Текст книги "В огне рождается сталь"

Автор книги: Ай У

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

1

Когда директор Чжао Ли-мин возвратился из мартеновского цеха в свой кабинет, было уже далеко за полночь. Он хотел было прилечь немного вздремнуть, как вдруг громко зазвонил городской телефон. Он взял трубку и узнал голос жены. Чжао Ли-мин уже несколько дней не был дома, да и на заводе ему все эти дни не приходилось поспать как следует.

– Разве ты не знаешь, что заболел Сяо-ху? – с укоризной спросила жена. – Даже не поинтересовался…

– Ему полегчало уже? – тревожным голосом спросил Чжао Ли-мин и добавил: – Ты ведь знаешь, что я сейчас никак не могу покинуть завод!

– Ребенок так тяжело болен, а тебя это совершенно не волнует, – с обидой продолжала жена. – У тебя есть хоть капля любви к ребенку?

– Как так капля? – вышел из себя Чжао Ли-мин. – С тех пор как ты сообщила о его болезни, я места себе не нахожу от беспокойства.

– Почему же ты за эти дни не пришел даже взглянуть на него?

– Потому что время мое принадлежит не мне! – ответил потерявший терпение Чжао Ли-мин.

– Кому же тогда оно принадлежит? – почти закричала в трубку Чжоу Юэ-вэнь.

– Партии!

– Малыш уже при смерти… Ты придешь на него взглянуть? – дрожащим голосом, чуть не плача, спросила Чжоу Юэ-вэнь.

– В таком случае нужно немедленно везти его в больницу! – крикнул в трубку Чжао Ли-мин. – Скажи…

Но в трубке послышались короткие гудки, Чжао Ли-мин нахмурил брови, сокрушенно покачал головой, положил осторожно трубку на рычаг и снова отправился в мартеновский цех.

Больше всего его беспокоило то, что ночью в цехе отсутствовал инженер по оборудованию. Он боялся, что после аварии на девятом мартене бригадиры будут пытаться ставить мартены на ремонт раньше срока. Вот тут-то директор завода и должен действовать, исходя только из реального положения вещей: нуждается печь в ремонте – ставь на ремонт, не нуждается – будь добр продолжай варить сталь. Он знал, что инженер по оборудованию беспокоится только о сохранности мартенов, его не очень волнует, выдаст мартен одной плавкой больше или меньше… Но ведь именно от этого зависит, выполнят ли они план, смогут ли увеличить выпуск стали!

Директор был уверен, что авария на девятом мартене произошла из-за небрежности бригадира, который невнимательно осмотрел под печи. Если бы в ту ночь он сам осмотрел печь, то, конечно же, можно было бы предотвратить несчастье. Поэтому-то он и решил в эти дни ночью не ездить домой, а самому осматривать поды печей после каждой плавки.

И еще одно обстоятельство не давало ему покоя. По предложению советского специалиста Сатпаева девятый мартен ремонтировали не охлаждая, что значительно сокращало время ремонта. Директор был очень доволен таким оборотом дела и буквально ежечасно следил, чтобы ремонтники не испытывали никакой нужды ни в материалах, ни в инструментах, чтобы все необходимое они получали своевременно. И, кроме того, ему приходилось изыскивать различные способы, чтобы все-таки увеличить выпуск стали и тем самым поправить нанесенный аварией ущерб.

Чжао Ли-мин как раз осматривал под одной из печей, когда к нему подошел Лян Цзин-чунь и сказал, что ему надо поговорить с ним. Директор, раздраженный тем, что ему помешали, небрежно ответил:

– Обожди, вот я кончу осмотр мартена, и тогда поговорим! – Он к тому же был недоволен, что секретарь парткома каждую ночь идет спать домой и еще ни одной ночи не провел вместе с директором на заводе. Конечно, делать ему здесь было нечего, но все-таки… А известие о болезни сына еще более ухудшило и без того плохое настроение Чжао Ли-мина.

– Очень срочное дело! – очень взволнованным голосом сказал Лян Цзин-чунь. – Я даже не стал ужинать, а быстрее помчался на завод искать тебя.

– В чем дело? – удивился директор и взглянул Лян Цзин-чуню в лицо. – Давай говори прямо здесь.

– Нет, пойдем в кабинет, – Лян Цзин-чунь посмотрел по сторонам, – здесь неподходящее место.

