Текст книги "А счастье пахнет лавандой!"

Автор книги: Бернадетт Стрэхн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Как она разделась? Запомнились отдельные детали. Может, память специально отключилась, чтобы не свести ее с ума? Иви массировала голову, тщетно пытаясь восстановить последовательность событий, которые происходили наверху. (Вернулось какое-то странное воспоминание, связанное со слишком энергичными действиями Дэна.) О Боже, пожалуйста, скажи, не докатилась ли она вчера до стриптиза? Сделай так, чтобы никто не видел ту булавку, которой она закалывала лифчик. А в каких же она была штанах? О ужас! В этих, с резинкой. Пожалуйста, очень прошу, сделай так, чтобы Дэн не видел ее сзади в этих штанах, когда был включен свет. Иначе он подумал бы, что попал во Флориду и у него рябит в глазах от апельсиновой кожуры.

Иви застонала. А потом… потом они занимались сексом. Решимость созрела в воздухе бухты и приплыла на плоту текиловых испарений.

Поцелуи были чисты, они так и горели в ее сознании. В воспоминаниях причудливо смешались мука и удовольствие. Поцелуи легкие, трепещущие, как бабочки на ее спине. Жгучие – на бедрах. Бесстыдно-голодные – на ее губах. «О, Дэн», – шептала она в муке, стоило ей вспомнить его лицо, стоило ей представить, что он чувствовал, когда лежал на ней, все глубже и глубже входя в нее с каждым прерывистым вздохом. Все это должно было быть необыкновенно. Она должна была бы ощутить с полной силой каждый миг, а вместо этого была пьяна как сапожник.

И все это безвозвратно испортило «серьезные отношения», так и не успевшие начаться.

Слишком опустошенная, чтобы плакать, Иви лежала до тех пор, пока другое воспоминание, немного более приятное, не выплыло на поверхность.

Ей припомнилось, вначале довольно смутно, но потом яснее, что в их славной потасовке был такой момент, когда она взяла верх, отбросив его назад на подушки. Приложив палец к его губам, она заявила о том, что то, что произошло между ними, не должно было случиться.

– О, но это же произошло! – Голос его был глубок от страстного желания, и он пытался привлечь ее к себе, но она грубо оттолкнула его во второй раз.

– Нет-нет! Ничего подобного! Мы просто узнали друг друга поближе, но мы зашли слишком далеко. Это все испортило.

Настал черед Дэна перехватить инициативу в свои руки. Ему стоило небольшого труда повалить ее на спину, подняться над ней, опершись на один локоть, и посмотреть на нее сверху. Взяв ее одной рукой за подбородок (с поразительной нежностью для мужчины, который только что перед этим отбрасывал ее от одной стены к другой), он посмотрел прямо в ее испуганные глаза.

– Слушай внимательно, – начал он очень медленно. – Я не умею произносить речи, поэтому говорю только один раз. Это не просто так. Я восхищался тобой с того самого момента, как впервые тебя встретил, и я всегда буду восхищаться тобой. То, что произошло, должно было произойти, и мы оба это знаем. И мы встретимся в Лондоне и пообедаем вместе. Все так, как я обещал. У меня есть чувство, что мы много будем значить друг для друга. А теперь замолчи, – он поцеловал ее, – и дай мне тебя трахнуть.

Иви вздохнула. Хорошо еще, что ей удалось вытащить из памяти именно этот эпизод. Она несколько раз прокрутила его в голове, нервно отмечая самые важные места.

Не просто так – есть.

Восхищался – есть.

Обед – есть.

Будем много значить друг для друга – есть, есть, есть, есть!

Итак, их сумасшедшая борьба с раздеванием ничего не испортила. Как ни парадоксально, она даже почувствовала, что благодарна Дэну за то, что он выбил ее из привычной колеи и дал отдых ее голове. Получилось так, будто он знал, о чем она думает. В какой-то мере это делало факт его отсутствия сейчас около нее менее удручающим…

И она начала думать о предстоящем обеде.

