Текст книги "Конфликты и войны после распада СССР"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: ЮРИЙ ЕГОРОВ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 51 страниц)

3.4. Центральная Азия

Средняя Азия! Для всех советских граждан этот регион всегда ассоциировался с фруктами и овощами, да еще с хлопком. В Советском Союзе, когда речь шла о его внутреннем районировании, о его региональной структуре, об этом регионе говорили «Средняя Азия и Казахстан». Из этой формулировки, между прочим, следует, что Казахстан нельзя было полностью и во всем отождествлять со Средней Азией, считать частью только Азии. Однако вскоре после распада Советского Союза бывшая советская Средняя Азия, обретающая новые геополитические контуры, фактически меняет свои географические очертания, превращается в Центральную Азию. Республики в этом регионе, став независимыми, стали развивать планы центральноазиатской интеграции, создавать общее военное подразделение – Центразбат и т. д. Казахстан тоже принял в этом участие. До 11 сентября 2001 года как будто не было серьезных оснований считать, что бывшие среднеазиатские советские республики и Казахстан находятся в самом центре внимания. И вот теперь с приходом в регион мировой сверхдержавы США, эти надежды, эти местные амбиции начинают реализовываться. Средняя Азия превратилась в Центральную. Но что несет существующим здесь государствам непростое словосочетание Центральная Азия, их ближайшим соседям? Постараюсь попробовать ответить на поставленный вопрос.

После вывода советских войск из Афганистана, к Центральной Азии (ЦА) был утрачен интерес. И только с распадом СССР и появления на международной арене движения Талибан акцент явно сместился в сторону Центральной Азии, Она вновь оказалась в фокусе событий мирового масштаба. Сегодня здесь обостряется борьба за влияние, отражающая и прежние региональные проблемы, и современные глобальные реалии. В ней переплелись амбиции новых «игроков» и традиционное соперничество старых региональных держав России и Китая, Пакистана, Индии и Ирана, а также новых игроков, где не последнюю скрипку играют США. В наши дни ЦА и ее огромные углеводородные ресурсы – важнейшие геостратегические и геоэкономические факторы, которые оказывают существенное влияние на мировую политику и экономику. В наступившем столетии непосредственную роль в определении геополитических позиций той или иной страны играет уровень ее контроля над топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки, а также способность государства обеспечить их надежную защиту от международного терроризма.

Понятие Центральная Азия включает: Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан с севера прикрываемые Казахстаном и с юга Афганистаном. Некоторые аналитики включают сюда и Непал, Джамму и Кашмир – индийский штат, Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) и Тибет Китая. Глобализация обошла стороной большинство стран этого континентального суперрегиона, которые, за редким исключением, так и не смогли выйти на уровень развитых экономик, включиться в прэц^<сс социальной модернизации [1]. Произошло дальнейшее отчуждение правящих, в основном авторитарных, элит этих стран от мусульманской «улицы», переполненной безработной молодежью, лишенной надежд, но сохраняющей историческую память о былом величии своей цивилизации. Подавление оппозиции, нарушение прав человека, дефицит экономической либерализации и демократии – все это понятия негативного характера, которые снова и снова всплывают, когда речь заходит о среднеазиатских странах [21.

После распада СССР конфликтная ситуация серьезно обострилась в Центрально-азиатском регионе.

Это бывшее советское пространстве характеризуется:

• слабой экономической инфраструктурой;

• отсутствием политической и военно-стратегической устойчивости новообразованных суверенных государств;

• неразберихой в принципиальных вопросах правопреемства.

Кроме того, внутри стран региона существуют этнические проблемы, могущие перерасти в конфликтную стадию.

Все эти и другие дестабилизирующие обстоятельства переходного периода создали благодатную почву для борьбы за освоение этого постсоветского пространства распространения турецкого влияния.

В стремлении играть более активную роль на новом геополитическом пространстве Турция сделала ставку на родственные тюрко-мусульманские народы, обещав всеобъемлющую помощь в экономическом и культурном строительстве Азербайджану, Казахстану, Туркмении, Узбекистану и Киргизии [21.

