Текст книги "Нити судьбы"
Автор книги: Бернард Хирш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава вторая
Джейсон возвращался в свой кабинет с чувством уверенности в успехе осенней коллекции. В демонстрационном зале он заметил без дела слонявшихся торговых агентов.
– Вызови ко мне Тэйлора, – обратился Джейсон к Саре, войдя в кабинет.
Через пять минут вошел президент компании «Кэндэс Эванс». Лысеющий блондин Лэрри Тэйлор производил впечатление довольно мягкого человека. Несколько лет назад он женился на своей секретарше, вызвав тем самым много разговоров среди сотрудников компании. Джейсон до сих пор не мог в это поверить. Он тоже симпатизировал девушке, и Лэрри знал это и, по мнению Джейсона, испытывал перед ним чувство неловкости.
– Лэрри, – обратился к нему Джейсон, – ты знаешь, чем занимаются сейчас твои агенты?
– Ну, – неуверенно начал Лэрри.
– Так я тебе скажу, – оборвал Джейсон.
– Они шатаются по всей фирме, ни черта не делая.
– Я так не думаю… – попытался было возразить Тэйлор.
– Правда? А я в этом уверен, – разошелся Джейсон. – Бездельничают в то время, как дизайнеры на части разрываются, чтобы создать удачную осеннюю коллекцию, ведь фирма должна получить возможность работать дальше. Неудивительно, что мы в таком тяжелом положении. Да твои агенты должны носиться повсюду, предлагая нашу продукцию, или висеть на телефонах, договариваясь о деловых встречах!
– Они знают свое дело, – произнес Лэрри. – Но я все равно проверю…
– Вот именно, – успокоился наконец Джейсон. – И если они не возьмутся за дело, я их всех уволю. Пойми, легкие времена для компании закончились. Теперь мы боремся за выживание, и мне не нужны работники, которые не выкладываются на всю катушку. Я ясно выражаюсь?
– Абсолютно, – подтвердил Тэйлор. – Не найдется ли у тебя теперь минутки, чтобы обсудить одну проблему?
– Конечно, а в чем дело? – насторожился Джейсон.
– Магазины «Санс», «Блумиз» и «Месаз» требуют погасить задолженности, – начал Лэрри. – Мы прокололись прошлой осенью, сделав главную ставку на мини-юбки, и доходы от реализации весенней коллекции также оставляют желать лучшего. По-видимому, нам придется заплатить этим магазинам большие деньги, чтобы они разместили у себя наш товар еще на один сезон.
– О какой же сумме идет речь? – поинтересовался Джейсон.
– Где-то около миллиона.
– Миллион! Ты шутишь? – воскликнул Джейсон.
Лэрри отрицательно покачал головой.
– Вряд ли нам удастся уменьшить эту сумму, – сказал он.
– Ну ладно, – согласился Джейсон. – Сейчас у нас нет выбора. Сделай все возможное, чтобы утрясти этот вопрос. Осенняя коллекция сулит нам успех, и мне бы хотелось, чтобы эти магазины представили на рынок нашу продукцию.
– Нам в самом деле нужно представить что-то суперновое, чтобы поправить положение, – поддержал Лэрри.
– Похоже, нам это удастся. Итак, сделай все, чтобы мы остались в этих магазинах. Нам все равно терять нечего. А теперь иди и задай перцу своим ребятам, закончил разговор Джейсон.
Когда Лэрри ушел, Джейсон вызвал Эндрю, чтобы выслушать отчет о встречах с банкирами. «Кэндэс Эванс» задолжала банкам около десяти миллионов долларов. Фирме пришлось забрать из магазинов большую часть товара прошлой осенью, и вся эта «лишняя» продукция была скуплена по бросовой цене «могильщиками», – так на профессиональном жаргоне называли скупщиков товара, пользующегося низким спросом. Компании не удалось даже покрыть свои расходы, не говоря уже о получении прибыли.
Эндрю удалось добиться отсрочки погашения долга еще на месяц.
– После этого, – заявил Эндрю, – они потребуют пересмотреть бизнес-план, и если их что-либо не устроит, они перекроют нам кислород.
– Я не очень-то беспокоюсь по этому поводу, – сказал Джейсон. – К тому времени сезон уже откроется, и результаты не замедлят сказаться.
