Текст книги "Порочное искушение (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
Соавторы: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Да, – задыхаюсь я. – Заставь меня кончить вот так. Пожалуйста.
– Я дам тебе все, что ты захочешь, – шепчет он. Кончик его указательного пальца оказывается у моего входа, и он осторожно надавливает на него. Я задыхаюсь, когда он проскальзывает внутрь, сжимаясь вокруг него, и Габриэль рвано стонет, втягивая дыхание между зубами.
– Черт, ты такая чертовски тугая, Белла. Ты будешь ощущаться идеально на моем члене, детка.
– Еще нет, – шепчу я, крошечная ниточка паники проскальзывает сквозь желание, и Габриэль кивает, поворачивая голову, чтобы поцеловать меня в горло.
– Нет, еще нет. Но у нас все получится. Сначала ты научишься брать мои пальцы. – Он проводит пальцем вперед-назад, слегка изгибая его, и меня охватывает толчок удовольствия. – Ты сможешь взять еще один?
Я беспомощно киваю, настолько захваченная ощущениями, что не могу говорить. Я чувствую, как Габриэль вводит в меня еще один палец, и он стонет.
– Боже, это так приятно. Ты, вот так обхватывающая любую часть меня. Тебе тоже приятно?
– Да, – сокрушенно шепчу я, двигая бедрами навстречу его руке. – Это так хорошо. Так хорошо… – Его пальцы двигаются быстрее, его рука качается на мне, и я уже так близко. – Я сейчас кончу, я…
– Боже, да, Белла. Кончи на мои пальцы. Кончи для меня…
Наслаждение обрушивается на меня потоком, глаза плотно зажмуриваются, я сжимаюсь и трепещу вокруг пальцев Габриэля, вскрикивая, когда я бьюсь о его руку. Все, что он делал со мной до сих пор, усиливается, достигается новый уровень блаженства, и я, сама того не желая, вгрызаюсь в его горло, скребу зубами по коже.
– Габриэль, Габриэль, о боже…
– Черт, мне нравится, когда ты стонешь под моим именем. – Его голос хриплый от вожделения, его рука крепко прижата ко мне. – Я хочу услышать это снова.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, и в моих глазах мелькает лукавый блеск.
– Тогда сделай это, – шепчу я, и Габриэль стонет.
– Ты сказала, что пока нет, – пробормотал он, прижимаясь своим ртом к моему. – Так что сегодня этого не произойдет. Но я хочу попробовать тебя на вкус. – Его язык скользит по моей нижней губе, но я знаю, что он говорит не об этом. Мучительно медленно он вынимает из меня пальцы и подносит их ко рту.
Дрожь удовольствия пробегает по мне, когда я смотрю, как он слизывает меня со своих пальцев. Это непристойно и эротично, и я никогда бы не подумала, что это может меня возбудить, но слыша, как Габриэль стонет от вкуса моей киски, я хочу большего. Больше всего, что он может мне дать, только не до конца.
Его рука снова опускается между моих бедер, и я стону, когда он тянется вниз, расстегивая молнию на своих брюках. Одним быстрым движением он освобождает свой твердый член, и я смотрю на него, твердый, толстый и уже капающий спермой.
– Видишь, что ты со мной делаешь? – Пробормотал Габриэль. Он вынимает из меня пальцы, проводит ими по моим складочкам, пока его рука не оказывается насквозь пропитанной моим возбуждением, а затем обхватывает ими свой член, используя мою собственную влагу в качестве смазки.
Я начинаю тянуться к нему, но он качает головой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня, а затем нежно берет мою руку и отталкивает ее.
– Я хочу заставить тебя снова кончить от моего языка, Белла, – пробормотал он, накрывая своим ртом мой. – Я хочу, чтобы эта сладкая киска была на моем лице и на моем члене, когда я кончу для тебя.
Мое сердце замирает в груди. Мысль о его теплом, влажном языке на мне заставляет меня сжиматься, а мое тело содрогаться от возбуждения. Мысль об этом делает меня уязвимой, более открытой, чем я когда-либо была перед ним, но я доверяю ему. Если он попытается, а я захочу остановиться, он остановится.
