Текст книги "Дикий принц (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– О боже, Дин, – выдыхаю я, протягивая руку, чтобы зарыться в его волосы, царапая ногтями его кожу головы, в то время как другой рукой я хватаюсь за край стула, мои бедра приподнимаются, когда он уже по-настоящему ласкает мой клитор, облизывая и посасывая, пока Мне кажется, я вот-вот сойду с ума от того, как это чертовски приятно. Он выглядит чертовски сексуально, полностью одетый, стоящий на коленях у меня между ног и посасывающий мою киску, как будто его жизнь зависит от моего оргазма. Я задыхаюсь, когда он всё быстрее погружает в меня пальцы.

– Я, я собираюсь... о боже, я... – слова обрываются, когда наслаждение пронзает меня, как электрический разряд, прямо по венам. Моя голова запрокидывается, мои стоны переходят в пронзительный визг, когда моё тело сжимается вокруг его пальцев, мой клитор пульсирует под его языком, когда я сильно кончаю, продолжая тереться о его лицо, выгибаясь и постанывая. Дин не останавливается, его пальцы и язык по-прежнему вытягивают из меня всю возможную порцию удовольствия, пока я, наконец, не откидываюсь на спинку стула, задыхаясь.

Он поднимает взгляд от моих ног, на его лице довольная улыбка, и он протягивает руку, чтобы поднять мои трусики с пола, когда встаёт.

– Я думаю, тебе это понравилось, Афина. Ты не можешь сказать мне, что тебе это не понравилось. Мой рот был полон свидетельств того, как много ты сделала секунду назад.

– Я... – я смотрю на него, затаив дыхание, протягивая руку, чтобы забрать свои трусики, но он отдёргивает руку и отступает назад с ухмылкой на лице.

– Сегодня тебе это не понадобится, – говорит он со смехом. – На самом деле, тебе нужно полностью переодеться, так как то, что на тебе надето, может подойти для быстрого перекуса в столовой, но совсем не для загородного клуба моего отца.

Я смотрю на него, и у меня отвисает челюсть.

– Что? Куда мы едем?

Если и есть в моей жизни место, куда я твёрдо решила никогда не заходить, так это загородный клуб, какой бы он ни был. Думаю, я бы действительно загорелась, если бы зашла в такой.

– Что, чёрт возьми, я должна надеть в этот грёбаный загородный клуб? Что? – Спрашиваю я, снова хватаясь за трусики, которые Дин всё ещё держит в руке, но он просто комкает их в кулаке и засовывает в карман. Тут я понимаю, что он уже одет для этого: в облегающие темно-коричневые брюки от костюма, которые почти не скрывают его стояк, и черную рубашку на пуговицах с закатанными рукавами. Я была так увлечена нашим подшучиванием, а затем тем, что он делал со мной всего несколько минут назад, что даже не заметила, что он был одет более нарядно, чем обычно.

– Я попросил Брук разложить для тебя одежду наверху, пока мы были заняты другими делами, – с ухмылкой говорит Дин. – Так что ты можешь просто подняться наверх, смыть с лица всю эту косметику и одеться. Немного туши для ресниц и блеска для губ прекрасно подойдут для макияжа, а волосы останутся распущенными.

Я свирепо смотрю на него.

– Я думала, что ясно дала понять, что больше не позволю собой командовать или указывать, что мне надевать...

Дин в мгновение ока оказывается передо мной, его рука сжимает спинку моего стула, и он нависает надо мной.

– Не испытывай меня, Афина, – предупреждает он. – Если мне придётся связать тебя и нести на обед на плече, я это сделаю. Но поскольку другим посетителям клуба это может показаться немного неприятным, я бы предпочёл, чтобы мы поступили проще.

– Проще для кого? – Я стискиваю зубы. – Я не хочу, чтобы меня выставляли напоказ перед... кем бы ты ни планировал выставить меня напоказ сегодня!

– Для меня, конечно. – Он угрожающе улыбается. – Ты можешь сопротивляться этому сколько угодно, Афина, но ты моя. Ты можешь сколько угодно хотеть принадлежать Кейду и Джексону, ты можешь продолжать пытаться играть в эту игру, но, как я уже говорил, конечный результат всегда будет одним и тем же. Ты будешь моей, и этот город будет моим, и ничто из того, что ты можешь сделать, этого не изменит. Сегодня мы узнаем, почему.

