Текст книги "Глобус 1976"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
скончаемым разновидностям листьев, почти немыслимому многообразию и красоте их форм. Я могла даже
различить симметрию их тонких прожилок, могла протянуть руку и сорвать листок, чтобы рассмотреть его
повнимательнее. Интересно, в каких листьях заключена та волшебная сила, которую я стремлюсь
обнаружить?
То и дело на пути попадались отдельные папоротники и свисающие донизу ветки, усыпанные цветами
всевозможной окраски. Однако они так переплетались с зеленой листвой, что мне никогда не удавалось
определить, на каком кусте или дереве рос тот или иной цветок или листок. Встречались кусты с гроз-
дьями крошечных лиловых цветов. На одних цветы были белые, как воск, на других багряно-красные.. . Я
смотрела и смотрела и никак не могла понять, как столько людей говорят и пишут о монотонности
первобытного леса. Ведь не слепые же они все?
... Когда после остановки мы отправились дальше, небо сделалось зеленовато-голубым, а края пестрых
облаков вспыхнули ярким светом. В тот вечер мне довелось наблюдать особенно красивый закат. В этих
широтах солнце заходит быстро, однако столь драматический закат, как тогда – с непрерывной игрой
цвета и красок, с медленно потухающим небесным сводом и его меняющимся отражением в воде, – вовсе
не кажется быстротечным. Пока засверкавшие звезды не начали отражаться в реке между темными
стенами сельвы, случилось столько всего, так бесконечно много удалось увидеть, что мне показалось,
будто прошли часы.
... На следующий день я распрощалась с большинством из своих попутчиков. Нелида и ее муж, дон
Хосе Бартон, по распоряжению дона Альфонсо с четырьмя носильщиками отправлялись со мной.
Я простилась со всеми. Когда я еще раз попыталась выразить дону Альфонсо свою благодарность за его
поистине необыкновенное гостеприимство, он громко рассмеялся:
– Ну хорошо, сеньора! Не выражайтесь, как туристка! Вам нужно бы знать, что среди настоящих
людей из сельвы гостеприимство разумеется само собой. Вам известно, что мы должны взаимно помогать
друг другу. Таков закон сельвы!
Я – настоящий человек из сельвы! Я еще никогда не чувствовала себя столь польщенной.
* * *
Рано утром, проплыв вниз по реке целый день и целую ночь, мы добрались до места, где начиналась
наша тропа. На противоположном берегу в шатких хижинах, поднятых на высоких столбах, жили несколь-
ко семей индейцев кото. Их неопрятные домишки пришли в упадок. Женщины, одетые лишь в короткие
юбки и с бусами на шее, оказались такими робкими, что забрались в заднее помещение и глазели на нас
через щели в стенках. Все мужчины немного знали испанский. Я постаралась подружиться с ними. Это
оказалось нелегким делом. В конце концов двое из них согласились сопровождать нас.
Первый, Альберто, имел вид хитрый и бойкий. Другой, Иларио – коренастый, широкоскулый индеец.
Его глаза полуприкрыты, нижняя губа отвисла, он всегда недоволен. Однако, сказала я себе, лучше недо -
вольный, чем хитрый. И я выбрала Иларио для переноски моей фотоаппаратуры, настаивая при этом на ее
чрезвычайной важности. Я объяснила, что ему все время следует находиться рядом со мной и быть под
рукой, если я захочу сделать снимки. . .
Эта тропинка была похожа на ту, по которой мы добирались до Аль-годона: такая же широкая и зате -
ненная сводом листвы. Здесь росло больше пальм, это были и группы маленьких деревьев и тянущиеся
высоко вверх пальмы с волосатыми стволами и кронами, похожими на веера из перьев. Справа и слева
красовались папоротники, изящные, как кружевное шитье. Нередко коричневатая лесная почва была по-
крыта розовыми и лилейно-белыми, а иногда и ярко-красными лепестками, но нам никогда не удавалось
увидеть сами цветы. Соцветия забрались на самую крышу из листьев, поглощая там солнечный свет.