Как считает российский востоковед А. Малашенко, динамика воздействия ислама на центральноазиатское общество обусловлена:

во-первых, внутренней логикой существования самого ислама как образа жизни;

во-вторых, общим религиозным возрождением, означающим, в частности, постепенное восстановление свойственных мусульманам ценностных ориентаций, их более глубокое проникновение в религиозное учение, рост религиозной грамотности и распространение исламского образования;

в-третьих, ходом социально-политических процессов, успехами или, напротив, неудачами реформ, в результате чего обращение к исламу становится реакцией на ухудшение материального положения человека, понижение его социального статуса и психологический дискомфорт;

в-четвертых, влиянием со стороны зарубежных единоверцев.

Все эти устойчивые факторы с различной степенью влияния на отдельные государства и народы Центральной Азии в немалой степени определяют сегодня ситуацию в Центральной Азии и вокруг нее.

Ныне ислам является важным фактором внутреннего развития государств Центральной Азии и одновременно оказывает определенное влияние на их внешнюю политику.

В Центральноазиатском регионе национальности настолько перемешаны, что определить национальные границы просто невозможно. Поэтому этническая напряженность практически существовала всегда и достаточно было маленькой искре, чтобы эта напряженность переросла в насилие. Для Центральной Азии имеются также линии социального разделения. Политическими силами также являются местничество и клановость, поэтому эти страны стоят перед лицом потенциального раскола даже внутри определенных национальностей.

В политической жизни Центральной Азии значительную роль играли и играют территориальные кланы:

• в Таджикистане это – ходжентский (ленинабадский), кулябский, курган-тю-бинский, гармский и памирский (горно-бадахшанский), ожесточенная борба между которыми стала первопричиной вспыхнувшей в республике кровопролитной войны;

• в Киргизии – группировка северных кланов (Нарын и Талас), южных (Ош и Джалал-Абад) и др.

Территориальные кланы Казахстана и Туркмении восходят традиционной родоплеменной структуре коренного:

• в Казахстане – к Старшему, Среднему и Младшему жузам;

• в Туркмении – к крупнейшим племенам (теке и иомудам, а также гокленам, ходжа, эрсары и другим).

Борьба между кланами советской бюрократической буржуазии за привилегии, высшие государственные посты, власть и влияние часто принимала в последние годы крайние экстремальные формы: массовые столкновения и беспорядки.

Для реализации свои эгоцентрических целей нередко провоцировались этно-национальные конфликты, искусственно создавались экономические трудности и политическая напряженность. Это относится, например, к кровавым столкновениям, которые происходили в Ферганской долине, в Оше и многих других районах Центральной Азии и Закавказья, а также в Чечне.

Вакуум, образовавшийся с падением коммунизма и развалом СССР, почти во всех азиатских новых независимых государствах быстро заполняется традиционно существовавшими здесь идеологическими ценностями (исключение составляет, пожалуй, только Казахстан). Если же говорить о тех странах Центральной Азии, где государственность на основе классического ислама существовала многие века, то они сегодня сталкиваются не с проблемами восстановления религиозной основы своей новой государственности, а скорее с необходимостью разработать и внедрить в жизнь новую современную модель исламской государственности.

В начале 90-х годов предпочтение отдавалось имплементации турецкой модели, но очень скоро выяснилось, что светское государство в исламской стране можно построить, только сделав общество однородным, освободившись от многочисленных кланов и отделив светскую государственность от влияния религии. В Таджикистане подобные попытки не удались. Во всяком случае пока расчлененность общества оказалась сильнее, чем возможности реформаторов. В Узбекистане же силы, стоящие за президентом Каримовым, пока что чувствуют свой потенциал, способным на поистине героический подвиг, – создание новой светской государственности в исламском обществе. Наиболее серьезную опасность здесь как конкурент в борьбе за умы верующих 95 % узбеков для президента Каримова представляет «исламский протестантизм» – сила, выступающая за строительство исламского государства.

