Текст книги "Сборник.Том 8"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 48 страниц)

15. КОНФЕРЕНЦИЯ

Конвей допил вино. Он встал и печально пожал Доремо руку.

Как бы напоследок он сказал:

– Но ведь мы ещё не слышали показаний Дэвида. Если они будут не так плохи, если даже окажутся безвредными, будете ли вы по-прежнему стремиться к миру?

Доремо пожал плечами.

– Вы хватаетесь за соломинку. Да, да, если конференция после показаний вашего сына не впадет в панику, я сделаю, что смогу. Как я вам уже говорил, я на вашей стороне.

– Благодарю вас, сэр. – Они снова обменялись рукопожатием.

Доремо, слегка качая головой, смотрел вслед уходящему главе Совета Науки. За дверью Конвей остановился, чтобы перевести дыхание. Всё, как он и ожидал. Только бы сириане позволили Дэвиду выступить.

Как и следовало ожидать, конференция открылась предельно дипломатично. Все были очень вежливы, и когда земная делегация занимала своё место впереди справа, все делегаты, даже сириане, сидевшие впереди слева, встали.

Приветственную речь от лица хозяев конференции произнес государственный секретарь. Он произнес несколько банальностей о необходимости мира и о двери, открытой для дальнейшего заселения Галактики, об общем происхождении и братстве всех людей, о том, как опасна и разрушительна война. Он постарался никак не упоминать причину созыва конференции, ни разу не назвал Сириус и не произнес ни одной угрозы.

Ему щедро аплодировали. Потом конференция избрала своим председателем Агаса Доремо (это был единственный человек, с кандидатурой которого согласились обе стороны), и началось обсуждение главного вопроса.

Обсуждение, как обычно на таких конференциях, велось на интерлингве, международном языке, распространенном по всей Галактике.

В своём коротком выступлении Доремо подчеркнул преимущества компромисса и попросил всех в виду угрозы войны не упрямиться и проявлять благоразумие. Потом он вторично предоставил слово государственному секретарю Земли.

На этот раз секретарь выступал как защитник своей стороны в спорном вопросе. Выступил он умело и искусно.

Однако нельзя было не видеть враждебного отношения большинства делегаций. Оно, как туман, повисло в зале конференции.

Конвей сидел рядом с выступающим секретарем, опустив подбородок на грудь. Обычно считается ошибкой с самого начала выступать с большой защитительной речью. Это означает показать своё оружие ещё до начала боевых действий. И Сириус получит возможность для сокрушительного ответа.

Но в данном случае Конвей хотел именно этого.

Он достал носовой платок, провёл им по лбу, потом торопливо спрятал, надеясь, что никто этого не заметил. Он не хотел, чтобы заметили, как он волнуется.

Сириус воздержался от ответа, и явно по предварительной договоренности коротко выступили представители трёх внешних планет, находящихся в сильной зависимости от Сириуса. Каждый избегал касаться конкретных случаев, но все трое говорили об агрессивных намерениях Земли и её попытках вернуть себе прежнее господство в Галактике. Они подготовили сцены для главных актеров – сирианцев. После этого объявили перерыв для ланча.

И вот, шесть часов спустя после начала конференции, слово было предоставлено главе делегации Сириуса Стену Девуру. Он медленно встал. Вышел к трибуне и стоял, уверенно и с достоинством глядя на делегатов (на его оливковом лице не было и следа побоев).

Делегаты зашевелились, но постепенно затихли, а Девур ждал, не делая попытки начать.

Конвей был уверен, что все делегаты знают о предстоящем выступлении Счастливчика Старра. Все с возбуждением предвкушали окончательное унижение Земли.

Наконец очень негромко заговорил Девур. Начало его выступления было построено на материале истории. Он обратился к дням, когда Сириус был земной колонией, и вспоминал беды и горести тех дней. Охарактеризовал доктрину Хегеллана, предоставившую независимость Сириусу и другим внешним планетам, как неискреннюю и готовящую почву для восстановления господства Земли.

