Текст книги "Поиграй со мной (ЛП)"
Автор книги: Бекка Мак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
Кончики пальцев вдавливаются в мою челюсть, удерживая меня в плену.
– Я не могу поверить, насколько я влюблен в тебя. Это чертовски умопомрачительно.
Я не могу ясно мыслить, когда он вот так смотрит на меня, как будто впервые видит в цвете. В моей голове царит удивительный беспорядок, где все, что я знаю, это то, что каждая частичка меня загорается от его прикосновений, дает мне понять, что прямо здесь, с ним, я именно там, где мне всегда было предназначено быть.
Мои глаза щиплет от слёз облегчения. Никогда раньше я не чувствовала себя настолько настоящей, как с ним, и я не могу объяснить, какое это чувство свободы – быть собой, без необходимости прятаться. После всех этих лет, всей боли, я наконец нашла свою идентичность, своё место в этом мире. Пелена страданий спадает, оставляя лишь крошечный осколок – напоминание о том, что сформировало меня, привело к тому моменту, в котором я не хотела бы изменить ни единого элемента.
Я хватаю его волосы, притягивая его лоб к своему, пока он приближает нас к финишной черте. Всё вокруг покалывает, сжимается, втягивая его глубже, словно я не хочу, чтобы это заканчивалось. Но я знаю, что дольше выдержать просто не смогу.
Глаза Гаррета перемещаются между моими, читая мои мысли.
– Я тоже, детка, – уверяет он.
Его рот обрушивается на мой, когда он толкается во мне, проглатывая крик, вырывающийся из моего горла. Когда мы соединяемся, все, что я вижу, – это звезды, которые он так легко повесил в моем небе.
Сильные руки прижимают меня к широкой груди, и Гаррет перекатывает нас на бок, шепча, как сильно он меня любит, пока держит.
Я так долго убеждала себя, что мне лучше быть одной. Я так привыкла к своей независимости, говорила себе, что она нужна мне, чтобы быть сильной, что не осознавала, насколько одинокой я себя чувствовала.
Затем Гаррет стал лучшим другом, партнером, который был рядом со мной и держал меня за руку. И мир кажется намного менее страшным, когда мы сталкиваемся с ним вместе, а не по отдельности. Я больше никогда не хочу расставаться с этим чувством.
Губы Гаррета касаются моего плеча, прокладывая дорожку к моей шее своим прошептанным обещанием.
– Я никуда не уйду.
А он не уходит. Я просыпаюсь утром в пустой, смятой постели, но слышу его. Из кухни доносится тихое жужжание музыки, топот его ног, звяканье сковородок.
Я надеваю его рубашку, закатываю рукава до запястий, ровно застегиваю пуговицы и иду по коридору. Я нахожу его готовящим на плите в одних боксерах, утопающим в солнечном свете, льющемся через окна, как будто его место именно здесь.
Он улыбается мне через плечо – захватывающее дух зрелище.
– Доброе утро, солнышко, – притягивая меня ближе, он целует мои губы, обводя линию подбородка, изгиб горла. Он заканчивает громким поцелуем на моей щеке и хлопком ладонью по моей заднице. – Как тебе нравятся мои яйца?
Должно быть, я совсем дура, если считаю ответ оплодотворенным.
Вместо этого я откашливаюсь, заправляю волосы за ухо и задаю настоящий вопрос.
– Можно ли съесть просто пирог?
ГЛАВА 36
НЕ БЕЙ ЕГО В ЛИЦО
Я не могу поверить, что Дженни выросла с этим.
Я недооценил ее силу, ее стойкость. Какую изнурительную жизнь она вела. Это столь же печально, сколь и восхитительно.
– Пришло время для другой классики, на этот раз Элтона Джона и Кики Ди, – Картер разворачивается, нелепо приподнимая бровь, и смотрит на аудиторию из шести человек, держа микрофон у рта. – С единственной в своем роде интерпретацией Картера Беккета, которая, возможно, делает его лучше оригинала, – музыка гремит из динамиков, слова начинают звучать по телевизору, и Картер пристально смотрит Оливии прямо в глаза, – Не нападай на Мое сердце, – он указывает на свою жену. – Это для тебя, девочка Олли!
– Иисус Христос, – бормочу я из-за ладони, в которую уткнулся лицом, когда Картер разражается песней и танцем. Это не столько танец, сколько… вращение? Я, блять, не знаю, но Оливия выглядит так, будто вот-вот заплачет. Я трясу ее за колено. – Ты в порядке?
