355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бапси Сидхва » Огнепоклонники » Текст книги (страница 14)
Огнепоклонники
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 22:48

Текст книги "Огнепоклонники"


Автор книги: Бапси Сидхва



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Деньги только для этого и нужны, – заметил Язди.

– Папа правильно сделал, что не дал тебе в руки твою долю, – сухо парировал Билли. Внезапно его глаза загорелись любопытством, и он тихо спросил с благоговейным ужасом: – Язди, а ты не коммунист?

– Может быть. А может, я просто последователь Маздака.

– А это кто?

– Первый коммунист на свете. Наш зороастрийский предок. Он еще несколько столетий назад понял, что материальные блага должны распределяться по справедливости.

«Слава богу, хоть Тани всего этого не слышит!» – подумал Билли, а Язди, будто подслушав его мысли, сказал:

– Очень красивая у тебя невеста.

– Ну это не считается материальным благом!

Язди посмеялся.

– Расскажи, как вы все живете, – с улыбкой попросил он.

Билли стал рассказывать. Что Ясмин вышла за Бобби, что у Руби еще двое детей, что мужу Хатокси Ардиширу Куперу ушивали грыжу, что Джербану и Путли здоровы. Он рассказал брату, как пал духом отец после смерти Соли и особенно после того, как Язди ушел из дому, так что теперь все дела приходится вести ему, Билли. Билли много разъезжает, чтобы следить за лавками в Пешаваре, Джалландаре и Равалпинди. Отец же занимается только деловой перепиской. Билли закончил колледж, получил диплом.

– На свадьбу приезжает вся семья, – гордо объявил Билли. – Хатокси и Ардишир с детьми, Руби с детьми, правда, без мужа, он не сможет приехать, занят на строительстве. Но Бобби, муж Ясмин, приедет пароходом прямо из Карачи. Приедет папа, приедет Кати, и ты смог бы повидать всех сразу!

Они проговорили с полчаса, и Билли взял с Язди слово, что тот в ближайшее время зайдет к ним.

– Я видел Язди! – сообщил вечером Билли матери и бабушке.

– Когда?

– Где?

– Он шатался по пляжу около Марин-драйв.

– Как он выглядит?

– Оборванный… худой… но вроде счастливый…

– Что он говорил? Ты взял его адрес?

– Я спрашивал, где он живет. Говорит – нигде. Спит и ест где придется.

– Боже, боже! Нужно было силой притащить его к нам! Ты сказал ему, что приезжает отец?

Билли кивнул.

– Не надо было говорить! Теперь он не придет!

– Ты сказал ему, что Ясмин вышла за Бобби?

– Мой бедный мальчик, мой бедный мальчик! – причитала Путли.

В ту ночь они долго не ложились спать.

Язди так и не пришел.

Глава 35

За неделю до свадьбы съехались сестры Билли. Их встретили с восторгами, и леди Даромгрош сама ездила за гостями на вокзал. Каждая сестра получила отдельную роскошно обставленную комнату – хрустальная люстра, поместительный гардероб, кровать с пологом и пуховыми подушками.

Семье Хатокси и Ардишира отвели две смежные комнаты на втором этаже: одну для супругов, другую для детей. Наутро, когда Хатокси отдернула кружевную штору и выглянула в сад, ей чуть не сделалось дурно.

– Ади! Ади! – взвизгнула она. – Иди скорей сюда!

– В чем дело? – сонно поинтересовался муж.

– Скорей, скорей! – настойчиво шептала жена.

Ади поплелся к окну и ахнул.

Внизу простирались акры ухоженного парка, но взгляд Хатокси был прикован к изумрудной глади бассейна, перед которым, подогнув передние ноги, стоял слон. На глазах у Хатокси и Ади слон деликатно погрузил в бассейн кончик хобота и окатил себя водой. За купой манговых деревьев маячил верблюд, а справа от дома, в вольере, разгуливали лани и павлины. Хатокси кинулась в соседнюю комнату будить детей.

