Текст книги "Сборник.Том 8"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)

7. В ИГРУ ВСТУПАЕТ РОБОТ

Пластиковый аквариум лягушки был разбит и смят, пол залит водой. Труп венлягушки лежал среди перепутавшихся водорослей.

Теперь, когда она была мертва и не могла контролировать эмоции, Дэвид смотрел на неё без навязанной нежности, которую он, как и все остальные, ощущал, попадая в радиус её действия. Напротив, он испытывал гнев – главным образом на самого себя за то, что позволил себя переиграть.

Верзила, только что из душа, в одних шортах, сжимал и разжимал кулаки.

– Это моя вина! Моя вина. Я вопил в душе так громко, что не слышал, как кто-то вошёл.

Слово «вошёл» не вполне подходило. Убийца не просто вошёл – он прожег себе вход. Дверной замок расплавился под действием энергетического проектора очень крупного калибра.

Дэвид вернулся к интеркому.

– Командующий Донахью?

– Да, что случилось? Всё ли в порядке?

– Увидимся через час. – Старр отключился и вернулся к опечаленному Верзиле. Он сказал серьёзно:

– Виноват я, Верзила. Дядя Гектор сказал, что сирианцы ещё не знают о телепатическом воздействии венлягушек, и я слишком легко в это поверил. Если бы я не так верил в неведение сирианцев, один из нас ни на минуту не выпускал бы из виду это маленькое существо.

Их позвал лейтенант Невски. Когда Старр и Верзила вышли из своего помещения, лейтенант вытянулся.

Он негромко сказал:

– Я рад, сэр, что вы не пострадали во вчерашнем происшествии. Я не оставил бы вас, сэр, если бы вы сами не приказали.

– Забудьте об этом, лейтенант, – с отсутствующим видом ответил Дэвид.

Он думал о том моменте перед сном, когда на короткое мгновение на пороге сознания возникла мысль, а потом исчезла. Но сейчас она не возвращалась, и он в конце концов стал думать о другом.

Они вошли в аграв-коридор, который на этот раз оказался заполнен людьми, точно и беззаботно двигавшимися в обоих направлениях. Во всем чувствовалась атмосфера начала рабочего дня. Люди работали под землей, где нет смены дня и ночи, по двадцатичетырёхчасовому расписанию. Во все миры, куда он попадал, человек приносит с собой земные сутки. И, хотя работа идёт круглосуточно, больше всего работает людей во время «дневной смены» – с девяти до пяти по стандартному солнечному времени.

Было почти девять, и коридоры были забиты людьми, спешащими на свои рабочие места. Утро чувствовалось почти так же сильно, как если бы на восточном горизонте вставало солнце и на траве лежала роса.

Когда Старр и Верзила вошли в конференц-зал, за столом сидели двое. Один – командующий Донахью, на его морщинистом лице застыло выражение сдержанного напряжения.

Командующий встал и холодно представил второго присутствующего:

– Джеймс Пеннер, главный инженер и гражданский глава проекта.

Пеннер оказался коренастым человеком со смуглым лицом, глубоко посаженными тёмными глазами и толстой шеей. На нём была тёмная рубашка с открытым воротом и без всяких знаков различия.

Лейтенант Невски отсалютовал и вышел. Командующий подождал, пока он закроет дверь, и сказал:

– Поскольку мы остались вчетвером, перейдем к делу.

– Вчетвером и с кошкой, – заметил Дэвид, гладя котенка, который потягивался, выпуская коготки, на столе. – Это та же кошка, что мы видели вчера?

Командующий нахмурился.

– Может быть. А может, и нет. У нас на спутнике их несколько. Однако, я полагаю, мы собрались не для того, чтобы говорить о домашних животных.

Старр ответил:

– Напротив, командующий. Я не зря выбрал для начала эту тему. Вы помните наше домашнее животное, сэр?

– Ваше венерианское существо? – с неожиданной теплотой спросил командующий. – Помню. Это… – Он смущенно смолк, не понимая, что могло вызвать его неожиданный энтузиазм.

– Маленькое венерианское существо, – сказал Дэвид, – обладает особыми свойствами. Оно отыскивает эмоции. Оно может передавать эмоции. И даже навязывать их.

Глаза командующего широко раскрылись, но Пеннер хрипло заметил:

– Я слышал об этом эффекте, член Совета. Были слухи, до смешного наивные.