Я поднимаю на него глаза и киваю.
– Я вся твоя, – шепчу я, наклоняясь, чтобы снова поцеловать его. – Только заставь меня кончить еще раз.
25
ГАБРИЭЛЬ
Заставить ее кончить на мою руку в моей машине, это еще одна фантазия, но мне нужно больше места для того, что я хочу с ней сделать. Отпустив ее на мгновение, я протягиваю руку и выхожу из машины, открывая дверь.
Белла закрывает рот рукой, подавляя хихиканье.
– Что? – Я растерянно смотрю на нее, а она опускает взгляд на мой член, все еще твердый, блестящий от нашего возбуждения и почти плотно прижатый к моему животу.
– Это просто… немного странно, – шепчет она. – Мы на улице. И ты полуголый. Но это также… – Она тяжело сглатывает. – А еще здесь очень жарко.
Я окидываю ее взглядом, любуясь ее растрепанными волосами, раскрасневшимися щеками, припухшими губами. Ее платье, задравшееся выше колен, упало на одну сторону, так что я могу лишь мельком увидеть намокшую полоску ткани цвета ню между ее бедер.
Я снова чувствую себя подростком, пытающимся убедить девушку, с которой я вместе, позволить мне добраться до третьей базы. И хотя тогда это разочаровывало, сейчас, с Беллой, это безумно эротично. Говорить ей о том, что я хочу с ней сделать, стонать ей в губы, пока я распределяю ее возбуждение по своему члену и глажу себя, ее вкус все еще у меня во рту с обещанием большего… Я никогда не знал, что что-то может быть таким хорошим. Любой мой сексуальный опыт меркнет по сравнению с этим, и я понимаю, что у меня проблемы.
– И ты тоже, – бормочу я, а затем протягиваю руку, беру ее за руку и вытаскиваю из машины.
Мне приятно, что я могу легко прикоснуться к ней. Меньше недели назад я бы и подумать не мог, что вообще смогу до нее дотронуться. Я впечатлен тем, как легко она пошла со мной на контакт, как доверяет мне. Но я всегда знал, что Белла жесткая. И она решительная. В данном случае я рад, что стал обладателем этой решимости. Отпустить ее будет практически невозможно. За исключением…
Новизна всегда рано или поздно проходит. Всегда. Даже когда я был влюблен, секс становится черствым. Это невозможно, если заниматься им с одним и тем же человеком снова и снова. Существует так много поз, так много вещей, которые можно попробовать, и большинство женщин интересуются лишь некоторыми из них. Но с Беллой я чувствую, что никогда не устану исследовать ее. Никогда не устану учить ее всем возможным удовольствиям, и я никогда не разочаруюсь в ней, когда она захочет замедлиться или остановиться.
С ней все кажется другим.
Я веду ее к передней части машины, мои руки ложатся на ее бедра, когда я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать ее.
– Я знаю, как тебе нравится Феррари, – пробормотал я, проводя языком по ее нижней губе. – Как ты смотришь на то, чтобы посидеть на капоте?
Тихий, хныкающий вздох Беллы – единственный ответ, который мне нужен. Я скольжу руками к ее талии, мягко наклоняю ее назад, чтобы ее попка оказалась на краю капота. Я тянусь вниз, скользя ладонью по одной икре, затем по другой, ставя ее ноги на передний бампер. А потом я наклоняюсь и снова целую ее, положив одну руку ей на грудь, а другую на спину.
Она стонет, когда я скольжу рукой вниз по ее животу, сжимая в кулаке материал ее платья и медленно натягивая его. Белла – изысканное мучение: с любой другой женщиной я бы сделал это быстро, грубо, чтобы показать ей, как сильно я ее хочу. Я бы позволил своему желанию задавать темп, и ничего больше. Но с Беллой мне приходится действовать медленно, прикасаться к ней нежно, облегчать ей задачу, и, хотя это означает сдерживать свое желание, пока мы оба не получим то, что хотим, удовольствие в конце становится в тысячу раз лучше.
До сих пор я не знал, насколько чертовски хорошим может быть отложенное удовлетворение.
