Текст книги "Поцелуй шипов (ЛП)"
Автор книги: Беттина Белитц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)
– Висок находится на голове, Эли.
Я раздражённо застонала.
– Но не на затылке же, не так ли? Уж это я могу отличить, я ведь не такая безмозглая. Я только хочу знать, как такое может случиться.
– Никак. – Губы Пауля затвердели, а его взгляд стал стальным. – Такое не может случиться. Не просто так. Ты говоришь, это произошло наверху, в твоей комнате?
Я кивнула.
– Да. Посреди ночи. Я лежала на кровати.
– У него было с собой оружие, нож или что подобное?
– Нет! – мне пришлось сдержаться, чтобы не перейти на крик. – Никакого оружия, ничего. Марам не нужно оружие. Он даже не прикоснулся ко мне в том месте.
Пауль начал опять обследовать рану. В конце концов он убрал руки от моей головы и растерянно на меня посмотрел.
– Это выглядит как рана, которая была нанесена чем-то очень острым, твёрдым. Сильный удар о скалу или о камень, так что кожа лопнула ... Деревянный край твоей кровати не мог вызвать такой травмы. Он слишком тупой. Эли, скажи мне пожалуйста правду.
Теперь и мой взгляд стал холодным.
– Это я уже сделала. Можешь спросить Джианну; Она видела, что порез кровоточил сегодня ночью. И ещё кое-что, Пауль ... Я получила от Колина сообщение. Нам нужно поговорить об этом. Сейчас. С Джианной и Тильманном, но ни в коем случае с мамой. Могу я рассчитывать на тебя?
– Что ты собираешься сделать? – Голос Пауля прозвучал строго – а именно так, как должен звучать голос старшего брата, когда его младшая сестра была на грани того, чтобы совершить глупость. Но я также увидела в его глазах готовность выслушать меня, уже только потому, что он не делал этого долгое время и поэтому чуть не умер. Нет, потому что я чуть не умерла. В этот раз он не будет всё, что я скажу, категорично отрицать. Возможно он и дальше не будет признавать Колина, но меня послушает.
– Скоро всё узнаешь, – тихо успокоила я его. – И я не собираюсь делать это без тебя, хорошо?
– Что делать, Эли? О чём ты говоришь? – Пауль обхватил мой затылок, так что мне пришлось смотреть на него. Но я только вязла его руку, быстро её поцеловала и провела к остальным. Мама между тем уже накрыла на стол и сварила кофе. Разговор придётся отложить.
Никто из нас не был спокоен. Это, как всегда, было трудной задачей, сидеть с мамой за столом и избегать те темы разговора, которые могли бы выдать, что случилось намного больше, чем она знала. Так как между тем, она была довольно хитра и задавала изощрённые вопросы на засыпку. Я молчала и в какой-то момент Пауль, Тильманн и Джианна присоединились ко мне.
Только столовые приборы старательно стучали, и контейнер для сливок издавал вульгарные звуки, когда Пауль свои огромные куски пирога топил в белой пене жира. Его предпочтения в еде были всё ещё не особо здоровыми.
Наконец мама хлопнула салфеткой по тарелки, встала и без слов ушла в гараж. Оставив дверь открытой, она начала там шумно рыться между старого садового оборудования. Возможно это была её уловка и таким образом она хотела побудить одного из мужчин протянуть ей руку помощи, а потом замучить его в допросе один на один, наводящими вопросами.
– Наконец-то, – вздохнула я, когда удостоверилась в том, что она не сможет нас подслушать. – Значит так, я получила сообщение.
– Это был он? – спросил Пауль и указал на мою опухоль на виске, как будто нашего разговора на веранде никогда и не было. Таким образом, он достиг того, чего хотел. Двое других тоже посмотрели на шишку. Джианна в сотый раз за этот день. Тильманн в первый раз.
– Это важно? – ответила я раздражённо. – Нет, не важно ...
– Нет, важно, – настаивал Пауль. – Мне не нравится, что он так обращается с тобой.
