Текст книги "Колония"

Автор книги: Бен Бова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Все это было строго незаконным на Земле, или по меньшей мере вне закона. Но на все еще незаконченном «Острове номер 1» не существовало никаких законов кроме законов Советов, а правосудие отправлял с беспристрастной окончательностью Сайрес Кобб, правивший железной рукой и стальной головой. Кобб позаботился о том чтоб младенец был физически совершенен, затем взял на себя его обучение с самого раннего детства.

– Так значит ты никогда не знал ни матери, ни отца, – произнесла тихим голосом Эвелин, дыхание ее щекотало Дэвиду ухо.

Он пожал плечами под покрывалом.

– Матери конечно я никогда не знал. Д-р Кобб был всем чего только мог желать видеть в отце любой.

– Держу пари…

– Нет, правда. Он отличный старик. А потом еще кое-что. Иногда… ну, иногда я гадаю не был ли он настоящим моим отцом, знаешь, биологически.

– Это было бы дико!

– Для тебя. Для меня все это совершенно нормально.

– Но у тебя никогда не было семьи, ни братьев, ни сестер, ни…

– Ни семейных ссор, ни соперничества с братьями, сестрами. Мне служил наседкой весь научный штат колонии. Они все еще видят во мне нечто среднее между своим талисманом и своим ценным учеником.

– Ты хочешь сказать ценным имуществом.

– Я не принадлежу им.

– Но они не позволят тебе покинуть колонию, не позволят тебе отправиться на Землю.

Дэвид с минуту подумал вспоминая все причины названные еще Коббом. Он не был жесток ко мне. Не был!

– Видишь ли, – сказал он ей. Я все еще весьма важный ходячий объект научных знаний. Они все еще изучают меня, и выясняя чем обернулась их работа. Им нужно изучать меня в состоянии полной зрелости чтобы понять…

– Ты вполне зрелый, – похлопала она его по плечу. – По этой части я могу сообщить им все что требуется.

– Да, – засмеялся он. – Но есть также и другие сложности. У меня нет никакого юридического статуса на Земле. Я не являюсь гражданином какой-либо страны, на меня там нет никаких данных, я не платил никаких налогов…

– Ты мог бы стать гражданином Всемирного Правительства, – твердо заявила Эвелин.

– Всего лишь подписав простую заявку.

– В самом деле?

– Конечно.

Он попытался представить себя на Земле, в столице Всемирного Правительства в Мессине.

– Да, – сказал он. – Но сколь скоро газеты и телевидение выяснят кто я такой, ко мне будут относиться как к уроду.

Долгий миг Эвелин ничего не отвечала. Наконец она произнесла достаточно тихо:

– Это достаточно верно.

4

Папа вернулся в полдень из Миннеаполиса с подписанными документами. Теперь ферма принадлежит электрической компании. Вместо выращивания пшеницы земля ощетинится антеннами для приема энергии из космоса.

Мама плакала, хотя она упорно старалась не проливать слез. Но при том как безумно вела себя всю весну погода папа мало что мог поделать. Он столько раз объяснял нам все это; я думаю он пытался объяснить это чтоб мама простила его. Не то чтоб она злилась на него, но… ну, ферма принадлежала семье шесть поколений, а теперь она перейдет к чужакам, к какой-то компании которая даже не будет использовать землю так как ее полагается использовать, для выращивания культур.

Дождь все еще льет. Восемь дней кряду. Даже если б мы посадили семена их бы теперь смыло. Не удивительно что банки не дадут нам ни гроша. Конечно знание что электрическая компания хочет заполучить землю – и земли наших соседей – не вызвало у банков желания помочь нам.

Дождь льет ужасный. Просто хлещет и хлещет. Никогда не видел ничего похожего. А мама с папой – дожди смыли их тоже. Отняли у них весь цвет. Всякую жизнь. Просто смыли напрочь.

Дневник Уильяма Пальмквиста.

Старый город Мессина лежал добела выгоревший и дремал под резким сицилийским солнцем. Оливковые рощи все еще окаймляли город бьющей в глаза зеленью, а Средиземное море сверкало невозможной голубизной. По другую сторону пролива горбились коричневые горы Калабрии, изношенные и бедные как стертые плечи крестьян этой области.