Когда юбка задралась до самых бедер, я потянулся вверх и осторожно зацепил пальцами край ее трусиков.
– Я хочу их снять, – рычу я, прижимая пальцы к ее острым бедрам. – Но это зависит от тебя, Белла. Снять или нет?
Она выгибает спину, ее дыхание учащенное и быстрое.
– Снять – умоляет она, и мой член содрогается, жаждущий облегчения.
Ощущение только усиливается, когда я спускаю ее трусики по бедрам и ногам, засовывая их в карман. Я скольжу руками по ее внутренним сторонам бедер, не обращая внимания на пульсацию собственной потребности и любуясь ее обнаженной и уязвимой киской, открытой моему взгляду, мягкой, набухшей и мокрой от капель.
– Ты чертовски великолепна, – вздохнул я. – Я, блядь, не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.
Белла смеется – дрожащий, задыхающийся звук, переходящий в стон, когда я провожу пальцем по ее складочкам.
– Тогда поторопись и дай мне свой язык Габриэль…, – задыхается она, каждое слово трещит, пока я дразню ее кончиком пальца, не в силах оторвать от нее взгляд. Она самая красивая из всех, кого я когда-либо видел, распростертая на капоте моего Феррари, ее каштановые волосы разметались по лицу, руки подняты над головой, спина выгнута дугой, когда она умоляет меня о моем рте на ее киске.
Я никогда не буду дрочить ни на что другое до конца своей жизни, кроме этого воспоминания, прямо здесь.
– Хорошая девочка, – бормочу я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее чуть ниже пупка. – Мне нравится, когда ты просишь об этом.
А затем я опускаю свой рот вниз, прижимаясь губами к ее влажной киске и проводя языком по ее клитору.
Звук, который издает Белла, я никогда не забуду. Это стон, который перерастает в крик и снова срывается на всхлипывания, когда я провожу языком по ее клитору, облизывая и трепеща на нем, пока я тянусь вверх, чтобы ввести в нее два пальца. Она такая чертовски сладкая на вкус, все в ней так идеально, как будто я создал ее во сне, и я хочу сказать ей все это, но не могу оторвать свой рот от ее киски достаточно долго, чтобы сказать хоть что-то. Я всасываю губы вокруг ее клитора, продолжая облизывать, пожирая ее, как голодный человек, и крики Беллы становятся отчаянными, когда я вгоняю в нее пальцы, желая, чтобы она кончила мне на лицо.
– Габриэль! – Она выкрикивает мое имя, выгибаясь дугой, ее рука вцепилась в мои волосы, одна рука лежит на капоте машины, когда она полусидит, выгнув спину. – Блядь, Габриэль, блядь!
Ее возбуждение заливает мой язык, ее бедра бьются о мое лицо, когда она кончает на меня, сила этого почти до синяков, но меня это не волнует. Она сжимает мои пальцы, как тиски, клитор пульсирует на моем языке, и все, о чем я могу думать, это то, что я бы, блядь, умер за возможность оказаться внутри нее. Мой игнорируемый член напрягается, сперма стекает по стволу, и мне кажется, что я почти потерял контроль, и я чувствую, что нахожусь на грани. Это не займет много времени.
Задыхаясь, Белла откидывается на спинку капота, а я продолжаю погружать в нее свои пальцы, другой рукой роясь в кармане.
– Я хочу, чтобы ты кончила еще раз для меня, – бормочу я, поднимая голову, чтобы посмотреть на нее, раскрасневшуюся и распростертую на моей машине. – Пока я кончаю сам.
– Я хочу… – Она задыхается, и я качаю головой, положив руку ей на живот, чтобы нежно прижать ее к себе.
– Я собираюсь обернуть эти промокшие трусики вокруг своего члена и использовать их, пока я кончаю, Белла. И ты снова кончишь на мой язык, как хорошая девочка, пока я это делаю. – Я наклоняюсь, проводя языком по ее клитору. – Ты можешь сделать это для меня?