Утром семейство вразброд собиралось к завтраку. К столу подавались яйца во всех видах, истекающие маслом горячие лепешки-параты, черная икра, маринованные овощи, рыба и холодное мясо. На элегантной консоли с мраморным верхом стояло вино, и беззубые тетушки прикладывались к нему как к напитку, полезному для здоровья. Их мужья предпочитали виски.

В доме собралось не меньше сотни народу, прикидывала Хатокси, завтракая за столом красного дерева, за который можно было усадить человек восемьдесят. Каждое утро во время завтрака слуга ставил перед Ади непочатую бутылку «Блэк энд уайт».

Так же обслуживали и дядюшек-зомби со вставными челюстями, поэтому те часами не могли встать из-за стола. Потом дядюшки принимались прямо за ленч, жуя и шамкая, жуя и шамкая. Выбравшись наконец из столовой, они неверными шагами разбредались по своим комнатам и все время до ужина оглашали дом громким храпом.

Босоногие слуги рысцой сновали через столовую с мешками муки, сахара, риса и пряностей, расчищая себе дорогу предупреждающими окликами. Миледи с утра до ночи носилась по дому, звеня связкой ключей на поясе, и внимательно следила, чтобы гостям было хорошо.

За четыре дня до свадьбы приехал Фредди; вечером того же дня пароходом приплыл и Бобби.

День был полон событий. Все утро заняла церемония мадасара, требовавшая многократных ступаний на возвышение с орнаментом из рыб и схождений с него. Когда жених и невеста в последний раз сошли с возвышения, они отправились сажать манговое деревце – это должно было гарантировать им плодовитость. Затем пришло время одаривать сестер: они подходили одна за другой, получали по цветочной гирлянде, по свертку с новой одеждой и по золотой цепочке. Беззубые тетки нетерпеливо ждали своей очереди. Им тоже надели на шеи гирлянды, нарисовали по красному кружочку на лбу и раздали конвертики с деньгами. Миледи лично вручила подарки Джербану и Путли, а потом, после долгих уговоров, поднялась на возвышение и сама.

Сэр и миледи в сопровождении главных дядьев и теток, а также семьи Пивовалов поехали встречать Фредди.

Фредди и сэр Даромгрош обменялись крепким мужским рукопожатием. Будучи отцом жениха, Фредди на свадьбе играл более важную роль, чем отец невесты. Оба отца с первого взгляда понравились друг другу, и сэр Даромгрош, не любивший родственную суету, буквально из кожи вон лез, чтобы угодить Фредди. В интервалах между торжественным нюханием табака он раздавал поручения, веля как следует присмотреть за носильщиками, за багажом, за экипажем. Сэр Даромгрош распоряжался на манер, заимствованный у англичан:

– Старина, почему бы вам… превосходно, старина!

Фредди, давным-давно отказавшийся от простонародных широких штанов с рубахой, выглядел просто красавцем в своем коричневом костюме, но уступал в элегантности Даромгрошу, одетому в безупречный английский пиджак в серую клеточку.

Вечером Даромгроши пригласили Джунглевалов на семейный обед, за которым последовала сердечная беседа в кожаных креслах уютного кабинета, стены которого были уставлены книгами. Младшие члены семейства отправились тем временем в порт встречать Бобби.

Сэр был дружелюбен и разговорчив, миледи только случая искала угодить гостям. После плотного обеда сэр вынул искусственный глаз и переоделся в свободную рубаху и штаны, чтобы гости чувствовали себя, как дома. Он и Фредди уговорил переодеться, после чего джентльмены развалились в одинаковых кожаных креслах и положили ноги на одинаковые пуфы. Четверка дядьев расселась почтительным полукругом, а супруги джентльменов чинно поместились у стены рядом с тетками на элегантных стульях с прямыми спинками. Сэр вздохнул – миледи тут же сорвалась с места и придвинула к креслам серебряные плевательницы. Слуги в белых с золотом тюрбанах подали ликеры.

– Когда наша часть служила в Судане… – начал хозяин, намереваясь поведать мужчинам, при каких обстоятельствах он потерял глаз.

Миледи же затеяла беседу с дамами, в основном используя тему своих многочисленных и разнообразных родов.

