Текст книги "Порочное искушение (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
Соавторы: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
– Ты хотел выбрать что-то другое?
Он задумался на мгновение, затем пожал плечами.
– Я тоже не уверен. Честно говоря, я не особо задумывался об этом, от меня всегда ожидали, что я получу степень по бизнесу, так что я не видел особого смысла в том, чтобы думать об альтернативе, которой не будет.
– В этом есть смысл. – Я тянусь к своему бокалу с вином. Оно вязкое и сладкое, и я делаю второй глоток, наслаждаясь вкусом. Я чувствую, как немного расслабляюсь, и понимаю, что это он меня успокаивает. Он не сделал ни одного замечания по поводу моей одежды, не затронул темы, от которых я уклонялась, и не указал на то, как мало я съела из, несомненно, возмутительно дорогого ужина, который он для нас заказал. Кажется, ему просто нравится быть здесь со мной, и я чувствую еще один маленький укол сожаления о том, что мне придется его подвести.
Габриэль на мгновение замолкает, дожидаясь, пока официант принесет нам еще одно блюдо, на этот раз тонкие ломтики сырой рыбы на плоском ложе из риса, с точечкой соуса и посыпкой икры на каждом ломтике.
– У меня к тебе еще один вопрос, – говорит он, делая паузу, от которой у меня сводит желудок, а ладони снова начинают потеть.
Начинаем. Именно здесь разговор принимает такой оборот, что мне придется сказать ему, что это была замечательная ночь, но я не хочу, чтобы это куда-то зашло. От этой мысли мне неожиданно становится немного грустно, но я отгоняю это чувство. Может, в данный момент я и чувствую себя так, но, если я позволю этому зайти дальше, скажу «да» чему-то большему, это только навредит мне и разочарует его в конечном итоге. Я в этом уверена.
Он делает глубокий вдох, допивает одну из своих маленьких чашечек саке, и его зеленый взгляд останавливается на мне.
– Как ты относишься к детям, Белла?
Аппетит мгновенно улетучивается. Я тяжело сглатываю, впиваясь пальцами в толстую тканевую салфетку, лежащую у меня на коленях. Я должна избавить его от страданий. Этот мужчина пропустил тот этап, когда спрашивает меня, заинтересована ли я в браке, и уже перешел к тому, что выясняет, сколько детей я хочу. Я бы, наверное, сочла его рвение лестным, если бы это не было так невозможно.
Это еще один вопрос, на который я не знаю ответа, потому что никогда не заходила так далеко. Несколько месяцев назад я только-только начала примиряться с мыслью, что мне придется выйти замуж за человека, которого я никогда не видела, прежде чем он уничтожит меня и сделает так, что я больше не смогу выносить ни прикосновений, ни того, к чему прикасаюсь сама. А прикосновения, насколько я знаю, это только начало требований, необходимых для того, чтобы иметь детей.
– Габриэль… – Что-то мелькнуло в его взгляде, когда я произнесла его имя, и я постаралась не думать, что это может быть. Этот красивый, добрый мужчина смотрит на меня с искренним желанием, это больше, чем я могу вынести прямо сейчас. – Это было замечательно. Действительно, это одна из лучших ночей за последнее время. Но я серьезно говорила, что не хочу выходить замуж. Я пытаюсь избежать этого как можно дольше, чтобы не дать отцу завершить все дела, и…
Он моргает на меня, выражение его лица внезапно становится испуганным, что не имеет никакого смысла. А потом, прежде чем я успеваю сказать что-то еще, он смеется. Я не знаю, что делать: смущаться, обижаться или что-то еще. Я смотрю на него, забыв о еде, совершенно не зная, что делать или говорить.
Габриэль качает головой, откладывая палочки, и выражение его лица разглаживается.
– Я думаю, это недоразумение, Белла, – говорит он любезно. – Я сказал твоему отцу, что хочу поговорить с тобой об этом сам, но не думал, что он оставит тебя в полном неведении.
