Текст книги "Сборник.Том 8"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 48 страниц)

9. АГРАВ-КОРАБЛЬ

Норрич воскликнул:

– Не знаю, что вы делаете, но, ради космоса, не делайте резких движений: Мэтт может броситься на вас!

– Вы хорошо знаете, что я делаю, – ответил Верзила, – потому что видите: на вас направлено игольное ружье. Вы, наверно, слышали, что я стреляю метко. Если ваша собака сделает шаг ко мне, я её прикончу.

– Не трогайте Мэтта. Пожалуйста!

Верзилу смутила боль в голосе Норрича. Он сказал:

– Пусть сидит спокойно, и я его не трону. Мы увидимся со Старром. И если встретим кого-нибудь в коридоре, не говорите ничего, кроме «Добрый вечер». Я иду сразу за вами.

Норрич сказал:

– Я не могу идти без Мэтта.

– Можете, – ответил Верзила. – Всего пять шагов по коридору. Даже если вы и в самом деле слепы, сможете пройти.

Ведь головоломки собирать можете?

При звуке открывшейся двери Дэвид оторвался от книгофильма и поднял голову.

– Добрый день, Норрич. Где Мэтт?

Верзила заговорил, прежде чем Норрич ответил:

– Мэтт в комнате Норрича, и Норричу он не нужен. Пески Марса, Счастливчик, Норрич слеп не больше нас с тобой!

– Что?

Норрич начал:

– Ваш друг ошибается, мистер Старр. Я хочу сказать…

Верзила выпалил:

– Заткнитесь! Я буду говорить, а вы ответите, когда вас попросят.

Старр сложил руки.

– Если не возражаете, мистер Норрич, я хотел бы послушать, что хочет сказать Верзила. И, кстати, Верзила, убери ружье.

С недовольным выражением лица Верзила послушался. Он сказал:

– Понимаешь, Счастливчик, я с самого начала заподозрил этого подонка. Эти головоломки заставили меня призадуматься. Он слишком хорошо с ними справляется. Я сразу подумал, что он и есть шпион.

– Вы вторично называете меня шпионом! – воскликнул Норрич. – Я этого не потерплю.

– Слушай, Дэвид, – продолжал Верзила, не обращая внимания на слова Норрича, – очень хитро придумано: его считают слепым. Он может увидеть всё, что захочет, и никто не подумает, что он видит. От него не будут скрываться. Не будут ничего прятать. Он может смотреть прямо на самый важный документ, а они подумают: «Это всего лишь бедняга Норрич. Он ничего не видит». Больше того, о нём вообще не подумают. Пески Марса, для шпиона это просто отличное укрытие.

Норрич с каждым моментом выглядел всё более удивленным.

– Но я действительно слеп. А что касается головоломок и шахмат, я объяснил…

– Конечно, объяснили, – презрительно ответил Верзила. – Вы уже много лет объясняете. А почему вы сидите в своей комнате в одиночестве и при свете? Когда я с полчаса назад вошёл, Дэвид, свет горел. Он не зажёг его для меня. Выключатель слишком далеко от него. Почему?

– А почему бы и нет? – ответил Норрич. – Мне всё равно, но я сижу при свете для удобства тех, кто ко мне приходит, как вы.

– Ну хорошо, – сказал Верзила, – он может всему придумать объяснение: как играть в шахматы, как различать фигуры – всё. Однажды он чуть не забылся. Уронил фигуру и наклонился, чтобы подобрать её, но вовремя опомнился и попросил меня подобрать.

– Обычно я по звуку определяю, куда что-нибудь упало. Но фигура покатилась.

– Давайте объясняйте, – сказал Верзила. – Это вам не поможет, потому что одно вы объяснить не сможете. Счастливчик, я решил проверить его. Хотел тихонько выключить свет и посветить ему в глаза фонариком. Если он не слеп, то подпрыгнет или мигнет – как-нибудь себя выдаст. Я был уверен, что прижму его. Но мне даже и этого не понадобилось. Как только я выключил свет, бедняга забылся и спросил: «Зачем вы выключили свет?..» Но откуда он знал, что я выключил свет? Откуда?

– Но… – начал Норрич.