3.4.1. Таджикистан

Ретроспектива. Формирование таджикского этноса относится ко времени существования государства Саманидов (IX – Х века). Ключевым фактором, препятствовавшим завершению этнической консолидации, были периодические нашествия кочевых племен. Ко второй половине XVIII века, когда напор кочевников значительно ослаб, таджикский этнос оказался разделенным на две примерно равные по численности части: афганскую и среднеазиатскую. С этого времени они пошли разными историческими путями.

Афганские таджики подчинялись пуштунским эмирам Афганистана и вошли в состав их государства, а среднеазиатских разделили несколько государственных образований, крупнейшими из которых были Бухарский эмират и Кокандское ханство.

Занимая в этнической ранжировке подчиненное положение по отношению к тюркоязычным народам-завоевателям, они, естественно, не являлись доминирующим этносом. Ко второй половине XIX века, когда началось российское завоевание Средней Азии, среднеазиатский таджикский этнос был недостаточно четко разделен на более развитый северный (равнинный) и менее развитый южный (горный) субэтносы.

Северный группировался в основном вокруг трех центров своей традиционной консолидации – городов Бухары, Самарканда и Ходжента (Ленинабад), испытывая все усиливающееся узбекское давление. Горный субэтнос населял так называемую Восточную Бухару, которая в последующем составила основу современного Таджикистана. Памирцы – жители Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) – имеют отличные от других регионов Таджикистана этнос, культуру, язык и у них нет ортодоксальной религиозности.

В отличие от северных, южные таджики продолжали сохранять до 30-х годов XX века сильные рудименты племенной организации, и попытки эмиров Бухарского эмирата подмять их имели лишь ограниченный успех.

Подчинение горских племен всегда сопровождалось широкомасштабными и длительными военными операциями. После разгрома Бухарского эмирата Красной армией около полумиллиона жителей Восточной Бухары бежали в приграничные провинции Афганистана.

5 декабря 1929 года Таджикистан получил государственный статус и вошел в состав Союза ССР на правах республики.

При создании Таджикской ССР в 1929 году Бухара и Самарканд остались в составе Узбекистана, и только Ходжентский район, где на узбеков приходилось около трети населения, был включен в новую союзную республику со столицей Душанбе. В установленных границах новой столицы основную массу населения составляли южные таджики, а северные – лишь частично. Хотя вторые в силу своей большей развитости заняли доминирующее социально-политическое положение в новом государстве, сплотить вокруг себя горный таджикский субэтнос они не смогли. В это время он в определенней степени еще сохранял значимые черты племенной дифференциации, а созданне^п "э со базе государовенг^ть был?» и ес”' " ным результатом этнической эволюции, а определялась политической волей союзного центра. Из трех основных направлений его крупномасштабных преобразований – коллективизации, культурной революции и индустриализации – особую значимость имели первые два. В таджикских условиях коллективизация была объективно направлена на слом родоплеменных структур. Как следствие, племя стало быстро сходить со сцены, но зато род не только не ослаб, а в чем-то усилился, превратившись в клан.

Введение колхозного строя способствовало становлению кланово-общинной структуры. В основе клановой солидарности и взаимопомощи лежат кровнородственные отношения (по мужской линии до седьмого колена). Пренебрежение кем-

либо из членов клана традициями солидарности и взаимопомощи делает его фактически изгоем в глазах родственников. Клан, потеряв некоторую часть принадлежавшей ему родовой земли, сохранил ее в виде приусадебных участков и приобрел относительно устойчивый источник дохода – общий фонд заработной платы (трудодни).

Клан (наиболее распространенное его название «авлод» – араб, «дети») входит в состав некоего территориального объединения – соседской общины. Это – сугубо неформальное объединение, управляемое собранием взрослых мужчин, где главную роль играют старейшины кланов и мусульманский священнослужитель. Он представляет собой орган самоуправления общины, а в случае необходимости, как показала гражданская война, легко превращается в вооруженный отряд.

Бурный рост численности населения при весьма ограниченных размерах пригодной для проживания земли (не более 7 % территории Таджикистана), а также строительство гидростанций привели к массовой миграции таджиков в долину реки Вахш в Курган-Тюбинской области. В своем большинстве это были уроженцы северо-востока, которых не всегда дружелюбно встречали местные жители.