– Я сама так с собой обращаюсь и прежде всего, это моя личная жизнь, хорошо? – Я подождала немного, начнёт ли возражать Пауль, но он молчал. Пока ещё молчал. – Вернёмся к сообщению. Я узнала сегодня ночью второй метод, с помощью которого можно убить Маров. Они могут умереть в схватке друг с другом, это первый метод, который в случае с Тессой отпадает, потому что она слишком стара и сильна. У Колина не будет и шанса.
– А если мы найдём кого-то, кто ещё старше? И пошлём в схватку его? – прервал меня Тильманн. Только две секунды разговора о Тессе, и он уже сразу в теме. Должно быть он страстно этого ждал.
– Подождите, подождите … – Пауль встал, при этом его позвонки тихо затрещали. Пауль не особо высокий, но гигант, когда сидит. Возможно это причина того, почему он, не смотря на слышимые признаки износа в плечах, сразу же пробудил наше внимание. – Я правильно тебя понял, Эли? Ты хочешь убить Тессу? Это то, о чём ты только что намекнула? Ты что совсем рехнулась? Я думал, мы будем искать папу, если вообще будем!
– Да, мы будем искать папу, правильно, – согласилась я. – Но одно невозможно сделать без другого. Нужно сначала позаботиться о Тессе, чтобы появилась возможность искать папу, – объявила я о том, что придумывала в течение многих ночей, потому что обратный порядок казался во всех отношениях неправильным. Он не только казался неправильным. Он был неправильным.
Веки Джианны начали трепетать.
– Нет … нет. Я в этом не собираюсь участвовать, – выдавила Джианна. – Я не смогу! Только не ещё раз!
– Тебе и не нужно будет убивать её. Это сделаем мы, – сказала я, поперхнувшись, и указала на Тильманна, который хладнокровно кивнул. – Вы должны понять, что мы не можем делать шаги в мире Маров и думать, что Тесса этого не заметит. Вы помните Францёза? Что он сделал, каким он был, какая у него была сила?
Джианна и Пауль молчали, но я знала, что они помнили. Такой ужас невозможно забыть.
– Умножьте это на сто. И получите Тессу. Если она поймёт, что Колин и я снова вместе, и что мы собираемся сделать, тогда … – Мне и самой не хотелось представлять себе этого. – Ещё раз с самого начала. Для наших поисков папы, нам нужен Колин, как посредник, потому что у него особый статус среди Маров. Хотя какой именно, я точно не знаю, и он тоже, но без него мы можем обо всём забыть. А когда он и я вместе счастливы, это привлекает Тессу. Так что я не смогу спокойно искать вместе с ним папу, потому что мы, рано или поздно, будем счастливы. А ему – что же, ему снова придётся бежать. Нам нужен Колин для поисков папы. Одна я не продвинулась дальше. Или ты что-то нашёл?
Я бросила на Тильманна вопросительный взгляд. Он покачал головой.
– Ничего. Ничего, что касается Лео.
Скептицизм в глазах других, когда они обдумывали мои слова, бросался в глаза. Почему, я могла представить, так как моя шишка и бледные щёки не выглядели счастливо. Но наше с Колином счастье вернётся, и тогда это старая баба прицепится к нам. Тесса должна исчезнуть; чем быстрее, тем лучше. Я надеялась, что Пауль не сделает предложения, послать Колина одного. В моих глазах это предложение было бы абсурдным. Загнать Колина в непосредственную близость к Тессе, без меня? Нет. Кроме того, Тильманн всё равно будет искать её. Уже в Гамбурге мне было сложно удерживать его. И как я сказала – я сама хотела поехать в Италию. Я просто должна была поехать туда! Если я хотя бы ещё одну неделю, ночь за ночью, буду и дальше впустую вести исследования, то меня можно будет отправить в психушку.
– Я тоже думаю, что это правильная последовательность, – сказал Тильманн после длительного раздумья. – Пока Тесса не окажется в прошлом, мы ничего не сможем сделать.
