Текст книги "Зеленая Роза или Двенадцать вечеров"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Три желанья

Жили на свете бедняки – старик со старухой. Был у них земли клочок – с него и кормились. Сидели они как-то зимним вечером у камелька, грелись да перебирали в уме чужое добро.

– Была б у нас земля, как у кума, и горя б не знали! Наша-то ни на что не годна! – говорит старик.

– Да если б дом не хуже соседского! Наш-то, ткни пальцем – развалится! – вторит ему старуха.

– Мула бы такого, как у кума! Наша-то ослица не то что хворост – ноги еле таскает! – говорит старик.

– И хорошо бы свинью, да пожирнее, как у соседей! Все им ни за что ни про что достается! Вот бы и нам так!

И не успела старуха договорить, как увидала фею! Махонькая, словно бабочка, залетела она в комнату через дымоход. На голове у нее сияла корона золотая, как у королевы; волосы окутывала мантилья, тонкая и прозрачная, как туман; платье, усыпанное искорками, переливалось всеми цветами радуги, – а в руках у феи была волшебная палочка червонного золота, увенчанная сияющим рубином.

– Меня зовут фея Фортуната, – объяснила она. – Я слышала ваши жалобы и спустилась, чтобы утешить: три ваших желания исполнить. Одно желание загадаешь ты, старик, другое – ты, старуха, а третье загадаете вместе. Первые ваши желанья сами собой сбудутся, а третье я исполню, когда прилечу сюда завтра в тот же час. Так что у вас будет время подумать.

Сказала – и исчезла в колечке дыма над очагом.

Обрадовались старик со старухой несказанно. Стали гадать, что бы такое пожелать, да и проспорили весь вечер без толку. «Ну, – думают, – утро вечера мудренее: проснемся, решим, как быть. А пока побеседуем на сон грядущий о пустяках».

Однако разговор по привычке свернул на богатых соседей.

– Вчера они колбасу делали. Не колбаса – загляденье! – сказал старик.

– Вот бы той колбаски на ужин! Зажарили б кусочек.

И не успела старуха договорить, как на сковороде появилась колбаса. Не колбаса – загляденье! Остолбенели старик со старухой – стоят, слова вымолвить не могут. Но уж когда вернулся к старику дар речи, стал он с досады старуху честить, на чем свет стоит:

– Обжора чертова! Утроба ненасытная! Это надо ж такую дрянь загадать! Вот дура-то! Сиди теперь со своей колбасой, чтоб она тебе к носу приросла!

И в тот же самый миг сорвалась колбаса со сковородки и прилепилась к старухиному носу.

Понял старик, что пропало и второе желанье, а винить, кроме себя, на сей раз некого.

Старуха же принялась отдирать колбасу. Из сил выбилась, а колбаса не отдирается. Ох, и изругала же она старика:

– Додумался! Пожелал! До чего ж душа поганая! Пускай я дура, да ведь дурью своей никому, кроме себя, не навредила! А ты? Ну, погоди, ты у меня поплатишься – ни на какое твое желанье не соглашусь! По мне, пусть колбаса эта отвалится, а там хоть трава не расти! Ни о чем другом просить не стану!

– Да ты что, жена? Мы земли хотели попросить!

– Не нужно мне земли!

– Мы дом хотели новый!

– Не нужен мне дом!

– Мы же клад хотели найти, чтоб ты на золоте ела!

– Не хочу на золоте есть!

– Что же, значит, с носом останемся?

– Вот именно! С носом!

И сколько ни просил старик, так ни на что больше старуха не согласилась. Замучила ее проклятая колбаса, а тут еще кот на плечо лезет – так и норовит колбасу куснуть. И пес вокруг скачет – у него при виде колбасы слюни текут.

Так что, когда снова явилась фея, попросили ее старик со старухой об одном: сделать, как было. Исполнила она их желание. То-то обрадовались старики!

Вошь да петрушка – вот и игрушка

Жил-был на свете король, и была у него дочь на выданье. Раз служанка расчесывала ей волосы и вдруг обнаружила вошь. Тотчас побежали с известием к королю.

– Ну и дела! – сказал король. – Слыханное ли дело: вошь во дворце!

И, вместо того чтобы раздавить вошь, король поместил ее в красивый флакон и повелел откармливать пшеничной мукой.

