Текст книги "Глобус 1976"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

утративший свое зна чение после основания Архангельска.

Близ Холмогор, в деревне Мишанской, в 1711 году родился М. В. Ломоносов.

Кара-Тепе (тюркск.) – «Черный холм». Подковообразный холм с несколькими полузасыпанными входами на берегу

Аму-дарьи, близ Старого Термеза, на перекрестке старых караванных путей из Средней Азии в Индию и Китай.

Некогда, еще два тысячелетия назад, на этом месте стоял город, разрушенный в XIII веке ордами Чингисхана. После про-

изведенных здесь раскопок был обнаружен древний буддийский пещерный монастырь. На стенах пещер и подземных

коридоров, а также на найденных глиняных сосудах оказались тексты на бактрианском языке, начертанные греческими

буквами. Расшифровка текстов дала возможность установить, что люди, населявшие Северную Бактрию, сохраняли

древнюю зороастрий-скую религию.

П0 РОДНОЙ СТРАНЕ

Б. Хотимский

ТАМ, ГДЕ ОБЬ НАПРАВЛЯЕТСЯ НА ЗАПАД

ГОРИЗОНТЫ ДЕСЯТОЙ ПЯТИЛЕТКИ

Рождается она из слияния двух рек. А те, хоть и берут свое начало в одних горах – Алтайских, долго

текут каждая своим путем, разрезая хребты. Более спокойная Бия вытекает из знаменитого Телецкого

озера, а неукротимая Катунь собирает талые воды ледников Белухи и других горных вершин. В горах Бия с

Катунью стремительны и шумны: грохочут так, что в двух шагах не слышно человеческого голоса, хоть

криком кричи. Даже на разливах, где воды по колено, она несется, ворочая камни, и конь, если ты едешь

верхом, останавливается, храпит, вздрагивает и не хочет идти в реку.

На степных просторах Алтайского края реки смиряют нрав и, изгибаясь плавными извилинами, оты-

скивают друг друга, чтобы слиться неподалеку от города Бийска. Тут-то и начинается Обь, сразу простор-

пая и сильная.

По пути к океану она разольется искусственным Обским морем, вберет воды многочисленных

притоков, становясь все более могучей. За большим селом Александровским Обь словно забывает, что ей

нужно стремиться на север. Разбиваясь на протоки, она течет в широтном направлении прямо на запад. Но

вблизи Ханты-Мансийска, который вознесся на крутом холме среди необъятной равнины, ей как бы напо-

мнит об ошибке не менее могучий, чем она сама, Иртыш. Соединившись с ним, Обь вновь устремляется

на север. И там, где она становится Обской губой, уже не поймешь – река ли она или совсем стала морем.

Только поднявшись на самолете с Салехардского аэродрома, видишь, что Обь еще река, но даже с большой

высоты дивишься ее простору.

Мне довелось видеть Обь в разных местах: и среди необъятных степей, и среди таежного леса, и там,

где по ее берегам расстилается унылая и все равно прекрасная тундра. Я видел Обь широкую и

полнокровную летом, слышал поздней осенью, как шуршит на ней шуга – замерзающие, растущие на

глазах льдинки, – видел ее и зимой, скованную ледяным панцирем.

За эти годы река не изменилась. Да и попробуй измени такого гиганта, который распростерся по самой

великой в мире низменности. Гиганта, который рождается в заоблачных снегах и льдах и исчезает тоже во

льдах, но уже океанских.

Впрочем, такие планы – планы коренного изменения реки – были. В свое время был составлен

проект создания Нижнеобской ГЭС. Плотиной предполагали перегородить Обь в том месте, где ее на карте

пересекает пунктир Северного полярного круга. Однако от строительства ГЭС отказались, потому что

перегороженная река залила бы огромные просторы Западно-Сибирской равнины. К подземным кладовым,

где скрываются крупные запасы нефти и газа, пришлось бы пробиваться не только сквозь вечную мерзлоту

и толщу горных пород, но и сквозь водный слой. Но мало того, разлившаяся Обь стала бы тогда длинным,

в сотни километров, языком Ледовитого океана. Языком, долго не тающим, который мог бы изменить

сибирский, да и не только сибирский климат. Вот поэтому и отменили план строительства

гидроэлектростанции.