– Да-да… – стонет она, когда я снова лижу ее клитор, нежно поглаживая его. – О… Боже, Габриэль, сколько раз…
– Хотя бы еще раз. – Я опускаюсь ниже и поглаживаю себя голой рукой, распространяя ее возбуждение по всей длине своего члена. Я резко вдыхаю, обхватывая мокрую шелковистую ткань ее трусиков вокруг своего ствола, горячее удовольствие пробегает по позвоночнику от этого ощущения, а затем я снова прижимаюсь губами к ее киске, перекатывая язык по ее клитору, когда начинаю поглаживать.
Это так чертовски приятно. Я хочу трахнуть ее так сильно, что едва могу терпеть, но сдерживаю себя. Шелковистое ощущение на моем члене в сочетании с ее вкусом на моих губах и непристойной мыслью о том, что я собираюсь кончить в ее трусики… этого достаточно, чтобы через несколько ударов я оказался на грани контроля.
– Габриэль… – Белла выкрикивает мое имя, ее дыхание учащенное и тяжелое, ее руки прижаты к капоту машины. – О Боже, я думаю, я думаю, ты заставишь меня кончить снова…
В моей голове проносится дюжина различных ответов, но я не могу остановиться ни на одном из них. Моя рука вокруг моего члена и мой рот на ее киске, это все, на чем я могу сосредоточиться, и я стону на ней, когда наматываю ее трусики на кончик моего члена и жестко трахаю в кулак, мои мышцы напрягаются, готовясь наполнить их своей спермой, пока я всасываю ее клитор в свой рот.
Ее крик удовольствия выводит меня из равновесия. Ее возбуждение заливает мой рот и подбородок, пропитывая меня, когда она упирается мне в лицо, и мой член извергается, выплескивая горячую сперму ей в трусики, пока я бьюсь в своей руке.
Я подаюсь вперед, хватаясь свободной рукой за край капюшона, и стону, содрогаясь, когда мой член снова пульсирует, и чувствую, как она трепещет на моем языке.
Боже, я не могу дождаться, когда кончу в нее. От этой мысли у меня все пульсирует, но тут же меня осеняет, что это будет означать. Когда Белла наконец позволит мне взять ее в постель, это будет все. Таковы условия нашего соглашения, я научу ее, как чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы заниматься сексом, как друзья, а потом мы закончим.
Меня это должно устраивать.
В своей жизни я редко придавал сексу значение, разве что с моей покойной женой. Белла никогда не сможет стать для меня только завоеванием, но, если я пересплю с ней, надеюсь, этого будет достаточно.
Но боль в груди предупреждает меня, что этого не так.
Я вытесняю эту мысль из головы и смотрю на Беллу. Она прижалась к капоту машины, задыхаясь, и смотрит на меня остекленевшими глазами, а в уголках ее губ дергается крошечная усталая улыбка.
– Это было невероятно, – шепчет она.
– Более чем невероятно. – Я отстраняюсь, подавая ей руку, чтобы сесть. Она оглядывается по сторонам, выражение ее лица все еще слегка ошеломленное.
– Я забыла, что мы были на улице, – говорит она с легким смешком. – Не могу поверить, что я это сделала. – Она с любопытством смотрит на меня. – Ты когда-нибудь делал это раньше?
На мой взгляд, делиться прошлым сексуальным опытом, не самая лучшая идея, особенно когда один из партнеров намного опытнее другого. Но в этом вопросе нет никакого коварства, Белла не пытается покопаться в моем прошлом. И в этом случае, по крайней мере, я думаю, что ответ ей понравится.
– Нет, – честно говорю я ей. – Не так. И никогда в моей машине или на ней, – добавляю я со смехом. – На самом деле это моя давняя фантазия, – добавляю я, позволяя своему взгляду остановиться на ее лице, и Белла мягко улыбается.
– Мне это нравится. – Она прислоняется ко мне, легко, непринужденно. Как будто в этом нет ничего особенного, хотя совсем недавно она вздрагивала, если я даже пытался коснуться ее руки.
Она делает это для того, чтобы у нее была нормальная жизнь. Нормальные отношения. Но я не могу не задаваться вопросом, действительно ли ей будет так легко с кем-то еще. Я должен хотеть этого. Я должен хотеть, чтобы у нее было все, что она хочет, независимо от того, заставляет ли меня сгорать от ревности или нет мысль о том, что она с другим мужчиной.
