Текст книги "Поиграй со мной (ЛП)"

Автор книги: Бекка Мак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

– По правде говоря, я на самом деле не стремлюсь расширять свой круг знакомых профессиональных спортсменов. У меня уже есть один сверхзащитник, мой старший брат.

– Олли, смотри! К этому напитку прилагалась сахарная вата! – Картер сует упомянутую сахарную вату ей в лицо, затем отрывает кусочек и съедает его. Его глаза расширяются, когда он видит Алехандро. – О, привет! Перес!

Алехандро переводит взгляд с Картера на меня.

– Господи, вы двое почти одинаковые. Как я это упустил?

Картер усмехается.

– Да, поразительно привлекательная внешность досталась Дженни от меня.

Возможно, я и не хочу внимания Алехандро, но когда он пододвигает стул и садится рядом с Картером, и все быстро становятся друзьями, меня охватывает странное чувство разочарования, смешанное с дежавю.

Я привлекла его внимание, а теперь его захватил Картер, и именно так складывается жизнь, когда твой брат – капитан команды НХЛ.

Поднося бокал к губам, я делаю глоток, пальцами свободной руки играя с мокрой салфеткой на коленях. Большая рука накрывает мою, вытаскивает салфетку и кладет ее на стол. Секунду спустя Гаррет осторожно обхватывает мой мизинец своим, и я успокаиваюсь.

Ведь я получаю то самое внимание, которого хочу.

Сорок пять минут, несколько непристойных сообщений, один танец с Адамом, два с Карой и безалкогольный коктейль из сахарной ваты спустя, я прячусь в уборной. Становится невозможно не смотреть на Гаррета, и его мизинца вокруг моего уже недостаточно. Мне жарко и голодно, я умираю от желания уйти домой, где мы наконец сможем как следует поприветствовать друг друга.

Я промокаю шею прохладной влажной тканью и вздыхаю, прежде чем выйти в темный коридор.

Сильные пальцы обхватывают мое запястье и тянут в потайную нишу. Мой пульс бешено колотится, огненный жар разливается внизу живота, моя спина прижимается к твердой, широкой груди. Теплая рука опускается под подол моей рубашки, проскальзывая по моему торсу. Мягкие губы касаются моего обнаженного плеча.

– Ты вся в мурашках, – шепчет Гаррет.

– Потому что ты напугал меня до чертиков, придурок. – Слова переходят в стон, когда его рот приоткрывается на моей шее. Его имя со всхлипом срывается с моих губ, и он прикрывает его рукой.

– Тихо, солнышко. Еще немного шума, и я не смогу получить то, за чем пришел сюда, а я должен тебе признаться, что не могу ждать ни минуты. – Он хватает мою челюсть, поворачивает лицо к своему, демонстрируя голод и тьму, что блестит в его глазах.

А потом его рот захватывает мой.

Так, как мне хочется: изголодавшись, по-собственнически, влажно, горячо. Боже, это так горячо. А еще в поцелуе чувствуется… тоска. Страстное желание. Искренний интерес.

Он скучал по мне. Может, даже так же сильно, как я скучала по нему.

Словно в доказательство моей точки зрения, он отстраняется, прижимаясь своим лбом к моему с нежным вздохом.

– Я скучаю по тебе. – Настоящее время, не прошедшее.

Я переплетаю наши пальцы вместе.

– Я прямо здесь.

– Я знаю, но я был занят хоккеем, а ты танцами и вонючим Саймоном. Я просто раздражен, потому что чувствую, что я на тайм-ауте.

– Ну, тогда, должно быть, ты был плохим мальчиком.

– Таким плохим, – бормочет он, снова завладевая моими губами с низким рычанием. Он прижимает меня к стене и бросает взгляд через плечо, прежде чем его пальцы слегка обхватывают мою шею. – Я собираюсь отвезти тебя домой и трахнуть твою насквозь мокрую киску с помощью Индианы Боунс. Потом я вылижу тебя дочиста и заставлю кончить снова, на этот раз на моем языке.

О Иисусе.

– Это понятно?

Я сглатываю, кивая, и глубокая ноющая боль поселяется у меня между ног, когда Гаррет проводит носом по моей шее, и обратно к уху.

– Говори словами, солнышко. Я знаю, что тебе есть, что сказать.

Мой язык скользит по губам, отчаянно желая снова попробовать его на вкус.

– Да.

