Текст книги "А счастье пахнет лавандой!"

Автор книги: Бернадетт Стрэхн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Иви вышла из дома с большим запасом времени, но теперь все равно опаздывала. Неожиданно эта пустяковая работа стала казаться ей чуть ли не наградой. Еще вчера вечером, лежа в кровати, она смотрела на это предложение, как на простую рекламу собачьих консервов. Теперь, когда она опаздывала и еще имела шанс провалиться, работа превратилась в РЕКЛАМУ СОБАЧЬИХ КОНСЕРВОВ! С ПОВТОРАМИ!!!

Ох уж эти повторы! Для артиста слово «повторы» звучит музыкой. Через пару месяцев после появления рекламного ролика эти «повторы» (то есть гонорар за них) начинают накручиваться на твой истощившийся банковский счет. Но и они тоже, бывает, то накручиваются, то текут тоненькой струйкой, а то просто застревают на подходе. Вознаграждения бывают самые разные, случаются и такие, которые прямо-таки ошеломляют. Так что за актерским презрением к участию в рекламных роликах стоит судорожный, с трудом скрываемый интерес к денежкам, которые за них можно получить. Мередит всегда изъяснялась туманно на этот счет, и ее женское непостоянство проявлялось именно в этом вопросе, поэтому догадаться, что было хорошим, а что плохим признаком, было просто невозможно.

Остановившись, чтобы хоть немного остыть перед входом в Зеленый зал, Иви с радостью заметила, что опоздала всего на пять минут. Она пригладила волосы, которые очень плохо перенесли длительное пребывание в доведенной до белого каления атмосфере метро среди охваченных паникой разного рода пассажиров. Но волосы вновь встали дыбом, как у кошки, приготовившейся к драке. «Прекратите!» – взмолилась она, но не была услышана.

К счастью, в зале ожидания работали кондиционеры. Тридцать девушек, примерно ее возраста, в напряжении ждали своей участи. Некоторые были очень симпатичные, другие простоватого вида, но кому отдаст предпочтение рекламное агентство, было неизвестно.

Иви назвала свое имя секретарше, которая господствовала над всеми с видом полного Безразличия и Глубочайшей Тоски (что вполне отвечало нормам поведения секретарш), и уселась на ручку дивана. Она быстро осмотрела комнату и, обнаружив, что здесь (хвала Богу!) нет ни единой знакомой души, облегченно вздохнула.

Но как раз в этот момент дверь распахнулась и вошла Миранда.

Они была знакомы. Если бы у Иви в рюкзаке вместо кошелька, пачки прокладок и старого журнала была винтовка, она скорее бы пустила себе пулю в лоб, нежели стала бы разговаривать с Мирандой. Но в данный момент никакого огнестрельного оружия не имелось, поэтому их диалог развивался в своем обычном традиционном стиле.

МИРАНДА (отбрасывая непослушные льняные локоны, снимая козырек от солнца):Иви! О Боже! Ты выглядишь фантастически!

ИВИ (отбрасывая торчащие, как мочалка, каштановые пряди, снимая солнцезащитные очки):Миранда! Сколько лет, сколько зим! Ты прекрасно выглядишь!

МИРАНДА: Ты похудела?

ИВИ (сквозь сжатые зубы – прекрасно понимая, что со времени их последней встречи она поправилась на семь фунтов):Нет.

ИВИ: Как поживает твой очаровательный поклонник?

МИРАНДА: Мы помолвлены (поблескивает бриллиантами размером с теннисный мяч).

ИВИ: О, великолепно! Я так за тебя счастлива! Вы просто созданы друг для друга.

МИРАНДА: А как у тебя с тем милым артистом, помнишь, с которым ты встречалась (чье имя я не потрудилась запомнить)?

ИВИ: А, с тем. Все получилось довольно забавно (было смешнее, когда новичок-косметолог удалял ей воском волосы на ногах).