– Полностью в неведении относительно чего? – Теперь я просто запуталась и чувствую разочарованный комок в горле. Вечер превратился из чего-то веселого и необычного в ощущение, будто все в курсе чего-то, связанного со мной, о чем я не знаю, и после всего, что произошло, это чувство вызывает прилив тошноты.
– У меня есть к тебе предложение, Белла, но оно не имеет отношения к браку, и я попросил тебя поужинать со мной сегодня вечером, чтобы мы могли обсудить его. Я хотел поговорить с тобой об этом наедине, чтобы сделать предложение, между нами, двумя, не вмешивая твоего отца.
– Но он знает об этом? – Смущение сменяется подозрением, и я думаю, не собирается ли он попросить меня о чем-то совершенно неуместном, о чем-то, что полностью разрушит мое представление о нем. От этой мысли по позвоночнику пробегает холодок, и я прикусываю губу, надеясь, что это не так. Но я не могу представить, что еще это может быть…
– Я хочу предложить тебе работу, Белла.
Я моргаю на него.
– Какую работу? – Настороженно спрашиваю я.
– Я вдовец. – Он говорит это ровно, без обиняков, но я помню тот странный намек на грусть в его глазах, когда он сказал, что раньше чаще выходил в свет, и кусочек головоломки встает на место. – У меня двое детей. Дочь, Сесилия, которой одиннадцать, и сын, Данила, мы зовем его Дэнни, которому девять.
– Звучит мило, – вежливо пробормотала я, все еще не совсем понимая, к чему он клонит.
– Ты говоришь, что не хочешь выходить замуж, Белла. Я могу это понять. – Он медленно выдыхает. – Я тоже не хочу снова жениться. Думаю, это часть того, что поразило меня, когда я встретил тебя, и это заставило меня предложить твоему отцу иное решение.
– Иное решение?
Он кивает.
– Я не хочу снова жениться, – повторяет он, – но моим детям нужна стабильность. Им нужен кто-то, кто сможет сыграть роль матери. Сейчас мне помогают, но у женщины, которая мне помогает, есть и другие обязанности, и я знаю, что ей нужен перерыв. Мой компромисс между тем, чтобы снова жениться и продолжать жить как прежде, – найти няню с проживанием. – Он делает паузу. – Кого-то, кто будет жить в моем доме, заботиться о Дэнни и Сесилии и станет частью семьи. Конечно, я буду рад позволить тебе сначала познакомиться с ними, если ты захочешь. Но я уже обсудил это с твоим отцом. Это избавит тебя от необходимости выходить замуж так скоро, Белла.
Долгое мгновение я не могу говорить. Я слишком шокирована, чтобы знать, что сказать. Последнее, чего я ожидала от этого вечера, – что Габриэль предложит мне работу. Я настолько ошеломлена этим, что даже не могу устыдиться того, как сильно я ошиблась в его намерениях. Все, что он мне только что сказал, вертится у меня в голове, толкаясь, пока я пытаюсь собрать воедино все кусочки.
Вдовец, с двумя детьми. Кто-то, кто, очевидно, до сих пор должен любить свою жену, если не хочет жениться снова. Кто-то, кому нужна помощь с детьми, и он хочет нанять кого-то на полный рабочий день, чтобы присматривать за ними. У меня в груди что-то теплеет от этой мысли, он явно заботится о них, раз так много об этом думает. И он привел меня сюда, чтобы поговорить со мной об этом один на один, как с равной. Я оценила это и раньше, когда думала, что он собирается сделать предложение о помолвке, но теперь я ценю это еще больше. Он мог бы легко договориться с моим отцом, пожать руку и оставить меня, сказав, что меня отправляют в новый дом работать на бизнесмена в качестве няни его детей, но он нашел время, чтобы сделать мне предложение лично.
И мне не придется выходить замуж. Не прямо сейчас. Может быть, через какое-то время. Я понятия не имею, на какой срок рассчитана эта должность, но он сказал, что его старшему ребенку одиннадцать, так что… возможно, на какое-то время? Пока он доволен моей работой, а мой отец готов позволить мне остаться.