– Хорошая девочка. – Он прижимается ко мне, позволяя почувствовать тяжесть его собственной потребности. – А теперь давай вернемся к столу, и ты сможешь притвориться, что все еще ненавидишь меня.

– Тебе нравится, когда я притворяюсь, что ненавижу тебя.

– Да. – Он быстро целует меня в щеку, затем засовывает руку в штаны, чтобы поправить свой восхитительный бугорок, шипя. – Меня заводит, когда ты дерзишь мне.

Я хихикаю, но это длится недолго.

На самом деле, все быстро угасает, когда мои глаза встречаются с широко раскрытыми карими глазами, что наблюдают за нами.

Джексон стоит перед нами, переводя взгляд с Гаррета на меня, челюсть все сильнее отвисает. Внезапно он улыбается, но это одна из тех испуганных, неловких улыбок, сплошь блестящие, стиснутые зубы.

– Э-э… – Он прочищает горло и ударяет кулаком по другой руке. – Итак, э-э, я слышал, что…

– О нет. – Я прикрываю дрожащий рот руками. – Нет. – Слезы наполняют мои глаза, готовые пролиться. – Картер убьет меня.

– О… О, черт. Нет. – Джексон беспорядочно машет руками. – Черт, нет, пожалуйста, не плачь. Я не буду– я не скажу ему. Я обещаю. Пожалуйста, не плачь. – Он смотрит на Гаррета в поисках поддержки, прежде чем сжать мои плечи. – Эй, все в порядке. Я сохраню твой секрет, Дженни, правда. И, э-э… – Его взгляд падает на промежность Гаррета. – Я не буду всем рассказывать, что ты назвал свое барахло в честь Индианы Джонса. Такого я еще не слышал. Это… что-то новенькое.

Я шмыгаю носом, вытирая глаза.

– Спасибо, Джексон. Ты хороший друг.

Мы смотрим, как он уходит, и когда он исчезает, Гаррет поднимает ладонь.

– Отлично сыграно со слезами.

Я даю ему ответное «пять».

– Срабатывает каждый раз.

ГЛАВА 27

ДИСНЕЙЛЕНД ПРОТИВ ИНДИАНА БОУНС

– Что я говорил?

Я с глухим стуком ударяюсь спиной о стену, затуманенный взгляд Гаррета следит за моим. Сегодня вечером они скорее синие, чем зеленые, темные и немного пугающие, как разгневанное море, от которых мое дыхание становится неглубоким, а тело пылает.

Я позволяю своему языку медленно скользить по нижней губе, наслаждаясь тем, как пульс бьется на шее Гаррета, когда он смотрит на меня.

– Что ты скучал по мне.

Он рычит, делая еще один шаг ко мне.

– Нет.

– Но ты это говорил, – возражаю я, подталкивая его еще немного. Я хочу посмотреть, как далеко я смогу завести его, не заставляя сердиться. Или, может быть, я действительно хочу, чтобы он разозлился. В любом случае это будет весело. – Это было довольно мило, Гаррет, – я провожу пальцами по его щеке и целую в подбородок, улыбаясь сквозь легкий пушок, когда у него урчит в груди. – Ты просто мягкая, клейкая булочка с корицей.

Гаррет сильнее прижимает меня к стене, одной рукой берет за оба моих запястья и закидывает их мне за голову, другой рукой сжимает мое горло. Я сделала это. Я освободила его.

– Тебе нравится выводить меня из себя.

– Не будь смешным, Гаррет. Я это обожаю.

Он отпускает мое горло и проводит широким кончиком пальца по поясу моих джинсов.

– Я, блять, ненавижу эти джинсы.

– Я бы тоже могла, если бы мое имя было указано на кредитной карте, которой за них платили. В конце концов, они были дорогими, и я купила три пары.

Хриплый, мрачный смешок срывается с его губ.

– Тогда мне нужно уничтожить две пары.

– Не смей, – тихо предупреждаю я. Моя задница выглядит божественно в этих джинсах; то, как Гаррет и Джексон не могут отвести от нее глаз, когда я надеваю их при этих двоих, говорит мне об этом.

Не отрывая от меня взгляда, Гаррет просовывает руку под пояс обтягивающих джинсов и толкает мои бедра вперед.

– Тогда они должны быть на гребаном полу, потому что только так они мне нравятся.

Мои кончики пальцев танцуют по его бицепсам, по широкой груди, погружаются в его волосы, когда я провожу губами по его губам.