МИРАНДА: Бывает. (Чего и следовало ожидать.)Ты работаешь?

ИВИ: О да. А ты?

МИРАНДА: Так, кое-что крошечное. (Останавливается перед главным ударом.)Новый фильм Хью Гранта. Три строчки. Крупным планом.

ИВИ (подавляя в себе страстное желание закричать: «Я тебя ненавижу!» и ударить Миранду головой о стену):Великолепно! Вот это я понимаю!

МИРАНДА: Да, это помогло мне найти агента в LA [7]7
  LA – Los-Angeles – г. Лос-Анджелес.


[Закрыть], а это уже кое-что. А ты что делаешь?

ИВИ: Все время разъезжаю. Знаешь, такие маленькие остроумные новые пьески… Стоппард.

МИРАНДА: Боже, ты серьезно?

ИВИ: Вполне. (Она не поясняет, что это шуточный Стоппард, надуманная аллегория, со смешным мехом.)

Иви вызвали раньше, чем она успела углубиться в эту веселенькую тему.

Комната прослушиваний была маленькой, пустой и длинной, со стулом в тюремном стиле, поставленным у одной стены. На него были направлены осветительные приборы, видеокамера на треноге и внимание троих мужчин, разместившихся на трех других стульях. Один из них, бородатый, лысый, в модных брюках, поднялся и устало произнес:

– Я – Грег, директор. Садитесь, пожалуйста, и расскажите нам что-нибудь.

Иви послушно уселась на стул, стараясь выглядеть профессионально и как можно непринужденнее. Представляя себя молодой, беззаботной и игривой, она сказала в камеру:

– Я, Иви Крамп, представляю Мередит дэ Винтер из «Мередит дэ Винтер Ассошиэйтс».

– Ясно. – Грег вел себя как человек, который последние сорок лет ждал на остановке свой автобус. – Вы видели сценарий?

– О Боже. Конечно же, нет! – Иви не любила испытывать чужое терпение, но сейчас замять дело было просто невозможно.

– Господи! – Грег обратил взор к небесам. Точнее, к полистироловым плиткам потолка. – Дайте же девочке сценарий, хоть кто-нибудь!

Грег все бубнил и бубнил:

– Отлично, ты играешь «Женщину». «Мужчину» уже выбрали, это будет Дэн. Ты оставайся на месте, а Дэн будет читать с тобой из-за кадра. Идет?

– О да… Да.

Иви можно было простить за такой рассеянный ответ: когда Дэн поднялся, улыбаясь, из темного угла комнаты, его облик можно было соотнести разве что с небесным хором, поющим под аккомпанемент арф.

Дэн был… в общем, сказать о нем «красивый» – значило не сказать ничего. Просто все писатели отбросили бы ручки и, не в силах описать его, признали бы свое поражение. Его волосы – действительно как вороново крыло, мужественный подбородок – выточен рукой мастера, глаза – два кусочка неба, и еще – потрясающая улыбка. Обтягивающая его мускулистую грудь белая футболка заставила бы монашку пересмотреть свое решение.

И он сейчас шел к ней.

– Величественное имя, – сказал он, – Крамп. Мне нравится.

Иви не ответила. Она просто смотрела на него во все глаза и могла бы просидеть вот так в полной тишине до самой смерти, если бы Грег не щелкнул пальцами:

– Алло, пожалуйста, включаем мотор!

Впоследствии она не могла вспомнить ни одного слова сценария. Она была слишком занята, представляя себе, как Дэн выглядел бы в ванной.

– Мы дадим вам знать. Будьте доступны с двадцатого по двадцать второе. Мы определимся. И свяжемся с вашим агентом, если вами заинтересуемся. Спасибо, милая, до свидания.

Рука Грега потихоньку развернула ее и выпроводила из комнаты.