– А если за папиным исчезновением скрывается Тесса? – вставил Пауль. Возражение, которое я ожидала.
Я решительно покачала головой.
– Нет. Не думаю. Так далеко она не планирует. Она зациклена на Колине и возможно … на мне. – Я была не настолько уж уверенна в этой аргументации. Это правда. Тесса одержима тем, что хочет закончить метаморфозу Колина, и окончательно сделать его своим спутником жизни. Но лишь это не является доказательством того, что она ничего общего не имеет с исчезновением моего отца. Тем не менее, в этом пункте я доверяла Колину. Он знает Тессу лучше, чем я. Я решила продолжить говорить, чтобы даже не позволить засомневаться в моих словах.
– То, что ты предлагаешь, конечно теоретически возможно, – согласилась я деловым тоном с мыслями Тильманна, призвать для её убийства ещё более старого Мара, чем Тесса. – Но где нам искать? Мары есть по всему миру. Но они не позволят людям подстрекать их к войне. А Камбионам тем более. Они терпят друг друга, при условии, если не начинают спорить из-за еды. То, что Колин напал на Фрнацёза – это абсолютное исключение. Мы не знаем, к каким последствиям это может привести его – или нас.
– Вы не говорили об этом, когда … встретились сегодня ночью? – спросил Пауль и снова перевёл взгляд на мою шишку. – Эли, я считаю всё это …
– Нет. Мы не могли, – прервала я его возражения. – Так, и это второй метод – или вы не хотите узнать о нём?
Я вытащила записку из кармана штанов и протянула её сначала Джианне. Опять наступила тишина. Снова и снова записка переходила от одного к другому.
В конце концов, Тильманн нарушил молчание.
– Это ты написала?
Я кивнула.
– Он только произнёс их, но я уверенна, что это были именно эти слова и никакие другие.
– Возможно, ты неправильно его поняла … – Джианна скрутила губы в трубочку, когда заметила мой сердитый взгляд.
– Я закончила гимназию на отлично и знаю, что запоминаю правильно, а что нет, ясно? – защищалась я, отметая её утверждения. Не сердись опять Эли, напомнила я себе. Не сейчас. – Запоминать наизусть – это одно из моих самых простых упражнений. Он сформулировал слова именно так. У вас есть идеи, что эти два предложения могут значить? – спросила я немного более мягко. – Мне известно значение лишь второго, но совсем в другом контексте. Когда Мары похищают, сильно голодны или хотят принудить к метаморфозе, они впиваются ногтями в кожу своей жертвы, чаще всего на спине, чтобы потекла кровь. Боль освобождает дорогу для самых прекрасных воспоминаний и чувств. Боль открывает душу. Эту формулировку Колин тоже однажды использовал, когда всё мне объяснял. Но я не имею не малейшего понятия, как интерпретировать это предложение в связи с убийством.
Мары не убивают людей, во всяком случае не намеренно. Они лишь хотят утолить свою жадность. То, что люди могут при этом погибнуть, в лучшем случае, всего лишь побочный эффект, но не цель их атаки.
– Тебя может убить только тот, кто любит, – бормоча прочитала Джинна. – Если понимать буквально, то всё просто – и в тоже время невозможно. Кто убьёт добровольно того, кого любит, кроме тех случаев, когда это касается эвтаназии или же совместного самоубийства, но в случае с Марами об этом вероятно не может быть и речи или ты думаешь, что … – Она прервала свой поток слов и засунула записку в вырез, потому что мама протопала по лестнице вверх в оранжерею, с окаменевшим лицом прошла мимо нас и начала возиться на кухне. Я понизила голос.
– Во всяком случае, нам стоит подумать, что это может означать, и как это осуществить. По крайней мере, есть второй метод, – попыталась я остаться оптимистичной, хотя между тем предполагала, что Джианна права. Всё было просто и в тоже время невозможно. Если только за этими словами не скрывалось совсем другое значение. – Она должно быть живёт в Италии. Всегда, когда Колин ускользал от неё, она возвращалась назад туда. На юг Италии. Очевидно Колин снова ускользнул, иначе его бы здесь не было. Папа последние следы оставил в Италии. Нам нужно ехать в Италию, – высказала я то, чего так сильно хотела и в тоже время боялась, как чумы.