Новая Мессина, тоже чисто белая, стояла на холмах над городом. Но новые башни были из пластика, стекла и сияющего металла. Они поднимались прямые и высокие, гордые монументы новому Всемирному Правительству. Они стояли в стороне от древнего, истощенного и обнищавшего города. Улицы их не усеивали никакие нищие. По их широким проспектам не бродило никаких грязных детей с вздувшимся от голода животами.

Башни зданий Всемирного Правительства соединялись остекленными переходами. Работавшим в этих зданиях мужчинам и женщинам никогда не приходилось выставлять свою кожу под пылающее сицилийское солнце. Они никогда не ощущали бриза со Средиземного моря, никогда не искали благословенной тени тротуарного тента, никогда не ходили по пыльным кривым улицам и не дышали контаминацией нищеты и болезней.

Эммануэль Де Паоло стоял у окна своего кабинета на верхнем этаже самой высокой башни в комплексе Всемирного Правительства и глядел на черепичные крыши низких, скромных зданий старой Мессины. На первый взгляд Де Паоло мало чем отличался на вид от молчаливых стариков со злыми глазами бесконечно сидевших в дверных проемах и кантинах старого города. Кожа у него была смуглой, редеющие волосы – мертвенно-белыми, а глаза – такими же темными и подозрительными как у любого крестьянина.

Но вместо тяжелых, мясистых черт природного сицилийца, лицо Де Паоло выглядело тонким, почти изящным. Он вообще казался хрупким и хилым на вид. Но эти черные угли его глаз были живыми и бдительными. В этих глазах застыла горечь, усталость рожденная более чем четырьмя десятками лет наблюдения за тем как его собратья играли в свои игры власти, вероломства и жадности.

Некогда он был Генеральным Секретарем Организации Объединенных Наций. Когда из пепла ООН построили Всемирное Правительство, он стал его главным администратором. Официально он назывался Директором. А во всем мире его обзывали Диктатором. Но он лучше всех знал, что он не приказывал, не диктовал. Он правил. Он боролся. Он пытался выжить.

Его личный секретарь, молодой эфиопский правовед, тихо вошел в кабинет директора и стоял в дверях, ожидая когда Де Паоло заметит его.

Секретарь обеспокоено нахмурился. Директор снова стоял у окна и просто глядел. На – что? На грязный старый город с его мухами, нищими и борделями? На море? На горы? Он нынче часто это делала. У него разбредались мысли. В конце концов человек миновал восемьдесят третий день рождения. Он много лет нес на своих плечах бремя руководства мира. Ему следует отдохнуть и переложить ответственность на людей помоложе.

– Сэр? – осторожно окликнул он.

Де Паоло чуть обернулся, словно медленно пробуждаясь от сна.

– Сэр, заседание готово начаться.

Директор кивнул.

– Да, да.

– Конференц-зал уже готов. Господа уже прибыли.

– Хорошо.

Секретарь быстро прошел через большой, покрытый пушистыми коврами кабинет и прошел к шкафу вделанному в обшивку противоположной стены.

– Какой пиджак вы предпочитаете, сэр?

Пожав худыми плечами, Де Паоло ответил.

– Это безразлично. Мой гардероб не производит на них впечатления.

Голос у него был мягким и мелодичным, выдержанная старая гитара, говорящая по-человечески.

Секретарь поджал губы и какое-то мгновение изучал своего начальника. Де Паоло носил свою типичную рубашку с открытым воротом и удобные широкие брюки. Рубашка бледно-зеленая, а брюки синие: любимое его сочетание цветов. Единственным украшением ему служил ацтекский медальон висевший на шее на почти невидимой цепочке: дар мексиканского народа, многолетней давности. Секретарь выбрал голубой пиджак и подошел помочь старику надеть его.

– Я наблюдал за тучами, – сказал влезая в пиджак Де Паоло. – Видно как горами собираются облака, потом темнеет, а потом начинает лить дождь. Ты когда-нибудь наблюдал за ними?

– Нет, сэр, я никогда не делал этого.

– Никогда не находишь времени, да? Я слишком загружаю тебя делами.

– Нет! Я не имел в виду…

Де Паоло мягко улыбнулся молодому человеку.

– Неважно. Просто дело в том, что… наблюдая за тучами я всегда гадаю: это естественные образования или они созданы одной из групп модификаторов погоды?

– Это невозможно определить, сэр.

– Да, невозможно. Но знать – важно. Крайне важно.

– Да, сэр.