Я поняла, что не смогу по дороге поговорить с Иларио о растениях: тропинка в лесу слишком узка и не
позволяет идти рядом друг с другом. Живущие в сельве индейцы так привыкают к этому, что их всегда
можно узнать, когда они появляются в городе. Даже на широких городских тротуарах целая семья
движется гуськом, переговариваясь через плечо. Но если бы Иларио и шел сбоку, у него вряд ли хватило
бы сил для разговоров, разве что пока мы ненадолго останавливались передохнуть или сделать снимок.
Тропинка все время переваливала через небольшие холмы. Наверху было сухо, но в долинах непремен-
но текла речушка, которую нужно было переходить по стволу дерева. Сначала я заставляла себя пробегать
по этим мосткам, но, съехав несколько раз с громким бултыханьем в воду, я прибегла к более безопасному
методу. Я делала вид, что хочу выпить глоток воды, и таким образом имела оправдание, переходя речку
под мостом. Однако после четвертого или пятого глотка даже Иларио стал поглядывать на меня весьма
недоверчиво.
Внезапно Иларио что-то громко крикнул мне. Я не могла понять, что он говорит, но, когда в сельве вас
зовут во весь голос, нужно сразу же остановиться. Посреди тропы, как раз там, куда я собиралась
поставить ногу, расположилась тоненькая змейка с зеленоватой спинкой и ярко-желтым брюшком. Здесь
этих змей называют лоро мачако, они ядовиты. Я как будто окаменела и не шелохнулась, пока змея не
переползла через тропу и не исчезла в зарослях. Только тогда я сообразила, что все еще стою на одной
ноге. Я с удовольствием подняла бы и вторую, если бы знала, как это сделать. Честно говоря, я все равно
не осмелилась бы двинуться с места, будь у меня в одной руке топор, а в другой ружье.. .
Через несколько минут мы сбегали вниз по очень скользкому склону. Почти в самом низу косогора я
запуталась ногой в неприметном корне. Падая, я непроизвольно схватилась за фотоаппарат, которым
только что делала снимки, и подняла его над собой. Сначала у меня перехватило дыхание, и я так и
осталась лежать. Иларио испустил крик, и шедшая немного впереди Нелида быстро прибежала назад.
Я пощупала плечо. Я растянула его, подняв вверх фотоаппарат. Но мне удалось установить, что дело
обошлось без вывиха, хотя боль и была очень резкой. Все смотрели на меня с таким испугом, что я под-
нялась на ноги – я хотела им показать, что была в состоянии передвигаться. Больше всего мне хотелось
бы снова лечь. Однако мы пошли дальше. Мне казалось, что разумнее всего идти как можно быстрее.
Подъем был крутой, а боль нисколько не отпускала. Земля начала подо мною качаться и почему-то
оказывалась не на том месте, куда я ставила ногу. Деревья двигались и расплывались у меня перед глаза-
ми, и внезапно посреди этого первобытного леса я услышала фабричный свисток. Тут я заметила, что этот
звук возникал от того, как я хватала ртом воздух.
Когда я увидела, что Нелида, встав на колени, наклонилась надо мной, я поняла, что уже не стою на
ногах. Она вытянула вперед руки, положила их мне на затылок и принялась его массировать сильными и
медленными движениями. Свист прекратился, а окружающий ландшафт вернулся в поле моего зрения.
Вскоре мне снова удалось поднять-ея, но больше я не пыталась торопиться.
...На маленькой поляне, тесно прижавшись друг к другу, стояли три тамбо и пристроенная к ним кухня.
Эти постройки, против обыкновения, выглядели очень хорошо. В самом маленьком тамбо был деревянный
пол и с одной стороны стенка из пальмовых дощечек. Я забралась в это тамбо и попросила Нелиду, чтобы
кто-нибудь повесил мой гамак.
Сеньор Бартон и еще несколько человек ушли на охоту, чтобы раздобыть на ужин мяса. Я воспользо-
валась этой возможностью и принялась расспрашивать Нларио о том как индейцы кото лечат зубную боль.
