Текст книги "Порочное искушение (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
Соавторы: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
– Габриэль? – Белла шепчет мое имя, и я чувствую, как напрягаются мышцы в животе, как дергается мой член при звуке моего имени на ее губах. Она наклоняет голову, ее глаза становятся все более и более нервными. – Что-то не так?
Я качаю головой, с трудом сглатывая.
– Нет. Я просто давно думал о том, чтобы поцеловать тебя. И я хочу, чтобы это было хорошо для тебя.
Она слабо улыбается.
– Мне не с чем сравнивать.
Каким-то образом это придает мне смелости. Я вдыхаю, наклоняясь к ее рту, запах ее пота, мыла и шампуня заполняет мои чувства, а мысль о том, что я собираюсь впервые попробовать ее на вкус, заставляет меня пульсировать от ни с чем не сравнимой потребности. Я касаюсь ее рта губами, и чувствую, как она задыхается.
– Габриэль…
Она выдыхает мое имя мне в рот, и моя рука сжимается в кулак у стены рядом с ее головой, а я борюсь за контроль. Я снова целую ее, на этот раз чуть более крепко, и Белла издает тихий хныкающий звук, который простреливает прямо в мой член.
Ее глаза открываются, и она разрывает поцелуй, ее нос касается моего, когда она невинно смотрит на меня.
– Ты можешь снять футболку? – Шепчет она. – Только футболку. Я хочу попробовать прикоснуться к тебе.
Мое сердце словно вырывается из груди. Я киваю, облизывая пересохшие губы, и тянусь к краю футболки, стягивая ее через голову и бросая на пол. Белла опускает глаза на мои грудные мышцы, и я вижу, как она впивается зубами в нижнюю губу, как она слабо вздыхает от возбуждения.
– Тебе нравится то, что ты видишь? – Я не могу удержаться от вопроса, мой голос звучит грубо и немного рвано. Белла молча кивает и медленно поднимает руки, ее пальцы на мгновение замирают на моей коже, прежде чем она прижимает ко мне свои ладони.
Я чувствую, как от ее прикосновения по коже пробегают мурашки, как ее пальцы впиваются в мою кожу, как закрываются ее глаза. Ее спина слегка выгибается, наклоняясь ко мне, и я подхожу к ней настолько близко, что почти касаюсь ее, но не совсем, когда наклоняюсь, чтобы поцеловать ее снова.
– Скажи мне остановиться, если я зайду слишком далеко, – шепчу я, а затем прижимаюсь к ее рту.
Даже в таком состоянии, при близком поцелуе, ее губы невероятно сладкие. Мягкие и полные, их прикосновение к моим губам заставляет мой член пульсировать с каждым движением моего рта к ее. Я высунул язык, нежно провел им по ее нижней губе, проверяя ее, и она задыхается, ее рот открывается для меня, когда она вдавливает свои пальцы в мою грудь и проводит своими короткими ногтями по верхней части моего живота.
– Блядь, детка… – простонал я ей в рот, мои бедра дернулись вперед, и я остановился, едва не прижавшись к ней, когда все мое тело напряглось под ее прикосновениями. Мой член стал невероятно твердым, запутался в шортах, мокрый от спермы. Есть немалый шанс, что я кончу в эти шорты еще до того, как все закончится, и я уже решил, что если это случится, то мне придется пережить неловкость. Я слишком возбужден, а медленный, мучительный темп, которого требует общение с Беллой, слишком чертовски горяч для того, что меня уже заводит.
Медленно я позволяю своему языку скользить по ее языку. Я чувствую жар ее рта и наконец, наконец, узнаю ее вкус, сладкую мяту на ее языке, когда чувствую, как подгибаются ее колени и она стонет, раскрыв рот, в поцелуе.
Я разрываю его, задыхаясь, отступаю назад, борясь за контроль. Глаза Беллы расширяются, и я вижу, как она напрягается.
– Что случилось? – Шепчет она. – Я сделала что-то не так?
Я тяжело сглатываю и качаю головой.
– Мне просто нужна секунда. – Я жестом показываю на свой твердый член, и лицо Беллы нагревается, но в уголках ее рта играет крошечная улыбка.