Тогда он выпрямляется, и я вижу, какой он всё ещё твёрдый, его член упирается в ширинку брюк. Но он не утруждает себя прикосновениями к себе, не поправляет его и не пытается подтолкнуть меня к тому, чтобы я как-то его облегчила. Вместо этого Дин просто обходит стол, садится на своё место и берет вилку.

– Доедай свой завтрак, Афина, и готовься. У нас ещё есть несколько часов.

Но у меня совершенно пропал аппетит.

***

Одежда, которую Дин попросил Брук доставить для меня, является классическим примером того, что я надеялась больше никогда не надевать. Это милое голубое платье-сарафан длиной чуть выше колен с пышными рукавами и глубоким вырезом, белые соломенные туфли на танкетке, жемчужные серьги-капли и браслет-манжета из жемчуга и серебра. Я беру в руки украшения, смотрю на них и думаю, каково это – жить такой жизнью, когда ты можешь купить девушке жемчуг только для того, чтобы сходить днём пообедать.

Однако я в точности следую его указаниям, в основном потому, что не могу найти достаточно веской причины для отпора, кроме как просто из злости. И есть вероятность, что, если мы пообедаем с его отцом, я смогу узнать что-нибудь интересное о том, что происходит. По крайней мере, я не могу представить себе ничего плохого, что могло бы из этого получиться, кроме того, что мне придётся надеть это дурацкое платье и терпеть обед в гребаном загородном клубе.

Дин ждёт меня, когда я наконец спущусь, но он не единственный. Джексон сидит с ним в гостиной, и мой желудок сжимается, когда я вхожу, а ноги внезапно подкашиваются, когда я замечаю выражение лица Джексона, когда он видит меня в сарафане.

– Это платье выглядит чертовски глупо, – говорит Джексон, скривив верхнюю губу. – Что, это твой новый господин велел тебе надеть его?

– Вообще-то, я так и сделал, – говорит Дин, бросая на него предупреждающий взгляд. – Не всем из нас нравится, когда наши женщины выглядят как байкерские шлюхи.

Байкерское шлюхи. Эти слова прозвучали так, как никогда не звучали раньше, когда ребята из моей старой средней школы называли меня так. Что-то в том, как это звучит в устах Дина, ещё хуже, то, как отвратительно он это произносит, как будто мой обычный вид напоминает ему о чем-то, что он может обнаружить у себя на ботинке.

– Осторожно, – огрызаюсь я, и мои щёки внезапно вспыхивают. – Ты засовывал свой член в эту байкерскую шлюху.

Джексон смеётся, издавая резкий лающий звук, но Дин просто встаёт со стула, грациозно, как кошка, и скользит через комнату ко мне. Его рука скользит по моему подбородку, приподнимая моё лицо к себе, и он окидывает меня оценивающим взглядом, словно подтверждая, что я одета и накрашена так, как ему нравится.

– Нет, – говорит он тихо, но достаточно громко, чтобы Джексон услышал. – Я потребовал свой приз. Не важно, что скажут по этому поводу другие.

У меня внутри всё переворачивается, и я пытаюсь высвободить подбородок из его хватки, но он держит меня слишком крепко.

– У Кейда, возможно, есть что сказать по этому поводу, – снова смеётся Джексон. – Он очень взвинчен после того, что произошло вчера утром.

Дин игнорирует его, но я скашиваю взгляд и встречаюсь с тёмными глазами Джексона.

– Тебе что, насрать на всё это? Спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

Джексон пожимает плечами.

– Я планировал просто посидеть и посмотреть, как вы трое будете рвать друг друга на части. Это кажется... забавным.

Я не хочу, чтобы он видел, как мне больно от этого утверждения. Я не прикусываю губу и не позволяю слезам навернуться на глаза, потому что не хочу, чтобы он догадывался о моих чувствах. О том, как всего на несколько минут в траве под ночным небом он заставил меня задуматься, что я, возможно, не совсем одинока здесь, а затем разбил все эти надежды вдребезги.

