Текст книги "Изгнание"

Автор книги: Бетти Лаймен-Рисивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

7

Начало лета 1776 года

Все больше поселенцев отваживались на риск приехать в Кентукки, в том числе и в форт Бунсборо. Некоторые оседали здесь и получали участки земли, другие просто останавливались передохнуть на пути к другому месту назначения – фортам Хэррод или Бойлинг-Спрингс.

Те из них, кто следовал в форт Сент-Асаф, как правило, сворачивали с Тропы Буна к югу от реки Роккасл. Повсюду возникали все новые и новые фактории…

На поле Джентри появились пока слабые всходы маиса. На огороде уже можно было собирать ранний горох, зеленый лук и прочую зелень, а молодые яблоневые деревца прижились, благополучно росли и развивались. Амелия с дочерьми выкроила время, чтобы посадить цинии, флоксы и петушиные гребешки перед их наспех сколоченным крыльцом. А когда Джозефу удалось подстрелить медведя, в глазах Амелии появился вполне объяснимый довольный блеск – из медвежьего сала получалось превосходное мыло.

– Это самое чистое сало, насколько мне известно, – демонстрировала она свои познания. – Намного лучше свиного!

Рано утром она налила воды в большой железный чан во дворе и развела под ним огонь. Китти с Присциллой отправились к перегонному кубу с золой, чтобы на дне его собрать густую щелочную жидкость, образовавшуюся фильтрацией дождевой воды через толстый слой золы.

У всех хозяек были свои пропорции компонентов для получения лучшего, по их мнению, мыла, и Амелия здесь не была исключением. Она все тщательно вымеряла, а когда наконец вода со щелоком как следует прокипела, решила, что можно начинать.

– Масса должна быть настолько плотной, чтобы на ее поверхности могло плавать яйцо, – поучала она своих девочек. И, нахмурившись, добавила: – К сожалению, его-то у нас и нет.

Большим черпаком она старательно перемешивала кипящую массу, покуда не удостоверилась, что все в порядке. Китти и Присцилла, по очереди склонявшиеся над чаном, тоже помешивали беловатую кашицу. Когда Амелия торжественно объявила, что работа окончена, девочки принесли из чулана измельченную в мелкий порошок сухую лаванду и бросили ее в чан.

– Как хорошо пахнет! – воскликнула Присцилла.

Амелия довольно крякнула.

– Через пару недель запах будет куда душистее…

Джозеф смастерил для них плоский деревянный противень, а Китти обернула его изношенной простыней. Потом они с Амелией осторожно вылили на противень мыльную массу, чтобы охладить ее как следует.

Резали мыло они на следующий день. Китти выковыривала из куска какое-то длинноногое сварившееся насекомое, когда, подняв голову, увидела, что к ним подъезжает Каллен Клеборн. Шляпа его съехала на затылок, поперек седла лежало длинное ружье.

– Ну, как дела? – пропел он. – Кажется, вы неплохо потрудились!

Китти, улыбнувшись, дружески помахала ему рукой на прощание. Все последнее время он был очень занят, но ему удавалось по крайней мере раз в неделю проезжать мимо хижины Джентри. И хотя Китти помнила о данном себе зароке, она не могла в душе не признать, что его появления щекотали ей нервы. Каллен Клеборн оказался весьма настойчивым ухажером…

С луки его седла свисали три жирные белки.

– А мне казалось, что вы пожалеете умирающего с голоду человека, явившегося к вам с дарами! – Он осиял Амелию широкой неотразимой улыбкой и соскочил с седла.

– Это вы-то говорите о жалости? – рассмеялась Амелия. – Что может быть вкуснее жареной белки! – Она приняла от мужчины убитую зверюшку, одобрительно оглядев ее.

Люди здесь, на границе, гордились своим охотничьим искусством оглушить белку: пулей ловко сбить возле ее головки ветку, которая при падении оглушала зверька, оставляя неиспорченными тушку и шкурку. Китти сразу заметила, что ни на одной из убитых белок нет отметины от выстрела.

– Давай я освежую и почищу их, мам! – предложила она, и Амелия с готовностью протянула ей белок.

– Нельзя ли в таком случае получить кусок мыла? – крикнул ей вслед Каллен.