Переходя к настоящему, он сказал:

– Нас обвиняют в том, что мы колонизировали незаселенную планету. Мы признаем себя виновными в этом. Нас обвиняют в том, что мы взяли пустой мир и сделали его прекрасным местом для жизни человека. Мы признаем себя виновными в этом. Нас обвиняют в том, что мы взяли мир, пригодный для обитания, но ранее не использовавшийся. Мы признаем себя виновными в этом.

Нас не обвиняют в применении насилия. Нас не обвиняют в начале военных действий, в убийствах и ранениях в ходе нашей оккупации. Нас вообще не обвиняют ни в каких преступлениях. Утверждается только, что в миллиарде миль от планеты, которую мы сейчас мирно населяем, находится другая населённая планета – Земля.

Мы не считаем, что это имеет отношение к нашей планете – Сатурну. Мы не проявили насилия по отношению к Земле, и нас не обвиняют в этом. Мы просим только, чтобы нас оставили в покое, и будем рады ответить тем же.

Земляне утверждают, что Сатурн принадлежит им. Почему? Заселили ли они его спутники? Нет. Проявили ли интерес к нему? Нет. В течение тысячелетий Сатурн ждал их, но разве они этим воспользовались? Нет. Только после нашей высадки они вдруг проявили интерес к нему.

Земляне говорят, что Сатурн вращается вокруг того же Солнца, что и Земля. Мы это признаем, но говорим, что это не имеет значения. Незаселенный мир – это незаселенный мир, независимо от его орбиты в пространстве. Мы первыми заселили его, и он принадлежит нам.

Я сказал, что Сириус занял систему Сатурна без применения силы и без угрозы применения силы; что нас побуждает только стремление к миру. Мы не так много говорим о мире, как Земля, но мы применяем его на практике. Когда Земля созвала конференцию, мы немедленно согласились ради мира, хотя у нас нет никаких сомнений в нашей правоте.

Но что же Земля? Как она подтверждает свои мирные намерения? Она очень красноречиво говорит о мире, но её действия противоречат её речам. Земля призывает к миру и ведет войну. Она созывает мирную конференцию и в то же время отправляет военную экспедицию. Короче, пока ради мира Сириус рискует своими интересами, Земля начинает против нас неспровоцированную войну. Я могу это доказать устами одного из членов земного Совета Науки.

Произнося последнюю фразу, он поднял руку – первый жест за всю речь – и драматично указал на проход, куда был сразу же нацелен прожектор. Там стоял Дэвид Старр, высокий и прямой. По обеим сторонам от него стояли роботы.

Когда Старра привезли на Весту, он наконец увидел Верзилу. Маленький марсианин подбежал к нему, а Йонг с интересом смотрел с расстояния.

– Счастливчик, – взмолился Верзила. – Пески Марса, не делай этого. Они не могут заставить тебя говорить, а что со мной будет, неважно.

Дэвид медленно покачал головой.

– Подожди, Верзила. Подожди ещё один день.

Подошёл Йонг и взял Верзилу за локоть.

– Простите, Старр, но мы задержим его, пока вы не выступите. Девур верит в заложников, и я считаю, что в данном случае он прав. Вам придётся предстать перед своими, и угроза бесчестья может на вас подействовать.

Старр подготовился к этому, когда стоял в проходе и чувствовал, что все, затаив дыхание, смотрят на него. Освещенный прожектором, он видел делегатов как смутную безликую массу. Только когда роботы отвели его на скамью свидетеля, он стал различать отдельные лица и увидел в переднем ряду Гектора Конвея.

Конвей устало улыбнулся ему, но Дэвид не посмел ответить тем же. Наступал критический момент, и он должен был ничем не насторожить сириан.

