Текст книги "Поиграй со мной (ЛП)"
Автор книги: Бекка Мак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)
– Я потеряла свою девственность, своего парня, своих друзей и все, что имело значение, за одну ночь. Он забрал у меня все, Гаррет, и, что хуже всего, мою гордость. – Слова сдавлены, я тру глаза, и Гаррет крепко прижимает меня к себе. – К вечеру понедельника видео было по всему Интернету. Тела видно не было, но можно было услышать… все. Секс-видео младшей сестры Картера Беккета, – бормочу я, вспоминая заголовки статей о сплетнях, которые пиар-команда Картера до сих пор время от времени удаляет, когда они всплывают.
– Я говорила тебе, что прошли годы с тех пор, как у меня был секс. Чего я не сказала тебе, так это того, что это случилось всего лишь однажды. Я хотела. – Боже, как я хотела. Я так сильно жаждала интимной связи. – Но я была слишком напугана. Слишком напугана, чтобы снова кому-то доверять. Я позволила ему украсть это у меня.
Гаррет ругается себе под нос, впиваясь пальцами в мою кожу.
– Я должен был впечатать его в гребаный пол.
– Картер позаботился о нем. На следующее утро он прилетел домой, ворвался на школьную парковку, нашел Кевина у его машины, и не прекращал, пока я не стала умолять его об этом.
Картер – это многое, но он лучший брат, о котором можно мечтать. Как только его глаза встретились с моими, когда он увидел, что я рыдаю, что он нужен мне, все в нем смягчилось. Он встал, разбил телефон человека, который снимал это все, сделал Кевину последнее предупреждение, затем заключил меня в объятия и увез домой.
– Я закончила семестр, сдала экзамены и больше туда не возвращалась. Картер отправил меня и мою маму в долгое путешествие, и следующей осенью я получила диплом онлайн. Вот почему я потеряла год. Я должна была получить диплом в прошлом году, но мне нужно было время. Перерыв, которым мне, вероятно, следовало воспользоваться после смерти моего отца, вместо того, чтобы бросаться в отношения, которые оставили во мне пустоту, лишь оболочку человека, которым я когда-то так гордилась.
– Ты гордишься тем, кто ты сейчас?
– Я хочу, но иногда я даже не уверена, кто я.
Гаррет мягко улыбается.
– Я знаю, кто ты, Дженни. Ты преданный друг, сестра и танцовщица. Ты трудолюбивая, конкурентоспособная и всегда стремишься стать лучше, чем ты есть сейчас. Ты предана людям, которые тебе небезразличны, даже если не все они преданы в ответ. Ты нахальная и саркастичная, и большую часть времени ты без колебаний отвечаешь всем обидчикам, заставляешь всех замолчать и ставишь на место.
Он поднимает мою непослушную прядь волос, позволяя ей проскользнуть между пальцами, и заправляет ее мне за ухо, костяшками пальцев прикасаясь к моей скуле.
– Но у тебя есть и тихая сторона. Сторона, которая жаждет спокойствия, которая любит обниматься в постели и шептаться о лучших и худших моментах твоих дней. Ты все переосмысливаешь, потому что всегда думаешь о всевозможных исходах ситуаций. Ты ненавидишь, что делаешь это, но тебя слишком волнует, что думают о тебе люди, которые ничего не значат. У тебя большое сердце, и ты плачешь над каждым мультиком Дисней, даже над теми частями, которые не грустные, просто потому что вся эта любовь сильно бьет по твоему сердцу. Ты скрытная неженка, но тебе нравится, когда все думают, что ты немного пугаешь, что ты непоколебима. Но вот в чем дело, Дженни. Тебе не обязательно все время быть сильной и уверенной в себе. Тебе позволено испытывать неуверенность, бояться, чувствовать себя одинокой. Эти вещи не делают тебя слабой, они делают тебя человеком.
Его большой палец ловит слезу, которая стекает по моей щеке.
– Я надеюсь, ты гордишься собой, но если это не так, знай, что я горжусь тобой. Я наблюдал, как ты делаешь шаг за шагом, учишься доверять и открываться мне, даже несмотря на то, что все внутри тебя, вероятно, умоляет тебя этого не делать. – Его глаза осматривают меня, будто фиксируют каждую едва заметную эмоцию. – Мне жаль, что кто-то был так небрежен с твоим сердцем. Спасибо, что доверилась мне.