– Ладно! – холодно согласился директор и двинулся к выходу. В душе он негодовал: «Что это за спешка такая? Он ведь ничего не сделал, чтобы помочь быстрее ликвидировать последствия аварии, хоть бы постыдился!»

Выйдя из цеха, Чжао Ли-мин сказал, словно отвечая своим мыслям:

– Да-а, боюсь, как бы и сегодня чего не случилось!

– Почему? – удивился Лян Цзин-чунь.

– Ты же видишь, что некому следить за мартенами! – холодно ответил Чжао Ли-мин.

Но парторг не обратил внимания на скрытый упрек и примирительно сказал:

– У меня разговор недолгий, потребуется всего лишь несколько минут!

Чжао Ли-мин уселся в свое кожаное кресло и нетерпеливо взглянул на Лян Цзин-чуня. Тот опустился на стоявший рядом стул и тяжело проговорил:

– Мне удалось выяснить, что эта авария – дело рук контрреволюционных элементов.

– Кого именно? – изумленно воскликнул директор.

– Ли Цзи-мина, первого подручного Чжан Фу-цюаня!

– Ли Цзи-мина? – еще больше удивился Чжао Ли-мин. – Вот так новость! Ведь Хэ Цзы-сюе все время утверждал, что он активист!

– Именно своей показной активностью ему и удалось обмануть нас, – сердито ответил Лян Цзин-чунь и со злостью ударил кулаком по столу.

– Как ты это узнал? – Чжао Ли-мин несколько пришел в себя и теперь не сводил своего колючего взгляда с лица Лян Цзин-чуня.

– Когда я узнал, что шихту загружал Ли Цзи-мин, я заинтересовался им.

– Ли Цзи-мин загружал шихту? – усомнился директор. – Чжан Фу-цюань в тот день на собрании и словом не обмолвился об этом, ведь он утверждал, что сам загружал шихту!

– Сейчас рабочие прижали его, и он признался в обратном.

– Вот подлец! Виноват, да еще и обманывает начальство! – от ярости глаза Чжао Ли-мина налились кровью.

– Ли Цзи-мин знал, что в поде появились ямы, и, воспользовавшись халатностью бригадира, сам загрузил шихту.

– А разве Чжан Фу-цюань сам не осматривал под?

– Нет, осматривал мартен один Ли Цзи-мин.

– Чтоб он пропал, этот Чжан Фу-цюань! Я его дисквалифицирую! – рассвирепел директор, но вдруг, вспомнив что-то, он сказал: – Но ведь этого не может быть? Обязательно под должен был осмотреть Лу Цзинь-чэн. В тот вечер я сам по телефону сказал ему, чтобы он это сделал и только потом загружал шихту. И он ответил мне, что все в порядке.

– Я только что разговаривал с Лу Цзинь-чэном. Когда он пришел осматривать под, оказалось, что Ли Цзи-мин уже загрузил шихту, но Чжан Фу-цюань уверил его, что под в хорошем состоянии.

– Этот проклятый бюрократизм всегда оставляет лазейку, в которую пролезают контрреволюционные элементы! – стукнул кулаком по столу Чжао Ли-мин. – В таком случае следует поинтересоваться и Чжан Фу-цюанем. Обязательно выяснится, что и он заодно с Ли Цзи-мином.

– Этого установить пока не удалось, – невозмутимо сказал Лян Цзин-чунь. – Всесторонняя проверка показала, что Чжан Фу-цюань в последнее время безответственно относился к работе, передоверил ее Ли Цзи-мину… но поступал он так умышленно или нет – это еще пока неясно.

Чжао Ли-мин потер ладонью лоб и задумчиво произнес:

– Да, но откуда стало известно, что в поде действительно были ямы? Ведь только в этом случае вина ложится на Ли Цзи-мина, – он пристально смотрел на Лян Цзин-чуня, постукивая рукой по столу.

– Мы с Хэ Цзы-сюе бились над этим четыре дня, беседовали с каждым рабочим, и только так нам удалось установить истину. Все рабочие видели, что в поде появились ямы, но считали, что заделают их доломитом, и дело с концом. Их и винить за это нельзя, они плохо разбираются в технике и не понимали всей опасности, таящейся в этих ямах. Они привыкли все делать по указаниям бригадира и первого подручного.

Директор задумался и сурово нахмурил брови.