Пока я сижу и размышляю, мне приходит в голову, что, приняв его предложение, я буду жить с ним… с этим красивым мужчиной, который оказался гораздо добрее, чем я ожидала. Сердце странно замирает при этой мысли, нервозность не похожа на обычную, когтистую панику, к которой я уже привыкла. Неужели он ждет от меня большего, чем просто забота о своих детях? От этой мысли меня пробирает дрожь паники. Но весь вечер он вел себя исключительно по-джентльменски. Даже те вещи, которые я воспринимала как флирт, оглядываясь на них через призму того, что я теперь знаю, теперь кажутся лишь случайными замечаниями. Просто Габриэль пытается узнать женщину, которую собирается привести в свой дом. Он ясно дал понять, что не заинтересован в браке. В отношениях. И даже если бы он хотел, напоминаю я себе, он не захотел бы меня, узнав, что еще входит в комплект.
И как он отнесется к тому, что я смотрю за его детьми, если он узнает, что мне снятся кошмары? Что я вздрагиваю от тени? А если он узнает, что со мной случилось?
Я отгоняю эту мысль. Я справлюсь с этим достаточно хорошо, говорю я себе, чтобы он не узнал, насколько глубока травма, полученная от моего чудовищного бывшего жениха. И, может быть, избавление от угрозы еще одного неминуемого брака по расчету, свобода от отца и его ожиданий дадут мне шанс исцелиться.
– Я согласна, – говорю я так уверенно, как только могу, вскидывая подбородок, пытаясь выглядеть как можно более собранной и уравновешенной.
Мне интересно, удивится ли он тому, что я так быстро согласилась, но все, что я вижу, это выражение облегчения, которое тут же появляется на лице Габриэля.
– Это должность с проживанием, – повторяет он. – Я просто хочу убедиться, что это ясно, прежде чем мы начнем действовать. Мне нужен человек, который будет чувствовать себя неотъемлемой частью жизни моих детей, который сможет стать частью их распорядка и расписания. Я не прошу тебя стать их матерью, но… – Он делает вдох, и я вижу, как на его лице снова мелькает боль. Мне становится интересно, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял жену. Это не похоже на глубокое и сиюминутное горе, но, похоже, оно не покидает его. Мне также интересно, что он чувствовал по отношению к ней. Печаль выглядит так, будто она глубже, чем брак по расчету. – Я не прошу тебя быть их матерью, – медленно повторил он. – Но я хочу, чтобы кто-то выполнял эту роль. Я, конечно, понимаю, что это большая ответственность. Требовательная работа. Но я хотел предложить ее тебе. И я не обижусь, если ты откажешься.
Я качаю головой.
– Нет, я не хочу отказываться. Я хочу согласиться на эту работу.
Габриэль кивает, его руки лежат на столе. Наша еда кажется забытой, краем глаза я вижу, как сервер появляется, а затем снова исчезает, похоже, ожидая, пока мы доедим наше текущее блюдо, прежде чем он принесет новое.
– Я не живу в особняке, но дом у нас большой. У тебя будет много свободного пространства. Все, что тебе понадобится, я с радостью предоставлю. У меня небольшой штат: экономка и ее муж живут в доме, и еще несколько человек, которые приходят и уходят. Ты не будешь сразу же брать на себя все обязанности Агнес по уходу за детьми, у тебя, конечно, будет время привыкнуть. – Он вздохнул, наблюдая за мной так, словно думает, что я могу передумать в любой момент. – Тебе решать, как скоро ты захочешь начать. Но у детей начинаются летние каникулы, и Агнес немного перегружена. Так что чем раньше, тем лучше. В течение недели, если тебя это устроит.
– Меня это устраивает. Мне не нужно никого предупреждать за две недели. – При этих словах у меня в груди лопается пузырь смеха, и я подавляю его, потому что знаю, что не должна смеяться посреди этого разговора. Но все это переполняет меня, и я не знаю, как реагировать. Все мои представления об этой ночи изменились за несколько минут.