Он сказал тебе, Афина, напоминаю я себе. Он с самого начала говорил тебе не полагаться на него. Никто, кроме тебя, не виноват в том, что ты начала испытывать чувства. И почему? Потому что он напоминает тебе о доме?

На этот вопрос у меня нет подходящего ответа.

– Пойдём, – сухо произносит Дин, беря меня за руку. – Время для нашего первого свидания, Афина.

Я не смотрю на лицо Джексона, пока мы идём. Я боюсь, правда, боюсь того, что я там увижу. Будет ли это обида или беспечное пренебрежение, всё равно будет больно.

Хотя этого и не должно быть.

Я выдёргиваю свою руку из руки Дина, как только мы выходим из дома.

– Это не свидание, – огрызаюсь я. – Это ты тащишь меня туда, куда у меня нет ни малейшего желания идти.

– Разве в глубине души не все свидания такие же? – Ухмыляясь, Дин ведёт меня к ожидающей его машине, черному «Мазерати», сверкающему в лучах раннего послеполуденного солнца. – Если бы я получал пять центов за каждый раз, когда девушка заставляла меня заниматься какой-нибудь глупой деятельностью, к которой у меня не было никакого интереса только для того, чтобы потом потрахаться… на самом деле, неважно. Не думаю, что я когда-либо видел пять центов вживую. Я даже не уверен, что когда-либо держал в руках наличные. – Он одаривает меня улыбкой. – Преимущества богатства, Афина. Никакой мелочи.

Я просто качаю головой, садясь в машину, а он придерживает для меня дверцу, и я не перестаю замечать иронию происходящего. Тот самый мужчина, который прижимал меня к кровати, пока трахает, который приказал мне высунуть язык, чтобы он кончил, в тот самый день, когда я проснулась в его доме, не понимая, где нахожусь, который отхлестал меня ремнём и называл шлюхой, придерживает для меня дверцу машины, как идеальный джентльмен, стоящий там и вежливо улыбающийся со своей внешностью кинозвезды.

Это действительно может свести девушку с ума, если она будет думать об этом слишком долго.

В машине пахнет новой кожей, внутри прохладно и темно, сиденья мягкие, как масло, под моими руками. Я практически ощущаю роскошь на вкус. Я никогда не ездила на такой машине, как эта, и не могу сдержать лёгкого волнения в животе, хотя предпочла бы оказаться на заднем сиденье мотоцикла Джексона.

Двигатель урчит, когда Дин заводит его, и это совсем не похоже на ворчливый рёв мотоцикла или урчание старого грузовика, на котором ездила моя мама, пока он не сгорел в пожаре, охватившем наш дом.

Иногда мне кажется, что я никогда не избавлюсь от этого запаха горящих шин.

– Итак, где находится этот загородный клуб? – Спрашиваю я, откидываясь назад и глядя на Дина, который заводит машину и плавно выезжает с подъездной дорожки к особняку.

– На берегу, – холодно отвечает Дин. – Но мы туда пока не поедем.

– О? – Моё сердце бешено колотится в груди. – Так куда же мы направляемся?

– На небольшую экскурсию.

Он ещё не выехал из кампуса и медленно едет по главной дороге, которая проходит через него, указывая на величественное здание впереди нас. Оно построено из тёмного камня, с башней и колоколом в готическом стиле, тяжёлой, окованной железом дверью и широкими каменными ступенями, ведущими к нему.

– Видишь это? Арчер-холл. Здесь проводятся выпускные вечера, концерты, спектакли. Центр кампуса.

– Я думала, это библиотека. Или, может быть, кафетерий.

Дин игнорирует мой сарказм.

– Видишь эту статую? Это мой пра-пра-пра-прадедушка. Библиотека названа в его честь. Здание Сойера названо в честь Сойера Блэкмура.

– Я должна впечатлиться?

– Нет, Афина, ты должна быть внимательна. – Затем он выезжает с территории кампуса на главную дорогу, которая ведёт нас через деловую часть Блэкмура к скалистому побережью Новой Англии.