– Тогда, я думаю, тебе лучше приступить к работе, Андерсен.

Я оставляю его в прихожей и иду по коридору, по пути снимая рубашку, бросаю долгий взгляд через плечо, когда оставляю ее позади. Следующими идут джинсы, и я вешаю их на кончик указательного пальца, прежде чем выбросить за дверь своей спальни. Наконец, Гаррет ускоряется, но не настолько быстро, чтобы успеть поймать меня до того, как я исчезну в смежной ванной.

Я здесь ничем не занимаюсь, кроме как любуюсь тем, как мое тело выглядит в подходящем комплекте – бюстгальтере и трусиках из изумрудного атласа и кружева. За время, проведенное с Гарретом, я немного набрала в весе, что несколько лет назад могло бы отправить меня в долгое путешествие саморазрушения. Но сегодня я сжимаю свои сиськи, наслаждаясь их тяжестью, смотрю на себя в зеркало, и восхищаюсь тем, как дерзко эти трусики сидят на моей заднице.

Я запускаю пальцы в свою косу, расплетая густые волны, пока мои волосы не рассыпаются пушистым беспорядком по плечам. Не могу дождаться, когда Гаррет начнет боготворить меня.

Я говорила это раньше и скажу снова: у этого человека самая невероятная хоккейная задница. Он стоит так небрежно, ожидая меня, рукава его рубашки на пуговицах закатаны почти до локтей, зауженные брюки плотно облегают его тонкую талию, идеальную задницу и крепкие бедра.

Он поворачивается ко мне, зрачки расширяются, горло шевелится, когда я сокращаю расстояние между нами.

– Такой красивый, – бормочу я, наматывая его галстук на кулак и дергая за него. Он поддается вперед, хватаясь за мои бицепсы для равновесия. Я сбрасываю шелковый галстук к нашим ногам и расстегиваю пуговицы на его рубашке. – Ты когда-нибудь трахнешь меня в своем костюме?

Его глаза расширяются, кончики пальцев впиваются в мою кожу. Мне нравится, когда мы меняемся ролями, то смелые, то застенчивые. Мы делаем это так легко, как будто всегда были созданы для того, чтобы дополнять друг друга.

– Гаррет? – мои ладони скользят по его груди и плечам, снимая рубашку, пока она не превращается в лужицу на полу. – Я задала тебе вопрос.

– Я сделаю все, что ты, черт возьми, от меня захочешь, Дженни.

Я улыбаюсь, расстегиваю пряжку его ремня, молнию. Когда моя ладонь обхватывает его член через боксеры, и он стонет, моя грудь вздымается от гордости.

– Хороший мальчик, – бормочу я, спуская его штаны до лодыжек. Я опускаю руки за его боксеры сзади, чувствуя, как его задница прогибается под моими прикосновениями, прежде чем сбрасываю их тоже на землю. – Гаррет?

– Да?

– Я хочу, чтобы ты сел.

– Я…

Кладу ладонь ему на ключицу, подталкиваю его к краю кровати. Его губы приоткрываются, язык пробегает по ним, глаза прикованы ко мне, когда я стою у него между ног. Я беру его за руку и провожу пальцами по моеум животу.

– Хочешь потрогать? Или посмотреть?

Он сглатывает.

– Может ли ответ быть и тем, и другим?

Я тихо хихикаю.

– Нет. Это невозможно.

Я открываю ящик прикроватной тумбочки, мои пальцы порхают над моей любимой радугой, прежде чем обхватить ту, которую я ищу. Гаррет сказал, что хочет трахнуть меня этим, но я хочу показать ему, как я могу трахнуть этим себя.

Его дыхание сбивается, когда я поворачиваюсь к нему.

– Дженни, я охуенно трахаюсь, – он медленно проводит руками по лицу, когда я опускаю основание присоски на пол, прямо у него между ног. – Ты собираешься… ты не собираешься… прямо здесь? О боже, я-я-я-я-я… я, кажется, сломался. Короткое замыкание. Обваляй меня в рисе. Сейчас хорошее или плохое время сказать тебе, что я люблю тебя? – он взволнованно смеется. – Черт возьми, я думаю, что сейчас я действительно люблю тебя.

Боже мой, он самый милый человек, которого я когда-либо встречала. Никто не заставляет меня улыбаться так, как он.