Если, конечно, удастся до него дожить. Издав стон, Иви сделала над собой усилие и повернула свою гудящую голову набок, чтобы увидеть, который час. До отправления на вокзал оставалось полчаса.

10

Борнео выглядел уже не так дико. Лежавшая на гравии коса была явным свидетельством того, что Бинг во время отсутствия Иви усердно работал. Когда она распахнула входную дверь, результаты его трудов стали еще более очевидны: прихожая была яркой, ослепительно-белой. Иви заглянула на лестницу. Он закончил все до последнего этажа. Вот это мужчина!

Продолжая продвигаться, как пенсионер в бассейне (любители текилы поймут почему!), Иви пыталась открыть дверь в свою квартиру, как будто делала это впервые. Ее занятие прервал бойкий стук в дверь.

На крыльце, радостно улыбаясь, стоял почтальон в шортах. Иви почувствовала себя такой слабой, что даже блеск его зубов резал ей глаза.

– Посылка для П. Уарнз. – Он проверил в своем блокноте. – Точнее – две посылки. Ответ не требуется. Вы не могли бы за них расписаться, милая?

– Да, конечно.

То, что она нацарапала на его квитанции, с большой натяжкой можно было принять за ее имя.

– Годится.

Он танцующей походкой спустился со ступенек и вернулся, уже гораздо медленнее, с огромной посылкой размером не менее трех квадратных футов.

– Не представляю, что там такое, но чертовски тяжело.

Вспотевший (но все же улыбающийся), он опустил ее на паркет и собрался было уходить…

– Подождите! Вы ведь сказали, что посылок – две!

– Вот вечно я так! – Пустился в рассуждения почтальон. – Держите.

Он извлек из кармана крошечную коробочку, в которой могло бы уместиться разве что колечко, и торжественно водрузил ее на поверхность не соответствующей ей по размеру огромной коробки.

Иви уставилась на посылки. И что в них такое? И что этот П. Уарнз собирается с ними делать в своем флюоресцирующем логовище? Ради эксперимента она потрясла маленькую коробочку. Никакого звука. Она была до того легка, что казалась пустой. Иви попыталась сдвинуть огромную коробку. Она была так тяжела, что в ней вполне могла находиться наковальня. Ей пришло в голову, что если поднимать ее вверх по ступеням, то без шума не обойдешься. А если подойти к делу с умом, то можно и на загадочного жильца мельком взглянуть.

Но именно с умом подойти сейчас было очень трудно, особенно после того, как Иви споткнулась на лестнице, ведущей на первый этаж. Спустившись, наконец, она посмотрела на переполненную грязным бельем корзину, с грязной посудой раковину, гору нераспечатанной корреспонденции и решила, что самое лучшее, на что она сейчас способна, это пойти и лечь спать.

Какие-то маленькие человечки с молоточками так и продолжали свою проклятую работу у нее в голове. Руки и ноги ее болели так, будто по ним только что проехал каток. Подушки и одеяло влекли ее, как сирены мореплавателя. Никогда не были они так воздушны и соблазнительны. Она задернула занавески, предвкушая покой, глубоко вздохнула и отбросила покрывало.

Стук, настойчивый и громкий, эхом разнесся по квартире. Иви почти удалось его проигнорировать, но он был слишком уж навязчив. Постанывая, она поплелась в прихожую, плохо представляя себе, откуда исходит этот настойчивый грохот.

Из зимнего сада! Не на шутку встревожившись, Иви, дико озираясь, старалась сообразить, какой из окружающих ее предметов подойдет для обороны. В кино у беззащитных женщин всегда есть револьвер, припрятанный в тумбочке около кровати, или в последний момент они откуда-то выхватывают изящного вида кочергу. Единственный предмет, на который Иви смогла положить глаз и руку, оказался тяжелый телефонный справочник.

Она прокралась через темную гостиную. Бинг оставил шторы спущенными. Иви пришло в голову, что одна из жертв его сексуальных забав могла оказаться случайно где-нибудь запертой и потом забытой. Она надеялась, что перед ней не предстанет сейчас мистер Снайл-младший в своем праздничном костюме.