Городок по-салемски необычен – это отели типа «постель и завтрак», тихое уединение, своего рода эстетика. Дома в колониальном стиле, здания из камня, кирпича или вагонки, остроконечные крыши, защищающие от снега, который выпадает зимой. Сейчас на улице светло и солнечно, и, когда мы проезжаем по городу, я вижу множество туристов, прогуливающихся со своими чашками кофе, детьми и домашними животными.

Интересно, что бы подумали они или кто-нибудь из жителей Блэкмура, если бы узнали об этой маленькой игре, в которую они играют. Стали бы они штурмовать поместье с вилами и факелами, требуя, чтобы принцессу в башне, то есть меня, освободили? Или они просто пожмут плечами и продолжат жить своей жизнью, либо, не веря в это, либо полагая, что если сейчас всё в порядке с тем, как было раньше, то так может продолжаться и дальше?

Я подозреваю, что это последнее. Что ещё больше, чем когда-либо, заставляет меня чувствовать, что, кроме Мии, я сама по себе никто. Если я не хочу быть пешкой в этой безумной игре, мне придётся самой найти выход.

– Аптека прямо там. – Дин указал на неё. – Мой пра-пра-пра-дядя с женой держали её. И этот книжный магазин? Её кузен – сказал он. – Паб. Его троюродный брат.

Я закатываю глаза.

– Я понимаю, Дин, твоя семья здесь влиятельна. Нет ничего такого, чего бы я не знала. В чем смысл этого урока истории? Потому что это скучнее, чем лекции моего профессора по гражданскому праву.

У Дина слегка подёргивается челюсть, как будто он пытается сдержать растущее раздражение.

– Моя семья не просто влиятельна, Афина. Они построили всё это. Моя семья, а не Сент-Винсенты, не Кинги. Они помогли, конечно. Они привезли с собой рабочую силу, деньги и семьи и были на стороне Ричарда Блэкмура, когда он основывал этот город. Но не они были инициаторами идеи, не они строили все это, не они основали это, когда это было всего лишь несколько каменных зданий и мечта. Моя семья это сделала. Всё это принадлежит мне по праву рождения, Афина. И ты – метафорическая жертва, которая поможет сохранить этот город для следующего поколения, на этот раз под законным руководством.

Я ничего не говорю. Я не знаю, что, черт возьми, на это сказать, потому что всё это так невероятно архаично и нелепо – город, переданный по наследству группе семей, основанных на какой-то дерьмовой патриархальной родословной, и всё это стало возможным благодаря принесению в жертву девушки... метафорически выражаясь, конечно.

Но разве так не бывает всегда? С горечью думаю я, откидываясь на сиденье и наблюдая, как мимо проплывает город, пока мы едем дальше. Женщинами всегда жертвовали ради продвижения мужчин, и так было всегда. Иногда буквально, иногда метафорически, иногда просто потому, что мы совершаем ошибку, любя не тех мужчин, желая не тех, кого нужно.

Я не собираюсь совершать эту ошибку, говорю я себе. Не имеет значения, может ли Дин заставить меня кончить своим языком быстрее, чем кто-либо другой, или Кейд, прижимающий меня к разным стенам, делает меня более влажной, чем я когда-либо думала, или моё сердце тайно жаждет Джексона, хотя бы потому, что он единственный, кто, кажется, не хочет меня, все же он единственный, кто кажется мне знакомым. Я не собираюсь позволять им управлять мной.

Я не собираюсь позволять им владеть мной.

Я собираюсь стать той, кто разрушит их прежние жизни.

11

АФИНА

Загородный клуб расположен прямо на воде, прижатый к скалистому берегу, с задней террасой, простирающейся над плещущимися о берег небольшими волнами залива. Он весь из побеленного камня, с куполом на крыше и передним балконом, и я вижу, как несколько состоятельных членов клуба выпивают там, греясь на послеполуденном солнце. Круговая подъездная дорожка заставлена роскошными автомобилями, которые передают парковщику, и я чувствую, как у меня внутри всё переворачивается от волнения, когда Дин заезжает в очередь и глушит двигатель.

Мне здесь не место. Я знаю, что это так. Это совсем не моё место и не мои люди, и они все поймут это, как только я войду. Всё повторяется, как в тот первый день в Академии Блэкмур, только на этот раз моя форма не была бунтарски изменена, чтобы выглядеть так, как я хочу. Я одета в неудобную одежду и обувь, наряжена так, чтобы выглядеть как девушка, которая ходит в подобные заведения, но они всё равно узнают, что я мошенница.