Но я не хочу, чтобы к ней прикасался кто-то еще. Я не хочу, чтобы кто-то еще знал, как она выглядит, когда кончает, чувствовал ее бархатный жар, знал, какова она на вкус. Сейчас она моя, и только моя, и какая-то часть меня хочет заключить ее в объятия, поцеловать и сказать, что я хочу, чтобы так было всегда.
Я только разочарую ее.
У Беллы достаточно своего багажа. Ей не нужен мой. Ей не нужен вдовец, который не уверен, что способен полюбить снова, который в глубине души боится полюбить кого-то и потерять его во второй раз. Я сам пришел с горой багажа, и я не хочу заставлять ни одну женщину иметь с ним дело, и меньше всего Беллу.
Она заслуживает лучшего, чем я, когда речь идет о мужчине, который будет любить ее вечно.
Но пока я могу дать ей что-то на память. И я могу продолжать помогать ей собирать себя по кусочкам, как она делала это для меня.
Я помогаю ей слезть с машины, и она забирается на пассажирское сиденье, заново завязывая рубашку спереди и поправляя юбку. Я завожу машину, осторожно вывожу нас на дорогу и направляюсь к дому. Белла молчит, сидя рядом со мной, и через несколько миль я бросаю на нее взгляд.
– Ты в порядке? – Мне хочется протянуть руку и коснуться ее ноги, но я чувствую, что сейчас лучше этого не делать.
– Я в порядке, – мягко говорит она. – Просто устала.
Я начинаю что-то говорить в ответ, чтобы убедиться, что она действительно устала, когда что-то привлекает мое внимание в зеркале заднего вида. Это черная машина, которую я заметил позади нас два оборота назад, и она все еще там. Какой-то инстинкт подталкивает меня, и я хмурюсь, прежде чем успеваю остановить себя.
– Что? – Спрашивает Белла, сразу заметив мое выражение лица. – Что-то не так?
– Ничего. – Я снова смотрю в зеркало, и она поворачивается, чтобы увидеть машину, которая снова поворачивает вместе с нами.
– Габриэль…
– Я уверен, что ничего. – Я сохраняю ровный голос, наблюдая за тем, как мы едем. Этот участок дороги длинный, и какое-то время здесь не будет поворота.
– Мне показалось, что я видела, как кто-то наблюдал за нами в парке, на днях. – Белла сцепила руки на коленях, задирая материал юбки. Я чувствую, как она напрягается рядом со мной, слышу ее учащенное, нервное дыхание.
Мое внимание мгновенно переключается на нее.
– Что ты имеешь в виду? – Спрашиваю я как можно спокойнее.
Белла делает дрожащий вдох.
– Я видела мужчину, сидящего на скамейке, когда мы сели на пикник, но, разумеется, не придала этому значения, это же общественный парк. Я увидела, что он все еще там, пока фотографировала. Казалось, что он смотрит на нас. Но я просто подумала, что у меня паранойя.
При этих словах у меня учащается пульс, меня охватывает ужас. Но я сохраняю нейтральное выражение лица, не желая пугать Беллу. Я не хочу, чтобы она подумала, что что-то не так, и свела на нет весь свой прогресс. Мысль о том, что она снова впадет в панику и страх, станет той испуганной девочкой, прячущейся в своей одежде и вздрагивающей при малейшем изменении тона, заставляет мое сердце биться в груди. Она зашла так далеко, и я хочу, чтобы так было и впредь.
– Возможно, это просто совпадение, – говорю я ей, медленно выдыхая. Я снова смотрю в зеркало заднего вида, когда мы достигаем поворота, а черная машина продолжает ехать мимо нас, дальше по дороге. – Видишь? Это я был параноиком.
Белла слабо улыбается и кивает. Но я вижу, что она не совсем уверена. Позже вечером, когда Белла и дети уже легли спать, я отправляю Джио текстовое сообщение.
Габриэль: Мне нужно, чтобы ты подумал о найме еще нескольких парней. Я бы хотел, чтобы на территории была охрана. Только на некоторое время. Трех человек будет достаточно.