Иви пришла в себя. На Арджил-стрит – жара. Перед ней высился белый фасад Палладиума. Бинг. У него же сегодня дневной спектакль. Она найдет убежище в его гримерной.

Окруженная восемью практически совершенными, почти обнаженными, несомненно, склонными к гомосексуализму мужскими телами, Иви сидела на столе и расписывала Бингу со всеми подробностями это прослушивание.

– И теперь я должна,я должна, Я ДОЛЖНА получить эту роль, но, думаю, я недостойна, – закончила она.

– О чем ролик? – спросил Бинг, поправляя свою флуоресцентную зеленую набедренную повязку.

– О собачьих консервах.

– Класс.

– Не цепляйся, ты, мальчик с зеленой повязкой. Я сегодня утром опять решала примеры. Белл брала такую низкую плату за квартиру, что ее вообще едва ли стоило собирать. Нужен крутой поворот, если уж я хочу выполнить все, что мы наметили.

– Не будем говорить о том, чего ты хочешь больше всего, ты уже и так слишком много нам об этом сейчас порассказала. А я-то думал, что после последнего провала ты приняла решение не связываться с артистами.

– Это так, но…

– Потрясающая сила характера. Все как обычно.

Маленьким старым карандашом Бинг нарисовал в уголках глаз по маленькой красной точечке. Затем, как бы следуя дикому зову природы, он и его семеро коллег-хористов упорхнули на сцену для исполнения большого танцевального номера во втором акте. Оставшись одна среди всех этих шнурков, косметики, запаха ног, Иви уже не в первый раз подумала, что это веселье старо как сама жизнь.

6

И вот они снова в саду, и снова у них пир горой. Солнце уже давно зашло, а Иви с Сашей все еще потягивают вино, сидя в теплом воздухе на нелепых стульях. Их покачивающиеся фигуры залиты мягким светом китайских фонариков, которые они соорудили у входа в зимний сад.

– Поздравляю, – говорит Саша. Она уже поздравляла Иви много-много раз. Они пили, чтобы отпраздновать тот факт, что Иви, несмотря на все заморочки, пригласили сниматься в рекламе. (Если бы ее не пригласили, они бы тоже пили, но тогда бы – с горя. Были известны случаи, когда они отмечали просто то, что у них есть бутылка вина.)

– И что же, он действительно по-настоящемукрасив? – допытывалась Саша.

– Видит Бог, он так прекрасен, что я стояла как дура, – на полном серьезе заверяла ее Иви.

– Ужасно сексуален?

Напившись, красноречивая Саша начинала расспрашивать как сладострастная школьница или героиня из порнофильма «Знаменитая пятерка».

– Ты собираешься… сама знаешь что?

– Если у меня будет шанс, то я намерена с ним сама знаешь что,до упора, пока не наступит момент, когда этого сама знаешь чегобольше не будет.

После такого всплеска остроумия они раскудахтались как обезумевшие курицы. Саша при этом свалилась со стула, и это прямо-таки довело их до истерики. По засохшей траве к ним приблизился Бинг.

– Не может быть! Что за очаровательное зрелище – какая женственность наших дней! – заметил он. – Я склонен предположить, что вы пропустили по глоточку винца.

– О, Бинг! – взревела Саша прямо с того места из нескошенной травы, где она лежала. – Ты великолепен в этом ракурсе. И почему ты не как все мужчины?

– Просто во мне избыток хорошего вкуса. Вставай.

Бинг водрузил ее на неустойчивый стул. Но она тут же опять соскользнула вниз. Бинг вздохнул. Обе подруги теперь хохотали так, будто только что услышали официально признанный самый смешной анекдот в мире.