– Не нужно, – ответил Пауль решительно. – Нам ничего не нужно. Мы можем продолжать нормально жить дальше и принять то, что папа … – Он замолчал.
– Я так не могу, – сказала я, когда у Пауля не получилось закончить предложение и после нескольких страдальческий вздохов добавила. – Ты можешь?
Когда я требовательно посмотрела ему глаза, потемневшие от страдания, моё сердце посуровело и помрачнело. Он, так же, как и я, не мог оставить всё так, как есть. Нормальной жизни для нас больше не существовало. Иногда я точно не понимала, были ли это последствия атаки Фрнацёза, угнетающие моего брата или же его собственное чувство вины, из-за того, что он не поверил ни мне, ни папе. Да, он чувствовал себя виноватым за то, что пришлось пережить мне, чтобы спасти его. Я не хотела, чтобы он винил себя, но он винил. Поэтому, он не позволит уехать мне без защиты со своей стороны. Только уже из-за чувства вины он этого не допустит. Не имеет значения, что он думает он наших замыслах.
Пауль, застонав, отвернулся от меня и посмотрел на Джианну. Стон казалось исходит из глубины его груди.
– Значит, Италия, – сказал он хрипло.
– Да. Италия, – подтвердил Тильманн. Я только кивнула. Теперь и наши две пары глаз, Тильманна и мои, покоились на Джианне. Она не хотела верить в то, что ей приходилось выслушивать здесь, поэтому немного отодвинулась и смотрела на нас со смесью возмущения и обиды.
– Помимо того, что вы все совершенно сумасшедшие: я не могу поехать сейчас в Италию! Я безработная, у меня долги и ... – Широким жестом она отмахнулась от мухи, которая села на её пирог. Под её мышками на футболке образовались тёмные пятна.
– У тебя больше нет долгов, – исправил её Пауль. – Я перевёл деньги в налоговое управление.
– Ты, что сделал? – Джианна ахнула. – Откуда ты вообще знаешь, что ... ах, вот значит как. Финансовые аристократы держатся вместе.
Я только пожала плечами. Да, я послала Паулю копию письма налоговой инспекции, которое мама и я изучили вместе с Джианной, чтобы найти какую-нибудь лазейку в законе, которая могла бы уберечь её от доплаты. Однако безуспешно. После этого я отправила его Паулю факсом и объяснила несколькими предложениями, в каком затруднительном положение находится Джианна. От меня она не хотела принимать денег. Выглядело так, будто она ни у кого не любила брать их.
И только потому ничего не сделала Паулю, потому что мама как раз подошла к столу и поставила перед моим носом свежий чайник с чаем. Из-за кофе голова у меня болела ещё больше и то, что она сама подумала о том, чтобы специально для меня приготовить мятный чай, заставило меня смущённо смотреть на бахрому скатерти. Мы исключили маму из переговоров, хотя здесь речь шла о её муже. Это не добропорядочно.
Атмосфера так накалилась, что мы все вздрогнули, когда позвонили в дверь.
– Не беспокойтесь, я сама открою. – Мама преувеличено поклонилась и вышла из оранжереи.
– О нет ..., – застонала я. – Значит, он действительно не шутил и приехал в Вестервальд...
– Кто? – воскликнули Джианна и Пауль хором.
– Ларс. Он угрожал мне этим уже сегодня утром. Его жена бросила его, и с тех пор он преследует меня.
– Ларс, горилла? – Нос Джаннны сморщился. Отвлечься ей бы не помешало. – С ним я уже всегда хотела познакомиться.