– Ли Цзи-мин всегда был активистом, и все это могло произойти просто в результате его небрежности, ведь ночью условия работы совсем не те, что днем.

– Я над этим думал, – ответил Лян Цзин-чунь. – Сегодня второй подручный У Цзюнь-чэн поделился с Хэ Цзы-сюе своими сомнениями. В тот вечер, заделывая выпускное отверстие, он устал, и закончил эту работу Ли Цзи-мин. А открывая отверстие, он обнаружил, что в закрывавшей ее пробке есть застывший металл, конечно, это могло быть сделано только нарочно. Не будь в пробке металла, отверстие удалось бы вскрыть за несколько минут. Ты помнишь, ведь и тогда, на седьмом мартене, отверстие тоже замуровывал Ли Цзи-мин.

Почерневшее худое лицо директора внезапно покрылось красными пятнами. Он со злобой стукнул кулаком по столу.

– Вот подлец!

– Есть и еще одно доказательство его вины, – сказал Лян Цзин-чунь. – Я сейчас был у Цинь Дэ-гуя, к нему уже вернулось сознание.

– Значит, пришел в себя, – Чжао Ли-мин облегченно вздохнул, и лицо его просветлело.

– Цинь Дэ-гуй сказал мне, что он потерял сознание от удара. И мы с Хэ Цзы-сюе думаем, что этот удар нанесен рукой предателя…

– А Ли Цзи-мин в тот момент где был? – перебил Лян Цзин-чуня директор.

– Я только что ездил домой к инженеру Лу Цзинь-чэну, – продолжал секретарь парткома. – Он в ту ночь дежурил и сам видел, как за Цинь Дэ-гуем по лестнице поднялся Ли Цзи-мин. Все остальные были внизу…

Директор тут же снял телефонную трубку:

– Дайте отдел охраны… Товарищ Чжоу у себя? Это говорит директор. Нет? В таком случае пришлите ко мне одного бойца. – Повесив трубку, он взял лист бумаги, набросал на ней несколько фраз и вложил в конверт. Подняв голову, он посмотрел на молчавшего секретаря парткома и только теперь заметил, что Лян Цзин-чунь сильно похудел.

– Какое счастье, что тебе удалось так быстро разобраться в этом деле! – добавил Чжао Ли-мин с удовлетворением в голосе.

– Зря ты так говоришь! – с суровым выражением лица проговорил Лян Цзин-чунь. – Наоборот, я заслужил упрек за то, что слишком медленно вел расследование предыдущей аварии! Разберись я в нем раньше – и сейчас ничего бы не случилось! Когда после случая на седьмом мартене Цинь Дэ-гуй поделился со мной своими сомнениями, я сразу же заподозрил Ли Цзи-мина и поручил Хэ Цзы-сюе разобраться в этом деле. Но должного значения мы этому не придали и вот только вчера выяснили, что он неверно сообщил место своего рождения, а также узнали некоторые другие подозрительные факты из его биографии…

На директора очень подействовало то, что Лян Цзин-чунь не только не ставит себе в заслугу разоблачение Ли Цзи-мина, но еще и критикует себя за медлительность. Он взволнованно сказал:

– Вся вина за эту аварию полностью ложится на меня. Я стал настоящим бюрократом и уже совсем не знаю, как живут и что думают рабочие, – он сокрушенно махнул рукой. – Да еще вдобавок думал, что только я один забочусь о заводе, и был тобою недоволен…

Появившийся в дверях боец охраны не дал ему закончить. Он помолчал немного, затем вручил бойцу конверт.

– Немедленно доставь это письмо в Управление общественной безопасности!

Боец ушел, но тут зазвонил телефон. Директор поднял трубку, послушал и через минуту сказал парторгу:

– На четвертом мартене выдали сталь, надо идти осматривать печь. Ты сейчас отправляйся отдыхать, а приедешь на завод – созовем экстренное партийное собрание.

Он вышел, и Лян Цзин-чунь остался в кабинете один. В любое другое время такое признание директора обрадовало бы его, но сейчас никакой радости ему оно не принесло. Ему было очень тяжело от мысли о том, что из-за его недостаточной проницательности, из-за неумения своевременно разгадать истинное нутро Ли Цзи-мина, государству нанесен огромный убыток. Тяжело опустив голову, он вышел из кабинета, спустился вниз, сел в машину и поехал домой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

1

Больше двадцати суток не покидал завода директор Чжао Ли-мин. Несколько раз он выступал перед рабочими с критикой своих ошибок, да и рабочие высказали по его адресу много критических замечаний. За это время девятый мартен был уже отремонтирован, и производство стали начало день ото дня неуклонно расти.