– Ты действительно хочешь меня, не так ли? – Шепчет она, и я стону, изо всех сил стараясь не закатить глаза.
– Это, – говорю я, – самое большое преуменьшение, которое я когда-либо слышал.
Ее взгляд пробегает по моей груди, спускается к животу и ниже и по ее дыханию и покрасневшей коже я понимаю, что ей тоже нравится то, что она видит. Медленно она тянется к краю рубашки.
– Обещаешь, что никто не войдет? – Шепчет она, и я чувствую, как мое сердце ударяется о ребра.
– Я могу убедиться, – говорю я ей и иду запирать дверь. Я оборачиваюсь, каждый шаг в сторону от нее причиняет боль, и когда я дохожу до двери и закрываю ее, то вижу, как она стягивает через голову футболку и бросает ее на пол, оставаясь в одних леггинсах и мягком, растягивающемся спортивном лифчике.
Мои яйца напрягаются, по позвоночнику пробегает волна удовольствия, и на долю секунды мне кажется, что я сейчас кончу. Я кончу от того, что смотрю, как девушка снимает с себя футболку, как гребаный подросток. Но я снова контролирую свое возбуждение и иду к ней, пожирая глазами каждый кусочек обнаженной кожи.
– Ты можешь меня потрогать, – мягко говорит она. – Только выше талии.
Я киваю, чувствуя нервозность, которую не должен испытывать в моем возрасте. Меня каким-то образом затянуло в прошлое, в самый первый раз, когда я прикоснулся к девушке вот так, в те дни, когда я целовался в старших классах и радовался, что мне разрешили просунуть руку под лифчик, и я не ненавижу это так, как мог бы подумать. С кем-то другим это вызвало бы разочарование. Утомительной раздражающей игрой.
С Беллой это похоже на разворачивание подарка. Ее доверие ко мне беспрецедентно, и я не хочу его нарушать. И каким-то образом необходимость сдерживаться, требование не спешить, не пожирать ее так, как я бы уже пожирал, если бы мне дали свободу действий, делает все это в тысячу раз лучше, чем я мог себе представить.
– Поцелуешь меня еще раз, для начала? – Шепчет она, и я с радостью соглашаюсь.
Я наклоняюсь и целую ее, на этот раз более крепко, направляясь прямо к той ступеньке, до которой мы дошли. Она открывает рот, ее язык скользит по моему, и я осторожно протягиваю руки к ее талии, слегка касаясь кожи.
Она мгновенно реагирует, ее кожа становится бугристой под моим прикосновением, и она резко вдыхает. Но она не разрывает поцелуй, не отстраняется, и я медленно поднимаю руки к краю ее бюстгальтера и останавливаюсь там. Осторожно провожу ладонями вверх, ощущая полный изгиб ее груди. Когда мои ладони проходят по ее напрягшимся соскам, она снова дергается, ее бедра выгибаются вперед, и она стонет в поцелуе.
– Под лифчиком, – шепчет она мне в губы. – Пожалуйста. Мне нужно…
Я точно знаю, что ей нужно. Теперь мы двигаемся быстрее, но я верю, что она скажет мне, если ей нужно остановиться, и последнее, что я хочу сделать, это перестать прикасаться к ней. Я просовываю пальцы под край лифчика, теплый запах ее кожи наполняет мои чувства, и я стону от давления в моем ноющем члене, когда впервые касаюсь обнаженных изгибов ее груди.
Когда кончики моих пальцев скользят выше, прижимаясь к ее соскам, Белла издает всхлипывающий стон, который говорит мне о том, насколько это приятно.
Я прижимаю ее спиной к стене, углубляя поцелуй, а сам начинаю ласкать ее соски. Я перекатываю их под кончиками пальцев, дразня, слегка пощипывая и потягивая, пока между нами нарастает жар. Белла задыхается, прижимаясь к моим губам, а ее бедра двигаются так, что это говорит о том, что это работает на нее.
– Это так приятно, – сокрушенно стонет она. – Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста…
Никогда раньше женщина не кончала от меня вот так. Я слышал разговоры об этом в раздевалке, но всегда считал, что парни просто хвастаются. Но я знаю, когда женщина вот-вот кончит, а Белла уже на грани, она так возбуждена, что я чувствую, что могу отправить и себя за грань только из-за этого.