Я тереблю свободную нитку на подоле его рубашки.
– Иногда мой мозг говорит мне не доверять тебе, но я учусь не слушать его.
Он хватает меня за подбородок, заставляя снова посмотреть ему в глаза.
– Я не такой, как они. Я забочусь о тебе, и когда тебе больно, больно и мне. Поэтому я сделаю все, что нужно, чтобы показать тебе, что ты можешь мне доверять. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя со мной в безопасности, Дженни.
Я смотрю на то, как переплетаются наши пальцы, и без сомнений осознаю, что никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем рядом с ним.
– Я действительно чувствую себя в безопасности с тобой. Вот почему я вернулась. Я хотела поделиться этим с тобой. Но это не значит, что доверять кому-то новому легко. Страшно не знать, чем это закончится, думать, что мне снова может быть больно.
Он сжимает мою руку, нежно улыбаясь.
– Слепой прыжок веры? Обещаю, я поймаю тебя.
– Честно? Сейчас я не чувствую себя такой слепой.
Подушечка его большого пальца скользит по моей нижней губе.
– Я знаю, что твои внутренние стены стоят не просто так. Все, о чем я прошу, это чтобы время от времени ты впускала меня и показывала что там есть. Я буду держать тебя за руку, пока ты будешь это делать, и обещаю, что не отпущу.
Вместо слов, которые я не могу подобрать, я забираюсь к нему на колени и обвиваю руками его шею, прижимаясь к нему, в то время как его рука пробегает вверх и вниз по моей спине.
Все это время я думала, что не смогу заполучить его. Что это временно. Сочувствие Гаррета, его бесконечное терпение по отношению ко мне – это то, чего я не привыкла получать от окружающих. Может, я и боюсь впускать людей, но он единственный, кто пробыл внутри меня достаточно долго, он единственный изо всех сил старался проникнуть туда.
Я не знаю, как и почему, но что-то внутри меня успокаивается, когда я с ним. Я помню, кто я есть, а не то, кем я внушаю себе быть. Было бы глупо с моей стороны хотеть попробовать? Посмотреть, сможем ли мы… получится ли? Захочет ли он этого? Захочет ли он попробовать?
Вопрос вертится у меня на кончике языка, но неуверенность и страхи, которые не исчезают в одночасье, усталость, отнимающая каждую унцию моей энергии, удерживают меня от озвучивания вопроса. Последнее, что я помню перед тем, как закрыть глаза, – губы Гаррета у моего уха, когда он обещает, что с ним я в безопасности.
Не знаю как долго я спала, но просыпаюсь от того, что его пальцы порхают по моей щеке, заставляя мои тяжелые веки открыться. Я замечаю, что его нежная улыбка ждет меня, когда он присаживается передо мной на корточки.
– Прости, что разбудил тебя. – Он хмурится, как будто не уверен в своих следующих словах. – Твой брат уже едет.
Я со стоном вновь закрываю глаза. Голова раскалывается от боли, отчаянно нуждаясь в отдыхе. Сегодня я не могу справиться с заботливым Картером.
Большой палец Гаррета проводит по чувствительной коже у меня под глазами.
– Все в порядке. Появилось несколько фотографий того, что произошло вчера в театре. Картер позвонил мне, потому что ты не взяла трубку.
– Я не брала с собой телефон. Что ты сказал?
– Я был честен. – Он пожимает плечами. – Настолько честен, насколько мог, по крайней мере, не рискуя своими яйцами. Я рассказал ему, что произошло, что мы ушли, а ты вернулась домой расстроенная. Я сказал, что ты вернулась этим утром, потому что тебе нужно было с кем-то поговорить, а потом ты заснула. Все, что его волнует – это ты, Дженни. Он хотел убедиться, что ты в безопасности. Я сказал ему, что ты все еще здесь, и он сказал, что уже едет.
– Если он знает, что я спала, тогда я могу продолжать, верно?
– Конечно можешь, солнышко. – Его взгляд опускается на руку, когда он играет со шнурками своей толстовки, той, что все еще на мне. – Можешь не снимать ее, если хочешь.
Я хочу, но не могу, поэтому позволяю Гаррету стянуть ее, и оставить меня в футболке, а потом он снова натягивает одеяло мне на плечи.