И вот в субботу вечером Чжао Ли-мин впервые за эти дни пришел домой. Когда похудевший, с почерневшим, обросшим лицом он появился на пороге своей квартиры, дети сразу не узнали его и удивленно рассматривали незнакомца. Жена не встала ему навстречу и, притворившись, что тоже не узнает его, холодно спросила:

– Тебе кого, товарищ?

А он так торопился домой! Он очень удивил шофера просьбой ехать побыстрее – никогда раньше директор этого не просил. Встретив сейчас такой прием, Чжао Ли-мин, с трудом сдерживая смех, проговорил:

– Не узнали? Я пришел домой.

– Ты, наверное, ошибся, товарищ! Это не твой дом! – ледяным голосом произнесла Чжоу Юэ-вэнь.

Чжао Ли-мин понял, что она все еще продолжает сердиться на него, тяжело вздохнул и, положив на обычное место свой портфель, сел на стул. При взгляде на детей сердце его учащенно забилось. Его очень огорчило, что дети не узнали его. Но вот старшая – восьмилетняя Сяо-чжу радостно вскрикнула:

– Папочка!

Чжао Ли-мин молча поманил детишек к Себе. Сяо-чжу и пятилетняя Сяо-ин подбежали к отцу, он крепко обнял дочерей и прижал их к себе. На глазах у него даже выступили слезы. Немного помолчав, он поманил к себе и прижавшегося к матери трехлетнего Сяо-ху.

– Сяо-ху, а ты что же, не узнал папу? – он опустил дочек, встал, подошел к сыну и взял его на руки. – Ты уже совсем поправился? Мой маленький сыночек, похудел ты как!

– Сейчас он поправился – и сразу стал тебе нужен, – сердито проговорила жена, – а когда он был при смерти, то ты даже взглянуть на него не приехал.

– И не стыдно тебе так говорить! – Чжао Ли-мин обиженно посмотрел на жену.

– Ты даже не понимаешь, какое у тебя жестокое сердце! – не унималась Чжоу Юэ-вэнь. – Посторонний человек, секретарь парткома позвонил домой и сказал жене, чтобы она пришла помочь мне, а ты! Ты! – и она ушла в самый дальний угол комнаты, не желая слушать оправданий мужа.

Старшие девочки беспокойно переводили глаза с матери на отца и обратно. Узнавший отца Сяо-ху теребил его за усы и бороду, недоумевая, откуда на лице отца появились эти волосы. Сердитый голос матери насторожил его, и он опустил руку.

Посмотрев на рассерженную жену, Чжао Ли-мин понял, что сейчас с ней трудно разговаривать, и повернулся к детишкам.

– Дети, а вы знаете, почему папа так долго не приходил домой? Ваш папа воевал! По-настоящему воевал! – сказал он с особым ударением.

– Папа, ты в Корее бил американских дьяволов? – спросила Сяо-чжу, глазенки у нее заблестели.

– Да, можно сказать, что я бил американских дьяволов, – утвердительно кивнул головой отец.

Но на лице девочки вдруг появилось испуганное выражение, и она громко закричала:

– Папа, а тебя не ранили?

– Нет, – улыбнулся Чжао Ли-мин и, бросив взгляд на жену, печальным голосом добавил: – Дети, еще бы немного, и папе не пришлось бы увидеть вас… Американские дьяволы бросили бомбу.

– И где она разорвалась? – испуганно спросила девочка.

– Чуть-чуть не разорвалась там, где находился ваш папа. Но дяди народные добровольцы молодцы, они быстро убрали бомбу, – по-прежнему с улыбкой ответил отец, а потом со вздохом добавил: – Авария на этот раз поистине равнозначна попаданию бомбы.

– Это правда, дяди народные добровольцы молодцы! – радостно сказала младшей сестре Сяо-чжу. – И наш учитель часто говорит об этом.

Чжоу Юэ-вэнь знала об аварии, но все равно сердилась, что муж так долго не появлялся дома. Однако, слушая весь его разговор с детьми, она понемногу успокоилась. «Действительно, – со страхом подумала она, – он мог и вовсе не вернуться домой!» Она ничего не сказала мужу, но когда домработница начала накрывать на стол, попросила ее подать любимое мужем виноградное вино. И за ужином она незаметно подставила ему тарелку с лучшими кусками мяса, а после ужина дала сыну яблоки и тихо сказала:

– Пойди отнеси папе.