– Габриэль. – Она выдыхает мое имя, выгибается еще сильнее, вжимаясь грудью в мои руки, а я продолжаю пощипывать ее соски, натягивая их на жесткие пики, которые так и хочется втянуть в рот. – Я… я собираюсь…
Она вскрикивает, хватаясь за мои плечи, ее пальцы впиваются в мою кожу, а ее бедра дико бьются, ее тело извивается, ища что-то, о что можно потереться, какой-то выход для удовольствия, пульсирующего между ее ног, проносящегося по ее телу. Я отстраняюсь от поцелуя и иду на риск.
Одной рукой я задираю ее лифчик, сжимаю в ладони одну грудь, а рот прижимаю к другой и втягиваю в рот ее сосок, перекатывая его языком и прижимая зубы к ее коже, ровно настолько, чтобы она почувствовала его.
Я надеюсь, что подвал настолько звуконепроницаем, насколько он должен быть, потому что Белла кричит. Она выгибается дугой, прижимаясь всем телом к моему на короткую секунду, а затем отстраняется, сильно трясясь, так как ее колени едва не подкосились. Я обхватываю ее за талию и поддерживаю, наслаждаясь ощущением ее веса в своих объятиях, прежде чем она откидывается к стене, и я с сожалением отпускаю ее. Она еще не остановила меня, но я не хочу заходить слишком далеко и рисковать свести на нет ее успехи.
Я делаю шаг назад, задыхаясь. Я смотрю на нее, ее волосы рассыпались по плечам, лифчик задрался на груди, на одном соске остался красный след от моего рта. Она выглядит потрясающе, и мне хочется повалить ее на коврик и заставить кончить снова – ртом, пальцами, членом. Я хочу заставлять ее кончать снова и снова, пока никто из нас не сможет стоять.
Белла делает дрожащий вдох и тянется вверх, чтобы стянуть лифчик.
– Я.… я не знала, что смогу…
– Я тоже не знал. – Я провожу рукой по волосам. – Боже, Белла, я… – Я делаю глубокий вдох. – Тебе что-то еще нужно? Потому что мне нужно что-то с этим делать. – Трясущейся рукой я показываю на свой член, и глаза Беллы сужаются.
Ее рука вырывается, хватая меня за бедро, и она притягивает меня к себе.
– Иди сюда, – решительно говорит она, впиваясь зубами в нижнюю губу.
На короткую секунду я думаю, что она собирается попросить меня снова подрочить, пока она смотрит. Но затем уголок ее рта подергивается в небольшой улыбке, а ее пальцы проникают под мой пояс, и я на мгновение забываю, как дышать.
– Я хочу попробовать прикоснуться к тебе, – шепчет она. – Ты не против?
Лишенный дара речи, я могу только кивнуть в знак согласия и надеяться, что продержусь до первого прикосновения ее пальцев ко мне.
Она протягивает обе руки, стягивая мои тренировочные шорты вниз по бедрам, как раз настолько, чтобы мой член выскочил наружу. Он шлепается о мой пресс, да так сильно, что остается прижатым к нему, и Белла испускает тихий вздох, который заканчивается нервным хихиканьем.
Я никогда не думал, что женщина, хихикающая при виде моего члена, может сделать что-то, кроме как заставить меня чувствовать себя дерьмом, но что-то в звуке, который издает Белла, только способствует тому, что еще одна густая капля спермы стекает по моему стволу.
Она неуверенно протягивает руку, ее левая рука ложится на мое голое бедро, а правая тянется, чтобы коснуться кончика моего члена. Я упираюсь в стену обеими руками по обе стороны от нее и смотрю вниз, чтобы увидеть, как ее пальцы впервые касаются головки моего члена.
Ничто не могло подготовить меня к этому ощущению. Ее пальцы лишь едва касаются кончика, но по ощущениям это лучше, чем некоторые виды секса в моей жизни. Я чувствую, как пульсирует мой член, как он дергается в ее руке, умоляя, чтобы к нему прикоснулись с большим желанием.
Белла вдыхает и проводит пальцами по моему члену.