Природные условия Таджикистана оказались исключительно благоприятными для формирования целой иерархической системы региональных субэтносов: высокогорная страна, территория которой разрезана мощными хребтами, отделяющими долины крупных и средних рек друг от друга. Население концентрировалось в долинах, а вся остальная территория была фактически необитаемой. Произошла этническая дивергенция среднеазиатских таджиков, и особенно южных, что стало результатом формирования пяти больших региональных субэтносов: северного, каратегинского, кулябского, гиссарского и памирского.

Памирцы вообще не склонны считать себя таджиками: тут и особый язык, относящийся к восточноиранской языковой группе (у таджиков – западноиранская), и особенности быта, и принадлежность к секте исмаилитов. Административнополитически они были выделены в Горно-Бадахшанскую автономную область (ГБАО) [3].

Союзный центр, хотя и отдавал определенное предпочтение северному (ход-жентскому) субэтносу и северным таджикам вообще, в целом стремился соблюдать некий баланс в распределении власти и материальных ресурсов. В 70-е годы, когда политические и экономические возможности центра стали ослабевать, ход-жентский субэтнос, бывший «^^^вым среди равных», попытался выйти на позицию «первому нет равных». Возможно, в других условиях такого рода попытка оказалась бы успешной, но Таджикистан вступил в полосу исключительно тяжелого и затяжного экономического и социального кризиса, который стал мощным стимулятором обострения всех противоречий таджикского общества.

После образования Таджикской ССР, ее экономика еще оставалась по существу средневековой, преобладало натуральное и полунатуральное сельское хозяйство. Промышленность отсутствовала, не было инфраструктуры транспорта и связи. Тогда перед страной встала во весь рост проблема ускоренного социально-экономического развития. В условиях намечавшегося демографического взрыва консервация отсталой экономической структуры была чревата самыми серьезными последствиями.

В своей политике Центр сделал основной упор на развитие сельского хозяйства. При этом он исходил из представления о необходимости создания целостной, охватывающей всю территорию СССР, экономической системы, в которой Таджи-ки-стану отводилось определенное место – производителя хлопка, поскольку к индустриализации можно было перейти только после создания разветвленной транспортной сети, что в горных условиях – дело весьма длительное и дорогостоящее.

К началу 80-х годов значительных результатов индустриализация достигла только в деле создания гидроэнергетики и добывающей промышленности, которые напрямую зависели от планового «завоза» русскоязычного населения. Эти переселенцы играли лидирующую роль не только в экономике, но и в развитии науки, образования и здравоохранения.

Но к тому времени инвестиционные возможности Центра были «съедены» в республике приростом населения, причем таджикский этнос вышел на рекордную отметку – 4,4 % прироста в год. В условиях, когда дотации Центра имели явную тенденцию к сокращению, таджикская экономика не в состоянии была выдержать еще один, и на этот раз самый мощный удар демографического взрыва. Фактически начался экономический кризис, в результате которого стал падать жизненный уровень населения.

Безработица, которая и ранее имела место в городах, особенно среди молодежи, теперь росла бурными темпами. Это стимулировало появление «молодежных союзов», которые все больше криминализировались. Афганская война и связанное с ней превращение Таджикистана в промежуточное звено в цепи транспортировки наркотиков в Европу усиливало криминализацию молодежи, руководимой выпускниками спортивных школ, и других слоев таджикского общества.

Таким образом, на протяжении 80-х годов быстро создавались предпосылки для мощного «социального взрыва». С одной стороны, это растущее недовольство существующим положением со стороны основной массы населения, а с другой – формирование в городах и сельской местности люмпенизированной молодежной массы, которая была в достаточной степени организованной и способной на любые антиобщественные действия. Основным центром ее сосредоточения и притяжения был Душанбе.

Предвестник конфликта. Предвестником грядущей катастрофы в Таджикистане приходятся на начало 1990 год, когда слухи о якобы прибывших в Душанбе беженцах-армянах собрали у здания ЦК Компартии 11 февраля демонстрантов.