Чжао Ли-мин с детьми занялись яблоками, а Сяо-ху примостился у отца на колене и не сводил с него сияющих глаз. Внезапно раздался телефонный звонок, Чжао Ли-мин хотел подняться с места, но жена движением руки остановила его и сама подошла к телефону.

– Товарищ Лян? Да, директор дома.

Чжао Ли-мин осторожно поставил на пол сына и взял трубку.

– Только семь часов тридцать минут? – неожиданно улыбнулся он.

Увидев его улыбку, Чжоу Юэ-вэнь не удержалась от вопроса:

– В чем дело?

– На третьем мартене выдали скоростную плавку, они выиграли целый час по сравнению со своими прежними результатами, – тихо, прикрыв трубку рукой, говорил ей Чжао Ли-мин. – Это очень хорошо, а как анализ? – сказал он уже в трубку. – Замечательно!.. Просто здорово!.. Поздравляю! Горячо поздравляю! – и он положил трубку. Чжоу Юэ-вэнь давно уже не видела мужа в таком хорошем настроении – он весь сиял от радости.

– Дело пошло на лад! – весело сообщил он жене. – Теперь мы сможем удовлетворить потребности государства в стали. Завтра начинаем предпраздничное соревнование в честь годовщины КНР. Секретарь парткома с председателем профкома уже обо всем договорились, спрашивали только моего согласия.

– Мне почти не пришлось разговаривать с вашим секретарем парткома, – уже совершенно спокойно сказала Чжоу Юэ-вэнь, – но из разговора с его женой я поняла, что он очень хороший человек и замечательный работник.

– Правильно, – кивнул головой Чжао Ли-мин и подошел к этажерке с книгами. – Ты сходи завтра, пожалуйста, в книжный магазин и купи том избранных произведений Мао Цзэ-дуна, а также «Справочник кадрового работника», а эти я унесу из дома на завод.

– Разве на работе у тебя есть время для чтения?

– Всегда можно найти время и полистать книги, – улыбнулся Чжао Ли-мин. – Ведь не могу же я идти в бой с голыми кулаками!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

1

Когда Цинь Дэ-гуя выписали из больницы, было решено поместить его в ночной дом отдыха, где после работы он мог бы все время находиться под присмотром врачей и медицинских сестер. На работу и с работы его решили возить на машине, чтобы он не переутомлялся от ходьбы и езды на велосипеде. Это были необходимые меры, но сам Цинь Дэ-гуй считал, что он вполне здоров и просто смешно, что за ним собираются ухаживать, как за малым ребенком. Но так распорядился директор, и ему пришлось подчиниться.

В субботу вечером Цинь Дэ-гуй переехал в дом отдыха. Первым делом он позвонил в общежитие рабочим своей смены и сообщил, что уже полностью поправился. В ответ он услышал радостные возгласы. Разговор с рабочими обрадовал его. Цинь Дэ-гуй любил вместе с ними работать, вместе учиться, вместе отдыхать и развлекаться. Ему нравились их искренние улыбки, нравился их задорный смех. Когда он читал им вслух, как народные добровольцы в тяжелых условиях наносили поражения американским войскам или сбивали американские самолеты, они радостно стучали кулаками по столу, приговаривая: «Хорошо, очень хорошо!»

Он так привык читать газеты вслух, что даже в больничной палате, в которой лежал один, читал их только вслух, правда тихим голосом. И эти двадцать дней разлуки с друзьями показались ему целой вечностью, ему так и не терпелось помчаться к ним. Узнав, как далеко ушли они по химии, он забеспокоился, что не сможет догнать. Затем он поинтересовался, как справляется с работой первый подручный, сколько времени уходит на каждую плавку. И только в конце он задал вопрос, который мучил его все время:

– Сколько скоростных плавок выдал за это время мастер Юань? И какое время он потратил на каждую?