– Конечно, с ней не все в порядке, – парирует Эммет. – Она собирается произвести на свет ребенка, который будет точной копией ее мужа.
Адам подбегает, протягивая ей запотевшую пинту пива.
– Вот. Это безалкогольное, – Оливия делает невозмутимое лицо, и Адам одаривает ее жалостливой, суровой улыбкой. – Я знаю. Мне очень жаль.
– Хуже всего то, что это должен быть дуэт, – бормочет Кара, наблюдая, как Картер кружится, – но он поет обе партии.
– Итак, о-о-о-о, о-о-о-о! – он разворачивается, останавливается перед своей женой – которая выглядит странно невозмутимой – и указывает на нее. – Не нападай на мое сердце!
– Я так влюблена в него, что это невероятно, – думаю, это то, что Оливия бормочет рядом со мной.
– Что?
– О, ничего, – она улыбается, как будто забыла, что я здесь, затем похлопывает меня по бедру. – Итак, Гаррет. Как… все?
– Все? Х-хорошо. Действительно хорошо, – почему она так ухмыляется, вся такая хитрая и коварная? Короче говоря, беременным женщинам нельзя позволять быть хитрыми. Они и так достаточно пугающие. – Да, все… очень хорошо.
– Я не видел тебя с того дня в ресторане в День Святого Валентина. Ты ушел в спешке.
– Ну, последние три дня мы были в пути, – напоминаю я ей.
– Ага, а до этого ты отсиживался все пять дней до финиша.
– Да, я… – я провожу рукой по волосам. – Занят.
Она наклоняет голову.
– Занят?
– Это засос? – на этот раз это Картер, он падает между нами, затаив дыхание. Он толкает меня в ключицу. – Да, это он.
Я шлепаю его по руке.
– Нет, это не он, – это, черт возьми, он и есть. Я говорил Дженни не делать этого, но разве она меня когда-нибудь слушает? Нет, блять, конечно, она не слушает. Ее так трудно обуздать, и я все равно этого не хочу.
Картер хмурит брови.
– Со Сьюзи все хорошо, да?
Кара фыркает. Адам быстро вскакивает на ноги, направляясь на кухню. Оливия отворачивается, а Джексон занят своим телефоном. Картер и Эммет… ничего не замечают.
Больше всего меня удивляет Эммет. Кара обещала никому не рассказывать, но, думаю, я не ожидал, что она будет так предана нам. Я думаю, что на самом деле она верна Дженни.
А Оливия? Я думаю, она просто проницательна. Кроме того, она вернулась после того, как проводила Дженни в День Святого Валентина, и «случайно», когда садилась, чертовски сильно толкнула меня локтем в плечо, так что я был почти уверен, что она знала еще до того, как Дженни сказала мне, что она знает.
Кара встает.
– Я должна уехать. Мне нужно встретиться с несколькими клиентами по поводу благотворительного мероприятия.
Я достаю свой телефон, чтобы отвлечься от ожесточенной битвы за миндалины, которую они с Эмметтом затевают прямо здесь, в гостиной.
– Дженни придет? – спрашивает Оливия.
– Нет, – отвечаю я на автопилоте, просматривая спортивные новости на своем телефоне. Мои пальцы замирают всего на секунду, прежде чем я заставляю их продолжать двигаться, пока я говорю себе вести себя спокойно. – Потому что у нее занятия, верно? Эй, Джексон, «Нэшвилл» занимает первое и четвертое места в последних пяти матчах. Похоже, ты нужен им там, чтобы охранять их вратаря.
Игра называется «отвлечение», и Джексон прекрасно подыгрывает мне, вовлекая в бессмысленный разговор о хоккейной статистике, но Картер все равно не обращает на нас никакого внимания.
Нет, он прижимается лицом к животу Оливии, обхватывает рот руками и издает эти странные, глубокие, прерывистые звуки дыхания.
– Какого хрена ты делаешь, чувак? – Джексон наконец спрашивает.
– Люк, – говорит Картер в живот Оливии. Еще два хриплых звука. – Я твой отец.
– Черт возьми, – я протираю уставшие глаза. – Только не Дарт Вейдер.
Оливия сталкивает Картера со своих колен и встает.