Сначала я снимаю бюстгальтер, атласные бретельки соскальзывают с моих плеч и падают на колени Гаррета, прежде чем цепляю большими пальцами трусики и стягиваю их до бедер.

Он прижимает мое нижнее белье к груди, когда я раздвигаю его ноги шире, и, как только я включаю силу на Индиане Боунс, заставляя его танцевать, рука Гаррета сжимает мою, останавливая меня.

– Тебе нужна смазка или что-нибудь еще?

Я провожу его рукой между своих ног, прямо по центру моего возбуждения, где я абсолютно мокрая. Он стонет, и когда я поднимаю его блестящие пальцы, спрашиваю.

– Что ты думаешь, Гаррет? – судя по сдавленному рыданию, срывающемуся с его губ, когда я медленно втягиваю его пальцы в свой рот, я думаю, что он, возможно, умирает. – Мне нужна смазка?

– Нет, – хрипит он.

– Нет, – соглашаюсь я, собираю влагу на кончиках пальцев, медленно поглаживаю игрушку, покрывая ее.

Стоя на коленях между ног Гаррета, я направляю головку члена туда, где больше всего хочу ощущать этого мужчину. Каждая мысль покидает мой мозг, когда я расслабляюсь на нем, постанывая, когда дилдо растягивает меня.

– Иисус, ебанный в рот, – ногти Гаррета впиваются в плоть его бедер. – Я-я… я-я на небесах. Я мертв. Я мертв?

Боже, это так глубоко, и когда это пульсирует внутри меня, достигая того места, я падаю к нему на колени, хватаюсь за его бедра и кричу.

– Гаррет.

– О Боже мой. Я не мертв, – он сжимает мои волосы в кулаке, его глаза безумны, когда я поднимаюсь и падаю, снова и снова, медленно, наслаждаясь каждой мучительной секундой этого. – Насколько, черт возьми, ты реальна?

Найдя свой ритм, я обхватываю кулаком нетерпеливый член Гаррета. Взгляды прикованы друг к другу, я провожу языком по нижней стороне его твердой, как камень, длины, прежде чем проглотить кончик, и мой рот скользит все ниже, пока его член не упирается в заднюю стенку моего горла.

Голова Гаррета откидывается назад, когда он хнычет, а когда он снова выпрямляется, большие руки обхватывают мое лицо, пока он смотрит на меня сверху вниз, наблюдая.

– Ты, черт возьми, шедевр.

Я не уверена, что когда-либо хотела чего-то так сильно, как хочу отдать себя Гаррету. Я отдала ему кусочки; теперь я хочу, чтобы у него было все остальное.

Это было у меня на уме некоторое время. Но я никогда не была уверена, что готова, и это говорило мне о том, что я не готова. И это было нормально. Ему больше ничего от меня не было нужно, только то, что я была готова дать. Впервые в жизни меня самой было достаточно.

Меня никогда не было достаточно ни для кого, кроме меня самой. Гаррет все это меняет. Я никогда не знала, как сильно нуждалась в ком-то вроде него, пока не нашла его, и я не думаю, что он понимает, как я благодарна ему за то, что он у меня есть.

Итак, я собираюсь показать ему.

Мои пальцы находят мой клитор, медленно кружат, пока я седлаю член под собой. Обхватив свободной рукой яйца Гаррета, я слегка массирую их, и с шипением он дергает бедрами вперед. Его член скользит по задней стенке моего горла, заставляя меня задыхаться, и я улыбаюсь ему.

Гаррет стонет, запуская пальцы в мои волосы, сжимая их в кулаках.

– Не смей, блять, так смотреть на меня, пока мой член у тебя во рту.

Я отпускаю его с хлопком и облизываю уголок своего влажного рта.

– Или что?

– Или я покажу тебе, каково это, когда я трахаю тебя, когда ты ведешь себя как чертовка.

Схватившись за основание его члена, я медленно двигаюсь, удерживая его взгляд, пока облизываю его томными движениями вдоль него, кружась вокруг кончика, пока он шипит надо мной. Мои бедра раскачиваются взад-вперед. Я чувствую, что светлюсь изнутри.

– Это должно быть угроза, здоровяк?

О, привет, сердитый Гаррет. Я сорвала джекпот.

В одну секунду я нахожусь между его ног с его членом во рту, а в следующую он уже позади меня, одной рукой обнимает меня за талию, другой крепко сжимает мои запястья за спиной.