Первые мои вопросы были расплывчаты, такими же были и ответы Иларио. Очевидно, он знал это
растение, но мне пришлось пустить в ход все свое красноречие, прежде чем он отправился за ним.
Иларио отсутствовал почти час, а я тем временем не переставала упрекать себя. Я так долго ждала
этого средства от зубной боли, так почему же я не смогла подождать еще немножко? Не поступила ли и
опрометчиво и на этот раз? Ведь только знахари приподнимают завесу над врачебными тайнами своего
племени, да и то неохотно. До сих пор мне не удалось узнать, кто же был знахарем у индейцев кото и
каким образом можно было связаться с ним. Чего доброго, Иларио отправился к нему и рассказал, что
одна слишком любопытная американка бесчинствует у них в сельве...
Вернувшись назад, Иларио торжественно вручил мне покрытую листьями веточку: чтобы иметь воз-
можность узнать нужное растение, я попросила его принести несколько листочков. Однако в ту бутылочку,
которую я ему дала с собой, он на брал не больше четверти чайной ложки коричневой вязкой смолы.
Мне нужно больше этого, – сказала я ему, – я ведь просила наполнить всю бутылку.
– Достаточно, – возразил он, и уголки его рта опустились еще ниже. – Сколько у вас больных зу-
бов? Достаточно для всех зубов.
Я с величайшим терпением объяснила ему, что сейчас у меня вообще не болят зубы, но что потом они
могут заболеть и в случае нужды я хотела бы иметь достаточно лекарства. Так много, сказала я, чтобы
привезти его к себе на родину.
Иларио так удивился, что его угрюмая физиономия просветлела.
– В вашей стране нет этого лекарства?
– Нет. . – сказала я.
Он наморщил лоб, на мгновение задумался, а потом спросил:
– Как же вы тогда лечите зубы?
Я рассказала ему, что врач выдергивает больной зуб щипцами. Иларио широко открыл рот и впервые
сделал большие глаза.
– Не делает больно? Не выходит много крови?
– Да, – ответила я, – делает очень больно. Выходит много крови.
Иларио уставился на меня. Потом он покачал головой.
– Que barbaros! Quemalos! (Что за варвары! Что за злые люди!)
Он, конечно, подумал, что наши врачи были настоящими мучителями. Ему стало так жаль меня, что он
тут же ушел и наполнил лекарством целую бутылку. Позднее он подарил мне зуб ягуара. За всю его жизнь
ему еще никого не было так жалко...
Перевод Г. Матвеевой
* * *
ЛЕСНЫЕ ПЛАНТАЦИИ
Черника живет 70 – 80 лет, брусника – более ста лет, голубика – -до 150 лет. Пло доносить они начинают с
десятилетнего возраста. Черника и брусника с одного гектара дают до 20 центнеров ягод, морошка до 36, а всего ягодники
нашей страны могут дать около девятисот миллионов тонн ягод в год.
ЧУДЕСНОЕ ДЕРЕВО
Знаете ли вы, что по своей калорийности кедровые орехи превосходят яйца, говядину, молочные сливки и даже шпиг?
Кедровый орех содержит вещества, способствующие росту человеческого организма, предупреждающие и излечивающие
туберкулез, заболевания почек и другие болезни. В посуде из кедра долго не скисает молоко, в шкафу не заводится моль, к
кедру не подступаются клещ и комар, а пчелы лучше всего чувствуют себя именно в кедровом улье.
НА СТРАЖЕ ЧИСТОТЫ ВОЛГИ
Семь тысяч кубометров очищенной воды в сутки такова производительность комплекса очистных соружений на речке
Ка-зохе притоке Волги. Сюда поступают сточные воды от нескольких предприятий Кипешмы и большого городского микро-
района. Комплекс очистных сооружений, созданный по проекту московских специалистов, возведен из железобетонных кон-
струкций, обеспечивающих ему высокую надежность и долговечность.