– Гаррет, то, с чем я регулярно сталкиваюсь, довело бы тебя до слез, – обхватив ладонями хмурое лицо Картера, она целует его. – Я не могла любить тебя сильнее, – она начинает ковылять прочь, держась одной рукой за поясницу. – Но, если Дженни не придет, мама пойдет принимать ванну, – на лестнице раздаются ее шаги, прежде чем она зовет: – Картер! Ты можешь убедиться, что курица кунг пао получается очень острой?
– Да, тыковка!
– Я думал, мы будем ужинать из вока «Эми»? – спрашивает Адам, занимая место Оливии на диване. Вместе со своим чаем он вернулся с целой коробкой печенья Орео. – В воке «Эми» нет курицы кунг пао.
– Я знаю. Нужно заказывать отдельно в «Golden Village».
– Почему бы тебе просто не сказать Олли, что у них этого нет, вместо того, чтобы заказывать в двух местах?
Картер корчит гримасу, настраивая Xbox.
– Ты ее вообще видел? Прямо сейчас она чертовски страшная.
– В ней пять футов роста!
Картер тычет его в плечо.
– Пять футов и один дюйм.
Я хихикаю, отправляя в рот печенье.
– Я агви. Оу-ви теперь пветти-страшилище, – я беру переданный мне контроллер и глотаю. – Я бы не хотел связываться с ней.
– У нее такие дикие желания, и никогда ничего не бывает именно тем, чего она хочет. Я с радостью сделаю заказ в двух разных местах, если это позволит ей быть счастливой.
Мы целый час переключались между «Call of Duty» и «НХЛ», и я подавил стон, когда понял, что у меня впереди еще девяносто минут, прежде чем я заберу Дженни из школы. Я не видел ее три дня, что не так уж много и определенно не самый долгий срок за все время, но когда вы провели пять дней до этого, трахаясь, как дикие звери, это кажется чертовой вечностью.
Я не удивлен, что у Дженни есть свои причуды, учитывая разнообразие и количество ее коллекции игрушек, но я был немного удивлен, что она была готова прямо на следующий день окунуться в грубые, дикие игры. Во всем виновата моя невероятно привлекательная внешность и очаровательная болтовня. Дженни говорит, что я милый.
Кроме того, каждый раз, когда мы трахаемся как животные, мы заканчиваем это раундом нежностей. Думаю, это мое любимое. Хотя я люблю дергать ее за волосы и шлепать по заднице, мне действительно нравится смотреть ей в глаза, когда я говорю ей, что люблю ее, целовать ее, когда мы кончаем вместе. Обнимать ее – мое второе любимое занятие сразу после любви к ней.
Я бросаю взгляд на Картера, прежде чем достаю свой телефон, чтобы написать Дженни, но у меня уже есть сообщение, которое ждет меня.
Солнышко: Не могу дождаться встречи с тобой, здоровяк * эмодзи с языком * эмодзи с баклажанами * эмодзи с капельками воды*
Приходит второе сообщение, прежде чем я успеваю признать, насколько действительно похожи брат и сестра Беккет, и это к лучшему.
Солнышко: Скучаю по тебе * эмодзи в виде сердечка*
– Картер-р-р, – раздается голос Оливии сверху.
– Да, тыковка? – он кричит в ответ.
– Я голодна!
Он достает свой телефон и лихорадочно стучит по экрану.
– Заказываю прямо сейчас!
– Я хочу чего-нибудь сладкого! Можешь приготовить мне мороженое с фруктами?
Картер поднимает глаза, моргая.
– Мороженое с фрук… – он бежит к подножию лестницы, и я перегибаюсь через спинку дивана, наблюдая за ним. – С мороженым Орео?
– И брауни, пожалуйста!
– Брауни, – бормочет он, уперев руки в бедра. – Какие брауни, Олли?
– Те, которые ты готовишь из теста для брауни, Орео и теста для печенья!
– О-о-о, – я потираю живот. – Я мог бы трахнуться с ними.
Картер смотрит на меня, хмурясь.
– У нас… у нас их нет. Я могу сходить за ингредиентами.
– Это займет слишком много времени, – причитает Оливия. – Я хочу их прямо сейчас!
Он взволнованно проводит рукой по волосам.
– Детка, у нас сейчас их нет! Позволь мне сходить в магазин!
– Нет!
– Ру-ру, – бормочу я своим лучшим голосом Скуби-Ду, хихикаю и тянусь за еще одним печеньем.
Адам выбивает печенье у меня из рук.