Да, сама Обь не изменилась, но как изменилась за последние годы жизнь на ней самой и на ее бере гах!

Что же так оживило дремавшую реку? Что побудило людей вести строительство дорог, городов, поселков?

Почему воды Оби стали бороздить такое количество теплоходов и барж?

Ответ один – открытие в Западной Сибири месторождений нефти и газа. И не просто отдельных

месторождений, а целой нефтегазоносной страны, которая на языке геологов-нефтяников носит название

«провинция». Открытие великое. Недаром падкие на громкие слова буржуазные газеты назвали его от-

крытием века. Обычно далекие от истины, на этот раз газеты были близки к ней.

Сначала в западном углу низменности, словно вспыхнувшая сигнальная лампочка, указал на подземное

богатство нефтяной фонтан возле поселка Шаим. Месторождение оказалось небольшим, но оно

подтвердило предположения тех геологов, которые доказывали нефтяную перспективность недр равнины.

Прежде редко видавшие человека болотистые берега Оби огласились стуком топоров, лязгом металла,

гулом моторов тракторов и вездеходов, эхом взрывов сейсморазведчиков.

Обь начала новую жизнь. А какой она была раньше? Как ни печально это для великой реки, но до

Великой Октябрьской революции она была как бы громадной тюремной камерой. Обдорск, Березово,

Самарово, Нарымский край, Васю-ганские болота – все эти названия были символами ссылки. И если

Забайкальская губерния имела в своем старинном гербе изображение тюремной решетки, то с тем же

успехом эту решетку могли вписать в свои гербы и Томская и Тобольская губернии. Именно о таком

прошлом рассказывают экспонаты краеведческих музеев Томска, Ханты-Мансийска, Салехарда.

Но и после революции долгое время обские жители занимались делами, привычными еще их отцам и

дедам: охотой, рыболовством, заготовкой леса.

Открытия геологов резко изменили ритм жизни, изменили географию края. В 1969 году видные ученые

нашей страны и члены правительства собрались в городе Тюмени на конференцию, где обсудили, как

освоить нефтяную целину, обновить рыбное хозяйство и по-новому заготавливать древесину, не вредя

природе, а помогая ей. Ведь было время, когда к этой малолюдной заболоченной низменности от-

носились с некоторой небрежностью, – мол, эта глухомань выдержит все: и неправильную рубку и

сплав леса, и загрязнение водоемов промышленными отходами. Теперь же при расширении добычи

нефти сибирским водам и землям могла грозить «нефтяная» опасность, если не принять

соответствующих мер. Вот почему собрались на совет ученые. Собрались и приняли решение вести

освоение богатств Сибири комплексно, то есть не только брать у природы, но и возвращать ей. Мно-

гое из того, что было продумано и высказано учеными, сделано в девятой пятилетке.

Не так уж много времени прошло с тех пор, а некоторые поселки на берегах Оби уже превратились

в города. Скажем, село Нижневартовское. Оно даже в названии своем потеряло окончание «ое»,

превратившись в Нижневартовск. Старое село сохранилось, но ниже по течению реки, за

коричневыми торфяными болотами, поднялись высокие белокаменные здания. Вдоль берега Оби

протянулся громадный причал. Здесь могут грузиться и разгружаться сразу много кораблей. Это

неудивительно. Ведь именно здесь, недалеко от Нижневартовска, открыто знаменитое Самотлор-ское

месторождение газа. На языке хантов «Самотлор» означает «мертвое озеро». Но какое же оно мерт-

вое, когда сумело дать жизнь новому сибирскому городу!

Такую же судьбу пережил поселок Сургут, ставший сейчас, можно сказать, сибирской нефтяной

столицей. Город молодой, и горожане его молодые. Средний возраст сургутцев много меньше

тридцати лет. Хозяйствуют в Сургуте тоже по-молодому, по-новому. Если на старых нефтяных

промыслах получаемый при добыче нефти попутный горючий газ сжигался в факелах, то жители

Сургута приспособили его для дела. На нем, на этом попутном газе, работает городская

теплоцентраль.

