Текст книги "Поиграй со мной (ЛП)"

Автор книги: Бекка Мак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Но я не могу понять ее, и прямо сейчас, когда мои собственные чувства новые и сбивают меня с толку, и я не уверен в их глубине, я не знаю, как действовать дальше, лишь знаю, что мне нужно действовать осторожно. Терпение всегда помогало мне в отношениях с Дженни. Разве бездумно надеяться, что еще немного – и я добьюсь чего хочу? Ее легко напугать, а это – последнее, что я хочу делать.

Дженни теребит кончик своей косы.

– О, и, эм, если ты собираешься позвонить этой девушке…

Так и знал. Она ревнует. Значит ли это, что я ей нравлюсь? Думаю, это значит, что я ей нравлюсь.

– Я не собираюсь звонить этой девушке.

– Что ж, если ты передумаешь…

– Я уже удалил ее номер.

Дженни моргает раз, другой.

– О.

– Да.

– Эм, ну. – Она наматывает косу на руку, переплетая пальцы, и ее щеки розовеют, когда она пытается высвободить руку. Я тянусь к ней и помогаю выпутаться. Она тут же начинает выковыривать воображаемые ворсинки со своей толстовки. – Просто помни, что мы должны покончить с этим до того, как ты начнешь встречаться с кем-то другим, потому что я не хочу чувствовать себя глупо, или чувствовать неловкость, или что-то еще.

– Я не встречаюсь ни с кем другим, Дженни, и мы не собираемся заканчивать это. Это все?

– Что все?

– Ты просто не хочешь чувствовать неловкость?

Ее носик морщится, когда она втягивает нижнюю губу в рот и снова опускает взгляд. Я не уверен, что когда-нибудь привыкну к ее застенчивости, которая проглядывает то тут, то там, но я начинаю понимать, что она нравится мне так же сильно, как и ее громкая уверенность. Рычит она или шепчет, для меня она по-прежнему красива, сильна и неповторимо совершенна.

– Что еще может быть?

Я со вздохом закатываю глаза к потолку. Ей нравится делать это время от времени, отвечать на мой вопрос вопросом. Так она избегает любого серьезного разговора, который мог бы вынудить нас обратиться к тому, к чему все идет, или, по крайней мере, к тому, к чему я хочу, чтобы это привело.

Итак, с дурацкой улыбкой я хватаю ее за толстовку и тяну. Она наваливается на меня, хватаясь за мои бицепсы, чтобы удержаться, и я прислоняю ее лицо к своему.

– Иногда ты чертовски бесишь, солнышко. Ты знаешь это, не так ли?

Вот он, прямо там, в уголке, намек на улыбку. На ее щеках появляются ямочки, и когда солнце расцветает на ее лице, мне хочется расцеловать ее.

– Я ни для кого не солнышко.

– Черт возьми, как я люблю, когда ты ошибаешься. – Мой рот накрывает ее, он открывается, и ее язык встречается с моим в медленном, стремительном поцелуе. – Ты мое солнышко.

ГЛАВА 22

БЛЯТЬ

– Столик забронирован на семерых.

– И все придут?

– Все. Это будет потрясающе. Я внесла нас в список в «Сапфир» на потом.

– «Сапфир»? Как тебе это удалось?

Кончик моей ручки беспрестанно постукивает по столешнице, и мой глаз подергивается, когда я мечтаю о том, как засуну ее прямо в глазницу Крисси.

Это слишком? Возможно. Нужно ли это? Ответ тот же.

Саймон забирает оружие у меня из рук, заменяя его на «Звездный луч». Я не могу всадить «Звездный луч» в глаз Крисси. К тому же он розовый. Я не собираюсь тратить его впустую.

– Съешь конфетку. У тебя такой вид, будто ты замышляешь убийство. – Он открывает свой ноутбук и листает YouTube, пока не находит одно из тех смешных видео с собаками, которые мне нравятся. Он проверяет, что звук выключен, и переводит экран на меня, прежде чем снова сосредоточить свое внимание на Лии, стоящей перед нами в лекционном зале.

Я сейчас на взводе. Крисси сидит прямо передо мной и громко рассказывает об их планах на пятницу, делая акцент на всех, кто придет.

Я не принадлежу ко «всем», и мне определенно все равно. Не похоже, что они собираются в лучший, самый закрытый танцевальный клуб Ванкувера, и не похоже, что я люблю танцевать. Не похоже, что весь выпускной танцевальный класс пойдет, и меня не волнует, что все эти годы я сидела в стороне.