Он держит меня неподвижно, наполняя, но не давая мне достичь своего кайфа. Я хнычу, извиваюсь, отчаянно нуждаясь в облегчении.

Его зубы касаются моего уха, теплое дыхание вызывает дрожь желания у меня по спине.

– В чем дело, солнышко? Хочешь кончить?

– Я могу заставить себя кончить.

– Ты, конечно, можешь. Но когда я здесь, я заставляю тебя кончать, – грубая рука сжимает мою грудь, большой палец проводит по соску, прежде чем начинают танцевать вниз по моему животу, находя тот тугой бугорок, который всегда требует внимания Гаррета. Мягкие губы касаются моего плеча. – День, когда мы трахнемся, будет подобен молнии, Дженни. Я собираюсь осветить все твое небо так же, как ты освещаешь мое.

У меня снова что-то сжалось в груди, то, что было там почти месяц назад. Это сжимает немного сильнее каждый раз, когда я с Гарретом. Я не знаю, что с этим делать. Я хочу рассказать ему о своих чувствах, спросить его, что мы будем делать дальше. Потому что я не знаю. Все это так ново для меня, и я чувствую себя неопытной, ошеломленной. Правда в том, что я чертовски напугана.

Боюсь, что секс его не удовлетворит. Боюсь, что ему станет скучно. Боюсь, что это не сработает и мы не сможем остаться друзьями. Боюсь, что это сработает, но кому-нибудь это не понравится.

Я устала бояться. Я просто хочу быть счастливой.

Подбородок Гаррета нежно ложится мне на плечо, его рука на моей челюсти, когда он поворачивает мое лицо к своему. Он улыбается, такой красивый, что, кажется, моя грудь вот-вот разорвется.

– Привет, – шепчет он мне в губы. – Я надеюсь, ты знаешь, что ты прекрасна, – он целует кончик моего носа, яблочко моей щеки, спускается по моей шее, вдоль подбородка. Он останавливается у моего уха, и мои нервные окончания пускаются в пляс, когда он хватает меня за подбородок, удерживая там. – Но я все равно собираюсь показать тебе, каково это – выводить меня из себя.

Крепко схватив меня за бедра, он насаживает меня на резиновый член. Я с криком падаю вперед, царапая когтями пол, и его грудь вибрирует от зловещего рычания. Затем его открытая ладонь ударяет меня по заднице, и когда я кончаю, я снова кричу.

– Хорошая девочка, – мрачно бормочет он, маневрируя моим телом, толкая и притягивая, беря и отдавая. Господи Иисусе, разве мужчина когда-нибудь отдает? Пальцы обхватывают мое горло, притягивая меня к нему, прижимая к своей твердой груди, пока он работает надо мной, толкаясь, погружаясь, двигаясь. – Я не могу дождаться, когда увижу, как идеально ты подходишь к моему члену. Не могу дождаться, когда увижу твое прекрасное лицо, когда впервые войду в тебя.

Покалывание начинается внизу моего живота, распространяясь подобно лесному пожару по каждой клеточке, когда мое зрение затуманивается. Я извиваюсь в его объятиях, когда второй оргазм накрывает меня с головой, и когда он шепчет: «Кончи для меня», – мне на ухо, он делает именно то, что обещал: заставляет мое небо взорваться.

Флуоресцентные цвета проносятся по моему полю зрения, освещая мой мир. Мои слова растворяются, пока не остаются ничем иным, как искаженными, бессмысленными рыданиями, и я падаю на тело Гаррета.

Он подхватывает меня на руки и встает, неся в душ, где нежно моет под теплыми струями. Я не могу найти в себе сил произнести ни единого слова, пока двадцать минут спустя мы не оказываемся завернутыми в одеяла на диване в моей гостиной, поедая кукурузные хлопья, прислонившись спиной к его груди.

– Я купил билет на твой концерт.

Я поворачиваюсь, чуть не опрокидывая его миску себе на голову.

– Купил?

– Мгм. Не могу дождаться.

Я тоже взволнована. Все мои любимые люди будут там, будут смотреть из зала, а Гаррет – мой самый любимый из всех.

– Я знаю, что потом мы пойдем на ужин, чтобы отпраздновать со всеми…

– На день рождения Картера, – уточняю я.

Гаррет закатывает глаза.

– Он говорит, чтобы отпраздновать твой концерт; ты говоришь, чтобы отпраздновать его день рождения. Я думаю, мы можем отпраздновать вас обоих.