– Оставь ее, – наконец проговорила Иви. – Когда она доходит до этой стадии, то уже не может оставаться в вертикальном положении. Ой, Саш, – ее снова душил смех, – а помнишь, как мы тогда… – она почти не могла продолжать, – … смешная шляпа… одна растяпа…

Невероятно, но Саша помнила. Последовал новый приступ душераздирающего смеха, при котором Саша лупила ногами воздух, а Иви, казалось, задыхалась в руках исключительно энергичного маньяка-убийцы. Бинг порядком уставший после двух шоу и жарких объятий с новым дублером, отправился в дом за новой бутылкой вина. Когда он вернулся, то застал двух пьяниц, сидящих в зловещей тишине. Он перешагнул через Сашу и сел на ее место. Внезапно Иви спросила его голосом маленькой девочки, который, как она знала, он ужасно не любил:

– Я буду последней стервой, если подниму плату за квартиры?

– Да, – категорично изрекла из травы Саша, – если ты поднимешь плату за квартиры, ты будешь последней стервой, – и заснула.

Бинг был дипломатичнее.

– На какое-то время оставь все как есть. Дай им к тебе привыкнуть. Волнуешься из-за денег, глупышка?

– Так, для разнообразия.

Они сидели в тишине, дружеской тишине, легкий ночной воздух, казалось, смягчал отдаленные гудки транспорта и настойчивую басовую линию Сашиного храпа. Неожиданно Бинг сказал:

– Этот дом нравится мне все больше и больше.

– Ммм… – Иви отклонилась назад и посмотрела на дом. Все окна были темными, а силуэт крыши расплывчат, отчего казалось, что она просто тает в небе.

– Он создает ощущение прочности, хотя сам едва держится. – Бинг потер лицо руками. – Ты понимаешь, что я хочу сказать? Просто сегодня был такой трудный день…

– Да, да. Я очень хорошо понимаю, что ты имеешь в виду. Он прочен. Он… как пристанище.

Подыскивая нужное слово после такого обилия выпитого, Иви даже нахмурила лоб. Хоть дом и стоит посередине мрачной старой улицы, сад, со своими беспорядочными деревьями и изгородями, хранит в себе какую-то тайну. Единственная дверь, через которую сюда можно пройти, – это дверь из ее квартиры, поэтому нечего бояться встретить прокравшегося сюда постояльца.

– Знаешь, мама против того, чтобы я жила на первом этаже. «Там будет сыро, там будет темно, воры полезут первым делом именно туда…» Но здесь же так уютно. Я сама кажусь себе маленьким пушистым зверьком, свернувшимся калачиком в маленькой норке.

– Да, – согласился Бинг. – Но у меня, видишь ли, есть яйца, поэтому я не способен чувствовать себя точно так же.

– А благодаря тебе этот дом становится белее день ото дня.

Бинг вздохнул.

– А вот с плитой я ничего не могу поделать. Она на последнем издыхании. А холодильник вполне может представлять ценность для археологов. Что касается ванной комнаты…

– Я знаю, знаю. Поэтому-то я и заговорила об оплате, – скорбно изрекла Иви. – Белл брала так мало, что выручки не хватит ни на какие переделки, я уж не говорю о той финансовой независимости, которую она мне прочила.

Глаза Бинга сузились.

– Она оставила тебе дом не только по этой причине. И, возможно, эта причина – не самая главная.

– Как это? – Иви искоса посмотрела на него. Волевые черты его лица стали мягче в рассеянном свете китайских фонариков.

– Видишь ли…

Казалось, он раздумывает, стоит ли затевать серьезный разговор с человеком, который опередил тебя на целых две бутылки. И все-таки он решился:

– Я не знал тебя такой, какой ты была давным-давно, когда вы разгуливали с Белл и бабушкой, но подозреваю, что ты не очень-то изменилась с тех пор. Сейчас ты зануда, и тогда, думаю, была занудой, только маленькой.

– Ну ты… Я сейчас слишком пьяна, чтобы выслушивать такие убийственные характеристики. Я сейчас заплачу.

Такое Бинг наблюдал и раньше, и зрелище было не из приятных.