Девур жадно смотрел на землянина, наслаждаясь предстоящим торжеством. Он сказал:

– Джентльмены. Я хочу временно превратить эту конференцию в нечто, напоминающее суд. У меня есть свидетель, и я хочу, чтобы делегаты выслушали его. Я основываюсь на его показаниях. Он землянин и один из известнейших агентов Совета по науке.

Потом он резко обратился к Старру:

– Ваше имя, гражданство и должность.

Счастливчик ответил:

– Я, Дэвид Старр, уроженец Земли и член Совета Науки.

– Подвергали ли вас воздействию наркотиков или психическому воздействию перед вашим выступлением?

– Нет, сэр.

– Значит, вы говорите добровольно и скажете всю правду?

– Я говорю добровольно и скажу всю правду.

Девур повернулся к делегатам.

– Некоторым может прийти в голову, что Дэвида Старра подвергли воздействию так, что он об этом не знал. Если это так, его может осмотреть любой член конференции, имеющий медицинскую подготовку, – я знаю, что здесь присутствуют несколько таких людей, – если кто-то требует такого осмотра.

Никто не потребовал этого, и Девур продолжал, обращаясь к Старру:

– Когда вам впервые стало известно о существовании сирианской базы в системе Сатурна?

Коротко, невыразительно, с каменным выражением лица глядя вперёд, тот рассказал о своём первом посещении системы и о требовании покинуть её.

Конвей слегка кивнул, заметив, что Старр ни словом не упомянул ни об агенте X, ни о капсуле. Агент X – всего лишь земной преступник. Очевидно, Сириус не хотел упоминаний о его деятельности и так же очевидно, Дэвид тоже стремился к этому.

– Получив предупреждение, вы улетели?

– Да, сэр.

– Насовсем?

– Нет, сэр.

– Что вы сделали потом?

Дэвид описал уловку с Гидальго, приближение к Сатурну со стороны южного полюса, укрытие за кольцами и полёт к Мимасу.

Девур прервал его:

– За всё это время были ли проявлены по отношению к вашему кораблю враждебные действия?

– Нет, сэр.

Девур снова обратился к делегатам.

– Нет необходимости опираться только на слова члена Совета. У меня есть телефото преследования корабля Старра до самого Мимаса.

Старр оставался на свету, всё остальное помещение было погружено в полутьму, и делегаты смотрели на трёхмерное изображение «Метеора», летящего к кольцам и скрывающегося в Щели между ними.

Следующие кадры показывали его полёт к Мимасу и исчезновение в облаке красного света и пара.

К этому времени Девур почувствовал растущее восхищение смелостью землянина, потому что торопливо и раздраженно сказал:

– Наша неспособность догнать корабль члена Совета объясняется тем, что у него был аграв. Манёвры вблизи Сатурна для нас более затруднительны, чем для него. По этой причине мы раньше не приближались к Мимасу и не были готовы к тому, что он это сделает.

Если бы Конвей посмел, он бы закричал вслух. Дурак! За это проявление зависти Девур дорого заплатит. Конечно, упоминая об аграве, он одновременно хочет вызвать у других делегаций страх перед научными достижениями Земли, но это тоже ошибка. Страх может стать слишком сильным.

Девур спросил у Старра:

– Что же произошло, когда вы покинули Мимас?

Тот описал своё пленение, и Девур, намекнув на обладание сирианцами усовершенствованным масс-детектором, сказал:

– Будучи на Титане, дали ли вы нам сведения, касающиеся вашей деятельности на Мимасе?

– Да, сэр. Я сообщил вам, что на Мимасе находится другой член Совета, а потом сопровождал вас в полёте на Мимас.

Этого делегаты, очевидно, не знали. Началось смятение, которое прервал своим возгласом Девур:

– У меня есть телефото, на которых зафиксировано удаление этого второго члена Совета с Мимаса, где он основал тайную военную базу именно в то время, когда Земля созывала мирную конференцию.

Снова затемнение, и снова трёхмерное изображение. Во всех подробностях конференция увидела высадку на Мимас, увидела, как образуется туннель, как исчезает в нём Старр и возвращается на борт корабля вместе с членом Совета Беном Василевским. Последние кадры показывали помещения Бена под поверхностью Мимаса.

