Текст книги "Дикий принц (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

6

АФИНА

Эти парни такие предсказуемые. Конечно, я оставила дверь открытой нарочно. Конечно, я позволила Кейду застать меня за игрой с собой. Признаюсь, я хотела этого, я была настолько возбуждена, что дразнила его в душе, и от его близости, когда он прижал меня к стене, пока сам наслаждался. Я так сильно хотела достичь кульминации, что едва могла ясно мыслить.

Но самое главное, я сохраняла спокойствие. Я понимала, что Кейд не сможет оставить меня в покое после того, как я так открыто вторглась в его пространство и насмехалась над ним. Я знала, что он придёт, чтобы наказать меня. Я планировала использовать наш теперь недействительный контракт, чтобы спровоцировать его на ответные действия и заставить его отплатить мне за мою несанкционированную мастурбацию.

И, конечно, это должно было стать поркой. Я оказала необходимое сопротивление, потому что не могу просто так сдаться, иначе они поймут, что я их раскусила. Однако вряд ли кого-то удивило, что мне велели перегнуться через диван и получить двадцать ударов ремнём Дина по заднице. Я уверена, что после этого они заставят меня кончить, дроча мне на лицо, или сделают что-нибудь столь же скучное.

Я говорю себе, что мне скучно, что, когда я заканчиваю каждое движение, я издаю стон, что моя киска на самом деле не горит, что с моих бёдер не стекает влага, что моё сердце не колотится в груди, потому что Джексон держит меня за запястья. Я не могу смотреть на него. Он единственный, кто может по-настоящему сломить меня, тот, кому я больше всего хочу причинить боль, и кого я не могу уничтожить.

Он единственный, кто заставляет меня чувствовать что-то, кроме ненависти или отвратительного вожделения.

Я ненавижу то, как это меня возбуждает. Я ненавижу, что с каждым прикосновением ремня к моей заднице, я чувствую, как моя киска пылает в ответ, требуя большего. Мой клитор набух, затвердел и пульсирует. Мне приходится заставлять себя не тереться бёдрами о кожаную обивку, не пытаться освободиться, пока Дин шлёпает меня. Я знаю, что он заметит это и использует против меня.

Но, черт возьми, я хочу кончить.

– Двадцать! – Выдыхаю я, когда Дин наносит последний удар и отступает назад, роняя ремень на пол.

– Срань господня, – присвистывает он, и я опускаю голову, чувствуя, как мои щёки вспыхивают от смущения, потому что я знаю, что он видит.

– Подойди, посмотри на это, Кейд, – говорит он. – Ты когда-нибудь видел, чтобы девушка была настолько мокрой от порки?

– Я нечасто видел, чтобы девушек так шлёпали, – сухо говорит Кейд. – Но она, черт возьми, просто фонтанирует.

Я ощущаю, как длинные пальцы Дина нежно гладят мои половые губы, и не могу сдержать стон. Когда он бесцеремонно проникает в меня двумя пальцами, моя попка выгибается, а киска сжимается вокруг него, и он смеётся.

– Боже, она такая развратная, – говорит он. – Там так жарко, как в печи. Он вставляет и вытаскивает пальцы, дважды, а затем трижды, и я снова всхлипываю, чувствуя, как слёзы разочарования застилают глаза.

Прямо сейчас я чувствую себя очень уязвимой. Я ощущаю унижение, смущение, обиду и невероятное возбуждение. Я понимаю, что готова сделать почти всё, лишь бы он позволил мне достичь пика.

И он это знает.

– Вставай, Афина, – говорит Дин тем же властным и надменным голосом, что и всегда. – Иди, сядь на край стола и раздвинь ноги для нас.

Свежие рубцы на моей заднице начинают гореть, стоит мне только подумать о том, чтобы сесть на край этого стола. Но я поднимаюсь с дивана, освобождаю свои запястья из рук Джексона и встаю, вызывающе вздёрнув подбородок. Я чувствую, как все они смотрят на меня, пока я иду к столу, не обращая внимания на то, как пылают мои ягодицы и бедра, как их взгляды следуют за мной через всю комнату. Во всяком случае, я стараюсь это сделать.

Однако реальность такова, что я чувствую себя настолько возбуждённой, что едва могу вынести это. Когда я поворачиваюсь и сажусь на край стола, прохладное дерево словно бальзам для моей разгорячённой кожи. Меня охватывает новая решимость.