– Беккет не занимает центральное место на сцене, Гаррет.

Он тихо посмеивается и, поставив свою миску, забирает у меня, допивая молоко.

– Ну, я подумал, может быть, мы могли бы чем-нибудь заняться потом. Только мы вдвоем.

– Мы всегда делаем что-то только вдвоем.

– Верно. Но это было бы по-другому, – его взгляд отскакивает в сторону, затем возвращается обратно.

– Как по-другому?

– Я хочу что-то, – он пожимает плечом, – особенное.

– Что особенное?

Его горло работает, а глаза следят за прядью моих волос, которую он накручивает на палец.

– Что особенное, Гаррет?

– Может быть, свидание. Как на День Святого Валентина. Если хочешь.

– Если я захочу? – мое сердце скачет галопом, на лице расцветает улыбка. – А ты хочешь?

Он облизывает губы, неуверенно встречает мой взгляд и кивает.

– Да. Я хочу, – он прочищает горло и переходит к делу: словесная рвота, мое любимое его блюдо. – Я знаю, что до этого осталось две недели, но через два дня я уезжаю в очередную поездку, а потом я буду дома только на одну ночь, и мы снова улетаем домой за день до концерта, так что времени немного, и я знаю, что сказал кое-что особенное, но мы никуда не можем пойти, потому что это секрет и все такое, но я подумал, может быть, мы могли бы просто сделать это особенным, например, если мы оба не закажем десерт в ресторане, мы могли бы вместо этого устроить пикник или что-то в этом роде, может быть, со свечами, подушками и я не знаю, и ты не обязана дарить мне подарок или что-то в этом роде, но я подумал, что, может быть, было бы неплохо, например… – он прерывисто вздыхает и говорит это. – Назначить настоящее свидание? – он чешет висок и морщится. – Это было странно, не так ли?

– Это было ужасно, – подтверждаю я. – Но я думаю, что смогу тебя втянуть.

Его глаза опускаются на мои, лицо заливается краской, и он улыбается.

– Да?

Я тоже улыбаюсь.

– Да.

– Отличклассно, – он съеживается. – Черт побери. Это из «Дрянных девчонок» (прим. В «Дрянных девчонках» используется слово grool как соединение слов «great» и «cool»). Я начал говорить отлично, но закончил сухо.

Хихикая, я поворачиваюсь и обвиваю руками его шею.

– Ты устал. Тебе нужно поспать.

Он вздыхает, сжимая мою задницу.

– Ты права.

Я скатываюсь с него, унося миски на кухню. Я нахожу Гаррета в дверях, он надевает ботинки и застегивает брюки.

– Ты идешь?

Он поднимает взгляд и останавливается.

– Я думал…

– Нет, все хорошо. Просто спрашиваю.

– Потому что ты сказала, что я должен поспать, – объясняет он.

– Правильно. Я так и сказала.

– Так что мне, наверное, следует…

– Может быть, ты хочешь…

– О, – брови Гаррета приподнимаются. – Ты что-то сказала?

– Нет. Нет, определенно нет, – я размахиваю руками, чтобы отвлечься от того факта, что понятия не имею, что делаю. – Ты уходишь.

– Я имею в виду… – он потирает затылок. – Если только ты не собиралась сказать…?

– Кто, я? – я показываю на себя. Да, определенно превращаюсь в Гаррета. – Я не собиралась ничего говорить.

Голова Гаррета медленно покачивается.

– Отлично. Классно. Думаю, тогда я… уйду.

Я ухмыляюсь.

– Отличклассно.

Его смех – мой любимый, сердечный, теплый звук, и когда он притягивает меня к себе, сжимая в кулаке мою рубашку, волна эмоций, захлестывающая меня, поистине ошеломляет.

– Отличклассно, – шепчет он мне в губы. – Так что отличклассно.

ГЛАВА 28

ПРАВИЛА? КАКИЕ ПРАВИЛА?

ГАРРЕТ

– Это игра, мальчики, – я провожу рукой по столу, собирая карты.

Картер переворачивает свои карты лицом вниз и скрещивает руки на груди, мрачно нахмурившись.

– Это гребаное дерьмо, вот что это такое.

– Ты знаешь, что говорят, – бормочу я. – Ты должен научиться проигрывать, прежде чем сможешь…

– Если ты скажешь мне, что мне нужно научиться проигрывать, чтобы ценить победу, я выброшу тебя из этого гребаного самолета.