Джио: Конечно, босс.
Я убираю телефон обратно в карман и тянусь к своему бокалу, сегодня вместо вина коньяк. После инцидента с машиной и признания Беллы о парке мне нужно было что-то покрепче.
Джио позаботится об этом. Предосторожность, не более того. Не в первый раз я временно нанимал несколько лишних парней, просто для дополнительной безопасности, пока заключалась особо опасная сделка или враждовали люди из преступного мира, с которыми у меня были дела с обеих сторон. В прошлом из этого ничего не вышло.
Ничего не выйдет и в этот раз. Так я себе говорю.
26
БЕЛЛА
Следующая неделя кажется сном, чем-то, что я не могла себе представить еще совсем недавно. Мы с Габриэлем вошли в привычный ритм, каждое утро мы вместе тренируемся, и я понимаю, что он изменил свое расписание ради меня, когда вместо завтрака, который ждет нас, когда мы возвращаемся наверх с явным опозданием, он оказывается на столе на сорок пять минут позже обычного. Я чувствую, как румянец заливает мое лицо, когда мне приходит в голову эта мысль, зная ее причину.
Наши тренировки и обучение Габриэлем меня самообороне с тех пор, как он смог ко мне прикасаться, продвинулись вперед. Он начал показывать мне основные приемы боевых искусств – блоки, удары ногами, легкие удары, и от этого становится только труднее сосредоточиться, пока мы тренируемся. Это неизбежно заканчивается тем, что мы оказываемся у стены или на одном из матов, руки блуждают по всем местам, которые больше не являются запретными, и мы сбиваем друг друга в лихорадочный клубок. К моему полному шоку, я обнаружила, что Габриэль не возражает против того, чтобы опуститься на меня сразу после тренировки, я узнала об этом сегодня утром, когда он уложил меня на коврик и стянул леггинсы вокруг бедер, вылизывая меня до быстрого и грязного оргазма. Вскоре я ответила ему рукой, поглаживая его, пока он стоял на коленях надо мной, и снова кончила, когда он кончил мне на грудь.
Для меня никогда не было ничего более горячего, чем смотреть, как кончает Габриэль. То, как он выглядит полностью развязанным мной, с открытым ртом и напряженным телом, звуки, которые он издает, все это возбуждает меня до безумия, заставляя хотеть повторить все это как можно скорее.
И он был терпелив. Терпеливее, чем я когда-либо могла себе представить. Я до сих пор не опустилась на него, не в силах преодолеть блокировку в своем сознании по этому поводу, и пока что я все еще девственница в самом техническом смысле. Это тоже заставляет меня испытывать вспышку паники всякий раз, когда я думаю об этом. Но Габриэль не давит на меня, хотя я не могу представить, что его полностью устраивают рукопожатия или дрочка, пока он меня ублажает.
Я притворяюсь, что нет никаких других факторов, кроме моего страха. То, что мы еще не дошли до настоящего полового акта, не имеет никакого отношения к тому, что, как только мы это сделаем, все будет кончено. Мои короткие и очень страстные отношения с Габриэлем закончатся.
Это то, о чем я его просила, и то, на что он согласился. Ничего другого быть не может. Он ясно дал мне это понять, и я очень старалась не воспринимать ничего из того, что он говорит или делает, как отклонение от этого. Каким бы милым и нежным он ни был, что бы он ни шептал мне на ухо, я говорю себе, что все это просто сосредоточено на настоящем моменте. Все это не будет иметь значения, как только будет перейдена последняя черта и мы закончим.
Но об этом трудно вспоминать, когда я выхожу из душа и вспоминаю, что Габриэль пригласил меня сегодня пойти в город с ним, Сесилией и Дэнни. Семейная прогулка, только я не должна быть частью этой семьи. Я наемный работник, и Агнес с нами не поедет.
Такое ощущение, что границы, разделяющие меня как работника и Габриэля, моего босса, давно исчезли.