На другой день прогуливалась принцесса со служанкой по саду и увидела в траве росток петрушки.

– Какие красивые листочки! – воскликнула принцесса. – Сорвать их?

А король мимо проходили говорит:

– Нет, пусть живут. Поглядим, что получится.

Время шло – вошь все росла и толстела. Пришлось переселить ее в большой глиняный кувшин, так и кормили мукой. А росток петрушки поливали так щедро, что он рос, рос и сделался размером с большую сосну. А вошь уже не помещалась в горшке! Тогда король приказал заколоть ее и снять с нее шкуру. Смастерили из этой шкуры принцессе бубен, а на обруч его пошла древесина петрушки.

Тут разослал король гонцов во все концы с новостью, что выдаст свою дочь за того, кто угадает, из чего сделан бубен принцессы. А кто ошибется, тому через три дня головы не сносить.

Со всех сторон стекались во дворец попытать счастья принцы, герцоги, маркизы и прочие важные особы и никто загадку не разгадал: всех казнить пришлось.

Услыхал пастух королевского глашатая и говорит матери:

– Приготовь-ка, матушка, мою котомку. Охота и мне попытать счастья во дворце. А ну как угадаю, из чего он, этот самый принцессин бубен?

– Куда тебе, недотепе? – говорит ему мать. – Или не знаешь, сколько графов и баронов сложили там головы? Где уж тебе, дурню, загадку разгадать, когда ничего-то ты на свете не нюхал, кроме овечьей вони?

– А что они, кроме книжек видали? А я в кожевенном деле разбираюсь получше многих и в лесу каждое дерево знаю.

Услыхала мать эти слова и собрала сына в дорогу.

Шел он, шел, видит – великан скалу подпирает: нависла она над селеньем, того и гляди рухнет.

– Как тебя звать? – спрашивает пастух.

– Соберись-с-Силой, – отвечает тот.

– А много ли платят за твою работу?

– Песету в день.

– Я тебе три заплачу. По рукам?

И пошли они дальше вместе.

Шли, шли, видят – какой-то чудак из ружья в небо целится.

– Что делаешь? – спрашивают.

– Да вот жду, не появится ли откуда рой мошек. За каждую убитую мошку мне по десять сантимов платят. А звать меня Зоркоглазом.

– У меня по три песеты за каждую будешь получать, – говорит пастух.

И пошли они дальше втроем. Шли, шли, видят – какой-то человек приложил ухо к земле и слушает.

– Что делаешь? – говорит пастух.

– Тсс! Тише! Слушаю, как растет трава. А зовут меня Слухачом.

– Ну и сколько же тебе платят, Слухач?

– Да, честно говоря, шиш с маслом дают, а я рассказываю, зреет ли урожай.

– Что ж, впредь будешь получать три песеты. Согласен?

И Слухач пошел с ними. Шли они, шли и видят – стоит человек, и такие рулады задом пускает, что земля дрожит.

– Что ты делаешь? – спрашивают.

– Да вот, мельнице, что стоит в трех милях отсюда, крылья вращаю. А зовут меня Большой Ветродуй.

– Что ж поближе не подойдешь?

– Эх, не знаете вы моей силы! Встань я поближе, от мельницы камня на камне не останется!

– И сколько же тебе платят?

– Два реала утром и два вечером, если есть помол.

– Я буду платить тебе три песеты, пошли с нами.

Согласился Большой Ветродуй, и пошли они вместе. Шли, шли, видят – сидит человек, сам к дереву привязан, а на ногах мельничные жернова.

– Что это с тобой? – спрашивают.

– Ничего, – отвечает. – Да только если меня отвяжут, я мигом весь мир обегу. А зовут меня Скороходом.

– Ладно, если обещаешь не убегать и пойти вместе с нами, мы тебя освободим, – сказал пастух. – Теперь нас шестеро, и довольно. Больше никого не возьмем.

Скороход с радостью согласился, и его отвязали. Потом все уселись на мельничные жернова, а Соберись-с-Силой и Большой Ветродуй их подтолкнули, каждый по-своему. Не успели путники и глазом моргнуть, как очутились возле королевского дворца.

Тут пастух и говорит:

– Ну вот, теперь и передохнуть не грех.

Сели они отдыхать.

Вдруг Зоркоглаз приметил посреди лужи муравьишку – барахтается, бедный, в воде, а выбраться не может. Пастух выловил его да и сунул в котомку.