– Не поддакивай мне, пако, – предупредил Де Паоло с некоторой сталью в своем обычно мягком голосе. – Они там ведут войну – необъявленную войну, непризнанную, но тем не менее войну. Мужчины и женщины погибают. Дети умирают.

– Я понимаю, сэр.

Но директор покачал головой и пробормотал:

– Мы предотвратили атомную войну. Третья мировая война так и не разразилась благодаря спутникам и лунным повстанцам в Селене. Мы уничтожили прежние Объединенные Нации, но спасли мир от ядерного всесожжения. Можно б было подумать что страны будут рады этому, благодарны за это. Можно б было подумать что они падут на колени и возблагодарят бога за спасение их от уничтожения!

– Они разоружились…

– Да, они устроили большой спектакль из уничтожения своего ядерного оружия. Потому что мы пригрозили разрушить им погоду, если они этого не сделают. Потому что их ракеты были бесполезны против лазерного оружия на спутниках. Потому что теперь мы охраняем планету, и делаем невозможным применение ракет и атомных бомб. Но теперь они сами научились манипулировать погодой. И применяют это как новое оружие против друг друга. Дураки.

– Это никогда не было доказано, сэр.

– Пхе! Ты думаешь засухи в твоей стране стихийные?

– Засуха сейчас и впрямь жестокая, сэр.

– А зима которую пережила Северная Америка? А эта весна? Наводнения в Китае? Все – стихийные бедствия?

– Такое возможно.

– Но маловероятно. Говорю тебе, мы ведем войну. Четвертую мировую войну. Оружие тайное, бесшумное – оружие воздействия на среду обитания. Экологическая война. Они портят друг другу погоду, атакуют урожаи, уровни грунтовых вод и осадков. Уморить человека голодом это значит убить его столь же верно что и выстрелом.

Нам потребуется больше доказательств что они этим занимаются, сэр, прежде чем мы сможем предпринять какие-то действия.

– Знаю, знаю. Что меня беспокоит, что не дает мне спать по ночам, так это их следующий ход. Сейчас они играют с погодой. Ты понимаешь каким будет их следующий шаг в экологической войне?

Секретарь промолчал.

– Болезни, – сказал Де Паоло. – Биологическая война. Вирусы. Бактерии. Новые болезни созданные в лабораториях, новые болезни для которых нет лекарств. Это надвигается. Я знаю это. Я знаю как они мыслят, как они действуют. Мы должны их остановить. Мы должны остановить это.

– Но как?

Директор покачал головой.

– Если б я это знал, думаешь я проводил бы день за днем пялясь на облака?

Секретарь чуть не позволил себе улыбнуться. Но это было бы невежливо. Личный секретарь не улыбается своему начальнику если его не приглашают, даже хотя секретарю очень радостно видеть, что его начальник не впадает в старческий маразм.

Эфиоп подошел к двери в конференц-зал и открыл ее. Де Паоло вошел в зал. Шестеро мужчин среднего возраста поднялись на ноги. Де Паоло механически улыбнулся и жестом пригласил их сесть. Сам он занял мягкое кресло во главе черного полированного стола, в то время как его секретарь тихо сел в пластиковое кресло у стены. Пустым оставалось всего одно кресло за продолговатым столом конференц-зала.

– Полковника Руиса вызвали всего минуту назад принять суточное телефонное сообщение из Буэнос-Айреса, – сказал Джамиль аль-Хашими, представитель Ближнего востока.

– Держу пари это опять наделали бед революционеры Освободителя, – заметил Уильямс, представитель Северной Америки. Он был самым красивым из сидевших за столом и самым молодым. Кожа его походила цветом на молочный шоколад.

– Надеюсь он не слишком задержится, – сказал Директор.

– Мы не должны предаваться на этот счет излишнему оптимизму, – предостерег на безупречном английском русский представитель, Кирилл Мальков. – Уважаемый полковник редко заканчивает разговоры с большой быстротой.

Остальные сидевшие за столом вежливо посмеялись.

Пока они обменивались ничего не значащими любезностями в ожидании полковника Руиса, Де Паоло думал про себя. Какими похожими они все выглядят, и все же как отличаются друг от друга. Новый Интернационализм во всех своих парадоксальных цветах.

Каждый прибыл из иной части света: табачнокожий араб, коричневый китаец, черный африканец, рыжий русский, блондин датчанин и темнокожий американец. И все же все они носили однотипные сероватые костюмы консервативного покроя. Цвет их одежды варьировался меньше чем цвет кожи. И все они были мужчинами. Мы все еще не позволяем женщинам подниматься до уровня Исполнительного Комитета. Это было бы чересчур жестоко.