Я хватаю его за рубашку, притягивая обратно к себе.
– Поцелуй меня, пожалуйста.
Он проводит теплыми руками по моему лицу, долго и глубоко, прежде чем прошептать «сладких снов» мне в губы и отстраняется.
Вскоре меня будит стук в дверь.
Стук – неправильное слово. Начинается как стук, но он быстро переходит в шлепки и подергивание ручкой, и раздражающий голос Картера скандирует:
– Гэр. Гэр. Гэр.
Я заставляю свой мозг проспать это, не обращая внимания на поток вопросов. Но даже не видя его, его присутствие подавляет.
– Где она? С ней все в порядке?
– С ней все в порядке, – шепчет Гаррет. – Она все еще спит.
– Что он сказал? – Требует Картер. – Он, блять, прикасался к ней?
Я отключаюсь от разговора, но мои глаза распахиваются, когда пара мягких рук опускается на мое лицо, и в поле зрения появляется улыбающееся лицо Оливии.
– Привет. Я принесла тебе капучино с булочкой с корицей.
Мне удается сесть, и я протираю глаза кулаками.
– Ты пришла с Картером? Почему?
В ее темных глазах вспыхивает боль.
– Потому что ты моя сестра, одна из моих лучших подруг, и я люблю тебя. Если тебе больно, я не хочу, чтобы ты переживала это в одиночку. – Ее руки обнимают меня, удушающими, чудесными объятиями. – Вместе мы сильнее, Дженни.
Мое сердце колотится от обещания, от любви, и я подпрыгиваю, когда ее живот прижимается к моему. Я отстраняюсь, глядя на ее круглый живот.
– Святые угодники. Что, черт возьми, это было?
Оливия улыбается.
– Твоя племянница передает привет своей тете.
– Ты, блять, издеваешься? – Скулит Картер, маршируя через гостиную. – Дженни почувствовала, как он пошевелился?
– Или она, – бормочет Оливия. – Малыш Беккет любит тетю Дженни.
Я сжимаю ее руки.
– Спасибо, что пришла.
Картер поднимает меня с дивана и прижимает к своей груди, мои ноги болтаются.
– Прости, что меня не было рядом.
– Я в порядке, – напоминаю я ему, слова приглушены его плечом. – Гаррет был там.
– Это должен был быть я.
Картер был рожден защитником. Это часть того, что делает его хорошим лидером и потрясающим капитаном. Его команда – это его семья, и он никому не позволит их тронуть. Это также делает его невероятным братом, даже если временами он немного – или много – властный.
Но когда умер наш отец, когда Картер поставил заботу обо мне и моей маме выше заботы о себе, и когда мой парень и друзья разбили мне сердце? Это вывело его на совершенно новый уровень. Он борется с чувством вины, полагая, что не смог защитить меня, и теперь он одержим желанием уберечь меня от душевной боли.
Я понимаю это, правда понимаю. Но он не смог защитить меня тогда, и не сможет защитить меня сейчас. Сердца разбиваются, и люди травмируются. Это неизбежно, и он зря считает, что сможет оберегать меня вечно.
Но сейчас, когда я встречаюсь взглядом с Гарретом через плечо Картера, я с болью осознаю, что есть такая боль разбитого сердца, которую я никогда не хочу испытывать, один человек, которого я никогда не хочу терять, и прямо сейчас его лицо расплывается в нежной, терпеливой улыбке – и все это ради меня.
Так неужели я продолжу позволять страху все сильнее овладевать мной, контролировать мою жизнь?
Или возьму Гаррета за руку и попрошу его прыгнуть со мной в этот омут?
ГЛАВА 26
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ МОНСТР
– Меня сейчас вырвет.
– Нет. Перестань драматизировать.
– Я. Я собираюсь это сделать. – Я не вру.
– Если она этого не сделает, это сделаю я. – Оливия кладет одну руку на живот, другой прикрывает рот. Ее лицо бледнеет, и Кара закатывает глаза, закидывая конфеты в рот.
Честно говоря, Оливию, возможно, на самом деле вырвет. В последнее время она пыталась быть идеально питающейся беременяшкой, но когда мы ходили обедать она бросила эту затею и выкинула пп-вкусняшки. Вместо них она взяла тако и корзину с острой картошкой фри в сырном соусе. Она стонет от удовольствия уже несколько часов.