Но что по-настоящему не давало покоя Джейсону, так это желание Эндрю Льюиса отойти от дел компании. Правда, у Джейсона оставался Морис, брат Кэндэс. Но особенно рассчитывать на него не приходилось. Конечно, Морис знал свое дело, но не настолько, как Эндрю. Морис был хорошим бухгалтером, и только. Но такого опыта работы, таких связей в финансовом мире, знакомств с банкирами, умения общаться с ними у Мориса не было. Джейсону не хотелось бы лишаться опытного партнера.
Из динамика селекторной связи раздался голос Сары: – Памэла просит, чтобы вы уделили ей несколько минут, сэр.
Директор отдела по связям с общественностью, Памэла Сен-Клэр была блондинкой и обладала внешностью чистокровной американки англо-саксонского происхождения. Войдя в кабинет, она закрыла за собой дверь.
– А, Памэла! – приветствовал ее Джейсон. – Я как раз собирался попросить Сару вызвать тебя. Присаживайся и расскажи, как идет подготовка к демонстрации образцов одежды.
– Очень многие издания заказали приглашения, и похоже, посетителей будет много, – объявила Памэла.
– Отлично! – радостно воскликнул Джейсон.
– Лэрри обещает позаботиться и о потенциальных клиентах, так что я ожидаю, что будет около трехсот зрителей. Устроить показ моделей в таком месте как «Плаза» нелегко, и даже Ивона помогает мне в этих приготовлениях.
– Я надеялся, что она так и поступит. Они ведь с Кэндэс давние подруги.
– Жаль, что Кэндэс не проявляет такого же энтузиазма. Мне так и не удалось серьезно обговорить с ней все детали. У нас масса проблем с обувью, косметикой и аксессуарами.
– А почему бы тебе не назначить ей встречу? – предложил Джейсон.
– Я в течение нескольких дней пыталась этого добиться. В конце концов мы договорились на завтра, если, конечно, она снова не отменит встречу. Мы наняли восемнадцать манекенщиц, и, насколько я знаю, примерки уже начались. Луиджи известно их расписание. После встречи с Кэндэс и Макси я передам ему список всего, что нам потребуется. Надеюсь, мы успеем, хотя до демонстрации осталось десять дней.
– Похоже, у тебя, как всегда, все под контролем, – похвалил ее Джейсон.
– Обычно суматоха продолжается до самого последнего дня. Но я постараюсь не подвести Кэндэс.
– Да, ведь тебе именно за это и платят.
– Я знаю. И мне нравится то, чем я занимаюсь. Но твоей похвалы для меня недостаточно. Я хочу, чтобы ты мной гордился.
– Ну хорошо, я горжусь тобой. Довольна? – согласился Джейсон.
– Пожалуйста, Джейсон, не отталкивай меня… – с мольбой произнесла Памэла.
– Послушай, – заговорил Джейсон серьезно. – Я управляю компанией, и развлекать Памэлу Сен-Клэр не самая важная для меня задача… Уверен, что ты понимаешь это.
– А я помню, что когда-то развлекать меня было твоей самой главной задачей. И тебе это нравилось. – Памэла поднялась с кресла, подошла к Джейсону и склонилась над столом. – Я снова могу заставить тебя испытать те же чувства. Пожалуйста, Джейсон… Мне необходима встреча с тобой.
– Только не сейчас, Памэла. Повторяю – ты продолжаешь здесь работать, потому что неплохо справляешься со своими обязанностями, вот и все. Между нами все кончено. Все, – сказал Джейсон.
Памэла стремительно вышла из кабинета, с силой хлопнув дверью.
Джейсон несколько мгновений смотрел на дверь, думая, что в оставшиеся до демонстрации дни ему придется присматривать за Памэлой, а потом он постарается от нее избавиться. Она становится слишком навязчивой, а ему не нужны лишние проблемы. К тому же, как ему казалось, она теряла свою привлекательность.
Джуди, занимавшая в фирме должность дизайнера по тканям, проводила Шоджи в кабинет Макси. Он согласился, что ткани были плохого качества, и пообещал немедленно позвонить в Осаку, несмотря на то, что там уже за полночь, и сделать все, чтобы они были заменены в срок.
Макси стало несколько спокойнее после встречи с Шоджи. В этот день у нее были еще две примерки, и обе прошли удачно.
Будучи в хорошем расположении духа, она поделилась с дизайнерами своими замыслами на следующий курортный сезон. Творческое возбуждение как по цепочке передавалось от одного сотрудника к другому.