Стучали уже неистово. Это сумасшедший, решила Иви с какой-то панической убежденностью. Зловеще подняв над собой телефонную книгу, она отдернула штору в бутонах.

Перед ней стояла Саша, улыбающаяся как идиотка.

– Боже! – Иви отперла стеклянную дверь. – Я думала, что это грабитель!

– Разве грабители стучат?

– Что ты делаешь на заднем дворе?

– Я просто хотела облегчить тебе жизнь. Так тебе пришлось бы подниматься по ступенькам, чтобы меня впустить, поэтому я обошла вокруг.

– Да… – Невозможно было ворчать в ответ на такое логически завершенное заключение, но Иви все-таки возразила: – Ты хоть что-нибудь можешь сделать как нормальный человек?

– Я закрыла магазин. Хочу услышать все о Дэне.

Маленькие человечки в голове достали молотки потяжелее.

– О, Саша! Только не сейчас!

– Нет, сейчас. Именно сейчас! – Сашина жадность до сенсационных романтических подробностей заставила ее забыть о правилах хорошего тона. – За этим я и пришла. И уходить не собираюсь.

Иви решительно скрестила руки.

– Отлично. Не уходи. А я ложусь в кровать.

Саша завиляла хвостом, пресмыкаясь и заискивая.

– Ну пожалуйста, пожа-а-луйста! Я посижу на краю кровати. Ты и не почувствуешь, что я здесь.

Сидеть на краешке – это, собственно говоря, и был Сашин стиль, и вскоре они уже вдвоем лежали в кровати, натянув одеяло до самых подбородков.

– Так очень удобно, – пищала Саша.

– Нет, это чертовски досадно и ужасно противоестественно. Ни капли не удобно!

Иви удивлялась, как это получается, что Саша, несмотря на все свои сумасшедшие выходки, всегда берет над ней верх.

– Ты только портишь постельное белье.

– Извини. – Саша пристроилась поудобнее. – А теперь расскажи мне все про мистера Бинга.

– Я не говорила, что он мистер Бинг.

– Говорила.

– Ну, говорила, может быть. – Никуда не денешься, это было слабое место.

Но Саша донимала Иви до тех пор, пока та не сдалась и не выложила все последние новости. Она не могла не признать, что ей приятно было рассказывать обо всех этих дерзких намеках и тайных взглядах. Саша была прекрасным слушателем; она дрожала от восторга в том месте рассказа, когда Дэн сказал: «Спокойной ночи, милая», – и ущипнул Иви за мягкое место. Она заставила Иви дважды пересказать эпизод с приглашением на обед с просьбой точно воспроизвести его фразу вплоть до интонации.

И только когда рассказ дошел до эпизода с текилой, Иви поняла, что у нее не хватает духу продолжать.

– Ну а дальше! – Саша толкнула ее под одеялом. – А что потом?

Но того, что было потом…. Иви изо всех сил старалась не вспоминать Это Потом всю дорогу домой.

– А дальше я все испортила, – прошептала она.

– Нет! – Саша так и подпрыгнула на кровати. – Тебе не удалось создать запоминающийся образ?

– Что? Я не создавала никакого образа. – Сашины мысли иногда скакали так непредсказуемо, что Иви выходила из себя. – Замолчи, Саша, дай мне сказать. Я спала с ним.

Настала Сашина очередь изумиться.

– И почему это могло что-то испортить? – Она понизила голос. – У него, что… ничего не получилось?

– Поверь мне, проблема не в этом, – ответила Иви страдальчески.

– Что за чепуха? Тебе что, было нельзя?

– Если бы так. – Щеки Иви горели. – Секс был прекрасен. Прямо как у спортсменов. Я думаю, он раза три кончил.

– Оооо! – Саша смотрела с завистью. – Это больше, чем было у меня с самого Рождества. – Она на минутку задумалась. – С предпоследнего Рождества. Так чем же тогда ты все испортила?

– Ты прекрасно понимаешь чем. Теперь это просто очередное траханье, а могло бы все стать чем-то другим.