Я с самого начала была изгоем, богатой девушкой, которой не нужно было пытаться поступить в одну из самых элитных танцевальных школ в стране, мне была предоставлена стипендия.

За исключением того, что я не богата и никогда ей не была. А та стипендия, на которую я приехала? Я заработала каждый цент, надрывая свои метафорические яйца в течение семнадцати лет, когда все, о чем я ела, спала и мечтала, – это танцевать.

Моя судьба была решена в тот момент, когда в первый день я вошла в кабинет как младшая сестра Картера Беккета, и, как я уже научилась делать, приняла это, решив вместо этого снова спрятаться в тени, стать другом самой себе.

Я устала, но теперь страх быть отвергнутой слишком реален, чтобы я могла хотя бы попытаться.

Моя дружба с Гарретом показала мне, каких связей мне не хватало все эти годы, и пробудила глубокую тягу к большему. Приходить туда, где я вынуждена прятаться внутри, опустошает. Я хочу свободы, которую чувствую с Гарретом, ту, что позволяет мне быть самой собой, и я хочу испытывать это всегда, куда бы я ни шла.

Является ли связь, которую мы разделяем, той, которую ты находишь постоянно? Это тот тип связи, который ты создаешь со всеми своими друзьями? Или эта связь уникальна, и лишь с ним? Уникальна для нас обоих? Это мимолетное и редкое чувство силы, благодаря которому расцветают глубокие и значимые отношения? Такое, за которое ты хватаешься и говоришь себе «несмотря ни на что, не смей отпускать»?

Мой разум видит Гаррета и фиксируется на его лице.

С ним все было тише, нежнее. Будто мы оба ступаем осторожно, на цыпочках, но не переступаем черту, даже боимся.

Это сбивает с толку, пугает и, возможно, немного расстраивает. Существует ли вообще эта черта? Не знаю, где она очерчена, но знаю, что мы по другую сторону от нее, и это делает все еще более пугающим. Потому что за ней есть что-то прекрасное, что можно обрести, есть и что-то прекрасное, что можно потерять.

Когда я подумала, что у Гаррета свидание, меня захлестнуло цунами чувств, которые я отказывалась признавать. Чувства, что фоново кипели всю неделю, что крепли с каждым «добрым утром» в сообщении, каждый поцелуй, каждая ночь на диване, просмотр фильмов с кружками горячего шоколада, каждый тихий, бытовой разговор в постели, где его пальцы играли вверх и вниз по моей спине, прежде чем мы, в конечном счете, желали друг другу «спокойной ночи».

Логическая часть моего мозга анализирует каждое действие Гаррета, его слова, каждую улыбку, которой он одаривает меня, то, как его взгляд скользит по моему лицу, прежде чем он прижимается к моим губам. Эта часть убеждает меня, что между нами что-то вибрирует, что-то сильное и осязаемое. Настолько осязаемое, что я чувствую это, даже когда его нет рядом.

Но есть еще одна часть моего мозга, или, скорее, моего сердца. Осколки, которые застряли и синяки, их последствия напоминают мне, что иногда не все так, как кажется. Некоторым людям удается корыстно убедить тебя, что ты им небезразличен, или, что еще хуже, что они любят тебя.

Мое суждение может быть ошибочным, но я знаю, что Гаррет не такой человек.

Но это не значит, что он чувствует то же, что и я. Я ранее уже ошибалась, и не хочу ошибиться насчет Гаррета. Это очень похоже на потенциальную потерю его, и это не то, чем я готова рискнуть.

– На сегодня все. Всем отличных выходных.

Лия приносит долгожданный конец моим запутанным мыслям. Стулья скользят по полу, все выбегают из лекционного зала.

Саймон убирает свой ноутбук, пока я жду, когда уйдут Крисси и Э в квадрате. Эшли, вторая Эшли – улыбается мне, машет рукой. Она всегда была милой, тихой, и я не понимаю, почему она ошивается с этой группой. Может, она так же отчаянно, как и я, хочет где-то вписаться, хоть куда-нибудь.

Саймон берет меня за руку, помогая подняться на ноги.

– Хочешь стать моей «+1» в «Сапфире» завтра вечером?

– Спасибо, но я не пойду.

– Что? Почему?