– Как видите, настоящая база со всем необходимым оборудованием, – сказал Девур. Потом, повернувшись к Старру, спросил: – Имели ли ваши действия официальное одобрение со стороны Земли?

Это был главный вопрос, и никто не сомневался, какой последует ответ, но тут Дэвид заколебался, а аудитория ждала, затаив дыхание.

Наконец он сказал:

– Я скажу всю правду. Я не получил разрешения вернуться в систему Сатурна, но знаю, что все мои действия встретят полную поддержку со стороны Совета Науки.

При этом признании началась давка среди репортеров и смятение среди делегатов. Все вставали, слышались крики:

– Голосовать! Голосовать!

Похоже, конференция кончалась полным поражением Земли.

16. ПОПАЛСЯ, КОТОРЫЙ КУСАЛСЯ

Агас Доремо вскочил на ноги и совершенно бесполезно стучал традиционным деревянным молотком. Конвей с трудом пробился сквозь лес угрожающих жестов и выкрики и включил сирену, некогда возвещавшую о нападениях на базу. Резкий звук перекрыл шум, и делегаты удивленно смолкли.

Конвей выключил сирену, и в наступившей тишине Доремо быстро сказал:

– Предлагаю дать возможность главе Совета Науки Гектору Конвею из Земной федерации провести перекрестный допрос члена Совета Старра.

Послышались выкрики: «Нет! Нет!» – но Доремо упрямо заявил:

– Прошу конференцию отнестись справедливо ко всем участникам. Глава Совета заверил меня, что перекрестный допрос не займет много времени.

Под всеобщий шорох и шёпот Конвей приблизился к Старру.

Он улыбнулся, но заговорил официально:

– Член Совета Старр, мистер Девур не спрашивал вас о ваших намерениях. Скажите, зачем вы направились в систему Сатурна.

– С целью колонизировать Мимас, шеф.

– Вы считали, что имеете на это право?

– Это был незаселенный мир, шеф.

Конвей повернулся к застывшим делегатам.

– Не повторите ли, член Совета Старр?

– Я хотел основать базу на Мимасе, поскольку этот пустой мир принадлежал Земной федерации, шеф.

Девур вскочил и яростно крикнул:

– Мимас – часть системы Сатурна!

– Совершенно верно, – сказал Старр, – а Сатурн – часть Солнечной системы. Но согласно вашей интерпретации, Мимас – всего лишь незаселенный мир. Только что вы сами признали, что раньше сирианские корабли никогда не совершали посадок на Мимасе.

Конвей улыбнулся. Молодой член Совета тоже поймал эту ошибку Девура.

Конвей сказал:

– Мистер Девур, член Совета Старр не присутствовал, когда вы произносили свою вступительную речь. Позвольте процитировать из неё отрывок слово в слово: «Незаселенный мир – это незаселенный мир, независимо от его орбиты в пространстве. Мы первыми заселили его, и он принадлежит нам».

Глава Совета повернулся к делегатам и, тщательно подбирая слова, сказал:

– Если справедлива точка зрения земной делегации, Мимас принадлежит нам, потому что обращается вокруг планеты, которая, в свою очередь, вращается вокруг нашего Солнца. Если справедлива точка зрения делегации Сириуса, Мимас тоже принадлежит нам, потому что он был не заселен и мы колонизировали его первыми. В соответствии с утверждениями самих сирианцев, тот факт, что другой спутник Сатурна ими уже заселен, не имеет отношения к данному случаю.

В любом случае, вторгнувшись на планету, принадлежащую Земной федерации, и силой удалив оттуда колониста, Сириус начал военные действия и показал всё своё лицемерие, поскольку считает для себя возможным делать то, что не позволено другим.

Снова началось смятение, и следующим заговорил Доремо.