– Оно еще сможет стать чем-то другим, – настаивала Саша со страстностью проповедника Дальнего Юга. – Посмотрим, как пройдут ваше свидание и обед.

– Думаешь, он позвонит? – так и выпалила Иви. Для обсуждения этого вопроса она сейчас была слишком измучена. – Теперь, после того как он получил все, что хотел?

– Но ты же ему действительно понравилась. Это же был не просто секс. Тебе недостает уверенности в себе.

– И он ведь сказал об обеде во второй раз! – Иви возбужденно воспроизвела все обнадеживающие детали той ночи, когда Дэн повторил свое предложение пообедать в Лондоне.

– И вот, – она подходила к заключительной сцене, – он взял меня вот так. – Иви поднялась в своей старенькой фланелевой пижаме, пригвоздила Сашу к земле и уставилась ей прямо в глаза: – И он стал говорить, что все это не просто так, и что он всегда будет мной восхищаться, и что все так и должно было случиться. А потом он сказал – о, Саша, это было так великолепно! – он сказал, что мы все-таки пойдем с ним обедать, и что, ох, у него есть такое чувство, что он и я, что мы оба будем много значить друг для друга! – Тут они обе запищали, как пьяные мыши. – А потом он сделал вот так: Иви прижала Сашины плечи к кровати, грозно над ней нависла и, подражая Дэну, произнесла низким страстным голосом: – А теперь дай мне тебя трахнуть!

Из двери раздался спокойный голос Бинга:

– И как давно это у вас продолжается, девочки?

Не важно, сколько раз они впоследствии разъясняли Бингу, что означала эта сцена, ему доставляло удовольствие ссылаться на «этот ваш лесбиянский утренник».

Сашу очень расстроил его легкомысленный отказ выслушать их объяснения по поводу того компрометирующего положения, в котором он их застал. Иви-то знала, что ему просто нравится их реакция на его слова, но Саша не могла спокойно выносить его отговорки, типа: «Уж чем вы там, девочки, занимаетесь в свое свободное время, это ваше личное дело», или: «Должно быть, очень жарко от такой близости». Саша стояла на кухне со слезами на глазах и, уперев руки в бока, кричала:

– Я не лесбиянка! Я гетеросексуальна!

– Что бы там ни было, – Бинг разлил чай по чашкам, – все при вас и останется. Нужно только немного подкрепиться. – Иви захихикала, а Саша в отчаянии заломила руки.

– Мы ничего не делали! – Она зло смотрела на Бинга. – Если бы я и была лесбиянкой, я едва бы выбрала Иви.

– Так-так, – обиженно расправила плечи Иви, – и что это могло бы означать?

– О, ты понимаешь, о чем я говорю, – бросила Саша.

– Да. Ты говоришь, что если бы ты была лесбиянкой, ты бы никогда не обратила на меня внимания. Огромное спасибо.

Не зная, как выкрутиться, Саша пробормотала:

– Ну, может, и обратила бы… Я хочу сказать, в тебе нет ничего плохого.

– Спасибо, успокоила.

А Бинг был в восторге от достигнутого результата:

– О леди, леди! А совсем недавно вы так мило ладили…

– Успокоишься ты, в конце концов? – завизжала Саша, чаша терпения которой была переполнена дьявольской невозмутимостью Бинга. – Я не лесбиянка!

– Ты хочешь сказать, – спросил Бинг, – что есть что-то плохое в том, что человек гомосексуален?

Сашин рот сначала открылся, потом закрылся. Она настраивала себя на максимальную политическую корректность. Она опустилась в кресло-качалку.

Иви была в восхищении. Бингу удалось достичь того же, чего раньше можно было добиться только при помощи двух бутылок «Джека Дэниэлса»: Саше было нечего возразить.

Кэролайн с грохотом спускала коляску вниз по ступенькам, Милли подскакивала внутри, как фасолинка в стручке.

– Давай я помогу. – Иви поставила ногу на ступеньку.

– Нормально. Не нужно никакой помощи.