– Ты точно знаешь почему.

Саймон вздыхает.

– Давай, Дженни. Пойдем со мной. Нам будет весело.

– Я не думаю, что это хорошая идея. Меня не приглашали. – Меня никогда не приглашали. – Сапфир в любом случае отстой. – Он потрясающий, попасть туда невозможно, если у тебя нет богатых связей, в виде, например, брата – профессионального хоккеиста.

Между прочим, ходить в танцевальный клуб со своим чрезмерно заботливым старшим братом совсем не весело. Картер обманом заставил своих друзей выстроить вокруг нас, девочек, баррикаду, по сравнению с которой Великая Китайская стена выглядела пластмассовой. Через две минуты я ушла с танцпола, а Картер загладил свою вину шоколадно-банановым молочным коктейлем, посыпанным крошками из Орео по дороге домой.

– Крисси! – Саймон зовет, сложив ладони рупором у рта. – Дженни может прийти завтра, не так ли?

Ее губы кривятся, когда она оглядывает меня.

– Я не знала, что ты любишь танцевать, Дженни.

Я прикусываю язык, чтобы не обозвать ее, потому что я такой же гребаный специалист по танцам, как и она.

– Знаешь, танцев для удовольствия, – добавляет она. – Конечно, ты можешь прийти.

Саймону, как и всегда, безразлично ее отношение, или, может быть, он просто его игнорирует. Он теперь почти не уделяет ей внимания, и иногда я думаю, что это то, что больше всего беспокоит Крисси. Я получаю внимание, о котором она мечтает.

Он громко целует меня в щеку.

– Видишь? Я же говорил, что ты можешь прийти. – Он убегает. – Я напишу тебе завтра перед тем, как заеду за тобой.

Натянутая улыбка Крисси не покидает меня.

– Я просто говорила девочкам, не знаю, почему ты никогда не приходишь с нами выпить.

Я собираюсь напомнить ей, что они ни разу меня не приглашали, но Эшли номер один опережает меня в ответе.

– Дженни не пьет.

– Что? Серьезно?

Я мотаю головой.

Крисси морщит нос.

– Иу. Почему?

Мой подбородок выпячивается, потому что ее тон выводит меня из себя.

– Мне не нужен алкоголь, чтобы веселиться. – Хотя это и правда, но причина другая. Мне не нужно ни перед кем оправдываться.

Она пожимает плечами.

– Тогда, думаю, мы увидимся в понедельник, – бросает она через плечо, когда они втроем уходят, оставляя меня стоять здесь, гадая, почему то, что я трезвенник, означает, что я внезапно осталась без приглашения.

Крисси делает паузу, и я ненавижу, как мое тело нетерпеливо гудит, надеется, что она зовет меня по имени.

– Да? – В ожидании я сжимаю ремень своей сумки сильнее.

– Мы слышали, что тебя рекомендовали на работу в Торонто. Я нисколько не удивлюсь, если ты ее получишь.

Мое лицо сияет от гордости, напряжение в груди спадает, плечи опускаются.

– Спасибо. Я действительно рада этой возможности.

– Очевидно, талант не является их приоритетом, вот почему я не собираюсь утруждать себя подачей заявки. Слышала, что они ищут кого-то, кто готов слепо следовать за ними, как овца. Логично, что Лия подумала о своей любимице. Они знают, что ты не станешь ворошить там дел. Ты такая… – Ее взгляд опускается вниз, затем снова поднимается. – скучная.

Я открываю рот, чтобы послать ее, но вместо этого мой подбородок дрожит. Зубы быстро прикусывают губу, пытаясь унять дрожь, прежде чем она сможет получить хоть какое-то удовольствие от того, что видит это, от осознания того, что ей удалось причинить мне боль.

Я не знаю, что я такого сделала, что заставила ее так сильно невзлюбить меня, особенно когда я так усердно работала, чтобы оставаться на своем месте.

Но придерживаться своей дороги не делает меня скучной. Следование правилам, потому что я не вижу необходимости их нарушать, не делает меня скучной.

Ведь так?

– Я хороший танцор, и я усердно работала, – наконец срывается с моих губ. – Я всегда усердно работаю.

– О, конечно.

– Я заслуживаю того, чтобы меня оценивали по достоинству.

Крисси снисходительно похлопывает меня по плечу.

– Я не имела в виду ничего плохого. Нет ничего плохого в том, чтобы быть предсказуемой.