– Это вовсе не смешно. Это правда. В сущности, командующий Донахью, на этом совещании я собирался просить вас организовать мне встречу с каждым участником проекта в присутствии венлягушки. Мне нужно было проанализировать эмоции людей.

Командующий удивленно спросил:

– Что бы это вам дало?

– Может быть, ничего. Но я хотел попробовать.

Вмешался Пеннер:

– Хотели попробовать? Вы использовали прошедшее время, член Совета Старр.

Дэвид серьёзно посмотрел на двух высших руководителей проекта.

– Моя венлягушка мертва.

Верзила яростно добавил:

– Её убили сегодня утром.

– Кто её убил? – спросил командующий.

– Мы не знаем.

Командующий откинулся в кресле.

– Значит, ваше расследование откладывается, поскольку это существо невозможно заменить.

Старр ответил:

– Ждать не будем. Сам факт этой смерти сказал мне очень многое, и ситуация становится всё более серьёзной.

– Что вы этим хотите сказать?

Все смотрели на Дэвида. Даже Верзила удивленно смотрел на нет.

Он сказал:

– Я вам говорил, что венлягушка способна навязывать эмоции. Вы сами, командующий Донахью, испытали это. Вспомните, что вы почувствовали, впервые увидев вчера венлягушку. Вы находились в напряженном состоянии, но когда вы увидели венлягушку… что вы почувствовали?

– Мне это существо понравилось, – командующий смолк.

– А почему? Попробуйте ответить сейчас.

– Не знаю. Уродливое создание.

– Но оно вам понравилось. Вы с этим ничего не могли сделать. Вы могли бы причинить ему вред?

– Вероятно, нет.

– Я уверен, что не смогли бы. Никто испытывающий эмоции этого бы не сделал. Но кто-то сделал. Кто-то убил.

Пеннер спросил:

– Вы можете объяснить этот парадокс?

– Очень легко. Убил тот, кто не испытывает эмоций. Такого человека нет. Но робот эмоций не испытывает. Предположим, на Юпитере-9 находится робот, механический человек.

– Гуманоид? – взорвался командующий Донахью. – Невозможно. Они есть только в волшебных сказках.

Старр сказал:

– Вероятно, командующий, вы не осведомлены, какого искусства достигли сирианцы в сооружении роботов. Они могли бы использовать одного из участников проекта, верного человека, в качестве модели; соорудить робота с его внешностью и подменить этого человека. Такой гуманоидный робот обладал бы особыми свойствами, которые превращают его в идеального шпиона. Он может, например, видеть в темноте или сквозь материю. И, конечно, с помощью встроенного передатчика сможет передавать информацию в субэфире.

Командующий покачал головой.

– Нелепо. Человек может легко убить венлягушку. Если он в отчаянном положении, страх победит… умственное воздействие этого существа. Вы об этом подумали?

– Да, – ответил Дэвид. – Но почему человек может оказаться в таком отчаянном положении, чтобы убить безвредную венлягушку? Самая очевидная причина – венлягушка представляет для него серьёзную опасность, она совсем не безвредна. Единственная опасность со стороны венлягушки связана с её способностью воспринимать и передавать эмоции убийцы. Возможно, эти эмоции сразу покажут, что убийца шпион.

– Но как это может быть? – спросил Пеннер.

Старр повернулся и взглянул на него.

– А что, если у нашего убийцы вообще нет эмоций? Разве человек, не испытывающий эмоций, не будет сразу раскрыт как робот?.. Или посмотрим с другой стороны. Зачем убивать венлягушку? Он незаметно проник в наше помещение, застал одного из нас в душе, другого у интеркома, оба мы ничего не подозревали, не были готовы. Почему он убил не нас, а маленькую венлягушку? Почему не убил и нас, и венлягушку?

– Вероятно, не было времени, – сказал командующий.

– Возможна другая, более правдоподобная причина, – сказал Дэвид. – Вы знаете о Трёх законах роботехники, правилах поведения, которым следует любой робот?

– В общих чертах знаю, – ответил командующий. – Но процитировать не смог бы.

– Я могу, – сказал Старр. – И, с вашего разрешения, сделаю это: они имеют прямое отношение к делу. Первый закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Второй закон: робот должен повиноваться командам, которые даёт ему человек, кроме тех случаев, когда эти команды противоречат Первому закону. Третий закон: робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам.