Уже на следующий день выкрики в толпе: «Долой армян!» – сменились требованиями: «Долой Махкамова!» (первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана). К вечеру в ответ на открытие огня милицией холостыми патронами начались поджоги ларьков, погромы магазинов. Лишь 14 февраля после ввода частей Советской Армии порядок был восстановлен.

Начавшийся тогда кровопролитный конфликт убедительно продемонстрировал, что в единый монолитный этнос таджики пока не оформились. Долгие годы власть бессменно удерживали северные таджики-ленинабадцы. Так, с конца 30-х годов первыми секретарями ЦК Компартии Таджикистана становились выходцы из тех мест.

Принятие 9 сентября 1991 года Верховным Советом республики Закона о провозглашении независимости Таджикистана и развал Советского Союза открыли дорогу к перерастанию конфронтации между бюрократией, с одной стороны, интеллигенцией и духовенством – с другой, в открытый политический конфликт. Первая была представлена правительством, а последние – оппозиционным исламско-демократическим блоком с ДПТ в качестве ведущей силы.

10 сентября 1991 года был принят Закон «О выборах Президента Республики Таджикистан», и 24 ноября 1991 года президентом был избран Рахмон Набиев.

В мае 1992 года оппозиция, объединявшая преимущественно горных таджиков Каратегина и Памира, попыталась вооруженным путем отобрать власть у северян.

7 сентября 1992 года под давлением вооруженных формирований оппозиции Рахмон Набиев был вынужден оставить свой пост. Президент Рахмон Набиев, выходец из Ленинабадской области, сильный хозяйственник и организатор советского времени, продемонстрировал полную растерянность. Утрата доверия народа и в результате – утрата власти стали не только личной трагедией Набиева, но и трагедией всей Ленинабадской области.

Политическая борьба из Душанбе переместилась в провинцию. Вооруженное противоборство началось в областном центре Курган-Тюбе, где во время митинга перед зданием облисполкома столкнулись две вооруженные группировки, что привело к многочисленным человеческим жертвам [4].

1992 год запомнился (и не только жителям Таджикистана) самой отчаянной вспышкой братоубийственной гражданской войны в этой республике. Наружу выплеснулись все разногласия, которые были туго сплетены в клубок жесточайших противоречий: экономических, клановых, властных, подпольных, межродовых и даже экологических… Боевые столкновения стоили жизни более чем 100 тыс. граждан Таджикистана, причем большинство из них – мирные жители. Калейдоскопом менялись президенты и их команды – сначала Кахар Махкамов, чуть больше был у власти Рахмон Набиев. Они были сильны, но каждый раз находились еще более могучие силы. Наконец, всех подмяла кулябская группировка: наиболее сплоченная, поддержанная значительными финансовыми средствами, в том числе от таджикской диаспоры за рубежом. Из верхних эшелонов группировки выдвинулся и нынешний Президент Таджикистана – Эмомали Рахмонов. Политик достаточно тонкий, он нашел компромисс с оппозицией, и ситуация в республике из периода гражданской войны перешла в стадию некоего шаткого равновесия. Хотя, компромисс – сказано слишком оптимистично. Точнее, некоторые пути к компромиссу, но даже это лучше, чем война.

Конфликт в Таджикистане развивался по афганскому сценарию, в котором российские войска выполняли роль ограниченного советского контингента.

Достигнув желаемого контроля, Россия тем не менее не обеспечила политической стабильности в этой стране. Несмотря на поражение оппозиции, военнополитический конфликт продолжается. Он только изменил форму своего существования: гражданская война закончилась, началась партизанская борьба и вооруженный террор, но уже не только против режима Душанбе, но и против российских войск.

Вооруженные отряды оппозиции, обученные афганскими моджохедами приемам партизанской войны, мелкими группами легко преодолевают заслоны российских погранвойск, затем сосредоточиваются в их тылу на таджикской территории и наносят «жалящие удары» по коммуникациям, военным объектам российских войск и т. д.

Таким образом, конфликт приобрел характер вялотекущей вооруженной борьбы в виде систематических боевых действий между российскими войсками и вооруженной таджикской оппозицией. В этих условиях говорить о миротворческой функции российских войск в Таджикистане по меньшей мере не корректно. Ведь основным требованием к миротворческому военному контингенту является его нейтральность по отношению к противоборствующим сторонам.