– Не ешь все печенье Олли. Я боюсь.
– У нас есть обычные Орео и пирожные на день рождения, – зовет Картер. – Я могу приготовить тебе мороженое с ними!
– Это не одно и то же, – плачет Оливия.
Картер проводит двумя руками по лицу.
– Я не знаю, что делать! Что ты хочешь, чтобы я сделал? – его руки размахивают над головой, указывая на лестницу. – Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал!
– Просто забудь об этом! Я умру с голоду!
Лицо Эммета бледнеет.
– О черт. Если Оливия такая страшная, какой будет Кара, когда забеременеет? – он вытирает влажный лоб. – Я не знаю, смогу ли я справиться с этим, если она усилит фактор страха.
Джексон качает головой.
– К черту это. Я буду на девятимесячном карантине. Нет. Эта женщина пугает меня так сильно, что я даже не знал, что это возможно.
Я смеюсь, вытаскивая из кармана вибрирующий телефон. Это Дженни, и когда я с Картером, она звонит, только если что-то не так. Например, иногда она случайно наезжает на знаки «Стоп». Поэтому я бегу в ванную и приветствую ее задыхающимся шумом.
– Ты не мог бы заехать за мной пораньше, пожалуйста?
– Конечно, солнышко. Все в порядке?
Вот нерешительность, которую я искал, та, которая говорит мне «нет», не совсем, внешне не признавая этого.
– Я выезжаю сейчас, – говорю я ей. – Но не забыл: ты крутая и всегда добиваешься своего. Не позволяй никому вытирать об тебя ноги.
Через две минуты я выхожу за дверь, не сказав Картеру ни слова. Он был слишком занят тем, что разбирал свою кладовку и переживал из-за мороженого с фруктами и брауни, чтобы обращать на это внимание.
Когда я подъезжаю к школе оттуда вылетает Дженни, Саймон следует за ней по пятам и кричит ей вслед. Она резко открывает дверь и проскальзывает внутрь, и я действительно хочу поцеловать ее, но я также хочу, чтобы мои яйца были прикреплены к моему телу.
– Привет, – я похлопываю ее по бедру, привлекая ее взгляд к себе, затем притягиваю к себе и целую в лоб. – Подожди секунду, ладно, солнышко?
– Куда ты идешь?
– Я сейчас вернусь, – обещаю я, закрывая за собой дверь.
Сейчас ужасно холодно, и я не могу дождаться конца зимы. Я представляю, как проведу лето у бассейна, где Дженни все время будет скудном количестве одежды.
– М-м-м, м-м-м, – напеваю я про себя, направляясь к Саймону, эта чертова песня застряла у меня в голове. – Не нападай на мое сердце.
Его глаза останавливаются на мне, злые, смущенные, прежде чем на его лице расплывается приводящая в бешенство улыбка.
– Она действительно послала тебя сюда, чтобы ты наорал на меня? Она жалкая. Я тебя не боюсь. Дженни такая чертовски драматичная. Если бы она не флиртовала со мной все время, я бы ее не поцеловал.
Когда я останавливаюсь перед ним, он отступает всего на дюйм, прежде чем быстро прийти в себя.
Сдержанно посмеиваясь, он оглядывает меня.
– Трахаешь Дженни? Классика. Дженни такая же скучная в постели, как и в остальное время? Ванильный секс в дополнение к ее ванильным друзьям…
Звук моего кулака, врезающегося в мякоть его щеки, преждевременно обрывает его слова, и, черт, это было приятно.
Саймон подносит дрожащую руку к своему потрясенному лицу.
– Ты…
На этот раз мой кулак врезается в его нос, кровь брызжет на костяшки пальцев. Я хватаю его за воротник пальто и притягиваю к себе.
– Произнеси ее имя еще раз, – шепчу я. – Я, блять, предупреждаю.
Из его носа сочится кровь, собираясь на верхней губе. Он поднимает руки, сдаваясь.
– Я же просил тебя больше не прикасаться к ней без ее согласия. Что значит «нет», Саймон?
Его губы приоткрываются, но все, что выходит, – это хрип.
– Что значит «нет»? – я снова давлю.
– «Нет», – бормочет он. – «Нет» значит нет.
– Это чертовски верно, Саймон. «Нет» значит нет, – я отпускаю его воротник и вытираю костяшки пальцев о свою толстовку. Мне нравилась эта толстовка, и особенно мне понравилось наблюдать, как Дженни бродит по моей квартире в ней и трусиках. Теперь я должен заменить ее, – заговори с ней еще раз, и я впечатаю тебя в землю.