Верзила продолжал:

– Он может на ощупь различать шахматные фигуры и собирать головоломки и всё прочее, но определить на ощупь, светло или нет, нельзя. Он должен это видеть.

Дэвид сказал:

– Я думаю, пора предоставить слово мистеру Норричу.

Норрич ответил:

– Благодарю вас. Я слеп, член Совета, но моя собака не слепа. Когда я вечером выключаю свет, для меня это безразлично, но для Мэтта это сигнал ложиться спать, и он отправляется на свою подстилку. Я слышал, как Верзила на цыпочках подошёл к стене в направлении выключателя. Он старался двигаться беззвучно, но человек, который слеп уже пять лет, слышит и шаги на цыпочках. Когда он остановился, я услышал, как Мэтт направился в свой угол. Не нужно быть очень умным, чтобы понять, что случилось. Верзила стоял у выключателя, а Мэтт направился спать. Очевидно, Верзила выключил свет.

Инженер повернул своё искаженное ненавистью лицо вначале в сторону Верзилы, потом Старра, как будто ожидал ответа.

Дэвид сказал:

– Да, понимаю. Похоже, мы должны извиниться перед вами.

Маленькое лицо Верзилы несчастно сморщилось.

– Но, Счастливчик…

Тот покачал головой.

– Оставь, Верзила! Никогда не цепляйся за теорию, если она не подтверждается. Надеюсь, вы поймете, мистер Норрич, что Верзила делал только то, что считал своим долгом.

– Я хотел бы, чтобы он сначала задавал вопросы, а потом действовал, – холодно ответил Норрич. – Я могу идти? Не возражаете?

– Пожалуйста. Но у меня официальная просьба: никому не рассказывайте о происшедшем. Это очень важно.

Норрич ответил:

– Вообще-то это похоже на арест без законных оснований, но пусть. Не буду об этом говорить. – Он направился к двери, безошибочно отыскал сигнальную плиту и вышел.

Верзила сразу же повернулся к другу.

– Это хитрость? Ты не должен был выпускать его.

Старр оперся подбородком на руку; его спокойные карие глаза были задумчивы.

– Нет, Верзила, он не тот человек, которого мы ищем.

– Не может быть. Даже если он слеп, по-настоящему слеп, это довод против него. Ну, конечно, Счастливчик. – Верзила приходил всё в большее возбуждение. – Он мог подойти к венлягушке, мог убить её, не видя.

Дэвид покачал головой.

– Нет, Верзила. Воздействие венлягушки на мозг не зависит от зрения. Это прямой мозговой контакт. Обойти этот факт мы не можем. – Он медленно сказал: – Это мог сделать только робот. Только. А Норрич не робот.

– А это ты откуда знаешь?.. – Верзила смолк.

– Я вижу, ты сам ответил на свой вопрос. Мы чувствовали его эмоции при первой встрече, когда венлягушка была жива. У него есть эмоции, значит, он не робот и не тот, кого мы ищем.

Но на лице у Старра было выражение глубокой тревоги, он отшвырнул в сторону книгу по роботехнике, будто отчаялся найти в ней помощь.

Первый аграв-корабль назвали «Спутник Юпитера», и он не был похож на корабли, виденные Старром. Размером с роскошный космический лайнер, но жилые помещения очень тесные, потому что девять десятых объёма корабля занимали аграв-конвертер и конденсаторы гиператомного поля. От середины корабля отходили изогнутые лопасти, напоминавшие крылья летучей мыши. Пять в одну сторону, пять – в другую. Всего десять.

Дэвиду объяснили, что эти лопасти разрезают силовые линии гравитационного поля и превращают энергию тяготения в гиператомную. Очень прозаично, но они придавали кораблю зловещий вид.

Корабль стоял в огромном колодце, выкопанном в теле Юпитера-9. Крышка из сверхпрочного бетона отошла, и теперь в колодце была обычная для Юпитера-9 сила тяжести и обычное отсутствие атмосферы.

Почти весь персонал проекта, около тысячи человек, собрался в природном амфитеатре. Старру никогда не приходилось видеть одновременно столько людей в космических костюмах. Царило вполне естественное возбуждение; оно иногда проявлялось в возне, насколько это возможно при низкой силе тяжести.