– В моем перекусе нет ничего такого. – Кара засовывает руку в пакет и хватает целую пригоршню Skittles и М&М's и закидывает их вместе в рот. – Это иде-фва-ль-но.
Оливия изображает рвотный рефлекс, наклоняясь вперед, а я собираю ее волосы на затылке и глажу ей спину. Она стала такой хорошей актрисой с тех пор, как стала Беккет. Я так горжусь своей Пип-пискуном.
Еще раз преувеличенно закатив глаза, Кара уносит конфеты на кухню.
– Вы отстой. Если бы только попробовали, вам бы понравилось…
– Ни в коем случае. – Я отпускаю волосы Оливии и откидываюсь назад, беря свою тарелку с Поп-тартс. Перед уходом Гаррет оставил мне коробку моего любимого мороженого с горячей помадкой.
Кара приподнимает бровь, глядя на меня, когда она запихивает в рот свой перекус на острове.
– В Канаде такого вкуса нет, Дженни. Он эксклюзивно выпускается лишь в Штатах.
Я напеваю, закусывая.
– Знаешь, у кого всегда разные вкусы поп-тартс? – Эта горсть недостаточно велика, чтобы скрыть ее дерьмовую ухмылку. – У Гаррета. Да, ему их специально присылает мама Адама.
– Правда? Вау. Никогда не встречала маму Адама. Она такая же милая, как он? Похоже на то. – Отвлечение от темы: 5+. Кара открывает рот, но я запихиваю поп-тарт в рот и указываю на телевизор. – Показывают мальчиков.
Кара опускается рядом со мной с приемлемой закуской, а Оливия прижимается ко мне, когда мальчики начинают носиться по льду, разогреваясь перед игрой.
Оливии требуется примерно десять секунд, чтобы перейти от непринужденности к рычанию. Она запихивает попкорн в рот и что-то бормочет себе под нос, хмуро глядя в телевизор.
– О чем ты, Пип? – Спрашиваю я, забирая у Кары чипсы с начос, покрытые сыром.
Оливия дико жестикулирует в сторону телевизора.
– Посмотри на них! Проклятые стервятники. Налетают на нас.
– Кто? – Я получаю ответ на свой вопрос, когда камера показывает наполовину раздетых женщин, размахивающих плакатами за стеклом.
«Беккет, покажи мне хет-трик, и я покажу тебе секс-трюк!»
«Ты можешь положить его в мою 5-лунку, № 87!»
Я морщу нос от отвращения.
– Фу. Не волнуйся, он не обращает на них внимания. – На самом деле, он подкатывается к одной из камер у стекла, и когда он останавливается там, чтобы поговорить с девушкой, основной кадр на телевизоре переключается на него.
– Привет, принцесса! – кричит он из-за стекла. – Скучаю по тебе! – Подмигнув, он уносится прочь, и лицо Оливии светится.
– Видишь? Беспокоиться не о чем. Нам даже не пришлось лететь в Монреаль, чтобы ты смогла надавить на них своим животом и показать, кто здесь главный.
– О, смотри. – Кара хватает меня за предплечье. – У Гаррета сегодня тоже своя секция поклонниц.
Я ненавижу то, как кружится моя голова, и безумное «Что?» срывается с моих губ. Но хуже всего? Я уронила чипсы.
Мои глаза следят за катком по телевизору, где я нахожу Гаррета. Он высокий и широкоплечий. Он скользит по льду, и врезается в Картера сзади, прижимая его к бортам. Следом Эммет прижимает их обоих к борту, а Адам наваливается сверху, когда они опускаются на лед, и я слишком раздражена группой женщин двумя рядами выше, чтобы посчитать это милым.
«Женись на мне, Андерсен!»
«Можно я возьму твою палку, Малыш Г?»
– Глупо. Это дурацкие плакаты. Никакой оригинальности. – Я хватаю упаковку конфеток с кофейного столика, открываю ее и вываливаю половину содержимого в рот. – Взять его палку? Окей. Что это вообще значит? Взять его палку. – Я фыркаю. – Окей.
– Ты сказал это дважды, – бормочет Кара.
– Нет, не сказала.
– Вообще-то, ты это сделала, – замечает Оливия, прищурившись и изучая меня.