– Мне хватило и одного раза. О, прошу, только не это ... – Мамины шаги уже приблизились и стук дико раскрашенных, ковбойских сапог Ларса. Поспешно я поднялась, чтобы найти убежище в папином кабинете. – Скажите ему, что я чувствую себя не очень хорошо и что ... – Слишком поздно. Они уже стояли за мной. Глаза Джианны расширились. Да, вид Ларса не представлял этического удовольствия. В вопросах моды он застрял в девяностых. Да ещё его подбородок, как у Шумахера и низкий лоб – и готов неимущий. Я приложила палец к моему стучащему виску и медленно повернулась. – Ларс, я же тебе сказала, что ... о, Боже мой.
– Можешь звать меня просто Колин, спасибо. – Он весело подмигнул мне и направил своё внимание на трёх других, которым никак не удавалось закрыть рты. – Джианна, Тильманн, Пауль. – Манера, с которой он назвал их имена, на несколько моментов пленила нас. Он сказал их так многозначительно и знающе – это было больше, чем просто приветствие. Я увидела, как Джианна выпрямилась, что делала редко. Чаще всего она скрючивалась, как вопросительный знак. Колина казалось не волновала наша реакция. Он безучастно сел на свободный стул рядом с моим. Нерешительно я тоже вновь села.
– Ах, как здорово. Вишнёвый пирог. Мне можно? – спросил он вежливо и посмотрел на маму сверкающим взглядом. Так как снаружи как раз шёл ливень, мрачная погода уберегла нас от огненно-красных волос и светло-зелёных глаз. Тёмные волосы Колина – теперь немного короче, но всё ещё длиннее, чем при нашем знакомстве – были пронизаны медными и огненно-рыжими прядями, а его глаза составляли радужный узор из коричневого и тёмно-бирюзового. В остальном он предстал перед нами одетый со вкусом, но своеобразно, как никогда: изношенные сапоги, узкие, тёмные брюки, рубашка из прошлого столетия; к тому же на руке широкий, кожаный браслет, потрёпанный ремень и целая коллекция колец в обоих ушах.
Мама едва кивнула, руки скрещены на груди, выражение лица один лишь упрёк. Колин проигнорировал её и положил себе на тарелку кусок пирога. Ошеломлённо я наблюдала за тем, как он, отломив первый кусочек вилкой, засунул себе в рот, прожевал и сглотнул. Он ел!
– Вкусный, – похвалил он мамино (и Джианнено) умение печь одобряющим кивком. Я, даже если бы хотела, не смогла сказать, разыгрывает ли он нас или вполне серьёзен. Эта ситуация казалась настолько странной, такие я переживала обычно лишь во сне. И в какой-то мере она была так же ужасно смешной. Джианна подавила смешок, на что Колин сказал ей что-то на итальянском, что тут же заставило её покраснеть.
– Я запрещаю вам, ещё хоть даже один раз, так изувечивать мою дочь, – сказала мама, прежде чем мы начали развлекаться.
– Правильно делаете. Это не может извинить мои действия, но я должен был приблизиться к ней таким образом, чтобы защитить её семью. Всё другое излишне подвергло бы её опасности, а возможность вернуть вашего мужа отбросило бы в далёкое будущее, – ответил Колин спокойно. Мама испустила опасно-шипящий звук и с развивающимися волосами промаршировала назад в сад. Колин отодвинул от себя тарелку с пирогом, прежде чем повернулся ко мне и посмотреть – с обычным высокомерным выражением и насмешкой во взгляде. Тем не менее в нём было также слабое сожаление, слишком слабое, чтобы заставить меня забыть мои травмы. Моя головная боль мчалась по венам, как будто хотела заставить их взорваться. Порез на затылке начал чесаться.
– Разве ты не мог принести мне известие таким же вот путём? За чаем? – спросила я колко.
– Нет, Эли. Тогда ты обрадовалась бы. А так, находишь меня лишь ужасным. Благодаря этому небольшому свиданию в полночь.
– Да. Ты действительно ужасный.