– Давай поставим вопрос по-другому. Ты любишь все про всех узнавать, любишь давать советы, любишь всех расставлять по своим местам, ты привыкла собирать вокруг себя неудачников.

Иви шмыгнула носом.

– Не шмыгай, Крамп. Я прав. Не бывает случая, чтобы в твоей гримерной на работе не собирались все эти несчастные артисточки, которые поссорились со своими любовниками. Сколько раз, придя домой, я находил здесь какую-нибудь распухшую от слез идиотку, которая «сейчас переживает очень трудный момент в жизни» и из-за этого занимает нашу софу. Что уж говорить вот об этом явлении… – Бинг указал на фигуру на земле, чей храп перемежался с хрюканьем и бульканьем. – Ты шла с ней рука об руку через все ее кошмарные любовные приключения, через все их фазы и кризисы, мирясь с такой непроходимой тупостью, от которой все нормальные люди бежали бы сломя голову. А что ты сделала со мной? – Бинг ткнул пальцем себя в грудь. – Ты хоть помнишь, в каком разобранном состоянии я пребывал, когда мы встретились?

Вот это Иви помнила прекрасно. Огромная пирушка в крошечной квартирке. Дюжина артистов с хорошо тренированными диафрагмами кричали, смеялись, пили и флиртовали. Торт был размазан по стене, кровь – по полу, а парочка, ранее никогда не встречавшаяся, пыталась соединиться в одно целое под кучей пальто на свободной кровати. Самая типичная провинциальная вечеринка в Эдинбурге.

В тот самый день Бинга отверг любовник, голландец, с которым он был три года и который сделал это (страшно сказать) ради женщины. Он был бледной копией Джека Дэниэлса и ужасный проныра.

– Я рыдал, как новая Мисс Вселенная, и вокруг меня образовалась мертвая зона: все считают, что несчастье – вещь заразная. А ты подошла и, помнишь, что ты сказала?

– Ты можешь пожить у меня, если хочешь.

– Точно. – Бинг поцеловал Иви в лоб. – Ты любишь проблемы. Я въехал, оплакал прошлое и через две недели был в полном порядке. Трахался, как зайчик на батарейках «Дюрасел», и благодарил Бога, что встретил тебя.

– Не может быть…

– Да, все именно так. И что это у тебя опять глаза на мокром месте? Никакой пьяной сентиментальности. Я трезв как стеклышко. Я всего лишь пытаюсь тебе объяснить, что у Белл своя коллекция неудачников. Иначе зачем бы она стала делать такую новенькую кухню для человека с манерами Кэролайн, оставляя при этом свою – в таком запустении. Она просто знала, что бедняжки будут у тебя в надежных руках.

– Хо-хо, нет. Только не это. – Иви так размахалась бокалом, что пролила часть его содержимого на брюки Бинга от Армани.

– Это все не ко мне.

– А как насчет такого податливого, сырого материала, как Бернард? – поддразнивал Бинг.

Иви задрала нос.

– Бернард хорош таким, каков он есть, – заявила она.

– Отлично. Значит, это не ты думала: «Если бы только Бернард немного привел себя в порядок, он смог бы найти себе подружку»? И это не ты жаждешь заглянуть в его квартиру?

– Конечно же, нет, – солгала Иви. Прозвучало довольно неубедительно для актрисы. – Мне даже абсолютно не важно, кто или что такое П. Уарнз.

В тот же миг как по невидимому сигналу зажегся и замигал ультрафиолетовый свет на верхнем этаже.

– А вот и он, – сказал Бинг.

– Но сегодня звуки совсем другие: больше похоже на камни, перекатывающиеся в стиральной машине, – прокомментировала Иви со знанием дела.

Пока они смотрели наверх, вспыхнула голая лампочка на втором этаже.

– Вот и проснулась наша морская свинка, – прошипел Бинг и закричал: – БЕРНАААААРД!