Это исследовательское прикосновение. Кончики ее пальцев прослеживают вены, напряженную плоть, спускаются к основанию и поднимаются по нижней стороне, касаются кожи, которая не должна заставлять меня дрожать, быть на грани, думать о чем угодно, лишь бы не извергнуться на ее живот прямо сейчас и не закончить этот мучительно приятный момент. Это даже нельзя назвать рукоблудием, но это будет единственное, о чем я буду думать в следующий раз, когда останусь наедине с собой, обхватив себя руками.
И еще о том, как она охренительно великолепна, когда кончает.
Это заставляет мой член снова вздрогнуть, по стволу растекается еще больше спермы, и Белла ловит ее пальцами, размазывая по всей длине, когда, наконец, обхватывает рукой. Я издаю дрожащий стон, и она смотрит на меня, ее глаза полуприкрыты, когда она делает одно длинное, медленное, исследовательское движение.
– Так хорошо? – Шепчет она, и я издаю дрожащий смешок, переходящий в стон, когда она проводит ладонью по кончику моего члена.
– Белла, ты получишь еще два или три таких раза, прежде чем я кончу везде, где ты мне позволишь, – справляюсь я. – Вот как это чертовски хорошо.
Она прикусывает губу, явно борясь с улыбкой и проигрывая, пока снова медленно гладит меня.
– Хорошо, – шепчет она. – Это раз.
Мои колени чуть не подкосились. Не знаю, как ей удается превратить простой ручной массаж в один из самых горячих трахов, которые я когда-либо испытывал в своей жизни, но я не могу представить, что это может быть лучше, чем сейчас. И я знаю, что может. Так и будет, если мы будем продолжать в том же духе.
Она снова гладит меня, медленно. Намеренно, от этого ощущения мои глаза закатываются назад, а по позвоночнику ползет еще один толчок удовольствия.
– Два.
Ее рука снова скользит по моему члену, вверх к головке и обратно вниз, ее хватка достаточно плотная, мой член такой скользкий от моего собственного возбуждения, что трение просто на грани идеального.
– Три, – шепчет она, и мне каким-то образом удается удержать себя от оргазма, потому что я не хочу, чтобы она остановилась.
Белла вдыхает, ее рука ложится на основание моего члена, а затем медленно, дразняще тянет его обратно вверх, кончики пальцев нажимают на кончик.
– Когда-нибудь, – шепчет она, сжимая меня в руке, – я буду достаточно смелой, чтобы сделать это ртом.
Вот и все. Ее рука опускается вниз, и мой рот раскрывается, из него вырывается рваное предупреждение за мгновение до того, как по позвоночнику прокатывается жар, а мой член взрывается. Я никогда не чувствовал ничего подобного первому толчку удовольствия, когда сперма выплескивается на ее живот. Рука Беллы гладит меня быстрее, когда сперма вытекает из моего члена, покрывая ее живот, а мои руки скручиваются в кулаки у стены, и я трахаю ее руку, сильно толкаясь бедрами, когда кончаю на нее. Я стону что-то похожее на ее имя, удовольствие обрушивается на меня снова и снова, я кончаю сильнее, чем когда-либо в своей жизни, а она гладит меня во время кульминации, сперма капает на ее руку, когда струи наконец иссякают.
– Я… – Мой член настолько чувствителен, что ее прикосновения находятся на грани боли, но в то же время я хочу, чтобы она продолжала гладить меня вечно. – Так хорошо… Я…
Белла роняет руку, и я вслепую нащупываю полотенце на вешалке у стены, чтобы вытереть мою сперму с ее живота. Она начинает забирать его у меня, но я качаю головой.
– Я хотел сделать это для тебя прошлой ночью, – говорю я ей, сумев вернуть часть своего самообладания. Другой рукой я заправляю свой размякший член обратно в шорты и тянусь к ней, чтобы вытереть и ее. – Тогда я не мог к тебе прикоснуться. Но сейчас…
Белла смотрит на меня, ее губы зажаты между зубами. На мгновение мне кажется, что она собирается что-то сказать, но она просто кивает, позволяя мне помочь ей вытереться.
– Я все равно собираюсь принять душ, – говорит она с легким смешком. – Я должна… должна, наверное, пойти и сделать это.