Я не позволю им использовать это, чтобы унизить меня. Я знаю, что будет дальше.

И я намерена наслаждаться каждым моментом.

– Раздвинь ноги, Афина, – приказывает Дин. – Раздвинь их для своего хозяина.

Я подчиняюсь. Или, по крайней мере, так он думает. Но я делаю это не ради него. Я делаю это для себя. Потому что я хочу большего. Я хочу испытать оргазм. Я хочу доказать им, что они не смогут сломить меня, если я сама этого не захочу.

Поэтому я отодвигаюсь немного дальше на стол и широко раздвигаю свои длинные, бледные ноги. На самом деле, даже шире, чем они просили. Настолько широко, что они могут видеть меня всю: мою раскрасневшуюся, набухшую киску, мой маленький твёрдый клитор, возбуждение, стекающее по моим бёдрам.

– Чего вы хотите сейчас, хозяин? – Спрашиваю я тихим, невинным голосом. И я вижу, как Кейд с трудом сглатывает, его член вздымается в спортивных штанах, когда он смотрит на меня.

– Теперь, Афина, раз уж ты так отчаянно хочешь кончить, ты будешь мастурбировать для нас. А мы будем наслаждаться, глядя на тебя.

Боже мой, они такие предсказуемые! Конечно, именно это Дин и собирался мне приказать. И им это так нравится. Кейд мгновенно снимает спортивные штаны, сжимает в руке свой толстый член и начинает поглаживать себя, направляясь ко мне. Дин расстёгивает джинсы, его рука лениво скользит по ним, когда он вытаскивает член. Он не может быть таким возбуждённым, ведь он только что трахал меня. А Джексон…

Я моргаю, глядя на Джексона, который все ещё сидит на диване.

– Давай, чувак, присоединяйся к веселью, – говорит Кейд.

– Я просто посмотрю, – лениво отвечает Джексон. – Я в порядке.

Кейд пожимает плечами:

– Поступай как знаешь.

Я не могу оторвать взгляд от Джексона достаточно быстро, чтобы его взгляд не встретился с моим. Он чертовски твёрдый, я это вижу, но, когда мои пальцы опускаются к клитору, он не двигается, чтобы расстегнуть молнию, и даже не проводит рукой по внешней стороне своих обтягивающих черных джинсов.

Что это значит? Это наказание за то, что он делал в прошлый раз?

Я поворачиваюсь к двум другим, решив не обращать внимания на выходки Джексона или на их отсутствие, на самом деле, и начинаю тереть свой клитор. Но я не чувствую себя застенчивой или смущённой, как в прошлый раз, когда Джексон ударил меня тростью. Вместо этого я поднимаю подбородок, откидываю волосы назад и начинаю мастурбировать так же, как сделала бы это, лёжа в постели.

Я ласкаю свой клитор, медленно проводя по нему пальцами, а затем начинаю тереть его двумя пальцами, тихо вздыхая и постанывая от наслаждения, которое стремительно нарастает, заставляя мои мышцы напрягаться. Кейд смотрит на меня широко раскрытыми глазами, его рука двигается быстрее, а левая обхватывает его яйца, лаская их, пока он яростно дрочит. Дин продолжает медленно поглаживать, но его глаза сужаются, когда мои пальцы ускоряют движение, и я чувствую, как волна возбуждения поднимается по моей груди и шее, окрашивая кожу в розовый цвет.

– Тебе это нравится, Афина? – Спрашивает он с опасной хрипотцой в голосе. – Тебе не противно делать это для нас? Тебе не стыдно? Неужели тебе совсем не стыдно, маленькая шлюшка?

Вот он, этот мой момент. Я просто улыбаюсь ему, откидываясь назад, чтобы он мог ещё лучше рассмотреть мою набухшую, сочащуюся влагой киску. Я быстрее обвожу пальцем клитор, подводя себя к грани оргазма.

– Нет, – шепчу я, мой голос дрожит от желания. – Меня это нисколько не смущает, Дин. На самом деле, это чертовски приятно. Я не могу ждать... чтобы, чёрт возьми... кончить. Мне это нужно... так чертовски сильно... после того, как ты отшлёпал... О боже!

Оргазм обрушивается на меня, как товарный поезд. Потрясённое выражение на лицах Дина и Кейда доводит меня до предела, и всё моё тело напрягается от удовольствия. Но они не те, на кого я хочу смотреть, когда кончаю.