Очень оживленны летом обские воды. Особенно это чувствуешь, когда приближаешься к

населенным пунктам. Как на шоссе вблизи большого города увеличивается поток автомобилей, так на

реке поблизости от города или большого поселка становится много катеров, моторных лодок,

буксиров. Лодка в этих краях подчас куда важнее, чем где-то в других местах собственный

автомобиль. Здесь она и транспорт, и предмет гордости. На ней отправляются и на охоту, и на

рыбалку, и в гости, а то и просто отдохнуть.

Но как ни могуча Обь, даже ей не справиться с тем потоком грузов, который надо доставить для

строек и буровых. К тому же несколько месяцев в году она стоит замерзшая. И вот через непроходи-

мые болота, через реки и речушки к Сургуту протянулась железнодорожная линия. Теперь молодой

город круглый год надежно связан со всей страной не нарушаемой никакими кознями погоды

транспортной магистралью.

Однако вывезти добываемую нефть не сумеют ни речные танкеры, ни железнодорожные составы.

Не очень выгоден этот транспорт. Ведь только в одну сторону он идет груженым, а обратно —

порожняком. Что же может помочь тут? Трубопровод.

Трубы, по которым побежит газ, вытянутся на огромные расстояния. Значительная их часть

прокладывается по сибирской земле. Нефтепроводы начинаются в Сургуте и Нижневартовске: один,

чтобы достичь Омска, другой – Красноярска. Ну, а газопроводы прокладываются значительно

севернее, объединяясь в систему, которая носит красивое имя «Сияние Севера». Это будет не только

крупнейший газопровод в мире по длине, но и трубы здесь будут такими, что в них можно свободно

въехать на автомобиле. Посудите сами – диаметр трубы два с половиной метра. По генеральному

проекту таких труб предполагается проложить сразу две, а рядом с ними – еще две, диаметром

поменьше, но все равно большие – полутораметровые. Можно себе представить, какая газовая река

хлынет, когда газопровод будет закончен.

Нефтепровод «Сияние Севера».

Чем еще хороши трубопроводы? Тем, что они – чистый транспорт. Ведь как ни берегутся, но при

разгрузке цистерн и танкеров какое-то количество нефти теряется, загрязняя воду и землю. Особенно

это страшно для воды. Даже микропленка нефти затрудняет газообмен в водоеме. Все живое начинает

задыхаться. А обскую рыбу сибиряки хотят сохранить. Недаром она зовется деликатесом. Кому

доводилось попробовать, тот не забудет вкус нельмы и стерляди, муксуна и щекура, или даже

простого обского чебака. Обь щедра на рыбу, не требует заботы о ней. И сибиряки стараются не

допустить тех просчетов при строительстве промыслов и добыче нефти, какие допустили, скажем,

американцы в штате Огайо. Там одна из рек, по названию Кай-ахога, так перенасыщена горючими

отходами, что однажды воспламенилась и сожгла две железнодорожные эстакады.

Моя последняя встреча с Обью была самой длительной, да и путь, который я проделал вместе с не-

большой экспедицией ученых-геологов, был отмерен солидный. Наш белоснежный катер избороздил

сотни километров в водах Оби, Ва-сюгана, Меги и других обских притоков.

Мы объехали много нефтеразведочных экспедиций. Мои друзья знакомились с делами поискови-

ков, внимательно изучали «каменный материал» – столбики горных пород, которые извлекают из

земных недр проходчики буровых скважин. По этим кусочкам песчаников, известняков и глин геологи

составляют картину того, что делается на глубине. Именно по этим данным ученые судят, какие породы

содержат нефть, какой они толщины, какой протяженности.

