Текст книги "Сказки народов Бирмы"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 47 страниц)

В целом, несмотря на малое количество сюжетов в данном сборнике, богатство монского фольклора показано достаточно ярко.

Один из самых развитых чисто горных народов Юго-Восточной Азии – карены в восточной части Бирманского Союза выделяются и своим фольклором. Уже две тысячи лет живут они на одном и том же месте, в горных и предгорных долинах, где расположены их деревни и города. У них издавна существовали прочные экономические и культурные связи с монским миром, под влиянием которого формировалась их духовная культура. Однако у каренов есть и своя сильная и самобытная традиция в изобразительном искусстве.

Каренский фольклор функционирует в среде, где буддизм и христианство не вытеснили целиком традиционные верования, сплав их и буддийской литературы и философии дал самый, может быть, интересный фольклорный комплекс в стране.

В устной каренской литературе явно ощущаются следы влиянии письменной, видимо, более развитой монской городской литературы. В ней широко представлены все виды жанров, кроме малоинтересной и относительно малочисленной бытовой сказки. Преобладают жанрово единые вещи, смешение редко, хотя порой части мифа включены в бытовую или волшебную сказку.

Среди мифов важную роль играют мифы о героях, о появлении людей и животных. Но в основном сюжеты каренских сказок – волшебные; сказки очень красивы, это живое цветущее искусство. У каренов больше, чем у других народов, своих сюжетов, много сказок о любви, о принцах, То, что взято из мирового фонда, взято без снижения, высокохудожественные индийско-монские повествования переданы в каренской, не менее изящной манере. Все живописно и обладает стилевым единством, даже длинные сказки, насыщенные деталями и событиями, не теряют выразительности.

В основе фольклорного мировоззрения каренов лежит своя религиозная система, которую дополнили, но не вытеснили в устной литературе буддизм и христианство. Сказка помнит мир духов, глубоко уважаемых, их главу – верховного духа, бога солнца, повелителя ветра и других небожителей. Но и буддизм нашел отражение в каренской сказке, как в ее образах, так и в оценках. Особенно это касается темы цепи новых рождений и кармы, причем рождение в новом облике стало сюжетообразующим приемом, для чего в исходное учение были внесены заметные поправки. Мы снова видим культ учебы, порой гипертрофированное почтение в отношении к мудрецам, подчеркнутое уважение к книге, но все это окрашено в особые, одним каренам присущие тона.

Среди сюжетов живо ощутима таи-вьетская струя: она видна и в истории с волшебным луком, и в рассказе о браке разных существ, и в упоминании о бронзовых барабанах – ритуальном музыкальном инструменте названных выше народов.

Средой, где происходит действие каренской сказки, являются реальная деревня и условный город, контакты между которыми часто лежат в основе сюжетов, таких, как соединенные вместе истории о Золушке и о подмененной жене, о выборе монарха (или общинного старосты в более простом варианте, причем староста обладает всеми чертами героя-победителя). Есть и промежуточные сюжеты, в которых монарх описан средствами, применяемыми к общинному вождю, и на деле им и является. Говоря о каренах, нельзя не упомянуть красивый и своеобразный вариант сказки о Синей Бороде в «добром», бескровном варианте.

Древняя монская культура и городская литература монов оставили свой отпечаток на каренском фольклоре в виде памяти об их городах, заморской торговле, далеких путешествиях. Но наряду с этим много и своего, особенно в архаических нижних слоях мифа, когда речь идет о говорящем черепе, существе, состоящем из двух ног, горшке с человеческим мясом, гоняющемся за людьми, о червях – посланцах в подземное царство и т. д. С этими сюжетами, возможно, и связаны те жестокие концовки, о которых говорилось выше и которых достаточно много у каренов.