Глава 36

– …у нас почти не осталось воды, лишь у немногих чуть-чуть плескалось на донышке фляжек. Мои люди уже передвигались ползком – и тут патрульный закричал с холма, что видит финиковые пальмы. Скажу прямо – мы поползли быстрей!

Оазис выглядел подозрительно нежилым. В деревушке ни признака жизни – ни человека, ни верблюда, ни собаки. Я понимал, что опасно идти напролом, что нужно разведать местность, но солдаты умирали от жажды. Они так и повалились на мокрую глину вокруг пруда. Я едва коснулся воды, как почувствовал, что мы окружены туземцами, которые по-волчьи крадутся за глинобитными стенами. Это были арабы, а среди нас была лишь горстка магометан. Мы были самые настоящие неверные гяуры! Нас просто должны были перерезать!

Тут сэр Ноширван Дживанджи Даромгрош умолк, поудобней устроился в кресле, ловко поправив между ног широкую штанину, и выпустил воздух из кишечника.

Пауза предназначалась для нагнетания напряжения, а все остальное – чтобы создать атмосферу непринужденности и показать, что хоть он и сэр, хоть и привык якшаться с британскими аристократами, прежде всего он простой парс, верный обычаям веры. Сэр еще и смачно сплюнул.

Слушатели не шелохнулись. Дядья подались вперед, будто никогда раньше не слышали эту историю. Дамы тихонько щебетали между собой, обсуждая преимущества так называемого «петушиного каблучка» перед обыкновенной кожаной подошвой.

Фредди тоже выпустил воздух из кишечника, давая хозяину возможность вернуться к повествованию о судьбе его глаза.

– Так знаете ли, что я сделал, старина? – спросил сэр Даромгрош по-английски, устремляя на Фредди свой единственный глаз. Сэр был горбонос, а четко обрисованная верхняя губа постоянно тянулась с одной стороны кверху.

Фредди вежливо помотал головой.

– Мой дорогой, я бросил одеяло на песок и опустился на колени в позе магометанина на молитве и несколько раз прокричал: «Аллах акбар!» Что там дальше, я не знал, поэтому бормотал себе под нос, то воздевая руки к небу, то тыкаясь носом в одеяло. Мои люди повторяли все за мной.

Так мы изображали, что молимся, пока совершенно не выбились из сил! И что тут началось: туземцы набросились на нас со всех сторон, срывали с нас форму, башмаки, выхватывали у нас оружие, фляжки, скатки, одеяла! Несколько солдат было ранено, а мне выкололи глаз – из уважения к воинскому званию! Но мы хоть живыми остались!

– Превосходно, старина! Превосходно! – старался Фредди, хлопая себя по ляжке от удовольствия. Фредди было важно одновременно и выразить восхищение отвагой хозяина, и показать, что ему тоже не чужда солдатская доля.

И к концу вечера Фредди был полностью вознагражден: сэр Даромгрош признал его своим. Они рассуждали об узости взглядов некоторых туземцев, и сэр сказал:

– То ли дело мы с вами: одна нога в Индостане, другая – в Инглистане. Мы граждане вселенной!

Так превосходно соединилась культура Востока с культурой Запада в этих достойных людях.

Глава 37

На пятый день после свадьбы Джунглевалы отправились обратно в Лахор, захватив с собой весь немалый багаж Тани. Билли и Тани сразу после свадьбы уехали поездом в Симлу, а оттуда после медового месяца им предстояло вернуться уже в Лахор.

Свадебная церемония происходила на разубранной цветами сцене, а в зале присутствовало пять тысяч гостей. Тани в белом сари, густо расшитом жемчугом и серебром, скромно сидела на резном стуле. На таком же стуле сидел и Билли в белых одеждах и высоченном темном тюрбане. Два жреца с пением гимнов осыпали новобрачных рисом, кусочками кокоса и розовыми лепестками. За стулом Билли стояли Фаредун и Путли, за стулом Тани – ее родители.

Старший жрец задал вопрос:

– Согласны ли вы взять своему сыну в жены девицу по имени Тани по обычаю и обряду тех, кто следует путем Ормузда, и обещаете ли вы заплатить за нее две тысячи дирхемов чистого белого серебра и два золотых динара нишапурской чеканки?

– Да, – ответили Фаредун и Путли.