– Если только вы не выбросите его на помойку! – весело откликнулась Китти.

Джозеф прокричал приветствие Каллену с поля, где пропалывал маис. Отложив в сторону тяпку и подняв с земли ружье, которое неотлучно было при нем, он подошел к роднику за хижиной. Каллен пошел ему навстречу. Опустив ладони в ледяную воду, оба тыльной стороной их провели по губам.

– Господи, какая сладкая! – удивился Каллен.

– Да, в самом деле, – подтвердил Джозеф. Они направились к хижине.

Бросив на Каллена быстрый взгляд, Джозеф осведомился:

– Ну, что скажете? Никаких признаков индейцев?

Каллен пожал плечами.

– Только обычные для этого времени года. Никаких крупных скоплений. Но это вовсе не означает, что мы застрахованы от беды!

Джозеф кивнул: поселенцы уже знали, что англичане подстрекают индейцев против них.

– Послушайте, – сказал Каллен, – не могли бы вы с Амелией и дочерьми временно пожить в форте, пока мы поточнее не разведаем обстановку?

– Я уже думал об этом, – ответил Джозеф. – Даже говорил. Но Амелия твердит, что мы приехали в Кентукки заиметь собственный дом, а не оставаться за частоколом форта.

– Но ведь это не навсегда! – настаивал Каллен. – Некоторые ведь на это пошли… Например, госпожа Портер устроилась там вместе с дочерью и мальчишками.

– Да… – вздохнул Джозеф, – но вы не знаете Амелию Джентри: если уж она что-то решила, ее никакой силой не сдвинуть с места, несмотря на всю ее миниатюрность.

Из распахнутой двери до них доносился соблазнительный запах жарившейся белки. Они поднялись на крыльцо, откуда Каллен мог видеть, как Китти накрывает на стол. Он остановил на мгновение взгляд на ее маленьких нежных руках с длинными хрупкими пальцами, показавшихся ему такими беззащитными…

– В любом случае не надейтесь на Бога… – тихо сказал он. – Будьте всегда начеку.

– В этом уж не сомневайтесь! – заверил его Джозеф, поглаживая ружье, которое он только что положил на скамью возле двери. – Я купил еще одно – для женщин, на всякий случай.

Через несколько минут с кухни выглянула Амелия.

– А теперь мойте руки и садитесь за стол! – распорядилась она.

И Каллен покорно проследовал за Джозефом к поставленной на плоский камень бочке с водой.

– В этой хижине она – самая чистоплотная женщина, – добродушно усмехаясь, проворчал Джентри. – Уже протерла до дыр весь пол в своем усердии.

Они плотно поели, и Джозеф снова отправился в поле, а Амелия бросила на младшую дочь быстрый взгляд:

– Присс, помоги-ка мне убраться!

Присцилла скорчила недовольную гримаску:

– А почему тебе не может помочь Китти? А-а, понимаю, Каллен приехал к нам из-за нее!

Китти вспыхнула, а Каллен, белозубо улыбаясь, схватил одной рукой Амелию, другой – Присциллу и поцеловал обеих в щеки.

– А вот и нет! – поддразнил он их. – Я приехал поухаживать за тобой и твоей мамочкой!

Присцилла довольно хихикнула, а Амелия притворилась, что ужасно разгневана. Она поправила волосы, водворив на место выбившуюся большую заколку.

– Занимайтесь своим делом, Каллен Клеборн! – пожурила она его. – Пока я не передумала.

– Тебе и в самом деле не требуется моя помощь, мам? – покорно спросила Китти, но от Каллена не ускользнуло порывистое желание, мелькнувшее в ее глазах.

Амелия молча махнула рукой.

– Мне пока ничего от тебя не требуется. Покажи лучше Каллену наш сад, там все так чудесно цветет!

– Она его показывала на прошлой неделе! – пискнула Присцилла вслед удаляющейся паре.