Я мотаю головой, снова переводя взгляд на телевизор. Неподходящий момент: одна из женщин спустилась ко льду, и мой брат, кажется, поддерживает разговор между ней и Гарретом.
– Пописать. – Я вскакиваю на ноги. – Мне нужно пописать. В туалете. Извините меня. – Я превращаюсь в мужчину, который тычет в меня своим членом, перенося меня в рай удовольствия. Становлюсь очень неловкой.
Я остаюсь там на пять минут, до тех пор, пока не уверена, что могу безопасно вернуться. Когда я это делаю, я приклеиваю на лицо свою лучшую беззаботную улыбку, беру тарелку с поп-тартс и протискиваюсь обратно на диван между своими друзьями, которые обе крадут поп-тарт.
– Передай Гаррету спасибо за поп-тартс.
Это говорит не Кара. Это Оливия.
* * *
– Я горячая.
– Мы любим королев, осознающих свое превосходство, – шепчет Кара мне в волосы. – Да, Дженни, ты великолепна.
– Нет, я имею в виду, я физически чувствую, что горячая.
В настоящее время я зажата между двумя женщинами – миниатюрной и беременной, высокой и долговязой, – они обе решили сделать меня своей сучкой на ночь. Слова Кары. Оливия сказала мне, что ей просто не хватает объятий с мужем. Она уже говорила мне, что плохо спала без Картера, и темные круги у нее под глазами были тому доказательством.
Поэтому, когда она протянула мне пижаму, надула губки и попросила остаться на ночь, я не смогла отказать. Кара сказала, что если Оливия с кем-то будет ночевать, то и она тоже присоединиться. И вот мы здесь, втроем, прижимаемся друг к другу в одной возмутительно большой кровати, после разговора, который длился слишком долго, по FaceTime с Картером, Гарретом, Эмметом, Адамом и Джексоном, и Картер один раз попросил Оливию улизнуть одну в ванную, а Кара и Эммет на самом деле улизнули.
– Это я, – говорит Оливия со вздохом. – Мне все время жарко. Я как печь. Я не могу это выключить. – Она приподнимается на локтях, ее глаза танцуют в лунном свете. – Эй, помнишь, Картер купил мне печь, когда мы начали встречаться, потому что моя была сломана, и он не хотел, чтобы мне было холодно?
– Он такой выпендрежник.
– Ему нравятся его широкие жесты. Но он такой внимательный. – Еще один вздох, на этот раз счастливый, и Оливия плюхается обратно на матрас и просовывает одну ногу между моими, прижимаясь ближе и повышая температуру моего тела еще на десять градусов. – Вы, Беккетты, лучше всех умеете прижиматься.
Чувство полноты и удовлетворения разливается в моей груди, и заставляет меня улыбнуться.
– Кара, я не ожидала, что ты будешь такой уютной.
– О, я растяпа. Да, мне нравится забираться прямо на Эммета и просто спать на нем всю ночь. Не могу сказать тебе, сколько раз этот парень просыпался с головой, запутавшейся между моих ног, и не по той самой причине.
Я хихикаю, и мои мысли возвращаются к Гаррету. Я бесчисленное количество раз засыпала, обняв его, просыпалась посреди ночи с его головой между моих ног по той самой причине. Но каждое утро я неизменно просыпаюсь одна, пытаясь вспомнить ощущение его теплого тела, прижатого к моему, ощущение его пальцев, скользящих по моей спине, его губ, скользящих по моему плечу.
До сих пор моя жизнь была одинокой. Я не осознавала тяжести пустоты, пока Гаррет не заполнил ее с такой легкостью, сняв все тяжелое с моих плеч, с моей груди, позволил мне расправить плечи и дышать глубже.
Ночь тиха и неподвижна вокруг нас, тихий звук ровного дыхания у моего уха, плавный подъем и опускание грудных клеток по обе стороны от меня, и я сижу в тишине, в любви, купаясь в ней.
Пара рук сжимается вокруг меня, и когда я открываю глаза, я обнаруживаю, что темные глаза Оливии сонно смотрят на меня.
– Как дела, Пип?
– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – шепчет она, и в ее голосе слышится что-то тяжелое и уязвимое, что-то на грани срыва. – Я не хочу, чтобы ты уезжала в Торонто, когда закончишь школу, и я чувствую себя такой эгоисткой из-за этого. – Лунный свет, проникающий через балконные двери, освещает единственную слезинку, которая скатывается по ее переносице. – Я хочу, чтобы ты добилась успеха, и больше всего я хочу, чтобы ты был счастлива. Но, Боже, как я не хочу, чтобы тебе приходилось уезжать ради этого.
Я думаю, Кара спит, но она переплетает наши пальцы.
– Мы всегда будем вместе, где бы мы ни были. Но когда мы рядом, это всегда приятный бонус.
И, может, не обязательно всегда быть одинокой. С окружающими меня людьми, я точно не ощущаю этого.
* * *
Каре пришла в голову забавная идея.
«Забавной» я её называю очень мягко.
Она разбудила нас этим утром, ухмыляясь как какая-то невменяемая преступница, которая только что нашла своих следующих жертв.
«Давайте заставим мальчиков работать на нас», – сказала она с маниакальным хихиканьем.
Очевидно, это означало принарядиться, выйти из дома прямо перед тем, как мальчики приземлились, чтобы они вернулись в пустой дом вместо переполненного, где мы должны ждать их, чтобы поприветствовать после долгой разлуки.
Я не возражаю. У меня полный живот, на мне обалденные алые сапоги на высоком каблуке, и я чертовски хорошо выгляжу в этих джинсах, волосы волнами ниспадают на спину. Мне не терпится увидеть реакцию Гаррета.
То есть, их реакцию, когда они нас наконец найдут.
Другая часть плана Кары включала отправку им видео-подсказок в нашем групповом чате, пока мы гуляем по городу. Они шли по следу, и было очень забавно читать их взволнованные сообщения, когда они поняли, где мы находимся, за чем последовала куча ругани, ведь они обнаружили, что мы уже ушли. Мы были по крайней мере на два шага впереди них весь вечер.
И вот я посреди танцпола в «Сапфир», чертовски потная, когда кружусь по залу, миниатюрная беременная женщина танцует активнее, чем я когда-либо видела – она под кайфом от десерта, – а Кара дважды осушила мартини.
Даже со всем этим шумом невозможно не заметить начавшуюся шумиху, и легкое безумие, которое внезапно возникает, и когда Кара хитро ухмыляется, я знаю: они здесь.
Она сует свой бокал с мартини в руки Оливии и указывает на красивого темноволосого мужчину.
– Ты. Потанцуй со мной.
Его глаза удваиваются в размерах.
– Окей.
Она прижимается к его груди и кладет его руки себе на бедра, когда они начинают раскачиваться вместе, и бедняге кажется, что он в раю.
Он может там оказаться через тридцать секунд. Ведь Эммет выглядит так, будто собирается впечатать его в пол.
Широкоплечий мужчина больше похожий на плюшевого медведя останавливается перед ними, глядя сверху вниз на свою улыбающуюся жену. Его кулаки сжимаются, и он переводит взгляд на мужчину, держащего Кару.
– Руки прочь от моей жены. Немедленно.
Он бросает Кару, будто она горит, и убегает с танцпола, а я хихикаю, когда Эммет подхватывает ее на руки, перекидывает через плечо и тащит к VIP-кабинкам в задней части зала.
Мою шею целует горячее дыхание, дрожь предвкушения пробегает по моему позвоночнику.
– Ты будешь следующей, где-нибудь в более уединенном месте, и с отпечатком моей руки на твоей заднице. Так что на твоем месте я бы перестал смеяться. – Быстрый, резкий шлепок по моей левой ягодице, и Гаррет проходит мимо меня, оборачивается и кричит. – Нашел их!
– Олли! – Картер выходит на танцпол, затаив дыхание. Он смотрит на Оливию сверху вниз, и его взгляд с каждым мгновением становится все теплее. – Олли, – бормочет он. – Детка, ты выглядишь чертовски…
– Вы, говнюшки. – Адам заключает меня в объятия, заглушая комплимент, который мне не нужно слышать. – Вы водили нас по всему городу.
– Это была идея Кары, – говорю я, обнимая Джексона. – Мы просто невинные свидетели.
Джексон расстегивает воротник, обводя взглядом клуб.
– И классная была идея. – Он улыбается мне сверху вниз. – Мне нужно немного выпустить пар сегодня.