Я поворачиваю голову, лихорадочно тру свой клитор, оттягивая оргазм как можно дольше, и смотрю прямо на Джексона.

Он по-прежнему даже не прикоснулся к себе, хотя я вижу, какой он чертовски твёрдый, выпуклость его члена достаточно убедительно натягивает джинсы. Но он улыбается мне так, словно наслаждается каждой секундой моего выступления.

– Ты, чёртова шлюха! – Рычит Дин, отвлекая моё внимание от Джексона и возвращая его к себе. – Ты сделала это нарочно. Ты хотела устроить нам представление. Что ж, вот то, что ты, блядь, получишь!

В два шага он оказывается передо мной, между моих раздвинутых ног, и хватает меня за плечи, сдёргивая со стола так быстро, что моя больная задница ударяется о его край, и я вскрикиваю.

– Шлюх трахают, – рычит он и разворачивает меня, наклоняя над столом и крепко упираясь рукой мне в спину. Прежде чем я успеваю издать хоть звук, он раздвигает мои лодыжки, разводя мои ноги достаточно широко, чтобы он мог прижать свой член прямо ко входу в мою влажную киску, всё ещё сжимающуюся от желания быть заполненной после моего оргазма.

В этот момент, когда я чувствую, как его обтянутые джинсами бедра прижимаются к моим, а его член вот-вот войдёт в меня на глазах у всех в комнате, я ненавижу его больше, чем когда-либо.

И я, чёрт возьми, тоже хочу его.

Я не ожидала, что меня будут трахать на глазах у Кейда и Джексона этим утром, когда я планировала свою маленькую игру. Но теперь, когда это происходит, я не уверена, что мне это не нравится. Что это не заводит меня ещё больше.

– Трахни её в глотку, Кейд, пока я буду таранить её киску, – огрызается Дин. – И сделай так, чтобы ей было чертовски больно.

– О, черт возьми, да. – Кейд обходит вокруг стола, хватает меня за запястья и притягивает к себе так, что моё тело оказывается растянутым на нем, пальцы ног едва касаются пола, а киска все ещё на идеальном уровне для того, чтобы Дин мог войти в неё, а мой рот – с другой стороны. Сбоку. Кейд хватает меня за волосы и запрокидывает голову назад. – Открой свой грёбаный рот, – говорит он, сжимая свой член другой рукой, и по какой-то причине, которую я не совсем понимаю... я открываю.

Что-то овладело мной. Что-то, что заставляет меня кричать от удовольствия, а не протестовать, когда они вонзаются в меня одновременно, Дин в мою киску, а Кейд в мой рот, пронзая меня с обоих концов. Кейд хватает меня за лицо, полностью погружаясь в меня, его рука обхватывает мой подбородок, когда он хватает меня за волосы, его бёдра сильно дёргаются, когда он погружает свой толстый член мне в горло.

– Возьми, черт возьми, всё, – рычит он, и Дин стонет позади меня, его бедра двигаются быстро и жёстко, когда он насаживается на меня своим членом.

– Боже, она такая чертовски мокрая, – говорит он хриплым от похоти голосом, и, несмотря на всё это, я вспоминаю, что Джексон всё ещё на диване, просто сидит там и смотрит, как меня насаживают на члены его друзей, и мне интересно, о чём он думает. Я не слышу никаких звуков, когда он прикасается к себе.

И тут, словно прочитав мои мысли, я слышу скрип дивана и шаги.

Сначала я подумала, что он подходит, чтобы присоединиться к веселью. Но затем шаги удаляются в другую сторону, и следующий звук, который я слышу, – это хлопанье двери за его спиной.

– Это его потеря, – смеётся Кейд, снова погружаясь в моё горло и удерживая мой рот у основания своего члена, пока я не начинаю давиться, а по моему лицу не текут слёзы. Он высвобождается, берет свой член в одну руку и хлопает им по обеим сторонам моего лица, проводя головкой по моим щекам так, что остатки спермы и слюны размазываются по моей коже. – Боже, ты выглядишь такой чертовски горячей, набитая членами, маленькая Святая. Кто бы, блядь, мог подумать, что ты такая грешница? – Он наклоняется, приподнимает свои яйца и подносит их к моему рту. – Твой рот чертовски приятен. Лижи мои яйца, пока я немного не успокоюсь. Я не хочу выбрасывать свой груз слишком рано.