Она смотрит на меня огромными глазами, ее губы все еще приоткрыты, ощущение того, что она только что сделала со мной, пульсирует в моем теле, и я хочу притянуть ее к себе и поцеловать снова. Я хочу никогда не переставать прикасаться к ней. Но я вижу, как что-то замирает на ее лице, и понимаю, что на сегодня мы зашли достаточно далеко.
С усилием я делаю шаг назад.
– Увидимся наверху, – говорю я ей, и она кивает, отталкиваясь от стены. Она смотрит на меня еще одно долгое мгновение, а затем поворачивается и немного неуверенно идет к двери.
Все мои силы уходят на то, чтобы не пойти за ней. Не пойти за ней наверх и в душ. Никогда, никогда больше не выпускать ее из виду. Но я знаю, что лучше не давать ей ожиданий, которые я не могу реализовать. Мы ясно дали понять друг другу, что это такое. Я переступил через все остальные границы, которые пытался провести между нами, но на этой я должен стоять твердо. Поэтому я смотрю, как она уходит, думая о том, когда в следующий раз она позволит мне прикоснуться к себе.
Это скользкая дорожка.
И я уже падаю.
23
БЕЛЛА
Я все еще дрожу, когда встаю под душ. Мелкая дрожь пробирает меня изнутри. У меня дрожат руки, когда я включаю воду, а кожа все еще покрывается колючками, словно я чувствую его пальцы, проходящие по мне даже сейчас. Даже дыхание сбилось, когда я шагнула под горячие брызги и попыталась успокоиться.
Все это время я и не подозревала, что именно это меня ждет. Я так боялась, что отшатнусь при первом же прикосновении, рассыплюсь при поцелуе, но Габриэль сделал все так, что я почувствовала себя легко. Естественно. Как будто не нужно было ничего бояться, когда он целовал меня, прикасался ко мне.
Я знаю, почему. Он не торопился, двигался в заданном мной темпе, не давил, пока не понял, что может, а потом лишь слегка надавил. Я думала, что впаду в панику от ощущения, как он задирает лифчик и всасывает мою грудь в рот, но в тот момент я думала только о том, как сильно я этого хочу… как сильно я хочу его рот везде.
И до сих пор хочу. И все, о чем я могу думать, раздеваясь и заходя под горячую воду, это о следующем разе и о том, что еще мы можем сделать.
Когда я выхожу из воды, я все еще вижу отпечаток рта Габриэля на моем соске – красный след, оставшийся от всасывания и царапанья его зубов. Я легонько прикасаюсь к нему, и при виде его во мне вспыхивает теплое желание. Это не пугает меня. Я чувствую, что я его, что он как-то пометил меня, и это тоже не пугает меня, как я могла бы подумать.
Я одеваюсь, оставляя мокрые волосы распущенными, и иду поднимать Сесилию и Дэнни. У меня такое чувство, что Габриэля уже не будет, когда мы спустимся по лестнице, он и так опаздывает из-за того, что мы только что сделали, и я изо всех сил подавляю разочарование. Если уж на то пошло, говорю я себе, то немного пространства не помешает. Мы с Габриэлем просто друзья, потому что он тот, кому я могу доверять, и он ясно дал понять, что не может дать мне больше ничего. Но я не настолько наивна, чтобы думать, что что-то настолько интенсивное, настолько эмоциональное происходит без чувств. Мне нужно уметь обрабатывать эти чувства, иначе я потеряю контроль над ситуацией. А контроль, это то, что вообще делает ее возможной.
Я собираю детей, одеваю их и веду вниз по лестнице, только чтобы остановиться в фойе при виде Габриэля, который одет для работы в костюм, застегнутый на все пуговицы и кучи пакетов возле двери. Он выпрямляется, на его лице появляется широкая улыбка, и я с трудом сопоставляю эту его ухоженную, собранную версию с тем мужчиной, который вздрагивал надо мной менее часа назад, с растрепанными волосами и открытым ртом, разрывающимся от моего прикосновения. От этого контраста меня обдает жаром, и по тому, как темнеют его глаза, когда он смотрит на меня, я понимаю, что он думает о чем-то подобном.
Я тяжело сглатываю.
– Что это?
Габриэль хихикает.