Занимаясь своим трудом, мы видели, что делается вокруг, как создается новый сибирский промыш-

ленный район. Строить города, тянуть трубопроводы, искать нефть на берегах Оби нелегко. Болота до-

стигают здесь пятнадцати -двадцатиметровой глубины. Бывали случаи, когда тонули даже гусеничные

тракторы. Летучие кровопийцы – комары и гнус – очень большая помеха в работе. Но люди работают. И

летом среди комариного гуда, и зимой, когда трещат знаменитые сибирские морозы. Буровики добытчики

нефти – им даже рады. Начальник одной из нефтяных геологоразведочных экспедиций Николай

Иванович Ворошилов с улыбкой говорил мне:

– Чем сильней мороз, тем лучше для нас. Значит, замерзнут самые незамерзающие болота, а наши

санно-тракторные поезда доберутся в любую намеченную точку и доставят тяжелое оборудование для бу-

ровой. А летом к этой точке не подойдешь и не подъедешь. Одно спасение – вертолет. С его помощью

сменяем буровые бригады, доставляем питание и необходимые детали. Без этого винтокрылого помощ-

ника невозможно было бы освоение Сибири.

Оно действительно так. Во все полтора месяца нашего путешествия вертолетный гул не смолкал над

нашими головами. Для нас он стал символом обновления Сибири.

* * *

Кия-Шалтырь – «блестящая река»; «кы» (селькупок.) – вода, река; «чалтыра» (хакасск.) – блеск. Приток реки Кия (ле-

вого притока Чулыма). Протекает в Кемеровской области РСФСР.

На берегу этой реки возник старинный поселок золотоискателей Кия-Шалтырь. В советское время здесь создан мощный

механизированный рудник по добыче нефелиновой руды, месторождение которой было открыто в отрогах Кузнецкого

Алатау. От рудника проложена 350-километровая железная дорога до города Ачинска, где в канун 100-летия со дня

рождения В.И.Ленина вошел в строй действующих предприятий крупнейший в мире глиноземный комбинат.

Поселок Кия-Шалтырь переименован в Белогорск (по находящейся вблизи горе Белой).

ПО РОДНОЙ СТРАНЕ

Василий Лебедев

ТОЛЬКО ОДНА

ТОЧКА...

ГОРИЗОНТЫ ДЕСЯТОЙ ПЯТИЛЕТКИ

Самолеты на севере садятся не всегда там, где хотят, а где позволяют условия. Взлетают тоже не тогда,

когда диктует расписание, а когда позволяет погода. Бывает, вылетит человек из Якутска в Тик-си, а

телеграмму шлет из Амдермы, за полторы тысячи километров от назначенного пункта! Почему? Да

потому, что изменчива погода. В полете командир корабля изменил маршрут согласно приказу с земли, где

из-за сильного ветра или нахлынувшего тумана закрыли аэродром. Лети на другой. Север.. .

С большой группой писателей разных городов и республик я вылетел из Москвы, чтобы ближе по-

знакомиться с жизнью некоторых наших народов Сибири и Севера. Наша группа тоже не раз сбивалась с

маршрута, разработанного в Москве, но мы, как путники в пургу, снова выбирались на свою дорожку и

продолжали полет. Позади Якутия. Позади побережье Ледовитого океана (не все, конечно). Позади города

среди тундры – Ам-дерма, Нарьян-Мар, Воркута. Впереди – Салехард, Ханты-Мансийск, Ухта,

Сыктывкар, и конечно же, город, встреча с которым мне особенно интересна, – Сургут.

Наш самолет, старый трудяга ЛИ-2, идет на посадку.

Выходим. Осматриваемся. Кругом хворый лес, какой растет обычно на болотистой почве. Лес рассекает

капитальная бетонная дорога – поистине дорога жизни среди непроходимых лесов и болот. Едем по ней

на машине. С нетерпением жду, когда появится город, а пока решаю задачу: что означает это слово —

Сургут? Помнится, что «Салехард» по-ненецки означает «дом на мысу». «Нарьян-Мар» -«красивый

город». «Сыктывкар» на языке коми значит – «город на реке». Но что же такое Сургут?

– «Сургут» в переводе с ханты-мансийского означает «богатое место», – поясняет мне мой товарищ,

раньше работавший здесь.

Смотрю из окошка машины на непроходимый лес и не могу представить, как тут, среди гиблых болот,

начиналась большая жизнь крупного промышленного центра Сибири.

– Как же тут двигались машины? – спрашиваю товарища.