Планы были составлены вчера за ужином – Сесилия все еще мечтает сводить Габриэля в магазин «Американская девочка», а Габриэль хочет сводить их в музей искусств Метрополитен в качестве познавательной прогулки. Кроме того, Дэнни настаивал, что его отец должен попробовать бургерную, в которую мы ходили в прошлый раз, и в довершение всего Габриэль пообещал им ужин и шоу на Бродвее. Я смотрю на свой шкаф, стоя посреди комнаты с обернутым вокруг себя полотенцем и не представляя, что надеть.
В конце концов я останавливаюсь на легком темно-синем шелковом платье-футляре, которому придают более непринужденный вид небольшие закатанные рукава, приколотые к плечам латунными пуговицами, и слегка оттопыренный вырез. Я добавляю тонкий кожаный ремень и удобные сандалии, которые все еще достаточно стильные для театра, а также пару каффов с бриллиантовыми листьями, которые наполовину поднимаются по бокам каждого уха, добавляя немного дополнительного стиля к наряду. Они привлекают внимание, и мое сердце слегка колотится в груди, когда я понимаю, что этот наряд не сможет уберечь меня от внимания. Но Габриэль заставляет меня чувствовать себя в безопасности, и постепенно я все меньше и меньше чувствую, что мне нужно прятаться. Платье доходит до середины бедра, с разрезом до колен, и только мои руки обнажены. Я достаю из шкафа короткую легкую коричневую кожаную куртку – на случай, если мне захочется прикрыться или в театре будет холодно, и делаю глубокий вдох.
Я могу это сделать.
Габриэль ждет внизу вместе с Сесилией и Дэнни, одетый в легкие угольного цвета чиносы и кремовую льняную рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами. Его волосы слегка вьются вокруг ушей, и я чувствую, как у меня чешутся пальцы от желания протянуть руку и прикоснуться к ним. Самое сложное в сегодняшнем дне, как я понимаю, будет не прикасаться к Габриэлю вообще. Это почти ирония, учитывая, как мы начали. Но я и без его слов знаю, что в присутствии Сесилии и Дэнни мы не можем вести себя иначе, чем по-дружески. Что бы ни происходило между нами, меньше всего мы хотим, чтобы они были в замешательстве относительно моего места в жизни их отца.
Его брови резко взлетают вверх, когда он видит меня, и я улавливаю тепло в его взгляде. Он улыбается, когда я спускаюсь по лестнице, и я вижу, каких усилий ему стоит не отвести глаз от моего лица и не взять меня так, как ему хочется.
– Ты уложила волосы, – говорит он, и я немного застенчиво улыбаюсь, касаясь затылка, где я закрутила волосы.
– Мне кажется, так будет элегантнее. Для музея и бродвейского шоу.
Его взгляд задерживается на моих волосах, и я думаю, что он представляет, как убирает их, но он ничего не говорит, ведя нас к ожидающему Мерседесу.
Габриэль открывает для меня дверь со стороны пассажира, а также заднюю дверь, и я неуверенно смотрю на него, пока Сесилия и Дэнни забираются на заднее сиденье.
– Разве я не должна быть там, с ними? – Пробормотала я, и Габриэль покачал головой.
– Я не хочу чувствовать себя шофером. – Он ухмыляется, и я быстро выдыхаю, перебираясь на место пассажира.
Это интимное чувство. Как будто я его девушка, иду на свидание с ним и его детьми. Я подавляю смятенные, беспорядочные чувства в своей груди, сосредоточившись на том, чтобы случайно не сделать ничего такого, что выдаст нас. По крайней мере, один раз я видела, как рука Габриэля дернулась на ноге, как будто он сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к моей.
– Я учу Беллу водить машину, – с ухмылкой говорит Габриэль, оглядываясь на Сесилию и Дэнни. – У нее неплохо получается.
– У меня был один урок. – Я смеюсь. – И я не очень.
– У тебя будет больше. – Он смотрит на меня, все еще ухмыляясь. – И тогда ты станешь превосходным водителем.
– Не могу дождаться, когда научусь водить, – вздыхает Сесилия сзади, но я не слышу ответа Габриэля. Я не могу думать ни о чем, кроме как о том, чтобы подавить теплое, мягкое чувство, которое распространяется в моей груди от этого, как он это сказал, от уверенности, что я буду здесь.