Каллен рассмеялся, но в душе мучительно застонал: он видел этот треклятый сад десятки раз, видел новую клумбу для цветов и огород… Они с Китти ходили взад-вперед и уже, наверное, протоптали тропинку как кони. И хоть Каллену иногда удавалось залучить ее за густой куст бузины или толстый ствол дерева, прижать к себе и сорвать торопливый поцелуй, от этого его аппетит только разгорался, а сегодня ему и вовсе ничего не светило, так как на поле работал Джозеф, во дворе Амелия стирала в корыте белье, а Присцилла семенила с ведром к роднику…

Нельзя сказать, что Каллен недолюбливал членов семьи Джентри… Просто в этот момент он чувствовал глубокое мужское разочарование: обычно у него уходило гораздо меньше времени на то, чтобы околдовать женщину и получить от нее желаемое. Может, это его и тревожило? Правда, Китти еще не была настоящей женщиной… но это уж зависело от него самого! Она уже готова стать ею – наверное, даже не сознавая этого.

Изнывая от ограничений и условностей при каждом визите, он послушно гулял с ней, беседовал… Китти рассказывала ему о том, как они переехали из графства Калпепер, о своем детстве у реки Ватауги, а он отчитывался перед ней за свои прожитые двадцать четыре года.

Каллен происходил из смешанной ирландо-шотландской семьи: его родители были первыми шотландскими поселенцами Ольстера. После религиозных столкновений им как пресвитерианцам пришлось бежать оттуда в Северную Каролину в поисках свободы совести и вероисповедания. Через три года родился Каллен, за ним – еще три брата. Сыновья выросли и стали помогать отцу в бондарной мастерской.

Но что заставило его приехать сюда? Этот вопрос очень интересовал Китти. Каллен с улыбкой пожал плечами:

– Судьба, что же еще?

Правда, однако, заключалась в том, что Каллен оказался на волосок от гибели, когда один разъяренный папаша вознамерился своими методами либо восстановить честь дочери, либо убить соблазнителя. Но Каллен сильно сомневался, что именно по его вине появился ребенок; к тому же он отрезвел, разглядев при ясном свете дня, что девушка не столь уж привлекательна и молода… Словом, начинающий повеса быстренько дал деру из графства.

Совершенно случайно Каллен столкнулся с Джеймсом Хэрродом, который со своими людьми переправлялся через горы в Кентукки, получив задание провести там тщательную разведку. И Каллен, озабоченный тем, чтобы максимально увеличить расстояние между собой и разъяренным папашей, тут же влился в его партию. К своему удивлению, он вдруг влюбился в этот первозданный мир – словно мальчишка, которому ничего не нужно, кроме берега ручья. Опытный Хэррод стал его учителем, и очень скоро Каллен научился у него искусству выживания в этих диких краях.

Он участвовал в первой попытке Хэррода основать город своего имени в 1774 году, но когда индейцы прогнали их, отправился воевать с этими дикарями – войну затеял лорд Данмор, именем которого она и была потом названа. А страна Кентукки покорила его полностью…

Сейчас, глядя на хрупкую Китти Джентри, прислонившуюся к шершавому гигантскому стволу, он испытывал необъяснимое чувство нежности к ней, и это удивляло его, так как прежде Каллена не волновала судьба женщин, оказавшихся на его пути.

– Китти, девочка, ты должна быть особенно осторожной! – против воли слишком ласково вырвалось у него. – Почему бы вам с матерью и Присси не пожить в форте несколько месяцев – по крайней мере, пока не станет ясно, заключат индейские племена союз с англичанами или нет.

– А кому захочется сидеть взаперти в форте, когда здесь мы чувствуем себя в полной безопасности? – У губ Китти пролегли точно такие же упрямые складочки, как у Амелии. – Ведь никаких признаков надвигающейся беды нет! К тому же мы всегда настороже. И потом, – добавила она более мягким тоном, – мама говорит, что как только индейцы зашевелятся, мы с Присс немедленно отправимся в форт и переждем опасность.

– Вот это уже другое дело… Я… я не позволю шоуни снова заграбастать тебя!

Китти подняла на него глаза.

– Ты уже слышал об этом?

– Да.

Китти искала взгляд его вдруг потемневших глаз.

– Но они не… – она осеклась.

– Знаю, – перебил ее Каллен. – Дэниэл рассказал.