Умело скомпонованным сюжетам соответствует гибкий образный язык, выгодно отличающийся от языка сказок большинства других народов этой области Юго-Восточной Азии. То же можно сказать и о системе образов, в основном связанных с деревенской жизнью и в то же время весьма разнообразных. Причем очень многие герои носят индийские имена, не распространенные у каренов, часть действия протекает в городах и при королевских дворах в чужих странах, при описании которых мы встречаем монские, реже бирманские реалии. Есть и свой образ, помогающий компоновать сложные сюжеты, типичные для каренов, – образ бродячего торговца. В богатейшем наборе образов очень редок тип хитреца, столь распространенный у бирманцев, городской фольклор еще не принес в каренские горы целостные образцы своих жанров и своих любимых героев; бытовая сказка вообще немногочисленна. Как среди сказок о людях преобладают волшебные сказки, так среди сказок о животных преобладают этиологические сказки, а сказки о звере-обманщике и аналогичные им – редки, как и бытовые сказки о людях. Но уже есть и чисто эзоповские сказки, в которых тигрица с дочерью живут в доме, пашут свое поле и т. п.

Шанами называется большая группа тайских племен и народностей, переместившихся в горы на северо-востоке страны где-то в раннем средневековье и частично вытеснивших аустроазиатские народы, остатками которых являются палауны и ряд других народов. Классовое общество и княжеская власть сложились у многих шанских народностей уже к XIII в., но княжества эти долгое время не могли объединиться, их экономическое, политическое и культурное развитие было замедлено неблагоприятными условиями горных районов. В то же время шаны – народ сравнительно старой государственности, в основном земледельческий, с богатым фольклором, письменностью, своими кадрами монахов-буддистов и др. Своеобразие положения швнов – тайцев среди бярмаиоязычного основного населения верховьев Иравади – способствовало их частичной политической изоляции, усугубляемой частыми феодальными войнами с бирманцами. Это сказалось и на месте их фольклора в ряду произведений устного творчества других народов.

В сказках шанов чувствуется устный рассказ, их более бедные, чем у каренов, сюжеты обладают массой длиннот, изобилуют полубытовыми вставками в волшебных мировых сюжетах. В данном сборнике представлены мифы шанов, много волшебных и бытовых сказок. В сюжетах есть и специфические и общие для района и мировые (Ромул и Рем), последние – сильно «переработаны» в местном духе. Некоторые мировые сюжеты в шанском фольклоре заимствованы у бирманцев, монов и палаунов, возможно – непосредственно из буддийской литературы.

Мифологический комплекс общ для всех северо-восточных народов региона, примером этого может служить миф о ста детях и появлении разных народов.

Среда шанских сказок – деревня, города есть лишь в волшебных сказках (как о короле), но они – внешние, часто враждебные. Реальный город встречается лишь в откровенных заимствованиях из бирманских сказок. Образ короля часто используется в обрамлении вначале и (или) в конце; особенно популярна ситуация: страна без монарха, выбор монарха, заменяющая любимую ситуацию европейских сказок: женитьба на принцессе и наследование престола.

Религиозная ситуация во многом традиционная, своя, ее осуществляют «небесные боги», события происходят в «небесных селениях» мертвых, в «селениях духов». С шанской религиозной традицией связано и раскрытие тайного смысла слов и многое другое. Буддизм еще не вошел прямо в фольклор, он представлен заимствованными литературными сюжетами, с такой же темой судьбы, уважением к учению, к чтению и письму. Но буддийские реалии упрощены, порой возникают противоречия традиционных и буддийских норм.

В сюжетах обращают на себя внимание отмечавшиеся ранее неоправданно, на наш взгляд, жестокие концовки, архаические ходы в логике (активное предложение помощи до обращения героя за нею и др.). Ряд сюжетов откровенно заимствован у бирманцев (например, история с богачом), причем при пересказе могут возникнуть пробелы, части рассказа могут быть опущены («Встретимся в пагоде или в суде»). Объектом пересказа может быть как устная, так и письменная литература соседей, есть очевидные заимствования из индийских прототипов («Любящая сестра верна клятве»), христианские формулировки («Королева Нан Чин Пу»).