– А ты как думаешь? Похоже, твое оборудование для камеры прибыло.
Мое сердце подскакивает, и я задыхаюсь, забыв обо всех остальных мыслях, когда бегу к коробкам.
– О… Боже, ты прав, – вздыхаю я, и Габриэль смеется.
– Дети, найдите Агнес и попросите ее приготовить завтрак, пока Белла рассматривает это. – Он улыбается мне, когда я выпрямляюсь, и в его глазах появляется озорной огонек. – Уверен, ты хочешь испытать все это на практике, верно?
– Да, но… – У меня впереди целый день, наполненный всеми делами, которые я обычно делаю с детьми, и он это знает. Я смотрю на него в недоумении.
– В эти выходные, – говорит он, – я возьму тебя на еще один урок вождения, и тогда ты сможешь показать мне кое-что из того, что тебе так нравится в фотографии. А пока почему бы тебе не сводить детей в Центральный парк сегодня? Уговори свою подругу встретиться с тобой, чтобы вы могли провести с ней время и повеселиться, делая снимки. Я скажу Джейсону и Джио, чтобы они были готовы пойти с вами через пару часов.
– Хорошо… – Я потрясла головой, пытаясь прояснить ситуацию. – Ты уверен?
– Конечно. – Габриэль посмотрел на меня так, словно не понимал, почему вообще возник этот вопрос. – Это будет хорошо и для них, и для тебя.
– Звучит замечательно. – Я смотрю на коробки и снова на него, внезапно переполненная чувством благодарности. Все это гораздо больше, чем я когда-либо могла исследовать, когда речь шла о вещах, которые меня интересуют и волнуют. Я годами обходилась одной старой камерой не потому, что отец не мог позволить себе лучшую, он мог бы купить мне целый магазин фотоаппаратов, если бы захотел, а потому, что не считал нужным тратить деньги на мое хобби. – Большое спасибо.
– Мне очень приятно. – Его взгляд встречается с моим, и в нем все еще чувствуется тепло, напоминание о том, что произошло между нами раньше, и от этого по моему позвоночнику пробегает дрожь. – Я с нетерпением жду, что ты покажешь мне в эти выходные.
– Я тоже. – Я прикусываю губу, и на короткую секунду, пока он стоит и смотрит на меня, мне кажется, что он собирается меня поцеловать. Но вместо этого он достает свою сумку и открывает входную дверь.
– Увидимся вечером, – говорит он так небрежно, как будто он ничего не изменил во всем моем мире этим утром.
А потом он уходит, идет по подъездной дорожке, оставляя меня с готовым к сборке оборудованием на тысячи долларов у моих ног.
***
Два часа спустя я вместе с Сесилией и Дэнни сажусь в машину и еду в Центральный парк, чтобы встретиться с Кларой. Моя новая камера лежит в кейсе рядом со мной, а все осветительные приборы и дополнительные аксессуары, которые я купила, аккуратно разложены наверху в моей комнате. Некоторые из них я даже не представляю, когда буду использовать, но Габриэль в тот день настаивал на том, чтобы я купила все, что захочу, и было слишком сложно отказать ему.
Кстати, это уже не единственное, в чем ему трудно отказать. Я больше не хочу ему отказывать.
Пока мы едем, я думаю, как много я хочу сказать Кларе. Какая-то часть меня считает, что я должна просто промолчать, не позволяя ей копаться в себе слишком глубоко с вопросами, которые у нее, несомненно, возникнут. Другая часть меня отчаянно хочет рассказать кому-то, в частности, моей лучшей подруге, обо всем, что произошло со мной с прошлой ночи. Как сильно все изменилось с тех пор, как мы обедали, за такой короткий промежуток времени.
Джейсон высаживает нас возле парка, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы вывести детей из машины на тротуар. Я уже второй раз с ними в городе, и мне интересно, сколько раз это произойдет, прежде чем я перестану испытывать слабое чувство паники при мысли о том, что я несу ответственность за их благополучие. Неужели родители чувствуют себя так всегда? Я не могу не задаваться этим вопросом.