Я странно спокоен, когда направляюсь к машине, засунув руки в карманы. Вероятно, мне следует как-то извиниться перед Дженни за то, что я ударил Саймона на школьной территории или что-то в этом роде.
– Эй, так, насчет этого… – я встречаюсь с ней взглядом, когда сажусь на свое место. Она просто смотрит на меня, разинув рот, в затуманенных голубых глазах изумление. Я запускаю пальцы под шапку, почесывая затылок. – Ты злишься на меня? Потому что я…
– Я не думала, что меня привлекает пещерный человек, – бормочет она, – но это так. Меня привлекает пещерный человек.
Я замечаю, как она медленно приближается ко мне, прикусив нижнюю губу, и лейтенант Джонсон шевелится у меня в штанах, давая понять, что готов к исполнению своих обязанностей.
– Ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой и подразнил твое тело, как пещерный человек?
– Да, я хочу, чтобы ты отвез меня домой и приложил всю необходимую силу.
– М-м-м… – моя рука скользит по ее подбородку, наклоняя ее лицо к моему. – Показать тебе, насколько я сильнее тебя?
Ее пальцы скользят вверх по моим предплечьям, сжимая бицепсы.
– Я и так знаю, что ты такой сильный.
Мои губы касаются ее губ.
– Ты хочешь, чтобы я связал тебя?
– Я хочу, чтобы ты раздел меня, сделал бессильной и трахал меня так сильно, пока я не смогу ходить и форма твоего члена не отпечатается во мне.
Я смотрю на нее, не моргая, целых двадцать секунд, прежде чем, наконец, бормочу.
– Иисус, блять, Христос.
Она ухмыляется, хихикает, затем запечатлевает поцелуй на моих губах.
– Я люблю тебя. О, одну секунду, – она нажимает кнопку открытия окна, впуская холодный воздух, когда высовывается наружу. – Пошел ты, Стив, – кричит она Саймону, показывая средний палец. Она оборачивается и со счастливым вздохом опускается на свое место.
– Я готова, чтобы меня трахнули прямо на небесах. Пойдем домой, Гаррет.
ГЛАВА 37
ЛЕЙТЕНАНТ ДЖОНСОН ПРОТИВ ДИСНЕЙЛЕНДА: ВЫЖИВАЕТ СИЛЬНЕЙШИЙ
– Дженни…
– Нет, я передумала, – она перекидывает свою косу через плечо – сегодня она перевязана изумрудной бархатной лентой, чертовски мило – и уходит, оставляя меня пялиться на ее задницу, пока я следую за ней к лифту.
– Как, черт возьми, ты это сделала?
– Ну, поверь в это, приятель, – она трижды бьет 21 удар и скрещивает руки на груди. – Сегодня ты на скамейке запасных.
Дженни такая забавная и нахальная, что я иногда не знаю, что с ней делать. Ей нравится играть в эту игру, притворяться, что она зла на меня, тянуть до тех пор, пока один из нас не начнет умолять. Ей нравятся оба исхода, и мне, черт возьми, тоже.
Почему она сейчас притворяется, что злится на меня? Мы зашли в закусочную «Старбакса», где не было печенья с имбирной патокой. Они предложили ей овсяное печенье с киноа и изюмом, и я испугался, что она выпрыгнет в окно. Думаю, бариста тоже испугался.
Это не моя вина, но ради того, чтобы вывести нас обоих из себя, она притворяется, что это так.
– Ты ведешь себя как соплячка.
– Я не веду себя как одна из них, Гаррет. Я и есть соплячка.
– Да, расскажи мне об этом, – двери распахиваются, и я подхватываю ее сумку, прежде чем пройти впереди нее. – Большая дрянь, чем все три мои сестры вместе взятые.
Дженни задыхается, прижимая руку к горлу. Я собираюсь сжать его позже.
– Держи рот вот так открытым, и я засуну свой член тебе в глотку, солнышко.
В этих ярко-фиолетово-голубых глазах есть искорка.
– Ты бы не стал.
Я крадусь к ней, волнение нарастает, когда она пятится в свою квартиру и прижимается прямо к стене.
– О, я бы так и сделал.
Она облизывает губы, наблюдая, как я стягиваю с головы свою заляпанную кровью толстовку.