– Это называется быть надежной.

– И уж точно не помешает, что твой брат – Картер Беккет. Уверена, что это сыграет свою роль. Подумай о дополнительной рекламе, спонсорах… Они выиграют так много, если его младшая сестра будет там преподавать.

Мои кулаки сжимаются, ногти впиваются в ладони.

– Мой брат не имеет к этому никакого отношения.

Крисси жестом приглашает своих друзей следовать за ней.

– Ладно, Дженни. Увидимся в понедельник.

Эшли задерживается, слегка машет мне рукой и сочувственно улыбается.

– Хороших выходных, Дженни.

Я наблюдаю за их удаляющимися формами, требуя, чтобы мой мозг отбросил это, не позволил этому добраться до меня. Но затем стук каблуков в коридоре эхом отдается в моих ушах, совпадая с биением моего пульса, и в горле появляется ком.

– Дженни! Вот и ты. Как поживает моя любимая ученица? Я хотела спросить тебя, что ты решила насчет работы, ведь выпускной все ближе.

Мой взгляд мечется, едва встречаясь со взглядом Лии. Морщины на ее лице смягчаются, ее карие глаза полны сострадания, когда она подходит ко мне и сжимает мой локоть.

– Эй, ты в порядке? Хочешь пойти перекусить?

Это то, о чем говорила Крисси? Кроме Саймона, моя учительница – мой единственный друг в школе, единственный человек, который приглашает меня посидеть с ней в столовой, который просто, блять… разговаривает со мной.

Нет, говорю я себе, зажмурив глаза и качая головой. Не позволяй ей заставить тебя сомневаться в себе. Не позволяй ей, черт возьми, Дженни.

– Дженни, – мягко призывает Лия. – Что происходит? Давай выпьем кофе и посидим.

– Я… – Я чувствую себя идиоткой. Я чувствую себя одинокой. Я чувствую себя такой… скучной. Я не вписываюсь в компанию остальных, и хотя я всегда это знала, сегодня это кажется особенно тяжело и мрачно. Есть ли во мне что-то особенное?

– Мне нужно идти, – наконец бормочу я, убирая руку Лии.

Она зовет меня, но я уже выхожу на улицу. Влажный ветер хлещет меня по щекам. Сегодня утром было мягко, дождливо, но сейчас температура резко упала, и дождь превратился в снег. В такой густой, тяжелый мокрый снег, который делает каждый шаг ледяным.

Я дважды поскальзываюсь на пути к машине, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть лицом вниз. Я запихиваю пальто и сумку на заднее сиденье, и залезаю внутрь. Чем дольше я сижу здесь, сжимая руль, и говорю себе, что эти люди не стоят моих слез, тем сильнее падает снег, но глаза все равно щиплет. К тому времени, как я выезжаю со стоянки, из-за метели и моего затуманенного зрения почти ничего не видно.

Мое сердце в груди колотится, а пульс в ушах грохочет, когда я приближаюсь к четырехстороннему знаку остановки, и когда я нажимаю на тормоз, машину заносит.

И ее несет вперед.

Машина, проезжающая перекресток, сигналит.

Каждый мускул в моем теле напрягается, костяшки пальцев белеют, когда я изо всех сил жму на тормоз и поворачиваю руль. Со скрежетом металла мои слезы наконец проступают.

ГЛАВА 23

ИНДИАНА БОУНС СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ

– Ты уже позвонил той девушке?

Мои большие пальцы замирают на игровом контроллере, сердце замирает.

– А?

Эммет смотрит на меня.

– Фотографу? Той, с кем Картер тебя познакомил.

– Не за что, – бормочет Картер, закусывая морковкой. Очевидно, Оливии нужно следить за здоровьем, потому что она замечает, как меняется ее тело на поздних сроках беременности. Она запретила приносить в их дом печенье, и Картер пытается поддержать ее, не поедая его. Мы у Эммета, а Оливии здесь нет, так что я впечатлен, что он придерживается этого.

– Э-э, нет, – наконец отвечаю я, надеясь, что мы оставим все как есть.

– Почему бы и нет? – Спрашивает Картер. – Она показалась мне милой.

– Да, Гаррет, – отзывается Кара из кухни. – Почему бы и нет?