– Ну, я не был уверен, что тебе может не понадобиться время, чтобы… не знаю. – Габриэль пожимает плечами. – Я не хотел торопить тебя. Все, что тебе нужно, чтобы сделать переезд как можно более легким для тебя, я с радостью тебе предоставлю.
– Не думаю, что мне придется много брать с собой. Только одежду и все такое. – Я прикусываю губу. Все это кажется нереальным. За очень короткое время я прошла путь от подготовки к тому, чтобы мягко подвести к отказу этого человека в вопросе помолвки, до принятия от него предложения о работе. Работе. У меня никогда раньше не было работы. – Мой отец знает, что это такое? Он согласился, чтобы я работала на тебя?
Габриэль кивает.
– Мы обсудили это после того, как ты и я столкнулись друг с другом. – В уголках его рта играет небольшая улыбка, как будто это воспоминание его забавляет, а не смущает, как меня.
Он не уточняет, что именно они обсуждали. Но я не уверена, что мне это важно. Я сижу, смотрю на него через стол, и все мои ощущения от сегодняшнего ужина меняются. Вместо неуверенности, нервозности и легкой вины я чувствую прилив уверенности. Независимости. Я чувствую себя хорошо, как будто нахожусь на собственной деловой встрече. Как будто я впервые в жизни принимаю решение о своей собственной жизни.
Я вытираю вспотевшую ладонь о бедро и протягиваю руку, дыхание перехватывает в горле.
– Может, нам стоит пожать руки? – Спрашиваю я с легкой дразнящей ноткой в голосе, и Габриэль улыбается, протягивая свою руку к моей.
Когда я чувствую прикосновение его кожи к своей, меня охватывает знакомый страх, желание отпрянуть, и я борюсь с дрожью, которая грозит пронестись по мне. Но я заставляю свою руку сомкнуться вокруг его руки и пожимаю ее всего один раз, прежде чем отдернуть.
– По рукам, – говорит Габриэль с улыбкой, и я отвечаю ему улыбкой, испытывая почти чужое чувство, ведь я так давно не испытывала его по-настоящему.
Впервые с тех пор, как я обручилась с Петром, я чувствую себя счастливой.
6
ГАБРИЭЛЬ
Я испытываю неописуемое облегчение от такого поворота событий. Я и не подозревал, насколько сильно надеялся, что ужин пройдет хорошо, и что Белла скажет да, пока она не сказала.
Недоразумение в самом начале показалось мне забавным. Когда я сказал Масео, что хочу сам обсудить все это с Беллой, я не думал, что он будет скрывать от нее все это и отправит ее на ужин со мной без какой-либо информации. Даже моего имени, которое я не успел назвать ей в хаосе нашей первой встречи. Учитывая это, логично было предположить, что она подумала, что это свидание. Подстава, чтобы я сказал ей, что хочу заключить между нами брак. В конце концов, очевидно, что ее отец неоднократно вдалбливал ей, что это единственная цель, которая у нее будет.
Я увидел облегчение на ее лице, когда объяснил, для чего на самом деле пригласил ее сюда. И сочувствие, когда я объяснил свою ситуацию. Я наблюдал за ней на протяжении всего ужина, слушал ее, пытаясь узнать ее получше, чтобы убедиться, что это тот человек, которого я хочу привести в свой дом, кому я могу доверить работу, о которой прошу.
Она выглядела нервной и немного суетливой, но я этого и ожидал. Дочерям мафии обычно не разрешают ходить на свидания в одиночку, и я не могу представить, что она делала это раньше. Учитывая ее неприязнь к браку и то, что она ожидала именно этого, я не могу винить ее за то, что она нервничала. Я увидел, что она немного расслабилась, как только я объяснил, что именно я действительно хотел ей предложить. Больше всего меня поразило то, как легко с ней разговаривать, как естественно текла и продолжает течь беседа. После того как вопрос с работой решен, мне интересно узнать о ней больше, и я не вижу причин не спросить.
– Ты сказала, что иногда приезжаешь в город, чтобы навестить свою подругу.