Старр мрачно подумал: «И один из этих людей в космических костюмах вовсе не человек».

Но который? Как это определить?

Командующий произнес короткую речь; все слушали, охваченные волнением; Счастливчик, глядя на Юпитер, увидел рядом с ним огонек, не звезду, но полумесяц толщиной в ноготь, такой маленький, что его с трудом можно было рассмотреть. Если бы на Юпитере-9 была атмосфера, а не вакуум, полумесяц превратился бы в светлое пятнышко.

Старр знал, что это Ганимед, Юпитер-3, самый большой спутник Юпитера, луна, достойная гигантской планеты. Она втрое больше земной Луны, больше планеты Меркурий. Она почти с Марс размером. Когда построят флот аграв-кораблей, Ганимед быстро займет важное место среди миров Солнечной системы.

Командующий Донахью хриплым от волнения голосом провозгласил название корабля, и все собравшиеся группами по пять-шесть человек ушли под поверхность через многочисленные шлюзы.

Дэвид и Верзила поднимались последними. Когда они вошли, командующий Донахью недружелюбно отвернулся от них.

Верзила наклонился к Счастливчику и прошептал:

– Ты заметил, Ред Саммерс на борту.

– Знаю.

– Это тот, кто пытался тебя убить.

– Знаю, Верзила.

Корабль поднимался величественно, медленно. Поверхностная сила тяжести на Юпитере-9 составляет одну восемнадцатую земной, и, хотя вес корабля всё же достигал сотен тонн, не он был причиной этой медлительности. Даже если бы силы тяжести совсем не было, корабль оставался материальным и сохранял всю инерцию. Его было бы так же трудно привести в движение или же изменить направление движения, если он его начал.

Вначале медленно, потом всё быстрее и быстрее колодец уходил вниз. Юпитер-9 съежился и превратился на экране в неровную серую скалу. Чёрное небо заполнилось созвездиями, Юпитер казался ярким шаром.

Подошёл Джеймс Пеннер и положил руки на плечи Старру и Верзиле.

– Не хотите ли заглянуть в мою каюту? В смотровой рубке пока ничего не предвидится. – Он широко улыбался, жилы на его мощной шее, казавшейся продолжением головы, натянулись.

– Спасибо, – ответил Дэвид, – вы очень добры.

– Ну, командующий вас уж точно не пригласит, и остальные побаиваются. Не хочу, чтобы вам было одиноко. Путь у нас долгий.

– А вы меня не опасаетесь, мистер Пеннер? – сухо спросил Счастливчик.

– Конечно, нет. Вы ведь меня проверили, и я выдержал испытание.

Пеннер открыл три банки концентрированного рациона – обычная пища в космосе. Дэвид и Верзила чувствовали себя почти что дома: запах разогреваемой пищи, ощущение сомкнувшихся вокруг стен, за которыми – бесконечная пустота пространства, постоянный гул гиператомных двигателей, превращающих полевую энергию в импульс.

Если бы древняя вера в «музыку сфер» подтвердилась, ею было бы гудение гиператомных двигателей – основа космических полётов.

Пеннер сказал:

– Мы превысили скорость убегания Юпитера-9; теперь можно не опасаться, что упадем на его поверхность.

– Значит, мы в свободном падении к Юпитеру, – заметил Счастливчик.

– Да, и падать предстоит пятнадцать миллионов миль. Как только наберём достаточную скорость, включим аграв.

Говоря это, он достал из кармана часы – большой диск блестящего бесцветного металла. Нажал на выступ, и на поверхности появились светящиеся цифры. Их окружала белая полоска, она постепенно покраснела, потом снова стала белой.

Дэвид спросил:

– Мы так скоро переходим на аграв?

– Да, – ответил Пеннер. Он положил часы на стол, и все принялись молча есть.

Пеннер снова поднял часы.

– Чуть меньше минуты. Всё действует автоматически. – Хотя главный инженер говорил спокойно, рука, которой он держал часы, чуть дрожала. – Сейчас, – сказал Пеннер, и наступила тишина. Полная тишина.

Прекратился гул гиператомных двигателей. Теперь вся энергия, освещавшая корабль, поддерживавшая на нём псевдогравитацию, исходила от поля тяготения Юпитера.

