным, таким тихим, таким блаженным, как никогда раньше. Следовательно, где-то рядом с этим внутри тебя должен прятаться страх: скоро ты уедешь отсюда – останутся ли при тебе этот покой, эта тишина, это блаженство? Или, как только ты окажешься вдали от меня, все это исчезнет?

Этот страх сидит не только в тебе, он в уме каждого ученика, потому что когда ты находишься здесь – это одно дело, а когда ты вернешься на рыночную площадь, в мир, то он покажется тебе еще более жалким, еще более гнетущим, чем раньше, поскольку у тебя теперь есть с чем сравнивать.

Представь, что ты стоишь на обочине дороги, а мимо проносится машина с включенными фарами. На мгновение тьма исчезает. Машина проехала, но вот что странно: после того, как она проехала, тьма становится еще более густой, чем она была до появления машины. Ты увидел свет. Теперь тебе есть с чем сравнивать.

Этот страх естественен.

С ним можно сделать только одно, а именно: не подавлять его, а позволить ему выйти на поверхность. Ты подавляешь его, поэтому и не понимаешь, что тебя беспокоит где-то внутри. Позволь ему выйти на поверхность. Переживи и этот страх тоже.

Прими этот страх и прими вызов этого страха. Скажи своему уму: «Неважно, где я нахожусь. Все, что я пережил, – это мое переживание, и я могу создать его снова».

Возможно, этот страх был спровоцирован моим присутствием, но это не мое переживание, это твое переживание.

Глубоко уясни себе, что это твое переживание, оно не имеет ко мне никакого отношения. Возможно, я и был катализатором, но переживание твое.

И теперь, раз уж оно случилось, ты можешь создавать его снова где угодно в мире. Возможно, сначала тебе будет немного трудно, потому что ты привык связывать его с моим присутствием. Но оно не зависит от моего присутствия.

Это точно так же, как если ты зажигаешь одну свечу от другой – как только свеча зажжена, это уже ее собственное пламя. Конечно, вначале ее нужно поднести достаточно близко к пламени другой свечи, но как только она загорается, у нее уже есть свое собственное пламя, она больше не зависит от другой свечи.

И когда ты уйдешь, ты испытаешь то, о чем я говорю, – только дай этому шанс. Не принимай решение: «Теперь этого не может случиться, потому что рядом нет мастера».

Мастер был нужен для того, чтобы заставить тебя осознать, что это – нечто внутри тебя.

Теперь ты увидел это. Где бы ты ни оказался, закрывай глаза, и ты сможешь воссоздавать эту тишину, эту красоту, это блаженство. Ты можешь даже воссоздавать присутствие мастера – это самое трудное, но не невозможное. Это зависит от того, насколько интенсивна твоя любовь, насколько глубоко твое доверие. Но не нужно сразу же браться за это.

Сначала попробуй то, что ты можешь создавать внутри себя. И когда ты научишься создавать что-то внутри себя, тогда ты сможешь провести потрясающе прекрасный эксперимент по созданию присутствия мастера.

Поэтому не беспокойся, просто выведи свой страх на поверхность.

И этот страх сидит не только в тебе, он сидит в каждом. Это в природе вещей. Так что не придавай ему слишком большого значения, просто прими его как естественный феномен, который исчезнет благодаря твоим небольшим экспериментам вдали от меня.

Я гарантирую, что он исчезнет. Я гарантировал это тысячам моих саньясинов, и страх исчез из их жизней. Нет никаких оснований для того, чтобы он не исчез из твоей жизни тоже. Принципы те же самые, нет никаких исключений.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Мне кажется, что я большую часть времени очень неосознанна, я просто вовлечена в жизнь и люблю проживать ее.

Когда ты говоришь о тотальности и интенсивности поиска и о том, что все остальное не имеет значения, о том, как важно ни на что не отвлекаться, я боюсь, что мне это никогда не удастся.

В моем сердце я чувствую, что все остальное действительно не имеет значения, и все же я не живу в этом осознавании все время и во всякой ситуации.