У шанов особенно ярко видна «значимость» королевских имен для сюжета, очевидный след знакомства с бирманской летописной традицией.

Композиция волшебных сказок характеризуется у шанов наличием не очень нужных для завязки, но обычных в устном творчестве длинных зачинов. Исходная ситуация начала сказки характеризуется пространственной изоляцией героев в их деревне и неполнотой исходного коллектива – семьи; оба эти фактора способствуют образованию недостачи, по В. Я. Проппу. Рассказы часто очень длинны, изобилуют деталями, что говорит о живой традиции устного профессионального рассказа.

Для стиля рассказа характерно стремление к правдоподобию, мотивированности, особенно в собственно шанских сказках. Иногда ощущается влияние письменной литературы, но оно отчасти может быть результатом пересказа бирманским издателем сказок.

Весьма специфичен набор образов шанского фольклора, где наряду с тайско-вьетнамскими персонажами, такими, как дракон, встречаются специфически шанские (китайский император), буддийские отшельники и бирманский богач. С буддийскими сюжетами оказались привнесены и индийские географические реалии, упоминания о брахманах, которых не было у шанов. Все эти реалии мы видим на чисто шанском фоне недоступного лесного княжества в горах с крепостью-столицей, с примитивным хозяйством разбросанных вдали одна от другой горных деревень.

Шанские сказки о животных – ранние, в основном этиологические.

Таковы в общих чертах особенности основных фольклорных комплексов, представленных в настоящем сборнике. В отличие от многих других похожих сборников, он, с одной стороны, охватывает большое количество разных видов устного народного творчества, с другой – рассказывает о них на примере нескольких народов, в чем-то разных, а в чем-то очень близких. И, наконец, он содержит достаточно много сказок для того, чтобы читатель и узнал что-то новое в этом древнем жанре и просто нашел сказку по вкусу.

Д. В. Деопик

СКАЗКИ НАГА

1. Как на земле установились день и ночь

Перевод О. Тимофеевой

Когда-то над землей царила темнота, а света не было. В ту пору на земле жили только семь великих натов[1]1
  Нат – дух, основной персонаж в системе бирманского анимизма, сосуществующего с буддизмом. Существуют наты – хранители «личные», домашнего очага, деревни, наты природных объектов, сил и явлений и т. д. В ната может превратиться после смерти человек. Более высокое место в иерархии натов занимает особый класс 37 натов во главе с Таджамином (см.). Таджамин, в свою очередь, принадлежит к натам «шести небес», отождествляемым с небожителями индуистско-буддийского пантеона, обитающими на горе Меру.


[Закрыть]. Так прошло много лет. Первыми на земле появились птицы. Им приходилось добывать себе пищу в полной тьме, и было это очень неудобно. Великие наты решили облегчить их судьбу. Они придумали и создали солнце.

Теперь на земле стало светло, и птицы очень радовались этому. Но прошло время, и радость птиц погасла. Ведь солнце светило все время, не зная отдыха. Вот и птицы без отдыха летали в поисках пищи, а от этого они очень уставали. Тогда птицы обратились к великим натам и попросили дать отдых солнцу, чтобы и жители земли смогли отдохнуть.

Один из семи великих натов подумал так: чтобы птицы могли и летать и отдыхать, солнце должно светить не все время, пусть оно иногда прячется. Но сколько оно должно светить и на сколько времени прятаться, великий нат не знал. И он захотел посоветоваться с птицами.

На совет к великому нату слетелись все птицы, что жили тогда на земле. А раз птиц было много, то и советов оказалось много. Долго спорили и все никак не могли договориться. Тогда огромная птица с серыми перьями, которую звали Чита[2]2
  Чи́та ― небольшая птица.