– Клару. – Белла ковыряет палочками тонко нарезанную рыбу на своей тарелке, наконец берет кусочек лосося и отправляет его в рот. Я заметил, что она мало ест, но списал это на нервы. А может, она действительно привередлива в еде и просто не хотела разочаровать меня, сказав, что ей не нравится мой выбор для нашего ужина. – Я стараюсь навещать ее раз в две недели. И она тоже приходит ко мне домой, когда не работает или не слишком устала после работы.
– Куда вы обычно любите ходить в городе? – Я беру кусок тунца и макаю его в соус, прежде чем откусить. Блюдо изысканное, одно из лучших, что я ел за последнее время, но я почти не обращаю на него внимания. Я больше сосредоточен на женщине передо мной.
– В разные места. – Белла машет рукой. – Парк, музеи, в прошлый раз, когда я была здесь, мы ходили в ботанический сад. Там очень красиво.
– Не могу сказать, что я там был. Надо будет как-нибудь заглянуть туда.
Мне легко расслабиться, разговаривая с ней. Прошло много времени с тех пор, как я разговаривал с кем-то вот так за ужином. Было бы здорово сделать это снова, думаю я, и тут же ловлю себя на том, что немного застываю в кресле, осознав направление своих мыслей. Это деловой ужин, а не свидание. Он никогда не должен был быть свиданием, и как бы ни была приятна Белла в общении, это не имеет ничего общего с удовольствием. Только бизнес.
Я чувствую себя немного виноватым за то, что наслаждаюсь ее обществом, и по мере того, как ужин заканчивается, мне хочется, чтобы он продолжался и дальше. Мне давно не доставляло такого удовольствия проводить время с кем-то, и каждый раз, когда я чувствую, что начинаю погружаться в ритм разговора, не имеющего ничего общего с работой, ради которой я пригласил ее сюда, я снова ощущаю это чувство вины.
Она интригующая женщина. Ее явно интересует многое, хотя она, кажется, не уверена, что это может быть, и я вряд ли могу ее в этом винить. Она колеблется между уравновешенностью и нервозностью, уверенностью и неуверенностью. Ее интеллект, который проявляется, когда мы обсуждаем недавнюю выставку в музее и когда она описывает экспозицию в ботаническом саду, говорит о многом, когда она рассказывает из какого региона привезен один из видов цветов.
Но есть и вещи, которые меня немного смущают, – например, как она одевается летом. Я вспомнил, что видел ее в толстовке с капюшоном в то утро, когда она столкнулась со мной в коридоре. Я просто решил, что она легко мерзнет. Но ее толстая вышитая шаль кажется слишком тяжелой для температуры на улице, да и в ресторане тепло. Но она не снимала ее весь вечер.
Я предполагаю, что она просто очень скромная. Это понятно, тем более что она думала, что пришла на свидание… Уверен, ей надоело, что мужчины пялятся на нее, особенно те, которые, вероятно, считают, что имеют на это право, ведь они могли бы купить ее у ее отца, если бы сильно захотели. Но все же в том, как она ее носит, есть что-то такое, что мне не нравится, и я не могу понять, почему.
Десерт – последнее блюдо, которое нам принесли: миска сладкого клейкого риса для каждого из нас со свежим манго и густым кокосовым сиропом сверху. Белла осторожно окунает в него чайную ложку, откусывает маленький кусочек и издает гул удовольствия. От неожиданности этот звук пронзает меня, искра пробегает по позвоночнику, и я вздрагиваю.
Бизнес, резко напоминаю я себе. Неудивительно, что после столь долгого перерыва небольшой стон красивой женщины заставил меня так отреагировать, но это не должно быть так, когда речь идет о ней. По целому ряду причин.
Белла улыбается мне, когда мы доедаем десерт, и я кладу на стол тяжелую черную кредитку, чтобы ее забрал сервер. Она поправляет шаль на руках, и мне кажется, что я улавливаю дрожь в ее пальцах, но не могу быть уверен.
– Спасибо за ужин, – тихо говорит она. – И за предложение работы. Не могу передать словами, как я этого жду.
Я улыбаюсь в ответ и ставлю свою подпись на чеке, прежде чем встать.