Будет ли это хорошо для меня – стараться привносить это осознавание в каждое мгновение, даже если это потребует интенсивных усилий? Если ты чувствуешь, что это хорошо для меня, тогда я буду стараться делать это, хотя я боюсь, что могу утратить какую-то часть веселья, спонтанности и легкости жизни, и к тому же я не знаю, смогу ли я справиться с этим.

Этот вопрос важен для всех. Ведь я говорю для огромного количества людей – не только для тех, кто присутствует здесь, но и для тех миллионов людей, которые не присутствуют здесь, но услышат мои слова или прочитают их.

Это становится очень трудным делом, так как все люди разные. Нельзя найти двух одинаковых людей. И есть опасность, что вы можете начать делать нечто такое, что не предназначено для вас.

Нужно запомнить один простой критерий: все, что воспринимается вами как хорошее – блаженное, спокойное, спонтанное, случающееся само собой, – это и есть ваш путь.

Но мне приходится говорить также и с теми людьми, для которых ничего не бывает спонтанным, для которых самое трудное – это расслабиться, для которых самое невозможное – это просто сидеть и ничего не делать. Им тоже нужна моя помощь. Им я говорю: «Живите с тотальной интенсивностью, с тотальным усилием», – потому что это самое легкое для них. А все легкое близко к истине.

Для тебя это не было бы самым легким делом. Тебе пришлось бы делать усилие вопреки самой себе, это не было бы естественным, это не было бы спонтанным. Ты бы насиловала себя, и это уничтожило бы всю красоту, покой и тишину, которые ты уже переживаешь.

Если ты переживаешь тишину, покой, некую прекрасную энергию через спонтанность, через расслабление, через позволение, тогда это и есть твой путь.

Каждый должен найти то, что близко его сердцу.

Я говорю для многих людей самых разных типов.

Вы должны выяснить, что правильно для вас. Если вы начнете делать все, что я говорю, возникнет большая путаница.

Просто делайте то, что подсказывает вам ваше сердце.

А сердце никогда не ошибается, запомните это. Ум может быть правым, может быть неправым. Сердце же всегда право, оно не может быть неправым.

Поэтому, когда ваше сердце чувствует себя в ладу с чем-то, тогда отдавайтесь этому – полностью. Тогда не оглядывайтесь назад и не беспокоитесь о том, что делают другие. Пусть они занимаются своим делом, а вы занимайтесь своим.

Поскольку религии прошлого делали упор только на одном методе, то, естественно, каждая религия стала соответствовать только одному типу людей. Именно поэтому на Земле существует триста религий.

А я хочу, чтобы была только одна религиозность.

Все эти триста религий обладают своего рода истинностью и своего рода действенностью. Но они являются специализациями определенного метода, применимого к определенным людям, – и это сделало весь мир нерелигиозным.

Например, усилие – это путь для Махавиры. Даже упомянуть слово «позволение» – значит способствовать лени. «Махавира» – это не его имя, его имя было Вардхамана. Его называют Махавирой, потому что его подход заключается в том, что истина должна быть завоевана. Это не любовная история, это битва. И Махавира выиграл эту битву, вот почему его называют великим воином. «Махавира» означает «великий воин».

И это создает затруднения. Его метод подходит только для определенного типа людей – для воинов. Но из-за его учения его последователям – которые происходили от кшатриев, касты воинов в Индии, – пришлось оставить свою профессию воинов, поскольку она связана с насилием.

И они оказались в беде – что делать? Они не могли стать браминами, потому что брамином можно только родиться. Нельзя стать брамином, изучив что-либо или совершив что-либо, это невозможно. Брамином только рождаются, нельзя быть посвященным в брамины. Так что эти люди не могли быть браминами.

Эти люди не могли быть и шудрами, неприкасаемыми, потому что они принадлежали к высокой касте индусов, второй после браминов. У них была своя гордость.

Единственным выходом для них было стать торговцами. Поэтому все джайны в Индии – торговцы. Они не могли стать земледельцами, садовниками, ведь, занимаясь земледелием или садоводством, им пришлось бы вырубать деревья – а это насилие, потому что деревья живые. Так что все другие сферы деятельности отпадали.