Джуди продемонстрировала несколько образцов тканей. Обратив внимание на один из них, Лиз сразу же сделала набросок потрясающего платья. Макси посмеялась над чьим-то нелепым предложением и начала рассказывать какую-то забавную историю.
В это время с ланча возвратилась Кэндэс. Она отсутствовала около трех часов.
– Чем это вы здесь занимаетесь? – обратилась она к Макси.
– Мы только что разговаривали с Шоджи.
– С кем?
– С Шоджи, представителем фирмы, поставляющем нам габардин. Помнишь?
– А, конечно! Ну и о чем вы договорились?
– Он, по-видимому, сумеет заменить ткань к концу этой недели. В любом случае, мы получим ее к понедельнику или вторнику.
– Отлично.
– Мы также провели несколько примерок. Ты примешь в них участие или нам с Луиджи работать самостоятельно? – спросила Макси.
– Работайте! Я сделаю необходимые замечания в процессе изготовления изделий. Что-нибудь еще?
– Да нет, пока вроде бы все.
– Прекрасно.
Кэндэс мельком взглянула на проекты, над которыми трудились дизайнеры, и тут же сделала свои замечания.
– Мне не нравится этот желтый цвет. Расцветка слишком неподходящая для американского рынка, слишком европейская. Пастельные тона в сочетании с цветом морской волны были бы здесь более уместны, я думаю.
Сказав это, Кэндэс вышла.
Макси, молча взглянув на дизайнеров, стала снимать со стендов цветные наброски.
– Вот и говори об устаревших расцветках, – раздраженно произнесла Лиз. – Сочетание пастельных тонов с цветом морской волны вышло из моды сто лет назад. Я просто удивляюсь Кэндэс!
– Вот уж номер! – согласилась Джуди. – Возвращаемся к бабушкиным тряпкам.
– Да бросьте, Кэндэс ведь главная, – устало произнесла Макси. – Придется выполнять ее указания. Я, конечно, не в восторге от этого, но что нам остается?
Кэндэс посвятила Джейсона в ситуацию, сложившуюся вокруг замены габардина, не забыв поставить себе в заслугу то, что положение исправилось благодаря ее стараниям. После этого она покинула офис. У нее сегодня было много срочных дел: встретиться дома с личным спортивным инструктором, а потом отправиться на обед в ресторан «Ле Сирк» с Хосе и его другом Тони. Джейсон предупредил, что задержится в фирме допоздна – собирается поработать.
На самом деле Джейсон собирался отправиться на свидание с новой любовницей в свой номер в «Мэйфер Риджент». Его знакомую звали Тина Каррутерс. Она работала ассистентом редактора каталога «Эль». Как и Памэла, Тина была блондинкой и имела внешность американки англосаксонского происхождения. Но возраст – едва за двадцать – выгодно отличал ее от Памэлы. Как и большинство тех, кто работал в индустрии моды, Тина была постоянно занята своей работой и выматывалась так, что жалование, которое она получала, едва ли компенсировало ее усилия. Это в значительной степени отличалось от образа жизни и достатка дизайнеров и представителей высшего общества, с которыми ей приходилось общаться.
Джейсона привлекали в Тине ее молодость и чувственность, а Тине льстило знакомство с богатым и влиятельным человеком.
Они начали встречаться сразу же после знакомства. Тина была в полном восторге от подарков Джейсона и его внимания. Тайна, которой были окружены их отношения, делала эти встречи особенно волнующими. У них друг перед другом не было никаких обязательств, что очень устраивало Джейсона.
Тина пока не собиралась обзаводиться постоянным партнером. Она быстро поняла, что сексуальные отношения для Джейсона не самое главное – они лишь время от времени занимались любовью. То, что ему требовалось от Тины, – это внешний эффект, который они производили на окружающих.
В этот вечер, как обычно, Тина постаралась помочь Джейсону расслабиться после напряженного рабочего дня. Они вместе приняли ванну, веселясь как подростки, а затем отправились каждый по своим делам: Тина в бар «Оук» к своим друзьям, а Джейсон – на встречу с партнерами по бизнесу.
Когда они выходили из фойе на улицу, Кэндэс, Хосе и Тони были уже у входа в ресторан «Ле Сирк», расположенный по соседству с «Мэйфер Риджент». Но ни Джейсон, ни Кэндэс не заметили друг друга.
Наскоро пообедав с другими дизайнерами в кафетерии фирмы, Макси вызвала машину и отправилась домой. Ее квартира, площадью 2000 футов, находилась в верхнем этаже дома на улице Дуэйн.