– Э-э, я не… – Я потираю затылок. Я устал уклоняться от вопросов о статусе моих отношений или о том, почему я продолжаю возвращаться в свой гостиничный номер рано и один. – Не думаю, что мы были бы хорошей парой.

– Откуда ты знаешь? – Спрашивает Эммет. – Может быть, вы бы действительно поладили, если бы дали этому шанс.

– Я просто не чувствовал ее. – Я не отрываю глаз от экрана телевизора, когда мой игрок забирает шайбу и катится по льду.

– В последнее время ты ни к кому не испытываешь чувств, – отмечает Эммет. – Не думаю, что видел, чтобы ты развлекался с кем-нибудь в последние два месяца.

– Да, а что это дает? – Спрашивает Картер.

– Почему никто не задает Адаму эти вопросы? – Я ворчу.

– Адама сейчас здесь нет, – напоминает мне Эммет. – И он все еще психически не оправился. И даже не думай упоминать Джексона. У этого парня на коленях три девушки каждую ночь.

– Ну, может быть, я тоже справляюсь с чем-то.

– С чем?

Вздыхая, я бросаю свой контроллер на кофейный столик. Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.

– Послушай, я кое с кем встречаюсь. – Появляется приводящая меня в бешенство дерьмовая ухмылка Кары, и я опускаю взгляд, будто он горит. – Ну или типа этого. Все сложно.

Картер макает морковную палочку в миску с соусом из блю чиза.

– Насколько сложно?

– Я не думаю, что она готова к отношениям. У нее проблемы с доверием. – Это не ложь.

Он жует, бормоча:

– Нувжен совфет пфо отнофениям?

– Совет по отношениям? От тебя? Точно нет.

– Почему бы и нет? Я хорош в отношениях.

Я фыркаю от смеха.

– Ты был лишь в одних.

– Да, и я женат на ней, потому что я, блять, справился с этим с первого раза.

Закатывая глаза, я достаю из кармана вибрирующий телефон. Единственный солнечный луч освещает мой экран, и я нажимаю кнопку «отклонить» когда встаю и потягиваюсь.

– Мне пора.

– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Я набираю сообщение Дженни, относя свой стакан на кухню, когда она звонит снова.

– Солнышко, – шепчет Кара через мое плечо, заставляя меня подпрыгнуть. – Кто такая солнышко и почему она тебе звонит?

– Господи Иисусе, эй. Немного личного пространства?

– У меня всегда с ним были проблемы, – размышляет она, наблюдая, как я загружаю свой стакан в ее посудомоечную машину. – Встречаешься с кем-то, да?

– Это не то, что ты думаешь.

Ее улыбка медленная и пугающая, но она почти всегда такая.

– И что это я думаю, Гаррет?

– Э-э… – Это ловушка? – Ничего?

Она делает шаг ближе, потом еще один, пока я не оказываюсь прижатым к столешнице, «помогите» вертится у меня на кончике языка.

– Я думаю, вы с Солнышко солгали мне, когда сказали, что это было разово. Я думаю, вы дурачились какое-то время, возможно, с тех пор как она переехала в ваш дом. Довольно смело с твоей стороны, Андерсен. Не думала, что ты на это способен, ведь она младшая сестра Картера и все такое.

– Заткнись, – шиплю я, переводя взгляд в гостиную, где Картер все еще занят видеоигрой.

– Знаешь, что еще я думаю? – Она наматывает завязки моей толстовки на свои кулаки, притягивая меня ближе. – Я думаю, что сейчас у тебя к ней есть чувства, и держу пари, этого ты не планировал.

Мой телефон жужжит у меня на груди, и когда я убираю его, снова светит это чертово солнце.

– Тебе лучше убираться отсюда. Солнышко зовет.

Я никогда так быстро не выбегал на улицу в холод и снег, подальше от Кары. Я начинаю пятиться с подъездной дорожки и подключаю телефон к динамикам, чтобы позвонить Дженни.

– Гаррет, – кричит она сдавленным голосом, как только звонок соединяется. – Ты мне нужен.

* * *

– Блять.

– Он убьет меня.

– Я имею в виду… – Я почесываю голову. – Все не так уж плохо. Самое главное, что ты в порядке.

Я окидываю Дженни взглядом по меньшей мере в десятый раз за последние три минуты. Мои руки исследовали каждый дюйм ее тела, проверяя, цела ли она. Она оказалась в порядке, если не считать ушиба на шее и царапин от пальцев на внутренней стороне ладони. Но ее растерянный взгляд говорит о том, что я не вижу повреждений, которые нельзя исправить с помощью бинтов.