ДАЛЬНИЙ ВОСТОК-
КРАЙ ЗАПОВЕДНЫЙ
Фотоочерк Ю. Муравина
Богата контрастами природа необъятного Дальнего Востока. Горные хребты, покрытые лесами, та-
ежные дебри, бескрайняя заснеженная тундра и мягкий климат Приморья. Здесь соседствуют
пышные, почти субтропические леса и сумрачная хвойная тайга.
Недоступные скалы и острова в океане заселены морским зверем, воздух гремит от шума птичьих
базаров.
Человек стремится сохранить в первозданной чистоте этот красивый и экзотический мир,
созданный щедрой дальневосточной природой.
Северные олени. Их много на Камчатке и Чукотке, в северных районах Хабаровского края.
Тигр строго охраняется законом. По специальным разрешениям его отлавливают в
уссурийской тайге для зоопарков.
В южной части Приморья с давних пор обитает удивительно изящное животное пятнистый
олень, или, как его называют, олень-цветок.
Медведи на озере Курильском.
В дальневосточных морях в разгар зимы нерпы принимают солнечные ванны на льдинах.
Будущий хозяин лежбища уже показывает клыки.
А это известный всем еж – полноправный обитатель здешних мест.
Уроженец Амура – орлан.
Этот снимок сделан на одном из многочисленных птичьих базаров. Колония кайр.
РАССКАЗЫ О ПРИРОДЕ
А. Дмитриев
ИХТИОЛОГИ НА ДНЕ МОРЯ
Каждый школьник читал увлекательный роман Жюля Верна «80000 километров под водой»,
созданный более ста лет назад. Об освоении морских глубин не менее интересно рассказывал
советский писатель Александр Беляев. То, о чем писали великие фантасты, теперь становится
действительностью. Сотни «наутилусов» и тысячи «ихтианд-ров» сейчас работают в подводном мире.
В изучении и освоении богатств океана участвуют и наши гидронавты. Об этом мы и поведем свой
рассказ.
Свежий ветер развел в море большие волны, но в бухте, огражденной молом, было совершенно
спокойно. На воде плясали солнечные блики. В воздухе кричали чайки. У кромки причала
покачивалось судно с высоким форштевнем, напоминающее своей архитектурой буксир или
китобоец. Много подобных судов отстаиваются в портах, не привлекая внимания, но здесь стоял
совершенно необыкновенный корабль. На его очень низкой металлической палубе возвышалось две
рубки, одна – похожая на рубку подводной лодки, а другая – сферическая с большими иллюми-
наторами. Это была подводная лаборатория «Бентос-300», специально созданная для изучения жизни
морских животных.
Гидронавты – профессия новая. Одни из них еще совсем недавно были моряками, другие —
инженерами, проектировали и строили подводную лабораторию. А теперь они водят в море
глубоководные аппараты, исследуют тайны глубин.
Подводная лодка «Северянка».
Мысль о создании именно подводной лаборатории, а не дома, которые раньше строились у нас и за
рубежом, возникла давно, после походов подводной лодки «Северянка» и погружений в гидростатах
типа «Север-1». Для решения многочисленных исследовательских задач, рационального ведения
рыболовства и организации подводных плантаций и ферм необходимы не только акваланг и
подводные аппараты, но и научно-исследовательские лаборатории и станции, превращающие
подводный мир в своеобразный аквариум, который можно непрерывно и тщательно изучать в течение
недель и месяцев.
Жизнь, повадки рыб, их развитие надо изучать не изолированно, а в сообществе с другими
животными и растениями, в совокупности с окружающей средой, с ее климатом. Знания этих
сложных закономерностей необходимы для выращивания ценных рыб и других животных на будущих
подводных фермах. Эти и многие другие задачи лаборатории были сформулированы давно, когда
начали рисовать ее первые эскизы и делать чертежи.
Советы ихтиологов, морских биологов, гидрологов и многих других морских специалистов
учитывались при проектировании отдельных систем, устройств и приборов.