Каллен вдруг почувствовал новый необычайный прилив нежности к этой чудесной девушке… и даже нечто большее. Он широко улыбнулся. Большими огрубевшими руками он осторожно прикоснулся к лицу Китти, приподнял его за подбородок и приблизился к ее теплым губам. Знакомый жаркий и такой сладостный позыв стрелой пронзил все его тело, и он, прижав девушку к дереву, поцеловал ее своими дрожащими от нетерпения губами, а его руки, проскользнув под тонкий лиф, нежно погладили ее небольшие груди.

Китти не препятствовала ему, пока его руки не прикоснулись к голому телу, отыскав ее похожие на розовые бутоны соски. Она прерывисто задышала, оттолкнула его и смущенно принялась одергивать платье.

– Прекрати немедленно! – сказала она, сбиваясь с дыхания. – Нас может увидеть отец.

– Ну и что? – вызывающе воскликнул Каллен. Он и сам тяжело дышал, чувствуя, что вот-вот взорвется. – А если бы мы были только вдвоем?

– Тогда другое дело. – Она подошла к нему, гордо задрав подбородок: – Но и если бы мы оказались вдвоем на брачном ложе, я не стала бы заниматься такими пустяками. Даже с тобой!

Она решительно развернулась и зашагала к хижине. Каллен заторопился следом, стремясь поравняться с ней.

– Пустяками? Как ты можешь так говорить, Китти?! Неужели ты думаешь, что я тебя обижу, Китти? – Он старался одарить ее своей самой очаровательной улыбкой, но девушка, не обращая на него внимания, упрямо шла вперед. Боже, никогда еще он не горел таким желанием к девчонке, столь решительно настроенной во что бы то ни стало сохранить свою девственность! Иногда ему даже закрадывалась мысль приударить за Мэгги Гамильтон, которая всем своим видом давала понять, что не чурается любовных ласок…

Несмотря на полное разочарование, он протянул руку и схватил Китти.

– Китти… Ну Китти, девочка моя!.. Самая красивая девушка Кентукки! – ласково увещевал он. – Ты отдашь мне первый танец на вечеринке в следующую неделю?

Легкая улыбка мелькнула на губах девушки, глаза ее озорно сверкнули:

– Это можно… Тем более, что пока никто не обратился ко мне с такой просьбой.

– Значит, вы и есть Китти? – приятным низким голосом спросила Сара Джентри, протягивая ей руку в веснушках, которая показалась Китти слишком нежной для трудной жизни на границе. – Мне кажется, по описанию Романа я везде узнала бы вас!

На ее молодом, бледном и безупречно красивом, хотя и слегка изнеженном лице засветилась милая улыбка. Пожав ей руку, Китти почувствовала, что она ей понравилась.

Они стояли на крыльце; на ястребином лице Романа застыла все та же знакомая Китти неопределенная полуулыбка. Амелия пригнула Романа пониже, чтобы обнять еще раз, и тут же послала Присциллу в открытый недавно Джозефом погреб за холодным жирным молоком.

– Вы отлично выглядите, Амелия! – сказал Роман. – И ты тоже, Китти…

Он на мгновение виновато вскинул на девушку глаза, и она ободряюще улыбнулась в ответ, понимая, что прошлого не вернешь. Просто она рада его возвращению… вместе с Сарой.

Складочки возле ее рта почти расправились от облегчения.

– Мы могли бы сегодня вечером выехать в форт, – сказал Роман, – но Сара устала… К тому же я хотел, чтобы сначала она встретилась с родственниками. Но если мы вас стесняем…

– Какой вздор, Роман Джентри! – рассмеялась Амелия. – Да я бы просто рехнулась от негодования, если бы ты не привез ее к нам! И тебе об этом прекрасно известно.

Он кивнул, мягко прикоснувшись губами к руке жены.

– Тогда я вас оставлю: пойду помогу Джозефу справиться с лошадьми.

Серо-голубые глаза Сары с любовью следили за мужем, пока он сходил с крыльца. Потом она повернулась к Китти и Амелии и несмело улыбнулась. Молодая женщина была сантиметров на восемь выше Китти, но в ней проглядывала необыкновенная хрупкость, которая стала еще заметнее, когда она сняла шляпку, открыв свои золотистые волосы с серебряным отливом на послеполуденном солнце. Они были убраны в аккуратный пучок на затылке, что подчеркивало ее изящный аристократический нос и высокие легкие скулы.