– Я тоже с нетерпением жду этого. Думаю, это будет полезно для всех нас.
Она ждет меня, прежде чем начать идти к выходу, между нами остается расстояние в шесть дюймов. Нам незачем касаться друг друга, но я помню, как она уклонилась от моей руки, когда я предложил ей ее раньше, чтобы помочь выйти из машины. Интересно, пыталась ли она не произвести на меня неправильного впечатления, ведь она всегда знала, что скажет мне, что ее не интересует помолвка, которую, как она думала, я предложу.
Это также заставляет меня задуматься, почему она вообще согласилась на ужин, зная, что не хочет этого. Может быть, она просто хотела выбраться из дома, в чем я не могу ее винить, но я не могу отделаться от мысли, что для этого есть какая-то более глубокая причина. Белла кажется многослойной, и я не думаю, что причина ее согласия так проста.
Она согласилась на эту работу, так что это не имеет значения, говорю я себе, пока жду, пока парковщик подаст машину. Я открываю перед ней дверь, позволяя ей проскользнуть внутрь, а затем прохожу к водительской стороне. Я вспоминаю, какое впечатление произвела на нее Феррари, когда она впервые увидела ее, и чувствую внезапный прилив безрассудства, желание сделать что-то, что когда-то не было бы для меня необычным, но теперь совсем не соответствует тому, кем я был последние четыре года.
Я должен отвезти ее прямо домой. Наш деловой ужин закончен, пока она не переедет и не приступит к работе, для которой я ее нанял. Мне тоже пора домой. Но вместо этого я смотрю на нее, желая продлить этот вечер еще немного. Я хочу почувствовать себя хорошо еще немного, и я хочу продолжить ее любопытство по поводу моей любимой машины.
– Хочешь посмотреть, на что она способна? – Я похлопал по приборной панели, и глаза Беллы расширились.
– Что-здесь?
– Нет. – Я смеюсь. – Как только мы выберемся из города на более спокойную дорогу. Там я смогу по-настоящему раскрыть ее. Что скажешь?
Она нервно кусает губу.
– Я имею в виду… я не хочу тебя задерживать. Я уверена, что ты хочешь вернуться домой.
– У меня давно не было возможности прокатиться на этой машине. Я готов это сделать, если ты согласна. Уверен ты никогда не испытывала такого драйва, как при езде со скоростью более ста миль в час на такой машине.
Я не хочу заходить слишком далеко. Но я вижу, как загораются ее глаза – смесь нервозности и любопытства, и она сглатывает.
Я должен просто отвезти ее домой. Я знаю, что должен. Но я вижу, что она хочет этого, и все, о чем я могу думать, это о том, как редко этой девушке позволяли делать то, что она действительно хочет.
– Это будет весело. – Я приподнимаю бровь, и Белла чуть глубже впивается зубами в губу, прежде чем кивнуть.
– Хорошо, – нерешительно говорит она, и я улыбаюсь.
– Тебе понравится.
Как только мы выезжаем из города, и ночь сгущается вокруг нас, оставляя яркие огни позади, я еду по дороге, которая, как я знаю, имеет длинный, пустой, прямой участок, по которому не часто ездят в это время суток. Здесь нет никаких неожиданных поворотов или необычного движения, единственным препятствием может быть то, что за этой дорогой сегодня следит полицейский, но деньги могут позаботиться об этом, если меня остановят. Я никогда об этом не беспокоился.
Я оглядываюсь на Беллу.
– Ты готова?
Она издала маленький, придушенный смешок, который напомнил мне тот икающий всхлип, вырвавшийся из нее в коридоре. Звук, вырвавшийся без ее желания, но на этот раз счастливый, а не печальный. Она кивает, снова прикусывая губу.
– Ты уверен, что это безопасно?
– Я уже делал это раньше. Здесь. Просто прошло много времени.