[Закрыть], сказала: пусть солнце светит, пока птицы голодны. А как насытятся, пусть оно отдыхает – ведь птицам не нужно искать корма, вот и пусть тогда на земле станет темно.

Все птицы согласились с ней и рассказали об этом великому нату.

С тех пор и до наших дней сутки делятся на день и ночь. А птицы были так благодарны огромной Чите, что от радости хлопали ее своими крыльями, сгрудились вокруг нее и терлись о ее тело. Большая птица от этих хлопков становилась все меньше и меньше и наконец стала такой же маленькой, как воробей.

С тех пор птица по имени Чита стала самой уважаемой среди всех других птиц. Чтобы отблагодарить птиц за их любовь, она заботилась о них и криком предупреждала об опасности. Люди тоже обратили внимание на крик этой птицы. По ее крику они определяют, можно идти по дороге или нет. Если птица кричит слева от путника, – значит, он идет по неверной дороге. Если же она кричит справа, – значит, он выбрал правильный путь.

2. Откуда пошли племена нага

Перевод О. Тимофеевой

В давние времена на холмах нага жили люди одного племени. Племя тоже звалось нага. Жили те люди дружно, не зная раздоров. У каждой семьи была своя хижина и свой горшок для приготовления пищи, жили они одной деревней, пили воду из одного ручья, всегда помогали друг другу. Каждый знал, что имущество одного человека принадлежит всем. За добычей шел кто-нибудь один, а потом мясо или рыбу делили между всеми жителями деревни.

Так жили нага и во всем помогали друг другу. У них не было вождя, а поклонялись они великому божеству – нату. Нат этот был очень могущественным и всегда помогал людям нага. Он следил, чтобы на их полях зрело больше риса, исцелял людей от недугов, предупреждал об опасностях. Люди уважали и любили могущественного ната.

Шли годы, люди племени нага жили спокойно и счастливо, не знали забот.

Однажды нат отправился осмотреть свои владения. И в пути узнал, что людям нага грозит опасность: случится большое наводнение. Нат подозвал большую жабу, сидевшую неподалеку, и велел ей скакать к людям.

– Ровно через пять дней придет беда, – сказал нат жабе, – пусть все взберутся на самые высокие бананы и сидят там.

Жаба выслушала повеление ната и запрыгала в сторону деревни. Добралась до деревни нага, но там никого не было: все работали на рисовом поле. Жаба отправилась на поле и хотела передать людям слова ната. А люди прежде никогда не видали жаб и решили, что это опасная тварь, и давай ее бить. Жабе было очень больно, она так раздулась, что не могла произнести ни звука.

В той деревне жили молодые муж и жена. Они очень любили друг друга и были добры ко всему живому. Жалко им стало жабу, и они взяли ее в свою хижину. Тут жаба и поведала им приказ ната.

Муж и жена рассказали об этом своим односельчанам. Но те не поверили словам жабы и продолжали жить так же беззаботно, как прежде. А приютившие жабу супруги поверили ее словам и решили исполнить повеление ната: когда наступил пятый день, они взобрались на самый высокий банан и стали ждать. Тем временем другие жители деревни не оставляли своих повседневных дел: кто пошел на охоту, кто работал па поле, кто варил пищу. И когда вода затопила деревню, они все погибли.

Только молодые супруги, что влезли на верхушку банана, остались живы. А когда вода спала, муж и жена вернулись на то место, где раньше была их деревня, построили новую хижину и стали жить в ней.

Прошло время. Вскоре молодая женщина забеременела. А через девять месяцев родила, но не ребенка, а огромную тыкву.

Сильно огорчены были родители, да ничего не поделаешь: тыква – их плоть и кровь, и стали нежно о ней заботиться. Они относились к ней, как мать и отец, и тыква принимала их заботы, все росла и росла.

Через несколько месяцев она уже стала быстро кататься по земле, а изнутри доносились слова, шум и даже звон. Муж и жена, услышав эти звуки, решили, что в тыкве сидит кто-то живой. «Наверно, это наши дети», – подумали они и решили разрезать тыкву, чтобы выпустить малюток наружу.