– Гаррет, – кричит Дженни, указывая на передний бампер Мерседеса Картера. – Это ужасно! Посмотри на эту вмятину!

– Расскажи мне еще раз, что произошло.

– Было снежно и дорога обледенела, и у меня… у меня… у меня были проблемы со зрением. – Она проводит манжетами свитера по глазам, кожа вокруг них красная и воспаленная. – Я подъехала к знаку «Стоп» и попыталась затормозить, но колеса продолжали вращаться, а кто-то проезжал перекресток, и я подумала, что врежусь в него, а потом каким-то образом, в последнюю секунду, колеса повернулись, и я выехала на бордюр и врезалась в знак.

Я со вздохом мотаю головой.

– Жаль, что ты не позвонила мне, чтобы я забрал тебя. Ты могла пораниться, Дженни, или что еще хуже. Не стоит садиться за руль, когда ты расстроена, встревожена, и погода плохая.

Ее нижняя губа дрожит, руки прижаты к животу.

Поглаживая ладонью ее затылок, я притягиваю ее к себе и целую в лоб.

– Прости. Я просто разволновался. Рад, что ты в безопасности.

Волнение даже близко не описывает то, что я чувствовал двадцать минут назад. Я полетел домой, проскочив два красных знака светофора на пустых перекрестках, и когда я нашел ее плачущей на парковке, я чуть не задушил ее в своих объятиях. Ее ноги оторвались от земли, и я не опускал ее на землю, пока она не начала колотить кулаками по моим плечам.

Она отводит глаза

– Я больше не хочу водить машину, не по снегу.

– И тебе не обязательно это делать. Я буду забирать тебя, когда буду в городе.

Ее взгляд снова поднимается, широко раскрытые глаза благодарны, но настороженны.

– Правда?

– Конечно. Теперь весь вопрос в том… – Я присаживаюсь, осматривая вмятину на бампере. – Что мы будем с этим делать? – Я провожу подушечкой большого пальца по нижней губе, и когда мне в голову приходит идея, я не знаю, гений я или ненормальный. – Сходи за Индианой Боунс.

– Что?

– Индиана Боунс, – повторяю я, нажимая на вмятину. Она прогибается и отскакивает, и я вполне уверен, что это сработает. – Сходи за ним.

– Гаррет. Ты сейчас это не серьезно.

– О, еще как серьезно.

– Гаррет!

– Дженни. Иди. Возьми. Его.

С искаженным лицом и сжатыми кулаками она топает к лифту.

Она возвращается через несколько минут, прижимая к груди рюкзак, дико озираясь по сторонам.

– Принесла, – шепчет она. – Мы… эм… – Она показывает большим пальцем на мою машину. – Там?

Моя улыбка медленно расплывается, и когда она достигает мегаваттного уровня, я не в состоянии сдержать смех. Дженни хмурится, и я забираю у нее рюкзак, засовываю руку внутрь и достаю этого монстра.

Боже, эта штука чертовски массивная. Толстая. Жилистая. Твердая, но не слишком. Эта штука может нанести некоторый ущерб. Я покачиваю в руках, и Дженни ахает, бросается вперед, втискивая его между нами, когда она обнимает меня и прижимается своей грудью к моей.

Она рычит на мое хихиканье.

– Прекрати смеяться.

– Я только что понял, как мне повезло, что у меня все еще есть оба глаза.

– О Боже. Я ненавижу тебя. – Индиана Боунс начинает вибрировать между нами, и веки Дженни закрываются, когда она глубоко дышит через нос.

– Ты собиралась позволить мне трахнуть тебя этим на заднем сиденье моей машины?

– Что? – Она отстраняется от меня, хватает свой огромный фаллоимитатор, выключает его и ударяет им меня по плечу. – Конечно, нет.

– Угу.

Она наматывает косу на кулак.

– Так что же ты… – Ее рот приоткрывается, когда я опускаюсь на землю, а когда я прижимаю основание присоски к помятой стали, она ахает. – Гаррет!

Я посмеиваюсь над тем, как резиновый член висит там, покачиваясь, и я щелкаю головкой. Всасывание у этой штуки чертовски мощное, что имеет смысл, учитывая ее размер и вес. Я обхватываю его пальцами и упираюсь ногой в бампер, не сводя взгляда с Дженни. С улыбкой я быстро тяну Индиану Боунс.