Я не заканчиваю эту мысль, потому что не хочу доводить ее до конца прямо сейчас. Я не хочу думать о тех ночах, когда я приезжал сюда, отчаянно пытаясь почувствовать хоть что-то, кроме горя, мчался по этой дороге так быстро, как только позволяла машина и Дэнни и Сесилия были единственными, кто удерживал меня от того, чтобы обернуть ее вокруг дерева, вместо того чтобы наконец затормозить и поехать домой.
Я хочу думать о том, что сегодня я впервые за долгое время снова почувствовал себя человеком. Человеком, который может поужинать с кем-то, поддержать разговор, посмеяться и получить удовольствие. В течение четырех лет я был погружен в работу, отцовство и ничего больше, игнорируя все свои личные потребности. Я и не подозревал, как далеко может завести дружеская беседа за ужином.
Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что она все еще пристегнута, а затем нажимаю на газ. Машина рвется вперед, двигатель урчит, абсолютно чутко реагируя на каждое мое движение рулем и нажатие на педаль. Скорость растет, и мне лучше не отвлекаться от дороги, когда мы набираем восемьдесят, девяносто, сто миль в час, но я не могу остановить себя, чтобы украдкой взглянуть на Беллу, желая увидеть выражение ее лица. Если уж на то пошло, я хочу убедиться, что она не сидит здесь в ужасе, слишком напуганная, чтобы сказать мне остановиться.
Но это не так. Она сидит, наклонившись вперед, глаза ее расширены, руки вцепились в края сиденья, губы разошлись, и она смеется. Это ликующий, возбужденный звук, когда скорость увеличивается, деревья проносятся мимо нас по обе стороны, а я разгоняюсь до пятидесяти, затем до шестидесяти, прежде чем сбавить скорость и начать замедляться, пока не кончилась дорога. Я замедляю ход машины и прижимаюсь к обочине, так как адреналин бьет по моим венам, желая убедиться, что с ней все в порядке.
Она быстро дышит, на ее губах играет улыбка, а глаза светятся, когда она смотрит на меня.
– Ты в порядке? – Вопрос кажется риторическим, но я не могу подавить желание проверить ее. Она пробудила во мне странную защитную реакцию с того момента, как столкнулась со мной в коридоре и расплакалась, и это не прекращается до сих пор.
Белла кивает, прижимая руку к груди.
– Это было невероятно. Она такая плавная, даже не было ощущения, что она такая быстрая, мы как будто летели. Я понимаю, почему ты любишь эту машину. Она смотрит на нее почти с обожанием, как будто только что осознала совершенно новый вид удовольствия, ее глаза все еще светятся от этого. Она смотрит на меня, улыбка не сходит с ее губ, и я чувствую тот же толчок, который ощутил, сидя напротив нее в ресторане, когда она ела свой десерт. Искру, разгоревшуюся от адреналина, который все еще течет по моим венам. Она пробегает по позвоночнику, согревая мою кровь, и на долю секунды мир вокруг нас закрывается, и я могу смотреть только на ее рот. Губы у нее полные, мягкие, нижняя чуть полнее верхней, сложенные в красивый бантик на безупречном лице. Ее глаза расширены, губы приоткрыты, дыхание замедляется, и в этот момент я почти тянусь к ней. В эту короткую секунду я думаю только о том, чтобы прижать этот мягкий рот к своему и узнать, по-прежнему ли она на вкус как кокос и манго из десерта в ресторане.
О чем ты, черт возьми, думаешь, Габриэль? Эта мысль проносится у меня в голове одновременно с тем, как я представляю рот Беллы на своем, и я застываю, осознавая, насколько далеко я отклонился от курса. Я выпрямляюсь, натягивая на лицо улыбку, надеясь, что она не видит всего, о чем я думаю.
Я сказал ей, что не заинтересован в отношениях, предложил ей работу, а потом вывез ее на скорости на заднюю дорогу и наблюдал за ней, остановившись после этого. Стыд нахлынул на меня, горячий и густой, и я тяжело сглотнул, смущенный тем, что позволил себе выйти из-под контроля даже на этот короткий миг. Мне одиноко, и я давно никого не целовал, но это не оправдание.