Но ларчик, оказывается, открывался просто. Люди призвали на помощь работягу деда-мороза. Мороз

сковывал болота льдом, и транспорт двигался по этому месту, но... только до больших сугробов. Потом до

отдаленных буровых вышек летали лишь вертолеты, машины же ни с места. Тогда люди пошли на

хитрость. На месте будущих дорог оголяли землю от мхов. Мороз глубже промораживал землю. Весной

разгребали снег, а оголенную промерзшую землю снова покрывали мхом – получался ледник, не таявший

до середины лета. Под мхом мерзлота держалась надежно, она держала машины. Так работали в самом

начале на этом богатом месте – в Сургуте. ..

Этому месту триста восемьдесят лет. Старые люди дали ему такое название за богатство лесов пушным

зверем, за многорыбные угодья могучих рек во главе со славной Обью.

Новому Сургуту только десять лет, но он, как и положено всему новому, уже оттеснил, заслонил старый

деревянный город. Это современный многоэтажный город, спроектированный в Ленинграде с учетом всех

потребностей и местных условий. Так, например, дома строятся с повышенной утепленностью. В центре

города – административные здания, клубы, детсады и, конечно, жилые дома. В окнах мелькают цветы —

верный признак счастливой жизни человека. Но подумать страшно, как сложно было возводить первые

дома, ведь готовые секции стен, балки, перекрытия – все везли за многие сотни километров по Оби или

переправляли на тяжелых вертолетах. Дорого обходились первые дома – раза в три дороже, чем в Москве

или в Ленинграде, но вот заработал свой, сургутский домостроительный комбинат, и все изменилось!

Быстрей и дешевле стало строительство. Въезжают в новые дома нефтяники, строители, работники

газовой промышленности, получают квартиры люди самых разных профессий, необходимых нынешнему

городу. Когда мы шли по главной улице Сургута, перед нами исчезло расстояние, будто мы не среди тайги,

а где-нибудь в Подмосковье – и такси, и современное кафе, и люди, одетые по последней моде. Особенно

поразил всех в Сургуте культурно-просветительный комплекс: нефтяной техникум, музыкальное училище,

даже индустриальный институт! На богатой земле Сургута уже трудятся первые выпускники этого инсти-

тута.

Современного человека трудно чем-нибудь удивить, но когда видишь город, выросший лишь за десять

лет среди болот, кажется, что он пришел из сказки. Да, он и казался бы сказочным, скрытым от мира за

лесами и болотами, но такие города, как нынешний Сургут, знают во всем мире. И это не случайно. Здесь

обнаружено месторождение нефти и газа. Нефте– и газопроводы уже пересекают болота, вечную мерзлоту,

тайгу. . Они несут под давлением свыше шестидесяти атмосфер топливо промышленным центрам, сырье

для химической промышленности. Нефть и газ идут в братские страны социализма. Нефти и газа ждут

развитые промышленные страны мира – Япония, Америка, вся Европа.

Сургут. . Маленькая точка на карте Родины. Этот маленький городок – в сорок первом году в нем жило

лишь шесть тысяч жителей отдал фронту лучших своих сыновей. Они, потомственные охотники, мирные

люди тайги, сражались в стрелковых дивизиях, в снайперских соединениях. Они дрались за новую жизнь,

что пришла в Сургут вместе с революцией. Тысячу, целую тысячу жизней отдал Сургут Родине за право ее

оставаться свободной.

...Мы стоим на самом священном месте города – у мемориального кладбища погибших в войну героев.

Здесь ни у кого нет вопросов. Здесь все ясно. Память героев свята. Скорбное молчание – ее караул. .. Они

верили в будущее своего Сургута и не ошиблись: земля эта стала знаменитым местом нашей Сибири.

В Сургуте в конце августа уже веет осенью. Вот-вот закурлыкают в небе редкие в мире птицы – бе лые

журавли. Они непременно пролетят тут, потому что гнездятся в верховьях Оби, за Березовом. Пролетят

они над нашей Сибирью, возьмут немного на запад, к Волге, по-жируют полмесяца под Астраханью и

скроются на зимовку на берегах Южного Каспия.