Пеннер кивнул.

– Ну хорошо, член Совета, что же это доказывает?

– Роботу можно приказать убить венлягушку, потому что она животное. При этом он рискует своим существованием – Третий закон, но подчиняется приказу – Второй закон. Но ему нельзя приказать убить Верзилу или меня, потому что мы люди, а Первый закон превыше всех остальных. Человек убил бы и нас, и венлягушку; робот убивает только венлягушку. Всё указывает в одном направлении, командующий.

Командующий надолго задумался, сидя неподвижно; морщины на его лице углубились. Потом он сказал:

– Что же вы предлагаете делать? Просветить всех участников проекта рентгеном?

– Нет, – сразу ответил Дэвид. – Это не так просто. Успешный шпионаж происходит повсюду. Если здесь есть гуманоидный робот, такие же роботы есть, по-видимому, и в других местах. Нам нужно захватить их как можно больше; всех, если сумеем. Если мы слишком открыто схватим одного, остальных могут тут же убрать и использовать в другое время.

– Но что же вы предлагаете?

– Действовать не торопясь. Мы заподозрили существование робота. Есть способы заставить его выдать себя. И начинаю я не с пустого места. Например, командующий, я знаю, что вы не робот, поскольку вчера тестировал ваши эмоции. В сущности, я сознательно рассердил вас, чтобы проверить свою венлягушку, и прошу у вас за это прощения.

Лицо командующего приобрело лиловый оттенок.

– Я робот?!

– Я сказал, что только испытывал свою венлягушку.

Пеннер сухо заметил:

– Но во мне вы не уверены, член Совета. Я вашу венлягушку не видел.

– Совершенно верно, – ответил Старр. – С вас подозрение не снято. Снимите рубашку!

– Что? – негодующе воскликнул Пеннер. – Зачем?

Дэвид спокойно ответил:

– Подозрение с вас только что снято. Робот просто выполнил бы приказ.

Командующий стукнул кулаком по столу.

– Прекратите! Это должно кончиться немедленно! Я не позволю вам испытывать своих людей любым способом. У меня есть задание, член Совета Старр: мне нужно поднять в космос аграв-корабль, и я подниму его. Моих людей неоднократно проверяли, они чисты. Ваша история с роботом – нелепая выдумка, и я не собираюсь её дальше слушать. Я сказал вам вчера, Старр, что не хочу вашего появления на спутнике. Вы мешаете моим людям, беспокоите их. Вы сочли возможным вчера оскорбить меня. Теперь говорите, что просто проверяли своё животное, но от этого оскорбление не становится меньшим. Я не чувствую желания сотрудничать с вами и не буду этого делать. Сейчас я вам скажу, что сделаю. Я прерву всякую связь с Землей. Объявлю на Юпитере-9 чрезвычайное положение. С этого момента я военный диктатор Юпитера-9. Вы поняли?

Глаза Старра чуть сузились.

– Как член Совета Науки, я старше вас по должности.

– А как вы намерены этим воспользоваться? Мои люди подчиняются мне, они уже получили приказы. Если вы попытаетесь что-нибудь сделать, вас арестуют, и вы не сможете ни словом, ни делом помешать мне.

– А каковы эти приказы?

– Завтра, в шесть часов по стандартному солнечному времени, первый экспериментальный аграв-корабль отправится в полёт с Юпитера-9 на Юпитер-1, то есть на Ио, – сказал командующий Донахью. – После нашего возвращения – после, член Совета Старр, и ни на одну минуту раньше – вы сможете продолжить своё расследование. И если свяжетесь с Землей и потребуете трибунала, я готов.

Командующий Донахью смотрел на Старра.

Дэвид спросил у Пеннера:

– Корабль готов?

– Да.

Донахью презрительно сказал:

– Мы вылетаем завтра. Ну, член Совета Старр, вы подчинитесь или я должен приказать арестовать вас?

Последовала напряженная тишина. Верзила буквально затаил дыхание. Командующий сжимал и разжимал кулаки, нос его побелел и заострился. Пеннер медленно достал из кармана рубашки жевательную резинку, разорвал пластифолевую оболочку и сунул резинку в рот.

Дэвид хлопнул в ладоши, откинулся в кресле и сказал:

– Рад буду сотрудничать с вами, командующий.