– Джентльмены, я хочу кое-что сказать. Факты, приведенные Конвеем и членом Совета Старром, неопровержимы. Это показывает, в какую анархию погрузится Галактика, если победит точка зрения Сириуса. Каждая незаселённая скала станет источником споров, каждый астероид будет угрозой для мира. Сирианцы собственными действиями доказали свою неискренность…

Произошёл полный и окончательный поворот событий.

Если бы позволяло время, Сириус мог бы ещё призвать к порядку своих союзников, но Доремо, искусный и опытный политик, провёл голосование, когда просирианские делегации ещё были деморализованы и не могли решиться выступить против очевидных фактов.

За Сириус голосовали три делегации. Делегации Пентесилеи, Дуварна и Муллена, все небольшие планеты, где влияние сирианцев было очень сильно. Остальные голоса, свыше пятидесяти, были поданы в пользу Земли. Постановили, что Сириус должен освободить взятых в плен землян. Постановили демонтировать базу и покинуть Солнечную систему в течение месяца.

Конечно, заставить выполнить эти приказы можно было только оружием, но Земля была готова к войне, а Сириусу пришлось считаться с мнением остальных миров. И никто на Весте не думал, что в таких обстоятельствах Сириус решится на войну.

Девур, тяжело дыша, с лицом, искаженным яростью, сказал Старру:

– Грязный трюк. Вы сознательно вынудили нас…

– Это вы вынудили меня, – спокойно ответил Счастливчик, – угрожая жизни Верзилы. Помните? Или предпочтете, чтобы были опубликованы все подробности?

– Ваш друг-обезьяна всё ещё у меня, – злобно сказал Девур, – и что бы там ни говорили на конференции…

Глава Совета Конвей, тоже присутствовавший при разговоре, улыбнулся.

– Если вы имеете в виду Верзилу, мистер Девур, то он не у вас. Он в наших руках вместе с офицером Йонгом, которого Дэвид Старр заверил в моей поддержке. Очевидно, Йонг считает, что при вашем нынешнем настроении ему лучше не сопровождать вас в обратном полёте на Титан. Может, и вам небезопасно возвращаться на Сириус? Если хотите обратиться с просьбой об убежище…

Девур, потеряв дар речи, встал и ушёл.

Доремо широко улыбался, прощаясь с Конвеем и Дэвидом.

– Думаю, вы будете рады снова оказаться на Земле, молодой человек.

Дэвид кивнул в знак согласия.

– Через час я отправляюсь домой на лайнере, сэр, а несчастный «Метеор» пойдёт на буксире, и, откровенно говоря, я этим доволен.

– Хорошо. Поздравляю с великолепно выполненной работой. Когда глава Совета Конвей попросил меня перед началом заседания дать ему возможность устроить перекрестный допрос, я согласился, но решил, что он сошёл с ума. Когда вы давали показания, а он с ними соглашался, я уверился в том, что он сумасшедший. Но, очевидно, вы всё спланировали заранее.

Конвей ответил:

– Дэвид направил мне послание, в котором рассказал, что собирается делать. Конечно, до самого последнего момента мы не были уверены, что план удастся.

– Я думаю, вы верили в члена Совета, – возразил Доремо. – Во время нашей первой беседы вы спросили меня, буду ли я на вашей стороне, если его показания не произведут эффекта. Тогда я, конечно, не понял, в чём дело, понял только потом.

– Благодарю вас за поддержку.

– Я поддержал сторону, за которой справедливость… Вы серьёзный противник, молодой человек, – сказал он Дэвиду.

Тот улыбнулся.

– Я сделал ставку на неискренность сирианцев. Если бы они на самом деле верили в то, что говорят, они не тронули бы моего друга на Мимасе, и мы остались бы с базой на маленьком куске льда и предстоящей войной.