Прождав несколько минут Де Паоло проговорил:

– Боюсь что нам придется начать без полковника Руиса.

Болтовня за столом стихла и все выжидающе повернулись к Директору.

– Я созвал это чрезвычайное заседание Исполнительного Комитета чтобы обсудить лично с вами результаты вашего расследования несанкционированных и незаконных манипуляций погодой. Что выяснили ваши разведслужбы?

Они посмотрели друг на друга, напомнив Де Паоло шестерых мальчишек внезапно столкнувшихся с трудным вопросом бескомпромиссного старого школьного учителя.

Первым заговорил Чжу Чжань Лю. Его круглое, плоское лицо ни в малейшей степени не отражало его внутренних эмоций.

– Мы нашли невозможным расследовать незаконные манипуляции погодой пока моя страна раздирается гражданской войной. Я могу сообщить, что мое правительство не участвует в таких изменениях погоды хотя мы жестоко пострадали от них. Наш урожай риса на сорок процентов ниже предыдущего – на сорок процентов.

– Вы считаете что тайваньцы могут изменить вашу погоду? – спросил Виктор Андерсон, датский представитель. Очки он носил не для глаз, а для маскировки слухового аппарата.

Чжу замахал рукой.

– Нет, нет, они не располагают такой технологией. Наши научные силы остаются верны Центральному Правительству. Тайваньцы никак не смогли бы произвести обученные кадры и механизмы для крупномасштабных манипуляций погоды.

– Достаточно верно, – пробормотал Джамиль аль-Хашими. Из всей группы только он был истинным аристократом: гордый шейх, возродивший свою родословную к сыну самого Мухаммеда.

– Но они могли купить все что им нужно, – предложил Мальков. – Транснациональные корпорации не выше того чтоб продать военную технологию тому кто больше платит. Наверно они также продают и средства модификации погоды.

– Не продают, – сказал аль-Хашими.

Вы можете с уверенностью отвечать за все транснациональные корпорации? – спросил Мальков, с играющей на его тонких губах насмешливой улыбкой.

– Я могу с уверенностью отвечать о своих собственных корпоративных владениях, и я вложил деньги в операции других крупных корпораций. Директора этих предприятий отлично понимают что изменение погоды – оружие не только незаконное но и непрактичное. Оно плохо влияет на прибыли.

Мальков издал хмыкание, могущее быть смехом.

– Значит капиталисты воздерживаются от модификации погоды по моральным основаниям. Помеха извлечению прибылей для них это смертный грех.

– Но для коммунистов – нет, – ответил ровным тоном аль-Хашими.

– Создание разрухи в мировой погоде вполне соответствует марксистско-ленинской теории, так ведь?

– Нет так нет! – зарычал внезапно побагровев Мальков.

– Не ссорьтесь – произнес Де Паоло. Голос его был тих и все же он остановил зарождающийся спор прежде чем тот смог зайти куда-то дальше.

– Значит я так понял – продолжил Директор. – Что никто из вас не обнаружил никаких доказательств незаконных изменений погоды?

Кови Бовето, африканский представитель, сгорбил массивные плечи навалившись грудью на стол и заявил.

– Это корпорации – те крупные транснациональные конгломераты. Они не продают странам технологии манипулирования погодой. Они применяют ее сами. Они-то и ведут эту войну – против нас! Против Всемирного Правительства!

Андерсон моргнул за стеклами очков и мягко заметил:

– Это предложение совершенно недоказанное.

– И очень опасное, – добавил аль-Хашими. – И если вы намекаете что я солгал…

– Нет, совсем не то, – поспешил опровергнуть Бовето. – Но ваши коллеги члены Совета знают что вы член Исполнительного Комитета Всемирного Правительства. Вы думаете они говорят вам всю правду?

– Я тщательно расследовал, – настаивал зловеще низким голосом аль-Хашими.

– Но у них есть средства замять любое расследование. Группу модификаторов погоды можно спрятать в любом медвежьем углу. На это требуется всего лишь несколько человек, очень мало оборудования, и немного компьютерного времени.