– Шшш! Он никакая не морская свинка. Он меня совсем не интересует. Заткнись! – разошлась Иви, но в окне уже появился силуэт Бернарда, похожий на растрепанную хризантему.

– Эй, привет! – осмелился выкрикнуть он с отвагой школьника довоенной поры.

– Это мы, Бинг и Иви. Выходи, присоединяйся!

Ясно, что Бернарду этого так сильно не хотелось, что он скорее съел бы свои ноги, но силе убеждения Бинга сопротивляться было невозможно, и вскоре несчастный сидел между ними на собственном стуле, принесенном (как велели!) сверху.

– Мы хотим все о тебе узнать, Бернард, – заявил Бинг без преамбулы.

– Оох! – Бернард содрогнулся всем телом, но безропотно спросил: – А что бы вам хотелось узнать? Мне и рассказывать-то нечего.

Иви, не забывшая еще, как противилась она подобной мысли, не находила в себе сил противиться соблазну. Ей не терпелось знать все. Почему он так бледен? Отчего до сих пор не научился причесываться? Что заставляет его одеваться так, как будто он только что выбежал из пылающего дома (в 1940-м)? И что это он так страшно застенчив с ровесниками, даже не может поднять на них глаза? Однако, решила она, ему может помочь только вопрос, поставленный ребром:

– Чем вы зарабатываете себе на жизнь?

Бернард быстро закивал:

– А, да. Все очень просто. Я сопоставляю статистические данные.

За этим последовала почтительная пауза, во время которой Бинг и Иви пытались придумать, что же интересного можно сказать по поводу статистики.

– Вам это нравится? – спросила Иви в конце концов.

– О да! – Бледное лицо Бернарда запылало. – Статистика – вещь изумительная. Сплошная информация. Изумляющая, но и обнадеживающая.

– Отлично. – Бинга ответ не убедил. – А как ты развлекаешься, Бернард? – Бинг склонился над жертвой, его острые передние зубы отливали лунным светом. Бинг был Королем Развлечений. Это – его территория.

Брови Бернарда сошлись посередине.

– Э… – Немедленного ответа не последовало.

– Кто жмет на твои клапаны? Кто дергает тебя за веревочки?

Бернард смотрел, не понимая. Если у него и были какие-то веревочки, то никто за них никогда не дергал.

Бинг упростил свои вопросы:

– Чего ты ждешь с нетерпением?

– Когда пойду на работу, – сказал Бернард сконфуженно.

Иви заулыбалась. Было в Бернарде что-то очень трогательное. Он был похож на артефакт, засунутый в угол и забытый в музейной пыли, ни у кого не вызывающий восхищения, никем не замеченный. Возможно, Бинг был прав. Может, Бернард и нуждался в том, чтобы его отполировали и вытолкнули на солнечный свет?

– У вас нет… подруги?

– Нееееет. – Бернард нервно захихикал. – Я не очень-то нравлюсь женщинам.

– Ах, ну что вы! – Иви рискнула похлопать его по руке. – Такой высокий. Голубые глаза. – Она порылась в памяти. – Способности в интерпретации статистики. Держу пари, вам приходится отбиваться от них палкой.

Бернард проглотил слюну.

– Нет, нет. Честное слово. У меня на самом деле… э… никогда не было, в общем, вы знаете, не было того, что вы называете взаимоотношениями такого рода.

В этот миг у Бинга и Иви промелькнула одна и та же мысль, как будто китайские фонарики внезапно перестроились и зажглась надпись: «БЕРНАРД ДЕВСТВЕННИК».

– А вы бы хотели взаимоотношений такого рода? – От вина Иви осмелела.

– Ну еще бы, чертовски хотел бы, – отрезал Бинг. – Скажи ей, Бернард, – подбадривал он, как будто уговаривал восьмидесятилетнего старца не отказываться от предложенного угощения.