– Согласны ли вы и ваша семья с чистым сердцем и с праведными помыслами, словами и деяниями во славу истинной веры навеки отдать упомянутую девицу Бехраму?

– Да, – ответили родители Тани.

Тогда жрец задал вопрос брачующимся:

– Вступаете ли вы в брак с чистыми помыслами, принимая обет быть вместе, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – в один голос ответили Билли и Тани.

Жрец призвал благословение господне на молодую пару и наставил их заботиться друг о друге.

Новобрачных завалили цветочными гирляндами, задарили тысячами конвертиков с деньгами.

Это была незабываемая свадьба, люди годами вспоминали ее. Говорили, что в отеле «Тадж-махал» пришлось вырубить живые изгороди, чтобы разместить многочисленные экипажи и лимузины. В банкетных и бальных залах сделали дополнительные двери, чтобы обслужить такую уйму гостей. Цветы на свадьбу выписали из Бангалора и Хайдарабада, сыр из Сурата, черную икру доставили с Персидского залива. На стол были поданы омары, дикие утки и вепри. На каждого гостя пришлось по бутылке шотландского виски и по бутылке бургундского. За отелем дежурили машины «скорой помощи» с включенными моторами – на случай, если придется развозить по домам и по больницам опившихся и объевшихся гостей. Двести зороастрийских семей из квартала, построенного на благотворительные средства, получили по мешку муки и чечевицы, по десятифунтовой банке очищенного масла и по коробке сладостей. Играли полицейский оркестр, флотский оркестр, танцевальный оркестр – и еще один, исполнявший камерную музыку. Выступали знаменитые певцы.

Свадьба продолжалась до зари, но молодожены ушли в десять. Они переоделись, собрали необходимые вещи и отправились на вокзал. Их провожали только ближайшие родственники. Когда поезд уже трогался, кто-то сунул Тани пухлую пачку поздравительных телеграмм.

Тани и Билли махали платками, пока вокзал не скрылся из виду. После этого Тани, высунувшаяся чуть не по пояс в окно, задернула штору, утерла слезинку и села на диван. Билли уселся рядом.

– Вот так! – сказал он безо всякого смысла.

Поезд прогремел по стрелке, и Тани осознала, что началось ее свадебное путешествие. Все было новым, непривычным – поездка, муж, роскошь тесного купе. Тани вскочила на ноги, с восторгом стала проверять, как включаются лампы и вентиляторы, разбираться во всяких вагонных штучках, которые выдвигались или защелкивались. Откинула складной столик, вставила стакан в специальное гнездо, взялась распаковывать необходимые в дороге вещи. Смеясь и без умолку болтая, Тани доставала из чемодана и передавала Билли туалетные принадлежности. Билли относил их в туалет, выскакивал обратно в купе, натыкался в тесноте на Тани и с серьезным видом извинялся всякий раз, касаясь ее божественной плоти.

Наконец полотенца, стаканы, мыльницы и зубные щетки были аккуратно разложены по местам в туалете, постели – одна над другой – были застланы простынями, двери заперты, на окне спущены жалюзи.

Билли и Тани занялись чтением поздравительных телеграмм. Билли очень растрогало поздравление от старика Харилала; его длинная телеграмма заканчивалась пылким «и пусть бог дарует вам сына при первой возможности». Другая телеграмма развеселила их; ее прислал Бхагвандас, бухгалтер, которого Билли нанял год назад. Бхагвандас писал: «Я обмираю от счастья, что хозяин возвращается парой».

Телеграммы были прочитаны. Перечитаны еще раз. Что дальше?

Билли занервничал. Предстояло сделать дело, дело, символика которого превращала его почти в обряд, а Билли понятия не имел, с чего начать.

Он попробовал, удобно ли спать на верхней полке, смяв при этом свежие простыни. Спрыгнул вниз, ловко избежав столкновения с головой Тани, потянулся и преувеличенно громко зевнул, испустив нечто вроде львиного рыка. Тани насмешила и гримаса, которую он скорчил, и рычание; она бросила в него пижамой и весело скомандовала:

– Быстро в туалет переодеваться! И не забудь запереть дверь изнутри!