Обычно мне было бы всё равно. Но сегодня я чувствую, как внутри у меня скручивается от беспокойства, когда Дин отдаёт ключи парковщику и, как истинный джентльмен, обходит вокруг, чтобы открыть мне дверь. Что ж, если он может притворяться, то и я тоже смогу. Я делаю глубокий вдох, беру его за руку и, нацепив на лицо милую улыбку, выхожу из машины, стараясь ничего не засветить.

Мне даже кажется, что в этом месте странно пахнет духами «олд леди», средством для чистки ковров и запахом сигарного дыма, который, кажется, пропитывает всех мужчин. Здесь пахнет людьми, которым нечем заняться, кроме как сидеть и считать свои деньги, что, вероятно, довольно точно.

Дин крепко держит меня за руку, пока мы проходим в столовую, вероятно, чтобы убедиться, что я не убегу.

– Говори только тогда, когда к тебе обращаются, – шипит он сквозь зубы, подводя меня к круглому столу, за которым уже сидят четверо пожилых мужчин.

– Я не могу представить, что они скажут что-то настолько интересное, чтобы я захотела ответить.

Его рука крепче сжимает мой локоть.

– Я предупреждаю тебя, Афина. Нет, если только ты не хочешь, чтобы я засунул тебя под стол и заткнул тебе рот чем-нибудь таким, что не даст тебе говорить. И ты знаешь, что я это сделаю, а если ты этого не сделаешь, я накажу тебя прямо на глазах у всех в этом зале. Ты этого хочешь?

– Да, – шепчу я, и это правда. Я чувствую ответную пульсацию между ног, трепещущее тепло при мысли о том, что Дин заставит меня отсасывать ему под скатертью, пока он говорит о делах. О том, как он наклоняет меня над одним из этих круглых столов, задирает мне платье, жёстко трахает и заставляет кончать, пока все эти старые, набитые до отказа рубашки, скучные мужчины и их высохшие, скучные жены в ужасе смотрят на это. Они бы все так завидовали мне, завидовали тому, что я наполняюсь толстым членом, в то время как всё, что они могут делать, это мечтать о том, как это было раньше. Они бы посмотрели на Дина и увидели, какой он молодой и красивый, и пожалели бы, что они не я, даже если бы для этого им пришлось трахаться на глазах у пары десятков членов загородного клуба, выставляя их на всеобщее обозрение.

Что, черт возьми, со мной не так? Я этого не хочу. Мои щёки вспыхивают от смущения при одной мысли об этом. Я тоже мокрая и крепко сжимаю бедра, в панике вспоминая, что на мне нет трусиков, как велел Дин. Я чуть было не ослушалась его, но решила, что ничего страшного не случится, и я также знала, что в какой-то момент, когда мы вернёмся домой, он начнёт проверять.

Но теперь я очень беспокоюсь, что могу оставить мокрое пятно на сиденье или на своей юбке. Дин никогда не даст мне дослушать это до конца, если я это сделаю.

– Вот и ты, Дин. – При нашем приближении один из мужчин встаёт, вероятно, отец Дина. В нём есть определенное сходство. Отец Дина по-прежнему красив лицом, у него седые волосы и та же сильная челюсть, что и у его сына, но он набрал по меньшей мере фунтов тридцать лишнего веса, что немного портит впечатление. Это ещё более очевидно, когда Дин стоит рядом с ним, все шесть футов пять дюймов поджарого тела с крепкими мышцами. – Я вижу, ты привёл питомца.

– Ты сам попросил меня об этом, – пожимает плечами Дин. – Я подумал, что это хороший шанс для неё выйти на прогулку из клетки. – Он ухмыляется, выдвигая для меня стул. – Присаживайся, Афина.

Меньше всего мне хочется подчиняться ему, когда пять пар снисходительных глаз смотрят на меня так, словно я какое-то животное, которое может показывать трюки, если его хорошенько выдрессировать. Но я также не хочу проверять, выполнит ли Дин на самом деле свои угрозы о том, что он сделает, если я отвечу.