Как это будет выглядеть, когда между ним и мной все закончится?
Я не могу об этом думать. Я не могу позволить себе думать о конце. И я не хочу. Не тогда, когда все так хорошо, прямо сейчас, не тогда, когда впервые в жизни я чувствую, что могу быть полностью собой и ничего не сдерживать.
День проходит идеально. Сначала мы отправляемся за покупками, и мое сердце тает еще больше, когда я вижу, как глубоко Габриэль погружается в интересы своих детей. Он позволяет Сесилии вести его по магазину «Американская Девочка» почти час, не жалуясь, пока она объясняет все истории кукол и рассказывает, какие из них ей больше нравятся и почему. После этого Дэнни хочет пойти в магазин комиксов, и Габриэль уделяет ему такое же внимание, внимательно слушая, как Дэнни рассказывает о Бэтмене и своих любимых Людях Икс, а также о тех, которые ему не нравятся. В нем нет нетерпения, он не проверяет время и не смотрит на телефон, и я понимаю, что Габриэль именно такой. Хороший, терпеливый человек, который полностью поддерживает тех, кто ему дорог.
И, независимо от того, чем все это закончится, я понимаю, что я один из таких людей. С того самого момента, как я столкнулась с ним в коридоре, и он взял на себя миссию спасти меня из любой ситуации, которую пытался устроить мой отец.
После этого мы обедаем в бургерной, и Габриэль называет ее отличным выбором. В течение всего обеда его взгляд то и дело останавливается на мне, но он старается не делать ничего, что могло бы создать впечатление, что мы не просто друзья. Пока мы не оказываемся в художественном музее, и я смотрю на картину Ван Гога, пока Сесилия ведет Дэнни в другой конец зала, чтобы подробно рассказать ему о том, что она узнала о Звездной ночи на одном из уроков в начале года.
Рука Габриэля слегка касается моей спины, и я вздрагиваю, но не по той причине, что раньше.
– Они увидят, – шепчу я, не глядя на него, и он усмехается.
Он наклоняется и проводит губами по моей шее. От этого прикосновения все мое тело нагревается, заставляя меня дрожать, а его рука на мгновение прижимается к моей пояснице, прежде чем он отстраняется.
– Сесилия ничего не замечает, когда читает лекции, – говорит он со смехом. – Когда-нибудь из нее выйдет отличный профессор.
Я не могу не улыбнуться.
– В этом ты не ошибаешься.
– Так трудно не прикасаться к тебе, – пробормотал Габриэль, понизив голос настолько, чтобы никто не услышал. – Теперь, когда я могу, это все, что я хочу делать.
Это похоже на признание, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, пульс учащается в моем горле. Его лицо тщательно скрыто, ничего не выдавая, и я напоминаю себе, что это и есть ничего. Просто честность в том, что он чувствует в данный момент. Это ничего не говорит о будущем.
Сесилия, зовущая Габриэля пойти посмотреть на что-то громче, чем следовало бы посреди музея, спасает меня от необходимости что-то говорить в ответ. Но я вижу, как глаза Габриэля задерживаются на мне, лишь на мгновение дольше, чем следовало бы.
Мы гуляем по музею почти до пяти, а потом Габриэль ведет нас на ужин в итальянский ресторан, отмеченный звездой Мишлен. Только тогда мне приходит в голову нервничать из-за одежды, думая о том, что я буду сидеть в ресторане, полном людей. Я потираю руки, когда мы выходим из машины, и страх пробегает по моему позвоночнику. Прежде чем я успеваю подумать, что с этим делать, я чувствую, как ткань скользит по моим плечам, и понимаю, что Габриэль помогает мне надеть куртку.
– Я здесь, – говорит он тихо, чтобы слышала только я, и теплое чувство снова проникает в меня, когда я просовываю руки в рукава куртки.
Он увидел меня и понял. Это было все, что требовалось. Я чувствую жжение за веками и отгоняю его, прежде чем успеваю разрыдаться по дороге на ужин.
Нас отводят в кабинку в задней части ресторана. Габриэль заказывает коктейль, и я тоже – джин с лавандой, который звучит интересно. Сесилия подталкивает ко мне свое меню.