Поговорив с друзьями, Цинь Дэ-гуй повесил трубку и задумался. Ему очень хотелось позвонить Сунь Юй-фэнь. По его расчетам она должна была сейчас находиться в общежитии. Но даже от одной этой мысли ему стало неловко, и он покраснел. «Но ведь она навещала меня, беспокоилась, – подумал он, – и не позвонить ей после выхода из больницы некрасиво». Набравшись храбрости, он дрожащей рукой снял трубку. Ему долго не отвечали, но он не мог отойти от телефона. «Где она сейчас? На собрании или ушла в кино?» – он уже начал волноваться. Только на третий раз ему удалось, наконец, дозвониться.

– Вам кого? – спросил женский голос. Цинь Дэ-гуй объяснил.

– Она на танцах в зале!

– Попросите ее, пожалуйста, к телефону. Мне нужно с ней поговорить! – Цинь Дэ-гуй тяжело дышал. Ох, и не любил он эти танцы!.. А Сунь Юй-фэнь сейчас танцует, обнявшись с каким-нибудь парнем!

– Я слушаю, кто это? – неожиданно раздался в трубке изумленный голосок Сунь Юй-фэнь. – Слова ее произвели на Цинь Дэ-гуя магическое действие, на сердце сразу стало легко, и он радостно сообщил ей о том, что его выписали из больницы и поместили в дом отдыха.

– Ты очень быстро поправился, как хорошо!

Цинь Дэ-гуй услышал ее звонкий голос и, словно наяву, увидел, как ее лицо покрылось радостным румянцем. Сердце его было переполнено чувством, но нужных слов он не находил, хотя ему и очень хотелось подольше поговорить с ней. Он не придумал ничего лучшего, как спросить:

– Ты очень спешишь? – и тут же сам почувствовал неловкость, ведь это было не лучше того разговора, который он вел с ней в тот вечер, когда чуть было не сбил ее с ног.

– Куда спешить-то? У нас сегодня вечер! – рассмеялась девушка.

Цинь Дэ-гую стало даже несколько неловко от ее смеха, но, к счастью, в комнате он был один, и только причудливые тени деревьев, отбрасываемые на окна светом уличных фонарей, подслушивали его разговор.

– Мы здесь танцуем, – продолжала рассказывать Сунь Юй-фэнь, – пришло много гостей, может, и ты придешь?

– Я не умею танцевать.

– А ты будешь сидеть и смотреть.

Цинь Дэ-гую очень хотелось пойти, но, поколебавшись немного, он все же твердо ответил:

– Нет, я не пойду!

– В таком случае отдыхай.

– Я думаю… ты… – замялся снова покрасневший Цинь Дэ-гуй.

– Что ты говоришь?

– Завтра воскресенье, ты, наверное, будешь свободна?

– Конечно!

– Я давно уже не был в парке, пойдем туда?

– Пойдем, а в какое время?

– Часов в восемь утра!

– Ладно!

Цинь Дэ-гуй положил трубку. «Хорошо еще, что разговор шел по телефону, – облегченно подумал он, – а с глазу на глаз стыдно было бы пригласить!»

Дверь неожиданно открылась, и на пороге появилась молодая круглолицая девушка в белом халате. Улыбаясь, она остановилась и взглянула на него. Это была санитарка, в руках она держала небольшой красный блокнот и карандаш.

– Товарищ, прошу тебя, напиши мне что-нибудь на память, – попросила девушка. – Я знаю, что ты герой нашей промышленности, герой труда!

– Кто это тебе сказал? – спросил удивленный сталевар.

– Еще перед твоим приходом нам позвонили по телефону и сообщили об этом. Мы всегда знаем, кто у нас отдыхает.

Цинь Дэ-гуй взял у нее блокнот и карандаш и сел на диван.

– Что же мне написать? – произнес он и стал перелистывать блокнот. На первой же странице была сделана такая надпись: «Я не училась в средней школе, но должна приложить все силы, чтобы учиться, должна бороться, чтобы овладеть высотами культуры!» – и ниже стояла подпись: «Линь Цзюань».

– Это ты сама написала? – поинтересовался Цинь Дэ-гуй.

– Да! Напиши мне, пожалуйста, о сталеварах!

– А что именно? – Цинь Дэ-гуй явно был в затруднении.

Линь Цзюань, чувствуя, что он никак не может придумать, что написать, включила радиоприемник, и в комнате тихо зазвучала музыка, сразу разрядившая наступившее было неловкое молчание. Передавали народные песни. Дослушав их до конца, Цинь Дэ-гуй улыбнулся и быстро написал в блокноте:

 
«Мы должны стоять на любом посту:
Упорно учиться,
Закаляться, как сталь в огне,
Хорошо охранять отчизну
И бить алчных американских волков».
 