Но эти деловые люди не получили такую подготовку, как Махавира. В юности его учили тому, как быть воином, бойцом, и он привнес свои бойцовские качества в свой поиск истины. А эти деловые люди не были подготовлены для борьбы.

Если кто-то придет и скажет, что истину можно купить, они будут готовы! Но то, что «истина должна быть завоевана», – это кажется им недостижимым. Завоевать… Это за пределами их возможностей.

Все, на что они способны, – это поклоняться Махавире. Прошло две с половиной тысячи лет, а джайны так и не смогли дать миру еще одного человека такого же масштаба, как Махавира. В чем же причина?

Он представлял собой один тип, и он проповедовал для одного типа людей, но так случилось, что те, кто последовал за ним, не были людьми этого типа и не могут ими быть. Поэтому они пребывают в состоянии неопределенности, они не могут никуда двигаться.

Бизнесом они могут заниматься. И они создали самые прекрасные храмы в Индии, самые прекрасные статуи. Они могут поклоняться. Но воевать? Это просто невозможно.

Итак, странный феномен… Учитель, за которым они последовали, был человеком другого типа. Они были поражены его уникальными качествами, он был человеком из стали. Но его последователи могут только восхвалять его: они не могут совершить то, что совершил их учитель. И так обстоит дело не только с джайнами, такова ситуация в каждой религии.

И нет необходимости, чтобы ваш ребенок был такого же типа, что и вы. Но по какому-то несчастью мы приняли идею о том, что религия дается нам с рождением. Это просто глупо. Это как если бы сын врача становился врачом потому, что он родился в семье врача. Ему не надо учиться в медицинском колледже – зачем? Ведь если он – сын врача, жена которого тоже врач, то нет никаких проблем – он прирожденный врач, это у него в крови, ему не нужен никакой диплом.

Хорошо, что мы так не поступаем.

Но в религии мы придерживаемся именно этого.

Я встречал людей, которые от рождения принадлежат к религии, не допускающей набожности. Такая религия не для людей набожного типа, но кто-то, принадлежащий к этой религии, относится к набожному типу. Кто-то относится к такому типу людей, которые легко принимают негативный подход, а для кого-то другого негативный подход просто невозможен: если он не увидит ничего позитивного, он не сможет сделать ни одного шага.

Мое собственное предложение таково: религия не должна определяться по рождению, человек сам должен выбирать религию в соответствии со своими чувствами. Где бы он ни почувствовал, что ему хорошо, что он растет, что ему радостно, где бы он ни почувствовал некое магнитное притяжение, – это и есть его путь. Неважно, та ли это религия, которая ему досталась от рождения, или нет, это – религия, для которой он родился.

Но это возможно только в том случае, если все будут освобождены от религиозного рабства, если мы будем позволять нашим детям знакомиться со всеми религиями, со всеми методами. И если мы будем советовать им общаться с самыми разными людьми: «Посещайте разные храмы, посещайте разные школы, посещайте разных мастеров – и ищите свой путь». И в каком бы месте они ни почувствовали, что они получают поддержку, родители должны благословить их на то, чтобы они продолжили этот путь.

Неважно, если вы чувствуете, что получаете поддержку в обществе мусульманского суфия, неважно, если вы чувствуете, что получаете поддержку в обществе буддийского монаха, – все должно решаться вашим сердцем.

А сердце никогда не поведет вас по неправильному пути. Если вы будете позволять ему, оно будет давать вам ясные указания, что вы находитесь на правильном пути. Покой, тишина, блаженство, благословение – всего этого вам будет даваться все больше и больше, а ваш диапазон будет становиться все шире и шире.

Пятый вопрос:

Ошо,

Кто является благословенным?

Тот, кто спит в тебе, и есть благословенный, но, к сожалению, он спит и похрапывает.

Его надо разбудить, и как только твое спящее сознание станет бодрствующим, ты начнешь испытывать блаженство. Наивысший пик твоего блаженства даст тебе чувство, что ты выходишь за пределы человеческого. Это и есть момент, когда ты благословенен, ты становишься частью вселенского блаженства.