– Нет, – бормочет она, обнимая меня за шею, запуская пальцы в мои волосы и целуя в подбородок. – Ты просто мой милый, нежный великан. Вот почему все зовут тебя Медвежонок Гаррет.
С рычанием я запускаю руку в основание ее косы, крепко сжимая ее в кулаке. Я прижимаю ее грудь к стене, и ее задница выпячивается, прижимаясь к моему члену. Ныряя под ее топ, я танцую кончиками пальцев по ее животу, чувствуя, как напрягаются ее мышцы. Приоткрываю рот на ее шее, и ее голова со стоном опускается на мое плечо.
Я задеваю пояс ее леггинсов.
– Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? – мои губы скользят по ее коже. – Попробовал тебя на вкус? – я провожу кончиком пальца вверх по шву ее ног. – Трахнул тебя?
– Боже, да.
– Умоляй об этом.
– Гаррет, – всхлипывает она, дрожа.
– Да, – бормочу я. – Чертовски хорошее начало.
Она разворачивается, кладет руки мне на грудь и прижимает к стене. Она скидывает туфли, срывает через голову рубашку и стягивает леггинсы. Я следую ее примеру, пока на нас не остается ничего, кроме нижнего белья.
Дженни прижимает меня к стене, положив ладонь на мою ключицу, свободной рукой скользя вниз по моему торсу. Пробираясь под пояс моих боксеров, она сжимает мой член в кулаке. Я шиплю от прилива удовольствия, и на ее лице загорается торжествующая ухмылка.
– Я не умоляю, – шепчет Дженни мне в губы. – Ты будешь умолять, – она отпускает мой член, похлопывает меня по животу и… уходит.
Я, конечно, не возражаю против вида, сплошь черные кружева и длинные золотистые конечности. Я позволяю ей пройти половину коридора, прежде чем сбрасываю боксеры, сокращаю расстояние между нами и прижимаю ее к стене, прижимаясь грудью к ее спине.
– Не сегодня, солнышко. Сегодня я хочу, чтобы ты встала на колени.
Я запускаю руку в ее трусики и издаю стон в ее шею от того, что меня ждет.
– Господи, Дженни. Ты, блять, промокла насквозь.
– Думаю о том, чтобы взобраться на кости Индианы, – выдыхает она, задыхаясь, когда я погружаю в нее один палец. – Он всегда так хорошо меня трахает.
Я двигаю пальцем в темпе, который, я знаю, сводит ее с ума, ожидая, пока она выгнется в моей ладони, извиваясь подо мной.
– Забери свои слова обратно.
– Такой большой, – хрипит она, покачивая бедрами. – Такой хороший.
Эта изумрудная лента дразнит меня с притворной невинностью, поэтому я наматываю один конец на средний палец и дергаю. Ее шелковистые волосы выбиваются из косы и каскадом ниспадают по спине, а аромат ванили и корицы обволакивает меня, заставляя задыхаться наилучшим образом.
Ее густые волны проскальзывают сквозь мои пальцы.
– Такая чертовски великолепная.
Она бросает мне дерзкую ухмылку через плечо, на щеках появляются ямочки.
– Я знаю.
Она думает, что выиграла.
Я медленно убираю палец, получая огромное удовольствие от ее расплывающейся улыбки, сверкающих глаз, когда она поворачивается.
– Какого хрена ты делаешь?
– Дегустирую.
Ее взгляд загорается, когда она наблюдает, как мой палец исчезает у меня во рту. Она делает маленький шаг вперед, протягивая ко мне руку. Я обхватываю ее запястья, останавливая ее. Ее тело гудит от предвкушения, когда я наматываю ленту на ее запястья, заканчивая бантиком.
Взяв ее за подбородок большим и указательным пальцами, я встречаю ее взгляд со своим. Желание, которое плывет в нем, доверие, любовь, это разбивает меня вдребезги. Я так сильно люблю ее, но это не остановит мои следующие слова.
– Встань на колени.
Ее глаза блестят, когда она облизывает губы.
– Заставь меня.
Я делаю шаг вперед, глядя на нее сверху вниз. Она удерживает мой взгляд и приравнивает каждый мой шаг к своему обратному, пока мы не оказываемся рядом с ее кроватью. Широко раскрытые голубые глаза смотрят на меня, ожидая указаний, но в то же время готовые бороться с ними.
Однако она не собирается сопротивляться.