– Хорошо. – Иви убрала ногу со ступеньки. – Как тебе стены? – Сделав соответствующий жест, она попыталась обратить внимание Кэролайн на свежую белизну стен.

– Нормально, – повторила Кэролайн, пропихивая коляску через входную дверь.

– Ты будешь дома в пятницу вечером? Придешь на ужин? – спросила Иви, не увидев в ее глазах никакой реакции.

– О да.

– Я ради такого случая приобретаю новую плиту. – Иви прекрасно понимала, что в присутствии Кэролайн она говорит слишком много. – Старая плита уже просто опасна для жизни. Не хочу никого отравить.

Перед тем как выйти на солнце, Кэролайн остановилась.

– Белые стены действительно хорошо смотрятся, Иви, – заявила она вызывающим тоном, не соответствующим замечанию. – Кажется, что дом просыпается после долгой спячки.

Дверь за ней с грохотом захлопнулась.

– Онезвонил?

За последние два дня Саша уже так много раз повторяла эту фразу в прошедшем времени, что теперь в Ивиных ушах она звучала как одно, утратившее смысл слово.

– Нет.

Иви уже готова была выслушать горячую защиту Дэна, которая у Саши всегда за этим следовала.

– Ясно, он занят. Возможно, он очень рано уходит из дома, забывает взять твой номер телефона, а возвращается так поздно, что не хочет тебя беспокоить. Это очень хороший знак – он серьезный человек. А ты вообще-то уверена, что дала ему правильный номер телефона? Я как-то слышала, что ты перепутала тройку с девяткой. Кстати, а он не упоминал о том, что собирается за границу?

Они сидели в недавно облюбованном ими кафе, и Иви, хоть и знала Сашу хорошо, испытывала сильное желание заткнуть ей рот кляпом.

– Слушай внимательно, – сказала она негромким, но грубым голосом, – Дэн не собирается мне звонить. Уже прошло целых два дня.

– Прошло всего лишь два дня, – поправила ее Саша с убежденностью выведенного из себя человека. – Он же специально выделил эту фразу. И ты сама мне говорила, что он был при этом искренен.

К ним подсел Бинг с чашкой крепкого чая.

– Он же артист, – терпеливо объяснял он. – Он специально тренировался, чтобы все, что он говорит, звучало искренне.

Иногда Иви очень хотелось, чтобы Бинг отключил свой неподкупно-честный анализатор.

– В любом случае меня не волнует, звонил он или нет. Он больше теряет!

Саша чокнулась с Иви кружкой и сказала:

– Точно! – а затем добавила: – Спорим, он просто обдумывает, куда тебя повести.

Бинг отставил свой чай.

– Леди, позвольте мне внести в ситуацию хоть элемент реальности. Дэн сексуально привлекательный мужчина, прекрасно осведомленный о своих достоинствах. Он положил глаз на Иви и пришел в восторг от того, что привлекательная девица будет с ним еще и работать. Она тоже его приметила, но сохраняла дистанцию. Однако вышеупомянутая девица наклюкалась, и Дэн воспользовался моментом. Сексуальный контакт был прекрасен. Но в самом разгаре полового акта дева подскакивает и набрасывается на него со словами: спорим-ты-думаешь-я-какая-нибудь-проститутка. Он ее, естественно разуверяет, потому что ему не хочется прерывать процесс. На следующее утро он улепетывает так быстро, будто его ботинки смазали жиром. Именно так и действуют дэны в этом мире. – И после финальной паузы со звоном в голосе заключил: – Он не позвонит.

Иви выглядела тяжелораненой.

– А зачем ему тогда было беспокоиться и приглашать ее на обед? – потребовала ответа Саша. – Наверно, он этого хотел, иначе зачем ему было об этом говорить?

– Вы что, обе только что приземлились с планеты, где нет мужчин? Он пригласил ее отобедать с ним, потому что решил, что именно этого она от него жаждет услышать. И он не просчитался, как, по-вашему? Этот парень – не промах.

Иви затихла, придавленная достоверным изложением событий в откровенном рассказе Бинга.

– Что ж, он даже и не собирается звонить?