Но люди так крепко спят.

Я так много натерпелся от людского сна. Мне пришлось много путешествовать по Индии; в основном я ездил в отдельном купе с кондиционером, хотя там мог оказаться еще один человек. Но иногда отдельных купе не было, и мне приходилось ехать в четырехместном купе.

Однажды я ехал из Калькутты в четырехместном купе. Я видел много храпящих людей, но эту троицу я никогда не забуду. У них была некая гармония: сначала храпел один, а двое других молчали, затем, когда он умолкал, второй начинал храпеть громче, чем первый, а двое других молчали. А когда второй умолкал, начинал храпеть самый громкий из троицы, а двое других молчали. И это продолжалось по кругу.

Я слушал это целый час, а затем сказал: «Это невыносимо. Я не хочу вмешиваться ни в чью жизнь, но эти трое вмешиваются в мою жизнь».

Поэтому, когда третий умолк, я захрапел так громко, что все трое проснулись. Они увидели, что я храплю с открытыми глазами, и не могли поверить в это… Они посмотрели друг на друга, словно спрашивая: «Что это за человек? Он храпит с открытыми глазами». А я даже не моргал. Все трое поднялись со своих мест и приблизились ко мне.

Я сказал:

– Послушайте, если вы хотите спать, прекратите храпеть. Иначе я не дам никому из вас заснуть.

– Но вы не спите, так почему же вы храпите? – спросил один из них.

– А что мне еще делать? – ответил я. – Ведь я не могу заснуть, поэтому не возникает вопроса о том, чтобы сначала заснуть, а потом храпеть. Вы же не даете мне заснуть! Сначала дайте мне заснуть. Тогда, может быть, я войду в гармонию с вами, что-то может случиться, но сначала дайте мне заснуть. И как это вам удается?

– Мы – братья, – ответили они.

– Вы – великие братья, – сказал я.

– Что поделаешь? – стали они объяснять. – Это такой непростой вопрос даже в нашей семье. Наши жены не спят с нами в одной комнате, нам троим приходится спать в одной комнате. Поэтому постепенно у нас и возникла некая гармония.

Я сказал:

– Все это замечательно, но только за одну ночь мне будет очень трудно войти в эту гармонию. Надо что-то придумать.

Итак, мы остановились на том, что я посплю несколько часов, а они поиграют в карты, затем они снова заведут свою гармонию, а я буду сидеть и слушать. Но слушать их было просто удовольствие, потому что… Как они умудрялись спать?

Каждый несет в себе благословенного, но его надо разбудить.

Благословение – это не какой-то талант. Это не то же самое, что быть музыкантом: некоторые люди – музыканты, но все не могут быть музыкантами. Некоторые люди – художники, но все не могут быть художниками. Некоторые люди являются поэтами, танцорами, актерами, писателями – это таланты.

Благословение – это не вопрос таланта. Это сама ваша природа.

Это само ваше естество, присущее вам внутреннее качество.

Вам решать, как долго вы хотите оставаться несчастными и спящими, – вы свободны. Как только вы решите, что с вас этого довольно, у вас будут такие же переживания, как у Гаутамы Будды, или Рамакришны, или Раманы Махарши – это люди, не обладающие каким-либо талантом. Кабир, Раидас или Фарид – это люди, не обладающие каким-либо талантом, они просто обыкновенные человеческие существа. Но что касается их блаженства, они достигли той же вершины, что и Гаутама Будда.

Это ваше право по рождению.

Глава 15. Мастер и ученик: тайна, не поддающаяся объяснению

Первый вопрос:

Ошо,

Каждый раз, когда люди спрашивают меня: «Кем в твоей жизни является Ошо?» – я отвечаю, что ты – мой мастер. Но люди не понимают, даже если я пытаюсь что-то объяснять им. В чем причина? Почему мне не удается это объяснить?

Жизнь прекрасна, потому что в ней есть много такого, что нельзя объяснить.

Это было бы бедствием, если бы жизнь состояла только из тех вещей, которые можно объяснить.