– Предполагаю, что это шифр для «переспать»?
Его ухмылка становится шире, и он протягивает руку.
– Хочешь потанцевать?
Я встречаюсь с прищуренным взглядом Гаррета через его плечо.
– С удовольствием.
«Отпечаток на твоей заднице» говорит одними губами Гаррет, прежде чем я исчезаю с Джексоном.
Джексон мне начал нравиться, и это не заняло много времени. Он все такой же эгоистичный осел? ДА. Он как перевозбужденный подросток? А кто нет? Но он дружелюбный и непринужденный, и в нем есть что-то спокойное, от чего с ним легко говорить. Может быть, это потому, что я всегда чувствовала себя немного аутсайдером в этой группе, а когда появился он, он стал меня понимать в этом вопросе. Его приняли без колебаний, так же, как и меня, но иногда я задаюсь вопросом, сомневается ли он в своем месте здесь, так же, как и я.
– Тебе не кажется, что Андерсен взбешен? Мне он кажется взбешенным.
Гаррет опирается локтем на барную стойку, потягивает газированную воду с лимоном и пристально смотрит на нас. Но выглядит ли он взбешенным? Он выглядит так, будто сегодня возьмет то, что хочет, столько раз, сколько захочет, прежде чем, наконец, даст мне то, чего я хочу; вот как он выглядит. В любом случае, похоже, это будет отличная ночь. Жду не дождусь.
– Знаешь, что еще я заметил в этом парне? – Джексон возвращает мое внимание к нему. – Он пьет, когда мы в отъезде и все такое, или если ребята гуляют вместе, но всякий раз, когда ты рядом, он пьет лишь газировку.
Я тоже заметила, хотя мы ни разу не говорили об этом с той ночи, когда разделили наш первый поцелуй. Гаррет никогда не пьет ни капли алкоголя, когда мы вместе, даже если мы тусуемся со всеми остальными. Раньше у него в холодильнике всегда было шесть банок пива, но теперь там горячий шоколад или газировка. Если подумать, я не могу вспомнить, когда в последний раз видела там бутылку пива.
– Он поддерживающий друг, – вот что я говорю Джексону.
– Да, он довольно хороший парень. – Песня заканчивается, и Джексон берет меня за руку, уводя с танцпола. – Даже если и выглядит так, будто хочет меня убить. Возможно, Кара была права.
– Права в чем?
– Что он в тебя влюблен. Она сказала это в канун Нового года.
Я спотыкаюсь о собственные ноги, и большая рука ложится мне на поясницу, подхватывая меня. Гаррет поддерживает меня, затем ведет в нашу VIP-кабинку, проскальзывая за мной.
Джексон выгибает бровь, переводя взгляд с меня на него.
– С тобой что-то серьезно не так, если ты веришь всему, что говорит эта женщина, – наконец произносит Гаррет. Он кивает в сторону женщины, о которой идет речь, которая, оказывается, сидит на коленях у своего мужа, запустив руки в его волосы, засунув язык ему в рот. – Давай, Райли.
Джексон усмехается, качая головой, и садится напротив нас
– Черт возьми, да, ты прав. Каре нельзя доверять.
Кара, не оборачиваясь, показывает им средний палец.
Картер, Адам и Оливия присоединяются к нам мгновение спустя, Картер с подносом различных напитков и меню блюд – его приоритеты – и Адам, наполовину поддерживающий быстро сдающую позиции Оливию. Похоже, что она одновременно переживает из-за съеденного сахара и сожалеет о своем решении надеть каблуки.
Час спустя я так и не сдвинулась с места, и это лучшее время в моей жизни. Возможно, отчасти это связано с чудовищным количеством сексуальной неудовлетворенности, исходящей от мужчины рядом со мной, когда он читает каждое сообщение, которое я отправляю ему, не имея возможности отреагировать внешне.
Я: Мне сегодня прокатиться на Индиане Боунс или на твоем лице?
Я: Боже, не могу перестать думать о твоем языке на моей киске. Люблю, когда я – твой ужин.
Я: Может, мы попробуем эту маленькую стеклянную пробку сегодня вечером, когда я буду сосать твой член.
Я: Если бы ты прямо сейчас просунул руку мне между ног, ты бы узнал, какая я влажная.