– О, значит, Оливия может это говорить, а я нет? Двойные гребаные стандарты.

– Оливия может говорить все, что захочет! Она растит моего ребенка и сосет мой член!

– Картер, – бормочет Адам, доедая сэндвич, не отрывая взгляда от книги в другой руке. – Перестань быть обиженным неудачником.

– Я не неудачник, – ворчит он, откидываясь на спинку стула.

– Ты неудачник, – мы с Джексоном только что разгромили Картера и Эммета в “юкере” три раза подряд. Изначально мы собирались сыграть только одну партию, потом вторую, а потом… ну, вы уже знаете Картера. – Ты не можешь быть лучшим во всем.

Картер упирается пальцами ног в край моего сиденья.

– Эммет играет дерьмово.

– Эй! – Эммет отрывает взгляд от своего телефона. Возможно, это первый раз, когда он осознает, что игра закончилась. – Я не видел свою жену пять дней, и она присылает мне очень подробные сообщения о том, как она собирается приветствовать меня дома сегодня вечером, – его телефон звонит, глаза становятся дикими, и он резко встает. – Я, э-э… мне нужно… идти. Отлить.

Картер стоит рядом, зевая, вытягивает руки над головой.

– Я тоже пойду. Хочу заняться сексом с Олли, прежде чем мы улетим. Мне нужно немного энергии, чтобы я мог потрясти ее мир, когда вернусь домой. Беременность делает ее очень возбужденной. Иногда за ней трудно угнаться, – он тихо посмеивается, в его глазах читается отстраненность. – На днях она разбудила меня, сказав, что…

– Прекрати, – Адам прикрывается своим сэндвичем, как щитом. – Ради всего святого, Картер, просто прекрати. Мы не хотим знать, и Оливия не хочет, чтобы мы знали. Поверь мне.

Картер кривится, собирая фантики от шоколадок, которые он ел на нервах, когда проигрывал. Он тычет пальцем в книгу Адама.

– Тебе нужно потрахаться. Если тебе нужны советы…

– Мне не нужны.

– Ты уверен? Ходят слухи, что я знаю, как разговаривать с дамами.

Адам переворачивает страницу в своей книге.

– И как Олли так повезло, мы никогда не узнаем.

– Какую книгу ты читаешь сегодня? – спрашиваю я, когда Картер исчезает.

Адам показывает мне обложку, и мы с Джексоном смеемся. «Тонкое искусство пофигизма».

– На что ты хочешь, чтобы тебе было пофиг?

– Я не знаю. Ни на что. На все. Я не знаю, – он прижимает книгу к груди и вздыхает. – Должен ли я сказать: «к черту свидания»? Должен ли я просто взять то, что, кажется, предлагают все девочки?

Я качаю головой, тасуя карты.

– Нет, ты не хочешь этого делать. Это не ты.

– Может быть, так и должно быть. Я не собираюсь валять дурака и ранить чьи-либо чувства. Но никому из них не насрать на меня, так почему я так много даю?

– Потому что ты хороший парень, – говорит Джексон. – И ты, блять, не из тех, кто ни к чему не привязан. Это я, и хотя мне это нравится, и я обычно настоятельно рекомендую это, я не думаю, что это был бы твой путь.

Пальцы Адама погружаются в его кудри.

– Я тоже так не думаю.

Я усмехаюсь.

– Тогда почему ты рассматриваешь это?

Он снимает очки для чтения в темной оправе и трет глаза.

– Наверное, на самом деле я это и не рассматриваю. Может, я просто устал от этой борьбы с свиданиями. Все, что она мне приносит, – это чувство еще большего одиночества.

– Тогда сделай паузу. Ты ведь проводишь свободное время с детьми из детского дома, и тебе это нравится, так?

Его лицо озаряет искренняя улыбка.

– Я действительно счастлив. Это потрясающе – быть частью чего-то, что помогает этим детям выйти за рамки привычного.

– Тогда сосредоточься на этом на некоторое время. Проведи время за тем, что делает тебя счастливым. Я знаю, ты хочешь с кем-то познакомиться, но сейчас тебе это не доставляет удовольствия. Попробуй еще раз через пару месяцев.

Адам прикусывает нижнюю губу, затем кивает.

– Когда ты успел стать таким мудрым?