Во внутренних помещениях лаборатории объемом более 600 кубометров конструкторы разместили
комфортабельные жилые и служебные помещения для гидронавтов, в трюме расположили источники
энергии и механизмы, а в наблюдательных отсеках установили приборы.
В результате творческого труда многих ленинградских конструкторов и строителей был создан
научно-исследовательский подводный корабль, который мог самостоятельно всплывать и
погружаться, лежать на грунте, плыть под водой и зависать в толще воды на заданной глубине.
При заданном расходовании энергии в аппарате «Бентос-300» можно работать под водой несколько
недель, не всплывая на поверхность для зарядки аккумуляторов.
В отличие от всех других подводных домов лаборатория была построена специально для
биологических исследований и наблюдений за морскими животными. Назначение объясняет и
название лаборатории: бентос – это животные, обитающие на морском дне, а цифра 300 обозначает
предельную глубину в метрах,– на которой может работать лаборатория. По своим размерам, глубине
погружения, оснащению научными приборами и техническим возможностям «Бентос-300» не имеет
себе равных в мире, с его помощью ученые получат сведения о том, как разводить в море животных и
водоросли, как создавать подводные фермы, управлять стаями рыб.
* * *
Рано утром отдали швартовы и «Посейдон» с лабораторией на буксире отошел от причала.
Провожающие смотрели вслед и махали руками, пока судно не скрылось из виду.
С этого времени на «Посейдоне» и в лаборатории установился морской распорядок жизни.
Ежедневно в семь утра старший на вахте объявлял побудку, желал всем доброго утра и хорошего
настроения, сообщал число и день месяца, температуру воздуха и воды, состояние моря, а порой
поздравлял с праздником или днем рождения. Затем на судне начинался утренний ритуал: уборка
помещений, гимнастика, туалет. В кают-компании накрывался стол, и все приглашались к завтраку.
Точно по расписанию обедали, ужинали, сменялись вахты.
Гидростат «Север-1».
Такой же распорядок дня поддерживался и в лаборатории. Во время длительного перехода на ней
находилась только часть команды. Гидронавты следили за состоянием и работой отдельных систем и
механизмов, поддерживая их в рабочем состоянии, вели наблюдение через иллюминаторы,
налаживали и регулировали приборы.
В первый день перехода было слабое волнение, с правого борта набегали удлиненные волны, на
море во многих местах виднелись белые барашки. «Посейдон» шел со скоростью 6 узлов, за ним
послушно шла на буксире лаборатория, через низкую палубу которой все время перекатывались
волны. Но если начиналось сильное волнение, лаборатория уходила под волны, в спокойные глубины
и там пережидала непогоду. «Посейдону» не страшен даже самый сильный ураган, его мощные
двигатели и хорошая мореходность помогали судну выдерживать любые океанские волны.
Отправляя лабораторию в глубину, капитан судна все время поддерживал с ней связь по
гидрофону. В это время «Посейдон» стоял невдалеке на якоре или дрейфовал, выполняя свои
исследовательские работы, всегда готовый оказать лаборатории необходимую помощь.
Настал день, когда «Бентос-300» пришел на место работ, его пришвартовали к борту «Посейдона»,
а чтобы не повредить борта, поставили мягкие пневматические кранцы.
Грузовая стрела перенесла на палубу лаборатории металлические сетки, разборные штанги, буи,
подводные светильники, телевизионные камеры, вьюшки с кабелем и другие приспособления,
которые нужно было установить на дне. Все имущество, загромоздившее палубу, матросы прочно
закрепили, чтобы его не смыло водой.
В это время эхолотами, подводными телекамерами с борта «Посейдона» тщательно обследовали
район дна, куда должен был встать «Бентос-300».
По трапу на лабораторию перешли гидронавты и группа исследователей, которым предстояло
поработать в морских глубинах несколько недель. Их было двенадцать человек, морских биологов и
ихтиологов, каждый из которых кроме своей профессиональной работы умел делать многое другое.