И я сажусь.

– Она хорошо обучена. – Отец Дина ухмыляется, и меня бросает в дрожь, потому что я уже видела эту ухмылку на лице его сына. – Значит, ты хорошо стараешься, чтобы она знала своё место.

– У меня есть для неё местечко, – посмеиваясь, говорит один из мужчин. – Но я полагаю, что Дин не даёт ей скучать, не так ли, сынок?

Дин напрягается рядом со мной.

– Нам не нужно об этом говорить, – резко говорит он. – Мы здесь, чтобы пообедать, верно?

Интересно. Очевидно, Дину не нравится, что другие мужчины отпускают непристойные комментарии в мой адрес. Я слегка сдвигаюсь на стуле, позволяя вырезу моего платья немного раздвинуться, чтобы было лучше видно моё декольте. Если другие мужчины за столом, пристающие ко мне, выведут Дина из себя, и его самообладание даст трещину, тогда я хочу это увидеть.

– Не из тех, кто трахается и рассказывает, а? Уверен, что он твой сын?

Дин не обращает внимания на подколки.

– Афина, это мой отец, Марк Блэкмур, – говорит он, кивая на мужчину, сидящего слева от него. – А это Джейкоб Вудрафф, Алан Босворт и Джек Ромеро. – Дин жестом указывает на каждого из мужчин. – Вы, джентльмены, все знаете, кто это.

– Питомец Блэкмурского дома, – с ухмылкой говорит мужчина, который комментирует, Алан Босворт, как я теперь знаю, его зовут. – Афина Сейнт.

– Дочь экономки, верно? Самая похожая история о Золушке, которую я когда-либо слышал, – ухмыляется Джек Ромеро.

– Она не принцесса, – говорит отец Дина. – И никогда ею не будет, потому что Дин не совершит ошибку, которую совершил Филип Сент-Винсент.

Я пристально смотрю на него. О чем он говорит?

Дин прочищает горло.

– Будем заказывать?

– Мы ждём ещё одно человека, – говорит Ромеро. – О, вот и она. – Он встаёт, и я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, кто к нам направляется. – Уинтер, милая! Сюда.

Уинтер. Девушка, идущая нам навстречу, кажется знакомой, как будто я где-то видела её раньше. Потом я вспоминаю – Мия познакомила меня с ней на игре в регби у Кейда. Уинтер Ромеро. Высокая, великолепная и рыжеволосая, и когда она подходит к столу, то смотрит прямо на Дина. Это похоже на то, как она смотрела на него и Джексона во время игры, и это вызвало у меня странную ревность, но на этот раз в этом есть что-то большее. Что-то надменное и собственническое, как будто у неё есть о нём секрет, которого больше никто не знает.

Меня это чертовски бесит, а она даже слова ещё не сказала.

Почему меня это вообще волнует? Я была бы рада, если бы она захотела забрать его у меня. Но по какой-то причине мысль о том, что Дин смотрит на Уинтер также, как на меня, прикасается к ней, целует её, слизывает с неё клубничный джем за завтраком, заставляет мой желудок сжиматься от тошнотворной ревности, которая мне совершенно незнакома.

Что, черт возьми, со мной не так?

– Извините за опоздание, – говорит она, лучезарно улыбаясь и усаживаясь на стул, который выдвинул для неё отец. На ней приталенное розовое платье с запахом, узкими короткими рукавами и длиной до середины бедра, немного коротковатое для этого места. Я предполагаю, что мистер Ромеро достаточно важная персона, чтобы никто не сказал его дочери, что она не соблюдает дресс-код.

Я также предполагаю, что глубокий вырез и короткий подол – это для Дина.

– Где ты была? – Спрашивает мистер Ромеро, в его тоне слышится лёгкий упрёк. – Мы ждали тебя.

– Я была в салоне. – Она встряхивает своими густыми, блестящими рыжими волосами, глядя на отца из-под длинных накладных ресниц. – Прости, папочка.

Что-то в том, что девочка студенческого возраста произносит слово «папочка», заставляет меня потерять аппетит.