– Точно! – сказал Пеннер. – Прекрасно! – Он убрал часы, и на его лице появилась широкая улыбка облегчения. – Теперь мы на настоящем аграв-корабле.

Старр тоже улыбался.

– Поздравляю. Я рад находиться на борту.

– Представляю себе. Вы этого усиленно добивались. Бедный Донахью.

Дэвид серьёзно сказал:

– Мне жаль, что пришлось так надавить на командующего, но у меня не было выбора. Так или иначе я должен был оказаться на борту.

Глаза Пеннера сузились от его серьёзного тона.

– Должны были?

– Да! Мне кажется несомненным, что на борту корабля находится и шпион, которого мы ищем.

10. ВО ВНУТРЕННОСТЯХ КОРАБЛЯ

Пеннер пораженно смотрел на Старра. Потом спросил:

– Почему вы так считаете?

– Сирианцам нужно знать, как работает корабль. Если их метод шпионажа надежен – а до сих пор так и было, – почему не продолжить и на борту корабля?

– Вы хотите сказать, что один из четырнадцати человек на борту «Спутника Юпитера» робот?

– Совершенно верно.

– Но этих людей отобрали давно.

– Сирианцы должны знать способ отбора, как знают всё остальное относительно проекта. Они сумели добиться, чтобы их гуманоидный робот попал в число отобранных.

– Вы очень высоко их оцениваете, – сказал Пеннер.

– Согласен, – ответил Счастливчик. – Но есть и альтернатива.

– Какая?

– Гуманоидный робот пробрался на борт зайцем.

– Маловероятно, – сказал Пеннер.

– Однако возможно. В суматохе перед речью командующего было легко проникнуть на борт. Я пытался наблюдать за кораблем, но это оказалось невозможно. Девять десятых корабля занимают механизмы, там достаточно места, чтобы спрятаться.

Пеннер не разделял его подозрений.

– Не так много места, как вы считаете.

– Но мы всё же должны обыскать корабль. Вы это сделаете, доктор Пеннер.

– Я?

– Конечно. Как главный инженер, вы знаете корабль лучше других. Мы пойдем с вами.

– Подождите. Это бесцельное занятие.

– Если зайца не окажется, всё равно мы кое-чего добьемся доктор Пеннер. Мы сосредоточим внимание на тех, кто законно прошёл на корабль.

– Только мы втроем?

Дэвид негромко ответил:

– А кому ещё мы можем доверять? Ведь каждый может оказаться именно тем роботом, которого мы ищем. Не будем больше обсуждать это, доктор Пеннер. Поможете ли вы в поисках на корабле? Я прошу вас как член Совета Науки.

Пеннер неохотно встал.

– Вероятно, придётся.

Они спустились по узкой шахте, ведущей на первый машинный уровень. Спускались, держась за скобы. Свет был приглушенный и непрямой, так что массивные машины не отбрасывали тени.

Было тихо. Ни малейший гул не сопровождал действие могучей энергии, запасавшейся здесь. Верзила, оглядываясь, приходил в смятение оттого, что не видел ничего знакомого: ничего не осталось от обычного оборудования космического корабля, такого, как их «Метеор».

– Всё закрыто, – сказал он.

Пеннер кивнул и негромко ответил:

– Всё, что возможно, действует автоматически. Мы должны были до минимума сократить потребность в людях.

– А как ремонт?

– Его не должно быть, – мрачно ответил инженер. – Все системы корабля задублированы, все обладают самоконтролем и самовосстанавливаются.

Пеннер двинулся вперёд, в узкий проход, шёл он медленно, как будто ежеминутно ожидал, что на него кто-то набросится.

Уровень за уровнем, методично продвигаясь от центрального ствола в стороны, Пеннер с уверенностью специалиста обходил все помещения.

Наконец они оказались на самом дне, у больших хвостовых двигателей, в которых гиператомные силы (когда корабль в обычном полёте) рвутся назад, толкая корабль вперёд.

Верзила сказал:

– Трубы! Внутри!

– Нет, – ответил Пеннер.

– Почему? Робот может там спрятаться. Там открытый космос, но роботу всё равно.