Ему хотелось написать в рифму, но не получилось. Он подал девушке блокнот и начал оправдываться:

– Ты знаешь, не писатель я…

Линь Цзюань прочла и похвалила:

– Очень, очень хорошо. Мне нравится… Я часто думаю, что должна закалить себя, чтобы поехать воевать в Корею. Мне хочется ухаживать за ранеными народными добровольцами…

– Ты правильно думаешь! – сказал он одобрительно. – А здесь тебе разве не нравится?

– Нет, почему же? Даже очень нравится: ведь я помогаю героям труда, отличникам производства… Иногда и мне самой хочется пойти работать на завод, больше всего мне хотелось бы быть машинистом крана – он так легко, одним движением руки, передвигает стотонный ковш с металлом, – ее нежное лицо стало одухотворенным.

– Ты бывала у нас на заводе?

– Нет, я была на сталеплавильном заводе Аньшаньского металлургического комбината. Ох, и большой же это завод!

По радио начали передавать последние известия. Диктор сообщил, что Народная армия Вьетнама заняла опорный пункт французских войск, уничтожив при этом более ста солдат противника. Девушка поднялась с места и выключила приемник. Но Цинь Дэ-гуй попросил ее включить снова.

– Почему тебя так интересуют сообщения из Вьетнама? – удивилась Линь Цзюань. – Ведь он очень далеко от нас, я никогда не обращаю внимания на известия оттуда. Вот сообщения из Кореи я люблю слушать.

– Мы – рабочие нового Китая, и забывать об этом нельзя. Нас должны интересовать все важнейшие события, происходящие в мире! Вьетнамцы – наши родные братья, как и корейцы.

– Ты прав, – согласилась с ним покрасневшая Линь Цзюань. – Напиши мне это, – и она снова протянула сталевару блокнот и карандаш.

Подумав, Цинь Дэ-гуй написал в блокнот слова, услышанные однажды от секретаря парткома:

«Мы должны защищать мир во всем мире, должны принимать близко к сердцу все важнейшие события международной жизни!»

2

На следующее утро Цинь Дэ-гуй сразу же после завтрака сел на велосипед и отправился в парк. Он медленно ехал в тени деревьев, освещенных яркими лучами восходящего солнца. Ему пришлось сделать большой круг, прежде чем он расположился в беседке на берегу озера, откуда было удобно наблюдать за теми, кто входил в парк. Здесь уже было много отдыхающих: одни катались на лодках по пруду, другие удили рыбу, третьи просто прогуливались. Безоблачную, похожую на морскую гладь синеву неба то и дело прорезали белые полосы от пролетавших самолетов. Они летели так высоко, что самих их не было ни видно, ни слышно, и только волнистая белая полоса на небе еще долго напоминала о них.

Прохладный ветерок приятно освежал, но Цинь Дэ-гуй, казалось, вовсе не ощущал его целительной прохлады. С каждой минутой сталевар становился все мрачнее и мрачнее. Уже было девять часов, а Сунь Юй-фэнь все не появлялась. «Дела у нее какие появились, или просто забыла?» – недоумевал Цинь Дэ-гуй, долгим взглядом провожая каждую женскую фигуру, появлявшуюся на дорожке. Но каждый раз он разочарованно отводил глаза.

Прошло еще полчаса, и вдруг кто-то сильно хлопнул его по спине. Сталевар моментально обернулся и увидел… техника Чэнь Лян-хана.

– Черт, напугал меня! – пошутил Цинь Дэ-гуй, радостно пожимая технику руку.

– Я увидел, что ты сидишь какой-то скучный, и подумал, что не стукни тебя – так ты вообще в себя не придешь! Вероятно, девушку ждешь? – лукаво спросил Чэнь Лян-хан.

– Дьявола жду! – недовольно отшутился Цинь Дэ-гуй. – Да и какая девушка захочет водиться с нашим братом рабочим!

– Нынче рабочие в почете. Ты спроси, какая девушка из окрестных деревень не мечтает выйти замуж за рабочего? Старина Цинь, и тебе следует в воскресенье ехать в деревню, а не торчать одному в беседке. Так ты можешь оторваться от масс!