Светлая и просторная квартира была обставлена мебелью неброских и мягких тонов того же стиля, что и в рабочем кабинете Макси. Несмотря на значительные размеры квартиры, в ней было довольно уютно. Это ощущение уюта и тепла дополнял пес породы коротконогой гончей, по кличке – Бадди. Уже очень старый, привезенный в свое время из Колумбуса, Бадди каждый вечер встречал хозяйку радостным визгом и лаем, прыгая вокруг нее. Этот вечер не стал исключением, и Макси было особенно приятно почувствовать любовь и преданность четвероногого друга после такого напряженного рабочего дня.
В молодости Макси много времени проводила на вечеринках. На одной их них, в Ист-Вилледже, она познакомилась с подающим надежды художником Мартином Кохеном, который через два года женился на ней.
А потом все пошло наперекосяк. Мартин часто стал посещать вечеринки, на которых входили в употребление наркотики. Макси же терпеть не могла этого зелья и все больше времени проводила дома. Находясь под действием наркотиков, Мартин доходил до паранойи, а иногда впадал в меланхолию. Однажды ночью, в приступе беспричинного гнева, он ударил Макси.
И это оказалось последней каплей в их отношениях. Она уехала к своей лучшей подруге Сюзанне, и уже на следующий день стала хлопотать о разводе.
Теперь, когда Макси было уже за тридцать, она проводила вечера, либо обедая со своими коллегами в ресторане, либо в одиночестве, сидя перед экраном телевизора. По выходным отправлялась за покупками, потому что не успевала это сделать в течение рабочей недели. Летом она и трое ее друзей проводили уик-энд за городом, в Бакс-Каунти, где Макси с Сюзанной снимали небольшой домик.
Конечно, у нее были мужчины и после Мартина, но ни один из них не произвел должного впечатления. Ее матери почему-то хотелось, чтобы Макси познакомилась с кем-нибудь, кто переехал в Нью-Йорк из Колумбуса.
Последней ее находкой был некто Стив Левин, юрист, специализировавшийся на сделках с недвижимостью, работавший сейчас на одну из крупнейших юридических фирм на Уолл-стрит. Их матери, будучи подругами, мечтали соединить своих детей.
Макси, устав от одиночества и постоянных увещеваний матери, решила наконец позвонить Стиву и поинтересоваться его впечатлениями о Нью-Йорке. Вдруг он и впрямь окажется неплохим парнем?
Она собрала всю свою храбрость и набрала номер Стива, который был заблаговременно передан ей матерью. Никто не отвечал. Она быстро повесила трубку, когда включился автоответчик, и потом пожалела, что не послушала его голоса. Для себя решила, что как-нибудь еще позвонит.
Глава третья
Джейсон и Кэндэс вернулись домой одновременно.
Их просторную, классического типа квартиру, выходящую окнами на Сентрал парк, вряд ли можно было бы назвать уютной. Здесь также чувствовалась рука Хосе Альвареса, оставившая на всей обстановке отпечаток безжизненности и холода. Кэндэс и Джейсон не держали дома ни кошки, ни собаки. Прихожая была просторной и мрачной. В квартире были две обычные спальни и маленькая спальня для гостей, библиотека, служившая одновременно и кабинетом, гостиная, столовая и огромных размеров кухня с комнатой для стирки и комнатой горничной.
Одной из тщательнейшим образом охраняемых тайн индустрии моды был тот факт, что Джейсон и Кэндэс, женатые уже больше двадцати пяти лет, за все это время не занимались любовью. В первые годы брака они перепробовали все возможные средства, но ни одно из них так и не избавило Кэндэс от страха, который преследовал ее со времени бегства из Венгрии.
Стояла осень 1956 года. В Советском Союзе был развенчан культ личности Сталина, ощущались заметные признаки оттепели. Это почувствовали находившиеся в тесном союзе с СССР народы стран социалистического лагеря, особенно Польши и Венгрии. Венгерский народ восстал против своего правительства, по-прежнему проводившего просталинскую политику, потребовал установления демократического режима и вывода из Венгрии Советской Армии. В ответ на это в Будапешт были введены советские войска.
Пятнадцатилетняя будапештская школьница Катринка Сабо была также увлечена всеобщим порывом к свободе. Ясным октябрьским днем она вместе со своими школьными друзьями отправилась на митинг, проходивший на площади перед парламентом. Накануне вечером родители уговаривали ее остаться дома.