– Но почему корпорации станут это делать? – поставил вопрос Де Паоло. – Это кажется невероятным…

– Потому что они затеяли уничтожить Всемирное Правительство, – бросил Бовето: – Или по крайней мере извести нас до положения полного бессилия. Они хотят править миром, и у них есть власть и деньги чтобы добиться этого, если мы им позволим.

– Не могу этому поверить.

Бовето стиснул на столе тяжелые черные кулаки.

– Почему корпорации не пускают наших представителей на «Остров номер 1»? Они могут в любой момент перекрыть энергию передаваемую со спутников солнечной энергии. Они построили эти спутники, они и ввели их в строй, они решают кто получит энергию здесь на Земле и по какой цене. Мы не имеем абсолютно никакого контроля над ними, совершенно никакого. Мы кто – Всемирное Правительство или беспомощная кучка болтливых стариков?

Глаза аль-Хашими горели, губы сошлись в тонкую, бескровную строчку.

Но Уильямс усмехнулся глазам африканца.

– Эй, минуточку, братец. Я тоже обеспокоен насчет корпораций. Но «Остров номер 1» построили они, а не мы. Спутники солнечной энергии построили они а не мы. Это частная собственность, по закону и по праву.

– И они продают энергию Соединенным Штатам по цене которую вы можете себе позволить, – пробормотал себе под нос Чжу.

– "Остров номер 1" довольно таки не от мира сего, – заметил Андерсон, подходя настолько близко к шутке насколько когда-либо слышали от него все сидящие за столом. – Мы едва ли можем притязать на юрисдикцию над ним в порядке декрета.

– Они могут в любой момент перекрыть нам энергию, – повторил Бовето. – И кто знает, что они делают там наверху, где мы не можем наблюдать за ними? У них там есть самые совершенные биолаборатории. Откуда мы знаем, что они не готовят мутированные вирусы для бактериологической войны?

– Вы действительно считаете, – спросил Де Паоло, – что «Остров номер 1» может быть базой для создания биологического оружия? Экологического оружия?

– Откуда нам знать? – ответил контр-вопросом Бовето. – Они могут делать там наверху все что им нравится, в полной безопасности от наших глаз.

Уильямс кивнул.

– Есть эта старая история о созданном ими младенце из пробирки…

– Мы не можем основывать свои действия на слухах и страхах, – настаивал Андерсен.

– Есть какие-нибудь доказательства всего этого? – спросил Де Паоло оглядывая сидящих за столом. – Вообще хоть какие-то доказательства?

– Только их отказ пустить проинспектировать «Остров номер 1» – ответил Бовето.

Мальков откинулся на спинку кресла.

– Это таки подозрительно.

Де Паоло сфокусировал взгляд на аль-Хашими.

– Вы не смогли бы использовать свое влияние на позволение нам визита на «Остров номер 1»?

Шейх медленно произнес.

– Политикой управляющего Совета было держать «Остров номер 1» совершенно вне политики. Именно поэтому отказывали в официальном визите всем правительственным службам.

– Но ведь наверняка, – убедительно намекнул Де Паоло, – ввиду подозрений, которые возбудила такая политика…

– Я посмотрю что можно будет сделать, – пообещал аль-Хашими.

– Отлично, – сказал Де Паоло, думая про себя, а пока он нас задерживает, мы должны найти какие-то другие способы проникнуть на «Остров номер 1». Нашим разведслужбам придется где-то найти способного агента, надежного человека…

– Я хотел бы поднять другой вопрос, – сказал Уильямс. – Тот который хотел обсудить как я знаю полковник Руис.

– Об Освободителе? – спросил Мальков.

Американец поднял брови.

– Он вызывает неприятности и в России?

– Даже в пролетарском раю есть сбившиеся с пути молодые люди считающие что насолить окружающим это очень романтично, – ответил пожав плечами Мальков. – У нас было несколько инцидентов… ничего серьезного, мелкие диверсии.

Де Паоло прислушался к ним. Даже хотя он чуть ли не целое поколение не видел своей родной Бразилии, его постоянно бомбардировали новостями об Освободителе. Хорезмский вождь, разбойник, подпольщик – революционер, бунтовщик против серой авторитарности и одинаковости Всемирного Правительства.

– Мы кажется осаждены движениями против нас как из космоса так и из подполья, – тихо проговорил Де Паоло. Никто не рассмеялся.

– Освободитель не предмет для шуток. Он не просто какой-то прячущийся в горах подпольный Робин Гуд, – сказал Уильямс основательно перемешивая метафоры. – Даже городские партизаны – Подпольная Революционная Организация Народа – смотрят на него как на своего рода духовного вождя.