Выходить в акваланге в море и, плавая рядом с рыбами, изучать их повадки и характер. Приманивать
и кормить рыб из рук. Гидронавты хорошо знали устройство лаборатории, а некоторые умели
управлять ее системами и приборами, стоять на вахте.
Вместе с тем все жители лаборатории должны выполнять самые обыкновенные домашние дела:
убирать помещения, стирать белье, мыть посуду, готовить пищу – да мало ли найдется других работ.
В сложных условиях жизни и работы нужно обладать доброжелательным и уступчивым характером,
быть терпимым к мелким недостаткам, привычкам и слабостям своих товарищей.
* * *
Закончилась проверка всех механизмов и устройств, «Посейдон», приняв буксирный трос, отдал
швартовы и отвалил в сторону. Командир лаборатории вошел в люк и задраил за собой крышку.
Теперь ничто не связывало «Бен-тос-300» с надводным судном, переговоры велись по гидротеле-
фону.
Вскоре по отсекам лаборатории прозвучала команда: «По местам стоять! К погружению!».
Получив приказ, бортинженер открыл клапаны вентиляции, и в балластные цистерны устремилась
вода. Потеряв положительную плавучесть, лаборатория ушла под волны.
... Свободные от вахты гидронавты и наблюдатели прильнули к иллюминаторам. Снаружи
светилась зеленоватая вода, около самого иллюминатора проплывали точки планктона, медузы,
иногда проскальзывали мелкие рыбки, колеблющаяся поверхность воды создавала причудливую игру
солнечных бликов.
Вода за бортом потемнела, на глубине 30 метров наступил пасмурный день. Лаборатория остано-
вилась в двух метрах от дна. Командир тут же включил ходовые двигатели, и лаборатория стала
медленно двигаться вперед. Ихтиологи смотрели в иллюминаторы, а командир – в подводный
перископ, тщательно изучая окружающую местность. Выбрав наиболее благоприятную площадку,
командир выключил гребной винт и посадил свой дом на твердое дно, покрытое светлым песком и
ракушечником.
Выбранный уголок моря отличался богатством растительного мира; густые заросли водорослей да-
вали приют мириадам личинок и мальков, мелкие рыбки прятались в зарослях от вездесущих
хищников. В море борьба за существование настолько жестока, что каждое животное все время
охотится за другим, более мелким и слабым. Днем хищнику легче разыскать жертву, чем ночью,
поэтому мелкие животные в дневные часы должны прятаться, некоторые из них опускаются в темные
глубины, а ночью всплывают в верхние слои, где питаются фито– и зоопланктоном.
Главное преимущество выбранного района – спокойные воды. Рифы ограждали лабораторию от
непредвиденных ударов морской стихии.
... Сразу, как только лаборатория опустилась на дно, животные начали обращать на нее внимание.
Мелкие рыбешки и крабы старались забраться в любые щели – очевидно, они принимали подводное
сооружение за естественный риф, а этот «риф» к тому же светился, излучал тепло, издавал
непонятные шумы. Выброс небольших доз пищевых отходов привлек сначала мелких посетителей, а
за ними и крупных рыб.
На второй день после посадки лаборатории на дно ихтиологи надели водолазные костюмы и
вышли в воду. Они всплыли на палубу лаборатории и перенесли на дно детали подводного
оборудования.
Через несколько дней вблизи лаборатории была установлена большая металлическая клетка, в
которую загоняли крупных рыб, заплывавших в гости к гидронавтам.
Кроме большой клетки установили вольеры для мелких рыб, кормушки для животных и домики
для осьминогов.
В результате вокруг лаборатории образовался целый биологический полигон, привлекающий
всевозможных животных. Кормушки освещались светом, а телекамера передавала пиршества рыб на
телевизионный экран лаборатории.
Все искусственные сооружения находились под контролем телекамер и аквалангистов, ежедневно
посещавших своих подопечных. Ихтиологи постоянно наблюдали за морскими животными, изучали
«режим дня» рыб, ракообразных и моллюсков, метили отдельных рыб и крабов, чтобы наблюдать за
их перемещениями.