Гаррет с такой силой сжимает свой стакан в кулаке, что я боюсь, как бы он не разбил его. Он ставит его на стол и яростно набирает ответ.
Медвежонок: Насколько ты мокрая, солнышко? Не упускай никаких деталей, и я буду с тобой помягче сегодня вечером.
Я: Что, если я не хочу, чтобы ты был со мной мягче, здоровяк?
Медвежонок: Насколько. Ты. Мокрая?
Я: Настолько, что ты мог бы проскользнуть внутрь.
Гаррет вскакивает на ноги, случайно выталкивая Адама из кабинки.
– В туалет! – кричит он. – Мне пора. Пописать. Пока. Увидимся.
Я сдерживаю смех, когда он убегает, а остальные ребята следуют за ним, чтобы взять еще выпивки. Прошло не более тридцати секунд, как к нам подошел высокий худощавый мужчина с темными кудрями, его темно-карие глаза дружелюбно устремлены на меня. Нервы натягивают кожу, и я закидываю одну ногу на другую, занимаясь своим напитком.
– Привет всем, – говорит он, останавливаясь у края кабинки. – Я…
– О Боже! – Оливия оживает, хлопая в ладоши. – Ты Алехандро Перес! – Она визжит, кулаки трясутся у нее под подбородком. – Дженни, он…
– Полузащитник «Ванкувер Уайткэпс», – заканчивает Алехандро, смеясь.
– Мне очень жаль. Я слегка фанатка. В детстве я играла в футбол и…
– Футбол? – Кара потягивает свой напиток. – Слава Богу. Ты сказала «полузащитник», и я подумала, что раньше не слышала об этой позиции в хоккее. Кто из наших парней играет в него?
Алехандро все еще улыбается. У него отличная улыбка, широкая и зубастая, но не такая тупая и однобокая, как у Гаррета. Он протягивает мне руку, и я подставляю свою просто потому, что не знаю, что еще можно сделать.
– А кто ты?
– Дженни, – тихо отвечаю я, встречая любопытный взгляд Гаррета, когда он подходит.
– Извини. – Он встает между мной и Алехандро, садясь рядом со мной, очень близко.
– О. – Алехандро оценивает близость наших тел. – Вы двое…?
Я смотрю на Гаррета. Он смотрит на меня. На вопрос отвечает Кара.
– Нет, наша Дженни одинока, как Принглс. Не так ли, Медвежонок Гаррет?
Взгляд Гаррета задерживается на мне, прежде чем он опускает его, потягивая воду, и я не знаю почему, но когда он бормочет:
– Верно, – мой желудок скручивает от разочарования.
– Круто. – Алехандро протягивает руку. – Привет, ты Гаррет Андерсен, верно? Правый вингер «Вайперс»? Я большой фанат.
Гаррет пожимает ему руку, одаривая его улыбкой, которая мне кажется немного натянутой.
– Возвращаюсь к тебе. У нас с ребятами уже есть билеты на домашнюю игру открытия сезона.
– Отлично. После нам нужно выпить. – Прежде чем Гаррет успевает ответить, Алехандро снова обращает свое внимание на меня. Я ерзаю на своем стуле, не желая этого, не привыкшая к этому. – И я надеялся угостить тебя выпивкой прямо сейчас, Дженни.
– О… – Неприятный жар покалывает мою шею. – Я не пью.
– Вода сойдет просто отлично.
– Да, Дженни, – подхватывает Кара. – Вода сойдет просто отлично.
Я бросаю на нее предупредительный взгляд, и она поджимает губы. Оливия наблюдает за мной с непонятным выражением лица, переводя взгляд на Гаррета, который словно окаменел рядом со мной. Я не хочу, чтобы он был камнем рядом со мной; мне нравится, когда он теплый, как солнечный свет.
Я прочищаю горло, беру себя в руки и улыбаюсь Алехандро.
– Спасибо за предложение, но меня это не интересует.
– Не интересует вообще или не интересую я?
Мои глаза обшаривают бар в поисках того, что можно сказать, чтобы поскорее покончить с этим. Я замечаю, как мальчики возвращаются с напитками, мой брат идет впереди с чем-то, что выглядит как чрезвычайно роскошная порция голубой и розовой сахарной ваты на бокале шампанского, и я могу предположить, что это единственная причина, по которой он это заказал.