Бомбардировки и артиллерийские налеты, совершаемые российской группировкой в приграничных регионах Таджикистана, где действуют отряды оппозиции, провоцируют усиление исламского экстремизма, подрывают влияние власти официального Душанбе. Зона боевых действий постепенно наполняется оружием, наемниками. Оппозиция получает все более широкую социальную базу для формирования своих сторонников.

С ослаблением официального режима над регионами и непрекращающимся вооруженным противоборством, происходит распад политической власти на отдельные фрагменты по регионам, где власть удерживают вооруженные группировки, объединенные по родоплеменному признаку.

Таким образом, конфликт приобретает более глубокие очертания внутриэтни-ческого, борьбы между различными кланами за контроль над определенной территорией.

При таком сценарии урегулирование конфликта под эгидой России бесперспективно.

Урегулирование конфликта в Таджикистане представляется возможным при соблюдении, по крайней мере, двух основных условий:

1. Активизация посреднических функций международных организаций, прежде всего ООН.

2. Проведение миротворческих действий и усилий стран Центральной и Средней Азии.

Мирный договор. Только в конце 1996 года начались переговоры, которые стали приносить конкретные результаты. Серьезные военные неудачи и усиление внутренней оппозиции заставили правительство 3. Рахмонова и его главного спонсора, Россию, активизировать усилия в деле достижения политического урегулирования, на котором настаивал и Иран. 11 декабря на встрече в афганском городе Талукан были выработаны основные положения соглашения о политическом урегулировании, а 24 декабря 1996 года в Москве Эмомали Рахмонов, Сайд Абдулло Нури и специальный представитель Ге1^^|зального секретаря ООН Герд Дитрих Мер-рем подписали политическое соглашение и протокол к нему. ОТО признала существующий политический и государственный строй Таджикистана, а также статус

3. Рахмонова в качестве президента. Образована на пропорционнльных началах Комиссия национального примирения (КНП), которая должна действовать в течение полуторагодичного переходного периода. Объем ее функций включал возвращение беженцев и реорганизацию государственного аппарата.

Урегулирование конфликтной ситуации в Таджикистане стало основной темой встречи в столице Республики Кыргызстан Бишкеке президента Змомали Рахмонова, лидера Объединенной таджикской оппозиции Сайда Абдулло Нури и представителя Генерального секретаря ООН по Таджикистану Герда Меррема, состоявшейся 16–18 мая 1997 года. Тогда была достигнута договоренность о размещении в Душанбе контингента вооруженных формирований ОТО численностью 460 человек, а также 40 человек для охраны членов Комиссии по национальному примирению.

27 июня 1997 года была поставлена, надеемся, точка в процессе, продолжавшемся пять лет. Президент Таджикистана Эмомали Рахмонов и лидер ОТО Сайд Абдулло Нури в присутствии Ппрезидента РФ Бориса Ельцина подписали Общее соглашение по установлению мира и национального согласия в республике. Оно подвело итог переговорам и закрепило обязательства сторон по выполнению всех ранее достигнутых договоренностей, направленных на поэтапное и полное урегулирование конфликта. Под документом поставили подписи также главы МИД стран-наблюдателей на межтаджикских переговорах – Ирана, Казахстана, Киргизии, Пакистана, Узбекистана, Туркмении, Афганистана и России, а также представители ООН, ОВСЕ, Организации Исламская конференция.

14 июля 1997 года президент Э. Рахмонов подписал акт о взаимопрощении вслед за лидером оппозиции Саидом Абдулло Нури. В нем говорится, что все партии и организации, входящие в состав ОТО, также другие партии и общественные организации, если они в дальнейшей своей политической деятельности возьмутся за оружие, будут привлечены к ответственности. В рамках практического осуществления документа все военнопленные и заключенные освобождаются из-под стражи.