8. СЛЕПОТА

Верзила мгновенно рассердился.

– Счастливчик! Ты позволишь им запретить тебе вести расследование?

Тот ответил:

– Не совсем. Мы будем находиться на борту аграв-корабля и там продолжим расследование.

– Нет, сэр, – отрезал командующий. – Вас на борту не будет. Ни на минуту.

Дэвид спросил:

– А кто будет на борту, командующий? Вы сами, вероятно?

– Да, я. И Пеннер как главный инженер. Два моих офицера, пять инженеров и пять обычных членов экипажа. Все отобраны заранее. Мы с Пеннером – как главы проекта; пять инженеров – вести корабль; остальные – в знак благодарности за службу.

Старр задумчиво спросил:

– Что за служба?

Вмешался Пеннер, сказав:

– Лучший пример того, о чём говорит командующий, это Гарри Норрич, который…

Верзила застыл от удивления.

– Это тот слепой парень?

– Вы знаете его? – спросил Пеннер.

– Познакомились вчера вечером, – объяснил Счастливчик.

– Норрич здесь с самого начала проекта, – продолжал Пеннер. – Потерял зрение, бросившись между двумя контактами, чтобы не дать полю свернуться. Пять месяцев провёл в больнице: не удалось восстановить только зрение. Если бы не его храбрость, из спутника вырвало бы кусок размером с гору. Он спас жизни двухсот человек и сам проект: серьёзный несчастный случай в самом начале строительства сделал бы невозможными дальнейшие ассигнования со стороны Конгресса. Это и дало ему место в первом полёте аграв-корабля.

– Жаль, что он не сможет близко увидеть Юпитер, – сказал Верзила. Но тут глаза его сузились. – А как он будет передвигаться по кораблю?

– Мы, конечно, возьмем с собой и Мэтта, – ответил Пеннер. – Очень воспитанная собака.

– Это всё, что мне нужно знать, – горячо сказал Верзила. – Если вы берёте с собой собаку, можете взять и нас со Старром.

Командующий Донахью нетерпеливо взглянул на часы. Положил руки на стол и сделал вид, будто собирается встать.

– Мы закончили, джентльмены.

– Не совсем, – сказал Счастливчик. – Нужно выяснить один небольшой вопрос. Верзила выразился грубовато, но он совершенно прав. Мы с ним будем на аграв-корабле в момент старта.

– Нет, – ответил Донахью. – Это невозможно.

– Неужели добавочная масса двух человек так затруднит управление кораблем?

Пеннер рассмеялся.

– Да мы можем прихватить с собой гору.

– Может, не хватает места?

Командующий с открытой неприязнью смотрел на Дэвида.

– Я не собираюсь объяснять вам причины. Вы не полетите, потому что таково моё решение. Ясно?

В глазах его мелькнул мстительный огонек, и Старру нетрудно было догадаться, что он сводит счёты за приём на борту «Метеора».

Дэвид спокойно сказал:

– Вам лучше взять нас с собой, командующий.

Донахью сардонически улыбнулся.

– Почему? Иначе меня освободят от должности по приказу Совета Науки? Вы не сможете связаться с Землей до моего возвращения; а потом пусть освобождают.

– Мне кажется, вы не всё продумали, командующий, – сказал Старр. – Вас освободят от должности приказом, имеющим обратную силу. Заверяю вас, так и будет сделано. Во всех документах будет сообщаться, что первый полёт аграв-корабль совершил не под вашей командой, а под командой вашего преемника. Будет сделано официальное сообщение, что вы на борту не находились.

Командующий Донахью побледнел. Он встал; на мгновение показалось, что он бросится на Старра.

Тот спросил:

– Ваше решение, командующий?

Голос Донахью казался неестественным:

– Вы полетите.

Остаток дня Дэвид провёл в архиве, изучая досье людей, занятых в проекте, а Верзилу под присмотром Пеннера водили из лаборатории в лабораторию и от одного испытательного стенда к другому.

Только после ужина, вернувшись в свои помещения, они остались наедине. То, что Старр молчал, было неудивительно: он никогда не отличался разговорчивостью; но между глаз его пролегла маленькая складка. Верзила знал, что это признак сосредоточенности.

Он спросил:

– Есть какие-нибудь успехи?

Дэвид покачал головой.

– Должен признаться, ничего интересного.