Не дав Саше влезть со своей оздоровительной версией, Бинг изрек:

– А понимаешь ли ты, что это не имеет никакого значения? Ты была чертовски права, когда сказала, что это потеря для него, а не для тебя. Это стало бы лучшим временем в его жизни, если бы он пригласил тебя на обед. Однако он к этому не стремится – таков его выбор. Он не должен становиться твоим бой-френдом, если сам этого не хочет. – Он потянулся и взял Иви за руки. – Из всей этой переделки ты вышла не с такими уж большими потерями, как думаешь? Два дня ты пофлиртовала и слегка обожглась, завершив при этом все удачной сексуальной церемонией. Не страшнее, чем глаз уколоть.

Иви воспрянула духом.

– Ты прав, – сказала она, и даже сама при этом подумала почти так же.

– Но он же пообещал пригласить на обед, – как упрямый попугай твердила Саша. – Он ведь сам обещал.

Бинг помахал рукой у нее перед лицом.

– Ради всего святого, мужчина старался добиться своего. Он пообещал бы ей хоть исцеление от рака, если был бы уверен, что именно это заставит ее раздвинуть колени. Он не подписывал контракта – Я, нижеподписавшийся, обещаю сводить ее в какое-нибудь шикарное местечко и покормить. Не было клятвы на Библии. Оставьте парня в покое.

– Но он же сказал, что пригласит ее на обед.

Бинг уставился на Сашу таким взглядом, который любое человеческое существо с более тонкой кожей истолковало бы как надвигающуюся опасность, причем истолковало бы правильно.

– От этого Иви не легче, – процедил он через свои плотно сжатые, совершенные зубы.

Иви решила, что пора разрядить обстановку. Они очень любили эту облезлую маленькую забегаловку с расписанными фломастерами блестящими карточками-памятками. И тут Иви заметила новое изречение.

– Посмотрите, – показала она на квадратик с загнувшимися краями, предупреждавший: «Помните: приближение опасности страшнее самой опасности».

Двое дородных мужчин затаскивали в кухню новую плиту. Прислонившись к двери и скрестив на груди руки, Иви пыталась понять, как же это она дошла до того, что потратила изрядную часть своих телегонораров на эту плиту. Конечно, следовало бы купить туфли на высоком каблуке, или сексуальное нижнее белье, или хоть наркотики какие-нибудь.

Из-за блестящей новой плиты оставшаяся часть кухни выглядела еще позорнее. Еще обшарпаннее, чем раньше. Иви с сожалением призналась себе, что в кухне необходимо навести порядок. До чего она дошла? Она натянула пару резиновых бинговских перчаток.

Проблема уборки, как отметила для себя Иви, состоит в том, что как только ты отмываешь одну вещь, так сразу же другая, стоящая с ней по соседству, начинает казаться грязнее, чем раньше. Следовательно, тебе приходится отмывать и ее. И тогда ты попадаешь в непрерывную карусель губок и щеток. Она только что приступила к плинтусам, – а у нее осталось всего каких-нибудь полчасика до того, как приедет Саймон, чтобы схватить ее и бросить в этот театральный ад.

Плинтусы! Вот до чего она докатилась. Подумать только – актриса скоблит плинтусы у себя в кухне!

Но помощь пришла и, что совсем невероятно, в лице Кэролайн:

– Просто зашла посмотреть, может что нужно?

– Ты, случайно, не специалист по плинтусам?

Через несколько минут Кэролайн сгорбилась над своим собственным ведерком. Милли (в ее-то возрасте!) было невозможно противиться соблазну залезть в ведро с грязной водой, поэтому она была оставлена в коляске накрепко связанной.

А что, очень даже неплохо, размышляла между тем Иви, когда тебя окружают молчаливые люди. Особенно, если ты вдоволь наслушалась непрекращающейся болтовни Бинга. Они дружно трудились, пока не зазвонил телефон.

Иви окаменела. Как она ненавидела себя за то, что под выцветшей футболкой ее сердце внезапно начало скакать, как птичка в клетке.