Через некоторое время Билли вышел – серьезный и смущенный, переодетый в хрусткую новенькую пижаму, двигающийся так, будто в его руках и ногах больше сочленений, чем положено по норме. Непомерно длинные рукава с тремя глубокими складками от утюга, на штанах не успела расправиться морщина, перерезавшая их по диагонали, – так и казалось, что у Билли на ляжке есть дополнительное колено, а щиколотка расположена на месте икроножной мышцы.

Однако Тани не засмеялась. Ситуация была чересчур значительна, а что она должна значить, Тани не знала. К тому же Тани любила мужа. Поэтому она просто сидела, опустив глаза, скромно сложив руки на коленях.

Билли с трудом оторвал глаза от глубокого выреза ее ночной сорочки. Ему не хотелось, чтоб Тани видела, куда он смотрит, а не смотреть он уже не мог.

Билли снял очки.

Тани вскочила и протиснулась мимо мужа в туалет:

– Теперь моя очередь умываться!

Кружева на ее груди колыхнулись, как одуванчиковый пух.

Глава 38

Их медовый месяц в Симле подошел к концу.

Билли стоял, опершись локтем о конторку портье и подняв очки на лоб, отчего его глаза вдруг стали какими-то голыми, один за другим внимательно изучал счета.

– Кофе мы заказывали два раза. Я помню. А тут указано – три.

Портье с трудом оторвал глаза от Таниной груди и мечтательно уставился на Билли.

– Я говорю: кофе заказывали два раза, а вы с нас хотите получить за три. С какой стати?

– Сейчас исправлю, сэр. – Портье протянул к счету тощую, вялую руку.

– Подождите. Тут могут быть еще ошибки, – остановил его Билли.

Он закончил подсчеты.

– Итог неправильно подбит.

Портье нехотя отвел глаза от талии Тани и посмотрел на Билли с видом полного непонимания.

– Итог неправильно подбит! – теряя терпение, повысил Билли голос. – На меня смотрите! Совсем потеряли стыд?

Портье опустил веки, скорее изображая, чем испытывая вину.

– Позвольте счет, сэр.

Он пробежал взглядом по столбику цифр, вычеркнул лишний кофе, исправил итог.

– Вы правы, сэр, – сказал он, возвращая исправленный счет, – ошибка в двадцать рупий.

Билли укоризненно глянул на портье – «нечего пялиться на мою жену» – и достал из бумажника две сотенные. Портье взял деньги и отправился к сейфу за сдачей.

– Кофту застегни! – свирепо прошипел Билли.

Тани послушно застегнула шерстяную кофточку, надетую поверх сари. Пушистый мохер соблазнительно обтянул ее высокую грудь и тонкую талию. Билли чертыхнулся про себя, проклиная этот не предвиденный им эффект. В сотый раз он пожалел, что не мусульманин и не может заставить жену прятаться под покрывалом. Разумные люди, эти мусульмане, подумал он.

Глава 39

В Лахоре их ожидал большой сюрприз: молодоженов встретили, расцеловали и прямо с вокзала повезли в новый дом, в хорошем квартале, на берегу обсаженного тополями канала.

Это был свадебный подарок Фаредуна!

Когда экипаж въехал в ворота, Билли так и ахнул: овальный газон разделял две дорожки, ведущие к каменному бунгало с крытым крыльцом. По обе стороны крыльца – двери: левая в ванную, правая на кухню. Дом был узким и длинным, и это больше всего прельстило Фаредуна: Гопал Кришан объяснил, что дом с узким фасадом, уходящий вглубь, называется «тигровая морда» и тех, кто в нем поселится, ждет полная и счастливая жизнь, ибо она пойдет под знаком отважного, могучего зверя. И власть, и богатство будут у них, скрытые так же, как сам дом скрывает свои размеры.

Скрытые?

В Индостане почитается за благо скрывать удачу, богатство, здоровье или счастье, прятать их от сглаза завистников.

Если бы Фаредун покупал новый дом для себя, Гопал Кришан посоветовал бы ему строение на возвышенности и с широким фасадом – «коровью голову». Такие дома тоже приносят счастье своим обитателям, знак коровы сулит покой и благоденствие, но это не те качества, к которым стремится молодой человек, еще не успевший показать себя миру.