Правда в том, что разговоры с Дженни помогают в этом. Я всегда пытаюсь показать ей, что я понимаю, и мне нравится помогать ей найти выход из ее проблем с другой стороны. Но я не могу сказать этого Адаму, поэтому я говорю ему другую правду.

– У меня три очень эмоциональные младшие сестры, которые ссорятся из-за каждой мелочи. Иногда мне приходится проявлять мудрость, – хотя порой я бываю совершенно невежественным там, где нужно быть благоразумным. Например, на прошлой неделе, когда, кажется, Дженни намекала, чтобы я остался у нее на ночь.

Думать о ней в последнее время было тяжело. В перерывах между хоккеем и репетициями ее концерта наши графики не совпадали. Поздние беседы – не вариант, когда Адам мой сосед по комнате. Мне повезло, что у меня есть пять минут, чтобы увидеть ее лицо или услышать ее голос.

Она единственный человек, с которым я хочу провести свою единственную ночь дома, поэтому я отправляю короткое сообщение.

Я: Буду дома через час. Зайдешь?

Солнышко: Потому что ты скучаешь по мне?

Я: Потому что я хочу минет.

Солнышко: Скажи правду, Медвежонок Гэрри. Я не общаюсь с лжецами. Я общаюсь только с отличклассными парнями.

Она не оставляет этот инцидент с отличклассно без внимания, но шутка в ее пользу. Мои любимые шутки – те, которыми мы делимся вместе.

Я: Прекрасно. Я скучаю по тебе и хочу минет. Пожалуйста, приходи.

Солнышко: И?

Я: И я хотел бы обнять тебя, потому что прошло уже 5 дней. Пожалуйста, приходи.

Я: И я пощекочу твою спину. Пожалуйста, приходи.

Я: И я тебя покормлю. Пожалуйста, приходи.

Я: Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Солнышко: Боже мой, не нужно так отчаиваться. Я все равно уже здесь.

Я собираюсь спросить ее, что она имеет в виду, когда появляется ее фотография, уютно устроившаяся в моей постели. В зубах у нее поп-тарт и свободной рукой она делает знак мира, каштановые волосы разметались по моей подушке. Я не могу дождаться, когда присоединюсь к ней там, и, если мне действительно повезет, я смогу провести с ней всю ночь напролет.

Солнышко: Твои простыни волшебны, и у тебя есть лучшие закуски. Я пришла поесть и вздремнуть. Я собиралась удивить тебя у твоей двери, не надев ничего, кроме ленты для волос, повязанной вокруг шеи, как подарок, которым я и являюсь.

Господи Иисусе, я никогда ее не отпущу.

– С кем ты там переписываешься?

– С Дж… – мои пальцы останавливаются. Мой взгляд медленно поднимается, найдя Адама с поднятой бровью, пока он ждет, чтобы я продолжил имя, – ексоном. С Джексоном, – я прочищаю горло. – Райли. Джексон Райли. – Заткнись. Гаррет.

– Ты переписываешься с Джексоном, когда он сидит напротив тебя?

Мой взгляд скользит к Джексону. Он ждет, сложив руки на столе между нами, телефона нигде не видно. Черт возьми, попробовать стоит.

– Да?

– Гаррет, – предупреждает Адам себе под нос. – Клянусь Богом, если это Дженни…

– Она просто… она просто… она… она… она… нет, ее просто нужно подвезти, чтобы… Я не… это не… – я сдаюсь, провожу руками вверх и вниз по лицу. – А-а-а-а.

– Ой, да ладно! – Адам бросает книгу на сиденье рядом с собой, закрывая лицо руками. – Гаррет, нет! Ты обещал, что это будет только один раз!

– Ну, Адам, я солгал!

Он задыхается, выражение его лица выражает все то предательство, которого я ожидал.

– Прости. Я не хотел тебе лгать, но не мог сказать тебе. Ты бы заставил меня остановиться.

– Потому что я не хочу терять своих лучших друзей! – кричит он шепотом, проверяя, что никто не слышит, кроме Джексона, который хихикает, как гребаный осел. – Ты был бы на глубине шести футов, а Картер сидел бы в тюрьме за то, что засунул тебя туда!

– Прекрати орать на меня! – я кричу в ответ себе под нос. – Мне это не нравится!

– Блять. Я даже не знаю, что… блять, – он указывает на Джексона. – Ты знала об этом?

Джексон поднимает руки вверх.

– Эй, я случайно увидел то, чего никогда не хотел видеть. А потом она заплакала и…