Нам тоже пора лететь. Самолет берет разгон и взмывает над сургутской тайгой. Гудят винтовые дви-

гатели, будят Сибирь – спящую землю. Но спящая ли она нынче? Нет, эта земля разбужена не жу-

равлиными криками, она разбужена человеком. Самолет разворачивается и ложится на курс к северу.

Смотрю сверху на землю. Там, среди таежных просторов, белеет новыми домами Сургут – маленькая

точка на карте нашей Родины.

Только одна точка.

ПО РОДНОЙ СТРАНЕ

Александр Кондратов

В АГИНСКИХ

СТЕПЯХ

ЗАБАЙКАЛЬЯ

„ПО РЕКАМ

АГЕ И ОМОНУ..."

«В Забайкалье я находил все, что хотел: Кавказ и долину Пела, и Звенигородский уезд, и Дон... Днем

скачешь по Кавказу, ночью по Донской степи, а утром оглянешься от дремоты, глядь – уж Полтавская, и

так всю тысячу верст, – писал восхищенный Антон Павлович Чехов, проезжая этими местами во время

своего путешествия на Сахалин. – Забайкалье великолепно. Это смесь Швейцарии, Дона и Финляндии».

В центральной части Забайкалья раскинулась Агинская степь, где на протяжении веков кочевали со сво-

им скотом ее исконные жители – буряты. Впрочем, «степь» – название условное, ибо степные просторы

Аги то и дело разделяются невысокими сопками, которые на северо-западе переходят в горы. Там

возвышаются величественные, напоминающие кавказские, громады Ал-ханайского горного массива. Вер-

шина его священная гора Алха-най, древний потухший вулкан.

Повсеместно в Are встречаются перелески берез и осин, чащи черемухи, орешника, дикого абрикоса,

покрывающие сопки и заполняющие расщелины и распадки. Слова Антона Павловича Чехова о «смеси

Швейцарии, Дона и Финляндии» как нельзя лучше характеризуют природу Аги: тут есть и степи, и леса, и

холмы, и горы, и живописные озера и реки.

Но в этом прекрасном крае испокон веков, из поколения в поколение буряты жили в нужде, вечных

заботах и тревогах. Вся жизнь скотоводов проходила под открытым небом. В летний зной и суровую

зимнюю стужу, когда мороз достигает пятидесяти градусов, они ютились в легких переносных юртах из

войлока. На земляном полу этих темных, дымных и грязных юрт рождались дети, и уделом большинства

из них были бедность, невежество, тяжкий труд пастуха-арата.

Река Онон.

Предания говорят, что «агинский народ кочевал вначале по реке Ин-годе и впадающим в нее речкам», а

затем «обосновался по рекам Are и Онону», а также «по рекам и ручьям вблизи них». До начала прошлого

века среди агинских бурят не было людей, знавших грамоту русскую ли, тибетскую, старо-

монгольскую (не говоря уже о бурятской, которую создали лишь после Октября). Но вот в Агу про-

никла буддийская религия, ее своеобразная форма – ламаизм (ибо главным в ней считается лама

–монах, которого миряне должны почитать так же, как самого основателя религии Будду, и считать

выше богов!). В степи был воздвигнут величественный храм, или, как называют его буряты, дацан. В

Агинском дацане поселились грамотные монахи, ламы-лекари и ученые-богословы, с которыми не

могли тягаться местные шаманы и шаманки. Храм получал богатые дары; из года в год в нем

становилось все больше монахов и послушников; каждая бурятская семья, как это было в Монголии и

Тибете – двух странах «оплоте ламаизма», стремилась отдать одного из детей в монастырь. И вот

число обитателей Агинского дацана достигло тысячи человек! А неподалеку от него стоял

Цугульский дацан, соперничавший в роскоши и величии с Агинским; кроме этих двух главных

монастырей-храмов на территории Аги располагалось еще шесть маленьких дацанов со своим

штатом лам, монахов и послушников.