Я заваливаюсь назад, и член летит вместе со мной, ударяя меня в подбородок. Визги Дженни эхом отражаются от стен, и мгновение спустя она оказывается на мне сверху.

– Ты сделал это, – причитает она, осыпая мое лицо поцелуями. – Спасибо тебе, спасибо тебе! Люблю тебя, Гаррет! – Она скатывается с меня, ее пальцы порхают по бамперу, прежде чем она бросается к машине, обнимая капот.

Я вроде как зациклился на тех трех словах, которые она только что произнесла вместе с моим именем, но вместо того, чтобы вернуться к ним, я встаю на ноги и убираю ее фаллоимитатор в рюкзак.

– На краске есть пару сколов, но я знаю парня, который сможет исправить это. Я позвоню ему завтра.

Дженни молча уставилась на машину своего брата. Наконец, она поднимает на меня глаза, и от их вида у меня становится тяжело на сердце. Это туманные голубая бездна, наполненная слезами, и когда она моргает, они стекают по ее розовым щекам.

– Спасибо, что помог мне, Гаррет.

Взяв ее за руки, я поднимаю ее на ноги, затем заключаю в свои объятия. Она прячет лицо у меня на груди, и мои пальцы погружаются в ее волосы.

– Что случилось, Дженни?

– Я же говорила тебе. Машина…

– Только не машина. – Я отступаю на шаг назад, беря пальцем ее за подбородок. – Что случилось сегодня на учебе? Что тебя так расстроило?

Ее глаза затуманиваются, в них смятение, гнев, разбитое сердце. Все, чего я хочу, это чтобы она сказала мне, как я могу это исправить.

– Как ты думаешь, я достаточно хороша, чтобы преподавать в Национальном балете? Или ты думаешь, мне предложили эту работу из-за Картера? Потому что мой брат знаменит? Тебе кажется, что… я… я скучная? Я слишком скучная? Я…

– Эй. – Я обхватываю ладонями ее лицо, не сводя с нее взгляда. – Прекрати накручивать себя. Картер не имеет никакого отношения к твоему предложению поработать. Я ни хрена не смыслю в танцах, но я знаю, что ты потрясла сцену в канун Рождества. Мой папа хлопал и кричал тебе, стоя в гостиной, и теперь все три мои сестры хотят стать танцовщицами. И, блять, скучная, Дженни? Господи Иисусе, ты, блять, не скучная.

Ее нижняя губа дрожит, и следующий шепот разбивает мне сердце.

– Тогда почему никто не хочет быть моим другом? Никто не заинтересован в том, чтобы узнать меня получше. У меня даже никогда не было настоящего свидания. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ходила в кино с кем-то, кроме моей мамы.

Я даже не успеваю обдумать свою идею, как мои пальцы начинают двигаться, и когда я подношу телефон к уху, Дженни хмурится.

– Так, так, так, – напевает Картер, отвечая на мой звонок. – Посмотри, кто приполз за советом по отношениям.

– Последнее, что мне нужно, это твоя версия совета по отношениям, Картер. – Глаза Дженни расширяются, и я удерживаю ее, положив ладонь ей на грудь, когда она пытается отобрать у меня телефон. – Слушай, столкнулся с твоей сестрой на парковке. У нее был немного дерьмовый день, и думаю, ей не помешает отвлечься. Не возражаешь, если мы куда-нибудь сходим?

Меня встречает тишина, и мгновение спустя звонок прерывается. Думаю, что только что облажался, но затем Дженни вытаскивает из кармана зазвонивший телефон, и ее лицо бледнеет.

– Привет, Картер. – Она прижимает руку ко лбу и отворачивается, понизив голос. – Я в порядке. Обычная чушь дрянной девчонки. – Она пинает бордюр. – Нет, мне не нужно, чтобы ты приезжал ко мне… Картер, мне не нужно, чтобы ты нянчился со мной каждый раз, когда что-то случается, нет, я знаю. – Она вздыхает. – Я тоже тебя люблю.

Она убирает свой телефон, и через несколько секунд мой жужжит.

Картер: спасибо, что присматриваешь за ней.

– Что, черт возьми, это было? – Спрашивает Дженни, широко раскинув руки.

– Давай, солнышко. Я приглашаю тебя на свидание.