– Не знаю, – мягко сказал Бернард. – Я не тоскую по тому, чего никогда не имел. – И он продолжил с неожиданной вспышкой красноречия: – Мама всегда старалась, чтобы я был чем-нибудь занят, а когда она умерла, я оказался предоставленным самому себе.

– Ты тоскуешь по маме? – Голос Бинга на этот раз был как-то необычно нежен.

– Каждый день, – сказал он искренне и очень печально. – Знаете, она все для меня делала. Я немного растерялся после… Иногда я жалею, что она не показала мне, как делать некоторые вещи, например, готовить или кое-что другое.

– А ты не умеешь готовить? – спросила Иви.

– Нет. Она ведь все делала сама. После того, как она умерла, мне приходилось спрашивать у тети, сколько кусочков сахара класть в чай…

Нужно отдать должное Иви и Бингу: они не смеялись над Бернардом. Иви докапывалась до истины, прямо как этимолог, изучающий новый вид:

– А ты умеешь варить яйца?

Отрицательное покачивание растрепанной головой.

– Варить макароны?

Еще одно покачивание.

– Делать бутерброды?

– Нет.

– Тогда чем же, черт возьми, ты питаешься?

– Я покупаю очень приличные колбаски и чипсы в магазинчике за углом.

Бинг, для которого собственное тело было храмом (довольно популярным), с надеждой спросил:

– Но не каждый же вечер?

– О да, каждый вечер. И еще с большой бутылкой газировки.

Вот в чем была причина его страшной бледности.

– Бернард, – решительно начала Иви, – я уезжаю на три дня, но когда я вернусь, ты приходишь ко мне на обед. Идет?

Бернард закивал. Скорее испуганно, чем благодарно.

– И весь фокус в том, что приготовишь его – ты!

Проводив Бернарда до двери, Иви и Бинг, держась за руки, медленно направились на свой этаж.

– Девочка, ты что-то уже держишь в зубах, – сказал Бинг. – И получаса не прошло, как ты оседлала своего конька. И вот ты уже планируешь, как будешь проводить уроки кулинарии для этого бедняжки.

– И не только уроки кулинарии, – заявила Иви. – Если я когда-нибудь встречала мужчину, которому позарез необходима женщина, так это Бернард.

– Пожалуйста, только не это! Чувствую, что дело пахнет сватовством. – Бинг высвободил руку.

– Все выйдет отлично. На обеде будет еще один гость. Кое-кто очень симпатичный и к тому же очень нуждающийся в воспитанном, честном, зарабатывающем мужчине. И этот «кто-то» живет здесь. – Иви жестом указала на квартиру «В».

– Кэролайн? – Бинг понизил голос. – Да она сожрет его живьем.

– Ерунда. На поверку она мягка, как шелк. Вся ее семья умерла, и ей нужен мужчина, который бы ее поддерживал и помогал воспитывать Милли.

Бинг покачал головой.

– Ты уверена, что ей действительнонужен мужчина, который не сможет самостоятельно сварить яйцо? Который занимается статистикой? Мужчина, выросший под неустанным контролем мамы, убедившей его, что для приготовления чашечки кофе необходимо овладеть черной магией?

– Над этим мы поработаем. – Иви отмахнулась от мелочей.

– Тебе придется поработать и над одеждой, волосами, пластикой движений. И еще одна вещь: у меня есть подозрение, что в постели наш друг совсем не герой.

– Боже, ты и это можешь представить? – засмеялась Иви. – Несколько извинений и восклицаний – и он будет на высоте.

– Что я наделал? – сокрушался Бинг, снисходительно глядя на свою пьяную даму. – Ты же на самом деле подхватила мячик и теперь бежишь с ним. Спокойной ночи, моя девочка.

– Спокойной ночи.

Однако еще не менее часа ушло на то, чтобы, не переставая истерически хохотать и бегать туда-сюда, им удалось вытащить из влажной травы спящую Сашу.