Только представьте себе на мгновение: если бы все можно было объяснить, то не было бы никакой тайны, не было бы никакой поэзии, не было бы никакой загадки. Тогда все было бы совершенно однообразным и скучным.

Жизнь не скучна, потому что в ней есть измерения, которые вы можете продолжать исследовать и никогда не прийти к их объяснению. Вы можете многое пережить, и тем не менее даже то, что вы пережили, не может быть переведено в слова.

Вы влюбляетесь. С тех пор как появился первый человек, миллионы людей, должно быть, влюблялись, но любовь до сих пор остается тайной, вы не можете свести ее к знанию. Как только вы пытаетесь свести ее к знанию, она выскальзывает из ваших рук. И это хорошо, что она настолько чудесна, что, поколение за поколением, миллионы людей проходят через это переживание; они знают, что такое любовь, и тем не менее они не могут сказать, что это такое.

Все, что можно пережить, не обязательно можно объяснить, а все, что можно объяснить, не обязательно можно пережить.

Математику можно легко объяснить, но нет никакого соответствующего переживания. Науку можно легко объяснить, но даже самого великого ученого его знания не трансформируют. А какой-то никому не известный поэт не только дает рождение поэзии, но и сам проходит через глубокую революцию, перерождение. Его поэзия – это не просто сочетание слов, это сок самой его жизни.

Величайшие поэты не в состоянии объяснить свою собственную поэзию.

Однажды профессор литературы спросил у Кольриджа…[7]7
  Кольридж С. Т. (1772–1834) – английский поэт, философ, литературный критик. – Примеч. ред.


[Закрыть] Профессор преподавал в университете, и в одном из стихотворений Кольриджа он наткнулся на место, смысл которого вызвал у него сомнения. Он был искренним человеком. Он сказал студентам:

– Вам придется подождать хотя бы один день. Кольридж живет недалеко от меня, я спрошу у него, что он имел в виду.

В тот же вечер профессор отправился к Кольриджу. Поэт сказал:

– Вы немного опоздали.

– Что значит опоздал? – удивился профессор. – Вы же еще живы.

– Дело не в том, жив я или нет, – ответил Кольридж. – Когда я писал эти строки, их смысл знали двое, а сейчас знает только один.

Естественно, профессор сделал вывод, что этим одним не мог быть никто, кроме Кольриджа. Он сказал:

– Стало быть, я все же не опоздал. Скажите мне, каков смысл этих строк.

– Вы так и не уловили суть, – ответил Кольридж. – Когда я написал эти строки, их смысл знали двое – Кольридж и Бог. Сейчас знает только Бог!

Я и сам задавался этим вопросом. Много раз я перечитывал эти строки и спрашивал себя: каков их смысл? Они великолепны! Но смысл их неуловим. Кажется, вот-вот вы поймаете его, а он исчезает, подобно порыву ветра. Мне очень жаль. Да, это я написал эти строки, и я знаю, что в них есть некий смысл, я чувствую это. Но вы должны простить меня. Я даже себе не могу его объяснять, как я могу объяснять его вам?

И так обстоит дело не только с поэзией. Все значительное в жизни…

Пикассо обычно очень злился, когда кто-то спрашивал его о смысле его картин. А он не был злобным человеком. Он был прекрасным, любящим человеком. Но когда его спрашивали о смысле его картин, это задевало его за больное место.

Он сразу же выходил из себя. Он говорил: «Странно! Никто не спрашивает розу о том, какой в ней смысл. Никто не спрашивает звезды, какой в них смысл. Никто не спрашивает летящую птицу, какой в ней смысл. Никто не спрашивает восход или закат, какой в них смысл. Люди просто наслаждаются красотой, до смысла никому нет дела. Чего вы хотите от меня? Я – бедный художник. Я только могу сказать, что картина прекрасна. Но это не ее смысл, это ее воздействие на чувствительное существо».

Смысл рационален. А переживание тайны лежит за пределами рационального.

Твой вопрос важен, и, должно быть, этот вопрос волнует многих других учеников.