– Но мама, – настаивала Катринка, – все должны туда пойти. И вы тоже. Необходима всеобщая поддержка. Вы же с папой преподаватели, вам ли это объяснять?
– Я все понимаю, – отвечала мать. – Мы, конечно, хотим, чтобы советские войска покинули нашу страну. И мы также хотим выражать свои мысли свободно. Я постоянно говорю об этом своим студентам. Но участвовать в митинге?.. – Она взглянула в надежде на мужа. – Скажи ей, отец.
– Катринка, – начал уговаривать ее отец. Ты пойми, мы боимся за тебя. Уже много сообщений о раненых. Останься дома!
– Но я пообещала Наде и Анне. Я хочу быть вместе с венгерским народом.
Родители не сумели убедить дочь, а когда брат Катринки Миклош заявил, что тоже пойдет на митинг, они сдались окончательно.
И Катринка со своими лучшими подругами пошла среди тысяч других демонстрантов к зданию будапештского радио, чтобы заявить свои требования правительству. Тут-то и началось насилие. Вооруженные отряды службы государственной безопасности превратили мирную демонстрацию в кровавое побоище.
Катринке, Наде и Анне с трудом удалось вырваться с площади. Они бежали, держась за руки, чтобы не потеряться в многочисленной толпе. В этот момент на безоружную демонстрацию были брошены танки, бронемашины, артиллерия и дивизия пехоты. Возводились заграждения, блокировали мосты и площади. Девочки были лишены всякой возможности попасть домой. Их родной и любимый город обстреливался, повсюду встречались разрушения или изрешеченные пулями здания. Кое-где начались пожары – горели машины, на улицах валялись перевернутые автобусы. Свистели шальные пули.
Девочки спрятались в подъезде дома на одной из узких улочек. Катринка плакала. Анна обняла ее, пытаясь успокоить.
– Похоже, все площади заблокированы танками, сказала Надя.
– Как же мы доберемся до дома? – в отчаянии спросила Анна.
– Надо идти порознь маленькими улочками, – предложила Надя. – Так у нас будет больше шансов не быть пойманными.
Катринка вытерла слезы.
– Я думаю, нам нужно держаться вместе, – сказала она. – Не лучше ли остаться здесь, пока все это не закончится?
– Мне тоже кажется, что надо переждать, – согласилась с ней Анна.
Но потом они все-таки решили отправиться в разных направлениях. Крепко обнялись на прощание. Содрогаясь от каждого взрыва, Катринка побежала вниз по улице, направляясь в сторону реки. Осторожно обходя площади боковыми улочками, она почти уже добралась до дома.
И тут заметила вооруженную группу советских солдат, в руках у которых были початые бутылки водки. Солдаты были молоды, почти мальчишки, и, может быть, сами были напуганы не меньше Катринки.
Один из них, увидев девушку, крикнул по-русски:
– Эй, красавица, иди-ка сюда.
Они направились к Катринке, которая стала беспомощно озираться по сторонам. Улица была совершенно пустынна. Девушка остановилась, ей стало страшно. Она чувствовала, несмотря на холод, как на лбу у нее выступили капельки пота. Мгновенно солдаты оказались рядом. Их было четверо. Они окружили ее и начали толкать прикладами. Катринка чувствовала дрожь в коленях, но старалась держать себя в руках, не сходя с места ни на шаг.
Увидев, как девушка реагирует, они стали ее бить.
– Пожалуйста, отпустите меня, я не желаю вам ничего плохого. Живу поблизости, мои родители ждут меня и сходят с ума от страха за мою жизнь.
– Ого, она не желает нам ничего плохого! – воскликнул один из солдат.
– Отлично, – сказал другой. – Тогда пусть она сделает то, что мы ей прикажем.
– О чем это ты? – спросил третий.
– Ребята, девчонка – просто смак.
Сказав это, солдат провел рукой по длинным волосам Катринки. Она попыталась вырваться, но тот еще крепче вцепился в шелковистые каштановые волосы.
– Мне больно, отпустите меня! – взмолилась девушка.
Вместо ответа солдат опрокинул ее на землю.
– Ребята, помогите мне, и мы все повеселимся, – крикнул он.
– Может, не надо, – засомневался самый младший из них, оглядывая улицу.
– Да перестань!
– Иди лучше сюда и помоги с ней справиться!