– Вы правы. Конечно, когда делегаты вернутся домой, многие передумают, начнут гневно обвинять Землю и меня тоже, но, я думаю, всё уляжется. Успокоившись, они поймут, что установили прецедент – принцип независимости звёздных систем, и я думаю также, что этот принцип важнее всей их оскорбленной гордости и предрассудков. Я считаю, что историки будут рассматривать эту конференцию как очень важный шаг к миру и процветанию всей Галактики. Я очень доволен.

И он энергично пожал землянам руки.

Дэвид и Верзила снова оказались вместе, и хоть пассажирский корабль был велик и места в нём было много, они не расставались. Марс остался позади (Верзила больше часа с довольным видом смотрел на него), приближалась Земля.

Наконец Верзила решил высказать, что его мучит.

– Великий Космос, Счастливчик, – сказал он, – как это я не понял, что ты делаешь? Я думал… Ну не хочу говорить, что я думал. Только, пески Марса, тебе следовало предупредить меня.

– Верзила, я не мог. Это единственное, чего я не мог сделать. Разве ты не понимаешь? Мне нужно было заставить сирианцев вывезти Бена с Мимаса так, чтобы они не задумались о последствиях. Мне нельзя было показывать им, что я хочу этого, иначе они сразу заподозрили бы ловушку. Нужно было действовать так, будто я иду на это вопреки своему желанию, что я вынужден так поступать. Уверяю тебя, я с самого начала и не знал, как это сделать, но понимал одно: если бы ты, Верзила, знал о моем плане, ты бы его сорвал.

Верзила страшно рассердился.

– Сорвал? Да знаешь ли ты, земной слизняк, что от меня и бластером ничего бы не добились?

– Знаю. Никакая пытка не помогла бы. Но ты выдал бы план сам. Ты очень плохой актер и знаешь это. Стоило тебе по-настоящему рассердиться, и так или иначе всё вышло бы на поверхность. Вот почему я хотел, чтобы ты остался на Мимасе, помнишь? Я знал, что не могу тебе рассказать всё, знал, что ты не понимаешь, что я делаю, и мне было плохо из-за этого. Но ты оказался настоящей находкой.

– Я? Потому что побил этого подонка?

– В каком-то смысле да. Это дало мне возможность показать, что я искренне обмениваю Бена на твою жизнь. Это было легче, чем выдавать его на каких-то других условиях. Я как будто вообще не играл. Ты за меня всё сделал.

– Ах, Счастливчик!

– Ах, Верзила! К тому же ты так расстроился, что они не заподозрили ловушку. Все, кто наблюдал за тобой, были убеждены, что я действительно предаю Землю.

– Пески Марса! – Верзила был поражен. – Мне следовало знать, что ты ничего подобного не можешь сделать. Я придурок.

– Ну я рад, что это так, – сказал Дэвид и ласково взъерошил волосы Верзилы.

Когда за обедом к ним присоединились Конвей и Бен, Бен сказал:

– Не о такой встрече нас дома думал Девур: субэфир и газеты полны рассказами о нас, особенно о тебе, Счастливчик.

Дэвид нахмурился.

– Тут нет ничего хорошего. Теперь нам станет трудней работать. Известность! Только подумай, что говорили бы, если бы сирианцы оказались хоть немного сообразительней и в последнюю минуту сорвались бы с крючка.

Конвей поёжился.

– Не буду об этом думать. Но теперь Девур получает заслуженное.

Старр сказал:

– Переживёт. Дядюшка его вытащит.

– Во всяком случае, мы с ним покончили, – сказал Верзила.

– Ты думаешь? – серьёзно спросил Дэвид. – Я в этом не уверен.

После этого несколько минут ели молча.

Конвей, желая развеять сгустившуюся атмосферу, сказал:

– Конечно, сирианцы не могли оставить Бена на Мимасе, так что мы им не дали выбора. В конце концов, они искали капсулу, а Бен находился всего в тридцати тысячах миль от колец и…

Верзила выронил вилку, глаза его превратились в блюдца.

– Взлетающие ракеты!