Джианна снова фыркнула, в то время как Пауль и Тильманн ограничились лишь тем, чтобы наблюдать за нами. Мистер Икс, который только что ещё охотился за бабочками в саду, учуял Колина и прибежал, чтобы элегантным движением запрыгнуть к нему на колени и мурлыкая, и пуская слюни взобраться на плечи. Колин драпировал его как шарф вокруг шеи, так что ноги Мистера Икс свисали вниз, а ревнивый Руфус хотел прыгнуть за ним.
– Ну, а ты что за уродливая скотина? – Колин осторожно погладил Руфуса по шраму, который красовался вместо глаза на его угловатой голове. Потом снисходительно посадил его на пол, чтобы остановить героический, тенорный вой Мистера Икс, который тот завёл опять только что.
– Моему коту он нравится. Таким образом вопрос для меня решён, – сказала Джианна, как будто самой себе. Колин посмотрел на неё открыто, но она не осмелилась ответить на его взгляд.
– И что? У вас уже есть идея? – Нам всем было ясно, на что он намекал. На свою формулу. – Я сам не хочу ещё раз говорить её в вашем присутствии. Это слишком рискованно. Здесь речь идёт о древнем знании, которое, в самом плохом случае, привязано к мозгу того, кто его украл. Сама формула не может быть обнаружена, потому что её украли, поэтому она была забыта. Вора, однако, можно обнаружить. Так как выглядит ваш план? – Последнее предложение прозвучало высокомерно, и если бы головная боль не мучила меня так сильно, то я, по крайней мере, предприняла бы попытку, пнуть его в ногу. Мне было даже трудно понять, что он только что сказал нам. Остальные тоже смотрели озадаченно.
– Мне кажется, что я попала в какой-то плохой фильм ..., – пробормотала Джианна. Колин не обращал на неё внимания, а ждал моего ответа.
– У нас ещё нет настоящего плана, – ответила я уклончиво. «Настоящий план» – выражение скорее благосклонное. У нас его вообще нет. Мне только что удалось убедить Пауля поехать с нами в Италию.
– Хорошо, значит это выяснили. В остальном я предлагаю вам помочь в поисках вашего ...
– Не выяснили! – перебила я. – Мы только что заговорили об этом в первый раз. Может дашь нам немного времени, после того, как не показывал здесь своей задницы в течение нескольких месяцев. В конце концов, для этого нам и требовалось время. Для меня вопрос очевиден. Мы найдём Мара, который любит Тессу и ...
– О, Елизавета, прошу тебя, нет Маров, которые ... – Колин прервал себя и встал, становясь к нам спиной возле передних окон оранжереи, заросших виноградом. – Ты не найдёшь Мара, который любит Тессу. У нас тоже есть вкус.
– Но ведь ты ... хм ...
– Я, вовсе нет. Не путай желание с любовью, Эли, – сказал он холодно.
– Зачем тогда ты вообще сообщил мне эту аллегорию, если совсем не веришь в то, что мы сможем её решить?
– Таким образом, я сдержал мою часть обещания. Тебе решать, выполнишь ли ты свою. – Колин говорил, как о неважной, безобидной сделки – а имел в виду свою собственную смерть. Я отбросила эту мысль в сторону так же быстро, как она появилась. Это был последний пункт в списке и на данный момент незначительный. Сначала Тесса, потом папа, а уж потом я могла подумать о моей части обещания. Не раньше. Потому что если всё пойдёт хорошо, то она, в последствие, больше не будет иметь значения.
Колин вернулся к столу, освобождая вид на сад, где мама мучилась под дождём, роя в глинистой почве яму. Снова и снова её руки соскальзывали с тяжёлой лопаты. Выглядело так, будто она хочет вырыть могилу. Возможно наши соседи тоже так думали. Беззвучно Колин опустился на свой стул. Распространилась наркотическая тишина. Джианна и Пауль наблюдали за мамой, как будто им было запрещено встречаться взглядом с Колином, но Тильманн задумчиво смотрел в некуда, как будто полностью занят решением проблемы. Решением нашей проблемы? Я изумилась, когда заметила размышления Тильманна. Однако Колина они не удивили. Он производил впечатление, как будто ожидал, что именно так и будет. Губы Тильманна стали тонкими. Потом он прокашлялся.