– Кто это? – Она смотрит на меня через стол. – Дин, я не слышала, что у тебя есть девушка. – Она мило надувает губки, выпячивая свою полную, накрашенную нижнюю губу. Я вдруг возненавидела свой дурацкий наряд, который на мне надет, из-за того, что я выгляжу как точная копия этой девушки, а не как та, кто я есть на самом деле. Если бы я сидела здесь в джинсах, армейских ботинках и кожаной куртке, накрашенная, я бы чувствовала себя намного увереннее в себе. Но сейчас я чувствую себя маленькой и неуверенной, и мне это совсем не нравится.

Особенно, когда великолепная девушка, сидящая напротив меня, явно хочет мужчину, с которым я здесь.

– Это Афина, – холодно произносит Дин. – Мой питомец.

Я не твоя, я хочу огрызнуться, но не делаю этого. Я плотно сжимаю губы, потому что внезапно мне больше, чем когда-либо, захотелось, чтобы Дин выполнил свои угрозы. Я не хочу, чтобы меня унижали перед этой девушкой, и чтобы она видела моё бессилие. Я не бессильная, говорю я себе, но здесь я почти уверена, что бессильна.

– Ой! Я помню её, – говорит Уинтер, даже не потрудившись взглянуть на меня, как будто меня здесь нет. – Я познакомилась с ней на игре Кейда в регби. Она живёт в доме с тобой, Кейдом и Джексоном, верно?

– Да. Но теперь она моя. – Рука Дина опускается на моё бедро. – Как и весь город, как только на следующей встрече будут представлены доказательства.

– Ты отлично справился, сынок, – говорит Марк, и на его лице появляется намёк на гордость, когда он смотрит на Дина. – У тебя есть немного времени, прежде чем начнётся настоящая ответственность. Но пока ты делаешь свою работу так, как мы тебя просили.

– Наслаждайся оставшимся временем, трахая эту милашку, – со смехом говорит Босворт. – Мне интересно, Дин, ты уже поимел её задницу? Я случайно взглянул на неё, когда она входила. Это хороший вид. Бьюсь об заклад, сзади открывается отличный вид...

– Хватит! – Резко говорит Марк, заметив сердитое выражение на лице Дина. – Здесь леди, так что давайте вести себя как джентльмены.

– Она не леди. Она просто чёртов питомец, – ухмыляется Джейкоб Вудрафф. – Ничего, кроме трёх дырок на теле.

– Я говорил о Уинтер, – сухо отвечает Марк.

Уинтер мило улыбается ему, накручивая прядь волос на палец.

– Всё в порядке, – говорит она сладким голосом. – В конце концов, она ведь не совсем человек, не так ли? Просто хорошо выдрессированный домашний питомец. Я удивлена, что Дин вообще взял её с собой.

– Мы попросили его об этом, – говорит Марк. – Мы хотели посмотреть, как он с ней справляется. И пока я доволен. Она вела себя очень хорошо.

Моя спина так выпрямлена, что позвоночник болит, руки сцеплены на коленях. Это всё, что я могу сделать, чтобы не задрожать от усилий не сказать что-нибудь в ответ, промолчать, опустить глаза. И я знаю, что Дин это чувствует, потому что его рука сжимается на моём бедре, на дюйм забираясь под подол моей юбки.

Когда официантка подходит, чтобы принять наши заказы, он наклоняется ко мне.

– Осторожно, Афина, – шепчет он. – Я вижу, что тебе хочется открыть свой прелестный ротик. Но ты поступила мудро, не делая этого. – Его рука поднимается ещё на дюйм, кончики пальцев прижимаются к внутренней стороне моего бедра. – Я могу делать с тобой всё, что захочу, и никто меня не остановит. Я мог бы трахнуть тебя прямо за этим столом, пока они едят свои закуски. Я мог бы отдать тебя всем здешним мужчинам, позволить им делать с тобой всё, что им заблагорассудится. Я мог бы посоветовать тебе залезть под стол и отсосать у всех, включая моего отца. Либо ты сделаешь это, либо я позабочусь о том, чтобы порка, которую ты получила на днях, не шла ни в какое сравнение с той, которую ты получишь, когда мы вернёмся домой. И все они будут рады накормить тебя по полной программе. Ты ничто, Афина, – шипит он. – Ты всего лишь мой питомец. Ты только та, кем я тебя называю, и ничего больше.