Люди спрашивают тебя, какая связь существует между тобой и мной. Когда ты просто говоришь, что я – твой мастер, этот ответ не удовлетворяет ни их, ни тебя. Как он может удовлетворить их, если он не удовлетворяет даже тебя? Ведь это совсем не те отношения, которые существуют между тобой и твоим отцом, между тобой и твоей матерью, между тобой и твоим братом. Стоит тебе сказать, что кто-то является твоим отцом, и всем все ясно. Никто больше не пристает к тебе с вопросом: «Что ты подразумеваешь под отцом?»

Связь с мастером не относится к той же категории, что и все другие связи. Она отличается по сути. Это – любовь, но не только любовь. Это – любовь, основанная на доверии.

Любовь сама по себе необъяснима, а в этом случае она сочетается с еще большей тайной. Доверие – нечто абсолютно из иного мира.

В этом мире все полны недоверия. Даже в тех людях, которые любят друг друга, нет доверия. Есть друзья, которые могут, если необходимо, отдать жизнь друг за друга, – но доверия нет. В средние века происходило такое…

В Европе был распространен весьма странный и отвратительный обычай. Когда воин отправлялся на войну, он надевал на свою жену особое приспособление, чтобы она не могла заниматься любовью с другими, запирал его на замок и увозил с собой ключ. Это было странное приспособление… Их и сейчас можно увидеть в музеях Европы.

Вы не можете доверять даже своей жене! И если вы не доверяете своей жене, неужели вы думаете, что нельзя подобрать нужный ключ? Ремесленники, которые изготавливали замки, также делали и запасные ключи!

Один принц собирался на войну. Он очень беспокоился из-за своей красивой жены. Он боялся, что, если потеряет ключ на войне, то всю оставшуюся жизнь не сможет заниматься любовью со своей собственной женой. Поэтому он решил, что отдаст ключ на хранение одному из своих лучших друзей. Они были так близки, что могли отдать жизнь друг за друга, поэтому о недоверии не могло быть и речи.

Он отдал ключ своему другу и сказал:

– Когда я вернусь, я заберу его назад. Так что береги его.

Не успел он отъехать и на полмили от города, как услышал, что за ним кто-то скачет. Он оглянулся и увидел своего друга, который кричал ему:

– Подожди!

Принц спросил:

– Что случилось?

Они расстались всего пять минут назад, и тогда все было в порядке. Друг сказал:

– Ты дал мне не тот ключ!

В этом мире совсем нет доверия.

Когда любовь соединяется с доверием, становится еще труднее объяснить то, что возникает в результате такого соединения. Это становится еще более таинственным.

И затем, когда любовь и доверие достигают оптимального уровня, появляется нечто, что можно назвать только «сдачей». Это не очень хорошее слово, но нет никакого другого слова, которым его можно было бы заменить.

Сдача превращает все это в нечто не от мира сего. Для этого невозможно найти никаких обоснований, никаких объяснений. Единственный способ таков: кто бы ни спрашивал вас об этом, говорите, что это подобно тому, как жаждущий человек находит в пустыне воду. Каждая клетка его тела – сама жажда, и вода утоляет эту жажду. Нисходит великий покой. Мастер – это не личность. Мастер – это только присутствие.

Если жажда неизвестного в тебе достаточно сильна, ты можешь напиться из этого присутствия и утолить жажду.

Каждому, кто задает тебе вопрос, говори: «Пойдем со мной. Есть некоторые вещи, которые нельзя объяснить, но я могу отвести тебя туда, где ты тоже сможешь их пережить. Сам твой вопрос показывает, что у тебя есть некий интерес – может быть, глубоко скрытое желание. Кто знает? Оно может разгореться в присутствии мастера. Кто знает? Когда ты будешь окружен последователями мастера, их любовью, их доверием, их самоотречением, когда ты окажешься в присутствии мастера, что-то может измениться в тебе. Одно можно сказать с определенностью: если что-то изменится в тебе, ты станешь таким же немым, как и я».

Прими свою немоту, но создай жажду поиска в человеке, который просит у тебя только словесного ответа. Используй эту ситуацию. Словесный ответ бесполезен. Просто скажи: «Я пережил нечто такое, что не может быть переведено ни на один язык, но я могу отвести тебя к реке. Ты сам сможешь напиться. Твое переживание будет единственным объяснением».