– Гиператомный толчок его бы уничтожил, а мы шли на гиператомных двигателях всего час назад, – сказал Старр. – Нет, двигатели исключаются.

– Что ж, – заметил Пеннер, – значит, в машинном отделении никого нет.

– Вы уверены?

– Да. Мы всё осмотрели и двигались таким маршрутом, что невозможно было спрятаться и зайти нам за спину.

Голоса их отдавались слабым эхом в стволе.

Верзила сказал:

– Пески Марса, остаётся четырнадцать человек.

Счастливчик задумчиво ответил:

– Меньше. Трое из людей на корабле проявляли эмоции: командующий Донахью, Гарри Норрич и Ред Саммерс. Остаётся одиннадцать.

Пеннер сказал:

– Не забудьте меня. Я не подчинился приказу. Остаётся десять.

– Кстати, это интересный вопрос, – сказал Дэвид. – Вы разбираетесь в роботехнике?

– Я? – переспросил Пеннер. – В жизни своей не имел дела с роботами.

– В том-то всё и дело, – сказал Старр. – Земляне изобрели позитронного робота и придумали большую часть усовершенствований, но, за исключением нескольких специалистов, земные инженеры не разбираются в роботехнике, потому что мы не используем роботов. В школе это не учат, на практике с этим не встречаются. Я сам знаю Три закона, но мало что ещё. Командующий Донахью не смог даже процитировать Три закона. С другой стороны, сирианцы, у которых экономика насыщена роботами, должны разбираться в роботехнике во всех тонкостях. Вчера и сегодня я провёл много времени, изучая книгофильм по современной роботехнике, который нашёл в библиотеке. Кстати, это единственная книга в ней на эту тему.

– Ну и что? – спросил Пеннер.

– Для меня стало очевидно, что Три закона не так просты, как кажутся на первый взгляд… Кстати, идёмте отсюда. На обратном пути можем вторично всё осмотреть. – Говоря это, он шёл по нижнему уровню и с живым интересом осматривался по сторонам.

Дэвид продолжал:

– Например, я мог бы подумать, что достаточно каждому человеку на корабле отдать нелепый приказ и посмотреть, будет ли он выполнен. Кстати, я вначале так и думал. Но это не совсем так. Оказывается, теоретически возможно так приспособить позитронный мозг, чтобы робот исполнял лишь те приказы, которые связаны с его непосредственными обязанностями. Приказы, противоречащие его обязанностям или не связанные с ними, тоже могут исполняться, но если отданы с использованием ключевых слов. Это шифр, с помощью которого человек, отдающий приказ, определяет себя. Таким образом, робот может управляться его истинным хозяином, а приказы других людей исполнять не будет.

Пеннер, взявшийся руками за опору, чтобы подниматься на следующий уровень, отпустил руки. Повернулся лицом к Старру.

– То есть, когда вы приказали мне снять рубашку и я не подчинился, это ничего не значит?

– Я говорю, доктор Пеннер, что это ничего не значит, потому что снятие рубашки не входит в ваши прямые обязанности, а мой приказ не был дан в нужной форме.

– Значит, вы обвиняете меня в том, что я робот?

– Нет. Маловероятно, чтобы вы им были. Сирианцы, подбирая кандидатуру человека для замещения роботом, вряд ли остановились бы на главном инженере. Чтобы выполнять работу главного инженера, робот должен хорошо знать проект аграва. Сирианцы не могли бы снабдить его этими знаниями. А если бы могли, у них не было бы необходимости в шпионаже.

– Спасибо, – мрачно сказал Пеннер, снова поворачиваясь к опорам, но тут прозвенел голос Верзилы.

– Подождите, Пеннер! – Маленький марсианин держал наготове в руке игольное ружье. Он сказал: – Минутку. Счастливчик, откуда мы знаем, что ему что-нибудь известно об аграве? Мы это только предполагаем. Он никаких знаний пока не проявил. Когда «Спутник Юпитера» перешёл на аграв, где он был? Сидел с нами в своей каюте, вот где.

Дэвид ответил:

– Я думал об этом, Верзила, и в этом одна из причин, зачем я привел сюда Пеннера. Он явно знаком с оборудованием. Я следил за ним. Он не делал бы этого так уверенно, если бы не был специалистом.