– Встань на свои гребаные колени, – тихо повторяю я, и она опускается на них без дальнейших протестов. – Хорошая, блять, девочка.
Эта очаровательная смесь нахальства, дерзкой уверенности в себе, милой невинности и ее жажды похвалы – вот что делает отношения между нами такими взрывоопасными, то, как мы можем отключаться, брать контроль в свои руки и распоряжаться им так, как нам заблагорассудится, всегда давая и получая то, что нам нужно.
Все это и она просто делают все лучше. Я был целым без нее, но неуравновешенным, как будто все было не совсем так, все немного не по центру. С ней все становится ярче и понятнее, разжигая страсть, которая так сильно вибрирует между нами.
Я провожу большим пальцем по ее нижней губе.
– Из-за этого рта у тебя много неприятностей, да?
– Ты называешь это неприятностями, я называю это весельем.
– Самое охуенное развлечение. А теперь открой рот, солнышко.
Мои пальцы перебирают ее волосы, когда я погружаюсь в ее горячий, влажный рот. Она нетерпеливо берет меня, жадно постанывая вокруг меня.
– Трахни его, – удерживая ее на месте, я отстраняюсь, затем толкаюсь вперед.
Ее связанные запястья приподнимаются, и она обхватывает мои яйца, нежно массируя их. Мой член ударяется о заднюю стенку ее горла, снова и снова, и Дженни начинает извиваться, раскачиваться, ища трения. Ее руки опускаются, и удовлетворенный стон вибрирует вокруг меня, когда она опускает трусики и теребит розовый бутон в ложбинке между бедер. Ее глаза закатываются к потолку, а горло открывается, когда она тянет меня дальше, как будто пытается проглотить.
– Господи, Дженни. Черт возьми. Вот так.
Я собираюсь кончить, и я могу сказать по отчаянию в ее глазах, по тому, как она сжимает свою руку, по искаженным звукам, которые заглушает мой член, что она тоже.
Но предполагается, что она должна умолять.
Я отрываю от нее ее руки, держащиеся за зеленую ленту, и она вскрикивает, выглядя чертовски близкой к слезам, когда я снова толкаюсь вперед, проливая жидкость ей в горло.
– Ты…
– На кровать, – грубо приказываю я, обхватывая ее рукой и бросая именно туда. Ее грудь вздымается, припухшие губы приоткрываются, когда я сжимаю свой член в кулаке. – Раздвинь ноги.
Она не колеблется, ставит ноги на матрас, показывает мне свои промокшие трусики, влага покрывает внутреннюю сторону ее бедер. Я лежу у нее между ног, и она вздрагивает, когда мой рот проводит по гладкой линии вверх по ее бедрам, пробуя, смакуя.
– Гаррет, – умоляет она, извиваясь, когда я слегка сдвигаю ее кружева в сторону, покусывая, облизывая. – Сними их.
– Зачем?
– Оближи меня, – умоляет она. – Пожалуйста.
– Я прекрасно могу лизать тебя в них, – мой язык томно скользит вверх по центру ее трусиков, вызывая дрожь во всем ее теле. – Ты хочешь почувствовать мой язык?
– Боже, да.
Я провожу кончиком пальца по ее шву, обводя клитор.
– Попроси вежливо.
Ее глаза горят от нежелания отступать, поэтому я провожу языком по этому нуждающемуся, покрытому кружевами клитору и наблюдаю, как быстро она сжимается.
– О, черт. Пожалуйста, Гаррет. Пожалуйста.
Зацепив пальцем промежность ее трусиков, я медленно спускаю их. Она пахнет как рай, дико опьяняющей смесью землистого и сладкого. Если бы это была моя последняя ночь на земле, я бы с радостью провел ее, зарывшись между ее бедер, поглощая ее всю до последней частички. Она была бы моей последней трапезой, и я умер бы счастливым человеком.
– Что «пожалуйста»?
Она с рычанием откидывает голову назад.
– Ради всего святого, Гаррет, уткнись лицом между моих чертовых ног и заставь меня выкрикнуть твое имя, прежде чем я заплачу, пожалуйста.
Я подавляю свой смешок, прижимаясь к ее бедру.
– Ты сейчас ведешь себя не очень любезно. Так что эти… – приподнимая ее запястья, я прикрепляю ленту к железной перекладине кровати. – Иди сюда. Никаких прикосновений, – она выгибается мне навстречу, когда я сжимаю зубами один напряженный сосок. – Поняла, солнышко?