Чэнь Лян-хан уже два года работал на заводе. Узнав, что Цинь Дэ-гуй знает производство получше иных техников, он был удивлен и сразу же проникся большим уважением к молодому сталевару и не считал для себя зазорным перенимать его опыт. В свою очередь, и Цинь Дэ-гуй, столкнувшись с каким-нибудь сложным техническим вопросом, охотно шел за советом к Чэнь Лян-хану. Они нравились друг другу и любили беседовать.

Но сегодня Цинь Дэ-гуй по понятной причине был не очень рад его появлению и с нетерпением ждал, когда Чэнь Лян-хан уйдет. Тот угадал настроение приятеля, но все же решил поговорить с ним:

– Старина Цинь, а теперь давай поговорим о серьезных вещах. Ты знаешь, мне удалось выяснить причину, по которой ты сжег свод во время установления своего рекорда.

– Удалось выяснить? – оживился Цинь Дэ-гуй. – Ну-ка, ну-ка! В чем эта причина?

– Ты ведь говорил, что перед выпуском металла ты осматривал свод и никаких повреждений не заметил?

– Да, не было ни малейших повреждений, – решительно подтвердил Цинь Дэ-гуй. – Ты что, не веришь мне?

– Верю, верю! Я сам все время думал над этим, но только вчера мне удалось разгадать эту загадку.

– Тогда не тяни!

– Свод сгорел как раз в момент, когда печь была наклонена для выпуска стали!

– А-а!

– Я все время склонялся к этой мысли, – продолжал рассказывать техник, – но никак не мог доказать это. А вчера на втором мартене сожгли свод точно при таких же условиях и точно в том же месте – вот мне и стало все ясно.

– Старина Чэнь, ты сделал великое дело! – радовался Цинь Дэ-гуй. – Впредь при выпуске стали мы будем особенно тщательно следить за сводом. Большое спасибо тебе, ведь ты искал меня, наверное, только из-за этого.

– Нет, есть у меня к тебе еще и более важное дело. Вчера секретарь парткома специально попросил меня помочь тебе обобщить опыт своих скоростных плавок и рассказать о нем всем рабочим. Вот я и собрался было ехать к тебе в дом отдыха, но раньше позвонил, и мне сказали, что ты ушел в парк. Мы сможем начать прямо сейчас. Я думаю, что если мы обобщим твой опыт да изучим еще опыт советских сталеваров, то наша смена наверняка выйдет победителем из соревнования со сменой Юань Тин-фа.

Цинь Дэ-гуй бросил взгляд на дорожку, но Сунь Юй-фэнь по-прежнему не было видно, и он решительно произнес:

– Хорошо, я буду говорить, а ты записывай!

Часов около десяти к ним подошла сестра Линь Цзюань, Сегодня она была одета в красную европейскую блузку с белой вышивкой, светло-синие брюки и белые парусиновые тапочки.

– Товарищ Цинь, как хорошо, что я тебя нашла! – весело сказала она и, отбросив со лба растрепавшиеся волосы, посмотрела на молодых людей задорными глазами.

– А-а, ты тоже приехала! – встал ей навстречу почему-то обрадовавшийся Цинь Дэ-гуй. Уж ее-то он никак не ожидал здесь встретить!

Техник отложил в сторону карандаш и взглянул на девушку. В глазах его мелькнуло чувство зависти: значит, Цинь Дэ-гуй здесь все-таки ждал девушку!

– Товарищ Цинь, как только ты уехал, тебе трижды звонили по телефону. Сначала какой-то товарищ по фамилии Чэнь…

– Это вот он, – указал на техника Цинь Дэ-гуй, – да ты садись!

Но девушка не воспользовалась приглашением и, бросив беглый взгляд на техника, продолжала:

– Затем звонил секретарь парткома вашего завода.

– Определенно по этому же делу! – нетерпеливо проговорил сталевар, показывая на блокнот, который держал в руках Чэнь Лян-хан. – А кто звонил в третий раз?

– Девушка, имя ее, кажется, Сунь Юй-фэнь. Правильно?

– Правильно. Что она сказала? – лицо Цинь Дэ-гуя покрылось румянцем.

– Она звонила из женского общежития и сказала, что ее неожиданно вызвали на собрание, поэтому в парк она прийти не может. Я ответила ей, что ты уже ушел, а она очень разволновалась и говорит: «Ай-й-я, что же делать? Ведь в парке нет телефона!» Тогда я пообещала ей найти тебя в парке и извиниться за нее.