Я чувствую, как горячие слёзы застилают мне веки, но я не даю им пролиться. Нет, думаю я, когда его рука скользит вверх по внутренней стороне моего бедра, его пальцы дразнят мою обнажённую киску, и я вздрагиваю, когда кончики его пальцев скользят между моими складочками, задевая мой клитор и спускаясь к моему входу.

– Чёрт, ты промокла, – рычит Дин мне на ухо, всё ещё достаточно тихо, чтобы никто не услышал. – Это из-за того, что я раньше говорил о том, чтобы трахнуть тебя за столом, или из-за того, что сказал, что могу заставить тебя сосать у всех? Что, если я дотронусь до тебя пальцем и заставлю кончить на глазах у всех? Они все будут знать, что я делаю, но будут притворяться, что не знают.

О Боже. Я чувствую, как пальцы Дина пропитываются новой волной возбуждения, но стискиваю зубы, отказываясь поддаваться ему. Когда я успела стать такой развратной? Мысль о том, чтобы позволить Дину трахать меня пальцами здесь, посреди всех этих людей, делая что-то настолько запретное, настолько неправильное, заставляет мою киску пульсировать и сжиматься от желания. Но я знаю, что чем больше я поддаюсь желаниям, которые он во мне пробуждает, желаниям, которые пробуждают во мне Кейд и Джексон, тем больше я принадлежу ему. Тем меньше у меня власти. И я не могу этого допустить. Я должна вернуть себе свою силу, а не поддаваться им.

Так что я собираю все остатки самообладания, которые у меня есть, и протягиваю руку, накрывая его ладонь своей и отводя её вниз, от моей ноющей киски. Глаза Дина расширяются, и я испытываю внезапный приступ страха, понимая, что бросила ему вызов. Он может привести в исполнение свои угрозы, он может приказать мне лечь под стол прямо сейчас, он может…

– Сэр? Мэм? Могу я принять ваш заказ?

Официантка стоит прямо перед ним, прерывая всё, что Дин собирается сказать или сделать. Я облегчённо вздыхаю, хотя моё лицо вспыхивает от смущения, когда я думаю, что она, возможно, увидела руку Дина у меня под платьем. Я даже не слышу, что заказывает Дин, потому что его рука сжимает моё бедро так сильно, что это почти причиняет боль. Когда я, наконец, поднимаю глаза, я вижу, что Уинтер смотрит на меня через стол, и в её глазах есть что-то, что потрясает меня почти также сильно, как шрамы, которые я увидела на спине Кейда.

Выражение её лица не просто ревнивое. Оно злое. Искажённое. Как будто я забрала что-то, принадлежащее ей.

Я не могу перестать видеть это выражение на лице Уинтер, даже когда оно исчезает, и она изящно ковыряется в еде на своей тарелке. Я почти не слушаю, что говорят другие, моё сердце бешено колотится в груди, когда рука Дина крепко сжимает моё бедро, предупреждая, чтобы я не давила на него слишком сильно.

Всё, чего я хочу, – это чтобы обед поскорее закончился. Я едва ощущаю вкус той малости еды, которую мне удаётся съесть, я не смогла бы сказать, что на самом деле у меня на тарелке. Я чувствую на себе взгляды Уинтер, взгляды других мужчин, которые разбирают меня на части, представляют, чтобы они со мной делали, и мне хочется закричать, наорать на них, послать их всех к чёрту.

Но если я это сделаю, то попаду в ад. И даже малая часть меня не хочет того, чем угрожал Дин.

Я хотела попытаться раздобыть какую-нибудь информацию, послушать, о чём они говорят, и использовать её, чтобы собрать воедино больше информации о том, что здесь происходит. Но каждый раз, когда я пытаюсь прислушаться, всё, что я слышу, это то, что они говорят обо мне, как будто я всего лишь вещь. Если я поднимаю взгляд хотя бы на секунду, я вижу, как зелёные глаза Уинтер прищуриваются, глядя на меня так, словно она желает мне смерти. Как будто я отняла у неё что-то, что принадлежит ей.