– Пойдем в дом. Ты, сразу видно, здорово устала. – Амелия пропустила ее вперед и указала на деревянную скамью с высокой спинкой.

– Да, действительно, – призналась Сара и поспешно добавила: – Но я все равно ужасно рада приехать сюда! Я так много слышала о всех вас от Романа.

В двери показалась Присцилла, размахивая деревянным ведерком с жирным молоком. Малышка уставилась на Сару с нескрываемым благоговением.

– Роман никогда не говорил, что ты такая красивая! – прощебетала она.

Сара молча улыбнулась.

– Я тут кое-что привезла для вас. Для всех. Подарки. Маленькие подарки.

– Подарки?! А мне что? – Присцилла затанцевала на месте от нетерпения.

– Вот… Ленты для волос. Роман рассказал мне о твоих косичках. – Она накрутила на палец одну из них. – А вам я привезла отрез набивного ситца.

– Очень мило с твоей стороны, – поблагодарила Амелия.

– Роман рассказал мне, как трудно достать здесь такие вещи. К тому же мы привезли еще кое-что из одежды. Да картошки… и муки.

– Муки… – простонала Амелия. – Господи помилуй! Кажется, я уже забыла вкус бисквита и белого хлеба!

Но самое приятное ждало ее впереди: в хижину вошел Роман с пачкой писем от двух старших дочерей, живущих в Виргинии. Все они чувствовали себя хорошо, все были живы-здоровы. Муж Миранды по-прежнему воевал в отрядах колониальной полиции, у Абигайл родилась еще одна дочка… Услышав эту новость, Джозеф покачал головой:

– Я, конечно, понимаю, что Господу виднее… – Он пощекотал Присциллу, и та громко захихикала.

Сара сделала попытку помочь им накрыть на стол, но Амелия даже слышать об этом не захотела:

– Только не сегодня! Вот когда станешь равноправным членом нашей семьи, делай все, что вздумается!

После ужина Джозеф с Романом вышли на крыльцо, чтобы спокойно посидеть в густеющих сумерках и обменяться последними новостями. Женщины в хижине, управившись с уборкой, тут же развернули пакеты и принялись придирчиво разглядывать каждый кусок ткани в мерцающем свете масляной лампы. Перед ними лежали отрезы набивного ситца и кусок голубовато-фиолетового шелка, который, по мнению Сары, как нельзя лучше подходил к цвету глаз Китти и гармонировал с ее нежной кожей.

– Хорошую, добротную ткань трудно достать и там, – объяснила она. – С конца войны не сыскать хлопчатобумажной материи! Но моя мама кое-что запасла на черный день…

– При первой же возможности пошлем ей свою благодарность! – заверила Амелия.

Спустя несколько минут она пошла пересыпать привезенную муку в кленовый ларь с крышкой, который смастерил Джозеф, и поставила греть воду для чая из американского лавра.

Китти погладила рукой шелк.

– Я приберегу его для торжественного случая, – сказала она.

– Скорее всего, ты будешь надевать платье из него к приезду Каллена! – Присцилла озорно вытаращила глаза.

– Каллен? – Сара повернулась к Китти. С ними она уже чувствовала себя в своей тарелке.

– Каллен Клеборн! – опередила старшую сестру Присцилла. – Он такой же скаут, как Роман, и такой же красивый, и все девушки пялятся на него! Когда он приезжает к нам, то только тем и занимается, что уволакивает Китти к ручью, а по дороге целует ее… – она перевела дыхание, – … если, конечно, уверен, что вокруг никого нет.

Саре с трудом удалось подавить улыбку, а Китти пригвоздила сестренку к полу суровым ледяным взглядом.

– Почему ты не помогаешь маме, Присс?

– Они думают, что их никто не видит, когда они целуются! – не унималась Присцилла.

– Присс! – позвала ее Амелия, и Присцилла, скорчив недовольную мину, вышла.

– Расскажи мне о Каллене, – попросила Сара, и девушки, усевшись в углу, принялись перешептываться и пересмеиваться.

Было решено, что Сара устроится вместе с Китти на чердаке и будет спать в кровати Присциллы, а для девочки вытащили старый матрац. Роман не пошел спать на открытом воздухе, как всегда делал, а растянулся во весь рост перед камином.