– Нет, пожалуйста, – кричала Катринка, – отпустите меня! – и отчаянно пыталась вырваться.
– Георгий, встань здесь и держи ее за руки – это настоящая дикарка. Надеюсь, она такая же активная, когда трахается!
Один из солдат стащил с нее пальто, затем блузку и юбку. Другой бил ее, пока девушка не прекратила сопротивляться.
…Они жестоко изнасиловали ее, по очереди, один за другим. Катринка потеряла счет времени, перестала понимать, что происходит. Закончив свое грязное дело, солдаты убежали.
Катринка долго пролежала без движения. Приходя в себя, время от времени она слышала какие-то странные звуки – то ли стоны, то ли рыдания. И она удивленно оглядывалась, ища глазами, откуда они могли исходить. Но кругом никого не было. И тогда девушка поняла, что это она издает странные звуки. Стоны становились все громче, по мере того, как Катринка приходила в себя.
Наконец ей удалось подобрать свою изорванную одежду и подняться на ноги. Качаясь из стороны в сторону, она с трудом прошла несколько десятков шагов, оказалась у своего дома и прислонилась к входной двери. Ее стоны услышали родители и открыли дверь.
– О Боже! – воскликнула мать. – Отец, помоги-ка перенести ее в спальню!
Целую неделю Катринка не могла прийти в себя. Время от времени из глубины сознания всплывала жуткая сцена насилия. Мать не отходила от дочери, ставила компрессы, накладывала примочки на раны. Отлучалась на короткое время, чтобы приготовить ей бульон или суп.
Соседи и школьные друзья Катринки узнали лишь часть правды – девушку зверски избили… Но никто не узнал об изнасиловании.
Раны зажили в течение недели.
После подавления основных очагов восстания, войска ушли, но террор со стороны властей продолжался. Они приступили к давлению голодом. Приближалась зима, а топливо достать было негде. Запасы угля быстро таяли.
Родители Катринки решили отправить детей во Францию, где жили их родственники. Тысячи беженцев, рискуя жизнью, переправлялись каждую неделю через австро-венгерскую границу.
Многие венгры, как и родители Катринки, всю жизнь верившие в коммунистическую утопию, убедились, что их идеалы были растоптаны. Но они хотели, чтобы их дети жили лучше и понимали, что это возможно лишь на Западе.
И холодной декабрьской ночью, попрощавшись со своими родителями, Катринка и ее брат Миклош отправились навстречу своей судьбе. Сначала они, избегая встречи с патрулями, пробрались к Дунаю и, переправившись через реку на лодке, направились к австрийской границе. С большим риском достигли границы. Перейдя ее, они оказались в лагере беженцев, затем через несколько недель – в Париже.
Из сообщений венгерской подпольной прессы они узнали, что их родители с тысячами других венгров арестованы и репрессированы.
В Париже брат с сестрой поселились у своих дяди и тети. Катринка закончила колледж и поступила в Сорбонну. Жизнь ее нормализовалась, чудовищные воспоминания затерялись где-то в тайниках ее памяти, она начала понемногу перенимать стиль жизни парижской молодежи, стала завсегдатаем кафе и джаз-клубов, которые день и ночь напролет были битком набиты посетителями.
Катринка скоро познакомилась с молодым поколением европейской аристократии. Ей претило их легкомысленное отношение к жизни, но вскоре привыкла и к этому. Со временем она поняла, что наилучшим местом, где можно было бы пробраться в высший свет, были Соединенные Штаты, где ни происхождение, ни капитал не имели особого значения.
Когда дяде и тете сообщили о смерти родителей Катринки и Миклоша, девушка сказала брату:
– Теперь ничто не удерживает нас в Париже. Ты можешь выучить английский и закончить свое образование бухгалтера в Америке так же легко, как и здесь. Мать и отец хотели, чтобы мы были свободными. И только в Америке мы сможем достичь этого.
– Но у нас ведь нет никаких знакомых там! – сомневался Миклош.
– Ведь мы всегда будем вместе, Миклош, – убеждала брата Катринка. И это важнее всего. В Америке мы добьемся всего, чего захотим.
– Здесь-то у нас, по крайней мере, дядя с тетей, – спорил Миклош.
– Мы не должны сидеть у них на шее. Пора начинать самостоятельную жизнь, и кроме того, какое будущее ожидает нас здесь? Дядя с тетей сами едва сводят концы с концами. Я хочу добиться большего.