Он прихватил с собой из библиотеки книгофильм, и Верзила разглядел название: «Современная роботехника». Счастливчик начал методично просматривать фильм.

Верзила нетерпеливо заерзал.

– Ты будешь смотреть его до конца?

– Боюсь, что да, Верзила.

– Ничего, если тогда я пойду к Норричу?

– Иди. – Старр на мгновение оторвался от фильма и снова склонился к нему. Руки его были скрещены на груди.

Верзила закрыл за собой дверь и на мгновение остановился. Он слегка нервничал. Он знал, что сначала нужно бы обсудить с Дэвидом, но искушение…

Он сказал себе: «Я ничего не собираюсь делать. Просто кое-что проверю. Если я ошибся, значит, ошибся, и ни к чему беспокоить Счастливчика. Но если я прав, то у меня будет что ему сказать».

Он позвонил, дверь сразу открыли. Норрич – его слепые глаза были направлены на дверь – сидел за столом с шахматной доской и необычными фигурами.

Он сказал:

– Да?

– Это Верзила, – сказал маленький марсианин.

– Верзила! Входите. Садитесь. Член Совета Старр с вами?

Дверь закрылась, и Верзила осмотрел ярко освещенную комнату. Губы его сжались.

– Он занят. А с меня хватит на сегодня аграва. Меня водил доктор Пеннер, но я вряд ли что понял.

– Вы не один такой, но, если отбросить математику, основной принцип понять нетрудно.

– Да? Не хотите ли объяснить? – Верзила сел в большое кресло и принялся рассматривать верстак Норрича. Под ним лежал Мэтт, положив голову на лапы и не отрывая взгляда от Верзилы.

«Пусть себе говорит, – думал Верзила. – Пусть говорит, а я найду возможность».

– Ну, слушайте, – сказал Норрич. Он взял одну круглую фигуру. – Тяготение есть одна из форм энергии. Вот такой предмет, какой я держу, находится под действием гравитационного поля; если ему не дать двигаться, говорят, что он обладает потенциальной энергией. Если я его выпущу, эта потенциальная энергия преобразуется в движение – это называется кинетической энергией. Под действием поля тяготения он будет падать всё быстрее и быстрее. – Он выпустил фигуру, и та упала.

– Пока – бах! – сказал Верзила.

Фигура ударилась о пол и откатилась.

Норрич наклонился, как будто хотел её подобрать, но потом сказал:

– Не достанете ли её, Верзила? Я не уверен, куда она откатилась.

Верзила сдержал своё разочарование. Он поднял фигуру и дал её Норричу.

Тот сказал:

– До недавнего времени это была единственная возможность преобразования потенциальной энергии – превращение её в кинетическую. Конечно, и кинетическую энергию можно использовать. Например, водопад Ниагара производит электричество, но это совсем другое дело. В космосе гравитация вызывает только движение. Возьмем систему спутников Юпитера. Мы на Юпитере-9, на краю системы. В пятнадцати миллионах миль от центра. По отношению к Юпитеру мы обладаем гигантским количеством потенциальной энергии. Если мы попытаемся перебраться на Юпитер-1 – спутник Ио, который всего в двухстах восьмидесяти пяти тысячах миль от Юпитера, мы должны будем падать много миллионов миль. При этом мы приобретем огромную скорость, и, чтобы этого не случилось, нам пришлось бы с помощью гиператомного двигателя замедлять движение, направляя импульс в противоположную сторону Для этого нужно очень много энергии. И если мы хоть немного промахнемся, то будем продолжать падать – в сторону вполне конкретного места, к самому Юпитеру. А это означает верную смерть. Даже если мы благополучно приземлимся на Ио возникает проблема возвращения на Юпитер-9: нам придётся подниматься на миллионы миль, преодолевая чудовищное притяжение Юпитера. Чтобы совершать полёты меж спутниками Юпитера, нужна очень большая энергия.

– А аграв? – спросил Верзила.

– Ага! Это совсем другое дело. С помощью конвертера аграва потенциальная энергия может превращаться в другие виды энергии, помимо кинетической. В аграв-коридоре, например, сила тяготения в одном направлении используется для поддержания гравитационного поля в другом направлении. Люди, двигающиеся в одном направлении, снабжают энергией тех, кто движется в противоположном. Таким образом, пользуясь этой энергией, вы падаете, но ваша скорость не растет. Вы можете даже передвигаться со скоростью, меньшей скорости падения. Понятно?