На чердаке все еще сильно пахло лавровым чаем: разваренный розоватый корень разжижал, по мнению Амелии, кровь и готовил организм к невыносимой летней жаре. Но какими бы целебными свойствами этот корень ни обладал, Китти он и без того ужасно понравился, и теперь она лежала полусонная, всем очень довольная; монотонный стук капель дождя по крыше убаюкивал ее. Присцилла заснула почти мгновенно, едва коснувшись подушки, а Сара все ворочалась, сон не шел к ней.

– Китти… – Раздавшийся в темноте голос был тихим и далеким, и сначала Китти показалось, что это Присси очнулась от дурного сна. Но это звала ее жена Романа.

– Что? – Она уже совершенно проснулась и, повернувшись, разглядывала кровать напротив, которая казалась ей расплывчатым, неясным пятном.

– … А ты… не боишься? Я имею в виду… здесь жить. – Слова Сары, казалось, таяли, старались затеряться, рассеяться в теплом ночном воздухе, готовые с наступлением утра зазвучать не страхом, а уверенностью.

– Индейцев? – непонимающе спросила Китти.

Последовало молчание.

– Да… – наконец донесся до нее голос Сары. – Но и всего остального. Все здесь поражает своей дикостью. Мне вообще кажется, что мы здесь можем просто исчезнуть… раствориться в этой неоглядности без следа.

Китти сразу поняла ее.

– Ты скоро привыкнешь, уверяю тебя! – успокоила она Сару. – Ведь здесь так красиво! Я хочу показать тебе одно дивное местечко. Оно на участке Романа… да и твоего тоже. Там, где ручей впадает в реку…

– Где тебя схватили индейцы? – спросила Сара.

– Да, – ответила Китти, удивившись, что Роман рассказал ей и об этом.

Они с минуту полежали молча, прислушиваясь к барабанной дроби дождя.

– Готова побиться об заклад, – продолжила Китти, – что в один прекрасный день у вас с Романом будет там свой дом.

– Может быть… – неуверенно согласилась Сара. – Ах, Китти, – вдруг вырвалось у нее, – как я рада, что Роману удалось тебя спасти!

– Я тоже! – засмеялась Китти.

– А не могла бы ты поехать со мной в форт на пару дней? – спросила Сара. – Пока мы не обустроимся и я не познакомлюсь с поселенцами…

– Конечно! Если только я вам не помешаю…

На следующий день Амелия заявила, что вполне сможет обойтись без нее, и Китти в компании Романа и Сары отправилась в Бунсборо, где навстречу им высыпало все население форта. Роман всегда был общим любимцем, и все по достоинству оценили его красавицу-жену.

С помощью Ребекки и Элизабет они распаковали вещи, и очень скоро их хижина обрела жилой вид. Подъехал фургон Джозефа, на котором он привез стол в форме бочки и стулья, которые смастерил сам. Семья Бунов выделила им табуретку, а Кэллоувэев – несколько железных кастрюль.

Каллен, который отсутствовал почти неделю, приехал в форт на следующий день. Они долго обнимались с Романом, похлопывая друг друга по спине, шутливо боролись, улыбались во всю ширь, и от обычной сдержанности Романа не осталось и следа. Он привел Каллена в свою хижину, чтобы познакомить с Сарой.

Каллен с удивлением обнаружил там Китти. Недолго думая, он стиснул ее в объятиях, не обращая никакого внимания на ее протесты. Девушка покраснела до корней волос… впрочем, объятия Каллена не были ей неприятны. Потом он опробовал силу своих чар на жене Романа, и очень скоро в этом преуспел: Сара все время смеялась, чрезвычайно довольная такой встречей.

Подоспел обед, и Роман настоял на том, чтобы Каллен остался и разделил с ними скромную трапезу. После обеда оба верхом направились к реке. Сидя на высоком берегу, они любовались чистой зеленоватой водой Кентукки; лошади с удовольствием паслись в густом клевере. На другом берегу громадный индюк, распустив радужный хвост, важно разгуливал в ярком солнечном свете.

Роман рассказал Каллену о войне на востоке, о слухах и волнениях среди племени чероки.