И я снова повторяю: жизнь прекрасна, потому что в ней есть так много необъяснимых измерений. В этом ее богатство. Если бы все можно было объяснить, жизнь утратила бы весь свой сок, вы бы пресытились, вам бы до смерти надоела жизнь, в которой все объяснено.

То, что происходит между мастером и учеником, является одной из вершин необъяснимых переживаний. Не разрушайте это объяснениями.

Это преступление – разрушать необъяснимое, низводя его до уровня объяснений, потому что вы совершаете убийство. Это можно сравнить с птицей, летящей в небе… Она так прекрасна в своей свободе, все небо принадлежит ей, все звезды принадлежат ей… никаких границ, никаких барьеров. Вы можете поймать птицу, можете сделать прекрасную золотую клетку и посадить в нее птицу. Но запомните: это будет уже не та птица, которая свободно летала в небесах под звездами. Внешне это та же самая птица, но не духовно – потому что где же свобода и где же звезды? Где небо? Ваша золотая клетка не может заменить то, что вы отняли у птицы. Она утратила свою душу.

То же самое происходит, когда ты пытаешься объяснить необъяснимое. Ты заключаешь это в клетку языка, слов – слова прекрасны, но душа исчезает.

Не делай этого. Я знаю, что тебе становится не по себе, когда кто-то спрашивает тебя, а ты не можешь ответить, – ты чувствуешь себя неловко.

Уж лучше чувствовать себя неловко, чем совершать преступление против тайн жизни. Говори тем, кто спрашивает: «Я чувствую себя неловко, потому что я не могу ничего сказать. Не то, чтобы я не хотел, – мне очень хотелось рассказать вам об этом, но не могу, потому что рассказывать об этом – значит убивать это. Я могу отвести вас к окну, через которое вы можете увидеть открытое небо, я могу отвести вас к этому человеку. Может быть, ваше сердце начнет танцевать так же, как танцует мое сердце. И в глубокой тишине вы поймете, что это значит для меня. Но только тогда, когда это начнет значить что-то и для вас».

Люди будут задавать тебе много вопросов. Используй их вопросы для того, чтобы приглашать их к свету, к блаженству, к истине.

Не отвечай, потому что ты не можешь ответить, и все, что ты будешь говорить, окажется бесполезным.

Противься искушению быть знающим. Прими свою неспособность сказать об этом. Но приглашай людей.

Может быть, один из десяти и придет. И кто знает – придя сюда, он может зажечься!

Второй вопрос:

Ошо,

Я стар, до приезда в Пуну я был буддистом более тридцати лет. Но тем не менее я чувствую себя так, как будто нахожусь в самом начале, – меня одолевает множество сомнений.

С другой стороны, нечто внутри меня знает о твоем безмолвии, и это нечто совсем не возмущается. Оно подобно некой мантии доверия. Но я не способен верить.

Пожалуйста, скажи что-либо о различии между доверием и верой?

Доверие и вера внешне очень похожи, но они являются диаметрально противоположными сущностями.

Вера – это фальшивая монета. Она претендует на подлинность, она пытается играть роль доверия.

Миллионы людей попадают в сети веры, потому что она дешева. Доверие же дорого, очень дорого.

Доверие стоит дорого, потому что оно связано с риском, опасностью. Оно предполагает, что вы открываетесь, становитесь уязвимыми для тех, кто может причинить вам вред. Вы отбрасываете все меры предосторожности. Вы будете беззащитны – вас можно эксплуатировать, обманывать, разрушать.

Каждый человек возводит вокруг себя оборонительную систему, чтобы защитить себя от других.

Жизнь – это конкуренция. Все стремятся к одним и тем же целям, и вы не можете оставаться любящими, сострадательными, добрыми в мире конкуренции, иначе вы будете неудачниками. В этом мире конкуренции преуспевают те, кто готов кого угодно принести в жертву, уничтожить любого. Они карабкаются вверх по головам других людей, как по ступеням. Их заботит только одно – успех.