Лама, буддийский монах, дает обет жить подаяниями мирян, он не должен работать. Агинским бу-

рятам приходилось кормить несколько тысяч лам. А помимо того, для лампад, в великом множестве

горящих перед статуями, требовались ежедневно тонны сливочного .масла (естественно, что это

масло жертвовали благочестивые миряне). На покупку статуй, икон, книг в Тибете, Монголии,

Непале, Китае требовалось много денег – и деньги эти также жертвовали агинские буряты...

А ведь жизнь простых кочевников и без того была очень тяжелой. Арату из Аги приходилось нести

тройное бремя: бремя ламаистской религии, бремя царской власти и бремя местных богатеев и фео-

далов.

АГА СТЕПНАЯ

По шоссе, мимо дацана, проносятся «икарусы» и «волги». В главном здании Агинского дацана раз-

местилась благоустроенная больница. Захудалый в прошлом поселок Агинское превратился в благо-

устроенный поселок городского типа, где живет около 10 тысяч человек, столицу Агинского

Бурятского национального округа. Округ этот, образованный в 1937 году, имеет площадь 19 тысяч

квадратных километров и объединяет бурятские районы Читинской области. Сердце его – Агинская

степь.

На ее просторах в наши дни пасется около миллиона овец. В основном это знаменитая

забайкальская тонкорунная порода, выведенная местными селекционерами. Забайкальская

тонкорунная овца переносит 40 – 50-градусные морозы, частые в Агинских степях зимой, питается

грубым кормом, и у нее вкусное мясо. И вместе с тем она дает отличную тонкую шерсть.

Круглый год живут овцы в степи. Весной она пестрит фиолетовыми пятнами ургуя, забайкальского

подснежника. Летом степные просторы покрывает плотный зеленый ковер луговых трав, между

которыми проглядывают анютины глазки, алые цветы саранки и синие колокольчики. Более двух

тысяч видов растений насчитали ученые в Агинской степи!

Но вот наступает суровая сибирская зима. Трещат забайкальские морозы. Но в Are, так же, как и в

соседней Монголии, снега выпадает ничтожно мало. Ярко светит солнце, и порой не верится, что это

зима: от солнечных лучей тепло, снега нет. . Но едва солнце скроется за горизонт или просто закроет

его туча (правда, дни стоят зимой, как правило, удивительно ясные, безоблачные), а тем более задует

ветер – и сразу начинаешь понимать, каково было агинским аратам-чабанам в степи зимою. Сейчас к

услугам чабанов машины и библиотеки, медицинская помощь и радио. И все-таки до сих пор труд

чабана тяжел и суров. Но зато именно он дает главное богатство округу, и на груди многих агинских

чабанов горят ордена и Звезды Героев Социалистического Труда. Еще бы! Четвертую часть всех овец

забайкальской тонкорунной породы в нашей стране пасут агинские герои степей. А помимо миллиона

овец чабаны пасут еще многотысячные стада верблюдов и табуны лошадей.

Овцеводство – главная отрасль сельского хозяйства округа.

Пастбищное животноводство -основа экономики Агинского округа. Но здесь появляются и первые

большие промышленные предприятия. Веками высилась над Агинскою степью величественная гора

Цокото-Ула, окруженная дождевыми тучами и облаками. Суеверные степняки считали ее священной,

приносили жертвы «хозяину горы». А потом на гору пришла геологическая экспедиция. Возглавлял ее

Вадим Орлов. Оказалось, что недра Цокото-Ула таят залежи редчайшего и ценнейшего металла —

тантала. И вот на склонах горы вырос большой горнообогатительный комбинат. Рядом же в лесу,

возле минерального источника, стремительно растет город горняков. Ему дано имя настоящего

хозяина горы, открывшего сокровища Цокото-Ула -Вадима Орлова.

Медосмотр на чабанский стоянке.

На склонах другой горы, Адун-Челон (что значит «табун камней»), можно найти множество

различных самоцветов. Недаром же забайкальский камень славился с давних пор во всей

Центральной Азии, а в наши дни его красоту оценил весь мир. На востоке Агинских степей, точно

величественный монумент, высится громада горы Хан-Ула. А на противоположном конце Аги

находится самая высокая вершина округа – гора Алханай. Это одно из самых красивых мест Сибири,

да, пожалуй, и всей нашей великой страны.