Белла теперь моя сотрудница, и если я уже думаю и веду себя так, то знаю, что начинаю плохо. Может, мне стоит все отменить? Еще не слишком поздно. Эта мысль приходит мне в голову, когда я выезжаю обратно на дорогу и снова еду с нормальной скоростью, поворачивая в направлении, которое приведет нас к дому Беллы. Если я уже думаю о ней так…
Но мне совершенно ясно, что она рада возможности пока что не быть замужем по расчету и, более того, рада перспективе того, что я ей предложил. Она ухватилась не только за выход: похоже, она искренне рада познакомиться с Дэнни и Сесилией и занять эту должность. Если я сейчас откажусь, ее отец подпишет контракт с тем, кто первым в очереди предложит ей выйти замуж. Уже к концу недели она станет чьей-то невестой, а через несколько месяцев выйдет замуж.
Я прекрасно знаю, как сильно она этого не хочет.
Это не должно иметь значения. Она не моя ответственность. Я тут ни при чем, и не моя работа давать ей выход, но я не могу отделаться от мысли, что не могу взять свои слова обратно, раз уж дал понять, что у меня есть выход для нее. И это решает множество моих собственных проблем. Проблем, о которых я думал уже давно, но не находил решения. Проблемы, которые мучили меня чувством вины и не давали четкого ответа – как дать моим детям то, что им нужно, как сделать так, чтобы о них заботился не только я, как не перегрузить Агнес, как восполнить отсутствие матери в их жизни. Белла – это хотя бы частичное решение многих проблем.
Пока мы едем, моя решимость возвращается, а разум рационализирует тот момент. До этого момента я был с ней профессионалом, и теперь могу продолжать в том же духе. Это был небольшой промах, ошибка, подпитанная моей собственной слабостью и спешкой момента, но это больше не повторится. Я не допущу этого.
Я подъезжаю к ее подъезду, ставлю машину на парковку и поворачиваюсь к ней.
– Может, мне договориться, чтобы кто-нибудь приехал и забрал твои вещи на этой неделе?
Белла колеблется, и на мгновение мне кажется, что она увидела то, о чем я думал раньше, и собирается сказать мне, что передумала. Но она просто кивает.
– Четверг. Четверг подойдет? Это даст мне несколько дней, чтобы собраться.
– Четверг – прекрасно. Если что, это замечательно, у тебя будет целый день в пятницу, пока меня не будет, чтобы все осмотреть, а потом в выходные мы сможем внести коррективы. – Я чувствую, как ко мне возвращается уверенность в себе, а настроение становится таким, что соответствует деловым отношениям. – Тогда я дам знать Агнес, чтобы она была готова к твоему переезду в четверг.
Белла кивает.
– Хорошо. – Ее голос немного тихий, как будто она не может поверить, что все это происходит. – Еще раз спасибо за вечер, Габриэль. Это было очень мило. Тогда увидимся в четверг.
Ее рука крепко сжимает шаль, натягивая ее вокруг себя, и она открывает дверь машины и выскальзывает наружу, даря мне еще одну маленькую улыбку и неловко машет рукой, прежде чем повернуться и направиться к ступеням своего дома и проскальзывает внутрь.
Я смотрю, пока за ней не закрывается дверь, а затем включаю передачу и еду прочь, к своему дому.
Когда я возвращаюсь домой, уже очень поздно, позже, чем я возвращался в течение долгого времени. В доме тихо, и, заглянув в гостиную, я вижу Агнес в одном из кресел у камина, ее голова прислонена к боковой стенке. У меня немного сжимается грудь, когда я понимаю, что она, должно быть, осталась внизу, а не пошла домой, чтобы Дэнни и Сесилия не оставались в доме одни. Мне повезло, что она у меня есть. И она заслуживает передышки. Я подхожу к ней, осторожно касаюсь ее плеча и легонько встряхиваю.
– Я дома, Агнес. Можешь возвращаться в коттедж.
Она садится, потирая рукой лицо.
– Как все прошло? – Спрашивает она, слишком уставшая, чтобы дразнить меня. – Она приняла твое предложение?
Я киваю.
– Приняла. Она переедет в четверг.