– Устраивает это вас, марсианин? – со сдержанным гневом спросил Пеннер.

Верзила убрал игольное ружье, и Пеннер, ни слова не говоря, начал подниматься.

Они остановились на следующем уровне и вторично осмотрели его.

Пеннер сказал:

– Ну хорошо, остаётся десять человек: два офицера, четыре инженера, четверо рабочих. Что вы предполагаете делать дальше? Просветить их всех рентгеном? Что-нибудь такое?

Старр покачал головой.

– Слишком рискованно. Очевидно, сирианцы что-нибудь предприняли для защиты. Известно, что роботы могут передавать сообщения и выполнять тайные поручения. Но если человек задаёт вопрос правильным образом, робот обязан ответить. В таком случае сирианцы монтируют в робота взрывное устройство, которое действует тогда, когда робот должен выдать свою тайну.

– То есть если просветить робота рентгеном, он может взорваться?

– Очень вероятно. Его величайшая тайна – это его сущность, и он взорвётся при малейшей опасности проверки, это сирианцы наверняка предусмотрели. – С сожалением Дэвид добавил: – На венлягушку они не рассчитывали; против неё защиты не было. Им пришлось приказать роботу убить венлягушку. Они сделали это, чтобы скрыть сущность робота, не уничтожая его.

– Но ведь робот, взрываясь, причинит вред окружающим. Разве это не нарушение Первого закона? – с ноткой сарказма спросил Пеннер.

– Нет. Ведь сам робот взрыв не контролирует. Взрыв является результатом определённого вопроса или действия, а не результатом действий самого робота.

Они поднялись на следующий уровень.

– И что вы собираетесь делать, член Совета? – спросил Пеннер.

– Не знаю, – откровенно ответил тот. – Робот должен каким-то образом себя выдать. Как бы ни приспосабливали робота Три закона должны действовать. Надо только хорошо знать роботехнику, чтобы этим воспользоваться. Если бы только я мог заставить робота произвести какое-нибудь выдающее его действие, не активируя взрывное устройство; если бы можно было вызвать противоречие между Тремя законами, настолько сильное, чтобы парализовать робота; если бы…

Пеннер нетерпеливо прервал его:

– Если ждёте от меня помощи, член Совета, то напрасно. Я уже сказал вам, что не разбираюсь в роботехнике. – Он неожиданно повернулся. – Что это?

Верзила тоже огляделся.

– Я ничего не заметил.

Пеннер молча протиснулся мимо них. Рядом с металлическими гигантами по обе стороны он казался карликом.

Он отошёл в глубину, Счастливчик и Верзила последовали за ним. Пеннер сказал:

– Он может прятаться за очистителями. Я взгляну.

Старр, нахмурившись, смотрел на лес кабелей, которым заканчивался тупик.

– Мне кажется, тут никого нет, – сказал он.

– Нужно проверить, – напряженно ответил Пеннер. Он открыл щиток в ближайшей стене и осторожно просунул туда руку, оглядываясь через плечо.

– Не двигайтесь, – сказал он.

Верзила язвительно ответил:

– Тут никого нет.

Пеннер расслабился.

– Я это знаю. Я попросил вас не двигаться, потому что не хотел отрезать вам руку или ногу, включая силовое поле.

– Что за силовое поле?

– Я перегородил коридор силовым полем. Вы не сможете выйти. Перед вами всё равно что стальная стена в три дюйма толщиной.

Верзила закричал:

– Пески Марса! Он робот! – Рука его взметнулась.

Пеннер тоже крикнул:

– Не стреляйте! Убейте меня – и вы отсюда не выйдете. – Он смотрел на них горящими глазами, согнув широкие плечи. – Помните, энергия может пройти через силовое поле, а материя нет, даже молекулы воздуха не пройдут. Вы заперты герметически. Убейте меня – и вы задохнетесь задолго до того, как вас отправятся искать.

– Я говорил, что он робот! – в отчаянии сказал Верзила.

Пеннер коротко рассмеялся.

– Вы ошибаетесь. Я не робот. Но если робот существует, то я знаю, кто он.