...По отвесным скалам низвергаются водопады, несущие кристально чистую воду. Живописные

ущелья, где царит полумрак, обрамлены вековыми соснами и кедрами. В алханайской тайге обитают

лоси и дикие кабаны, медведи и изюбры. Древние папоротники сохранились в дебрях Алханая,

пережив миллионы лет. С ними соседствует дикий горный лук, не боящийся страшных сибирских моро-

зов. Неудивительно, что гора Алха-най с давних пор почиталась священной, а ламы объявили ее местом

обитания одного из самых страшных и могущественных охранителей буддийского учения, многоголового

и многорукого бога по имени Демчок.

Не меньшим почетом у агинских бурят и соседей – монголов – пользовалась река Онон (по ней-то и

проходит южная граница округа) – величественная, многоводная, прекрасная. Верховья Онона находятся

в Are, а дальше река протекает по территории братской Монгольской Народной Республики. В верховьях

Онона, в местности Дечун-Балдог, родился «бич вселенной», грозный и жестокий завоеватель Чингисхан.

Но мне интересней и ближе по сердцу место рождения другого человека, также родившегося в Are. Это

Урдо-Ага, у подножия горы Бильчир, когда-то стойбище, где родился Гомбожаб Цы-биков.

ЛЮДИ АГИНСКОЙ СТЕПИ

Цыбиков родился в семье бедного скотовода-кочевника в 1873 году. Отец стремился сделать жизнь

сына не такой безрадостной, как его собственная, и понимал, что единственный путь к этому – зна ния.

Агинская церковно-приходская школа, затем Читинская гимназия, оконченная с отличием, Петербургский

университет – – таковы этапы учебы Цыбикова. Трудно было буряту, сыну бедняка, учиться в заведениях

царской России, пренебрежительно относившихся к «инородцам». И все-таки Гомбожаб Цыбиков стал

ученым.

Закончив с золотой медалью востоковедческий факультет, Цыбиков по предложению своего учителя,

профессора Позднеева, совершил беспримерный научный подвиг. Под видом буддиста-паломника он от-

правился в Тибет, в который был строго-настрого запрещен въезд иностранцам. В случае разоблачения

Цыбикова ждала неминуемая смерть. И все-таки молодой ученый смог пройти тысячи километров по

бесплодной пустыне Гоби и соленым болотам Цайдама, по гигантскому Тибетскому плато, поднятому на

высоту в четыре километра, и достичь священной столицы Тибета, города Лхасы, северным путем. Так

быта осуществлена мечта Н. М. Пржевальского, справедливо называемого «величайшим путешествен-

ником XIX века», была завершена грандиозная программа изучения Центральной Азии и Тибета, наме-

ченная Русским Географическим обществом и осуществляемая на протяжении многих десятков лет.

Дом культуры в селе Цокто-Хангил.

Цыбиков, соблюдая строгую конспирацию, прожил около года в Лхасе, совершил ряд поездок по

Центральному Тибету и собрал ценнейшие материалы по его географии, этнографии, религии, искусству.

По возвращении на родину Гомбожаб Цыбиков за свой научный подвиг был удостоен Золотой медали

Русского Географического общества.

Гомбожаб Цыбиков был одним из первых бурятских интеллигентов, приветствовавших Советскую

власть в Забайкалье. Он внес огромный вклад в дело просвещения своих земляков – бурят; его перу

принадлежат первые переводы на бурятский язык сочинений В.И.Ленина, а также переводы с тибетского и

монгольского трудов средневековых ученых. Цыбиков умер в 1930 году, пройдя славный путь от юрты

простого кочевника до кафедры профессора Иркутского университета и прославив свое имя на весь

мир. Именем профессора Цы-бикова назван Агинский краеведческий музей и улица в Агинске, о

Гомбожабе Цыбикове выпущено несколько научных книг и брошюр и даже приключенческая повесть

(Е. Парнов «Улыбка Будды») .

А ведь Гомбожаб Цыбиков далеко не единственный славный сын Агинской степи. Можно было бы

долго и много рассказывать о замечательном учителе дореволюционной Аги Буде Ринчинове, сопут-