Несколько дней они точили самый большой нож, какой был в доме. Потом вдвоем осторожно разрезали тыкву. И вдруг, чуть тыква распалась, из нее выскочили люди. Много людей. Все они держали в руках ножи, копья, луки со стрелами и громко выкрикивали непонятные слова: танкун, шера, пара, гаунсхе, тханган, сан, ротхайн…[3]3
  Танкун, шера… ротхайн – названия племен и родов нага. Танкун, шера, пара, гаунсхе входят в племенную группу схунмара, ротхайн входят в труппу племен тханган.


[Закрыть]

Пока муж и жена резали тыкву, их нож не раз скрестился с ножами людей, которые были в тыкве. Вот потому народ нага – воинственный. Людей в тыкве было много, и все они разбежались в разные стороны. С тех пор племена нага отличаются друг от друга и по языку, и по обычаям.

А те слова, что они выкрикивали, выскакивая из тыквы, оказались названиями племен: все эти племена теперь и составляют народ нага. И по сей день живут эти племена на холмах земли нага. Каждое племя строит деревню на своем холме.

3. Как появилась песня

Перевод О. Тимофеевой

Это случилось давным-давно. Люди тогда умели говорить, да не могли договориться. Поэтому каждый жил сам по себе: в одиночку работал, в одиночку строил себе жилище, варил пищу и ел тоже в одиночестве. И разговаривал только сам с собой.

Но прошло время, и человек узнал, что на земле кроме него есть и другие люди. Есть мужчины, есть и женщины. И вот мужчине захотелось поговорить с женщиной, а женщине с мужчиной, но люди не умели объясняться друг с другом.

Дни шли за днями. Желание сойтись поближе все крепло, но как это сделать, люди не знали. И каждый, занимаясь своим делом, стал что-то бормотать себе под нос. Вначале шепотом, а потом все громче и громче. Сперва их разговор был отрывистый и резкий. Отдельные выкрики сотрясали воздух. Но вот речь сделалась плавной, люди заговорили нараспев. Всяк прислушивался к речам соседа – чем благозвучнее был разговор, тем дружелюбнее глядели люди друг на друга.

И люди запели. Чуть кто услышит песню, тотчас отвечает тем же. В песне были горе и радость, страдание и надежда. Сблизились люди, подружились. Стали петь вместе.

Вот как на земле появилась песня. Вот чем стала песня для людей.

4. Почему курица не летает

Перевод О. Тимофеевой

В незапамятные времена у живых существ, обитавших на земле, еще не было собственных правителей, вожаков. Всем живым управляли лишь наты. Одни наты властвовали над людьми, другие – над обитателями вод, третьи – над дикими жителями лисов и гор. И птицами, и насекомыми тоже ведали наты. Каждый нат имел свой храм, куда собирались те существа, которыми он управлял.

Храм ната, властвовавшего над птицами, был высоко в небе, под самыми облаками. Из-за этого и птицам приходилось жить очень высоко, и им было трудно добывать себе пищу. Поэтому нат птиц разрешил им раз в неделю спускаться на землю за кормом. Все птицы были довольны решением ната. Им нравилось жить в вышине, где не угрожала никакая опасность, и только раз в неделю они спускались на землю за едой.

Всем птицам нравилась такая жизнь, кроме курицы. Она думала только о том, чтобы побольше добыть еды. И согласна была жить даже там, где ей угрожала опасность. Поэтому курица частенько убегала в запретные места. Нат бранил курицу, но она все равно не слушалась. Однажды нат птиц отправился по своим делам, а птицам разрешил слетать на землю за едой, но чтобы быстро вернулись в храм. Птицы выполнили приказ ната и скоро возвратились с земли, одна лишь курица не вернулась.