Слёзы стекают по моему лицу и подбородку, когда я подчиняюсь, провожу языком по упругой морщинистой плоти и чувствую, как Дин замедляет движения, каждый толчок становится неожиданно долгим и глубоким. Я должна ненавидеть это, я должна чувствовать себя униженной, что я и делаю. В то же время я так близка к тому, чтобы кончить снова, всё моё тело горит от вожделения, истекает возбуждением, и часть меня ничего так не хочет, как почувствовать, как Кейд снова проникает мне в глотку, пока Дин трахает меня, чтобы я могла кричать от оргазма вокруг их обоих членов.

И вот тогда я осознаю, на этот раз более полно, что это и есть та сила, которой я обладаю. Мне это нравится. И это будет совсем не так весело, если я захочу этого. Я не буду просить об этом, я буду требовать.

Поэтому я поднимаю глаза на Кейда, всё ещё проводя языком по его тяжёлым яйцам, и улыбаюсь:

– Ещё, – стону я. – Я хочу большего.

Глаза Кейда чуть не вылезают из орбит.

– О? – Рычит он, и внезапно его рука обхватывает моё горло. – Хочешь ещё? Что ж, держи, малышка Сейнт. Забирай, чёрт возьми, всё.

Когда его член снова проникает в моё горло, я кончаю. Я кончаю сильно. Я кричу, звук заглушается его толстой длиной, растягивающей мои губы. Дин просто продолжает двигаться, вбиваясь в меня, пока я сжимаюсь вокруг него, как влитая, мои ноги раздвинуты, а задница выгибается, мои руки сжимают край стола, пока я переживаю оргазм, постанывая и вскрикивая от удовольствия.

– Чёрт возьми, она кончает жёстко, – произносит Дин почти благоговейным голосом, а затем, мгновение спустя, добавляет: – Блядь, братан, я тоже вот-вот кончу. Кончи со мной, чувак, прямо на неё, блядь...

Мне хочется рассмеяться, потому что никогда ещё его голос не звучал так поражённо, как в этот момент. Его высокомерный вид аристократа, который лучше тебя, пропал в тот момент, когда он обдумывал, как излить сперму на девушку, которую он трахается со своим лучшим другом, ставшим соперником. Но затем я чувствую, как он выходит из меня, и Кейд делает то же самое, они оба яростно сжимают свои члены в кулаках. Я чувствую, как первые горячие всплески оргазма Дина покрывают заднюю поверхность моих бёдер и разбрызгиваются по моей киске, в то же мгновение сперма Кейда попадает мне на лицо, на нос и щёки и стекает по губам. Я держу глаза закрытыми, пока он кончает на меня, но я открываю рот, высовываю язык, ожидая его спермы, и слышу его отчаянный, восторженный стон.

– Срань господня, чувак, она хочет моей гребаной спермы, чёрт возьми... – последнее слово он произносит с трудом, когда ещё одна струя попадает на мой язык и губы, и я стону, прижимаясь бёдрами к столу, чувствуя, как дрожь третьего, небольшого оргазма пробегает по моему телу от этого ощущения. от их спермы на мне, от её вкуса на моих губах, но более того, от силы, которой, я знаю, я обладаю прямо сейчас.

Когда я борюсь с тем фактом, что хочу их, они обретают надо мной власть. Они могут сломить меня, использовать, принудить. Они могут унизить меня всеми возможными способами. Но если я тоже этого захочу, то их власть надо мной исчезнет. И в глубине души я была возбуждена этим с того самого первого дня, когда Дин поставил меня на колени в ванной и кончил мне на язык.

Просто до сих пор я не могла себе в этом признаться.

Когда я открываю глаза, передо мной стоит Кейд, держа в руке свой наполовину твёрдый член и глядя на меня сверху вниз.

– Блядь, – выдыхает он. – Ты действительно не святая. Посмотри на себя, вся в сперме, как какая-нибудь шлюха.

Я просто улыбаюсь ему, слизывая его с губ.

– Ммм. – усмехаюсь я. – Мы будем делать это каждый день перед занятиями? Потому что мне всё равно нужно время, чтобы по-настоящему позавтракать. Я знаю, что в этом есть белок, но...

Я вскрикиваю, когда Дин внезапно хватает меня за волосы и оттаскивает от стола. Он держит меня перед собой, словно показывая Кейду.

– Я не знаю, в какую игру ты играешь, малышка, – шипит он мне на ухо. – А это? – Он обхватывает мою киску между ног, размазывая свою сперму по моим губам, просовывая пальцы между ними так, что немного её проникает внутрь меня. Он сует пальцы туда-сюда, и Кейд начинает поворачиваться к двери, но Дин выкрикивает его имя.

– Кейд! Не двигайся, чёрт возьми.

Кейд поворачивается к нему, и я узнаю гнев, вспыхивающий на его лице. Но на этот раз он направлен не на меня.

– Ты не имеешь права так со мной разговаривать, Блэкмур, – рычит он. А за моей спиной я слышу смех Дина, хотя его пальцы всё ещё проникают в мою киску и выходят из неё, теперь его большой палец прижимается к моему клитору.

– О, да, могу, – говорит он. – Потому что эта маленькая шлюшка, она моя. Эта киска? Моя. И в результате весь этот гребаный город? – Он с силой вонзает в меня пальцы, и я вскрикиваю, чувствуя, как моё тело начинает содрогаться в очередном оргазме. – Мой.

– Нет, – Кейд произносит это слово так громко, что оно эхом разносится по комнате, даже когда я сильно сжимаю руку Дина, стоны срываются с моих губ, когда я вздрагиваю в его объятиях. – Нет, – повторяет он. – Это, чёрт возьми, ещё не конец, Блэкмур. Она выбрала не тебя. И я не сдамся. Я не уступлю. Я говорю, что игра ещё не закончена. – Он ухмыляется. – Так что это чёрт возьми, не так.

И с этими словами он вылетает из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Дин отшвыривает меня, как мешок с картошкой, вытирает руку о джинсы, словно я вызываю у него отвращение, и, оставив меня там, выходит из комнаты, даже не оглянувшись. Теперь я ему ни к чему. Но это не имеет значения. Я не могу избавиться от улыбки на своём лице. Потому что всё идёт именно так, как надо.

Так, как я и надеялась.

7

КЕЙД

Я, чёрт возьми, не знаю, что чувствовать. Меня трясёт от ярости, когда я выхожу из дома, но я не иду на занятия. Я слишком зол. Поэтому вместо этого я пропускаю занятия, по крайней мере, на утро, и направляюсь в спортзал.

Я думал, что, если я Афине испачкал всё лицо своей спермой, это позволило выпустить пар, и в обычной ситуации так бы и было. Но блядь Дину пришлось всё испортить. Он не смог вынести её неповиновения. И меня это тоже разозлило. Но он вывел это на другой уровень.

Наблюдать, как он держит её там, доводит до очередного оргазма на своей ладони, в то время как с её лица всё ещё стекает моя сперма, как он говорит мне, что она принадлежит ему, что этот город принадлежит ему, – это было уже слишком. Я потерял контроль. И я сделал то, чего ещё сегодня утром обещал не делать.

Отказался уступать в игре.

Я уверен, что мой отец будет доволен, если узнает о том, что происходит. Если бы он знал, что я проиграл, его ярость была бы безмерной. Но я не рад. Я устал от этого дерьма. Я устал от этого с тех пор, как умер Даниэль.

Я даже больше этого не хочу.

Я, конечно, хочу власти. Денег. Киски. Беспредельного страха и пресмыкательства окружающих. Но чего я не хочу, так это гребаных ожиданий. Настойчивых требований, чтобы я поступал определенным образом. Чтобы я вёл себя определенным образом, а не был тем, кто я есть на самом деле, и пряча это за фасадом, который мой отец заставил меня создать физически, умственно и эмоционально.

Один только запах спортзала, застарелого пота, резиновых ковриков, металла и чистящего спрея напоминает мне об этом, обо всех тех жарких, потных часах, проведённых за тем, чтобы превратить себя в кого-то, кем я даже не хотел быть. А может, и стал бы, если бы был предоставлен самому себе. Кто, чёрт возьми, знает? Но у меня не было такого выбора.

Самое хреновое, что теперь это стало образом жизни. Теперь я чувствую, что это необходимая часть моего дня, как есть, срать или дрочить, если я не трахаюсь. Теперь это помогает мне избавиться от энергии разочарования, возникающей из-за того, что я живу в доме с двумя другими парнями, которые раньше были моими лучшими друзьями, а теперь стали моими соперниками, сражающимися со мной за город и девушку, которую мы все хотим трахнуть, девушку, которая сначала сопротивлялась мне, а теперь, похоже намерена бросить мне вызов.

Афина Сейнт. Она преследует меня так долго, что её присутствие в моей голове, под моей кожей больше не ощущается как зуд, который я не могу почесать. Теперь она больше похожа на часть меня, на навязчивую идею, на то, с чем я живу и от чего не могу освободиться. И что бы я больше ни делал, это чувство не удовлетворяет.

Ничего не изменится, кроме того, что я наконец-то смогу трахнуть её. Наконец-то я научу её, где ей самое место, извиваясь на конце моего члена, пока она кричит от удовольствия. Меня бесит, что сегодня она кончала на член Дина, а не на мой. Неважно, что мой член был у неё во рту, что я слышал её стоны. Я должен был быть тем, кто стоял позади неё, кто владел ею, трахал её. Я. А не он.

А Джексон? Он выводит меня из себя ещё больше, потому что, кажется, думает, что теперь он выше всего этого. Для него игра окончена, так что ему даже не обязательно в ней участвовать. То, как он ушёл, пока мы её трахали, как будто ему было на всё наплевать, как будто у него не стоял как камень от всего этого, как будто он отчаянно не хочет войти в неё, как все остальные, до трясучки раздражает.

Если он хочет играть в эту игру, пусть, думаю поднимая штангу над своей головой. В любом случае, он бы никогда не выиграл. Но он почти добился своего. Если бы он не отказал ей…

Я со стоном опускаю вес, и меня пронзает другая боль, когда я вспоминаю те дни, когда мы могли заниматься этим вместе, тренируясь в спортзале средней школы. Эта грёбаная игра, этот поход за властью, который затеяли наши отцы, и их отцы, и их отцы до них, отнял у меня больше, чем просто наследство. Это отняло у меня друзей. После всего этого мои отношения с Джексоном и Дином уже никогда не будут прежними. И я знаю, почему так происходит, почему несмотря на то, что мы всю жизнь росли вместе, между нами возникло это разделение.

Наши отцы относятся к тому типу мужчин, которые верят, что любовь к чему-либо делает тебя слабым. Не имеет значения, женщина это, или друг, или брат, или собака. Дисциплина делает тебя сильным. Гнев. Ненависть. Определение. Любовь – удел слабых, недалёких. Любовь заставляет тебя разрываться на части. Она вынуждает тебя принимать решения, которые не имеют хорошего исхода.

Это разрушает твою гребаную жизнь.

Просто посмотрите на Каина и Авеля.

Я не прекращаю тренироваться до тех пор, пока моя футболка не пропитывается потом, всё тело болит, а мышцы буквально кричат, требуя, чтобы я остановился. Это боль, которую я понимаю, боль, которую я знаю. Боль, которая имеет для меня смысл.

В регби всё так. Удары, схватки, погоня, всё это успокаивает, как будто это единственное время, когда моя голова по-настоящему затыкается. Там, на поле, я не думаю ни о своём отце, ни о том, чего от меня ждут, ни о моих друзьях, ни о городе, ни об Афине. Все, о чем я думаю, это о том, чтобы бить, а не о том, чтобы меня били, о кожаном мяче в моих руках, о медном привкусе во рту, когда я принимаю удар. О боли в ногах, запахе травы и пота и о предвкушении победы. На какое-то время все остальное исчезает.

Для меня секс был таким же. Пока не появилась Афина.

Пока это не превратилось в навязчивую идею заполучить её. На самом деле я не получал удовольствия от того, как трахал женскую киску, даже не знаю, как давно… С того дня, как увидел её на лестнице.

Иногда я думаю, что если бы я мог заполучить её, то мне было бы наплевать на этот грёбаный город. Дин мог бы заполучить его. Я был бы даже его левой рукой, его мускулом, если бы каждую ночь возвращался к этим надутым губкам, тёмно-синим глазам и полной груди, к её лицу, умоляющему меня, бросающему мне вызов, когда я вгоняюсь в неё снова и снова.

Блядь, у меня снова встал.

Я не утруждаю себя попытками позаботиться об этом, когда принимаю душ. Это не имеет значения. В последнее время дрочка для меня ничего не значит. Есть только одна вещь, которая может помочь, и прямо сейчас она под запретом.

Но если я добьюсь своего, это ненадолго.