Верзила не был в этом уверен, но сказал:

– Продолжайте.

– В космосе всё по-другому. Тут нет второго поля тяготения, куда можно переместить энергию. Энергия преобразуется в гиператомное поле и запасается. Таким образом, корабль может переместиться от Юпитера-9 на Ио с любой скоростью, меньшей скорости падения, и при этом ему не нужна энергия для замедления. Вообще никакая энергия не нужна, за исключением той, которая используется для уравнивания скорости с орбитальной скоростью Ио. И полная безопасность, так как корабль всё время под контролем. В случае необходимости тяготение Юпитера может быть совсем нейтрализовано. Возвращение на Юпитер-9, конечно, требует энергии. Это обязательно. Но теперь можно использовать энергию, запасенную в конденсаторах гиператомного поля. Энергия гравитационного поля Юпитера теперь будет выталкивать вас из его поля.

Верзила сказал:

– Звучит неплохо. – Он поёрзал в кресле. Так он ни к чему не придёт. Неожиданно он спросил:

– Что это у вас на столе?

– Шахматы, – ответил Норрич. – Играете?

– Немного, – признался Верзила. – Меня научил Счастливчик, но с ним играть неинтересно. Он всегда выигрывает. – И небрежно спросил: – А вы как играете в шахматы?

– Будучи слепым?

– Гм…

– Ничего. Я не обижаюсь… Объяснить легко. Доска намагничена, фигуры из лёгкого металлического сплава, они не упадут и не сдвинутся, если я их случайно задену. Попробуйте, Верзила.

Верзила взялся за одну фигуру. Она подавалась так, будто застряла в густом сиропе, потом высвободилась.

– И вы видите, – продолжал Норрич, – что это не совсем обычные шахматные фигуры.

– Больше похоже на шашки, – согласился Верзила.

– Это чтобы я их не сбивал. Но они не совсем плоские. На них вырезаны рисунки, которые я легко могу нащупать. С другой стороны, они напоминают обычные шахматные фигуры, и те, кто играет со мной, привыкают в считаные минуты. Посмотрите сами.

Действительно, Верзила понял легко. Круг с выступами, очевидно, ферзь, крест в центре другой фигуры – король. Шашки с параллельными наклонными чёрточками – слоны, квадрат – ладья, заостренные конские уши – кони, а круглые шашки без рисунка – пешки.

Верзила почувствовал, что зашёл в тупик.

– А что вы сейчас делали? Играли с собой?

– Нет, решал задачу. Фигуры расставлены таким образом, что есть один и только один способ выигрыша белых в три хода, и я пытаюсь найти этот способ.

Верзила неожиданно спросил:

– А как вы отличаете белых от чёрных?

Норрич рассмеялся.

– Приглядитесь внимательней. У белых фигур канавки по краю, у чёрных нет.

– Ага. Значит, вы просто запоминаете расположение фигур?

– Это нетрудно, – ответил Норрич. – Может показаться, что для этого нужна фотографическая память, на самом же деле мне просто нужно каждый раз проводить рукой по доске. Заметьте, что клетки тоже разделены канавками.

Верзила дышал с трудом. Он забыл о квадратах доски: они действительно были разделены бороздками. Ему казалось, что он сам ведёт шахматную партию и проигрывает.

– Не возражаете, если я посмотрю? – спросил он. – Может, найду нужный ход.

– Пожалуйста, – ответил Норрич. – Может, подскажете. Я сижу уже с полчаса и начинаю злиться.

Наступило молчание. Немного погодя Верзила встал; тело его было напряжено, он старался двигаться совершенно бесшумно. Одним движением достал из кармана фонарик и подошёл к стене. Норрич не менял своей позы над доской. Верзила бросил быстрый взгляд на Мэтта. Собака тоже не шевелилась.

Верзила поднял руку и, сдерживая дыхание, бесшумно выключил свет. Мгновенно стало абсолютно темно.

Верзила помнил, в каком направлении находится Норрич. Он посветил фонариком, услышал негромкий топот, а потом удивленный и слегка недовольный голос Норрича:

– Зачем вы выключили свет, Верзила?

– Вы себя выдали! – торжествующе закричал Верзила. Он осветил фонариком широкое лицо Норрича. – Вы совсем не слепы, вы шпион.