– Трубку-то будешь брать? – Кэролайн посмотрела на нее странным взглядом.

– Конечно!

Иви подскочила и бросилась в комнату, где мобильник спокойно утопал в страшном беспорядке у ее кровати. В воздух полетели газеты, трусы, меню и новые домашние тапочки. Иви извлекла мобильник и впилась глазами в крошечный экран. Номер не определен. Уговаривая себя ни на что не надеяться, она откашлялась и нажала кнопку ОК. Она произнесла маленькое слово «привет» так, что в нем прозвучали и сексуальность, и философская глубина, и интеллект, и остроумие и ощущение упругости всего ее тела.

– Иви? Это Бет. Это ты? Какой-то голос смешной.

– О… – Ощущение краха, разочарования до кончиков ногтей внезапно уступило место панике. Бет ей никогда не звонила. – Что случилось? Кто-нибудь умер?

– Что-что? Конечно же, нет. Ничего не случилось.

– Хорошо, извини. Как у тебя дела?

– Хорошо. А у тебя?

Не было никакого смысла рассказывать Бет о катастрофе с Дэном: она так далека была от подобных проблем в своей чистой, упорядоченной жизни в Хенли.

– Все отлично. – Внезапно она со всей остротой вспомнила свою последнюю встречу с сестрой. – А как Маркус?

– А он… Ты же знаешь, Маркус как Маркус.

От Иви не ускользнула болезненная нотка: ей стало жаль сестру.

– Я хотела тебя кое о чем попросить. – Такое заявление прозвучало еще более неожиданно. Раньше Бет никогда ничего не было нужно от Иви. – У меня на пятницу в Лондоне назначена встреча. Можно к тебе забросить малышей на часик? Около десяти?

– Какая встреча? – Ее антенны ловили волну.

– Это имеет какое-нибудь значение?

Теперь антенны гудели вовсю, как телеграфные провода во время бури.

– Ты идешь к адвокату?

За вопросом последовало напряженное молчание, затем раздраженные слова Бет:

– Послушай, сможешь ты посидеть с ними или нет?

Иви ответила, что, конечно же, сможет, и на этом разговор закончился. Иви почувствовала себя неловко. Этот вопрос про адвоката был как выстрел в темноте. Ей совсем не хотелось попасть в цель. Чертов Маркус! Нужно очень постараться, чтобы довести такого мирного человека, как ее сестра, до развода. Одна часть Иви отчаянно захотела позвонить маме и представить дело в таком свете, чтобы можно было перемыть косточки этому Маркусу. Но желание прошло. Это дело Бет, а не ее. Может, они все обсудят в пятницу? Тут она со стыдом подумала, что такая перспектива ее несколько пугает. Крампы никогда не умели обсуждать личные вопросы.

Засунув поглубже в горшок переросшие бархатцы, она присоединилась к Кэролайн.

– Это сестра звонила. – У Иви не было никаких оснований считать, что самодостаточная Кэролайн может питать хоть какой-то интерес к ее словам, но, несмотря на это, она продолжала: – Она зайдет в пятницу. Она никогда меня не навещает, видимо, что-то не так. Мне кажется, что у нее какие-то неприятности с мужем, и я не знаю, что предпринять. Уж эти мне семьи! Иногда от них больше неприятностей, чем радостей!

Губка Кэролайн упала в ведро, злобно разбрызгав воду. Она поставила моющее средство прямо на новую плиту, резко развернула коляску и удалилась в мгновение ока.

Иви чуть было не назвала Кэролайн очень плохим словом, но вовремя спохватилась: у Кэролайн ведь не было семьи, на которую можно было бы злиться. Она была одна в целом мире. Иви схватилась за голову руками в резиновых перчатках, покрытых слоем жирной мыльной пены. Она поняла, что вполне это заслужила.

Пронзительно зазвонил телефон. Иви прижала его к уху.

– Алло! – задыхаясь произнесла она, забыв о сексуальности и интеллигентности.

– Онезвонил? – в одно слово произнесла Саша. Иви подумала, что это она заслужила тоже.