В начале 1998 года Рахмонову удалось нормализовать отношения с Узбекистаном. Таджикистан был принят в Центральноазиатский Союз (ЦАС). Гражданская война привела к развалу экономики и появлению беженцев (основная часть – в Афганистане, часть – в России). В Таджикистане самый низкий уровень жизни среди всех стран СНГ, особенно в отдаленных сельских и горных районах. Постоянно работают только несколько предприятий – алюминиевый завод, урановые рудники и некоторые другие.

Среди наиболее тяжелых последствий конфликта – угроза распада страны. Ее в значительной степени предотвращает поддержка Москвы и Ташкента.

12 июня 1998 года неподалеку от города Кафарнихон, расположенного в 30 км от Душанбе, во время вооруженного столкновения между двумя враждующими кланами было убито по меньшей мере 13 человек. Причиной столкновения между кланами, возглавляемых Назимом Юнусовым и Мулло Касымом Исмати, стала личная месть. По данным властей среди погибших был и сам Юнусов.

В 1997 году правительство Таджикистана и лидеры исламской оппозиции подписали мирный договор, положивший конец пятилетней гражданской войне в стране. -

Правительство амнистировало повстанцев и предоставило их лидерам места в кабинете министров. Несмотря на достигнутые договоренности, время от времени вооруженные столкновения все же случаются. Чаще всего они вызваны не политическими мотивами, а конкуренцией кланов и личностными конфликтами между их руководителями [5].

После перемирия. Вооруженный конфликт в Таджикистане – наиболее длительный по времени из всех гражданских войн, произошедших на пространстве бывшего СССР. Продолжавшейся там пять лет гражданской войне положен, вроде бы, конец подписанием в Москве 27 июня 1997 года Общего соглашения об установлении мира и национального согласия. Однако многие проблемы так и остались нерешенными. Они создают предпосылки для сохранения напряженности и нестабильности в республике.

Даже если московское соглашение о национальном примирении будет реализовано, это лишь смягчит ситуацию, поскольку не просматривается тенденция к консолидации таджикского этноса, а следовательно, к сохранению таджикской государственности. Более того, гражданская война усилила процесс субэтнической

дивергенции как политически, так и социально-психологически. Страна фактически разделена на две части – одна контролируется правительством, другая – оппозицией. Причем в каждой из них усиливаются региональные сепаратистские тенденции. '

Достаточно серьезным препятствием на пути этнической консолидации является устойчивый климат враждебности между кулябским и каратегинским субэтносами. В ходе гражданской войны она приняла экстремальные формы, поскольку обе стороны прибегли к массовому геноциду. Примерно аналогичным образом сложились отношения между кулябским и памирским субэтносами.

Внешне более или менее лояльными могут считаться отношения кулябского субэтноса с гиссарским и в меньшей степени – с северными субэтносами. Таким образом, кулябский субэтнос, претендующий на роль политического лидера этнической консолидации, не обладает для этого ни социально-психологическими, ни интеллектуальными возможностями. Как показали события четвертого периода гражданской войны, его силовые возможности также ограничены.

Невозможно сбрасывать со счетов то, что общество разделено и кровью, пролитой таджиками в годы гражданской войны. Конечно, традиции кровной мести в Центральной Азии не так сильны, как на Кавказе, но, тем не менее, то оттуда, то отсюда доносится шепоток, что с приходом вооруженных отрядов оппозиции может начаться «сезон охоты на моджахедов».

Не стоит забывать и об исламском факторе. Не исключено, что в борьбе за свободу совести фундаменталисты будут использовать все методы – от сладких речей до запугивания и террора. Такое в постсоветской истории Таджикистана уже было. Самым же большим аргументом в пользу мира, безусловно, станет идея объединения таджиков. Сегодня, кажется, все готовы объявить себя ее приверженцами.

Нужно отметить, что после распада СССР в качестве одной из серьезнейших угроз своей безопасности страны Западной Европы считали распространение так называемого исламского фундаментализма в Центральной Азии. При этом за основной источник распространения принимался исламский мир, по мнению многих западных аналитиков, рассматривающий Центральную Азию как свою территорию, которую необходимо приблизить к себе, а затем и поглотить. Дальнейшие события показали, что опасения были в чем-то оправданы, а в чем-то – заметно преувеличены.