Проводя по нескольку часов в сутки в море, биологи исследовали развитие водорослей, планктона,
поведение морских звезд – злостных хищников моря, развитие личинок и мальков рыб, определяли
излюбленную пищу животных.
Оказалось, что среди крупных рыб попадаются очень любопытные и общительные экземпляры, обла-
дающие «веселым» характером. Некоторые из них легко поддаются дрессировке. Никто из ихтиологов и не
помышлял охотиться за знакомыми доверчивыми рыбами, но различные съедобные моллюски и ра-
кообразные иногда разнообразили меню жителей лаборатории. Биологи установили знакомство и дружбу с
осьминогами. Оказалось, что эти страшные на вид животные совершенно не опасны для человека. Ось-
миног сохраняет миролюбие и дружеское отношение до тех пор, пока человек сам не нападет на него. Эти
новые знакомцы довольно быстро заселили все приготовленные для них домики.
Прогулки в окрестностях лаборатории обычно совершались днем, когда солнечные лучи, пронизывая
толщу воды, освещали морское дно. В солнечные дни жизнь на полигоне била ключом, кинооператорам и
фотографам удавалось снимать самые удачные кадры.
Водолазы-ихтиологи любили и ночные прогулки в окрестностях лаборатории. Подводные фонари,
освещенная лаборатория, мерцающие живым светом организмы, шныряющие вокруг рыбы создавали
фантастическую картину внеземного мира.
Непосредственное общение позволяло по-новому оценить взаимосвязи живых существ, распознать
среди них врагов и друзей ценных рыб.
Выходы аквалангистов на дно были кратковременными. Основная часть наблюдений и исследований
проводилась круглосуточно изнутри лаборатории с помощью приборов и специальных устройств. Для
наблюдения за подводным миром и таинственной жизнью мелких и крупных обитателей в лаборатории
имелись приборы.
Через многочисленные иллюминаторы можно было круглосуточно вести обзор окружающего простран-
ства, а для рассматривания мелких или удаленных животных имелись зрительные трубы, своеобразные
подводные телескопы. С помощью фото– и кинокамер наиболее интересные сцены можно было снимать
непосредственно через иллюминаторы, зрительные трубы или с экрана центрального телевизора.
Жизнь морских существ зависит от окружающей среды. Известно, как чутко реагирует рыба на темпе-
ратуру воды. При охлаждении воды всего на десятые доли градуса рыба покидает это место и
направляется в более теплые края. Точно так же на поведение морских животных влияет изменение
содержания в воде кислорода, углекислого газа и других химических элементов и органических веществ.
Для изучения влияния подводного климата на обитателей моря гидронавты использовали комплекс
приборов: они с высокой точностью измеряют и записывают температуру, соленость, плотность, осве-
щенность, прозрачность и скорость течений. Кроме того, приборы регистрировали наличие кислорода,
углекислого газа и других химических веществ, прямо или косвенно влияющих на жизнь и развитие
организмов. На борту лаборатории имеются устройства, позволяющие брать пробы забортной воды, про-
качивать воду сквозь фильтр и производить анализ пойманных планктонных организмов.
Таким образом, исследователь, не выходя из лаборатории, может изучать все, что происходит в море.
Наблюдения помогают очень быстро определять, где и в каких условиях живут сообщества морских
организмов, каковы между ними взаимоотношения и почему из миллионов икринок выживает всего
десяток рыб. Чем больше тайн живого мира мы будем знать, тем скорее научимся разводить рыб и
китов, моллюсков и ракообразных в море с таким же успехом, как мы сейчас разводим животных на
земле.
* * *
... Пролетело почти три подводных недели, программа была закончена, наступал день всплытия.
Научный материал, собранный во время подводных работ, еще раз доказал, что такие лаборатории
будут служить школой морских биологов и ихтиологов, источником научной информации о жизни
морских животных и растений.
ПОДВОДНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ
(К очерку А. Дмитриева «Ихтиологи на дне моря».)