В кармане пищит телефон, и я смотрю на него, чтобы увидеть, что Клара указала мне свое местоположение в парке. Я надеваю свою новую камеру на шею, и меня охватывает чувство удовольствия от того, что я вижу ее там. Я пишу Габриэлю, пока мы идем в парк, чтобы сообщить ему, что мы благополучно добрались до места, а Джио идет за нами.
Его ответ появляется на экране всего через несколько секунд.
Габриэль: Хорошо. Веселись. Увидимся вечером.
От меня не ускользает, что он говорит это уже второй раз. Не ускользает от меня и то, что текст, как и многие другие наши разговоры в последнее время, кажется слишком интимным для того, чем мы на самом деле являемся друг для друга. Даже больше, чем друзья, которыми мы и должны быть.
Я засовываю телефон обратно в карман, сосредоточившись на том, чтобы доставить Сесилию и Дэнни к месту нашей встречи с Кларой. Дэнни бежит впереди, и я говорю ему, чтобы он был осторожен, а Сесилия бежит по тропинке, держа под мышкой свою новую куклу. Она хотела взять ее с собой на пикник, поэтому в кожаной сумке, перекинутой через плечо, лежит набор вещей именно для этого. Дэнни настоял на том, чтобы взять с собой несколько своих фигурок, чтобы присоединиться к веселью.
От одной мысли об этом у меня в груди становится тепло и мягко. Сесилия и Дэнни не мои, но я чувствую, что начинаю любить их так, как будто они мои. Уже сейчас, спустя всего месяц, я чувствую, что не могу представить, как уеду. Я не могу представить, что оставлю их, и когда я думаю об этом, это теплое чувство превращается в тугой, болезненный узел в моей груди.
Но мне не придется этого делать, напоминаю я себе. Пока я не позволю отношениям с Габриэлем выйти из-под контроля и все испортить.
Впереди я вижу Клару, которая машет нам рукой, вставая со скамейки, на которой сидит. Дети бегут к ней, уже решив после того единственного дня, что она и их друг тоже.
Клара, как я вижу, осторожничает, ведь она, по сути, все еще незнакомка, но они оба едва не опрокидывают ее на землю. Дэнни обхватывает ее за ноги, а Сесилия обнимает ее сбоку, обхватывая руками за талию. Клара смеется, наклоняясь, чтобы обнять Сесилию одной рукой, и гладит волосы Дэнни.
– Вам двоим следует быть поосторожнее с объятиями незнакомцев, – говорит она со смехом, а Сесилия морщит нос.
– Ты не незнакомка, – чопорно сообщает она Кларе. – Ты подруга Беллы. Значит, ты и наша подруга.
Я беру в руки фотоаппарат, не в силах удержаться от того, чтобы не сделать снимок. Он снимает как во сне, освещение, потрясающее еще до того, как я настроила параметры, и я чувствую трепетное волнение от перспективы возиться с ним до конца дня.
– Выглядит новеньким. – Взгляд Клары тут же останавливается на камере. – Работа няней действительно приносит свои плоды, да?
Я покраснела.
– Габриэль купил ее для меня. Наверное, в качестве извинения за то, что какое-то время моя зарплата уходила к отцу.
Клара поднимает бровь.
– И это все?
– А, нужно что-то еще? – Я поднимаю его и фотографирую ее. – С этим я стану еще более грозной, – сообщаю я ей, когда она сужает глаза.
– Отлично. Тогда я буду угрозой с вопросами. – Она идет со мной в ногу, пока мы следуем за Сесилией и Дэнни. – Например, сегодня у тебя, кажется, особенно хорошее настроение.
– У меня новая камера. – Я подняла ее, как будто ей нужно было об этом напомнить. Клара на это сморщила нос.
– Дело не в этом. Это что-то другое.
Мне только удалось не поднять руку, чтобы потрогать шею, внезапно забеспокоившись, что у меня засос или еще что-то заметное. Но я четко помню, что Габриэль не целовал мою шею этим утром. На самом деле, единственное место, кроме моего рта, которое он целовал достаточно сильно, чтобы оставить след, была моя грудь.
Мое лицо пылает от воспоминаний, а Клара разражается смехом.
– Попалась! – Ворчит она. – Ты краснеешь как помидор. Рассказывай, что происходит.
Я тяжело сглатываю и смотрю вперед, чтобы оценить, сколько места осталось между нами и детьми.