Остановились друзья на ночлег как раз напротив дворца.

Пастух даром времени не терял – прямо к королю отправился, а остальные остались его дожидаться. Входит в королевские покои и говорит: пришел, мол, угадать, из чего сделан бубен принцессы.

– Что ж, вот он, смотри, – отвечает король.

Ходил-ходил пастух вокруг бубна: то кожу пощупает, то ободок погладит. Думал, думал и говорит:

– Сдается мне, пошла на бубен шкура козленка, а обод – из рога.

– Сдается-то, может, тебе и сдается, да только не угадал ты. Приходи завтра. А коли в три дня не додумаешься – пеняй на себя: сам знаешь, что тебя ждет.

Закручинился пастух, пришел к своим товарищам и рассказывает, как дело было. Тут Слухач и говорит:

– Ждите меня тут – я мигом все вызнаю.

Подкрался к дворцу с заднего крыльца, приложил ухо к стене и слышит, как принцесса со служанкой беседуют:

– Вот беда-то, – говорит королевская дочка. – Сколько герцогов и маркизов гибнут один за другим!

– Вот-вот, – откликается служанка, – еще поди знай, что за свиное рыло отгадает, что ваша игрушка – вошь да петрушка.

– Тише! Неровен час, кто услышит!

– Кому тут слышать, – удивилась служанка. – Кроме нас, здесь ни одной живой души!

Поспешил Слухач назад и рассказал пастуху, что узнал. На другой день является пастух ко двору.

– А вот и я! Покажите-ка мне бубен еще разок!

Дали ему бубен. Он сделал вид, будто думает. Крутил его, рассматривал со всех сторон, да вдруг и говорит:

– Я знаю, что это! Вошь да петрушка – ваша игрушка!

Все вокруг так и онемели от изумления. Неужели, думают, принцесса замуж за простого пастуха пойдет. Принцессе это не по вкусу пришлось. А король на своем стоит:

– Раз я обещал, так и будет! Слово короля сказано не зря! А вот испытать жениха я могу – на то и обычай!

Сказано – сделано. Призвал король пастуха:

– Отдать-то за тебя дочь я готов, да вот незадача: все ее бумаги в Риме остались. Не добудешь их к завтрашнему дню – не бывать свадьбе, так и знай!

Закручинился пастух, голову повесил и побрел на постоялый двор к друзьям.

– Не горюй, – молвил Скороход. – Я мигом!

И полетел как ветер в город Рим. Друзья не успели и «аминь» шепнуть, а уж он назад поспешает и бумаги в руке: «На, держи!»

Отправился пастух во дворец. Идет, а навстречу ему – ведьма. И ну его заговаривать! Говорит, говорит, а пастуха так в сон и клонит – почти усыпила его ведьма. Увидел тут Зоркоглаз, какая беда, схватил ружье, да и уложил наповал злую колдунью. От грохота пастух сразу проснулся, понял, в чем дело, – и поспешил к королю.

– Ладно, – говорит король, – на этот раз твоя взяла. А теперь ступай-ка ты в амбар да к утру разбери на три груды весь маис, что там есть, на хороший, средний и плохой.

Отвели пастуха в амбар и заперли там на замок. Смотрит он, а маиса видимо-невидимо – гора до самого потолка. «Ну, – думает, – теперь я пропал». Вдруг слышит рядом тоненький голосок:

– Не кручинься, дружок, я тебя выручу.

То был спасенный муравей, что прятался в пастушьей котомке. Осторожно взял его пастух двумя пальцами и выпустил. Всю ночь муравей трудился без роздыха, а к утру перед пастухом лежало три груды отменно разобранного маиса – хороший, средний и плохой. Кто-кто, а уж муравьи-то знают толк в зерне!

– Что ж, – обратился тогда король к дочери, – пастух выдержал испытание. Придется тебе за него замуж идти.

Тут вперед выступил граф, страстно влюбленный в принцессу, и говорит пастуху:

– Уступи мне руку принцессы, я дам тебе столько золота, сколько сможешь унести.

– Идет, – согласился пастух, – но с одним условием: друзья подсобят мне нести выкуп.

– Что ж, ладно. Только не все – один.

Призвал тут пастух на помощь Соберись-с-Силой, тот и явился с мешками. Набили один мешок золотом, и Соберись-с-Силой вскинул его на плечо, как перышко. Набили второй – Соберись-с-Силой и его поднял с легкостью. Потом третий, четвертый, пока граф не признался, что больше у него золота нет, а значит он от сделки отказывается. Услыхали это пастух и Соберись-с-Силой и бросились наутек, прихватив добычу. Король выслал в погоню целое войско, да не тут-то было: встал на пути Большой Ветродуй, повернулся задом к преследователям да такую канонаду устроил, что с первого залпа полетели королевские конники вверх тормашками. А Соберись-с-Силой и пастух к друзьям поспешили. Сошлись они вместе и по-братски поделили богатство между собой – никого не обидели.

Проповедь в день святого Роха

Рассказывают, будто некогда один священник, родом из Кордовы, отправился в день святого Роха в селенье произнести проповедь. Ехал он туда с неохотой: ходили слухи, что в тех краях на проповедях не больно-то разживешься.

Прибыл он на место и первым делом направился в церковь исповедовать окрестный люд. А во время исповеди взял да и спросил у одной прихожанки:

– Не скажете ли, сеньора, отчего в ваших краях проповедь так скудно оплачивается?

Та отвечает:

– Видите ли, сеньор священник, не хотелось бы мне про то говорить, но так уж и быть, скажу, коли угодно вашему преподобию.

А священник и говорит:

– Не беспокойтесь, почтеннейшая! Никто об этом не узнает. Мне просто интересно, отчего у вас проповедь так низко ценится.

И вот что она ему поведала:

– Дело вот в чем, святой отец. Мы тут святого Роха чтим, а проповедники обычно мало о нем говорят! А у нас как заведено? Проповедь начинается, а наш альгвасил уже сидит поближе к амвону, серп и палочку в руках держит. Всякий раз, как проповедник помянет имя святого Роха, альгвасил зарубку на палочке делает. А после окончания службы священнику платят – по реалу за каждую зарубку.

Обрадовался священник. И начал проповедь такими словами:

– Братья и сестры! Вы все знаете, что сегодня день святого Роха.

Альгвасил – чирк! – зарубку на палочке.

Священник продолжает:

– И вот в день святого Роха мы возносим хвалу святому Роху.

Альгвасил – чирк, чирк! – еще две зарубки. Так и пошло:

– О, блаженный, святой Рох! Мудрый святой Рох! Святой Рох на небеси и на земли! Все поклоняются святому Роху! Все взывают к святому Роху! Все славят святого Роха! Сегодня даже лягушки в пруду вместо «кваква» выкликают: «Рох, Рох, Рох!»

Альгвасил без роздыха – чирк, чирк, чирк по палочке.

А проповедник не унимается:

– Вознесем же всем миром хвалу святому Роху! Раз случилось святому Роху посетить одну селению. Все женщины целовали руку святому Роху. Все мужчины целовали руку святому Роху, и все девушки тоже целовали руку святому Роху!

Альгвасил – чирк, чирк, чирк серпом.

А священник удержу не знает:

– Возвращается святой Рох в свою обитель. Земляки валом валят навстречу святому Роху, женщины целуют руки святому Роху. Дети целуют руки святому Роху. Даже мужчины целуют руки святому Роху. А уж девушки! Девушки наперебой целуют руки святому Роху. Словом, все-все-все целуют руки святому Роху.

Альгвасил – чирк, чирк, чирк – прямо со счета сбился…

А проповедник знай разливается:

– Святой-то Рох в отчем краю давненько не бывал. Вернулся – тут его, святого Роха то есть, просьбами одолели. Один зовет святого Роха к своему захворавшему ребенку, другой просит святого Роха исцелить слепого. Одна женщина хочет, чтобы святой Рох исцелил ее мать, а муж той женщины не хочет, чтобы святой Рох тещу на ноги поставил. А их сосед просит святого Роха исцелить его мать, а жена его просит святого Роха не вмешиваться. Какая-то женщина просит святого Роха вылечить ее дочь от проказы и найти ей жениха, а другая – чтоб святой Рох помог отбить жениха у соперницы. Словом, все какой-нибудь милости ждут от святого Роха, потому что чудотворец он великий, святой-то Рох, да еще потому…

Тут альгвасил вскакивает и перебивает священника:

– Погодите, – кричит, – ваше преподобие! Дайте мне за новой палочкой сбегать, – на этой уж и места не осталось!

Тогда и алькальд вскочил:

– Тащи, да побольше! – говорит. – Хоть двадцать палок, все мало будет: он нам про святого-то Роха еще долго рассказывать будет!

Волк и три козочки

Жили на свете три козочки. Всякий день поутру паслись они на лугу, а вблизи волк рыскал и все раздумывал, как бы ему козочек сожрать.

И вот однажды повстречался он со старшей козочкой – одна она погулять вышла. Увидал ее волк и думает: «Надо всех троих заманить!» И говорит:

– Послушай, козочка! Приходи ко мне в гости и сестренок с собой бери! Завтра в полдень. Я вас обедом вкусным угощу, конфет накуплю, сладостей!

Вернулась козочка домой и рассказала сестренкам про приглашение. Они было обрадовались, но мать, как узнала, велела никуда не ходить: «Ох, глупые! Сожрет вас волк!»

Козочки испугались, дома сидят, а мать по делам пошла и строго-настрого наказала дочерям:

– Смотрите, никому, кроме меня, дверь не отворяйте!

Ждал, ждал волк козочек, а их нет как нет. «Дай, – думает, – сам к ним пойду». И пошел, отыскал их дом, постучался. А козочки спрашивают:

– Кто там?

Волк и отвечает:

– Откройте, доченьки! Матушка ваша пришла!

Все бы хорошо, да голос на матушкин не похож – грубый, хриплый. Не поверили козочки:

– Неправда, не матушка это! У нашей матушки голос нежный!

Ушел волк ни с чем, а после вернулся. Но на этот раз уж постарался, голос изменил. И говорит так певуче, так ласково:

– Откройте, доченьки! Матушка ваша пришла!

Старшая козочка хотела было дверь отворить, но младшенькая не дала.

– Погоди! – говорит. – Пускай тот, кто пришел, лапу свою под дверь просунет, а мы посмотрим: матушка это или кто другой.

Так волку и сказали. Он просунул лапу, а шерсть на ней черная-пречерная. Испугались козочки.

– Нет, – говорят, – не пустим мы тебя! У нашей матушки ножки беленькие!

И снова ушел волк ни с чем. Посидел дома, подумал и решил: «Суну-ка я лапу в муку!» Сказано – сделано.

Увидали на этот раз козочки белую лапу под дверью – и поверили, отворили злодею. Волк прямо с порога на них кинулся и тут же двух старших сожрал.

А младшенькая вырвалась, в окошко выскочила и к матушке побежала. Рассказала ей, что с сестренками приключилось, и пошли они домой, слезы утирая. Вдруг видят волка – спит себе под деревом на речном берегу.

Коза подкралась к нему и рогами брюхо вспорола – тут-то две козочки живехонькие и выскочили. А коза набрала камней, в брюхо волку насовала и зашила покрепче.

Проснулся волк и думает: «Да что такое со мной? Можно подумать, что не козлятиной полакомился, а камней наглотался! Дай-ка водички попью!» Наклонился к реке, а камни его вниз и потянули. Свалился волк в реку и утонул.

Горошинка

Жили на свете муж и жена, и не было у них детей. Просили они Бога, чтоб сына им послал, хоть самого маленького. Просили-просили – и родился у них сын, маленький, как зернышко гороха. Так и назвали его Горошинкой.

Только он на свет появился, как говорит матери:

– Матушка, я хлеба хочу.

Дала ему мать каравай. А он съел и еще просит. Мать еще дала, потом еще и еще. Съел Горошинка один за другим девяносто караваев и говорит матери:

– Приведи ты мне, матушка, нашу ослицу да собери отцу поесть, я ему в поле свезу.

– Куда тебе ехать, мал ты еще!

– А ты приведи, увидишь.

Что делать – привела мать ослицу, лукошко с едой к седлу приторочила. Подпрыгнул Горошинка, уцепился за лукошко, перебрался по холке и влез ослице в ухо. Кричит оттуда:

– Эй, пошла! Эй, пошла!

Так и погоняет ослицу, а та слушается. Посреди дороги встретились им цыгане. Видят цыгане, что ослица одна идет, и говорят:

– Вон ослица без хозяина, возьмем-ка ее себе.

А Горошинка кричит:

– Не троньте ее, есть у нее хозяин! Не троньте ее, есть у нее хозяин!

Услыхали это цыгане, решили, что ослица заколдованная, и разбежались от страха, кто куда.

А Горошинка приехал к отцу и кричит ослице:

– Тпру-у!

Встала ослица, а отец не знает, что и сказать от удивления. Слышит:

– Помоги мне, батюшка, из уха выбраться, я тебе поесть привез.

Удивился отец, помог. А Горошинка очутился на земле и говорит:

– Ты, батюшка, поешь, а я поле вспашу.

– Мал ты еще работать!

– А вот и не мал! Ты погляди, как я управлюсь.

Вспрыгнул волам на ярмо и кричит:

– Эй, пошел, Пегий! Эй, пошел, Пестрый!

Тронулись волы. Не успел отец поесть, а уж поле вспахано. Отвел Горошинка волов под навес, а сам прилег отдохнуть к Пестрому в кормушку. Вол и не заметил, как проглотил Горошинку. Смотрит отец, а сына нет. Стал он звать:

– Горошинка, ты где?

А Горошинка в ответ:

– Я у Пестрого в брюхе, батюшка! Убей его, а я тебе двадцать таких верну!

Что тут поделать! Убил отец Пестрого, вспорол ему брюхо – но сколько ни искал Горошинку в воловьих потрохах, не нашел. А ночью подкрался волк, съел потроха, а с ними и Горошинку.

Стал волк в гору подниматься, а Горошинка кричит:

– Пастухи, пастухи, держите волка! Пастухи, пастухи, держите волка!

Выбежали из шалашей пастухи, бросились на волка и убили его. Вспарывают ему брюхо, а Горошинка оттуда:

– Осторожней, меня не заденьте! Осторожней, меня не заденьте!

Обыскали пастухи волчье брюхо, а Горошинку так и не нашли.

Тогда сделали они из волчьей шкуры барабан, и оказался Горошинка в барабане.

А на пастухов разбойники напали. Разбежались пастухи, барабан бросили.

Разбойники уселись под деревом, стали добычу делить – много они всего награбили. Главарь их говорит:

– Этот кувшин тебе, этот ему, а этот мне.

Горошинка как закричит из барабана:

– А мне?

– Что такое? Кто это голос подает? Кто тут не согласен?

Переглянулись разбойники. Главарь снова за свое:

– Эта чаша тебе, эта ему, а эта мне.

А Горошинка снова:

– А мне ничего?

– Что такое?! – разозлился главарь. – Кто это голос подает?

Молчат разбойники. Тут Горошинка как ударит в барабан. Видят разбойники – барабан сам играет, кинулись врассыпную, все награбленное побросали.

А Горошинка продырявил барабан ноготком и вылез наружу. Собрал разбойничью добычу и домой отправился. Обрадовались отец и мать: сын живой да еще столько добра принес! Говорит Горошинка отцу:

– Обещал же я тебе, батюшка, что за одного Пестрого двадцать верну.

Так и жили они в радости и довольстве, пока не пришли в селенье разбойники. Захотел один разбойник пить и постучался в дом Горошинки, попросил, чтобы ему воды вынесли. Мать подала разбойнику воды в том, что под руку подвернулось. А подвернулась ей чаша из тех, награбленных. Разбойник хвать ее за руку и спрашивает:

– Откуда у тебя эта чаша? Ведь она моя!

Мать испугалась, вырвалась и поскорей в доме заперлась. А разбойник говорит своим товарищам:

– Узнал я, где наши сокровища. Этой ночью мы их добудем.

Но Горошинка, когда мать ему все рассказала, тоже времени даром не терял:

– Не гаси огонь, матушка, мало ли что понадобится!

А сам устроился возле очага, приготовил охапку хвороста, да котел со смолой на огонь поставил. В полночь слышит – забрались разбойники на крышу, перешептываются. А главарь сунул голову в дымоход и говорит:

– Вот здесь и заберемся. Обвяжите меня веревкой, я спущусь.

Горошинка мигом раздул огонь, хвороста подбросил, разжег как следует, – закипела смола. Главарь как закричит:

– Поднимайте, горю! Поднимайте, горю!

Не успели разбойники его подхватить – плюхнулся он прямо в котел и сварился заживо. А остальные разбежались и уж никогда больше в тех местах не показывались.

Птенец-бубенец, тут и сказке конец; щегол-щеголек, малым детям – урок.