А маленькие квадратные домики – без глубины, без широты – годились только для маленьких, заурядных людей.

Молодоженам уже наняли прислугу. Повар, слуга, садовник, стиралыцик и мусорщик, едва завидев въезжающий экипаж, склонились в почтительном поклоне.

В глазах Билли стояли слезы благодарности, а губы, подрагивая, кривились в вечной гримасе.

Путли ожидала молодых супругов на веранде. Тани и Билли склонили головы, а она обнесла вокруг них поднос с серебряным сосудом, полным чистой воды, и другой – с несваренным рисом, потом вылила воду к их ногам. Взяв яйцо, она семь раз обвела им вокруг голов молодоженов, потом разбила об пол. Затем последовал свежий кокос, который Путли расколола и обрызгала все соком.

Умилостивив духов и сделав все, что в силах человеческих, для будущего счастья сына и невестки, Путли коснулась их лбов красной краской и провела в двери, украшенные цветочными гирляндами.

Дверь с веранды вела в гостиную и столовую, дальше шли две спальни и еще несколько комнат, которые Фаредун предусмотрительно запер: Билли мог разгородить дом, выделить еще две квартиры и сдавать внаем, если пожелает.

В доме стояла только самая необходимая мебель. Путли позаботилась и о том, чтобы Тани могла выбрать все, что женщине нравится самой выбирать. Приданое уже прибыло, было распаковано, безделушки из Бомбея расставлены в гостиной.

Вошел рослый слуга в свеженакрахмаленном тюрбане, поклонился с улыбкой.

Обед был подан.

Тани упоенно погрузилась в домашние дела. Она предпринимала какие-то безумные поездки по магазинам, целыми телегами привозя мебель и белье. Тани закупала лампы и абажуры, фарфоровые статуэтки и вазы, циновки и ковры.

Она раскатывала по диванам и креслам целые штуки бархата и парчи ослепительных цветов – на выбор Билли. Она залезала на табуретки и цепляла шелка за карнизы – на одобрение Билли.

Билли изо всех сил старался вести себя тактично.

– Чересчур кричаще для нашего дома, – объяснял он. – Сюда больше подойдут ткани попроще.

Тани послушно отвозила отвергнутые образцы и привозила попроще. Билли выбирал что подешевле.

Когда наконец Тани поняла, что Билли приводит в восторг только то, что дешево, она взялась перевоспитывать его:

– Билли! Не смей меня уговаривать, что коричневое идет к пурпурному – ты это говоришь, чтоб подешевле вышло!

Билли ухмылялся.

Но они были влюблены друг в друга и готовы на взаимные уступки. В конце концов Тани была назначена разумная сумма на устройство дома, и в пределах этой суммы она могла делать, что желала.

Но сквозь пухленькие пальчики Тани деньги утекали как вода.

Тани завораживали новинки. Ей надо было быть инженером – с ее страстью экспериментировать с разными диковинами. Кухонные приспособления, безделушки, хитроумная мухобойка, сбивалка или открывалка восхищали ее не меньше, чем новая машина или дорогая электротехника. Она была похожа на ребенка, разбирающего новую игрушку, – или на ученого, совершающего открытие.

Жажда нового не оставила ее и в годы вдовства и старости, она продолжала увлекаться чудесами, которые входили в ее представление о радости жизни.

– Старуха? Старуха? – попрекнула она как-то Джербану, когда та выступила с очередным монологом о никчемности жизни в старости.

Самой Тани было тогда тридцать.

– Вы не старуха! – негодовала она. – Ну что такое восемьдесят лет в сравнении с тысячелетиями? Сто лет жизни – ерунда, как пальцами щелкнуть, раз – и прошли! Если бы я прожила лет триста, может, мне бы и надоело, может, тогда я бы себя почувствовала старухой. А вы – вы молоденькая!

Что это такое – быть влюбленной в жизнь, поддаваться ее чарам и поражаться чудесам в семьдесят лет, как в семь? Тани, дожившая до девяноста трех, обожала жизнь до последнего вздоха.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю