Текст книги "Дикий принц (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Дин усмехается, пожимая плечами.

– Ты можешь смотреть на это и так, если хочешь быть негативной, Афина. Я вижу, что ты часто предпочитаешь смотреть на вещи в самом худшем свете, когда дело касается нас.

– А как ещё я должна смотреть на это? – Мой голос срывается, но я не могу остановиться. Я чувствую, как меня охватывает холодная паника, это чувство, что я в ловушке, из которой никогда не смогу выбраться.

– Ты могла бы смотреть на это как на то, что у тебя есть дом на всю оставшуюся жизнь, свободный от арендной платы, единственное требование – ты должна отрабатывать свою комнату и питание так, как тебе заблагорассудится, на спине и коленях или трудом. Ты будешь жить в комфорте и относительной роскоши, в гораздо лучшем положении, чем многие люди, с более красивыми вещами и большей безопасностью, чем у многих людей в мире, у которых есть свобода. Они работают, из кожи вон лезут, чтобы заработать на минимальную зарплату и неухоженные квартиры в опасных городах, тебе не придётся беспокоиться ни о чем из этого. Ты будешь жить в поместье, ты с матерью будете обеспечены до тех пор, пока будете выполнять свои обязанности. Всё, что вам нужно, будет вам предоставлено.

– А я могу ходить на свидания? Выйти замуж? Завести детей? – Я свирепо смотрю на него. – Встречаться? Заводить друзей? Вести свою жизнь?

– Ты моя, – решительно заявляет Дин. – Хочешь ты трахаться со мной или нет, Афина, единственный член, который ты когда-либо попробуешь, будет моим, если я не разрешу иначе. У тебя не будет детей, ни от меня, ни от кого другого. Теперь ты часть семьи Блэкмур. Тебе не нужны своя собственные.

Меня охватывает ужас, когда я смотрю на него.

– Значит, я рабыня.

– Питомец.

– Это, блядь, одно и то же! – Восклицаю я, отклоняясь назад в ванне так, что вода выплёскивается через край. – Люди не могут быть питомцами, Дин! Их нельзя держать в таком рабстве! То, что вы делаете, чертовски незаконно.

Он пожимает плечами.

– Может быть, в некоторых местах и так. Но в Блэкмуре всё по-другому.

– У тебя нет никакой реальной власти надо мной, – шиплю я. – Я не могу принадлежать тебе, по-настоящему. Если я захочу уйти, я уйду. Ты не можешь отнять у меня всё.

– Ты ошибаешься. – Дин встаёт. – Влияние семей распространяется не только на Блэкмур. Дом, работа, все атрибуты нормальной жизни, я мог бы лишить тебя всего этого. Я мог бы проследить за тобой, сделать так, чтобы ты никогда не сбежала, Афина, если бы ты зашла достаточно далеко. Но, вероятно, ты бы так далеко не зашла. Как только я отправлю за тобой своих собак, ты будешь мертва или вернёшься ко мне прежде, чем сможешь хотя бы мельком увидеть ту нормальную жизнь, которой, как тебе кажется, ты так сильно хочешь.

Я знаю, что он говорит не о настоящих собаках. Он имеет в виду охранников семей, «Сынов дьявола», ту самую банду, которая всё равно хочет моей смерти. Я не сомневаюсь, что, если бы они пришли за мной, это было бы не весело и не красиво. И что, чёрт возьми, он имел в виду, говоря о слежке за мной? Одна только мысль о том, что Дин каким-то образом может меня вычислить или отследить таким образом, что он может видеть каждое моё движение, вызывает у меня тошноту.

– Забудь, что я говорил минуту назад, – резко говорит Дин, вставая. Все следы заботы и нежности исчезли, сменившись суровой линией его лица и теми властными манерами, к которым я так привыкла. – Когда примешь ванну, приходи ко мне в комнату.

– Я...

– Не спорь, Афина. – Он наклоняется и почти нежно берёт меня за подбородок. – Или ты хочешь, чтобы тебя наказали? Как ты думаешь, твоё прелестное маленькое тело выдержит большее после того, что ты пережила сегодня вечером? Что, если я решу, что сегодня именно та ночь, когда я захочу взять твою задницу? Или позволю Кейду взять её после того, как я наполню её своей спермой? Возможно, я снова выпорю тебя, и тогда мы оба сможем заняться этим, один за другим.

Я вздрагиваю, думая о новой боли, о ремне поверх ушибленной раны, которая уже распространяется по всему телу, о горячем ожоге на щеке, который лишь частично смягчается мазью. Мысль о Дине в моей заднице сама по себе ужасает, но, если Кейд последует за ним, я представляю толстый-пребольшой член Кейда, более толстый, чем у кого-либо здесь. Одной мысли о том, как он безжалостно вонзается в мою задницу, достаточно, чтобы я почувствовала слабость.

Я с трудом сглатываю и киваю.

– Хорошо.

– Хорошая девочка. – Дин гладит меня по волосам. – Если ты будешь моей хорошей питомицей, Афина, с тобой больше никогда не случится ничего плохого.

Но это неправда. Я знаю, что он не может гарантировать этого больше, чем слова Кейда о том, что он никому не позволит причинить мне боль, можно положиться. Мне тоже интересно, что бы сказал Дин, если бы узнал о письме, если бы узнал, что за мной могут охотиться его собственные силовики.

Но, в конце концов, это не имеет значения. Я чувствую, как ловушка захлопывается вокруг меня, и задаюсь вопросом, стоит ли вообще с этим бороться. Может, мне просто сдаться и позволить Дину стать победителем? Смириться с полу-комфортной жизнью в качестве его экономки, зная, что я буду в безопасности, что моя мама будет в безопасности, даже если это не та жизнь, которую я хочу или которую она хотела бы для меня.

Ты просто сдашься? Просто так? Ты собираешься позволить ему победить всеми возможными способами?

Мне ненавистна сама мысль об этом. Каждая частичка меня восстаёт против этого. Но я больше не знаю, что, чёрт возьми, делать. Я лежу в ванне так долго, как только могу, пока вода не становится холодной, а кончики пальцев не морщатся, и я понимаю, что у меня нет другого выбора, кроме как вылезти, вытереться и направиться в комнату Дина.

Не буду наряжаться для него. Всё, что я надену, всё равно окажется на полу, и я не собираюсь заставлять его думать, что мне небезразлично его мнение. Я просто заворачиваюсь в полотенце, позволяя своим влажным волосам рассыпаться по спине, и морщусь, когда иду босиком по коридору к его комнате. Я почти ожидаю наткнуться на Кейда или Джексона, но этого не происходит, они либо уже устроились на ночь, либо заняты чем-то другим. Может быть, кем-то ещё, кто знает. Я должна быть верна мальчикам, но кто знает, верны ли они мне. Старые двойные стандарты живы и здоровы.

Дин ждёт меня на кровати, одетый только в черные шёлковые боксеры, и я вижу, что он уже наполовину возбуждён, ширинка расстёгнута, открывая гладкую, твёрдую линию его члена. Вопреки собственному желанию, я чувствую тепло между своих ног. Я хочу сказать Дину, нет, отказать ему, не получать никакого удовольствия от того, чтобы лечь с ним в постель, но я слишком хорошо знаю, как мне может быть хорошо, даже когда это сопряжено с болью. Моё тело, кажется, трепещет от этого каждый раз, даже когда я не уверена или даже откровенно зла на него. Он знает, как надавить на мои кнопки, и почему-то это ещё больше расстраивает меня.

Он улыбается мне, лениво запускает руку в трусы и вытаскивает член, обхватывая его своими длинными пальцами.

– Иди сюда и плюнь на него, Афина. Мне нужно немного смазки.

Я пристально смотрю на него.

– Что?

– Хочешь пососать его? Его взгляд встречается с моим, его тон вызывающий. – Я подумал, что стоит дать твоему рту передышку, учитывая, в каком состоянии твоё лицо. Но я всегда могу передумать.

– Нет, – быстро говорю я, качая головой. – Я... спасибо тебе, Дин.

На его лице появляется довольная улыбка.

– Хорошая девочка. Брось это полотенце и ложись на кровать.

Я не пытаюсь спорить. Я сбрасываю полотенце и вижу, как он окидывает меня взглядом, отмечая мои полные груди с треугольной чашечкой, плоский живот, изгиб бёдер, небольшую щель между ними, мою бритую киску. Я наблюдаю, как его член напрягается в его руке, как вздуваются вены, пульсируя от его вожделения, и меня снова охватывает дрожь, моё собственное возбуждение отвечает на его возбуждение, пока я не чувствую, как оно начинает скапливаться на внутренней стороне бёдер, а кожа становится липкой от него.

– Давай, – нетерпеливо говорит Дин. – Я хочу кончить, Афина. Мне завтра рано вставать, и я чертовски возбуждён. Так что иди сюда, чтобы я мог кончить и немного поспать.

Я киваю и так быстро, как только могу, направляюсь к кровати. Мои мышцы ноют, всё тело совершенно обессилено. Тем не менее, я всё равно забираюсь на кровать, усаживаюсь верхом на колени Дина и смотрю на набухшую, покрасневшую головку его члена.

– Плюнь на него, – снова приказывает Дин. – Давай, моя девочка.

– Да, сэр, – шепчу я. Меня снова охватывает дрожь, сопровождаемая приливом горячего смущения, когда я набираю влагу в рот и позволяю ей длинной струйкой стекать к головке его члена, наблюдая, как моя слюна стекает по стволу, и он начинает поглаживать себя. Влажный звук его ладони только усиливает моё возбуждение. Можно подумать, что это придаёт мне сил, плюнув на человека, который заставляет меня делать всё это, с сожалением думаю я про себя. Но это не так. Это смущает и почему-то возбуждает одновременно, когда Дин приказывает мне сделать это снова.

– Теперь откинься назад, – приказывает он. – Раздвинь ножки пошире, чтобы я мог посмотреть на твою прелестную киску.

Я подчиняюсь, раскрасневшаяся и разгорячённая, и заставляю себя опереться на локти, широко разводя бедра, чтобы ему было хорошо видно, что у меня между ног.

– Пальцами, – рычит он, его рука двигается быстрее. – Раздвинься, Афина. Потрогай себя другой рукой, если хочешь. Мне всё равно.

Я не собираюсь этого делать, говорю я себе, опуская левую руку и раздвигая половые губки, чтобы он мог меня хорошо видеть. Мне всё равно, как бы сильно я этого ни хотела. Я не доставлю ему удовольствия наблюдать, как я кончаю от этого.

– Ты такая влажная, – бормочет Дин, его голос теперь хриплый и глубокий, когда он проводит ладонью по головке члена, размазывая свою сперму по стволу, чтобы она смешалась с моей слюной. – Посмотри на свой твёрдый, красный маленький клитор. Я почти вижу, как он пульсирует. – Он ухмыляется. – Ты можешь сколько угодно притворяться, что тебе это не нужно, милая, но это не так. Ты чертовски сильно хочешь этот член. – Он сильно сжимает себя, поглаживая быстрее, в то время как другая его рука скользит между ног, обхватывая яйца и перекатывая их в ладони. – Чёрт, посмотри на эту мокрую маленькую киску. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Ты хочешь, чтобы этот твёрдый член полностью вошёл в твою влажную киску?

Теперь он тяжело дышит, и я качаю головой, хотя чувствую прилив возбуждения между бёдер. Дин отпускает свои яйца, опускает руку мне между ног, и я чувствую, как он проводит пальцами по моим складочкам, собирая влагу. Я задыхаюсь от удовольствия. Я ничего не могу с собой поделать, и когда он вводит в меня два пальца, сильно и глубоко вонзая их в мою сердцевину, я не могу удержаться от стона. Он протягивает руку, размазывая моё возбуждение по стволу своего члена, продолжая поглаживать, используя мою влагу в качестве смазки.

– Сегодня ты этого не получишь, – хрипит он, и моё тело сжимается, я уже начинаю скучать по вторжению его пальцев, несмотря ни на что. – Вместо этого я собираюсь кончить на всё это. Это моё, малышка, и я могу делать с этим, всё, что захочу. И я хочу отметить это своей спермой сегодня вечером.

О Боже. После этого я вся мокрая, с меня капает, и я чувствую, как слёзы стыда наполняют мои глаза, когда я теряю всякий самоконтроль, моя правая рука тянется к клитору, когда он начинает поглаживать меня быстрее, на его лице довольная улыбка.

– Да, Афина, – рычит он. – Ты не можешь остановиться, не так ли? Ты говоришь, что не хочешь меня, но ты такая похотливая малышка. Ты даже не можешь смотреть, как я дрочу, не поиграв со своим маленьким твёрдым клитором. Продолжай трогать его, Афина, продолжай, я собираюсь кончить прямо на него…

Он стонет, приподнимаясь на подушках, тянется ко мне, хватает за бёдра и притягивает ближе, так что головка его члена почти касается моего клитора, горячая плоть трётся о мои пальцы, а я продолжаю неистово ласкать себя. Я засовываю в себя два пальца левой руки, чувствуя, как мои горячие стенки сжимаются вокруг пальцев, когда я сую их внутрь и наружу. Дин отводит мою правую руку, заменяя мои пальцы набухшей, бархатистой головкой своего члена, и прижимает её к моему клитору, размазывая по мне вытекающую сперму, пока он дрочит сильно и быстро, его лицо покраснело.

– Я собираюсь кончить на тебя, – выдыхает он. – Скажи мне, что ты этого хочешь, Афина, скажи, чтобы я кончил на твой маленький клитор...

Я зашла слишком далеко, чтобы сопротивляться. Я чувствую, как внутри меня нарастает оргазм, мои мышцы подёргиваются, вся моя боль забывается в наслаждении от того, что мои пальцы находятся внутри меня, головка члена Дина трётся о мой клитор, и мысль о том, как его сперма, горячая и густая, извергается на мою кожу, приводит меня на самый край.

– Да! – Я всхлипываю, мои бёдра раздвигаются, пальцы сжимают точку G. – Пожалуйста, кончи на меня, Дин, разбрызгай свою сперму по всему моему клитору, по всей моей киске, пожалуйста, мне нужно кончить, черт возьми…

– О, черт, Афина, – он рычит моё имя, его рука сжимает его твёрдый член, вены проступают и пульсируют, когда я вижу, как вспыхивает его головка, а затем он прижимает её к моему клитору, маленький твёрдый бугорок трётся о пылающую дырочку, когда его сперма выплёскивается на меня. моя влажная розовая плоть, горячая и обжигающая. Я почти кричу от удовольствия, моя спина сильно выгибается, и моё тело падает обратно на кровать, когда мои бедра выгибаются вверх, и я с силой прижимаюсь к его члену, когда он трахает мой клитор. Я трусь о его член, чувствуя, как он крепко прижимает его ко мне, струя за струёй его сперма заливает меня, и, прежде чем он закончил, он толкает его внутрь меня, постанывая, когда он входит так глубоко, как только может, чтобы последний поток его спермы покрыл мои внутренности ею, двигая бёдрами, он хватает меня за бёдра и прижимает вплотную к себе, его рука обхватывает меня за талию, так что я оказываюсь у него на коленях.

– Вот где твоё место, – бормочет он, касаясь рукой моей невредимой щеки, в то время как его член всё ещё пульсирует внутри меня. – Голая, на моих коленях, покрытая моей спермой, наполненная моим членом. Вот где всегда должна быть моя маленькая любимая питомица.

Я не знаю, правда ли это. Но когда я сижу здесь, в его объятиях, когда он всё ещё внутри меня, переполненная удовольствием, с этим трудно спорить.

Мне не нравится мысль о жизни, которую он для меня запланировал. Но удовольствие, которое доставляют мне эти мужчины, вызывает у меня зависимость, и я не уверена, что смогу от этого отказаться.

19

ДИН

Кажется, что выбросить Афину из головы просто невозможно. Попытки сломить её были восхитительно приятными, начиная с наказаний перед тем, как она подарила мне свою девственность, и заканчивая всем, что произошло с тех пор, в переносном и буквальном смысле. Она ещё не сломлена, не совсем, у неё в голове всё ещё живёт нелепая идея, что она может помешать мне выиграть, но от этого становится только веселее. Особенно в такие моменты, как прошлой ночью, когда она потеряла контроль и умоляла меня доставить ей удовольствие, которое я мог бы ей доставить. Она хочет притвориться, что она выше этого, что она не хочет этого так, как мы, что она ненавидит наказания, секс и игры.

Но я знаю, как сильно она этого хочет. Она не может скрывать реакции своего тела и не может всё время притворяться. Видеть, как она теряет контроль, как разрушается её представление о том, кто она есть, и как она понимает, что в глубине души она на самом деле просто наш питомец, наша маленькая шлюшка, – это гораздо восхитительнее, чем я мог себе представить.

Однако сегодня у меня есть о чем подумать. Я хмурюсь, выходя с третьего урока за день, раздражённый напоминанием о том, что сегодня вечером мне нужно пойти на праздничный вечер с Уинтер Ромеро, хотя я бы предпочёл заняться чем-нибудь другим. В частности, я предпочёл бы остаться дома и найти какой-нибудь новый способ скрутить Афину в узел, возможно, в буквальном смысле этого слова…

А затем, когда я заворачиваю за угол холла… помянуть дьявола… Я вижу рыжие волосы Уинтер и сначала думаю, что это, возможно, какая-то другая рыжеволосая шлюха, потому что Уинтер, или кто бы это ни был, стоит слишком близко к Кейду, который стоит, прислонившись к каменной стене, и похотливо улыбается стройной, хорошо одетой девушке, почти прижатой к нему. Её рука лежит у него на груди, её стройные бледные бёдра видны под короткой розовой юбкой, которая на ней надета, её белый свитер с короткими рукавами – элегантный и сексуальный одновременно, потому что он облегает её узкую талию и маленькую грудь.

А потом я мельком вижу её профиль и понимаю, что это Уинтер.

Горячий гнев захлёстывает меня, но не потому, что я на самом деле забочусь о ней, а потому, что она, предположительно, так сильно хочет меня, что заманила меня на этот дурацкий благотворительный ужин сегодня вечером, потому что её отец и мой отец так решительно настроены на то, чтобы она стала моей женой после окончания школы, и всё же она здесь, чуть ли не трётся об Кейда, так, словно она не моя обещанная невеста.

– Что чёрт возьми, ты делаешь? – Рявкаю я, направляясь к ним обоим, и Уинтер отскакивает назад, как лопнувшая резинка, покачиваясь на своих босоножках с ремешками на красной подошве. Она – само воплощение богатства, именно таких девушек здесь пруд пруди, с бриллиантовыми серьгами в ушах и маленьким бриллиантовым пасьянсом на цепочке на шее, в дорогой элегантной одежде. Единственное, что не даёт ей раствориться в море ярких блондинок, – это её огненно-рыжие волосы, и я удивлён, что отец не заставил её их перекрасить. Это необычно, а ни одна из этих девушек меньше всего не хотела бы быть необычной или неповторимой.

Честно говоря, это самое привлекательное и в то же время, приводящее в бешенство в Афине. Она настаивает на том, чтобы быть самой собой, одеваться так, как ей хочется, поднимать тяжести в спортзале, быть темноволосой и сильно накрашенной, и вообще на всём, что идёт вразрез с тем, что женщины, которые общаются с нашим классом, должны делать, носить и как выглядеть.

– Я просто разговаривала с Кейдом, – невинно говорит Уинтер, и Кейд ухмыляется. Что бы она там ни говорила, от этого у Кейда сильно оттопырились спортивные штаны, и это меня чертовски раздражает. Он уже охотится за Афиной. Неужели ему обязательно нужно охотиться за обеими женщинами, которые должны принадлежать мне?

– Конечно. И именно поэтому у него такой гребаный стояк. – Я свирепо смотрю на них обоих. – Кейд, вали отсюда нахуй. Я хочу поговорить с Уинтер.

– Я пока не обязан тебе подчиняться, – рычит Кейд, выпрямляясь, и бросает косой взгляд на Уинтер. – Кроме того, я уже был внутри неё однажды, и это было не так уж чертовски здорово.

Я прищуриваюсь, глядя на неё, когда он уходит. Теперь она порозовела, и я ухмыляюсь, наслаждаясь её замешательством.

– Это правда? Он был внутри тебя? Потому что я не думаю, что хотел бы, и я уверен, что мой отец согласился бы, жениться на испорченном товаре.

– Нет! – Уинтер краснеет. – Он лжёт. Он просто мудак.

– Мудак, о которого ты практически тёрлась, как кошка во время течки. – Я хватаю её за локоть, разворачиваю и прижимаю к стене. – Может, тебе стоит попросить его пригласить тебя сегодня на ужин?

– Нет. – Уинтер приподнимает свой изящный заострённый подбородок, её зелёные глаза пристально смотрят на меня. – Наши отцы подыскали мне именно тебя. На самом деле, вчера вечером у нас с отцом состоялся интересный разговор…

– Мне, блядь, всё равно, – решительно заявляю я ей. – О чем бы вы двое ни говорили, если мне понадобится знать, я уверен, что получу ответ.

Уинтер поджимает губы.

– Ты будешь таким же придурком, когда мы поженимся?

Я не могу удержаться от смеха.

– Уинтер, я буду таким, каким, черт возьми, захочу быть. И если ты хочешь в конечном итоге стать моей женой, то перестань, блядь, бросаться на Кейда. Я знаю, что ты не девственница. Я уверен, что эту маленькую развратную дырочку со времён старшей школы растягивала половина футбольной команды. Если ты хочешь, чтобы эта помолвка состоялась, то будешь держать ноги сомкнутыми до тех пор, пока я не решу их раздвинуть, но не раньше. – Я беру её за прелестный маленький подбородок, приподнимаю её голову и сжимаю так, что она вынуждена смотреть на меня. – Я ясно выразился?

Уинтер отстраняется.

– Это нечестно, – надувает она губы. – Ты можешь трахать ту маленькую шлюшку-готку, которую выбрали в качестве питомца, а я просто должна ждать. У девушки есть потребности, знаешь ли.

– Меня не волнуют твои потребности. Купи гребаный вибратор.

– Я хотела, чтобы меня выбрали в качестве питомца. – Она смотрит на меня своими большими зелёными глазами. – Ты бы сразу победил, Дин. Я бы пошла прямо к тебе и попросила трахнуть меня. А не продолжала бы валять дурака, как это делает Афина, рискуя игрой.

– Ты должна была быть девственницей, чтобы стать жертвой, – сухо говорю я. – И, кроме того, Уинтер, быть питомцем – это больше, чем просто трахать меня. Афину били палками, пороли кнутом, раздевали догола, заставляли сосать наши члены и наклоняться, чтобы мы трахали её с обоих концов сразу, унижали и брили, а также заставляли мастурбировать для нашего удовольствия. – Блядь. Я чувствую, как возбуждаюсь, просто произнося это вслух, мой член напрягается в передней части штанов. Мне нужен рот Афины или её киска, но ни того, ни другого сейчас нет рядом. – Ты бы хотела этого, Уинтер? Чтобы тебя унижали перед Кейдом, Джексоном и мной? Чтобы тебя выставляли напоказ, наказывали, причиняли боль, трахали несколько мужчин одновременно? Заставляли сосать члены и получать сперму на лицо?

Мысль о том, что Уинтер подвергнется подобному унижению, что её надменное, чопорное лицо будет покрыто спермой нескольких мужчин, заводит меня больше, чем я думал. Но она энергично качает головой, её лицо вспыхивает.

– Нет! – Восклицает она, но я чувствую, как она прижимается к стене, и понимаю, что мои непристойные высказывания её завели. – Я этого не хочу. Я просто хочу тебя, Дин, – шепчет она, пытаясь быть соблазнительной, но мои мысли уже заняты другой.

– Я думаю, ты лжёшь. – Я провожу пальцем по её подбородку. – Может быть после того, как мы поженимся, я подожду, пока у нас будет какой-нибудь важный ужин в поместье Блэкмур, и тогда я заставлю тебя раздеться для моих коллег. Заставлю тебя отсосать у них под столом, принять всю их сперму сразу. Ты будешь моей женой, ты не сможешь сказать «нет». Тебе бы этого хотелось? Или ты бы предпочла, чтобы я дорожил тобой, хранил тебя всю для себя и использовал Афину для удовлетворения своих развратных желаний?

Уинтер отшатывается, уставившись на меня.

– Ты же не имеешь в виду... – она выглядит испуганной. – Ты собираешься продолжать трахать её? После того, как мы поженимся?

Теперь мы делаем успехи, и я холодно улыбаюсь ей сверху вниз.

– Вот к чему я стремлюсь, Уинтер. Даже когда мы поженимся, я буду продолжать делать всё, что захочу, чёрт возьми. – Я не упоминаю о нашем с Афиной вчерашнем разговоре о том, что она может сделать, если не захочет быть в моей постели, сейчас это было бы бесполезно. И, кроме того, если Афина мне откажет, я всегда могу найти другого питомца, если захочу. – Я буду трахаться с кем захочу и делать, что захочу, а ты будешь молчать об этом как моя жена, довольная тем, что вышла за меня замуж, несмотря ни на что. – Я улыбаюсь ей сверху вниз. – Или это не было частью соглашения, которое, как ты думала, дорогой папочка заключал для тебя?

Уинтер побледнела, отчего её рыжие волосы вокруг лица кажутся ещё более яркими, и я отступаю назад. Она слегка прислоняется к стене, с трудом сглатывая, но быстро приходит в себя.

– Ты увидишь, – резко говорит она, вздёргивая подбородок. – Ты увидишь истинное лицо этой маленькой сучки, и тогда она тебе больше не понадобится. Ты захочешь девушку, которая была создана для тебя.

– Ты имеешь в виду девушку, похожую на тебя.

– Именно так. – Уинтер немного взяла себя в руки и выпрямилась. – Увидимся вечером в семь, когда ты заедешь за мной, Дин. Не опаздывай.

Я смотрю, как она уходит, и киплю от злости. Я уже подумываю напомнить ей сегодня вечером, кто здесь главный, рассказать, что бывает с девушками, которые так со мной разговаривают, но у меня не хватает на это желания. Всё, о чем я могу думать, это Афина и мой неистовый стояк от описания всего того, что мы с ней делали.

Я хочу её, и немедленно.

И, о чудо, когда я оборачиваюсь, вижу её. Она стоит в нескольких шагах от меня со своей маленькой подружкой, похожей на мышку, прищурив глаза. Повязки на щеке и шее немного портят её привлекательную внешность, но она всё равно самая красивая, я бы даже сказал дьявольски красива, и к тому же выглядит раздражённой.

По какой-то причине меня бесит тот факт, что она только что видела нас с Уинтер так близко, что могла подумать, будто между нами что-то есть.

– Афина! – Я спешу за ней, когда она что-то говорит Мии, и они начинают уходить, хватая её за локоть, когда я догоняю её и разворачиваю лицом к себе.

– Что? – В её голосе слышится раздражение, и мой член пульсирует, когда я представляю себе все способы, которыми я мог бы наказать даже за эту маленькую дерзость.

– То, что ты только что видела, было совсем не тем, что ты подумала. Уинтер и я...

– Мне всё равно, кто вы с Уинтер. – Афина скрещивает руки на груди.

–Ты не понимаешь, что происходит.

– Я была в загородном клубе. Конечно, понимаю. – Афина пожимает плечами. – Но мне всё равно, блядь, всё равно, Дин. – Тут она ухмыляется мне. – Я всё ещё пытаюсь трахнуть Кейда, помнишь? Я говорю, что игра ещё не закончена, и он тоже. Так какое мне дело до того, что у тебя с Уинтер что-то происходит?

– Наши отцы пытаются заставить нас пожениться после окончания школы. – Я провожу рукой по волосам, продолжая, как будто она ничего не говорила. – Я не уверен, что она та жена, которую я хочу, но они очень настаивают...

– Дин. – Афина закатывает глаза, и я чувствую, как меня захлёстывает волна гнева. – Мне, блядь, всё равно. Прошлой ночью ты ясно дал понять, что у нас не будет таких отношений, и, честно говоря, я не хочу этого с тобой. К чёрту Уинтер, женись на ней, делай что угодно. Мне насрать.

Она снова начинает отворачиваться, и мой член сердито пульсирует в штанах, напоминая мне о том, как я чертовски возбуждён, как сильно меня возбудил этот разговор и как сильно меня сейчас заводит наглость Афины. Я крепче сжимаю её локоть и тащу в ближайший пустой, тёмный класс.

– Что ты делаешь?! – Кричит она, оглядываясь через плечо на Мию, которая стоит там с округлившимися от шока глазами застыв на месте.

– Ставлю тебя, мать твою, на твоё место, – огрызаюсь я, заталкиваю её в класс и захлопываю за нами дверь, запирая её на ключ. Классная комната тускло освещена из-за света, пробивающегося сквозь жалюзи, но я тянусь к своему ремню, расстёгиваю его и направляюсь к Афине. – Наклонись над партой. – Я киваю в сторону одной из ученических парт в середине первого ряда.

– Что? Кто-нибудь может войти, у кого есть ключ, и, кроме того...

– Заткнись на хрен, – рычу я, расстёгивая молнию. – Тебе нужно знать своё место, Афина. У меня эрекция, и я хочу кончить. Так что наклонись над столом, как миленькая, и раздвинь ноги. Слава богу, на тебе юбка.

Действительно, слава богу. На ней и чулки до бёдер, и у меня слюнки текут, когда я думаю, что же под юбкой.

– Наклонись, Афина, или я отшлёпаю тебя по заднице.

Я всё равно могу. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, но медленно подходит к столу, её руки дрожат, когда она перегибается через него и хватается за сиденье.

Видя, как она вот так наклоняется, послушно раздвигая для меня ноги, я так чертовски возбуждаюсь, что думаю, что могу кончить ещё до того, как войду в неё.

– Твоя работа – заботиться о моей эрекции, Афина, – огрызаюсь я. – Когда и где я захочу. Эта дырочка у тебя между ног предназначена для того, чтобы принимать мою сперму.– Я запускаю руку ей под юбку, задираю её и запускаю пальцы в хлопчатобумажную резинку её трусиков, оттягивая их в сторону, чтобы увидеть ту розовую дырочку, о которой я только что говорил. Я смеюсь, когда вижу и чувствую, что она влажная, её складочки уже набухли, когда я прижимаю головку члена к её входу. – Дело не в твоём удовольствии, – рычу я, погружая свой член в неё по самые яйца, и Афина вскрикивает от ощущения, что я растягиваю её. – Дело в том, что мои яйца нуждаются в опорожнении, а ты должна быть рядом в удобное для меня время.

Я начинаю толкаться, и сильно.

– Держись за сиденье, – приказываю я ей. – Не трогай свой клитор, даже не думай об этом, чёрт возьми. Ты не можешь кончить прямо сейчас. Твоя единственная задача – не двигаться и быть дырочкой для моего члена.

Афина всхлипывает, и я не могу сказать, настоящие ли это слёзы или всхлип удовольствия, но мне всё равно. Внутри она горячая, как печь, и мокрая, как грёбаная река, и я вгоняюсь в неё жёстко и глубоко, стол раскачивается под нами, когда я чувствую, как напрягаются мои яйца. На этот раз я не пытаюсь сдерживаться, я не шутил, когда говорил, что это всего лишь быстрая разрядка, но я чувствую, как её попка выгибается навстречу мне, как её стенки сжимаются вокруг меня.

– Не кончай, чёрт возьми, ты, маленькая кончающая шлюшка! – Я рычу на неё, откидываюсь назад и с силой вгоняю в неё свой член, шлёпая при этом по заднице. Сначала по одной стороне, потом по другой, я с силой опускаю ладонь на упругие округлые ягодицы, и она вскрикивает, широко раздвигая бёдра, когда я шлёпаю её и трахаю одновременно.

– Ты, чёртова... маленькая…шлюха. – Я чувствую, что начинаю кончать, мой член безумно пульсирует, и я начинаю смеяться, когда она вскрикивает. Я понимаю, что она тоже кончает, её киска сильно сжимается вокруг меня, когда она всхлипывает от удовольствия. Я вижу, как слёзы капают на сиденье, когда я снова сильно шлёпаю её по заднице, мой член пульсирует, когда я вгоняю свой заряд глубоко в неё. Я чувствую, как она кончает, хотя никто из нас даже не прикасается к её клитору, её спина сильно выгибается, а бёдра сокращаются, когда она жёстко насаживается на мой член, пока я кончаю в неё.

– О, мой гребаный бог. – Я выхожу, оставляя её юбку задранной, а трусики съехавшими в сторону, и смотрю, как моя сперма стекает из её розовой, измученной киски. Я засовываю в неё пальцы, и она вскрикивает, а когда я вытаскиваю их обратно, покрытые её и моими соками, я отступаю назад, всё ещё посмеиваясь. – Встань, малышка.