– Это обязательно должен быть Мар? Или может быть человек? В формуле ничего не говориться о Марах, – неуверенно высказал он свои мысли.
Колин долго на него смотрел, он не торопился, разглядывая его, прежде чем ответить с загадочным выражением лица.
– Вы исчадия ада, ты и Елизавета.
Лицо Тильманна скривилось в дерзкую усмешку. Ему понравилось, что Колин назвал его исчадием ада, но как бы я не сопротивлялась моей головной боли, она мешала понять, что произошло только что.
– Вы хотите поехать в Италию? – поменял Колин так резко тему, что я сомневалась, состоялся ли вообще короткий диалог между ним и Тильманном. При слове «Италия» Джианна и Пауль оторвали свои усталые глаза от окна, как будто мамина возня на несколько минут привила их в своего рода транс. Но это не мама. Это Колин. Он отключил их. А они даже не заметили. Возможно такое состояние, со времени атаки Францёза, стало для Пауля нормой. Он больше не любил ездить на машине, потому что всё чаще впадал вечером в микросон. Ещё одно из многих последствий.
– Да, в Италию, – механически подтвердила Джианна. – У моего отца есть коттедж, ничего особенного и довольно уединённый. Почти нет туристов. В Калабрии. – Когда она поняла, что только что сказала, то испуганно закрыла рот рукой. Не желая этого, она показала нам джокер потому что была не сосредоточена.
– Но это ведь гениально! – воскликнула я, прежде чем Джианна успела передумать. Именно на что-то подобное я и надеялась. Теперь ей придётся поехать вместе. Не только Пауль нуждался в ней, мне она тоже нужна. Я никогда бы не осмелилась сказать ей об этом, но это так. Она была моей единственной подругой.
– Нет, я так не думаю, – умерила Джианна мой пыл – Ключ лежит у моего отца в Адриатике, и я получу его только тогда, когда наконец пообещаю, что выйду замуж за итальянца и рожу по меньшей мере трёх bambini [2]2
Детей
[Закрыть].
Я захихикала, и это умножило тянущую боль в виске, так что меня чуть не вырвало от боли, а по щекам пронеслась горячая волна. Автоматически я схватила прохладную руку Колина, и приложила его пальцы ко лбу, также автоматически он нежно провёл по моим опухшим венам. Потом коснулся пореза на затылке, и тот начал покалывать. Я коротко увидела перед собой, как кожа полностью закрывается, и остаётся только тонкий, белый шрам. Колин вылечил меня. Вздох облегчения сорвался с губ. Я чувствовала, что другие смотрят на нас, пленённые нашей внезапной нежностью, но существовали только мы, мы вдвоём. Колин и я. «Колин», подумала я с тоской. «Вот и ты наконец ...» Но прежде чем я смогла опереться на него, его рука превратилась в безжизненный кусок льда. Я испуганно отпрянула, опустила веки и упёрлась ногами в пол, чтобы подавить дрожь, которую вызвало холодное презрение в его глазах. Презрение, которое должно было помешать нашему счастью, спасти нас. Мне так надоела эта игра.
– Выпей аспирин или парацетамол, Эли, – сочувственно посоветовал мне Пауль.
– Уже сделала. Даже две таблетки. Не помогли, – ответила я слабо. – Я справлюсь.
Но когда мама распахнула дверь и бросилась к нам, как фурия, боль опять вскипела, такая сильная, что я тихо застонала. Колин заглушил стон грохотом посуды, которую складывал друг на друга. «Мне нравятся твои стоны», сказал он мне на Тришене. Также стоны от боли, потому что они очень похожи на другие. Голос мамы тут же разрушил мои тёплые воспоминания и покалывание в животе.
– Если вы думаете, что я отель, ресторан, кошачий пенсион и прачечная в одном лице, то вы обманываетесь! Это ясно?
– Ой-ой, – пристыженно прошептала Джианна. – Мия, я ... ой-ой ...