Когда нат птиц вернулся в храм, он проверил, все ли его подданные на месте. Курицы не было, и нат отправился на землю искать ее. А жадная курица ушла так далеко, что нат не смог ее найти. Очень рассердился нат и сказал:

– Хоть и есть у курицы крылья, в наказание за ее жадность пусть она теперь не сможет летать так далеко, как другие птицы; пусть живет только на земле.

С тех пор курица не может подняться в небо, а живет на земле.

5. Почему кошки едят мышей

Перевод О. Тимофеевой

Еще в давние времена наты разделились: один стал натом котов, другой – натом мышей, третий – натом собак – каждый получил себе дело. А произошло это вот как…

В те далекие времена наты, хотя и зависели во всем от людей (сами-то они прокормиться не могут), ничего для них не делали. Поэтому и люди особой заботы о натах не проявляли. Шли годы. Людей на земле становилось все больше и больше. Больше становилось и натов.

Наконец людей на земле стало так много, что им не хватало еды. Трудно пришлось и натам.

Они отправились за советом к своему владыке. Поведал ему о своих затруднениях и спросили, как же добыть пищи на всех.

Владыка натов тоже не ел досыта. Но когда узнал о беде своих подданных, он так огорчился, что хотел было тут же отказаться от власти. Однако вовремя вспомнил, что его долг – заботиться о натах. И приказал им всем явиться к нему через семь дней. За это время он обещал что-нибудь придумать.

Наты обрадовались словам своего владыки, они верили, что уж он-то найдет правильное решение. Но проходили дни, наступил уже третий день, а владыка ничего не мог придумать. Он очень огорчался, его мучила совесть. И вот владыка решил, что если просто сидеть на одном месте и думать, то ничего не придумаешь. Стад он наблюдать, как живут люди, какие у них привычки и обычаи. Скоро узнал, что у людей, так же как и у натов, есть свои вожди. Люди относятся к ним с уважением, заботятся о них. Владыку очень заинтересовали эти вожди, и ему захотелось узнать, почему простые люди уважают и кормят их.

На шестой день владыка понял: эти вожди заботятся о людях, значит, если его подданные станут приносить людям пользу, то и люди будут кормить их. Обрадовался владыка своему открытию. И когда на седьмой день к нему пришли наты, он сказал:

– Наты, вы ведь зависите от людей, но ничего для них не делаете. Поэтому и люди не дают вам пищи. А вот если вы постараетесь и поможете людям, они отблагодарят вас и наверняка накормят. Отныне нужно сделать так, чтобы каждый нат приносил людям какую-то пользу. Тогда и еды у нас будет достаточно.

С этими словами владыка дал каждому из своих подданных дело: одни наты ведали слонами, другие тиграми, третьи буйволами. Деревья, рис, вода, птицы, свиньи, кошки и мыши тоже были в ведении натов.

С того дня наты стали помогать людям. А люди стали кормить натов и заботиться о них.

Из всех натов только два не исполнили приказа владыки и забыли о своих подданных. Это были нат мышей и нат котов. Они почти все время играли в кости и совсем не смотрели за мышами и котами.

И пока эти наты играли друг с другом, котов и мышей становилось все больше и больше. Вскоре их развелось так много, что они начали воровать еду у людей. Заметив, что нат котов и нат мышей забыли о своих обязанностях, все другие наты доложили об этом владыке. Тот призвал к себе ната котов и ната мышей и напомнил им об их обязанностях. Но те продолжали свои игры, а о подданных и не думали.

Тогда владыка опять призвал их к себе. Наты выслушали владыку и сказали так:

– Пусть наша игра решит судьбу мышей и кошек. Мы станем играть на них: если проиграет нат котов, мыши будут есть кошек. Если же проиграет нат мышей, то кошки будут есть мышей.

На том и порешили. Наты вновь принялись за игру. Проиграл нат, ведавший мышами.

С того дня кошки и стали есть мышей.