– Говорят, за их спиной стоят англичане.

Каллен кивнул.

– Дэниэл сказал, что ты провел зиму где-то в районе Детройта.

– Да, – ответил Каллен, – и могу поклясться, что чертовы бритты приступили к осуществлению своей грязной затеи с шоуни. Но я проехал по рекам Ликинг, Огайо… везде спокойно… пока.

–  Слишкомспокойно, – отозвался Роман.

Каллен пососал веточку; роскошные темные кудри упали ему на уши.

– Поскольку ты, Роман, вернулся, чтобы вести разведку в этих местах, я не удивлюсь, если Дэниэлу придет в голову послать меня на север – разузнать, что там делается. Может, даже придется проскакать до Иллинойса.

– А разве ты сможешь расстаться с Китти?

Каллен широко улыбнулся, вскинув брови в удивлении.

– Мне бы, конечно, этого не хотелось, – искренне признался он.

Роман, опершись на локти, разглядывал Каллена Клеборна сквозь щелочки между веками. Они плечом к плечу сражались в Данморской войне и поровну делили все тяготы походной жизни… Никого он так не любил, как Каллена, но его бесцеремонность с женщинами не осталась, конечно, не замеченной им.

– Надеюсь, твои намерения в отношении этой девушки окажутся более честными, чем обычно, – тихо сказал он.

Каллен вскинул голову и заговорил сквозь зубы:

– В чужом глазу соринка, конечно, виднее…

Роман покачал головой.

Каллен отбросил в сторону веточку.

– Я устал от этих разговоров! Мне казалось, что ты бросил свои евнухоидные замашки, мой милый Роман! В стародавние времена, когда мы были вместе, мне часто приходилось удивляться, для чего тебя Бог наградил этим вот клювом между ног: только для того, чтобы помочиться?

Глаза Романа угрожающе сузились.

– То, что ты задираешь юбку любой самке на своем пути, не прибавляет тебе мужественности… – сказал он еще более тихим, чем обычно, голосом.

Оба они, выпрямившись, поедали друг друга глазами, и в их напряженных позах натянутой тетивой звенел вызов. Но через минуту широкая улыбка озарила лицо Каллена, и он дружески подтолкнул Романа локтем:

– Да я вообще-то не сомневаюсь в твоих мужских достоинствах, Роман Джентри! Знаешь, сейчас, когда я подумал об этом, мне вспомнилась одна ночь… Помнишь ту милашку, которая жарила нам ростбиф… Мы тогда еще сидели в таверне в…

Теперь уже улыбнулся Роман. Он вскинул руку, призывая Каллена замолчать.

– Виноват, виноват, – признался он. – Но сейчас речь идет о Китти Джентри, которая, напомню, моя родственница.

– Я это прекрасно знаю, Роман. Между нами ничего не было, кроме одного-двух невинных поцелуев.

Роман кивнул.

– Ну, если твои намерения по отношению к ней честны, то как ее кузен я одобряю твой выбор и думаю, что он вполне достоин тебя.

Низко над водой пролетела пара чернокрылых ястребов. Сделав круг, они исчезли за зелеными макушками деревьев, заслонивших собой крутые склоны холмов на противоположном берегу. Важно вышагивая, дикий индюк исчез в прибрежных камышах, откуда время от времени слышалось его громкое призывное уханье.

– Ну а если выяснять, кто из нас лучший мужчина, – сказал Каллен, – то ты, наверное, слышал, что в ближайшее воскресенье в Хэрродтауне будут состязания по борьбе, стрельбе… скачках на лошадях?

– Дэниэл сказал мне об этом.

– Вряд ли ты рискнешь бросить мне вызов против моего черного жеребца.

Роман посмотрел на лошадь.

– Неплохой кусок конины. Он достаточно резв?

– Быстрее пука алкаша! – похвастался Каллен.

Роман притворился, что осмысливает предложение.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Но сначала, может, попробуем себя в стрельбе?

– И в борьбе, а? – подхватил Каллен с самым невинным выражением лица.

Роман кивнул.

– Может, все же заключим небольшое пари – на всякий случай? – Теперь он уже не скрывал улыбки.

– Идет! – с размаху хлопнул его по плечу Каллен.