– Я не позволю вам просто так поехать в Италию. Здесь речь идёт о моём муже и у меня есть право...
– Может, я могу помочь вам посадить дерево, госпожа Штурм? Земля в Вестервальде действительно очень тяжёлая и глинистая, – обходительно прервал её Колин и встал.
– Да, если хотите, пожалуйста, – ответила мама растерянно и последовала за ним в сад, как собачонка. Как специалист, Колин вгонял лопату в землю и несколько раз капнув, раскопал достаточно места для корней, которые не менее умело разместил, укрепил, а затем обрезал несколько ветвей. Голоса обоих приглушённо доносились до нас. Я подошла к двери, чтобы подслушать несколько слов.
– ... мне бы тоже не хотелось тащить по жаре 600 килограммовую Фризскую лошадь, – услышала я, как сказал Колин, удивляясь по меньшей мере точно также, как трое других этому причудливому посещению сада. В первую очередь оно служило для того, чтобы вместе посетовать на непослушных детей, сидящих наверху в оранжереи. Согласованно, мама и Колин шагали от грядки к грядке, возле которых Колин здесь и там что-то объяснял, срывал завядшие листья, прежде чем в конце концов начал возиться с насосом нашего ненавистного фонтана, который каждый второй день забивался.
– Он обрабатывает её, – удивлённо отметила Джианна. И имела в виду точно не насос, а мою мать. Да, мама больше уже не выглядела как львица, которая защищает своих детёнышей. Её плечи расслабились, и иногда она даже улыбалась. В первый раз я спокойно смотрела на то, как Колин делал то, о чём всегда говорил папа: он манипулировал.
Я не знала, нравится мне это или нет, но Колин манипулировал для меня. Ему не нужно было разговаривать с нами долго, чтобы узнать, как обстоят дела с нашими планами. Он понял всё намного лучше, чем на данный момент Пауль и Джианна. Тильманн и я превосходили друг друга в своей мрачной решимости. Мы поедим в Италию, даже если за этим скрывались совершенно различные мотивы. Об этом я уже сказала Колину прежде, чем мы попрощались в апреле.
Теперь он, надеюсь бережно, втолкует маме, что она должна отпустить нас. Потому что это было моим единственным желанием, даже если оно постоянно усиливало угрызения совести. Я не хотела брать её с собой.
– Значит, вы действительно хотите сделать это, не так ли? – спросил Пауль, зевая, слишком усталый, чтобы снова волноваться. Он казался изнурённым. Мне тоже нужно прилечь. Головная боль стала беспощадной. Тильманн и я кивнули, ничего не сказав.
– А ты присоединишься к ним, я права, Пауль? О нет ... – Джианна, вздыхая, опустила лоб на мускулистое плечо Пауля.
– Я должен, моё сокровище. – Услышать, как он назвал Джианну сокровищем, задело меня. С нашей встречи, Колин ещё не разу не назвал меня Лесси. Или же «моё сердечко». Только Эли и Елизавета и чаще всего скорее пренебрежительным или угрожающим тоном.
– Моя сестра поставила на карту всё, чтобы спасти меня. Я не могу позволить поехать ей туда одной. И Тильманну тоже. Он испытывал Францёза. Оба могли при этом погибнуть.
Я не хотела смотреть на Пауля и Джианну, потому что это причиняло боль, но должна была. Только что, они смотрели на меня и Колина, очарованно и отстранённо; так, как смотрят жуткий, но технически хорошо поставленный фильм. Мы были для них захватывающим зрелищем. Но Джинна и Пауль не пара из фильма. Они настоящие. Им не нужно притворяться ни одной секунды, они ведь не в опасности, и один для другого пройдёт через огонь и снова обратно. Выражение лица Тильманна, когда он смотрел на них, тоже замкнулось. Они же ничего этого не заметили.
– Хорошо. – Джианна вздохнула ещё раз. Это прозвучало так, будто она плачет. – Значит, мы едим в Калабрию.