ЦИКЛОН-РАЗРУШИТЕЛЬ
26 декабря 1974 года на столицу северной территории Австралии – город Дарвин – обрушился страшный тропический
циклон «Трэйси». Беда случилась ночью – в четыре часа, когда жители города мирно спали. Ураганный ветер, который
мчался со скоростью 260 километров в час (быстрее самого скоростного поезда), вырывал с корнем деревья, срывал крыши с
домов. Многоэтажные здания и гостиницы рушились, как карточные домики. В воздухе носились куски черепицы, листы
кровельного железа, обломки стекла, сея увечья и смерть.
Через несколько часов город был превращен в груды кирпича и горы щебня. Не пощадил ураган и военно-морскую базу,
расположенную неподалеку от города. Там затонуло несколько кораблей. Много жителей города погибло, 150 человек
пропало без вести.
НАЗВАНИЯ-АББРЕВИАТУРЫ
Аббревиатурами называют сокращения. Пелярники в неофициальной переписке и в разговоре часто произносят ЗФИ
(ЗЭФЭИ) вместо длинного Земля Франца-Иосифа или СМП вместо Северный морской путь.
Но есть на карте Арктики сокращения, которые никогда не употребляются в развернутом виде. В дельте реки Колымы,
например, есть остров ГУСМП, названный так полярниками в честь Главного управления Северного морского пути. Эта ор-
ганизация свыше 30 лет руководила исследованиями и освоением арктических районов.
На острове Большой в группе островов Комсомольской Правды у восточного побережья Таймыра имеется бухта
ЛВИМУ, названная так в 1961 году обследовавшими ее гидрографами в честь Ленинградского Высшего инженерного
морского училища имени адмирала С. О. Макарова, выпускниками которого было большинство из них. Представляете, какое
было бы название у бухты, если бы не была применена аббревиатура!
Не только названия-аббревиатуры, происходящие от названий организаций, давали имена географическим объектам. На
северо-восточном побережье Новой Земли имеется залив Екс. Так назвали его участники геологической экспедиции 1933
года в честь коллектора Елены Константиновны Сычуго-вой, по начальным буквам ее имени, отчества и фамилии.
РАССКАЗЫ О ПРИРОДЕ
И. Цигельницкий
ПОЭКС – ЮГ
«... Конечно, и через десятки лет Антарктида будет покрыта огромной шапкой льда, однако тогда
ее вряд ли смогут называть безмолвным континентом; производственные базы разместятся на берегах
и на плато, наиболее населенными станут оазисы, ледяной материк будет поставлять не только
знания, но и сырье...»
К этим словам известного советского полярного исследователя, руководителя Первой
антарктической экспедиции Михаила Михайловича Сомова полностью присоединяются ученые
разных стран, посвятившие свою жизнь изучению природы шестого материка.
Австралийский полярник Лоу в своей лекции «Антарктика в 1984 году» говорит: «... Сердцем
будущего антарктического города станет мощная атомная электростанция. Появятся благоустроенные
современные дома, школы и больницы. В теплицах будут выращиваться свежие овощи. Планктонные
флотилии, базирующиеся в Антарктиде, снабдят жителей богатой белками пищей. В недрах материка
будут добываться цинк, свинец, серебро и другие нужные виды сырья...»
Руководитель бельгийских экспедиций в Антарктику Жерлаш также считает, что в восьмидесятых
годах на антарктических базах будут созданы нормальные условия для жизни и начнется интенсивная
эксплуатация хозяйственных ресурсов. В оценке будущего этого сурового, пока еще мало обжитого
континента сходятся многие исследователи разных стран.
Если в начале столетия только небольшие группы отважных первооткрывателей рисковали
остаться на зимовку в Антарктиде, то в последние годы на прибрежных и вну-триконтинентальных
станциях зимуют сотни исследователей, в летний же сезон работают свыше тысячи человек.
Антарктический материк и Южный океан обладают богатейшими промышленными и пищевыми