– Он становится символом свободы и вызова властям во многих частях Африки, – добавил Бовето. – Группы ПРОНа сильно восхищаются им.

– Дело обстоит еще серьезней, – сказал Чжу. – Подпольная Революционная Организация Народа это пестрая смесь юнцов недовольных обществами в которых они живут. Действия их были насильственными, но нескоординированными. Слабый рой комаров, больше досадный чем опасный. Юные бунтовщики присваивающие себе романтические имена, такие как Шахерезада. Но если они присоединятся к Освободителю и станут дисциплинированной всемирной силой, то ПРОН может стать нашествием ядовитых ос.

– Чепуха, – отрубил Мальков, – Освободитель немногим больше чем романтическая легенда. Он представляет себе ностальгические чувства за возвращение национализма.

– Он намного опасней этого, – не согласился Уильямс.

Дверь в конференц-зал ушла в сторону, открыв стоявшего там полковника Руиса, с пепельным лицом, покрасневшими, близкими к слезам глазами.

– Друзья мои… правительство моей страны пало. Произошел переворот. Все мои собратья-руководители расстреляны или брошены в тюрьму. А моих родных и близких держат заложниками против моего возвращения в Буэнос-Айрес.

Все кроме Де Паоло повскакали с кресел и окружили сраженного полковника. Они помогли ему сесть. Секретарь Директора принес полковнику стакан воды.

– Достаньте ему виски! – потребовал Уильямс.

– Кто сверг ваше правительство? – спросил Де Паоло, повышая голос, чтобы пробиться сквозь гул. – У нас нет никаких сообщений о каких-либо политических волнениях в Аргентине, за исключением… – голос его оборвался. Полковник Руис поднял голову.

– За исключением Освободителя.

Лицо его исказила мука потрясения.

– Верно. Да. Это он. Он взял мою страну одним ударом. Вся Аргентина – его. Много ли еще пройдет времени прежде чем к нему перейдут Уругвай и Чили? Сколько еще пройдет времени прежде чем настанет очередь Бразилии?

Джамиль аль-Хашими сидел в бесстрастном молчании в своем лимузине с кондиционером и следил как сотрудники его службы безопасности расходятся веером во всех направлениях по вертолетной площадке. Все они носили отличительные хашимитские галабеи и клетчатые гутры. И все держали в руках короткоствольные, смертельные лазер-пистолеты.

Аэродром принадлежит Всемирному Правительству, размышлял аль-Хашими, и оно заботится о его безопасности. Но у Всемирного Правительства много врагов. Он улыбнулся про себя. Поистине если человек вкладывает свою жизнь в руки других, он очень мало ценит свою жизнь.

Из ослепительно яркого неба выпорхнул красно-белый вертолет и приземлился неподалеку от лимузина в вихре песка и пыли. Аль-Хашими принял гутру от телохранителя на переднем сиденье лимузина и, закрыв лицо тканью словно при самуме, быстро прошел к вертолету.

Когда вертолет взлетел, направляясь к стоящей на якоре в порту яхте, аль-Хашими повернулся к сидящему рядом с ним пилоту и спросил по-арабски:

– Ты тщательно проверил эту машину?

Пилот, с лицом закрытым шлемом и очками, оскалил зубы.

– Да, Ваше Превосходительство, очень тщательно. Она чиста.

Кивнув, аль-Хашими вынул из кармана пиджака магнитофон размером с ладонь и начал говорить в него по-английски, на языке которого пилот не понимал.

– Гаррисону в Хьюстон. Доставить с курьером самым надежным маршрутом.

Де Паоло ныне озабочен тем, что «Остров номер 1» может быть базой для разработки биологического оружия. Бовето впал в полнейшую паранойю из-за нашего отказа допустить инспекцию космической колонии. Ожидается увеличение слежки и сильные попытки шпионажа.

Главной заботой Де Паоло остаются модификаторы погоды. Предлагаю нам как можно быстрее прекратить эту фазу операции, прежде чем они смогут найти утечку.

Нам следует завязать более тесные связи с Освободителем, через те же каналы, по которым мы снабжали его применяемыми им сейчас оружием и боеприпасами. Ни при каких обстоятельствах нельзя допустить чтобы Освободитель сделал примирительные жесты по отношению к Всемирному Правительству или наоборот.