Она хнычет, когда я снимаю с нее трусики, обхватывая ее киску рукой.
– Используй свои слова, Дженни. Тридцать секунд назад у тебя, похоже, не было с этим проблем.
– Да, – единственный слог сбивчивый, насыщенный разочарованием, желанием.
Мой рот скользит по выпуклостям ее груди, любуясь каждым розовым соском, прежде чем продолжить свой путь вниз, наблюдая, как напрягается ее живот.
Я делаю паузу, разглядывая кольцо, которое выглядывает из-под ее пупка. Оно новое, серебряное, с крошечным бирюзовым камешком сверху и еще одним, побольше, внизу. Я не знаю, как я не заметил этого раньше, но, по-моему, я был слишком занят, чтобы замечать что-либо, кроме того, как ее глаза были прикованы к моим, в то время как рот у нее был полон моего члена.
– У тебя новое кольцо в пупке. Мне оно нравится.
Дженни улыбается, ее ресницы трепещут.
– Я так и думала, что тебе понравится. Оно того же цвета, что и твои глаза.
Я стону, накрывая ее тело своим весом, прежде чем обжечь ее поцелуем.
– Ты, блять, лучшая.
Я протягиваю руку и шлепаю по прикроватному столику, пока не нахожу ручку ящика. Внутри я вытаскиваю первое, что нахожу. Он маленький, черный и чертовски мощный. Мы не использовали его вместе, но я включал его для нее в FaceTime. Если она увеличит скорость до десяти, то сможет кончить через две минуты.
Я кладу его рядом с ней и начинаю свой обратный путь вниз по ее телу, теребя зубами кольцо на животе, посасывая тазовую кость, покусывая внутреннюю сторону бедра, пока она не начинает хныкать, умолять, едва дыша.
– Гаррет, – кричит она, когда я неторопливо глажу ее набухшую, блестящую щелочку. Она борется с перилами кровати, упираясь ногами в матрас, когда приподнимается, придвигаясь ближе. Когда я беру в рот ее клитор, ее голова откидывается назад с резким вздохом.
– Я чертовски люблю эту киску, – обхватив руками ее бедра, я притягиваю ее ближе. – На вкус как гребаное блаженство.
Она уже близко, дрожит, пальцы на ногах поджимаются, и когда я погружаю в нее два пальца, она вскрикивает. Я одержим ею, тем, как она пристрастилась смотреть, как я ее возбуждаю, как будто одного этого зрелища достаточно, чтобы довести ее до оргазма. Одного взгляда на то, как она медленно распадается, достаточно, чтобы довести меня до оргазма. Пока я двигаю пальцами, скольжу языком по ее бутону, я наслаждаюсь тем, что она чувствует, когда кончает, сжимаясь вокруг меня и выкрикивая мое имя.
Не теряя ни секунды, я хватаю крошечную игрушку, включаю ее на 50 процентов и присасываюсь к ее клитору, продолжая двигать пальцами.
– О боже… – ее слова растворяются, прерывистый вдох пронзает воздух, когда я увеличиваю мощность до десяти. – О Боже мой. О, Боже, да. Черт возьми… – ее голова откидывается, а глаза закатываются, устремленные в потолок, пальцы сжимаются вокруг спинки кровати. – Ф-ф-ф-фу-у-у. Я-я… – ее голова наклоняется вперед, широко раскрытые глаза останавливаются на мне, когда она тяжело дышит. – Я собираюсь… Я собираюсь…
– Кончай, – я сжимаю пальцы, и огненно-красный жар ползет вверх по ее шее, окрашивая щеки, когда я касаюсь того места, которое она любит. Ее бедра приподнимаются, когда она кончает во второй раз, оставляя мою руку мокрой.
Я отцепляю ее от перил, обвиваю ее связанные запястья вокруг своей шеи, сажаю ее к себе на колени и быстро насаживаю на свой твердый как камень член, пока сам не воспламенился.
– Господи Иисусе, – шиплю я, когда она утыкается своим криком в мое плечо.
Я хватаю ее за талию, приподнимая над собой, прежде чем опускать снова и снова, погружаясь по самую глубину, мои ногти впиваются в ее кожу, когда она проводит своими по моей спине. Она дергает меня за волосы на затылке, выгибаясь дугой, ее идеальные сиськи подпрыгивают у меня перед лицом, и я наклоняюсь вперед, втягивая сосок в рот.