– В чём дело, Верзила? – спросил Бен. – Ты случайно о чём-то подумал и перенапряг мозг?

– Заткнись, тупоголовый, – сказал Верзила. – Послушай, Счастливчик, во всей этой суматохе мы забыли о капсуле агента X. Она всё ещё там, если сирианцы её не нашли; а если не нашли, у них ещё есть несколько недель для поисков.

Конвей сразу ответил:

– Я думал об этом, Верзила. Откровенно говоря, я считаю, что она навсегда потеряна. В кольцах ничего не найти.

– Но, шеф, разве Дэвид не рассказывал вам об особых масс-детекторах, которые у них есть, и…

К этому времени все смотрели на Старра. У того на лице появилось странное выражение, как будто он не мог решить, что ему делать: смеяться или браниться.

– Великая Галактика! – воскликнул он. – Я о ней совершенно забыл!

– О капсуле? – спросил Верзила. – Ты забыл о капсуле?

– Да. Я забыл, что она у меня. Вот. – И он достал из кармана металлический предмет размером с дюйм и положил его на стол.

Первым схватил его Верзила, потом его выхватили остальные; все поворачивали капсулу, рассматривая её.

Верзила сказал:

– Это капсула? Ты уверен?

– Да. Конечно, совершенно точно будем знать, когда откроем её.

– Но как, где, когда… – все задавали вопросы одновременно.

Дэвид постарался ответить.

– Простите. Я на самом деле… Помните слова, которые мы перехватили перед тем, как агент X взорвался? Там были слова «на нормальной орб…». Мы, конечно, решили, что это значит «на нормальной орбите». Сирианцы тоже подумали, что «нормальный» значит «обычный», что капсула находится на орбите, обычной для частиц кольца, и стали обыскивать кольца.

Однако «нормальная» может значить также «перпендикулярная». Кольца Сатурна вращаются с запада на восток, перпендикулярная орбита означает вращение с севера на юг или с юга на север. Это имеет смысл, так как в таком случае капсула не затеряется в кольцах.

Но любая орбита, по которой тело движется с севера на юг или с юга на север, должна проходить над Северным и Южным полюсами, независимо от других элементов. Мы приближались к Сатурну со стороны южного полюса, и я следил по масс-детектору, отмечая все подходящие орбиты. В полярном пространстве частиц почти нет, и я думал, что смогу её обнаружить, если она там. Но говорить об этом не хотел, потому что шансы были невелики и мне не хотелось возбуждать ложные надежды.

На детекторе что-то отразилось, и я решил попробовать. Сравнял скорости и вышел из корабля. Как ты догадался, Верзила, я при этом воспользовался возможностью вывести из строя аграв, готовясь к предстоящей сдаче, но одновременно я подобрал и капсулу.

Когда мы высадились на Мимасе, я оставил её в кольцах кондиционера Бена. Потом, когда мы за ним прилетели и я сдал его Девуру, то прихватил капсулу и сунул её в карман. Конечно, на корабле меня обыскивали в поисках оружия, но я решил, что капсула робота не заинтересует… Использование роботов связано с серьёзными недостатками. Ну вот и вся история.

– Но почему ты не рассказал нам? – завопил Верзила.

Дэвид выглядел смущенным.

– Я хотел. Честно. Но когда я выловил капсулу и вернулся на корабль, нас засекли сирианцы, помнишь, нужно было уходить от них. И потом, если подумаешь, ни одной минуты не было, чтобы что-нибудь не происходило. Ну… и я так и не вспомнил о ней.

– Что за память, – презрительно сказал Верзила. – Неудивительно, что ты без меня ничего не можешь.

Конвей рассмеялся и хлопнул маленького марсианина по спине.

– Правильно, Верзила, и дальше заботься об этом переростке и постарайся, чтобы он всегда понимал, что делает.

– Конечно, – добавил Бен, – после того, как тебе самому объяснят, что ты делаешь.

Корабль вошёл в земную атмосферу. Началась подготовка к посадке.