– Я расскажу тебе после пикника, – наконец уступаю я. – Пока они играют и не подслушивают.
Клара присвистывает.
– О, горячо. Ладно.
Мы делаем круг по участку парка, и я не спускаю глаз с детей, с некоторой помощью Клары, фотографируя все, что вижу. Частично я просто работаю над тем, чтобы настроить освещение и сделать все параметры такими, как мне нужно, но мне также просто нравится делать фотографии ради них самих. Некоторые из них будут абсолютным мусором, но, щелкая, я также знаю, что некоторые из них будут действительно хорошими. Среди них будут такие, которые проскользнут в кадр, и именно их я пытаюсь запечатлеть все это время. Так всегда бывает.
Когда мы находим хорошее открытое место на траве, я расстилаю принесенное с собой одеяло и раскладываю на нем сыр, фрукты, оливки и буханку домашнего хлеба, которую принесла Агнес.
– Я помогала печь его, – с гордостью говорит Сесилия, указывая на буханку, и Клара поднимает бровь.
– Честно говоря, это впечатляет. Я как-то пыталась испечь хлеб, и у меня ничего не получилось.
– Ты можешь приехать к нам, и Агнес научит тебя. Она может научить любого печь.
Клара усмехается.
– Ну, Белле придется поговорить об этом с твоим папой. Но может быть. – Она поднимает на меня бровь, и я стараюсь не покраснеть. Это предложение звучит намного интимнее, чем просто няня и ее работодатель, как будто мы с Габриэлем действительно вместе, но может быть, я не слишком много в этом понимаю.
– Я упомяну об этом, – обещаю я, доставая остатки обеда, в то время как Дэнни достает свои фигурки, а Сесилия усаживает свою куклу рядом с нами.
Мы обедаем вчетвером, и с нами Лола, Бэтмен и Росомаха, и это гораздо веселее, чем я могла себе представить, что пикник с детьми может быть таким. Дэнни умоляет меня разрезать одну из оливок на шесть частей, чтобы он мог нанизать их на когти Росомахи, ходит с фигуркой туда-сюда и «кормит» кусочками оливок другие игрушки. Когда он закончил, мы с Кларой уже обе смеялись, и она откинулась на одеяло, когда Сесилия встала, чтобы пойти собирать цветы, а Дэнни побежал за ней.
Я наблюдаю за ними, собирая обед, и слежу, чтобы они не убежали слишком далеко.
– Ну так? – С нетерпением спрашивает Клара, и я прикусываю губу.
– Я рассказала тебе о предложении моего психиатра. О плавании.
Клара кивает.
– Я решила сделать это вчера вечером.
– Быстро. – Клара смеется. – Хотя я понимаю. Это как отрывать пластырь.
– Я просто не могла уснуть. Я нервничала из-за того, что снова принимаю таблетки, у меня много всего было в голове, и я просто подумала, может быть, пришло время. Может, мне стоит попробовать? Так я и сделала, но я не рассчитывала, что Габриэль будет на ногах и увидит меня снаружи.
Клара села чуть прямее, ее глаза расширились.
– Он видел тебя?
Я киваю.
– Я не виню его за то, что он вышел туда, – быстро добавляю я. – Он не пытался быть гадом или что-то в этом роде. Он просто увидел, что кто-то ходит снаружи, и решил проверить. А потом он увидел, что это я у бассейна, и…
– Наверное, он не мог оторвать от тебя глаз, – откровенно говорит Клара. – Что? – Добавляет она, заметив мой изумленный взгляд. – Я видела, как ты выглядишь, когда раздета. Ты чертовски великолепна, Бел. Любой мужчина, увидев тебя в бикини, с трудом бы поднял челюсть с земли.
– Ну… – Я пожевала губу. – Я пригласила его поплавать со мной.
– О, Боже! – Клара садится на четвереньки, явно полностью вовлеченная в происходящее. – Он тебя поцеловал? Переходи сразу к хорошей части.
– Не совсем. Он хотел. Но я вздрогнула, и он… – Я нервно облизнула губы. – Он хороший парень, Клара. Он не хотел давить на меня. Поэтому он спросил меня, может ли он попробовать что-то еще.
